819 Записки Кота Босиком-7

Глава 16. Опрос понятых

– Вы в прелести пребываете, коли посредник между Богом и человеком – священник – для Вас фигура неоднозначная.

– С какого пня он посредник? И зачем он мне – посредник? Обвешанный атрибутами лжи, в костюмах театральных и знаками перед ней своего холуйства! Но что мои слова? Крик вопиющего в пустыне… безбожия на земле! Бросьте чудить, Христос – Он и священник, и первосвященник. На это однозначно указывает Евангелие. Какими могут быть посредниками между мной и Богом самозванцы, создавшие касту бездельников и торгашей по вере? И что я могу поделать, если вам так нравится?! Молиться, исповедоваться торгашам… Они для вас якобы мистики, а я видел во пне гнилом мистицизма больше! Простите, я уже сержусь… Не буду. И мне ясно их дело – искусство обличать в прелести всякого, кто против них слова скажет! Так вор и кричит: «держите вора!». Чтобы мимо него промчались преследователи…

Вы сами знаете критерий истины и пребывания в Боге! Не в сотрудничестве со слугами сатанинскими вера! И про древо, приносящее плоды здоровые и плоды гнилые – вот плод вашего православия! Россия проданная, пропитая, порушенная, обманутая! Не спорьте с фактами, а то и впрямь я – совсем умалишенный, а вы – вся из аргументов! И будто мне не известны дрязги церквей и епархий, и откровенная борьба за власть между иерархами?!

Мог бы сообщить вам о ваших наставниках еще кое-что – и то, что вы еще не знаете, и в каких мерзостях они замешены! Да за вашу веру тогда еще больше переживать буду! Нет у меня силы, слов у меня нет, чтобы избавить вас от заблуждения. Ничего нет, кроме меня вот говорящего это…

– Хорошо. Пусть так. Вы как-то упомянули о своей духовной службе. Как и чем вы служите?

– Мне, конечно, как человеку слабому, все-таки приятно, что Тот, кому служу – превосходит всех! Потому что Он Сам все! У всякой службы своей регламент, задачи, цели. Моя задача – исполнять. Потому, что таких, как я, и еще более достойных, сегодня в мире, возможно, миллионы – кто-то сойдет с дистанции, кто-то продолжит.

– А в какой форме вы получаете приказы?

– Первая и наилучшая форма – когда я себя не имею и вижу полное свое ничтожество, греховность, немощь и раскаяние за неправедность, малодушие, трусость. И от меня остается одно рыдание и при этом большая по правде скорбь…

– И каков по формулировке приказ, что поступает в такой форме?

– Не только за себя, а за всех переживаю. И просто слезами все заполнено, видимое и невидимое… А это, понимаешь ли, Мари, и не приказ. А такое тихое нежное доброе слово: «Вася, ты ведь сам знаешь, что такое хорошо и что такое плохо. Или тебе недостаточно голоса твоей души? Смотри, ты можешь прожить для себя удобно, ты можешь спрятаться в глуши, ты можешь просто удариться в болезни или завтра тебя вовлекут в какие-то общественные дела…»

– А дальше?

– Но что ты ответишь тогда? На ступенях к престолу? А придет такой час, что ты скажешь? Тебе было дано, а ты не сделал. Ты мог, а не исполнил. Тебя здесь никто не осудит, но что сделаешь ты с собою? Кто измерит твое сокрушение? Как тебе будет самому не стыдно? Чего ты жалел? Своих дней на земле? Призрачного комфорта? Славы? Благополучия? Бог нашел себе воинов в других! И они исполнили. А ты? Найди теперь себе сам избавление. И от себя никому не уйти. И я знаю, как будет безмерно мое содрогание от предательства моего, от малодушия и трусости моей. И я увижу Своего Полководца. И как Он появится на своей высоте. Он ничего мне не скажет. Он, чтобы не смущать меня напрасно, даже не посмотрит в мою сторону. Ему нечего будет мне сказать. И мне понятно будет, что сам я всё знаю: мог быть с Богом, а почему-то не стал… И там это запоздалое раскаяние не имеет пользы. Оно уже недействительно, становится мною или преисподней.

– А здесь, на Земле, вы не хотите покаяться?

– Ну, примерно так, в такой форме общение… Могу сказать более… И что сейчас? Ничто. Одно свидетельство на мне – так это слезы.

– И пойти за Христом?

– Вы понимаете, что Христос и есть мой Полководец? Но все сегодня говорят, что служат Ему… Я каюсь каждый день и утро, и вечер.

