Страшные сказки на ночь. Глава из романа Дети Авел

                Страшные сказки на ночь

          Марьин ходил на рыбалку, на Иртыш, километров за пять от деревни. Там на реке был большой омут, в котором водилась рыба. Домой он вернулся вечером и первое, что увидел, был свет в нежилой половине дома. Войдя туда, Сергей обнаружил детей. Детей было пятеро. Марьин уже встречал их в деревне.
          Самым старшим был Федор. Связавшись с малышнёй, он чувствовал себя немного неуютно, поэтому говорил мало и всем видом показывал, что он здесь самый взрослый и опытный. С Федором был толстый Шурик. Здесь находился и белобрысый матершинник Санька. То есть, вся компания была в сборе.
          Четвертым был десятилетний Васятка, младший брат Федора. Он таскался за Санькой, как адъютант за генералом. Матершинник часто брал его с собой на рыбалку и по грибы. Значит, и на посиделки притащил.
          Пятой была девочка лет восьми, Васяткина сестра Маринка.
          В заколоченной половине дома, в страшном обиталище призрака удавленника дети сидели возле стола. Свеча горела.
          - Вы чего здесь? – спросил Марьин. – В карты играете?
          - Посиделки у нас,  - сообщил Федор.
          - Понятно, -  буркнул Марьин и пошел в свою половину.
          Бабка встретила его на пороге. Руки в боки. Вид боевого хомяка на взводе.
          - Кто там? – спросила она. – С кем ты говорил?
          - Ребятня местная.
          Бабка встрепенулась:
          - И чо оне там? Заронят чего, а мы потом сгорим! Ты уж пригляди за ними.
          Пришлось возвращаться.
          Дети второму приходу Марьина не обрадовались, глядели искоса, насупились.
          - Молодежь, расслабьтесь,  - сказал Марьин. – Бабка не пускает. Говорит, что выпивши. Я в комнате лягу. А вы -  сидите.
          От постели пахло пылью и слежалостью. Марьин лег поверх покрывала. Расправлять постель ему не хотелось. Больше того, ему казалось, если сдернуть покрывало, все постельное белье рассыплется в прах.
          Ребята немного успокоились. Сначала они поговорили о разных мелочах, посмеялись. Потом Васятка заглянул в комнату, проверить, спит ли Марьин. Сергей притворился глубоко спящим.
          - Дрыхнет! – радостно сообщил Васятка. – Самогону напился.
          Последнее было сказало с лютой завистью. Самому Васятке по малолетству пить еще не разрешали. Правда, один раз во время застолья пьяный отец налил ему стакан водки и заставил выпить. В кино Васятка видел мужиков, которые пили водку, как воду, огромными глотками. Он схватил стакан, глотнул. Водка обожгла ему горло. Васятка поперхнулся, закашлял. А гости долго и радостно смеялись…
          Узнав, что Марьин безмятежно спит, дети вернулись к прерванному разговору.
          - А вдруг покойник придет? – спросила Маринка.
          Марьин понял, что разговор шел о повесившемся хозяине дома. Дети устроили здесь посиделки, чтобы набояться досыта. Если бы он не пришел во второй раз, коллективный сеанс раздачи халявного адреналина закончился уже давно. Но сейчас присутствие взрослого, хотя и спящего, человека придавало им смелости.
          - Не придет, -  отмахнулся Федор. – Его глубоко закопали. Потом еще бабки на могилку ходили, делали там что-то…
          - Если придет,  - сказал Шурик Толстый, -  мы дедушку-суседушку позовем. Нужно только сказать «Дедушка-суседушка, помоги!». Он сразу явится и поможет.
          - А ты сам видел дедушку-суседушку? – спросил Васятка.
          - Не-а. Он невидимый. Когда моя мать умирала, в углу кто-то плакал.
          - Он в углу живет? – спросила Маринка.
          - Он живет на вышке или в подполье, -  сказал Санька. – Дядька мой сказывал. Они еще в старом доме жили. Отца дома не было. Мать тоже куда-то ушла. Сидели они дома одни. Время позднее, осень. Вдруг крышка подполья поднялась. Подержалась немного и закрылась.
          Маринка с Васяткой ахнули и покосились в сторону кухни, где находился лаз в подполье.
          - Дедушка-суседушка в каждом доме живет, -  продолжал Санька. – Он может грезить. А если на кого рассердится, то ночью навалится и задавить может. Если домовой грезит, то надо ему куклу подложить или колоду карт. Моя бабка раньше дедушке-суседушке оладышки пекла, потом по дому раскладывала. С вечера разложит, а утром  - их уже нет.
          Санькину покойную бабку Елизавету Ивановну Марьин знал. Жила она на другом конце деревни в старом скрипучем доме со множеством комнат. Говорили, что это дом какого-то помещика. Сама бабка Лиза была не из этих мест. Неспокойные ветры советского обновления с их дурной коллективизацией вырвали молодую Лизу из родной деревни, как сорное растение с грядки, погнали на Север в убогие поселки спецпереселенцев. Через несколько лет те же советские ветры принесли ее в Кузино. Здесь она вышла замуж, родила пятерых детей (двух сыновей и трех дочерей), в бесконечной тяжелой работе состарилась рядом с мужем, чтобы успокоиться на старом кладбище в Ельнике.
