Восстание мышат

— Мужики, подержите! — Девушка в сплошном блестящем чулке положила бревно на ответственно подставленные руки. — Всю шею оттянул. Я быстро, не бойтесь!
Она резковато дёрнулась, вызвав у бревна нездоровое оживление ближе к концу. Вдруг закруглившемуся в петлю.. Простонав "а-а-ай", крайний державший упал в обморок. Отвалившегося сменил — не задавая вопросов — следующий в цепочке вышедших подышать. Бревно вздохнуло, ещё посокращалось, устраиваясь половчей, и явно расслабилось, скинув вес на наши деревенеющие руки.

Мне досталась голова, с которой я переглядывался. В каком плане: голова неподвижно смотрела на меня, а я боялся выказать неуважение и зажмуриться.. Эти два глаза, как две яшмы, останавливали кровь и обращали в камень. Холодили так, что я забывал дышать, сбивая всю цепочку с синхронного ритма. Мы стояли как гребцы с выданными вёслами, которые никуда не плывут, но грести надо... Питон зевнул не отворачиваясь, меня откровенно замутило. Зубы с застрявшими мышинами хвостиками у него были — хорошие. Как бы он мне мизинец не оттяпал на зубочистку.. Дышать со мной опять прекратили все.

Я с кислой мордой вспомнил, как "потратил" годовую премию. На тренинг по дыханию. Потому что это и была премия.. (А на корпоративе этой конторы вместо заздравной рюмки я держу голову удава!!! Они меня со свету сжить хотят, что ли? Оригинальным способом "уволить", чтоб никто не догадался?!) Да, так я ж про тренинг. Сложите, он мне, дрищ этот в лосинах, "рекомендует", для правильности очищающих процессов ноги вот так.. И закидывает свою правую ногу за своё левое ухо!! Я, говорю, если так сяду, даже в лопнувших трениках, то дышать никак уже не смогу. Ни правильно, ни неправильно. Оно мне вообще тогда без надобности будет, я из этого калача обратно всё равно не разогнусь. Я ж не удав...

Который приснул тем временем с открытыми глазами, сомлел на руках. Онемел весь, как настоящее бревно. Тяжёлый, гад! Пора сменяться, давно понимаю, рук по плечи уже не чувствую. Только шелохнулся к рядом курящему — оно моргнуло! И зевнуло снова, не торопясь закрывать пасть.. Я без лишних колыханий сказал:
— Народ, там его женщина где-то внутри должна быть. Такая, в чулке обтягивающем. Поторопите её, пусть своего забирает, а то мы уроним скоро.

Голова нехорошо улыбнулась мне и послала какой-то сигнал в конец себя, будто по гофре. Хвост моментальным кольцом захлестнулся на шее крайнего державшего. Две яшмы на его деспотичном лице сузились и загорелись собственным коричнево-красным огнём. Я вскрикнул, кажется, и опустил помертвевшие руки.. Питон сказал: "Чмошник ты болотный! Я тебя самого ща уроню", — и дохнул ледяным паром с ментоловым привкусом из своих императорских равнобедренных ноздрей в мои деревенские разлепёхи.

Чёрный чулок орала, волнуя гуляющий бюст. Он самостоятельно жил перед моими глазами, осыпал сверху блёстками и пеплом ментоловой сигареты. Но всё равно хотелось уткнуться туда и плакать..
— Мужики, вы больные!! Меня четыре минуты не было, четыре, у меня ж хронометр! А тут уже двое в мокрых штанах... Только чулок этот расстегнула — слышу, орут уже! Ну может человек в туалет зайти или как?! Где я его оставлю, в гардеробе, шарфом в рукаве? Вы зачем его бросили? Да не съест он вас, он со вчера сытый! Пяток мышей махнул не глядя.. Если сдохнет от шока или переохлаждения, всех засужу! Он вам хлеще ипотеки выйдет..

В желудёвых глазах жены, с красной от недосыпа каёмкой, с утра читалось ласковое:
— Привет, мышонок с блестящей мордочкой! Сейчас будем завтракать. Лично я — тобой.