Неведомое. Глава LХХШ

(продолжение. Предыдущая Глава LХХII- http://www.proza.ru/2024/12/18/832)
(Начало. Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)

      Пароход дал продолжительный гудок, отошел от причала и, шлепая плицами гребных колес, медленно направился к фарватеру. Лампы на палубе, зажженные на время погрузочных работ, погасили, оставив только зеленые и красные навигационные огни на бортах и белый фонарь на корме парохода. Стражники заняли четыре каюты второго класса в трюме, в одной из которых разместили ящики с гелигнитом. Две деревенские бабы со своим нехитрым товаром и боевики расположились в третьем классе под тентом на корме судна. Капитан и его помощник ушли в рубку. Вскоре привычные ко всему деревенские бабы прилегли, не раздеваясь, на лавках в отгороженной брезентом части палубы и крепко заснули.

      Анархисты, убедившись, что им никто не мешает, разобрали оружие и устроили на корме совещание.

      - Задача у нас довольно трудная, но мало, чем отличается по сложности от других акций, которые проводились нами и анархо-коммунистами других боевых групп. – начал совещание Проскурин. - Наша нынешняя цель – захватить динамитный желатин, в настоящий момент, находящийся в руках отделения стражников из восьми стрелков. С ними едет и один жандармский младший унтер-офицер. На вооружении у них восемь винтовок Бердана второй нумер и два револьвера системы Смит и Вессон. У нас же четыре револьвера разных марок, одно охотничье шомпольное ружье, винтовка Снайдера и винтовка Мартини-Генри. А также три динамитных бомбы с запалами по 5 секунд горения у каждой.

     Несмотря на численное превосходство противника, мы имеем некоторое преимущество в короткоствольном оружии. В тесных помещениях судна револьвер намного удобнее в использовании, чем длинноствольные винтовки. Полагаю, внезапный и решительный штурм, быстрое уничтожение врагов из револьверов или даже холодным оружием, в ближнем бою – единственно верная тактика для сражения внутри помещений парохода.

      - Вы забываете об экипаже, численность которого не менее полутора десятков человек, Дмитрий Зенонович.

      - Смею заметить - безоружных людей, Арсений Венедиктович. Вряд ли они смогут оказать серьезное сопротивление. Неожиданная стрельба и крики – всегда вызывают панику. А на воде паника многократно страшнее, чем на суше.

      - Согласен! Но как мы проникнем в трюм, к каютам, где разместились стражники? Кстати, мы совсем не знаем, к какой каюте сложены ящики с гремучим студнем. Случайная пуля, попавшая в гелигнит, непременно вызовет мгновенный взрыв. Погибнем все и сразу!

      - Разумеется! Но штурмовать каюты в трюме – занятие почти безнадежное. Кроме того, нельзя исключить возможность того, что стражники, видя свою скорую погибель в случае нашего явного успеха, могут просто взорвать груз.

      - Тогда, как мы можем захватить взрывчатку, не штурмуя место, где она находится?

      - Очень просто! Надо сделать так, чтобы стражники сами вынесли груз на палубу.

      - Вы, Дмитрий Зенонович, намереваетесь их любезно попросить об этом?

      - Почти. Мы устроим пожар на пароходе.

      - Простите, что устроим?

      - Пожар, Арсений Венедиктович, стихийное бедствие. Тут несложно просчитать, что будет происходить здесь, когда разгорится огонь и пламя охватит судовые надстройки.

      - Но на палубе соберутся все члены экипажа. Вкупе со стражниками здесь будет форменное столпотворение.

      - Это нам на руку. В суматохе, когда команда приступит к тушению пожара, мы поможем стражникам выносить гелигнит из кают, но сложим его в спасательную шлюпку, которую заблаговременно спустим на воду. Потом подстрелим несколько цепных псов царизма. Паники от этого будет значительно больше. Спустимся в шлюпку и на прощанье закинем на палубу три оставшихся у нас бомбы. c'est tout!*

      - Но, Дмитрий Зенонович, в этом случае, скорей всего, утонет, если не сгорит пароход со всеми, кто на нем находится! Погибнут и невинные люди!

