Ужастики из детства

ЧАСТЬ 2
ВОПРОС: ЧТО ИНТЕРЕСНОГО ВЫ ПОМНИТЕ ИЗ ДЕТСТВА?
ДЕТСТВО ОТ СЛОВА “ДЕТИ” ИЛИ ОТ СЛОВА “СТРАШИЛКИ?”
Вспоминая детство, думаю, откуда берутся страхи? Это образы развитого
воображения или ступени формирования психики под внешним воздействием.

ГЛ. 1
ВРЕМЯ, КОТОРОЕ Я НЕ ПОМНЮ

Сначала о времени, в котором я уже была, но себя ещё не помнила, тем более, не
осознавала.
Сибирь... 1950 г... Красноярск... Мама поступила в Институт.
Бабушек "под рукой" нет! Нашли няню лет 16-17, приехавшую на заработки из России (так аборигены называли европейскую часть).
Всё прекрасно: папа работает, мама учится, Наташа с няней! Но соседи стали
обращать внимание, - из нашей квартиры за весь день нет ни смеха детского, ни
шума, а в редкие часы прогулок ребёнок выглядит бледным и вялым! Что делать?!
Решили проверить. Днём мой ответственный родитель-папа со своим водителем
неожиданно нагрянули домой... А там сонное царство ( на часах 12, время гулять!):
няня спит с раскрытым ртом и дочка - у неё под боком - с бутылкой настойки мака,
пустырника и ещё чего-то со сладкими ягодами! Запах тошнотворный ! Картина
называется “На дне” или “ Наше счастливое детство “.
Девчонку-няньку в тот же час отправили “строить заводы” или “улицы убирать” -
выбирай, что хочешь!
И срочно была отправлена телеграмма бабушке, папиной маме, Ксении
Васильевне в г Мариинск:” Спасай, мама! Верочка учится, а Наташку чуть не
отравили!”
О, бабушки, низкий вам поклон! Быстро-быстро выполнена просьба! И уже через
неделю бабуля везла свою внучку в маленький, старинный сибирский городок
Мариинск.
Городом он стал в середине 19в и назван в честь жены Александра Второго Марии
Александровны.
Этот провинциальный районный центр состоял из частных бревенчатых домов одного
и двух этажей, покрытых дымк’ом от печей; окружён лагерями и колониями для
заключённых; расположен на старом Сибирском тракте или, как сейчас,
Транссибирской магистрали. Мариинск условно называли столицей Сиблага! Бабушка
рассказывала, что ей приходилось выходить на улицу в место, где заканчивалось
освещение, с чугунным ломом встречать из Дома пионеров старших сыновей. С
наступлением темноты было опасно ходить по городу, не ровен час, обворуют,
изобьют!
Население состояло из приезжих из окружающих сел; наследников семей купцов-
евреев и поляков, которые здесь жили ещё в 19 в и много сделали для города -
провели водопровод, электричество; семей интеллигентов, когда то сосланных.
Жили мы в собственном, двухэтажном доме с дядей, коровой Зорькой в теплом
сарае, котом Пушком, которого я звала Пуфок и тискала до кошачьего визга. Кота до
сих пор жалко!
Зимой было сурово-холодно, заметало снегом по самые окна нижних этажей. Вся
жизнь в нашем жилище заключалась около печки в маленькой комнате, которую
натапливали до температур реанимационных палат. Боясь ответственности за внучку,
-“как бы не заболела, ” - девочку вообще не опускали на пол, только кровати и стол
для передвижения - поэтому к весне и выходу “на волю” ноги у Наташи от слабости не
ходили. Ах! Ох! И побежала Ксения Васильевна на дом к детскому доктору-еврейке
Саре Моисеевне! Бабушка знала их всех, так как стирала, гладила, белила, красила,
то есть обслуживала, как приходящая работница. Муж бабули, мой дед, погиб на
фронте в октябре 1942г, как доброволец Сибирской дивизии. И она, оставшись с тремя
сыновьями, обеспечивала им всеми способами полноценную жизнь: не только одеть,
накормить, но и дать образование.
Помнится, - уже, живя с нами в Москве, уходя в магазин, с улыбкой вспоминая то
время, приговаривала: “ Пошла до жидов стирать белье! “
Надо сказать, что в то время “звание врач-еврей “ - это. как дополнительный диплом
об образовании. Считалось, что они лучшие доктора! Может, от того, что были
потомственными медиками из рода в род или потому что усидчивы в учёбе и
честолюбивы.
В результате Сара Моисеевна дала указания:” Ходить, бегать,прыгать, падать, “ловить солнце”, пить молоко, есть чёрный хлеб с корочкой; днём - в шерстяных носках, ночью- с тёплой грелкой!” И через десять дней все уж и забыли о ногах.
В памяти Наташи этот период сибирской жизни не отметился по причине
малолетства, кроме двух ярких вспышек.
Одна, - маленькое оконце с узорами льда изнутри толщиной больше стекла и горкой
снега снаружи так, что полоска света еле-еле пробивается сверху.
Другая, - Наташу везут в корыте, в ватном одеяле, в шерстяных платках по полю через снег к станции. Уже стемнело и лишь яркие точки света змейкой вьются вдоль
железной дороги. Внучку везли, чтобы отдать с рук на руки родителям в проходящий
поезд Владивосток-Москва. Мы уезжали в Москву уже навсегда...

