В лесу на другом берегу. Часть 2

Оксана проснулась под жёстким на ощупь домотканым одеялом. Её окружали бревенчатые стены, а с потолка свисал осветительный прибор, больше всего напоминающий первобытного предка электролампочки.  Секунду спустя Оксана вспомнила, что она вовсе не в деревне на каникулах: деревья, из чьих стволов были сложены эти стены, выросли столетия спустя после её рождения, а те, кто складывал их, напротив, появились на свет за столетия до её рождения. Оксане снились кафедра и метро, привычные хлопоты, - да только сон и явь сейчас как будто поменялись местами, и будничность была именно во сне, а в действительности девушка находилась в каком-то году далёкого-далёкого грядущего, и к тому же – в лесной деревне попаданцев, угодивших в это грядущее из самых разных веков. Вчера она общалась с этими гостеприимными людьми: первобытной девочкой, талантливым мастером из эпохи Ивана Грозного и его женой и детьми, просвещённой дворянкой екатерининских времён, лётчиком Великой Отечественной, инженером 1970-х… Все эти люди бесконечно добры к ней, - но они заведомо не скажут ей, как попасть отсюда обратно в свой год, где наверняка сходит с ума от волнения мать, беспокоятся друзья и научный руководитель. А за лесом, в котором скрыта от чужих глаз деревня попаданцев, на другом берегу реки, высится розово-хрустальный город, его башни приветливо посверкивают в утреннем солнце. В этом городе наверняка быстро помогут Оксане в её затруднении. Ей во что бы то ни стало нужно на тот берег!
Она попрощалась с жителями деревни. Графиня Надин тряхнула кудрями: «Удачи!» Инженер Эдуард подбодрил: «Ничего не бойся!» Валерий Иванович, поправляя гимнастёрку, сказал: «Правильно, разведай обстановку. Не понравится – всегда можешь вернуться!» Тихон, почесав бороду, напомнил: «Только про наше-то поселение никому не сказывай!» Маленькие сыновья Тихона помахали рукой. Евдокия сделала быстрый мелкий жест и прошептала: «С богом!» А молчаливая первобытная девочка Радомля просто посмотрела своими выразительными глазами.
Оксана пошла по тропинке, едва видной среди папоротников и лесных трав. Стволы вскоре загородили от неё маленькую лесную деревеньку. Голоса лесных птиц громко раздавались над головой. В кустах у тропинки слышались шорохи, виднелось быстрое движение каких-то мохнатых хвостов.
Тропинка вскоре вывела девушку к реке. Там она и обрывалась. Мостов или даже примитивных переправ нигде не было видно.
Но бодрый утренний луч, внезапно полившийся из-за облаков, осветил реку, и стало видно, что в этом месте хорошо просматривается дно, а прозрачная вода неглубока: от силы по колено. Так как врем года было тёплое (такая погода в родном веке Оксаны характерна для конца мая — хотя это вовсе не значит, что здесь сейчас именно май), девушка решила перейти реку вброд. Она разулась, устроила сумку, обувь и пальто на плечах.
Чистый мягкий песок на дне взвихрялся при шагах, мелкие рыбёшки порскали в стороны. Дно здесь было ровным, и его уровень не менялся: чуть выше колена, и идти в прохладной воде было удовольствием. Но когда девушка дошла до противоположного берега, начались трудности: на глинистом обрыве выше человеческого роста нигде не было видно ни тропки, ни лестницы. Оксана побродила по мелководью, ища более менее пологий участок, в конце концов заметила часть крутого склона, поросшую ольшаником, ухватилась за тонкий ствол нижнего деревца и начала карабкаться вверх. Два раза упругие цепкие ветки чуть не сорвали с её плеча сумку; она чуть не упустила в реку пальто, исцарапала руки и босые ноги и испачкала одежду в глине и зелени, - но вот выползла наверх из зарослей (как зверь из норы) и огляделась. Перед ней была опрятная тополёвая роща; в высоких ветвях перепархивали скворцы и дрозды. Розово-серебристый город был там, за дальними стволами…
Не успела девушка сделать шаг, как перед ней бесшумно приземлился небольшой летательный аппарат. Из него вышла женщина — первая жительница этой далёкой эпохи, повстречавшаяся Оксане. Одета она была в невысокие лёгкие ботинки, светлые брюки из мягкой тонкой материи и такую же кофту, на недлинных пшеничных кудрях у неё была повязка из похожего материала.  На женщине не было никаких украшений, а в руках она не держала никаких предметов. Её взгляд был внимательным и участливым. Оксана полностью вылезла из кустов и встала в полный рост.
Женщина обратилась к существу, неожиданно появившемуся из зарослей у обрыва, на языке, больше всего напоминавшем стихи русских футуристов в исполнении чтеца, который растерял окончания глаголов и слегка прикусил язык. Оксана в общем и целом поняла, что её спрашивают, как она здесь оказалась и не нужна ли ей помощь. Но когда она поблагодарила женщину за участие — на своём языке 21ого века, - та беспомощно замотала головой и обратилась к ней сперва на каком-то языке с ярко выраженными тоническими ударениями, а затем ещё на другом — в котором звучание слов напоминало пикирующих крачек. Здесь беспомощно замотала головой уже Оксана. Тогда женщина, всё на том же полупонятном «футуристском» языке стала приглашать её в свой летательный аппарат: путешественница поняла, что её собираются отвезти куда-то, где ей помогут. Она наскоро вытерла ноги о траву и натянула кроссовки.
Летательный аппарат оказался примерно таким, какие изображают в фантастических фильмах ХХ века: обтекаемой формы, с большим количеством прозрачных и полупрозрачных поверхностей. Он почти бесшумно оторвался от земли, под его брюхом поплыл зелёный мех древесных крон, аллеи, какие-то светящиеся столбы и мачты в огнях, розовые башенки. Деревьев здесь было много даже в городе, они росли не только между постройками, но и на их крышах и выступах. Под деревьями вились тропинки, на них виднелись редкие человеческие фигуры  или очертания зверей; один раз перед дворцом из серебристого стекла  показался белоногий лось с раскидистыми рогами. Девушка заметила, что в городе нет ни автомагистралей, ни мостов. Они здесь не нужны, потому что в эту эпоху всё сообщение воздушное?
Интересно, на каком топливе работают эти леталки, и как удаётся добиться, что воздух вокруг них не напоен никакими химическими запахами, а птицы спокойно летают рядом?