– Это понятно. Но никто, не взявший своего креста, не может Ему последовать и исполнять его приказы.

– В эту мысль каждый вкладывает свое понимание… Точно так же кто-то делает рельеф «С нами Бог!» на бляхе ремня от форменных брюк и идет по Европе. Или как крестоносцы, взявшие свой крест, пошли жечь, рубить и насиловать! Реальные все лица… Или как некоторые только из-за «неправильной» конфигурации перстов для того же вот крёстного знамения сжигали друг друга, и всякий говорил: «Вот я взял свой крест»…
* * *

…Мы слишком тщательно ищем то, что знали и говорили наши далёкие предки. Мы в этой связи перелопачиваем кучу самой разнообразной литературы и сведений, оперируя именами, названиями, ссылками на того или иного автора, цитатами из различных древних источников (Веды, Авеста, Библия и другие). В то время когда сами никогда не видели и не читали этих текстов в подлиннике. Мы доверяем комментаторам, и заведомо принимаем их за знатоков, более нас посвященных в мистические тайны эзотериков. Мы и мысли не допускаем о том, что нас, как и во все прежние тысячелетия, элементарно дурят. Манипулируя уймой самой разноречивой и в основном противоречивой информации.

И таким образом, блуждая по дебрям нашего сознания и пытаясь найти отражение в нём внешнего и, как нам хочется, реального мира, мы обнаруживаем этот феномен или парадокс – чем больше мы узнаём, тем больше непонятного, скрытого, неизвестного. И, тем не менее, в мире огромные залежи алмазов – мудрости и чрезвычайно откровенной информации. И не всякий говорящий – лгун! И не во всякой книге одна только ложь. Черно-белый мир не существует. Или то, или другое – и ничего более! Так не бывает. Оттенков, цветов, гамм и сочетаний миллиарды! Сколько живых душ! Сколько в мире пузырьков! Мы – тоже в некотором смысле пузырьки! И от воды не так, чтобы очень и слишком далёки.

Занимаясь размышлениями о том, что нам щемит сердце, что вдохновляет нас на череду душевных подъемов и разочарований, падений и новых дерзаний постичь миры вышние, что прежде мы ощущаем в себе приливом энергии, вдохновения и желания быть лучше, – мы отсекаем отчаяние! Мы живы надеждой! Мы верим в то, что Космос – не куча разрозненного и бессмысленного хлама. И мы удивляемся искусству того художника, который ни у кого не спрашивая разрешения, рисует нам на окнах в морозные дни такие никем не превзойденные узоры, что сразу же упраздняет нашу мысль о бездушии природы, о вечном в ней хаосе. Потому что гармония – вне нас. Но она была когда-то и нашим достоянием! И будет! А пока что каждый из нас один на один с самим собою. Со своим сознанием.

У каждого континента свой контент. Свои представления о мироустройстве, происхождении человека и жизни Вселенной.

Сделайте, сколь это для вас возможно, обзор самых древних источников – мифов и сказаний. Проследите древность через изыскания археологов, знатоков палеологии, сличите найденные вами черепки Правды с официальными трактовками всеобщей причинности, развития и вымирания. Вы так сразу не найдете истины. Но вы увидите, что в нашем мире очень четко обозначена одна и едва ли не самая определяющая линия – разделяющая всё живущее на ней на ХИЩНИКОВ и НЕ ХИЩНИКОВ.

Идёт борьба за выживание. А вы о том и не думаете. Потому что это противно вашему чистосердечному восприятию мироустройства. Похоже на беспечность? Так и корова, мирно жующая солому в хлеву, зачастую не замечает хитро подкравшегося к ней в темноте кровососа. Ей лень смахнуть с себя присосавшегося. А тот – насыщается! За счет её огромной массы и обилия в ней крови. И корове щекотно! Кстати, там, где животноводство, там и змей всегда по минимуму. Потому что невзначай затоптанными они бывают. А где разруха, запустение – там и вольные угодья для всякой пресмыкающейся живности.

Вопрос в захвате той или иной ниши, территории, ареала. В любом масштабе. И сообразно амбициям пожирающих.

