Шибашитка

          Стояла у подножья одного холма деревенька, и родилась в ней однажды милая девочка. Очень любили друг друга её папа с мамой, а дочку — и того больше. Вот и дали ей имя Любовь, а дома звали просто Любою.
        Ходило по деревне той поверье, что живёт на холме чудище страшное, и называли его Шибашитка. Всякий человек холм тот стороной обходил. Часто пугали родители детей Шибашиткой, когда те не слушались. Напевали про него частушку-страшилку:

                На холме есть Шибашитка:
                Шибашитит, шибашитит,
                Кто придёт — пришибашитит.

         Вот и Любочку им мать стращала, когда та непослушной бывала: «Смотри, вот придёт к тебе этот злой Шибашитка!» И становилась она тогда посмирнее. Вот только заметили близкие, что со временем очень уж стала она этого Шибашитку бояться. В лунную ночь подует ветер в саду — зашевелится на стене тень от дерева; «Ой, это он!» — думает Люба и заснуть не может... То пробудится она посреди ночи испуганная, во сне его увидев — «страшного такого, лохматого!» А иной раз даже бежит к бабушке свою кружку показывать: он сквозь питьё на донышке ей мерещится!

           И сказала ей мама:
         — Не бойся Шибашитки, ты здесь, в доме, под защитой. Мы его сюда не пустим, если хорошей будешь...
          — Вы ведь любите меня, как же можете его ко мне пустить?!
          — Мы-то тебя любим... А ты нас любишь? — отвечает мама. — Отчего же тогда не слушаешься? Или не знаешь, как огорчают нас твои капризы да шалости? Раньше ты правда не понимала, вот мы тебе и говорили про Шибашитку... А теперь ты постарше стала, и самой тебе всё понять пора... Он по домам-то не ходит, а всё на холме своём сидит.

          И отныне вела себя Люба хорошо не оттого, что боялась Шибашитки, а потому, что опасалась огорчить родных.
         А про него девочке с годами даже любопытно стало. Как Шибашитка там у себя живёт — не одиноко ли ему? Отчего людей к себе не пускает и сам к ним не выходит?
          — А у Шибашитки печка есть? — спрашивает она как-то бабушку, греясь зимой на печи.
               — Нет, — отвечала бабушка, — никто не видал, чтоб над холмом его дымок вился.
            — А у него мамы нет? — спрашивает она мать. И слышит в ответ:
            — Нет, ни разу о ней не слыхали. Один он всегда...
            И всё больше становилось Любочке его жалко.

           — Почему Шибашитка злой? — спросила она раз у матери.
           — Не знаю, детка, — пожала плечами мама.
        Удивилась дочь... Надо же: чтобы мама — и чего-то не   знала! Первый раз слышала такое Люба. До сих пор на всякий вопрос могла матушка ответ дать. Если и неведома ей самой была правда, то отвечала мать увлекательной сказкой. А сейчас...
         — Как же не знаешь?!
         — Никто этого не знает. А вот ты подрастёшь — может, и поймёшь, — подбодрила её мама.
        И задумалась девочка: а и то, куда занимательней самой до правды добраться, нежели всё от других узнавать!

           Не только про Шибашитку разузнать ей хотелось. Обо всём на свете она расспрашивала. Часто убегала на полдня: то по рощице гуляет с другими девочками, то в речке купается, а то в стог сена или на дерево залезет.
     Везде побывала, всё осмотрела Люба в деревушке и окрестностях. Каждый уголок, каждый кустик ей знакомы стали. Один Шибашиткин холм и остался неизведанным... А каким величественным и маняще красивым казался он в лучах предзакатного солнца! Так и блистает багрянцем и золотом под ярким небом. И как-то не верилось в эту пору, что живёт там Шибашитка злобный.
             «Быть может, не такой уж он и злой?» — подумалось Любе.

         Набралась она однажды смелости и решила на холм взобраться, хоть издали Шибашитку увидеть. Отправилась Любовь туда не с пустыми руками, а с корзинкой, где пара вкусных пирогов лежала. Их испекли в её доме на праздник, вот после немного и осталось. Хотела девочка задобрить ими Шибашитку.
        Как же чудесно оказалось на холме! Ведёт наверх по склону тропинка, а по сторонам её яблони дикие растут. Усыпаны они густо яблочками, как вишенки маленькими и красными. Посмотрела Люба вниз — там деревня её раскинулась, как на ладони видно, и над ней туман ползёт-настилается.

