Былинные земли. Дворец генерала. Часть 16

(Продолжение)

НЕТ ХУДА БЕЗ ДОБРА

Мы уже говорили, что первоначально Бочейково не играло главенствующей роли среди всех поместий владельческого рода Цехановецких. Они пребывали главным образом там, куда особенно вложились предки. А это Бельмонцы, Курманово и Пацково, где представители рода заложили доминиканский монастырь, либо Опса с возведенным там костелом. Центр имения на берегу Уллы использовался для управления хозяйством, для размещения обслуживающего персонала и охраны земель. А в летнюю пору туда наезжали родные и близкие магната, чтобы отдохнуть, например, посетителями были вдовы: Антонелла из князей Друцких-Горских и Фелицианна – бывшая княжна Друцких-Подберезских. Хозяин радушно предоставлял им прекрасное место, нисколько не беспокоясь за сохранность. Напротив, на противоположном берегу, разбухал, обрастая «пляцами», мещанский жилой «микрорайон» – местечко, становясь сердцевиной окружающей среды, воздействуя ремесленническим и торговым потенциалами.

Автором коренных преобразований стал Йозеф, младший сын Феликса Никодима, владелец-собственник второй половины XVIII столетия.

Его Бог миловал. Он единственный из опальных братьев, кто устоял на краю пропасти - в битве кланов за конфедеративное устройство.

Когда пропажа Струтинского возбудила общественность и в его исчезновении обвинили Цехановецких, то оставшиеся сыновья бросились «врассыпную» - бежали за границу, оставив родимые края. Младший тоже некоторое время скитался по чужим землям, пока его не взяли под покровительство авторитетные деятели. Даже российский посол Репнин принимал участие. Наконец Йозефа признали «незрелым» по возрасту, и сняли обвинения, разрешив наследовать часть родовой недвижимости. Снова некое мистическое действо повисло над Цехановецкими, словно отбрасывая в эпоху Мстиславских.

А вслед за этим - «чудодейственный» поворот в судьбе самого младшего, не по возрасту зрелого. Йозеф попал на аудиенцию к Понятовскому, властителю Речи Посполитой. Тот уже слыл пророссийским сувереном, ходил в любимцах Екатерины II.

Йозеф почитал короля. Как же было не почитать? Благодаря королевским мерам, его предки оказались в благодатнейшем белорусском крае и достигли высот. После поволочной померы княжеский дух выветрился, на бывшей Полоцкой земле еще встречались имена отдельных князей, но не они диктовали правила жизни, инициативой полностью владело панство, шляхетское сословие. Наследники княжеских титулов становились обычными распорядителями, некоторые – в услужении магнатов.

С аудиенции у короля Йозеф вышел в звании генерал-адъютанта. Положение Речи Посполитой было шатким, и суверен искал сторонников, надежных соратников. Звание «генерал-адъютанта» – это доверие среды, которая склонялась к российскому истеблишменту. Высокая должность в сочетании с наследственной материальной базой давала неоспоримые преимущества.

Дело, которым предстояло заняться новоиспеченному служителю воинского ранга, было из разряда ответственных. Ему поручалось разбирать наиболее важные земельные склоки. Сейм уже не справлялся с потоком жалоб, исходивших от землепользователей, не находивших мудрых решений, и они враждовали из-за границ владений, и волна претензий грозила снести государственные устои.

Занимаясь порученным делом, Цехановецкий не упускал шанса укрепить личное благосостояние, присовокуплял наиболее «хлебные» майораты, наиболее выгодные земельные площади. Можно привести много примеров, когда по следам разборок в «копилку» генерала добавлялись новые имения, в основном монашеского происхождения. В конце своей жизни, а это 1801-й год, Цехановецкий подсчитал, сколько добра заимел. Ему принадлежали три местечка, около ста фольварков и весей, каменица в Вильно, значительные денежные суммы, а также бижутерия и серебро.