Точно в таком же схематическом соответствии, как в своё время были захвачены и покорены земли американских индейцев, а еще раньше древних жителей Синайского полуострова, центра Европы и в последние века – территории Северной Америки, Австралии и другие. Точно так же захватываются планеты и жизненное пространство Вселенной с виду безродным бродячим конгломератом – хорошо вооруженным, хитрым, циничным. Эти авантюристы не приносят с собой нечто новое и небывалое прежде, они просто порабощают и уничтожают существовавшие до них миры, равно как и ценности этих миров. В этом их пища и промысел. И если хотите, смысл жизни. И способ существования. Планета Земля как раз один из таких объектов, где пришельцы тщательно и уверенно провели захват наиболее благоприятных для комфортной жизнедеятельности территорий с обязательным вытеснением и даже уничтожением коренного населения – и то же относится к исчезнувшим цивилизациям.

Небесные Битвы – мифы и сказания о войнах богов (а с ними вы можете встретиться практически во всех древних источниках самых разнообразных народов) – никак не плод беспочвенных фантазий неандертальцев или явившихся невесть откуда у истоков нашей цивилизации шумеров. Война – наверху, распри – внизу. И мир разделён доныне. Одна сила выступает против другой. На полное уничтожение. Но в самых высоких пределах этот процесс можно называть тем же известным словом «эволюция» – необходимые муки рождения Нового Мира и Новой Вселенной. Зло – неприятно и тягостно, и сильно. В определенных рамках и с невидимых с Земли позиций оно всё-таки необходимо. Как условие Преображения. При этом нет нигде – ни справа и ни слева, ни в высотах, ни в глубинах – той силы, которая могла бы нарушить Закон Равновесия.

Иерархия изначально есть в Мироздании. Богов множество. И различны их состав, происхождение, роль и возможности. Они представляют собой какие-нибудь определенные силы, энергии, поля, но по сути богами, как таковыми, никогда не были и не будут. И если пришельцы из какой-то туманной звездной провинции вдруг однажды стали господами на нашей планете, это вовсе не значит, что на Земле впервые и в последний раз высадились посланники Мирового разума и непосредственно Абсолюта. Они столь же далеки от Него, как и личинка какого-нибудь жука, случайно переносимая из одной части света в другую странствующей птицей. Но личинка, конечно же, отличается от незваных гостей тем, что она не столь амбициозна и претенциозна. Хотя и она в потенциале имеет побуждение к тотальному захвату какой-нибудь приличной территории. В виде тех самых жуков, промышляющих, например, растительностью и имеющих силу буквально пожирать целые плантации – не ими выращенные, возделанные и ухоженные.
* * *

Между тем, в Рыльске – разделенные религиозной перегородкой, две живые души тщетно пытались удержаться на качелях мысли, и в поисках равновесия падали, слетали и забирались вновь, когда, казалось, никто из них ничего не раскачивает. Конечно, это про Мари и Василька.

– Мы расходимся в чем-то необъяснимо главном, хотя вроде бы говорим об одном и том же…

– Мне понятно, в чем преткновения у тебя и у меня, Мари: я не менее тебя хочу служить Богу.

– Вы не хотите почувствовать себя частицей Тела Христова, которое – Церковь, не говоря о том, чтобы стать кротким и смиренным. Как Учитель, который Сам – Истина и Путь.

– Если тебе, Мари, совесть моя, а то и сердце мое, не сложно – выслушай меня. Мои слова не из меня взяты. Им есть уже все начертания в тех же Писаниях. Разве тому, кто привычен разделять и властвовать, очень сложно назвать себя Церковью? И себе приписать все святые слова? Разве сложно ему рядиться в одежды Ангелов Света?

– Нет. Все это ему легко, ему невыносимо сложно одно – покаяние!

– Разве сложно самому лицемерному суду говорить в обличительной речи слова о Верности, Чести, Боге, Любви?

– SOS! Покаяние!

– Я не против! Но не покаяние слепых, а прозревших. Разве не потому ли он, Чернобог, имеет такой случай воссесть в храме Бога самого, что ослеплен народ? И покаяние свершают ныне многие и очень часто. Рассмотри с Васькиной горы! Я вижу весь буддийский мир, например, и что же я скажу? Безбожники? Разве я не вижу, как искренни их слова о Любви? И разве не истинно их сокрушение, их слезы?

– То время уже грядет. Но пока в храмах православных ежедневно приносится бескровная жертва за весь мир, а что настанет то время, когда прельстятся избранные, – известно 2000 лет…

– …Теперь я смотрю на мусульман: ну, что? Одни лишь там злодеи? И нет того, кто не искал бы Бога? И будто в них нет тех же болей, что у нас? И разве их слезы менее горючи, чем мои? И я смотрю на все народы! И землю всю имею пред собой…

– Будда или Магомет приняли Крестную смерть, сошли во ад, воскресли и послали Духа Утешителя?!