Летательный аппарат, на снижаясь,  остановился возле большого здания с кольчатыми башнями и галереями — причалил к террасе на уровне десятого этажа словно катер к пристани. Солнечные лучи отражались от полупрозрачного глянцевитого материала, из которого были сложны стены. С выступов полуколонн и карнизов свешивались травинки: на них были птичьи гнёзда.
Оксана и её провожатая вышли на просторную террасу, приблизились к дверям.  Женщина произнесла несколько фраз, пристально смотря на матовое стекло на створке на уровне её глаз — очевидно, поговорила с кем-то по местному домофону или мессенджеру, - и двери тотчас отъехали в стороны, и спутницы вошли внутрь — в ветвящийся коридор со стенами из гладкого материала. Там не было окон, а с потолка лился неяркий зеленоватый свет.
Оксана бросила взор на своё отражение в отполированной до зеркального блеска стене: знакомая субтильная фигура, узкие плечи, длинные пальцы, тонкий нос, тёмные глаза… Русые волосы с утра были собраны в пучок, но немилосердно разлохматились, а на макушке в них вплелась гибкая веточка. Брюки внизу потемнели от влаги, а на коленях и на груди виднелись тёмные полосы.
В одном месте в стене неожиданно открылась дверь, и за ней показался темноволосый, аккуратно подстриженный юноша с длинным носом. Его речь было ещё сложнее понять: она была торопливой и смазанной. В ней Оксана уловила  несколько раз повторяющееся слово «декодер».
Оксана собралась было сказать, что в первую очередь ей надо помыть руки и почистить одежду и сумку, - но юноша буквально втащил её за собой в дверь помещения, но пороге которого стоял, а женщина последовала за ними.
 В первые секунды Оксану ошеломило обилие непривычного: матовые тумбы, про которые не сразу скажешь, то ли это предметы мебели, то ли технические устройства; экраны с серебристым видеорядом; люд в одежде из всё такого же мягкого материала, но разных цветов и фасонов… Но когда все эти пёстрые детали составились в общую картину, девушка сообразила, что больше всего это место напоминает родную кафедру в разгар какого-нибудь заседания; и сама атмосфера неуловимо подсказывала, что в этом здании именно высшее учебное заведение и не что иное.
Ко вновь вошедшим подошёл крупный мужчина средних лет, с такими же внимательными глазами и светлыми волосами, как у женщины. Они с ней перекинулись парой реплик: не надо было быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, что светловолосая сетует на свои коммуникативные проблемы. Оксана, чтобы не производить впечатление совсем ничего не смыслящей дикарки, поздоровалась и вежливо спросила, где здесь можно помыть руки.
Мужчина снял с ближайшего стеллажа небольшую светлую коробочку и долго водил по её граням пальцами — очевидно, выверял настройки. Затем он поставил коробочку на стол у окна, уселся в кресло, предложил Оксане сесть напротив и обратился к ней звучным голосом, всё на том же авангардистском языке. Но за доли секунды слова этого языка вдруг принимали привычные для Оксаны формы, словно трансформируясь в воздухе. Судя по выражению лица светловолосого, он тоже начал полностью понимать собеседницу.
(«Это, видимо, местный гугл-переводчик, - догадалась Оксана. — Только здесь он работает мгновенно и с устной речью. И судя по тому, что там отыскался русский язык нашего времени, а для местных это, наверно, как для нас язык какого-нибудь летописца Нестора, - база данных там должна быть немаленькая. Наверно, в ней есть все языки этого мира, и современные, и древние. Интересно, каков принцип его работы? Нашим бы такое ух как пригодилось для международных конференций!»)
- Меня зовут Синдри, - представился светловолосый.  - Честно говоря, я не понял, почему моя тётушка отвезла Вас именно ко мне на работу. Но если Вашу проблему можно решить именно силами нашего Научно-исследовательского центра прикладной физики...
- Физик физика поймёт! — обрадовалась девушка. - Меня зовут Оксана Дёмина...  Могу ли я попросить что-нибудь, чтоб вытереть руки?… Спасибо… Я аспирантка физического факультета МГУ… Не знаю, говорят ли Вам что-нибудь эти слова, но я сейчас постараюсь всё объяснить. Пожалуйста, не сочтите, что я сошла с ума… Хотя, может, это и так… Но дело в том, что буквально вчера в моей жизни был две тысячи ...надцатый год, и я приехала к себе на кафедру, как обычно, но потом произошёл один странный эпизод — и я оказалась здесь. Как-то так… Не знаю, распространены ли у вас книги про попаданцев из прошлого, но вот я — живой пример, хотите верьте, хотите нет!
- У меня нет причин Вам не верить.
- Замечательно! А теперь скажите мне, где у вас можно привести себя в порядок, а то я сильно испачкалась.
- Шими Вас проводит, - и Синдри подозвал темноволосого юношу. Тот подвёл Оксану к стене в дальнем конце помещения, махнул рукой, и перед ними открылась дверь в подсобку без окон, с зеленоватым освещением. Он сделал ещё пару взмахов, показывая своей спутнице, как включать воду (струя била прямо из стены) и как открывать боковую каморку, в которой размещался местный туалет.
Больше всего Оксана боялась, что автоматическая дверь не сработает, и она останется здесь, в глупом положении. Но она благополучно привела себя в порядок и без труда отыскала дорогу назад к столу Синдри. Разговор продолжился.
- Где же Вас угораздило так перемазаться?
- Я упала…
- Надеюсь, Вы не ушиблись… А Вы можете сказать, в каком именно месте оказались, когда попали сюда из своей эпохи?
- Ну, просто в лесу… Не знаю даже, как описать… На деревьях же табличек нет…
(«Я дала слово никому не рассказывать, кого встретила на другом берегу, - думала про себя Оксана, - и я сдержу обещание!»)
- А в вашу эпоху в этом месте тоже был лес?
- Ну, на Воробьёвых горах лес всегда растёт. А так-то я на кафедре была. Я изучаю кварки… Ну, я понимаю, в вашем обществе их, наверно, ещё в детском саду проходят… Короче, в тот день должны были утверждать тему моей диссертации. Но на кафедре почему-то никого не было, зато стояла одна странная штуковина: вроде какого-то макета, но у нас такие обычно не в ходу… Здесь для меня всё неизвестное, я не представляю, где здесь что и даже с людьми разговаривать я нормально не могу. А в том году у меня родня осталась, близкие…
Синдри участливо слушал.
- Если бы Вы заблудились в лесу в своей эпохе, и Вам надо было бы предупредить родню – что бы Вы сделали? Отвечайте не задумываясь!