          - Пошла раз бабка Лиза на задний двор,  - вдохновенно трепался Санька,   корове сена дать. А там уже дед Макар корове сена дает. Но чудно больно, по соломинке, а сам гладит корову, приговаривает. Бабка подивилась, в избу пошла. А дед-то на печи спит!
          - А дедушка-суседушка он кто? Черт? – спросила Маринка.
          - Не-а, - сказал Шурик Толстый. – Но у него ладошки волосатые.
          - А ты чертей видел? – спросил Васятка.
          - Я не видел. Отец сказывал про одного мужика. Пришел мужик с гулянки, лег спать, но что-то не спится ему. Что-то шуршит, скребется. Он пошел смотреть, а на печи, на голбчике сидят черти. Маленькие, не больше кошки. Пихаются, вертятся, языки показывают...
          - У нас самое нечистое место, где старая водокачка. Если на самый верх залезть, то на болоте тропинки видно. Это черти ходили. Батя мой шел ночью домой. Мимо водокачки проходил. Как вдруг у него за спиной что-то завыло. А по дороге – топот. Отец кинулся бежать. Едва до дому добежал.
          - И кто за ним гнался? – спросил Васятка.
          - Черти, конечно. У нас их много. На Тыме, где старый мост, их самое место.
          Старый мост на речке Тыме был и в детстве Марьина местом страшным, полным тайн и загадок. Высокие сваи моста, забитые в какие-то доисторические времена, уходили в мутную воду. Возле свай крутились водовороты. Глубина под мостом была огромная. Даже осенью, когда Тыма мелела и светлела, под мостом оставался большой омут. Говорили, что в нем живет водяной.
          - В старых домах всегда кто-то живет, -  многозначительно провозгласил белобрысый Санька. – Отец мой еще маленький был, полезли они раз с пацанами в заброшенный дом. Вдруг откуда-то выходит страшная старуха. Стоит, молчит. А глазища черные, злые. Им потом родители сказали: «Вы туда не ходите, там маячит».
          - А ты сам видел страшную старуху? – осторожно спросил маленький Васятка.
          - Видел,  - подбоченился Санька. – Знаете старый дом, в котором Осип Хромой жил? Мы со Витькой и Андрюхой в него однажды лазили.
          Упоминание Витьки и Андрюхи, взрослых парней, придавало рассказу Саньки достоверности и значимости. Витька был его старше лет на семь и уже служил в армии. Андрюха же, пацан городской, приблатненный, знался со всей портовой шпаной, и в деревню приезжал редко.
          - Вот мы в него залезли. Потом глядим, -  Санька смачно выругался, -  к нам страшная черная тень тянется. Больше не ходили в этот дом.
          Про дом Осипа Хромого Марьин слышал много разных страшных историй, говорили, что в доме живет нечистая сила. Несмотря на запрет взрослых, в один июльский день они слазили туда со Славкой и Пашкой.
          - Я один раз вечером залез на крышу с биноклем,  - продолжил рассказ Санька, -  и стал на дорогу смотреть. Когда совсем темно стало, вдруг прилетел откуда-то демон.
          - Какой демон? – пискнула Маринка.
          - Такой страшный, голый мужик с крыльями,  - стращал Санька. -  Весь черный. Сел на водокачку, на самый верх. Водокачка начала в землю проваливаться. Потом кровь брызнула. Потом черти набежали видимо-невидимо. Сидел он на водокачке до самого рассвета. Потом улетел, а водокачка самая собой выпрямилась. А самый маленький черт помчался по дороге, только пыль столбом, на Тыму, под мост.
          - История была старой, ее рассказывали еще в детстве Марьина. Если залезть ночь на крышу с биноклем и на старую водокачку смотреть, то чертей увидишь. Но сидеть на крыше надо до самого рассвета, если спустишься на землю, то черти на тебя набросятся и разорвут.
          - А помнишь, Саня, -  сказал Шурик Толстый,  - как мы с тобой ночью ехали на моцике мимо фермы?
          Санька кивнул, разрешая Шурику самому продолжать рассказ.
          - Вот. Едем мы мимо фермы. Выходит корова черная и на нас смотрит. И вдруг как грохнется! А глаза у нее выскочили и по дороге покатились.
          Про черную корову Марьин тоже слышал. Еще рассказывали по белую лошадь и красных овец.
          Послышался легкий стук в окошко. Это мог быть кто угодно: бабка Сорока в любопытстве, Шумелов в бессоннице, или родители пришли звать домой малышей.
          Дети выглянули и все вместе закричали. В окошко смотрело лохматое чудище с рогами на голове.
          Малыши с выпущенными глазами полезли к Марьину на кровать. Шурик Толстый с диким криком выскочил за дверь и помчался домой. Матершинник Санька Звягин бросился его догонять. Что же касается самого старшего, Федора, то тот просто испарился, как бес перед заутренней.
          - Я уж думала они до утра будут сидеть, -  громко сказала баба Зина (это была она: лицо в саже, одета в вывернутый тулуп). – Пойду спать.
          Бабка с чувством исполненного долга ушла почивать, а Марьин повел малышей домой. Пока отвел, потратил целый час. Уже подходя к своему дому, Сергей увидел на улице призрачный женский силуэт, словно сотканный из белого тумана. Привидение стояло на одном месте и легонько колыхалось. Марьин перекрестился, и привидение исчезло.

Вышка - чердак (сиб.)
Голбчик (голбец) - уступ у русской печи (сиб.)
Дедушка-суседушка - домовой (сиб.)
Маячит - чудится (сиб.)