– И вот мой мир – по роду, по отцам и дедам! Нам не надо говорить человекам, куда там сошли Будда или Кришна, и что там с ними было или чего не было…

– Спокойной ночи! Если вас, конечно, не мучает бессонница (сон бесов).

– Божьему человеку, как вы, милая, язвить так негоже… Да, и еще, моя радость, если кто-то ходит без часов, это еще не значит, что он несчастлив или бес чинствует в нем!
* * *

– Прекрати ржать! Я тебя спрашиваю, ты что-нибудь видишь?

– Где?

– Где-где! В заливе ты что-нибудь видишь?

– А! В заливе?.. – старик с прищуром посмотрел на морскую синеву, барашки бегущих волн, лоскутки соединяющихся с ними сизых облаков. – Не-а! Ничего не вижу!

– Врешь, зараза! Говори, что ты там видишь! – оперативник настойчиво проверял старика, а он вел себя как ребенок и, похоже, дурачился. – Что, ты хочешь сказать, что там ничего нет?

– Почему это «ничего нет»? – возразил старик. – А чего надоть? Ты сразу скажи, а там посмотрим. Можа, чаво и увидим.

– Ну, там чувак один… Купается типа. Или просто стоит в воде, и ему море по колено.

– Алкаш что-ли какой-то? Не-а, нет там никого. Вода как вода. А что?

– Не врешь? А то смотри, суток пятнадцать получишь, так сразу увидишь все, что надо!

– Ну, ты сразу и скажи, а чо те надо-то?

– Христа там не видишь? – оперативник пошел в лобовую атаку.

– Гражданин начальник, ты на какой предмет меня проверяешь? – старик упорствовал и сдаваться не собирался. – Христа, говоришь? А это мое личное дело, за это ты меня в тюрягу не спрячешь! Может, и вижу! А тебе какое дело?

– Да ты скажи мне по-человечески, видишь или нет?

– А почему это я там его должен видеть? А можа, он у меня совсем в другом месте? Или ты на понт меня, старого, решил взять вот так на арапа? Да нет там никого! И учти, я своих не выдаю! И не выдавал никогда!

Оперативник потупил взор, смотрел сосредоточенно в песок на пляже, вглядывался в грандиозную фигуру Христа и подбирал слова, которые могли бы расколоть непослушного и совсем не учтивого к органам старика. А тот, помыслив, продолжал:

– Еслив там какой-нибудь мужик подвыпивший остужается, так что ты меня спрашиваешь, иди арестуй! А я тебе не свидетель!

– Значит, точно, там никого нет?

– А я почем знаю, можа, кто и есть…

…Таким же образом были допрошены еще пятнадцать понятых. В основном они валяли дурака и на вопросы оперативной службы отвечали уклончиво. Сознаваться никто не хотел. Это затрудняло задачу и не позволяло обеспечить чистоту следственного эксперимента. Один с охоткой отозвался живо и подтвердил, что видит в заливе Христа, а с ним и Моисея, и еще каких-то святых и блаженных. Этот доброволец подписал протокол осмотра места происшествия и подтвердил, что готов выступить в суде на любом уровне, потому как он-де никого не боится и приучен говорить всегда только правду.

К вечеру ответственные работники собрались на оперативное совещание и через некоторое время доложили Лосеву, что версия о каком-либо гипнотическом, психологическом воздействии на граждан Таганрога подтверждений не получила, зато лишний раз зафиксирована почти что поголовная ненадежность источников среди населения, пораженного глубочайшим недоверием к органам правопорядка, и это в свою очередь требует расследования: является ли такая позиция горожан сознательной или все-таки кем-то внушенной. В конце концов, решили, что нужно искать зачинщиков и заказчиков.

– Пока никому ничего объявлять не нужно. Делайте это скрытым образом. Войдите поглубже в научную среду, внедрите туда наших людей, прошерстите как следует экстрасенсов, гастролеров, паломников и молящихся. Заодно проверьте, нет ли и в наших рядах крота и подрывного элемента! Короче! работайте настойчиво, а результаты чтоб были у меня на столе. Вам на все это три дня! – Лосев выдал задание начальнику правопорядка, своим приближенным и остальным участникам совещания, после чего откупорили томящиеся бутылки кальвадоса, текилы и отборнейшего коньяка. А в Москву пошла депеша, мол, дело близится к завершению, порядок будет восстановлен точно в указанный срок.