- Ну, позвонила бы, сказала, что у меня проблемы. Или сообщение послала…
- А как вы у себя посылали сообщения?
- По вот этому гаджету. — Оксана выложила на стол свой смартфон.  - Включить его нельзя, он разряжен. Они на электричестве работали; не знаю, какая у вас сейчас энергия… Вот, у нас их все постоянно носили с собой, чтобы поддерживать связь с друзьями или там информацию смотреть в интернете.
- Значит, он мог подключаться к искусственной ноосфере! Насколько мне известно, до недавнего времени все попытки создания искусственной ноосферы, сколь бы успешны они ни были, всегда имели один и тот же недостаток: эта искусственная ноосфера всегда бывала лишена способности самоочищаться от мусора, зато из неё было легко изъять значимые элементы...
Оксана думала про себя дальше: «Непонятно, к чему те, с того берега, так перестраховываются. Вроде, на лютую антиутопию этот город не похож, люди отзывчивые… Вон, мужик этот, Синдри, выглядит вполне адекватным, и общаемся мы нормально, хотя и с подстраховкой в виде здешней техники… Но с другой стороны, вдруг у них были основания? Они же здесь пробыли гораздо дольше, чем я, значит, какой-никакой опыт у них есть, и не стоит им пренебрегать. В будущем же можно ожидать абсолютно чего угодно! - Оксана стала перебирать в памяти, какие фантастические романы о будущем читала за последние пять лет – и осознала, что это всё были сплошь одни антиутопии, живописующие какой-нибудь людоедский социум; почему-то ей ни разу не попались оптимистичные творения советских фантастов – а вот последователей Оруэлла и Замятина среди прочитанных ею авторов было хоть отбавляй… - Может, здесь только на поверхности всё так мило, - думала она дальше, - деревья, птички, зверушки, архитектура красивая, - а если копнуть поглубже…»
Ей стало зябко: вдруг за приветливой розовой улыбкой города прячется лютый оскал тирана?
И она продолжила отвечать на реплики Синдри со светской улыбкой (до сих пор она и не подозревала, что способна на светскую улыбку), а в голове крутилось тревожное:
«Да, что-то здесь наверняка нечисто! Неспроста же жители деревушки на другом берегу не горят желанием идти в город. Валерий Иваныч успел там побывать – а больше туда никто не рвался. Валерий – военный, он всегда первым делом разведал бы обстановку на предмет безопасности. А ещё он человек советского времени. Пусть даже в том году, из которого он попал сюда, гремела война – советские люди ведь всегда верили, что будущее будет счастливым, стремились в него… Разве он отказался бы поселиться в городе будущего, если бы здесь всё действительно было светлым и позитивным? И разве не переселил бы туда других, кого нашёл в лесу: графиню Надю, семью Тихона? Если Евдокия с грудным ребёнком не осталась в городе – значит, в нём точно небезопасно! Мало ли, вдруг у неё отобрали бы сыновей и сделали бы из них каких-нибудь наёмников?... Вот мой собеседник улыбается так ласково… А с чего он улыбается? Наверняка за этим стоит что-нибудь корыстное или вероломное…»
- Я стремлюсь как можно больше узнать обо всех обстоятельствах вашего попадания в наш век, чтоб получить как можно более полную картину.
- Вы мне не верите?
- У нас не принято с ходу не доверять людям. Но я надеюсь, и Вы тоже будете доверять мне. Для успешного диалога важна полная открытость, так мне будет легче понять Вас, Ваши мысли, Ваши чувства...
«Требование полной открытости … - испуганно думала Оксана.  – Всё как я и боялась: полный контроль над всем, даже чувствами – и никакого личного пространства  человеку не оставляют!»
- А чем вам это поможет?
- Без этого будет непонятно куда двигаться дальше…
«Вот тоже декодер этот…  - думала тем временем Оксана. - Кто даст гарантию, то он не влияет на сознание? Или не считывает телепатически мысли… Хотя нет, насчёт мыслей — это, наверно, физически невозможно…»
А вслух она ответила на реплику Синдри:
- Мне бы хотелось не столько дальше, сколько обратно! В своё время. У вас ведь есть путешествия во времени?
- Кое-какие наблюдения в этой связи есть, но методами перемещения живых людей из настоящего в прошлое мы ещё не владеем.
Итак, того, что было нужно путешественнице во времени, здесь не было и не предвиделось. А неприятности, напротив, были весьма вероятны. Разумнее всего было бы вежливо закончить этот разговор и удалиться, пока от неё не потребовали чего-нибудь нехорошего!
Оксана поднялась, взяла в руки сумку и пальто:
- Значит, не существует? Ну, что ж поделаешь… Тогда я пойду. Простите, что отняла у Вас время.
Синдри тоже поднялся из-за стола.
— Что ж, если Вы хотите уйти, то я не имею права Вас задерживать. Очень жаль, что пока нет готового ответа, как помочь Вам в Вашей беде. Но хотя бы позаботиться о Вашем обеде мы можем. Я попрошу Шими, он проводит Вас в столовую, и там Вас накормят, а потом Вы вольны идти куда угодно.
Оксана была голодна, но от похода в столовую отказалась: тревога пустила корни в её сознание, и ей мерещились в простом стакане воды яд или коварное снотворное.
Шими повёз её на лифте на первый этаж и выпустил из высоких дверей на огромное крыльцо.
Створки закрылись. Оксана зашагала вниз по ступенькам с таким чувством, будто не сдержала своего обещания Тихону.


Солнце по-прежнему победоносно сияло в небе, хотя кое-где на него наползали светлые облака. Но в отблесках ликующего солнца на поднебесных розовых домах Оксане чудился намёк: «Ты чужая здесь!»  В небесах порой проплывали серебристые летательные аппараты, похожие на тот, на котором девушку подвезли до университета, - и всякий раз, когда они пролетали над ней, Оксана почти машинально втягивала голову в плечи. У неё не было уверенности, что сотрудники сияющей кафедры (чем бы она на самом деле ни была) не устроили за ней слежку. В груди было тесно. Она надеялась получить помощь, но, кажется, попала в переплёт. В таком случае ей остаётся только радоваться, что её попытка наладить контакт с местными не имела худших последствий. (Кстати, какими могли бы быть худшие последствия: плен? гибель в секретной лаборатории во время бесчеловечных опытов?  - она боялась представлять себе страшное в деталях, но ощущала смутную угрозу, словно серое облако над головой). Прочитанные романы и просмотренные фильмы подсказывали: на случай, если за ней есть «хвост», надо постараться запутать следы, выждать время, а потом незаметно вернуться в «коммуну попаданцев» (так она про себя окрестила посёлок в лесу) и дожить остаток дней там, среди изб, клёнов и самодельных электроприборов. Может, её знания пригодятся, чтоб внести какие-нибудь усовершенствования в быт добрых поселенцев из минувших веков… А с не истреблёнными на излёте детства мечтами о добром и светлом будущем  - обители  сказочных технологий придётся распроститься, ведь все писатели и кинорежиссёры предупреждали, что в будущем человечество ждёт не утопия, а антиутопия…
С такими мыслями девушка направилась из города в сторону, противоположную реке: к высоким холмам, на которых шумели густые тёмные кроны, и начала подниматься по ближайшему склону. В начале на крутом подъёме была тропинка из утоптанного глинозёма, но вскоре она исчезла, под подошвами захрустел валежник. Вдруг ветви обрушились, глина поползла. Склон, только что бывший под ногами, внезапно оказался под носом, а бедро почувствовало укус какого-то мелкого, он острого сучка.
