Короткие истории

***
На площади в Иерусалиме, перед автобусной станцией, на скамейке сидел человек, протягивал кружку к прохожим и кричал: «Цэдака, цэдака к шабату, дайте мне денег к шабату!». А на другой стороне сидел молодой еврей с белой кипой на голове и пел, перебирая струны своей гитары. Люди останавливались, слушали, улыбались, кидали монеты на коврик перед ним и шли к автобусам.
Через какое-то время человек с кружкой подошёл к юноше, говорит ему:
– Уходи, артист, ищи себе другое место, из-за твоих песен моя кружка пустая, все деньги тебе кидают.
Засмеялся юноша, отвечает ему:
– Ты требуешь пожертвования у прохожих, а что сам даёшь им, за что ты хочешь получать? А я не прошу, я сам даю прохожим, свои песни даю им и хорошее настроение. И они благодарят по своим возможностям.

***
Господин Брук шёл утром по переулку, мимо синагоги, чтобы сократить путь к своему магазину. Как важный человек, он смотрел вдаль, и не заметил глубокую яму, которую только что вырыли и не оградили рабочие. Он наступил на край и провалился. Ругался господин Брук, возмущался, пытался вылезти из ямы и не смог.
На его голос прибежали рабочие и евреи из синагоги, говорят ему:
– Давай руку, вытащим тебя!
– Нет, – отвечает, – не дам.
Удивились они, говорят:
– Как же мы тебя вытащим, давай руку!
Отвечает:
– Не дам.
Евреи вернулись в синагогу, говорят:
– Раби Моше, хозяин магазина сидит в яме, ругается и не даёт руку вытащить его.
Раби Моше тут же снял тэфилин, сбросил талит на стол и поспешил к яме. Видит, господин Брук прыгает, хватается за стенки, а земля осыпается к его ногам. Раби наклонился к нему, говорит:
– Возьми мою руку, держи крепче!
Обеими руками вцепился Брук за руку раби.  Раби дёрнул со всей силы и вытащил его.
Когда раби Моше вернулся в синагогу, спрашивают его евреи: 
– Почему нам он не дал свою руку, а тебе дал, мы бы его вытащили?
– Вы кричали, просили, давай, а он не умеет давать, он привык только брать, а я не просил, я сам дал ему свою руку. 


***
Среди нас много добрых и праведных людей, мужчин и женщин, старых и молодых, богатых и бедных, больных и здоровых. Они среди тех, кто большую часть своей жизни посвящает изучению законов Творца, среди тех, кто возглавляет группы людей, и среди тех, кто день за днём тяжко трудится, чтобы обеспечить себя и свою семью.
Вот что он рассказал о своей работе таксист Нью-Йорка.
 Я прибыл по адресу и посигналил, подождал несколько минут и снова нажал на сигнал.  Это был мой последний вызов на сегодня, никто не вышел, я мог бы уехать, но вместо этого выключил мотор, подошёл к двери и постучал.
– Минутку, – ответил слабый, старческий голос. Я услышал, как что-то тащили по полу. Когда дверь открылась, передо мной стояла маленькая женщина лет девяносто. На ней было длинное платье с оборочками, а на голове шляпка с маленькими полями, с цветочками наверху и вуалью над ними, такое я видел в каком-то старом фильме.
Рядом с ней был маленький фибровый чемодан. Квартира выглядела так, как будто никто не жил в ней в течение многих лет. Вся мебель была покрыта простынями. На стенах не было ни часов, ни безделушек, ни посуды на полках. В углу были какие-то коробки.
– Вы могли бы донести мои вещи до машины? – спросила она.
– Да, конечно! – ответил я, отнёс чемодан в машину и вернулся, чтобы помочь ей.
Она взяла меня за руку, и мы медленно пошли по тротуару к такси. Пока шли, она не уставала благодарить меня, а я отвечал ей, что стараюсь потому, что хочу, чтобы к моей маме чужие люди тоже были добрыми.
– О, ты хороший сын, сказала она.
Мы сели в такси, она дала листок мне с адресом и спросила:
– Не мог бы ты проехать через центр города?
– Это не самый короткий путь, – ответил я.
– Пожалуйста, – сказала она, – я не спешу, я еду в хоспис, я заплачу.
Я посмотрел в зеркало заднего вида. Её глаза блестели.
– У меня нет семьи, никого из родных не осталось, – сказала она тихим голосом, – доктор говорит, что у меня времени не больше месяца.
Я протянул руку и выключил счётчик.
– Какой маршрут выбрать для Вас? – спросил я.
Следующие два часа мы ехали по улицам города. Она показала мне здание, где она когда-то работала лифтёром. Мы проехали через район, где жили она и её муж, когда они были молодыми. Мы подъехали к мебельному складу, который когда-то был бальным залом, там она танцевала в своей юности. Иногда она просила меня ехать медленнее перед конкретным зданием и сидела молча, прикрыв глаза.
Когда солнце спряталось за городом и потемнело, сказала она:
– Устала я, поедем туда, где меня ждут.
Мы молча поехали по адресу, который она мне дала. Это было низкое здание, похожее на реабилитационный центр. Я проехал под портиком и остановился у входа. Тут же к нам подошли два санитара, видимо они давно её ждали. Они помогли ей выйти и усадили в коляску, а я отнёс её чемоданчик и оставил у входа. 
– Сколько я вам должна? – спросила она и открыла сумочку.
– Ничего, – ответил я.
– Вы должны зарабатывать на жизнь, – сказала она.
– Есть другие пассажиры, – ответил я.
Неожиданно для самого себя я наклонился и обнял её. Она крепко держала меня.
– Вы подарили старой женщине немного радости, - сказала она.  Спасибо.
Я сжал её руку и пошёл к машине. Дверь за ней закрылась, я оглянулся, словно услышал звук закрытия жизни.
Я ехал по улицам города, без пассажиров, погруженный в свои мысли. До конца дня я едва мог говорить. Говорил себе: «Слава Богу, что этой женщине не попался нервный таксист, который торопится закончить свою смену! Слава Богу, что я дождался и не уехал без неё!»
Я не думаю, что сделал что-то особенное в моей жизни. Вся наша жизнь вращается вокруг таких моментов. Они часто застают нас врасплох, кому-то они покажутся важными, а кому-то незначительными, но это наша жизнь.   