ГЛ. 2
ИЛИ “СЛАДКАЯ СВОБОДА”, ИЛИ ДЕТСКИЙ САД-ШЕСТИДНЕВКА?

В Детский сад Наташа пошла не сразу. Успела побыть вне режима, живя у бабушки,
дедушки- родителях мамы в Ногинске.
После эвакуации, как реэвакуанты, они не входили в число разрешённых к
возвращению. Было распоряжение, Правительства оставить большую часть кадров
на новых, уже освоенных местах. А о Москве и Ленинграде можно было только
мечтать! Но на деда, мастера высокого разряда, и ещё на несколько рабочих пришла
разнарядка на выезд по прежнему адресу завода. Так мы опять оказались рядом в
Москве и Ногинске.
Сначала теснились в бараке. Потом завод выделил дом на краю города, доделанный
дедом до сказочного облика: красочные наличники; терраса; цветные крыша и забор;
палисадник сад, огород - вся эта красота окружала Наташу с детства. Прибавить к
этому свободу в играх, друзьях, любви бабушки, собаки Шарика, кота Мурзика и щегла Тима. Вот картина детства в цвете и ощущениях...
Если лето и утро, собирались всем уличным, детским собранием на речку Клязьму
(или, по-местному, Волхонку)
Все босые: мальчишки с летней стрижкой - только чёлка- в сатиновых трусах;
девчонки с косичками в сарафанчиках на лямках.
И эта ватага, человек 20 от 6 до 13 лет, устремлялась через ржаное поле с
васильками, через чудесный, заповедный лес к реке.
Лес этот имел свою историю и значился, как бывший парк какого-то помещика. Но
деревья постарели, одичали и имели экзотический вид. Запах там стоял
необыкновенный: смесь густой зелени с влагой от реки.
Когда мы шли через заросли этого зелёного шатра, мальчики палками рубили шары
папоротников и какие-то висячие вьюны, которые потеряли свою исходную природу, и
стали дикими лианами
Мне казалось, что в этом, когда то помещичьем раю, скрываются грешные души
Ваньки-ключника-”разлучника”и его возлюбленной, жены барина - трагических героев
народной песни. Поэтому хотелось быстрее пробежать это место...
Босые ноги наши утопали в мокрице и ряске, как в перине. До сих пор осязаю этот
мягкий, травяной ковёр.
Всё! Выбежали на свет, на пространство, на высокий берег реки... И сразу же, срывая с себя всё лишнее, - в воду!
А она сначала обжигающе холодная, потом тёплая.
Кто как может - так и плавает: по-собачьи; на спине; кролем; как Чапаев, одной рукой.
Около берега полно пиявок - главное развлечение мальчишек. Поэтому глаз да глаз!
Накупавшись до синевы и напрыгавшись с берега, - все в одну минуту собираются
обратно.
С охапками кувшинок и палками камышей бежим полем, - кругом васильки,
колокольчики. Набираем землянику в рот, туда же зёрна ржи. Никому и в голову не
придёт, что голодны! Всё это делается естественно: ягоды - ешь! Цветы - нюхай,
собирай! Жарко - прячься от солнца в лес! Холодно после реки - беги и согревайся!
Инстинкты срабатывают ... Природа!
А дома ждали блинчики, толстые как пышки, и "какава" ( так бабушка называла) с
молоком.
Не успев толком поесть, а за окном зовут " прятаться в шалаш ." Шалаш дети сделали
сами, вырыв в лесной, мягкой земле укрытие и покрыв верх лапником. Здесь
собирались именно в знойные часы, принося с собой: кто воду, кто хлеб с постным
маслом и солью, кто сушки; - рассказывали страшные истории (ужастики по -
нынешнему), играли в города, в ножички.
Когда наступал полдник и зной своей сушью закатывался за лес, детвора шла домой
обедать. К этому времени наш дед приходил с завода и внуки, как часы, должны были
быть дома.
Обедали после 17 часов щами из молодой капусты, картошкой с тушенкой, огурцами,
редисом, укропом - всё с огорода - запивали компотом из вишни. Если это был
воскресный день, то пеклись пироги, плетёнки с маком, ватрушки. Выпечки было
огромное количество. Она стояла везде в корзинах, покрытых льняными полотенцами.
Запах был ванилью и тестом. Ешь - не хочу!
После обеда, считай вечером, Наташа шла поливать огород нагретой солнцем водой
из бочки. Брат шёл с дедом в сарай-мастерскую столярничать.
Уже потянуло вечерней свежестью; запищали комары; коровы двинулись стадом к
своим хлевам. Пора обрести человеческий облик! Значит: мыть ноги в кадке с водой;
умыть наши загорелые и обветренные лица; надеть наконец-то одежду с длинными
рукавами и чулки, чтобы комары не "съели".
Чистые, в одежде шли играть в "Прятки". Ещё не было темно. Солнце нависало над
лесом, приготовившись к падению. Самое хорошее время -
играть в прятки.
Лучшие места для укрытия - заросли лопухов. Широкие листья растений скрывали
тебя полностью. Для мальчиков любимыми местами пряток были деревья. Пацаны
карабкались вверх, как дикие звери, и прятались в кроне.
Но солнце закатывалось... Становилось темно... И голоса взрослых разносились из
окон, зовя детей домой.