Девушка попробовала подняться. Выпутаться из валежника с трудом удалось, но лодыжка отчаянно болела, и шевелить ей было трудно.
«На другом берегу я просто споткнулась на эту ногу, а сейчас растянула или, чего доброго, вообще вывихнула», - пронеслось у неё в голове.
Она беспомощно села на склоне и стала рассеянно глядеть на клёны, липы и бледноватое небо. Почему-то сейчас её удивляло, что и тысячелетие спустя у облаков такие же формы и оттенки, как во времена её юности…
Вот из-за ближайшего облака появились уже знакомые очертания местного летательного аппарата. Он бесшумно пошёл на снижение, приземлился на склоне возле девушки, и оттуда вышел кудрявый мужчина в неброской одежде с прилипшими тут и там соломинками и нитками мха. За стёклами летательного аппарата сверкало несколько пар любопытных глаз.
Мужчина помог Оксане подняться и доковылять до леталки, усадил на просторное сидение рядом с детьми и собакой с лампочками на ошейнике. Из его речи она поняла, что он возвращался с семьёй из какой-то поездки и увидел, как она упала. Затем он обратился к Оксане; насколько она поняла, он интересовался, где она живёт.
Девушка на секунду замялась. Если за ней и впрямь следят, то улыбчивый водитель леталки вполне может быть осведомителем. Уж больно быстро его аппарат появился из-за туч в «нужный» момент. И дети так внимательно смотрят острыми глазами и так красноречиво молчат, и жена (или та, кто играет её роль) так сжимает губы. И собака… Из-под кудлатой шерсти не видно выражение её глаз, но у служебных пород бывает такая внешность… Конечно, ногу надо бы полечить, но это лечение не должно достаться ценой утраты свободы. Так что лучше поскорее отделаться от этих неожиданных доброхотов.
И Оксана указала рукой куда-то за холм:
- Вон там.
Её жест был красноречив, а фраза понятна и без «декодера». Но реакция на них была совершенно неожиданна: дети так и  прыснули. Реплики, которыми они обменивались в промежутках между взрывами хохота, можно было бы передать на современном языке так: «Вон там, она сказала! За холмами-горами! Вот бы ещё сказала «На дне реки!» За той горой никто не живёт, это всем известно, там только наша семья овощи выращивает, ферма там у нас! А больше в той стороне и домов нет! Или ты, странная тётенька, не в доме живёшь, а в дереве? Или в столбе?»
Мать бросила строгий взгляд на детей, и они угомонились. Затем она  повернулась к Оксане, выразительно посмотрела на её распухшую ногу и обратилась к девушке с вопросом, который был тоже понятен без «декодера»:
- Больно?
Впрочем, выражение лица у Оксаны было такое, что слова не требовались.
Женщина произнесла, обращаясь то ли к ней, то ли к водителю, длинную фразу, общий смысл которой, насколько можно было понять, сводился к тому, что сейчас незадачливую покорительницу холмов отвезут в местный аналог травмпункта.
Это, в общем, естественное решение вызвало у девушки двойственные чувства: вывих (если это вывих) требует безотлагательных мер, да и возможность посмотреть на медицину будущего в любом случае полезна, - но вдруг всё-таки за ней установлена слежка, и вместо настоящей медицинской помощи её ожидает участь подопытного кролика?
Впрочем, отказаться было физически невозможно: на больной ноге далеко не ускачешь прочь, тем более — если уже сидишь в летательном аппарате, который быстро поднимается в воздух. Снова замелькали под брюхом машины высокие деревья и разнообразные постройки: полусферы, башни, кренделя. Они, как и несколько часов назад, сверкали на солнце розовыми и голубыми искрами, но их вид уже не приносил радости, и свободно бегающие по аллеям между домами лесные звери и резвящиеся на полянах дети не дарили оптимизма...
Леталка приземлилась на плоской крыше, под ней раскрылись створки люка, и она плавно опустилась внутрь верхнего этажа, в голубоватый сумрак. Фермеры помогли Оксане выбраться из леталки, велели детям ждать, а сами повели девушку под руки и ступили вместе с ней на движущуюся дорожку вроде травалатора в аэропорту, только гладкую, и она принесла их к широким дверям. За ними открылось залитое дневным светом помещение с широкими окнами. Вид за окном был более, чем знакомый: то самое глянцевое розоватое здание с колоннами, в котором она пару часов назад отвечала на вопросы Синдри!
Худшие опасения оправдались: она в ловушке! Ей невозможно убежать отсюда, да и некуда бежать, её везде настигнут! Но даже если тебя загнали в угол, ещё можно сопротивляться. Она устроит местным вивисекторам переполох!
