5. Взятие Пскова

5. ВЗЯТИЕ ПСКОВА. В 1508 году на Москве архитектор Бон-Фрязин закончил возведение ныне знаменитой колокольни «Иван Великий». Этот столп высотой свыше 80-ти метров доминировал над всем ансамблем уже почти совсем достроенного московского Кремля, придавая тому неповторимый вид. Тогда же венецианский архитектор Алевиз Фрязин Новый завершил строительство церкви Рождества Иоанна Предтечи у Боровицких ворот и закончил перестройку Архангельского Собора, которому по замыслу Василия III предстояло стать родовой усыпальницей московских князей. По приказу государя в Собор были перенесены  мощи всех "прародителей государевых", начиная с Ивана Калиты. В престольный праздник, 8 ноября 1508 года храм был освящен во имя Архистратига Михаила - чиноначальника небесных сил, чтобы первый хранитель душ человеческих при жизни стал бы и хранителем их тел.

1509 году Москве удалось заключить мирный договор на 14 лет с Ливонским Орденом, договор обязывал рыцарей разорвать их союз с Литвой. В том же году был подтвержден союзный договор с крымским ханом Менгли-Гиреем. Впрочем, после падения Золотой Орды и исчезновения общего врага Крым к союзу с Москвой заметно охладел. Большую роль в том сыграли и щедрые дары, передаваемые хану и его сыновьям польскими послами. Строя планы на будущее, Менгли все ещё пребывал в нерешительности - не определился пока к чему ему стремиться, чего желать.  От нечего делать он коротал время, предаваясь размышлениям в своем великолепном дворце, отгроханном в районе нынешнего Бахчисарая венецианским архитектором Алевизом Фрязиным – тем, что ехал на Русь строить церкви, но был задержан в Крыму для того, чтобы возвести роскошные апартаменты для хана. Избавившись от постоянного страха перед сарайскими царями, Менгли-Гирей всё никак не мог решить окончательно, какое направление во внешней политике ему следует избрать теперь, и только в последние годы своей жизни он всё больше начал склонялся к необходимости подчинения своей власти Астрахани и Казани и возрождения Золотой Орды, но уже под властью крымских ханов. Разумеется, московским властям такое не могло понравиться.

На исходе 1509 года в Москве умер голодной смертью или был умерщвлен по приказу дяди великий князь Дмитрий Иванович Внук - сын Ивана Ивановича Молодого и Елены Волошанки, внук Ивана III, коронованный дедом в 1498 году, когда ему было пятнадцать лет от роду. Смерть царевича возвратила ему права московского государя. Василий велел отпеть племянника с царскими почестями и похоронить в Архангельском Соборе рядом с гробом его отца. Давать оценку этому событию мы с Вами не станем, ибо в любом случае будем неправы.

Поздней осенью того же года Василий в сопровождении брата Андрея, своего зятя - казанского царевича Петра Ибрагимовича, ссыльного казанского царя Абдул-Латифа, знатнейших бояр и многочисленной охраны отправился в Новгород. Формально целью поездки стала жалоба псковских граждан на государева наместника князя Оболенского, который частенько забывая о том, что Псков вообще-то - свободная республика, вмешивался в дела, в которые вмешиваться не имел никакого права. Столь серьезные обвинения в адрес своего наместника государь решил расследовать лично и лично вынести ему приговор. С тем и поехал, прихватив с собой весь цвет московского общества и дворянскую конницу. Об истинной же цели столь представительной «инспекции» знали лишь единицы из окружения самого государя. 6 января 1510 года в Новгороде состоялся суд, на котором истцы, неожиданно для себя вдруг оказались в роли ответчиков. Несколько видных псковитян - купцов, бояр и чиновников - были арестованы и без объяснения причин посажены под замок. Про Оболенского все тут же забыли, ибо стало понятно, что на республиканские свободы он плевал не по своей инициативе, а с высочайшего дозволения.