      - Случайные жертвы вполне вероятны, Арсений Венедиктович! Без них, к сожалению, силовые акции почти никогда не обходятся… Впрочем, мы проявим гуманность – позволим людям спасаться вплавь. Конец лета, вода в Волге еще достаточно теплая для комфортного купания.

      Повисло молчание. Боевики тревожно переглядывались, избегая смотреть на своего командира.

      - Вопросы будут? – спросил Проскурин.

      - Не слишком ли много будет случайных жертв, Дмитрий Зенонович?

      Лицо Проскурина приняло очень жесткое выражение: - Вам не стоило вступать в боевую дружину, если вы так боитесь крови, Фиолетов. Ни одна революция, как вы прекрасно знаете, никогда не обходится без крови и жертв. Это ее питательная среда! Привыкайте, Арсений Венедиктович, воспитывайте в себе железную волю, столь необходимую каждому настоящему революционеру и следуйте выбранному вами пути построения самого справедливого общества, какого еще не видел мир!

      - Справедливое общество, основанное на крови?

      - Да, черт возьми, сударь!  Всходы, из которых вырастает свобода, поливают кровью врагов, мучеников и, увы, случайных людей! Впрочем, вы еще можете остаться в стороне, пока другие жертвуют своей жизнью в борьбе за правое дело. Прскурин смотрел прямо в глаза Фиолетову: - Итак, сударь, выбор за вами…

      - Я уже давно сделал свой выбор, Дмитрий Зенонович! Вот только никак не могу привыкнуть к многочисленным трупам, постоянно устилающих дорогу, ведущую к счастью всего человечества…

      - Вам не кажется, Арсений Венедиктович, что философские вопросы нужно оставить на потом, когда дорога эта будет пройдена до конца?

      - Может быть, если только это не дорога на виселицу!

      - Типун вам на язык, сударь! Давайте лучше обсудим сейчас наши предстоящие действия, и не будем отвлекаться на ненужные. дискуссии.

      - Думаю, у вас есть какой-то план, Дмитрий Зенонович?

      - Конечно! Действовать без плана глупо. Но сразу предупреждаю, предусмотреть заранее. как сложатся все обстоятельства предстоящего дела, практически невозможно. Могут быть самые разные случайности. Исходя из собственного опыта, могу сказать, что действовать надо решительно, смело и даже нагло. Стражники народ битый, их просто так не взять! Поэтому – быстрота и натиск, как говаривал Суворов.

     Когда разгорится пожар, в первую очередь будут выносить ящики с гелигнитом. Желательно помочь стражникам унести груз в какое-нибудь безопасное местно. Например, на корму. Взрывчатку лучше убрать с корабля, сложив в спасательную шлюпку и спустив шлюпку на воду. Таким образом риск взлететь на воздух сводится к нулю. Думаю, такой вариант действий неизбежно придет в голову и жандарму и стражникам. Вот тогда можно пустить в ход оружие и перестрелять всех, кто представляет для нас какую-то опасность.

      - Как устроить пожар? У нас с собой нет ни керосина, ни другого горючего материала. Хотя наверняка на пароходе что-то такое есть. Не спрашивать же капитана, где хранится у вас на пароходе керосин?

      - А лампы и фонари? Их заправляют конопляным маслом. Масло не так быстро выгорает, как керосин.  Я думаю, если выльем масло из фонарей и ламп, наберется не менее ведра, а то и двух. Обольем палубные надстройки и палубу на носу парохода. Гореть будет жарко.

      - Команда постарается потушить загорание. Раскатают пожарные рукава, задействуют помпы.

      - Придется ликвидировать тех, кто будет тушить пожар.

      - В команде парохода не менее пятнадцати человек. Они и вооруженные стражники – серьезная сила.