Из дальнего угла помещения к вошедшим поспешили молодой человек и девушка, крепкого сложения, в обтягивающих лиловых костюмах. Оксана освободилась из рук своих провожатых, оперлась спиной на стену в углу. Супруги и лиловые костюмы стали переговариваться, - она не вслушивалась в их речи, а следила за движениями рук и глаз. Вот девушка в лиловом приблизилась к Оксане, держа в руках продолговатый плоский предмет: то ли планшет, то ли флягу. Оксана резко взмахнула рукой и выбили этот предмет у неё из пальцев; тот загремел, запрыгав по гулкому гладкому полу; лиловая девушка вытаращила глаза; Оксана нанесла ещё один удар, - она и сама не подозревала, что умеет драться, но вот — её визави потеряла равновесие и отлетела на  стоявший у стены стеллаж, что-то со звоном разбилось, девушка покатилась по полу, фермер подбежал к ней, а лиловый юноша — к Оксане и стал пытаться поймать её руку. Из горла Оксаны вырвался протяжный ужасающий первобытный вопль, родившийся где-то в глубине лёгких, в нижних слоях сознания; меньше всего она думала, что столичная девушка,  выросшая в пропахших моющими средствами квартирах, среди компьютеров и книжных новинок, способна на такие крики. Кажется, от её голоса дрогнули толстые стёкла комнаты. Вслед за воплем с её уст совалась реплика: «Синдри! Тебе меня не взять!»  - С этими словами она вновь замахнулась на юношу, но теперь уже сама потеряла равновесие и упала на жёсткий холодный пол. Вот в поле зрения показалась макушка и край одежды противника; он возвышается над ней, пытается заглянуть в глаза…
...Слабое жужжание открываемой самодвижущейся двери, звук шагов. На пару секунд воцарилась тишина, а потом над Оксаной загомонили голоса: два из них принадлежали фермеру и его жене, два — очевидно, лиловым, а пятый она совершенно точно слышала ещё раньше…
И вот над ней склонился Синдри.
Вокруг затопали новые шаги, на лодыжку Оксаны легло что-то мягкое гладкое прохладное. Её подняли, поставили на небольшую движущуюся платформу. Краем глаза она увидела, как лиловых юношу и девушку уводят, обняв, люди в похожей одежде — очевидно, коллеги, прибежавшие на помощь. Кто-то сунул в руки Оксане её уже порядком запачканную сумку с привязанным наверху пальто. (Удивительно, как она умудрилась не растерять свои вещи во время всех этих передряг!). Синдри встал рядом с ней, и они направились  прочь из комнаты по матовым коридорам и переходам: она поплыла на платформе, а он пошёл рядом. Когда они оказались в соседнем здании, на высоком этаже, на знакомой кафедре, Синдри усадил её на тот же стул, что сегодня с утра, подал ей  стакан воды, который наполнил тут же из незаметного крана в стене, поставил на середину стола знакомый «декодер», уселся в своё кресло напротив, облокотившись на стол, внимательно посмотрел своей… гостье или пленнице? — в лицо и спросил:
- Уважаемая Оксана! Что всё это значит?
Девушка попыталась сделать эффектный жест, как в кино, но восхождение на холм, падения и драка истощили её энергию, поэтому вышел лишь слабый взмах. Но её голос звучал твёрдо:
- Я требую, чтоб меня немедленно отравили домой или хотя бы отпустили и оставили в покое. А сотрудничать с вами я категорически отказываюсь, и служить в качестве биоматериала тоже не желаю!
Лицо Синдри озарила удивлённая полуулыбка:
- Разве в вашем веке (какой у Вас — двадцатый?) в порядке вещей злоупотреблять положением человека, который нуждается в помощи, в гнусных целях?
Оксана осеклась:
- Ну… Какие-нибудь мошенники или там преступники, конечно, да. А обычные люди — нет, для них такое не в порядке вещей.
- Почему же Вы решили, что в наши дни совершенно обычные горожане вместо того, чтоб помочь Вам в явном затруднении, непременно сделают Вам что-нибудь плохое?
Оксана замялась.
- Вы доверяете людям? — прямо спросил Синдри.
- Ну, смотря каким людям… Я доверяю тем, кого знаю, - ну, как и всякий человек, наверно. А здесь для меня всё незнакомое, чужое — и я для всех чужая. В таком случае неизвестно, чего ожидать, и лучше всегда быть настороже.
- Потому Вы и устроили драку в медцентре?
Оксана покраснела:
- Ну, да… Надеюсь, я этим… лиловым… не сильно наваляла...
- По каналам наших внутренних новостей мгновенно разлетелась информация о том, что в университетский медицинский центр доставили девушку, которая странно одета и ведёт себя буйно. Я сразу догадался, кто это может быть, увидев кадры. А когда Вы выкрикнули моё имя, то бросил работу и примчался туда, - и, как оказалось, вовремя… Почему Вы решили, что Вам что-то угрожает?
- Ну, ответ очевиден: я же из другого времени. Вот я и ожидала, что меня будут держать под контролем, за каждым моим шагом следить. Я была уверена, что эта семья, которая нашла меня на холме — не просто прохожие… то есть, пролетавшие, а подосланы…
- А зачем кому-либо было бы за Вами следить? Из каких соображений?
- Ну… Это… Вообще…  Ой, можно, я сначала подумаю! — девушка вдруг вспомнила реплику, с помощью которой на младших курсах пыталась выиграть время на экзамене, если плохо знала материал. Но выражение лица и интонации у Синдри были совсем не как у строгого экзаменатора:
 - Даже с точки зрения обыденной логики: действия такого масштаба должны быть целесообразными и практически полезными, а какая польза от слежки за выходцем из далёкой эпохи, когда уровень знаний, и социальных, и технических, в среднем был заведомо ниже, чем сейчас?
- Э-э… Узнать тайны прошлого, разве нет?
Синдри не мог сдержать смеха:
- Гораздо менее затратным по времени и ресурсам было бы расспросить о них напрямую, а не устраивать игру в прятки.
- А если бы человек не захотел отвечать на вопрос?
- А почему он должен был не хотеть?… О, нет, постойте-ка, похоже, я Вас понимаю: потому что не доверял собеседнику! Я сразу заметил, что Вы сильно не доверяете: во время нашего с Вами разговора утром Вы ушли — скажем уж напрямую: буквально сбежали! — с удивительной быстротой для человека, который оказался в незнакомой среде и не знает, как быть и куда идти. Но не в наших обычаях требовать от человека сменить свою стратегию поведения. Историки утверждают, что тысячу лет назад коэффициент доверия к окружающему миру был крайне низок, и на то были веские основания. Помню, когда я читал об этом в юности, то недоумевал: как люди жили с априорной подозрительностью ко всему и всем? А сейчас посмотрел, как Вы вели себя в медцентре и буквально почувствовал, каково это — иметь такое мировоззрение… Я вижу, Вы краснеете… В мои намерения не входило Вас обидеть… Но Вы хотя бы вняли веским аргументам. А, например, у тех, кто сидит в лесу на другом берегу, с этим совсем худо. Но их эпохи, насколько я понимаю, были страшнее Вашей…
- Вы знаете о тех, кто живёт в лесу на другом берегу? Но как? Я же о них не говорила! Или вы всё-таки каким-то образом умеете читать мысли?!