Придя на последнем вдохе домой и, выпив кружку тёплого, с вечерней дойки молока,
валились спать.
А завтра?! Опять что-то новое: кино за десять копеек с кульком липких, сладких
"подушечек ", игра в "классики", прыгалки; велосипед - один на пятерых... Прекрасное детство! От слова "дети.”
На взгляд Михаила Акимовича, отца Наташи, дочь на “ воле”, на природе росла
неорганизованной и без режима. “ Как она в школу пойдёт!? И десяти минут не
выдержит в классе! Надо её в Детский сад отдать! “- рассуждал папа.
Сказано - сделано! И к ужасу бабушки, внучку, почти шести лет, отдают на воспитание
в Детсад на “ шестидневку”, т. е. на полную рабочую неделю с субботой!
Жили мы во дворе дома 124, так называемого , дома Наркомтяжпрома. там же был
и Детский сад. В те годы это был предпоследний дом на трассе с 1- й Мещанской до
Большой Алексеевской ( с 1957 г проспект Мира), а дальше уже Ярославское шоссе с
“шанхайчиками” домиков и струящимся дымком от печек. Помнится та картина
московского пейзажа: Наташа, маленькая, стоит рядом с папой, считай, в конце
Москвы, а внизу огоньки деревянных построек, вдали Всесоюзная
сельскохозяйственную выставка, справа шум от поездов Ярославки, а слева кусты
зелени и речка Копытовка (на месте совр. Звёздного бульвара).
Словосочетание “Детский сад” казалось Наташе сказкой, вернее, её названием.
Поэтому, отдав ладошку папе, пошла туда с любопытством и доверием.
Дети, как дети! Игрушек полно разных! Но почему то кто-то постоянно выхватывал их
из рук, и игра не доигрывалась. Играли на огромных коврах или на маленьких
палехских стульчиках.
Но вот пришёл вечер. За окнами как будто черная краска разлилась - ничего не
видно! И рядом никакого близкого лица! Наташа почувствовала себя брошенной и
одинокой... Особенно пугали огромные окна с космической глубиной и темнотой ...
Команда “спать “ выразилась в раздевании мальчиков и девочек до маек и трусов,
построении по парам и ... вперёд ... в спальню на железные койки. Спальня - это
огромный, выстуженный зал с потолком метров десять и такими же арочными окнами.
Одно окно было разбито, в дыре - подушка без наволочки, перья которой плавали в
потоке ветра. И, конечно, кровать Наташи оказалась под этим окном! Одним словом,
новенькая!...
От ледяного воздуха, от страха, от неуютности стало казаться, что это всё НАВСЕГДА!
Что это уже ТВОЙ ДОМ! Ездила-ездила по свету, выросла, и вот он ТВОЙ ДОМ! Так
раздумывала Наташа, постепенно замерзая...
А вокруг?! Творилась вакханалия, ... детская! Какая-то девочка, этакая “дылда”-
переросток с мальчиковой стрижкой и гортанным голосом, прыгала по кроватям,
сдирала одеяла, нижнее бельё, в основном у мальчишек, и... наглядно
демонстрировала анатомические различия полов...
Вот и первый “ сексуальный опыт”, который поверг новенькую в беспокойное чувство
чего то плохого, недозволенного. От животного страха, холода и покинутости Наташа
не спала всю ночь. Наутро встала с жаром, с температурой!
И тотчас положили её в изолятор со стеклянными стенами, что б отовсюду видно
было, - как ты? что делаешь? Стеклянный “куб” был ещё более ледяным, чем спальня!
Сквозные проветривания, умывание холодной водой, как закалка и профилактика
болезней, - это основное в детских учреждениях!
Ещё особенностью организации дошколят был общий туалет, куда по команде
воспитателя дети шли, как всегда, парами: мальчик с девочкой. Заняв места на
горшках, все, во вдруг наступившей тишине, внимательно рассматривали друг друга,
как будто первый раз видели. (А ещё говорят, что в Советском Союзе секса не было!
Может, у взрослых условий не было?! А у детей?! Пожалуйста, все условия! Смотри-
изучай-запоминай!)
Но самоё “вёселое” напоследок! Дошколята, вытянув на прямых руках свои горшки,
наперегонки бежали к воспитателю показать содержимое, т. к. шла массовая борьба с
паразитами! И если у кого-то что-то обнаруживалось, то воспитатель выразительно
громко звал медсестру:”МарьИванна! Нашлись!”
Та брала заветный горшок и, унося куда-то, говорила “герою”: ” Олежек, сейчас
принесу тебе сладкий порошок! Ты умничка, хороший мальчик, выпьешь и будешь ещё
умнее и лучше”. Этих ласковых слов другие дети снести не могли!
“ А мне? Я тоже хочу! Я тоже хороший! “ И вся группа разом наперебой кричала: ”Это мой червяк! Не его! “ Но герой на этот раз был только один!
Девочка Наташа тоже хотела быть замеченной и такой же хорошей, как все, но не
могла понять, как “червяк” может сделать её такой!
В садике она любила тихие занятия рисованием, лепкой, ритмикой, когда можно
что-то делать своими ручками за отдельным столиком или танцевать под музыку.
Садовский период был коротким - всего полтора года...