        Поднялась маленькая путешественница на самую вершину — вокруг никого. Пошла она всё там осматривать — быть может, разыщется Шибашитка или жильё его?
       И правда: вскоре увидела Люба каменную хижинку, одну среди скал. Притаилась напротив за кустом, ждёт, не выйдет ли хозяин. Корзину открытую на месте видном рядом поставила. Тревожится девочка, дрожит — что-то он сделает, если её приметит?

       И вот, немного погодя, выходит из хижины карлик: волосы лохматые, всклокоченные, одежонка из косматых шкурок сшита, драная. Лицо грязное, с носом острым, как птичий клюв. Глазищами круглыми, жёлтыми вокруг себя зыркает. Увидал девочку, что из-за кустов выглядывала... И давай быстро-быстро руки костлявые потирать да противным голоском пищать:
           — О, пришла гостья незваная! Ну, держись, я тебя сейчас перешибашичу... А говоря по-вашему — в порошок сотру!
           Пододвинула Любовь к нему открытую корзинку, а сама прочь со всех ног. А Шибашитка хохочет радостно ей вслед:
             — А-а! Боишься! Ну, держись!..
        Но чем дальше она убегает, тем глуше смех становится — не догнал её Шибашитка. Приостановилась девочка, за дерево спряталась, назад оглянулась... И видит, что он нос в корзинку её уже сунул, пирог оттуда вынул и пробует. Съел один, за второй с таким же удовольствием принялся... А пока он не доел и не начал её саму искать, поспешила Люба вниз, домой.

         Да только на бегу она ногой за корень зацепилась и чуть кубарем по склону не покатилась. Закричала Люба... Едва успела рукой за корень тот схватиться и удержаться. Вот когда пожалела девочка, что пошла на опасный холм!..
          «Как же мне назад забраться?» — думает. И вдруг чувствует, что схватила её за руку чужая, цепкая рука и наверх тянет. И вот стоит Люба на месте ровном и смотрит на чудище страшное, то самое, каким её в детстве пугали.
          — Спасибо тебе, Шибашитка, что спас...
          — И тебе спасибо, что угостила.
          — Ты ведь не сделаешь мне зла?..
       — Может, и не сделаю... — усмехается Шибашитка. — Принесёшь мне ещё угощение? А то не отпущу...
          — Принесу... Только зачем ты другим вредил?..
          — А чего они сюда лезли? Мой это холм!
          — Но разве не скучно тебе одному?
        — Хотел я некогда с людьми подружиться, — помолчав, признался Шибашитка, — да они от вида моего шарахались. Что ж, пугать их тоже весело бывает! С тех пор я нарочно так делаю, когда на своём холме человека вижу. Только уже сюда мало кто и приходить-то стал — боятся.
         — Жалко мне тебя, одинокого! Можно, я твоим другом стану? Только не пугай никого больше, пожалуйста...
             Посмотрел на неё Шибашитка в задумчивости — и вздыхает печально:
           — Правда хочешь ты быть моим другом? Не обманешь?
           — Нет, честное слово!

           Солнце между тем уже почти зашло, и темнеть стало. Заметила это Люба:
           — А сейчас пора мне домой, не то родные хватятся. Но я ещё приду!
       — И мне к себе пора, — ответил Шибашитка, зевая. Вошёл он в свою хижину, и девочка из любопытства туда заглянула. Видит: даже кровати нет, лишь охапка жухлой травы на земляном полу постелена. Там и свернулся на ночь хозяин.

           «Как же у него пусто... В другой раз отнесу ему хотя бы подушку мягкую...» — решила Любочка. А пока предложила:
            — Хочешь, я тебе напоследок колыбельную спою? Так ты быстрее заснёшь.
          Согласился он, и запела девочка колыбельную, что мама ей самой некогда певала. Поёт и видит, что Шибашитке песенку слушать приятно — даже улыбается, засыпая. А когда заслышала Люба, что он уже храпит, то корзинку свою опустевшую забрала и к себе ушла...