- Твои мысли тут ни при чём. Но ты действительно не первый человек из прошлого, которого видели в нашем университетском городке. Полтора года назад Тиль из центра антропологии углядел из своей леталки человека, который брёл по лугу к окраине города. Прежде всего ему бросилась в глаза его необычная одежда – из такой грубоватой материи зелёно-оливкового цвета, а на голове толстая шапка с наушниками и окулярами. Вскоре Тиль понял, что перед ним не ряженый, а действительно нездешний человек – это было видно по его походке, жестами и выражению лица…А через некоторое время, во время воздушной прогулки над лесом, он уже увидел, как тот человек валит деревья и строит из них жилище. Антропологи уже больше года незаметно наблюдают за поселением в лесу; они видели, как там постепенно прибавлялись всё новые жители, по-разному одетые и умеющие разное… Но речь идёт только о наблюдении: вмешиваться разрешено только в исключительных случаях, если поселенцам будет угрожать смертельная опасность. Но такого пока не было: от эпидемий их хранят собственные медицинские знания, пусть скромные, но твёрдые, и какая-то добрая судьба, - а случаев агрессии среди них нет: на удивление сплочённый коллектив! Я вижу, Вы успели с ними пообщаться. Впрочем, догадаться об этом было бы несложно.  Ваша история о том, что Вы оказались «просто в лесу» выгляди, конечно, правдоподобно — но только на первый взгляд. Моя тётушка нашла Вас в зарослях у реки, и ноги у Вас были мокрые, а руки перепачканы, что говорит о том, что Вы изначально попали не на городской берег, а на противоположный, перешли реку вброд и вскарабкались наверх. Это косвенно подтверждает, что Вы встречались с этими… из той деревни…
- Попаданцами?
- Да, пожалуй, удобнее использовать это слово.
- А разве я не могла сама догадаться? Броды на реке ведь не секретные?
- Безусловно. Но сначала брод надо ещё найти. А где их искать, как раз знают жители деревни... Нам-то это ни к чему, мы на леталках передвигаемся…
- Мы — это кто?
- Жители университетского городка и его окрестностей… Во-вторых, после нашего первого разговора Вы сами решили уйти, хотя для человека, который только что заявил, что ничего у нас ему не знакомо и он ничего не понимает, такое заявление выглядит странноватым: те, кому идти совсем некуда, как правило, не уходят добровольно. А пошли Вы, между прочим, в сторону, прямо противоположную реке, хотя там нет жилищ, а местность порой труднопроходимая. Если учитывать степень Вашего недоверия к нам, это говорило о том, что возле реки есть что-то, чего Вы не хотели перед нами обнаруживать…
- Вы угадали ход моих мыслей! Я ведь им слово дала: никому о них не рассказывать! Они меня очень просили… А теперь получается, что я его не сдержала...
- Но ведь утром Вы действительно ничем не обмолвились о деревне в лесу? Значит, сдержали! А что существование поселения на другом берегу для нас уже давно не тайна — Вы были не обязаны знать… Кстати, любопытная статистика: за год с лишним наблюдения ни один «попаданец» из прошлого не избежал встречи с жителями поселения — буквально всех какая-то неведомая сила приводит в одно и то же место, одиночек там нет…
- Наверно, одиночкой здесь стану я, - вздохнула Оксана.
- Почему? У Вас произошёл с ними конфликт?
- Да что Вы! Они как раз были очень добры ко мне! Пустили, накормили, дали переночевать. Поверили мне (а могли бы и нет; вот Вам к вопросу о доверии!). Коммуникативных трудностей не было: там все разговаривают безо всяких декодеров, хотя и каждый в своём стиле, но все друг друга понимают. И даже первобытную одну девочку тоже понимают, хотя она в основном молчит.  - (Теперь не было смысла скрывать детали о жителях деревни в лесу, коль скоро самое главное о них всё равно известно собеседнику). - Ужиться с ними мне было бы легко. Но, понимаете, я качественно отличаюсь от них… Ну, не в том смысле, что я не из той эпохи; они же там все из разных эпох, у них не только костюмы разные и объём знаний, а ещё и мировоззрение разное, и мораль, и даже предрассудки! Мои современники бы при такой ситуации нашли тысячу поводов перессориться — а эти дружат. Помогают друг другу, обмениваются опытом… Такая коммуна для кого угодно послужит отличным примером. Но всех жителей деревни объединяет одно… Как бы точнее выразиться… Хотя они находятся в вашей эпохе, они в ней не живут! Точнее, они живут не в ней. Ведь цели переселиться именно в ваш век у них не было. Наоборот, их целью было — бежать от неприятностей в своих эпохах, и её они достигли и создали для себя в лесу эдакое… уютное безвременье, из которого им не хочется вылезать. В какой-то мере я их понимаю, лес у вас действительно уютный… Но у них нет целей ни познакомиться с вашим обществом, ни вернуться в своё. А у меня есть. Вот!
- Насчёт этой, как Вы выражаетесь, коммуны в лесу, Ваши замечания верные и тонкие. Наши антропологи пришли к похожим выводам: эти люди нашли для себя удобную форму существования и никуда не стремятся. Что они успешно общаются друг с другом без вспомогательных средств, немудрено: их эпохи относительно близки друг к другу — и к Вашей, и язык за это время изменился не так разительно, как за время, отделяющее наш век от Вашего. А так - мы ждём, пока они сами будут готовы к общению. Люди минувших эпох ещё не достигли той степени эмоциональной открытости, которая существует сегодня. Их крайне сложно убедить, что мир – не враг. Конечно, такое мировоззрение порождено теми страшными условиями, в которых развивались эти люди… и их предки… Может, рано или поздно они «дозреют» до того, что захотят исследовать пространство за пределами своего посёлка и пойдут на контакт, - но тут остаётся только ждать: торопить нельзя ни в коем случае. Но, как бы то ни было, у них есть дети. Возможно, общение с нами инициируют именно они.
- Тихон сказал, что если его сыновья, когда подрастут, захотят уйти в город, он не будет их удерживать.
- Прямо так и сказал? Значит, мысли у всех рано или поздно принимают одно и то же направление… Однако вернёмся к Вам. Ваше желание поближе познакомиться с нашим обществом …
- Какой же человек откажется от возможности посмотреть на жизнь в далёком будущем? Особенно. Если у вас всё так красиво, а не постапокалиптика какая-нибудь… Но ведь и о своих близких подумать надо: мама,, друзья, научрук…
- Научрук?
