Тася. Домик под черёмухой

Спустя неделю Тася вернулась из роддома с тугим свёртком в руках. Забирал её Сашка, непривычно тихий и покладистый.

Олька была спокойным ребёнком: Тася успевала всё делать по дому и во дворе.

Вначале молодой папаша не отходил от дочки. Охотно держал её на руках, мог даже перепеленать. Однако, вскоре всё поменялось. Сашка всё чаще начал задерживаться. Уверял, что много дел на работе: то коровы телятся, то жеребцов надо кастрировать, то телят перевешивать. Возвращался домой поздно, с запахом устойчивого перегара и валился спать. Какая уж тут дочка!

Однажды весенней ночью в окошко постучали. Сашка, накинув на себя старенький пиджак, вышел, а потом вернулся.

Корова не может растелиться, – сказал он, пряча глаза. – Ты спи, не жди меня.
Жена, привыкшая к его постоянным отлучкам, не удивилась. Перепеленала завозившуюся Ольку и снова легла спать.

Однако, муж так и не вернулся. Наступило утро. Не было его и к обеду. Тася, убедившись, что дочь спит, побежала в магазин, который был недалеко. Женщины, стоящие у магазина, примолкли при её появлении.

Можно я без очереди пройду: у меня дочка там одна спит.
Дак, а где же мужик-то твой?- любопытно спросила одна из баб.
Ночью ещё ушёл, сказал, что корова не может растелиться.
Ну, ну! Корова телится у него. Ты, девка, сходи-ка на берег Катуни. Там, в хитрой избушке найдёшь своего благоверного. Обломай рога этой корове, чтобы она скорей растелилась.
Женщины дружно рассмеялись.

Да ну вас, сплетницы, – отмахнулась Тася. Её пропустили вне очереди. Она купила продукты, отнесла их домой. Однако, слова соседки не выходили у неё из головы.Олька всё ещё спала. Тася накинула парусиновые тапки на босу ногу и по узкой тропинке, поросшей мягкой муравкой, побежала по указанному адресу. Бревенчатая избушка, про которую говорила соседка, стояла среди развесистых черёмух. Их аромат царил повсюду. Тася осторожно подошла к двери, подёргала – заперто. Тихонько, на цыпочках, подошла к незанавешенному окну... Картина, которую она увидела там, ошеломила её. Среди пьяных голых баб и мужиков был и её любимый муженёк. Такой же голый и пьяный. Больше всего она испугалась того, что он делал с одной из баб, совокупляясь с ней самым животным способом.
А вдруг он так начнёт делать со мной? – с ужасом подумала она.
Пригнувшись, чтобы её не увидели,Тася прокралась по тропинке назад. Немудрёные пожитки связала в узелок, завернула спящую дочку в клетчатую шаль и побежала к дому Сашкиных родителей.

Тятенька, милый, переправь меня через Катунь, – со слезами на глазах она умоляла свёкра.
Тася, да куда же ты, неразумная, с дитём, - уговаривала свекровь.
Добегался! – сурово сказал свёкор. Оделся, накинул высокие сапоги.
Пошли!
Аромат черёмухи плыл в воздухе, а по быстрой реке плыла рыбацкая лодка. Тася сидела на корме. Глядя в одну точку, не произнося ни слова, крепко прижимая к себе клетчатый свёрток.

Наконец, причалили к берегу.

Может, вернёшься, дочка? – с надеждой спросил отец, но Тася, зажмурив глаза, отчаянно затрясла головой.
Ну, прощевай тогда, – грустно сказал свёкор. – Ты, если что, обращайся к нам, мы тебе поможем.
Спасибо, тятенька, – со слезами в голосе сказала Тася.