***
Лейбу, сыну Элины Райхман было пять лет. Вдруг он стал называть себя девушкой, сказал маме, что раньше его звали Пнина, что носил такие же серёжки, как у неё.
– Почему Пнина? – удивилась мама.
– Я был Пнина, – ответил малыш, – но умер и поднялся на небеса. А потом меня толкнули, я проснулся ребёнком, и вы с папой назвали меня Лейбом
– Что ты помнишь ещё? – спросила Элина.
– Я был в отеле большого города, когда начался пожар, и я выпрыгнул из окна. Я умер и попал туда, где совсем другой свет, очень добрый, и я его сразу полюбил, но он меня послал к тебе и мне дали имя Лейб.
– Кто, кто послал?
– Не знаю, он такой, что я не могу объяснить.
Элина вошла в поисковую систему Google и нашла сообщение о пожаре в отеле «Пэкстон» в Чикаго. В марте 1993 года в результате пожара в здании погибли 19 человек, среди них Пнина Робинсон. Она погибла, выпрыгнув из окна.


***
Хозяин маколета, продуктового магазина в бухарском квартале Йерушалаима, услышал скрип входной двери и подошёл к прилавку.
Перед ним стояла молодая женщина в старой шерстяной кофте, с тёмным платком, полностью скрывающим волосы на голове, с печальными глазами на измученном, но миловидном лице.
Она опустила глаза на холщёвую сумку в своих руках и тихо сказала:
– Я прошу хлеб, рис и растительное масло, дети голодные, ждут меня.
 – Хорошо, на какую сумму ты хочешь приобрести всё это? – спросил хозяин маколета.
– У меня сейчас нет денег, я прошу дать в долг, скоро муж получит, и я принесу, – ответила женщина.
– Что? У тебя совсем ничего нет?
– Есть, молитва, – прошептала она.
– Молитва? – удивился он.  Достал из ящика лист бумаги и карандаш, протянул женщине и говорит:
– Напиши свою молитву, посмотрим, что она стоит и сколько весит.
Женщина взяла листок, взяла карандаш, написала несколько слов и протянула хозяину.
Он бросил листок на левую чашу весов, а на правую положил хлеб. Листок перевесил хлеб.
Он удивился и положил сверху кусок сыра. Листок перевесил.
Он стал класть на чашу разные другие продукты, но чаша с ними всё равно поднималась вверх. Снял всё, проверил весы – пустые чаши уравновешивали друг друга. Снова положил листок на левую чашу, а на правую стал укладывать разные продукты до тех пор, пока чаши весов не выровнялись. 
Он взял из рук женщины сумку и покидал туда все взвешенные продукты.
Женщина ушла, а хозяин маколета поднёс лист бумаги с молитвой женщины и прочитал:
«Господи! Дай нам хлеб наш насущный на этот день!»


