Зубы трещат...

"Года пролетят, как стрижи над балконом..." (А.Полотно)

А ефрейтор Фролов... Тот больше рассказывал деду о фронте, о женщинах, и дед с уважением рассматривал его, как тогда виделось деду, громадный член, который Фролов нехотя и застенчиво однажды показал по настоятельной просьбе "воспитанника". Да. Это было. Но при общении с девочками ни дед, ни его приятели никогда не матерились, хотя распрекрасно умели это делать, и были чуткими и внимательными, и всегда готовыми защитить их. Умели они и постоять за себя, и драться, и хулиганить умели до такой степени, что взрослые бежали за ними, чтобы поймать и надрать уши. Они были детьми, но быстро взрослевшими, и смотрели во многом на мир глазами своих отцов и матерей. Прислушивались и к мнению старших ребят, но те были детьми таких же родителей.

А откуда же после 1945 года можно было получить хоть какую-то информацию о жизни и времени где-то на Дальнем Востоке или на Камчатке ? Только чёрная тарелка радио да редкие письма, да редкие фильмы с Большой Земли - в солдатских столовках, пропахших кислым хлебом, или под открытым небом - сообщали о том, что где-то далеко ещё есть жизнь. Ни детских книг, ни игрушек... Зато всё делали сами : и машины, и ёлочные игрушки , рисовали, вырезали , строгали ножами, копали землю сапёрными лопатками и строили-строили. Строили землянки, боевые позиции, "штабы", собирали и прятали своё "оружие", чтобы воевать с мальчишками их соседних гарнизонов. Что же было делать, если не довелось повоевать на настоящей войне ? А игры в футбол, где вместо мяча - консервные банки, а форма - майки, трусы ниже колен и... сапоги. А зимой - бешеные катания с сопок на санях и лыжах. На лыжах камчатская братва бегала сноровисто, и это пригодилось впоследствии деду не единожды на Большой Земле в разные годы.

И вот теперь, когда дед иногда видит по телевизору камчатские вулканы, как-будто нависающие над Петропавловском- Камчатским, он вновь, как когда-то в детстве, удивляется их громаде и тому, что они так близко от города, хотя на самом деле до них, он знает, сотни километров. В душе дед жалеет, что ему так и не довелось никогда вновь побывать в тех краях, хотя один-два раза в жизни такая возможность, вроде бы , была. Теперь-то туда никак не добраться.

Ну, а потом в таких же теперь далёких 50-х, уже на Большой Земле - в г. Омске и в г. Кунгуре - остались его новые друзья и приятели : Колька Щукин и Вовка Новожилов, Толька Оськин и Валька Жуков, и соседские Валька и Танька - дети хозяев частного дома, где родители деда снимали две комнаты. И многи-многие другие ребята, имена которых дед уже никогда не вспомнит, но их лица, улыбки и ясные глаза не забывает. А из камчатских друзей чаще всех вспоминает закадычного дружка Вальку Семёнова и свою первую и трогательную любовь - дочку капитана-танкиста - Людочку Мохрину. Её отец получил замену раньше и увёз любовь тогда ещё совсем юного деда куда-то на запад Союза. И Валька Семёнов уехал раньше и даже написал через несколько лет письмо деду в г.Кунгур откуда-то из "средней полосы России". Нет, так и не довелось ни с кем из них больше встретиться . Велика матушка-Россия !

Правда, о чудо ! - где-то в середине 50-х годов , когда дед был уже студентом мединститута, к отцу , ставшему подполковником ветслужбы УралВО и работавшем в Окружном ветлазарете, заехал , вдруг, его старый солдат Кузнецов. Тот самый, который в далёком 44-м перевозил семью из деревни Платовка, что на Алтае, в военный гарнизон, где служил отец , возле дереавни Барановки на Дальнем Востоке. Деревня эта была рядом с посёлком Гродеково , стоявшем в нескольких километрах от границы с Манчжурией, захваченной Квантунской армией японцев.

Какая же тёплая была встреча ! Отставной солдат с отеческой любовью смотрел на застенчивого студента , которого пацаном когда-то держал на коленях , а студент с волнением разглядывал знакомое смуглое и рябое лицо, в глубоких морщинах. Всё тем же мужеством и уверенностью веяло от старого солдата.

В далёких 50-х осталась вся школьная и студенческая жизнь деда, вся его комсомольская братва , все те колхозы , совхозы и целинные земли , по которы судьба на поездах , машинах и лошадях носила деда ; все те дороги и тропы , по которым он прошагал с друзьями и приятелями по многим "городам и весям". Дед прошёл многие лагеря - пионерские, трудовые-спортивные , военные , он не побывал только в тех , о которых прочитал у раннего Солженицына , Дьякова , Гинзбург и о которых ему рассказывали родные и близкие ему люди. В его семье познали тюрьмы , лагеря и штрафбат четверо : дед Яша /отец мамы/, дядья Виктор /брат мамы/ и Пётр /брат отца/, ну и общий любимец Саша - Шурик / младший брат мамы/. Впрочем, дед всегда помнит слова матери - "никогда не зарекайся от болезни, тюрьмы и сумы ". Так оно и случилось с его отцом, который в начале 60-х был несправедливо осужден , исключён из партии, лишён всех наград и посажен на 12 лет ! Отмотал 2 года , был оправдан и, вышедши на свободу, уехал в глубинку Свердловской области работать ветврачом на птицефабрике... Так закончилась военная карьера офицера-фронтовика.

Из 50-х остался другом на всю оставшуюся жизнь только один , кажется, - Толька Климшин, у которого дед недавно побывал на 60-летнем юбилее. Побывал - как-будто побывал в прошлом. С прошлым нас соединяет не только память , но и те , всё более редкие с годами , родные , близкие или даже просто знакомые люди, которых мы , вдруг, встречаем на улице , в автобусе , трамвае , магазине. И , если узнаём их лица , то тут же вспоминаем , какими они были , кажется, совсем недавно и с печалью задумываемся о том, что делает с нами неуловимое время , а ещё больше - неустроенная наша жизнь.

А.В.Суворов , говорят, в определённом возрасте велел убрать из дома все зеркала , чтобы не видеть себя старым , а помнить только молодыцм. Мудрость или наивность ? Дед не знает , но знает только ,что он нравится себе , как бы там ни выглядел , если сделал достойное и нужное людям дело , и убеждён , что нравится другим. Вот только дел таких становится всё меньше , и тогда дед повторяет давнюю московскую "речёвку" - "Против прухи интеллект бессилен !"

г.Екатеринбург, 01.12. 1996 г. (Из цикла "Библиотека одного рассказа") Окончание следует.