       Так несколько раз навещала она Шибашитку. То подушку ему принесёт, то угостит чем-нибудь. А иной раз просто сидят они вместе и болтают дружески. Как настали заморозки, спросила Любовь: «Не холодно ли тебе зимой без огня?» Признался Шибашитка, что да, мёрзнет он тогда, а огня и не знает. И тогда попросила она набрать хворосту и огонь разожгла.

       Как затрещали ветки да заплясали огоньки, взвизгнул Шибашитка, в сторону отскочил:
           — Ой, горячо, горю!
          — Не бойся, огонь хоть и горячий, но от него много пользы... Не думала я, что и сам ты чего-то боишься!
          — Да и я о том не знал... Первый раз в жизни испугался!
        Осмелел он, руки к огню протянул, и тепло ему стало.
       Научила его Любаша, как костёр разводить; часто они у огонька грелись, а порой пекли картошку, что с собой Любочка приносила.

          И чувствует Шибашитка, что в сердце у него тоже некое тепло разливается, так приятно изнутри греет... Радостно ему становилось, когда девочка эта к нему приходила. Яркие глаза его как два солнышка лучились. Всё дружелюбнее, ласковее он становился...
          — Ни от кого я прежде добра и заботы не видел! — говорил ей Шибашитка.

         Подметили между тем отец и мать Любы, что часто дочь на холме бывает. Случалось, видели они издали, как спускается со склона её фигурка. И что вещи в доме пропадать стали, тоже приметили. Спрашивает её матушка, встревоженная:
         — Зачем ты ходишь на холм, там же опасно?! И не знаешь ли, дочка, куда у нас вещи деваются? То одна, то другая потеряется!

          И отвечает Любовь:
          — Раньше боялась я, что придёт ко мне Шибашитка — а потом взяла и сама к нему пришла. Хотелось мне узнать, отчего же Шибашитка злой? — Просто несчастный он, некому любить его! Нет у бедняги ни мамы ласковой, ни постели тёплой, ни очага уютного... Вот я к нему и прихожу и вещи разные приношу.
       — А он бы с людьми подружился, попросил бы, что нужно... Они добрые, неужто откажут? А то злится на всех да пакостит, себе же во вред...
         — Говорил мне Шибашитка, что люди вида его боялись, дружить не хотели.
            — Неужели настолько он страшный?
            — Для меня — уже нет, для других как — не знаю.
         — Послушай, Любушка, приведи-ка его сюда! Поглядим на твоего Шибашитку...

        И уговорила Люба нелюдимого друга с холма спуститься, близким её показаться.
        Смотрят они на лохматого человечка с любопытством. И он на них поглядывает с осторожностью.
        — Ну, здравствуй, Шибашитка... — обратился к нему отец Любы. — Говорила мне дочка, что не ладишь ты с людьми, пугаются они тебя.
             — Верно это.   
             — Так позволь же помочь тебе.
             — А как вы поможете?
        — Мы людям нашим расскажем, что бояться тебя не надо... Только ты перед ними прощения попроси, что порой нарочно пугал. И сам на них дуться перестань, забудь обиды.

         — Мы людям разъясним, чтоб по наружности не судили. Да и не так уж ты страшен.... Вот только умылся бы и причесался, — посоветовала ему мама Любы. — Чистого тебя, поди, меньше испугаются!
          — Не умею я мыться...
          — Ничего, мы и с этим поможем.
     Вымыли его, причесали, одели опрятно. И стал Шибашитка не страшный, а забавный.

        Созвали родители Любы всех соседей поглядеть на Шибашитку. И сама она ребятишек малых и подружек своих созвала. При том просили каждого не обижать гостя.
     И вот среди бела дня все увидали, кого они боялись... Мальчишки украдкой хихикают, девочки из-за мам своих выглядывают. Мужики головами покачивают со стыдом: «И чего мы страшились?!» Соседки на человечка чуднОго с любопытством и добротой смотрят.

        И он медовыми своими глазами на всех глядит. А затем смущённо прощения попросил.
            — И по холму моему ходите, если хотите: пусть у нас всё общее будет, — добавил Шибашитка.
           Заулыбались в толпе. Простили его люди и в весёлой пляске закружили.
          Остался Шибашитка в семье Любы, с нею играть, близким её и соседям в хозяйстве помогать. Очень дружно зажили они все вместе и никогда горя не знали.

   Декабрь 2024 г.