      - Экипаж не вооружен. Кстати, стражники могут оставить оружие в каютах, когда будут выносить гелигнит. Действовать будем по ситуации. Главное – внезапность. Сейчас мы распределим задания, каждый получит подробные инструкции: кто, чем займется, когда наступит время выступить...
 
         К двум часам ночи на верхней палубе на носу парохода остался только часовой, которого Михеев поставил прямо под мостиком судовой рубки у трапа, ведущего в трюм, где находились каюты первого и второго класса. Время от времени из рубки на палубу спускался вахтенный матрос и закидывал за борт лаглинь для определения скорости, с которой шел пароход. Сначала часовой еще окликал вахтенного, но потом уже почти не обращал на него внимания.

      Сняв обувь и стараясь не шуметь, боевики аккуратно слили масло из осветительных фонарей и ламп в медное ведро, висевшее на пожарном щите. Потом разделились на две группы и с разных сторон  подобрались к носовой части парохода, где стоял на часах стражник. Одновременно внезапным броском часовой был захвачен врасплох двумя боевиками.. Он даже не успел вскрикнуть, когда его взяли в ножи. Убитого подтащили к борту и выкинули за борт. Люк в трюм задраили и, на всякий случай, надежно законтрили стальным  ломом, снятым с пожарного щита.

Когда сняли часового, Проскурин и Фиолетов быстро поднялись по внешнему трапу в рубку и, угрожая револьверами, заставили рулевого и вахтенного лечь на пол. Потом крепко связали их, затолкали по кляпу в рот каждому и выволокли на открытый мостик перед рубкой.

      Над водой начал подниматься туман. Сначала он повисал над рекой рваными белыми лохмотьями, потом стал сгущаться и пополз уже с обоих берегов сплошной сероватой стеной.

      - Скоро видимость совсем пропадет, Дмитрий Зенонович. – сказал Фиолетов, когда очертания берегов стали пропадать в густом тумане.

      - Вы правы. Нам не хватает только сеть на мель или врезаться во что-нибудь на полном ходу. Поворачиваем к берегу.

      Фиолетов резко закрутил штурвал, а когда пароход повернул и направился к берегу, на машинном телеграфе дал сигнал «Тихий ход», а потом и сигнал «Стоп». Оба раза срабатывал телеграфный гонг, что означало – сигнал принят в машинном отделении.

      - Надо бы встать на якорь, Дмитрий Зенонович, - сказал он. – Когда гребные колеса остановились, и пароход замедлил ход.

      - Как это сделать, Арсений Венедиктович?

      - Нет ничего проще, сударь. В юности я служил юнгой на пароходе, смешно сказать, «Государь» в пароходной компании «По Волге».

      - Ого! То-то я смотрю, уж очень ловко вы управляетесь с пароходными механизмами.

      - Полагаю, нам нужно отдать якорь правого борта. Течений потом подвинет корпус судна ближе к берегу.
 
      - Ну, так действуйте, сударь!

      Фиолетов улыбнулся и спустился на палубу. Через несколько минут пароход дернулся, и течением его немного протащило назад, пока отданный якорь не зацепился за грунт на дне реки. Потом корпус судна плавно прижался к берегу. Пароход вздрогнул, когда плотно сел на грунт, едва заметно наклонился направо и остановился. Вскоре палубные надстройки полностью пропали в густой белой мгле. Ничего нельзя было различить уже  на расстоянии вытянутой руки.

      - Туман такой плотности, что я  едва нашел дорогу назад! – пожаловался Фиолетов, поднявшись в рубку.

      С верхней палубы послышались частые удары.

      - Что на палубе? - спросил Проскурин с тревогой.

      - Должно быть, это стражники ломятся в люк выхода из трюма.

      - Могут ли стражники сделать вылазку?
 
      - Исключено! Выход на палубу из кают 1-2 классов надежно перекрыт! Полагаю, что устраивать пожар на судне в обстановке нулевой видимости уже нет никакого смысла, Дмитрий Зенонович?

      - Вы правы! А штурмовать трюм, когда противник на чеку – дело совсем безнадежное. Никаких шансов!