В преддверии российской кампании все отчетливее вырисовывалось будущее, связанное с екатерининскими планами. При осуществлении императорского замысла междуречье становилось ареной невероятного коммерческого сдвига, важнейшей сферой продвижения ресурсов, сбыта продукции и обогащения. В Бочейково действовали суконная фабрика, производства карет, мебели, брони, вина и водки.

Понятовский пожелал побывать в благодатном белорусском крае, посмотреть, как живет его выдвиженец, а заодно и поохотиться.

Йозеф взялся за облагораживание центра, переустройство владельческой базы. Не хотел ударить лицом в грязь пред властителем?

То, что сегодня можно видеть на территории былой усадьбы – только остатки, сохранившиеся под тяжестью времен. Последний дворец (на снимке), в который вложили силы последователи генерала, сгорел во время второй мировой войны. А весь комплекс сооружений, в первозданности, можно увидеть в книге уже названного Романа Афтанази. Не будет преувеличением, если скажем, что это было самое шикарное панское сооружение на Лепельщине, а возможно, и во всей полоцкой земле. Но расцвет ему принесло царское время, когда подданные – крестьяне (христиане) закабалялись не только пригонами, а и сгонами, когда использование труда подопечных достигло пика и когда клан Цехановецких не жалел денег для разворачивания удобств.

Йозеф отстроил усадьбу, чтобы принять короля, которому захотелось поохотиться в дремучих бочейковских местах. Охота становилась приоритетным времяпрепровождением шляхты, развлечением. На досуге в лесных чащобах Белой Руси гремели выстрелы, устраивались загоны на зверей. О том, насколько распространенным было это увлечение, свидетельствуют драматические эпизоды. Один из сородичей Цехановецких погиб при отстреле зверей на Воловой Горе, в Свядской пуще. Да и гибель Ксаверия в какой-то степени связана с намерением поохотиться на Браславских озерах.

Ориентируясь на временное жилище, которое требовалось возвести срочно, архитектор (некто Влох) якобы запамятовал о зимних стужах, что накрывали местность, и не учел отопление помещений. Такую версию высказал спустя сто лет потомок Йозефа, Владислав, создавая книгу о поместье. Выглядит забавно, но причина, скорее всего, кроилась в предназначении здания – оно не рассчитывалось на зимнее пребывание, да и опасность возгорания была высока, учитывая частые пожары. Еще не раз пламя слизывало содеянное, огорчая хозяев. Горел дворец в начале XIX века. Возможно даже, что быстросооруженное здание (за одно лето) представляло собой не «дворец», а похожий на него «дворек ловчего» (представлен на предыдущих фото). В общем, печи не поставили, только четыре комнаты обогревались каминами. Наверное, по этой причине Наполеон, следуя за маршевыми колоннами на Москву, надолго не задержался, но отобедал. Прием ему обеспечил администратор Лапицкий, располагая только лакеем и его молодым помощником. Это удивительно, так как, по данным за 1780 год, к бочейковскому двору причислялись и стюард, и шеф-повар с кухонной прислугой, и дворецкие, и маршалок, и даже бургграф. Состав солидный, но они, видимо, нанимались на время пребывания гостей. Отсутствие хозяина разозлило императора, и он высказал недовольство Лапицкому.

Только потомки Йозефа, уже в царское время, в период интенсивного лесного сплава, капитально взялись за бочейковскую усадьбу, постоянно пребывая в ней и обновляя, реконструируя и дополняя. Можно сказать, что только спустя сто лет дворец принял окончательно выразительный, величественный вид.

(Окончание следует).

На снимке: дворец генерал-адъютанта Речи Посполитой, в конце Российской империи. Фото из коллекции лондонского Анджея Цехановецкого. Снимок сделан высокопрофессионально. Здание внушает несокрушимость, а дорожки, протянутые к нему, словно лампасы генерала. На самом деле здание не было столь грандиозным.


30.12/24