Педагог

      Лампы на потолке сияли безжалостным и назойливым светом. Профессор бубнил. Аудитория спала. Ленинградский декабрь, десять утра, за окнами мрак, даже самые ненормальные хронические отличники с трудом разлепляют веки.
      -  Почему спим? Скучно? – неожиданно спросил профессор.
      Отличники вздрогнули и выпали из транса.
      -  Эпизоотология вам кажется скучной? – Вениамин Павлович вышел из-за кафедры, и отличники толкнули локтями соседей,  -  это потому, что вас ещё
жареный петух не клевал. Вот когда доходит до практики, эта наука оказывается оч-чень интересной и даже жизненно необходимой. Вот например, это мало кто знает, но если бы не мы, ветеринары-эпизоотологи, то может, Гитлер  Москву бы взял!
      Тут уже проснулись даже те, кто всю ночь отдежурил санитаром в приёмном покое больницы или разгружал вагоны. Боевые мемуары профессора – это вам не правила санобработки при бруцеллёзе.
      -  Мы тогда во втором эшелоне стояли, - невысокий лысоватый Вениамин Павлович вдруг как-то подобрался и приобрёл ловкую военную выправку -   видимо, сам как следует проснулся и увлёкся, - а немцы подошли к самым при-городам Москвы. Положение было – сами понимаете. Ну, вы, конечно, читали, какие тогда стояли морозы, а вот каково приходилось часовым на постах в шинельках – это вы даже представить себе не сможете. Тулупов не хватало – первая военная зима, снабжение чуть живое.
      И тут из Монголии вдруг приходят два эшелона овчинных полушубков – братская помощь союзников. Они нас тогда чем могли поддерживали: коней-монголок присылали, мясо мороженое, и вот теперь – полушубки, очень ко времени и к месту. Через всю Сибирь пролетели ласточкой – стратегический груз.
      А мой начальник был подполковник ветеринарной службы, Голубев Сергей Сергеевич, сухонький такой старичок, ещё царского выпуска, из Казанского института. И вот он приказывает эти эшелоны тормознуть, поставить в сторонке и пока не разгружать. Давайте, говорит, их проверим на всякий случай, знаю я эту Монголию, там всякой гадости лопатой греби – не управишься. 
      Докладываем комполка – он в крик: солдаты мёрзнут! Полушубки нужны срочно! А Голубев ему: а у меня инструкция! По закону военного времени! Заразим чем-нибудь солдат - вы отвечать будете? Да мы быстро!
      В общем, переспорил, и мы с солдатами команды сопровождения эшелонов в пожарном порядке отобрали пробы для исследования, да не поленились, залезли в самую середину тюков.
      Лаборатория у нас была военно-полевая, вшивенькая. Делаем смывы, красим по Ольту, красим фуксином, мазки под микроскоп, через два часа – шар-рах! – во всех мазках споры антракса! Два эшелона сибиреязвенных полушубков! Мать твою монгольскую! Подарочек нам на фронт от всей дорогой души!
      Прилетаю я к комполка, не помню, в каком виде: опасность эпидемии!
Сибирка! Говорили мы вам! Действуйте, пока не поздно!
      Полковник: мать-хвать! А что делать-то? Может, их немцам как-нибудь сплавить?!
      Ой, ребята, у меня прямо в зобу дыханье спёрло. Вы что, говорю, да если эта зараза  пыхнет, так всем хватит по уши – и нам, и немцам!      
      В общем, принял наш Голубев командование и пошло живо: с места ничего не трогать! Всё вокруг начисто убрать! Паровозы отцепить,отогнать, а сами эшелоны залить соляркой и прямо на рельсах сжечь к чёртовой матери! Паровозные команды и сопровождающий конвой – в санобработку! В щёлоке выполоскать! Лабораторию дезинфицировать,  весь личный состав ветслужбы – тоже! И всем для внутренней дезинфекции – фронтовые сто грамм (медицинского спирта, тройную дозу).
      Эх, и пылали же эти полушубочки! Как после бомбёжки. А вокруг стоят офицеры с кислым видом – понятное дело, неприятность крупная. Согрелись, называется.
      А вечером вызывают нас вдруг в особый отдел. И встречают там довольно скверным вопросом: как это мы и почему под надуманным предлогом уничтожили два эшелона меховых полушубков, экстренно необходимых на фронте?
      Этого вы тоже представить себе не можете: у меня аж в голове зазвенело. Последствия могли быть... ой, даже думать не хочу. А особист кипятится: вредительство? Саботаж? Обман командира  полка? Под трибунал!
      Но мой Голубев, как я понял, был шит совсем не лыком, и не таких крутых кренделей видывал, как наш особист. Никак нет, говорит так, с ехидцей, вовсе не саботаж, а наоборот, предотвращение крупной вражеской диверсии. Вы нас как инструктировали на политзанятиях? Бдительность и ещё раз бдительность! Вот мы и перепроверили лишний раз, и что оказалось? Си-бир-ска-я язва! Вы что хотели, эпидемию допустить на фронте, да ещё в такой момент?! А уж кто там, за границей, сырьё для этих полушубков проверял – пусть этим ваши специалисты занимаются, мои – своё дело сделали.
      Особист ему: а где доказательства? Скажете – нету, сгорели вместе с эшелонами?   Э, нет, - режет ему Голубев, - вот доказательства я как раз сохранил и могу предъявить хоть сейчас. Пойдёмте к нам  в лабораторию, покажу и заключение экспертизы,  и образцы шкур, и мазочки, и сами в микроскоп посмотрите, если заразиться не боитесь. Пойдёмте, пойдёмте!
      И цепляет его за рукав, и хочет тянуть из землянки. Вы знаете, того даже передёрнуло, позеленел и отскочил вместе со стулом. В лабораторию, я думаю, он пошёл бы только под автоматом. В общем, отпустили нас с миром, да потом ещё благодарность в приказе вынесли.
      А сейчас, раз уж все проснулись, кто мне скажет, какие ещё профилактические мероприятия мы должны были тогда провести, чтобы не угодить под обещанный трибунал? И какие дополнительные исследования, будь у нас там нормальная лаборатория? А также чем отличается посев спор в твёрдых средах от посева в жидких? Правильный ответ приму во внимание при сдаче зачёта!