***

Авраам Броуди сидел в своём кабинете на восемнадцатом этаже одной из старых высоток на Манхэттене. Руки его лежали на закрытой папке, он уже открывал её несколько раз и снова закрывал, было очевидно, что его компания потерпела крах. Нет денег платить поставщикам и нет денег воз¬вращать долги кредиторам. День только начался, но ощущение у него было такое, что это вечер последнего дня в его жизни.
Он встал, вышел в приёмную, где сидел его грустный секретарь, прошёл к лифту, спустился на улицу и перешёл на Медисон-авеню. Ноги привели в Центральный парк, где в это осеннее утро было мало людей.
Авраам сел на свободную скамейку под вя¬зом, усыпавшим землю сухими оранжевыми листь¬ями, и опустил голову на руки. Думать он устал, и не видел выхода, и понимал, что это беда не только его и не только его семьи, но и всех, кто работает с ним и ему доверился.
И услышал голос:
– Мистер, у Вас какое-то горе, могу ли я вам помочь?
Авраам опустил руки и поднял голову – перед ним был старик, невысокого роста, лет восьмиде¬сяти, не меньше, если судить по морщинистому лицу и сутулой фигуре. На нём был серый, очевидно до¬рогой, плащ, наброшенный на тонкий свитер, на голове такая же серая шляпа.
Авраам показал рукой, приглашая его сесть рядом и, неожиданно для самого себя, стал расска¬зывать о своей фирме, как он начинал, как всё было хорошо до последних дней, пока поставщики и кре¬диторы не сошлись в сговоре, чтобы погубить его, и не потребовали вернуть ссуду.
Это неизбежное банкротство, от которого пострадают десятки лю¬дей. Нет выхода и нет сил для дальнейшей жизни.
Когда он замолчал, старик вытащил из кар¬мана ручку и чековую книжку, положил её на ко¬лено, заполнил чек, протянул Аврааму и спраши¬вает:
– Пятьсот тысяч долларов поможет Вам?
– Полмиллиона, – прошептал Авраам, мед¬ленно поднимаясь с места, – это же полное спасение, но какие Ваши условия?
А старик смотрит на него, улыбается и гово¬рит:
–  Одно единственное, чтобы вернул полно¬стью ровно через год в это же время на этом же ме¬сте.
– Без процентов? – удивился Авраам.
– Так, как есть, без процентов.   
– Да, да, не сомневайтесь! Ровно через год я верну Ваши деньги, здесь в этом парке.
Старик протянул ему свою руку, повернулся и пошёл, загребая ногами жёлтые, оранжевые и красные листья осени на притихшей аллее.
А Авраам поспешил в свой офис, разгляды¬вая чек. Заполнен верно – сумма, дата, подпись и имя на чеке, которое он читал снова и снова: «Дж. Рокфеллер… Рокфеллер… Неужели это сам Рокфел¬лер пришёл мне на помощь?» 
И тут он вспомнил, что ещё год назад извест¬ный французский еврей, обеспокоенный ситуацией в своей стране, решил перевести свои значительные капиталы в США и предлагал часть из них инвести¬ровать в его компанию. Тогда Авраам боялся поте¬рять основную долю и не ответил, но теперь поло¬жит это чек в сейф, как резерв, который использует, чтобы сохранить свой голос на переговорах с тем господином.   
Авраам вернулся в офис, прошёл в кабинет, спрятал чек, собрал сотрудников и объявил, что жизнь продолжается. В этот же день он нашёл но¬вый кредит, чтобы расплатиться с кредиторами и поставщиками.
Вскоре компания получила значи¬тельный вклад от нового компаньона и до конца года, погасила все долги, а прибыль составила более 25 процентов. Через год, с того дня, когда он получил чек на 500 000 долларов, его состояние и состояние компаньонов удвоилось. И ни он, ни его сотрудники уже не вспо¬минали о грозившем когда-то банкротстве.

Прошёл год. Авраам достал из сейфа счаст¬ливый резервный чек, выданный Дж. Рокфеллером, и поспешил в Центральный парк Манхэттена.
Опять была осень, жёлтые и красные листья вязов купались в лучах утреннего солнца. Авраам шёл по той же аллее, к той же скамейке, где в про¬шлом году встретил своего благодетеля. Скамейка была свободна.
Он сел, достал из кармана чек, прочитал сумму, дату, имя и улыбнулся. Он поднял голову и увидел старика, который медленно шёл, точно так же, как в прошлый раз, загребая ногами мягкие жёлтые листья. Авраам встал и, с улыбкой от края до края лица, направился к нему.
Но в это время к старику подбежала молодая женщина в форме ме¬дицинской сестры. Она схватила его за руку и по¬вела за собой.
– Стойте! – закричал Авраам, – куда вы его ведёте? Я должен вернуть ему его чек.
Она остановилась, одной рукой придерживая старика, а другой рукой поправляя белую шапочку.
– Это пациент нашего госпиталя, – ответила женщина, – он убегает в этот парк, а мы его ловим. Здесь, в этом парке, он донимает людей своими че¬ками.
 – Так разве он не Рокфеллер? – удивился Ав¬раам, – он и мне дал чек на полмиллиона долла¬ров.
– Он действительно Рокфеллер, однофамилец знаменитых Рокфеллеров, хотя тоже не бедный. Но его чеки ни один банк не примет, он наш пациент, а его счётом распоряжается опекун.
Она увела старика, а Авраам стоял в расте¬рянности и шептал: 
– Этот недействительный чек в моих руках спас меня от беды. Этот старик из госпиталя, за ко¬торого отвечает опекун, вернул мне веру в себя, вернул надежду. Велика Твоя милость, Г-споди!