      Проскурин помолчал, потом спросил: - А есть ли другой выход из кают в трюме, как вы считаете?

      - Разумеется! Должен быть запасной выход через машинное отделение и служебный выход для стюарда через трюм. Как правило, они всегда закрыты и открываются только в чрезвычайном случае.

      - Можно туда попасть с верхней палубы?

      - Да, на корме должен быть специальный люк для механика и кочегаров.

      - Я попрошу вас, Арсений Венедиктович, вернитесь на носовую палубу, оставьте двоих наших ребят с ружьями у люка в трюм, а двоих с револьверами мы возьмем с собой. Спустимся в трюм. Нужно перекрыть возможные пути выхода стражникам через служебные люки.
 
      - Хорошо! Только нужно забрать ключи у вахтенного.. – ответил Фиолетов, схватил одну из дежурных  ламп  и исчез в белом тумане за дверью рубки.

      Вскоре четверо анархистов с револьверами наготове уже спускались по служебному трапу в машинное отделение.  Впереди шел Фиолетов с лампой в левой руке и с револьвером в другой, за ним шли два боевика, Проскурин замыкал крохотный отряд.

      Во внутренние помещения парохода туман не проникал, и свет от лампы позволял прекрасно ориентироваться в трюме. Боевики подходили к машинному залу. Там стоял полумрак, который не разгонял небольшой фонарь, висевший под потолком.  было очень жарко и пахло машинным маслом.

      Вдруг Фиолетов предостерегающе поднял руку и, оглянувшись на спутников, приложил палец к губам.

      - Что там? – шепотом спросил Проскурин.

      - Кто-то идет нам навстречу! Прячьтесь! - тоже шепотом ответил боевик и, быстро выкрутив фитиль, погасил лампу.

      Послышались голоса и  шум приближающихся шагов. Затем в конце прохода показался свет фонаря, который держал в руке голый по пояс трюмный машинист. За ним гремели сапогами по железной решетке, служащей полом, два стражника с винтовками в руках.
 
      Троица прошла машинное отделение и подошла к трапу, ведущему в коридор, в котором затаились анархисты.

      Едва корабельный механик поставил ногу на металлическую ступеньку трапа, как по трюмным помещениям прокатился глухой отзвук прогремевшего на верхней палубе взрыва.

      - Руки вверх! – истошно закричал Фиолетов и, одним прыжком оказался на площадке перед машинным отделением. Он направил револьвер вниз и взял на прицел совершенно растерявшихся  стражников. – Бросай оружие, иначе буду стрелять!

      Трюмный механик и оба стражника от неожиданности просто застыли на месте и. раскрыв рты, смотрели, как зачарованные  на стволы револьверов, внезапно появившиеся из мрака.

      - Огонь! – скомандовал Проскурин и первый открыл стрельбу. На расстоянии в четыре шага промахнуться было невозможно. После нескольких выстрелов оба стражника стразу же повалились замертво, не издав ни звука. Только уже ничего не соображающий механик пятился назад и очень быстро  крестился, продолжая машинально держать на головой фонарь.

      - Кто будешь? Как тебя кличут, орясина? – рявкнул Проскурин, не опуская наведенного на него револьвера.

          - Никитин я…Сидором наречен … корабельный механик… - в полной прострации откликнулся тот.      
   
      Проскурин выругался и дважды выстрелил ему в голову. Упавший фонарь загремел на железе решетки. Вслед за ним с грохотом рухнуло и обнаженное по пояс тело человека.

      - Вперед! – кричал командир боевой группы, подталкивая Фиолетова стволом револьвера. – Быстро, быстро! Нельзя терять ни минуты!

      Так как тот медлил, Проскурин оттолкнул его в сторону и, махнув рукой двум другим боевикам,  крикнул: - Быстрее вперед, ребята!. Потом зло глянул на Фиолетова и презрительно бросил:: - Не распускайте нюни, сударь! Он плюнул и побежал вслед за боевиками, на ходу вытряхивая стреляные гильзы из барабана револьвера.
 
