А чьи это ручки? Влюбленные на вокзале

Вокзал. Чемоданы. Люди. Шум поездов. Объявления из динамика. Все сидят, чего-то ждут.

Вот чинная супружеская пара. Он – представительный мужчина. Может, даже интеллигент в нулевом поколении. Она – под стать ему. Тоже важная и опрятная женщина.

У них малолетний пацанёнок. Он пока ещё не интеллигент, рано ему знать такие слова. Он просто сосёт леденцы и глазеет по сторонам. Ему всё интересно.

Напротив этой местами интеллигентной семьи – молодая парочка. Студенты, наверное. Они влюблены друг в друга. Сидят вприжимку и в глазах у них – химия и гормоны. Взаимное обожание и разноцветные звёзды.

Они не могут друг от друга оторваться. Даже если упадёт потолок – не заметят. Бывает такое у людей, особенно в студенческом возрасте. Парочка тискается и воркует, и студент лепечет подружке:

- Ой, чьи это у нас такие милые ручки? Чьи у нас такие ручечки-ручушки?

Чмок-чмок девочку в ухо – она сидит довольная. Много ли для счастья надо?

- Это всё твоё, миленький, - шепчет она в ответ. – Твоё-твоё.

Студенту радостно. Он изучает анатомию подружки (в пределах разумного). Забрасывает на себя её ногу и снова лопочет:

- Ой, чьи это ножки? Чьи такие замечательные ножки-ноженьки?

Гладит ногу, и девочке хорошо, она трётся об него носом:

- Твоё, миленький, - говорит. – Всё твоё!

Вокзал суетится, люди входят и выходят. Влюблённые студенты шушукаются. Мальчик с родителями сосёт леденцы. Мама мальчика смотрит на студентов с некоторой ностальгией. Наверное, когда-то её в институте так же обнимали и лапали, и шептали «а чьи это ножки?» Давно это было. Но вспомнить приятно.

А вот папаша глядит на молодых косо, с осуждением. Не по нутру ему, видно, фривольное поведение в общественном месте. Никому студенты не мешают, сидят тихо – но папаша всё равно их не одобряет. У него, наверное, мораль и воспитание.

Студент добирается до волос подруги. Зарывается носом в её пряди, бормочет:

- Чьи это у нас волосы? Как пух, как мечта!... Как весенний ливень. Чьи такие волосы-волосики?…

- Твои, милый, твои, - говорит девочка. – Я люблю тебя, Витенька.

Парочка счастлива до безумия. У них гормоны, у них радости полные штаны, ножки-волосики… и до сессии ещё далеко, и вообще жизнь прекрасна.

Мама и пацанёнок смотрят на голубков спокойно. Зато отец семейства пыжится, как самовар с брагой, наблюдая этот праздник юных чувств. Может, его в студенчестве девки не любили? Может, ему сплошь лысые попадались, без волос – это неизвестно. Или он рос ботаном в пуританской семье, и сторонился откровенных проявлений страсти на людях.

Студенты воркуют, а папаша пыхтит. И сквозь зубы тихонько так цедит:

- Ну и молодёжь пошла, это чёрт знает что, а не молодёжь… Надо же знать место и время… Не на вокзале же!… они бы ещё прямо тут легли и … бу-бу-бу…

Парнишка-студент продолжает исследование подруги. Он перебирает её ладошки: «а чьи это у нас пальчики?». Покусывает её за ушную раковину: «а чьи у нас тут ушки-ушеньки?». Дальше следуют язык, глаза, живот. Игра в разгаре.

- Твоё, миленький, - мурлычет девушка. – Ты же знаешь, сладкий, что это твоё…

Полуинтеллигентный папаша начинает бурчать громче, чтоб голубки по ту сторону прохода его услышали и устыдились. Нервирует его это соседство с перечислением доступных девичьих мест.

- Мы себе такого не позволяли! – ворчит отец. – А эти уже совсем… бу-бу-бу… Вот приедете домой – и бу-бу-бу… сколько угодно. А тут вам не это! Тут люди ходят! Тут дети сидят, а вы им пример! Бу-бу-бу…

- Да ладно, Лёнь, - осторожно возражает супруга. – Ребята никому не мешают… пусть.

- А чьи у нас такие губки? – воркуют студенты напротив. – Чьи у нас такие губки-губоньки?... так бы их и съел, так бы и скушал…

Папаша трясётся от праведного гнева. Пацанчик-сын вдруг вынимает изо рта леденец и дёргает его за рукав:

- Папа, ты вчера тёте Наде так же говолил! – кричит он. – Про губки! Я слысал, ты в машине ей так же говолил, ага?

Маленький он ещё. Не понимает, почему рожа отца вдруг становится цвета свёклы, а у мамы медленно отвисает челюсть…

Вырастет – поймёт.