Смятение и тревога, воцарившиеся в Пскове после того, как там стало известно о результатах государева «суда», были довольно сильными, но так и остались обычным эмоциональным всплеском, в нечто более существенное не вылившись. Не те нынче были времена, чтобы роптать и бить в набат, призывая народ к сопротивлению - силы были неравны, а исход противостояния с Москвой вполне предсказуем. К тому же «черный люд» псковский вовсе не был расположен забиваться в тесноту городской цитадели в осадное сидение и в боях с московитами ложиться костьми за интересы псковских олигархов, с которых у него, к тому же, был собственный спрос. Псковскому правительству оставалось лишь смиренно просить Василя III отпустить на свободу первых людей республики, уповая на государеву милость.

А Василий был вовсе и не против того, чтобы урядить всё по-хорошему - без репрессий. Как человек злопамятный он, конечно же, не забыл того, как всего несколько лет тому назад псковитяне недовольно гудели на вече и гордо били себя в грудь, требуя отменить указ Ивана III уже фактически объявлявший их город Васильевой вотчиной. Тогда на западном рубеже шла большая война, и от Пскова пришлось отступиться. Теперь же Василий пришел за «своим» и не горел желанием разрушать то, что хотелось взять целёхоньким. Ответом на просьбу псковитян стало его личное послание, которое привез в растревоженный город дьяк Далматов. В письме говорилось: «Вы заслужили великую опалу. Но хотим теперь изъявить милость, если исполните волю нашу, уничтожите вече и примете к себе государевых наместников во Псков и во все пригороды. В таком случае сами приедем к вам помолиться Святой Троице и даем слово не касаться вашей собственности».

На последнем в истории Псковской Республики вече было принято сложное решение сдаться.

3 января 1510 года в Пскове был снят и приготовлен к отправке в Москву вечевой колокол. 20 января Василий, как и обещал, лично прибыл в покорившийся город. В тот же день 300 самых знатных псковских семей отправились на поселение в Московские земли – не по своей воле, разумеется. «Средних и младших» горожан распустили по домам, пообещав, что ни обижать, ни притеснять их никто не собирается. Назначив воевод и наместников, раздав московским боярам земли высланных псковских «олигархов» и оставив в городе гарнизон из 1500 московских и новгородских ратников с пищалями, Василий забрал к себе в обоз вечевой колокол и уехал в Москву. Вскоре в Псков начали прибывать переселенцы из 10 низовых городов – 300 купеческих семей.

Так прекратила свое существование последняя средневековая русская республика. В историю она ушла без сопротивления. Наместниками в Пскове сели Петр Шуйский и Симеон Курбский, люди, как говорят, «справедливые и человеколюбивые». В истории с Псковом Василий поступил вероломно, и ему не было никакого резона еще больше настраивать против себя население этого важного в стратегическом плане города, потому он и оставил в нем людей проверенных. С этого времени псковитяне, как и другие россияне, без каких-либо условий обязаны были посылать своих ратных в государево войско.

Новгородцам за их верную службу царь тогда же дозволил возобновить торговые отношения с Ганзой, прерванные ещё при Иване III. Новгородские наместники, князь Василий Шуйский и Морозов, исполняя государев указ, заключили десятилетнее мирное соглашение с семьюдесятью немецкими городами, участниками Ганзейского сообщества, и обязались возвратить немцам их прежние дворы, торговые места и церковь в Новгороде. Чтобы возобновить свою древнюю торговлю на севере Руси, Ганза решилась забыть старые обиды и убытки, понесенные её купцам при прежнем российском государе, обязалась не иметь дружбы с Сигизмундом и с его друзьями и во всем доброхотствовать Василию. Ганзейским купцам было разрешено торговать солью, серебром, оловом, медью, свинцом, серою, медом, сельдями и всякими ремесленными изделиями, обнадежив, что отныне даже в случае войны с Ливонией или со Швецией немецкие купцы могут быть на Руси совершенно спокойны.