***
      Когда пароход сел на днище и слегка накренился, Михеев сразу почувствовал неладное. Он сказал жандарму, что нужно проверить, что там стряслось,. А пока его не будет, чтоб тот, заперся в каюте, никого не пускал и держал уши востро.. Люк на верхнюю палубу оказался закрыт, и на стук никто не отозвался снаружи. Унтер вернулся вниз и приказал двум стрелкам найти кого-нибудь в машинном отделении, чтобы не заблудится в трюме, и проверить служебный выход на корме парохода.

      Одного стрелка он оставил с жандармом на всякий случай, а трем оставшимся приказал приготовиться и вместе с ним пробиваться на верхнюю палубу. И специально добавил, что никто, кроме злоумышленников не мог закрыть люк. Михеев тщательно осмотрел бомбы, захваченные у анархистов, аккуратно разобрал пачки и разделил их на отдельные динамитные патроны. Потом разрезал один патрон пополам. Получилось две небольшие бомбы очень ограниченной мощности, но достаточной, чтобы одной из них высадить люк на верхнюю палубу.

      Динамит Михеев снабдил огнепроводным шнуром, рассчитанном на двадцать секунд горения. Прежде, чем закрепить его на люке, на всякий случай постучал и крикнул: - Эй, вы там, на палубе! Я унтер-офицер полицейской стражи Михеев. Давай поговорим!

      Неожиданно для  унтера ему сразу же ответили: - Чего надо, служивый?

      - Интересуюсь, кто вы такие будете?

      - Революционная боевая группа анархо-коммунистов, идейные борцы с тиранией и угнетателями трудового народа!

      - Понятно! Если сейчас сдадитесь, то останетесь живы.

      За люком засмеялись: - Мы тебе самому, дурачок, предлагаем сдаться и вернуть нам наш гелигнит. Отпустим тогда живым и тебя, и олухов твоих!

      - Ну, как знаете!.. Впрочем. Нужно подумать!

      - Подумай, болезный, только не долго!

      - Понял! Подождите чуток, сейчас с ребятами посоветуюсь!

      - Давай-давай! Соглашайся, деваться-то вам некуда!

      Михеев закрепил заряд на люке, чиркнул спичкой об пол и поджег запальный шнур.

     - Я сейчас! – крикнул он и спустился к стрелкам. – Приготовьтесь, ребята. После взрыва бегом наверх и бейте супостатов без всякой жалости…Откройте рот и заткните уши…

      Предосторожность оказалась не лишней. Динамит рванул неожиданно мощно. В закрытом помещении от грохота разрыва едва не лопнули барабанные перепонки у стрелков. Обломки люка разлетелись с такой скоростью, что некоторые из них вонзились в доски обшивки и остались торчать в них. Стражники бросились по трапу наверх, прямо в облако дыма, клубящегося на месте развороченного выхода из трюма. Как оказалось, и вся палуба оказалось затянута плотной пеленой тумана. В нескольких шагах от люка Михеев споткнулся о лежащее на палубе тело боевика. Он был еще жив и корчился от боли, но все-таки успел выстрелить два раза, прежде чем бегущий вслед за унтером Колываев с размаху пригвоздил его штыком к доскам палубы. Но и тогда анархист все еще пытался вскинуть револьвер. Михеев добил его выстрелом в голову.

Больше никого найти не удалось. Как потом оказалось, еще одного анархиста взрывом просто выбросило за борт. Его труп плавал в воде между бортом парохода и берегом. В таком плотном тумане обыскивать судно оказалось делом решительно невозможным. Удалось только осмотреть рубку и найти на открытом мостике перед ней рулевого и вахтенного. Едва бедняг развязали, как в трюме поднялась беспорядочная стрельба.

ПРИМЕЧАНИЕ:
c'est tout!* - вот и все! (франц.)

  (Продолжение следует.  Глава LXХIV - http://www.proza.ru/2025/01/08/1514)