- Я же рассказывала, как здесь оказалась. Пришла на кафедру и увидела на столе у Юрия Викторовича какое-то то ли наглядное пособие, то ли модель. Самой заметной деталью в ней были две пластины из прозрачного материала; они стояли относительно дуг друга вот так, - девушка показала руками. — Я прикоснулась к ним одновременно — и в следующий миг я уже здесь, в лесу… Вот я сейчас Вам рассказываю и понимаю, что тут есть одна странность: ту модель я рассматривала у нас на факультете, ну, в здании физфака, а в вашем веке оказалась на противоположном берегу Москва-реки. Получается, я не только во времени переместилась, но ещё и чуть-чуть в пространстве! Какой-то волной меня, наверно, подкинуло…
Но собеседника Оксаны заинтересовало вовсе не это наблюдение:
- Вы говорите, «на факультете»?
- Ну да... Физфаковский корпус. К западу от Главного Здания, - ну, представляете, такое большое, высокое, с колоннами на крыльце и со шпилем… А напротив него, через сквер — химфак.
- Вы хотите сказать, что ходили на учёбу в Древние дома?
- Значит, вот как они у вас называются!
- Да. Сейчас там музей. Как Вы сами видите, наш университетский городок стоит в другом месте. Мы чтим первопроходцев науки, но тысячелетние здания не всегда подходят для современных целей.
Оксана представила себе постапокалиптические картинки из Интернета, которые иногда любила на досуге полистать в той своей канувшей обыденности: высотки с зияющими окнами и обвалившимися стенами среди безлюдных джунглей или бежевых песков; знаменитые памятники архитектуры, превратившиеся в захолустные заброшки… Было среди этих картинок и Главное Здание МГУ: покинутый гигант угасает среди безбрежной тайги, а его облупившийся шпиль вздымается к небесам уже не победоносно, как в лучшие годы — а с каким-то отчаянием, как рука утопающего… неужели на месте любимого университета сейчас именно такое зрелище?
- В Древних домах работает мой побратим Снати, - как бы невзначай вспомнил Синдри.  - Он историк. Сегодня он должен быть в нашем крыле. Хотите, я приглашу его сюда? — и его пальцы запорхали над невидимой панелью.
Вскоре в двери вошёл бодрый молодой бородач с тёмными внимательными глазами.
Снати представил ему Оксану:
- А вот наша гостья из прошлого, о которой я рассказывал. Она училась в Древних домах, когда там был центр изучения физики.
Оксана ещё раз повторила для вошедшего свой рассказ о том, как пошла на кафедру, а в итоге оказалась здесь, в лесу на другом берегу.
- … здание физического факультета, около ГЗ, ну, того, огромного, со шпилем… - «А существует ли ещё наш любимый шпиль?»  - подумала она про себя. И тут неожиданно осознала всю степень своего одиночества и беззащитности. Человеческий мозг консервативен и порой очень долго не способен осознать утрату привычного. Пока Оксана бродила по лесу, встречалась с удивительными людьми, наблюдала диковинные технические приборы, падала на крутых склонах, даже дралась с сотрудниками в местном медцентре, - в глубине души она считала, что просто на время оказалась в каком-то параллельном мире, за дверцей которого прежним порядком течёт обыденность, где у неё. Оксаны есть мама, сокурсники и научный руководитель, есть метро и интернет, квартплата и расписание экзаменов. И в той обыденности все ждут, когда Оксана наконец отыщет эту дверцу из параллельной реальности назад.
А при появлении Снати (он, что ли, принёс с  собой дух руин, в которые обратились родные здания?) она всем нутром почувствовала: ей не отыскать дверцу к своей домашней обыденности, потому что реальность, в которой она находится сейчас — никакая не параллельная, а самая что ни на есть настоящая, единственная, и «где-то там» девушку никто не ждёт, никто не волнуется, - волноваться некому, потому что все, кто мог испытывать волнение, умерли уже тысячу лет назад, и сами их могилы пожрало время… Оксана почувствовала себя листком, оторвавшимся от ветки и летящим по небосводу в пустоту… Она готова была дать волю слезам — но вчуже опасалась, что в блистательном обществе будущего не принято плакать…
- Там сейчас развалины? — с комком в горле спросила девушка.
- К счастью, нет, - ответил Снати. — Но все здания музеефицированы. Публику туда пускают далеко не всюду, а исследовательская работа идёт постоянно. Конечно, особых сенсационных открытий и неразрешимых загадок там не встретишь. Но в крупном старом учебном и научном учреждении поистине огромные архивы. В них всё тщательно записано и запротоколировано. Сейчас в читаемый формат приведена дай бог пятая часть всего — и это только из того, что находится на физических носителях. А ведь огромный пласт информации хранится в закодированном виде в этих древних приборах…
- Примерно таких, какой Вы оказывали мне утром, - подсказал Синдри, обращаясь к Оксане. — Только побольше.
- Компьютерах? — поняла девушка.
- Точно! С ними сложнее всего: даже если носители ещё раньше не погибли сами по себе от воздействий окружающей среды, их немудрено запороть неверным способом обработки. Хорошо ещё, наша Льюввина недавно усовершенствовала свой способ восстановления электромагнитных носителей… А ведь они ещё и существуют во множестве вариаций, которые отличаются друг от друга пусть и не очень резко, но ровно настолько, что методы восстановления и дешифровки, отлично работающие с одними, с трудом подходят к другим. А их там целое море, и все разнообразные: в какой-то период они быстро эволюционировали.
- Да, это точно, - закивала головой Оксана; от утренних параноидальных мыслей у неё уже не осталось следа. — В моём детстве были дискеты, квадратные. Потом лазерные диски: когда они отслужили своё, мы из них ёлочное украшение сделали. Потом пошли флэшки. А диссертацию я уже в «Google Docs“ писала… - При воспоминании о невозвратном к горлу опять подступил комок. Но Оксана пересилила себя и, чтоб вновь не раскиснуть, заставила себя продолжить беседу:
- Представляю, сколько данных вам с этой вашей Льюввиной пришлось перелопатить! И ведь наверняка у вас бывает, что бились-бились над восстановлением какого-нибудь файла, а там оказалась такая ерунда, что вообще непонятно, зачем его создавать, и тем более сохранять.  Например, какие-нибудь отчёты, высосанные из пальца. Или двоечные курсовые, передранные из интернета. Или бюрократическая всякая писанина…
- Этого не отнять, - усмехнулся Снати. -  Порой смотришь на результат своих трудов по восстановлению и думаешь: что, в конце концов, было в головах у людей, которые породили эту чудовищную мутотень! А ведь пренебречь ею нельзя: для хорошего историка любая ерунда — исторический источник, важно только уметь задать к ней нужные вопросы — и в итоге даже через ерунду получить ценные знания о прошлом.
- Разве ценно знать, какие в прошлом были двоечники или бюрократы? — удивилась Оксана. — Или, например, какие были психи: некоторые тексты ведь неадкваты сочиняли!
- Отвечу по-простому: картина общества важна во всей его полноте.
- Не буду спорить… - смиренно ответила девушка. А у Снати в глазах загорелся огонь:
- Знаете, что, Оксана? Завтра я работаю в Древних домах. Могу взять Вас с собой. Что греха таить, у меня есть весьма корыстные цели: максимально использовать возможность расспросить того человека, который видел эти места в эпоху их расцвета, о разных важных нюансах. Но такая поездка моет быть познавательной и для Вас…
Тут Оксана почувствовала, что больше не в силах сохранять на лице аккуратную светскую улыбку и поддерживать возвышенную беседу. Её щёки сделались пурпурными, из глаз хлынули слёзы, словно где-то прорвало плотину.
- Я помню, когда там всё было живое… - причитала она в промежутках между всхлипываниями. — Для меня это недавно… А тут, сейчас — музей… Руины… И все сгинули… Все, кто обо мне волнуется…  волновались… тысячу лет назад… А мне к ним не вернуться… Синдри сказал, у вас таких технологий ещё нет, чтоб в прошлое отправлять…
Две пары глаз — светлых и тёмных — сочувственно глядели на   девушку. Затем Синдри поднялся из своего глубокого кресла и обнял плачущую. А Снати подал ей стакан воды и тканевый платок.
В этом обществе проявлять эмоции было не стыдно. 
- Тяжело навек утратить то, что тебе дорого, - произнёс Синдри. — Я знаю людей, которые даже для переезда в соседний город с трудом находят мужество — а здесь внезапно такая перемена.
- Да… - Оксана утёрла наворачивающуюся новую слезу. — Я, конечно, понимаю, что моя эпоха не идеальна, особенно с вашей точки зрения… Но меня бы больше всего устроила такая возможность: чтоб погостил в красивом интересном времени — и домой. И чтоб твои перемещения туда-сюда по эпохам не имели никаких необратимых последствий… А эта однонаправленность… Вперёд получилось, а назад ни-ни…
- Строго говоря, ещё совсем недавно вообще любые перемещения во времени считались невозможными, - припомнил Снати.
- Ну, у нас… в наше время тоже считалось, что это только литературный приём такой…
- Но так было только до тех пор, пока мои старшие коллеги не обнаружили в лесу посёлок «попаданцев», в котором, насколько можно судить, собрались люди из разных эпох, от Бронзового века до Двадцатого. Шесть-восемь человек (или сколько их там?)  - это уже не пара исключительных случаев, это уже, считай, какая-никакая закономерность. Это подтверждает, что такие перемещения существуют. Не исключено, что они стали возможными благодаря особым комбинациям редких факторов…
- Они мне рассказывали свои истории, - ответила Оксана. — Там в целом картина такая: либо какие-то странные внешние обстоятельства: ни с того, ни с сего вдруг вспышка — и вот человек уже здесь в лесу,  - либо упоминались какие-то загадочные механизмы.
- Значит, всё-таки механизмы, -  Синдри заметно удивился, но в его тоне было что-то, наводившее на мысль, что он ожидал подобного ответа.
- Но каковы они были, сами рассказчики объяснить толком не могут: они были созданы не ими, а если и ими, то всё происходило в спешке и стрессе, и никто всё равно ничего не запомнил!
- Но ведь Вы сами помните, как выглядело устройство, после взаимодействия с которым Вы оказались здесь?
- Да тоже не полностью. Принцип его работы я всё равно не поняла. Я надеялась найти ответ как раз в вашей эпохе.
- А оказалось, что люди минувших эпох умели что-то, чего не умеем мы? Выходит, я зря посмеялся над Вашим замечанием насчёт «тайн прошлого»!
- Ну, обычно речь не о тайнах, а о закономерностях развития человечества: какие-то знания прибавляются, а какие-то утрачивают актуальность и уже не лежат на поверхности, - вставил слово Снати. — Даже если взять нашу деревню «попаданцев»: выходец из каждой эпохи там знает что-то такое, чего не знают выходцы из других эпох…
- Но принципы перемещения во времени из них не знает никто, хотя сам процесс они описывают примерно одинаково, - ответил Синдри
- Причём, из какой эпохи бы они ни прибывали, в любом случае они все оказывались примерно в одном месте, - заметил Снати. — Может, это сам наш лес всех притягивает...
- В наше время говорили, что здесь «места силы», - заметила Оксана. — И на холмах, и на другом берегу, и у Главного Здания — ну, того, со шпилем, кстати, оно ещё стоит?
- Конечно, стоит, постройка крепкая, даже кирпич не выкрошился. И шпиль цел!
- Так вот, - повеселела Оксана, - у нас ходила байка, что этот шпиль концентрирует и направляет энергию из космоса. Ну, были всякие теории такие околонаучные… Хотя я не в ГЗ была, а у себя на физфаке… Могу даже назвать этаж и аудиторию. Надеюсь, они сохранились.
- Да, пожалуйста, скажите, - оживился Снати.
Оксана описала, как пойти на свою кафедру.
Снати хлопнул себя по коленке:
- Я как раз на этом этаже сейчас работаю! Надо будет поискать, вдруг в тамошних архивах осталось что-нибудь, относящееся к этому вашему механизму: описания, изображения или даже фрагменты его самого… Тогда мы с Синдри смогли бы в две головы домыслить принцип его работы… Или коллег подключить по мере надобности. Даже если выяснится, что всё сработало именно таким образом по чистой случайности, эта случайность может дать направление мысли…
- Значит, надежда есть? — встрепенулась Оксана.
- Во всяком случае, мы не получили чётких подтверждений, что её нет. Предстоит ждать и искать.
- А как же эти… которые в лесу на другом берегу? Они очень сердечны,  я была бы совсем не против продолжить с ними общение, - но как я скажу им, что вам уже всё известно про их деревню? И стоит ли говорить вообще?
- Скорее всего, они догадаются сами.
- Видимо, здесь тоже надо подождать… - рассеянно произнесла Оксана.
- Видимо, да...  Синдри, ты можешь попросить Шими, чтоб он нашёл для нашей гостьи место для ночлега? И придётся выдать ей в пользование ещё один декодер на первое время.  Завтра с утра мы отправимся в Древние дома.


Москва — Рейкьявик, 2023 - 2024.