ГЛ. 3
ПЕРВОЕ СЕНТЯБРЯ

1 Сентября, как “первый раз в первый класс”, для Наташи не было!
Накануне заболела скарлатиной, а в 50-е гг с любой инфекцией тебя изолировали да
ещё дезинфекцию дома делали.
Больницу помнила, а где она и как попала туда - нет! Лежало со скарлатиной человек
тридцать в огромном зале, разделённом перегородками для “заразных”. В центре
столы врачей с настольными лампами, которые по ночам горели как спасательный
маяк.
1 Сентября включили радиоточку, у которой отсутствовал регулятор звука, - поэтому
либо громко, очень; либо нет вовсе. На полную мощь сначала звенели детские песни
Хора им. Локтева, потом поздравления Старшей пионервожатой страны, а потом...
вошла в зал нянька-санитарка с ведром и тряпкой и, перекрикивая радио,
громогласно, с выражением произнесла: “ Ну, что, симулянты! Все учиться пошли, а
вы здесь прохлаждаетесь! На вас, хворых, белья не напасешься! “ И, уже моя полы,
продолжала: “ В моё детство всех бы вас в барак свезли на топчаны ... Кто
выздоровел, тот и сильный! Ему жить! А сейчас, - кормят, аж, четыре раза на день,
лекарств, сколько изводят, а деньжищь - то сколько тратят, - и зачем? Небось, итак выздоровеете! “
Нянька с тряпкой двигалась от койки до койки, каждому находя “добрые” слова.
Поэтому, когда она полусогнутая оказалась около Наташи и хотела что-то сказать,
приблизив свои, без выражения, глаза на потном лице, девочка резко отпрянула,
задев при этом бутылку Боржоми, стоящую на тумбочке. Бутылка грохнулась на
голову няньки да ещё и по загривку вода зажурчала! Вопли, крики! “Ай! Уродка,
сыпучая! Я тебе покажу, как хулиганить!? “ Наташа, зажмурившись от страха,
спряталась под подушку, слыша лишь шлепки мокрой тряпки по одеялу... С 1-м
Сентября, Наташа!
Победив скарлатину, наша первоклассница в конце сентября пришла в школу за
руку с папой (мама путешествовала по горам Кавказа) в белом фартуке, белых,
шёлковых бантах и с букетом цветов! 20 Сентября за окном! Первое давно прошло!
Рабочий день! А Наташа при параде!? Но отец сказал:” У всех прошёл праздник, а у
тебя - первый раз в первый класс! “ Ну, как сказал, так и сделал... И явилась
новенькая в класс, одетая как на праздничной открытке, чем вызвала ещё больший
интерес и любопытство. Все тридцать пар глаз устремились взглядами: и новая
ученица, и в парадном, и с косами ниже пояса, и с папой - всё было необычно!
Новоиспеченная чувствовала себя под прицелами глаз как на сцене, но не знала,
какую роль играть!? Все дети уже перезнакомились, у каждого своё место за партой.
Учительница Варвара Михайловна, седая, в каких-то маленьких очках, в длинном
сером платье с белым воротником, горделивой осанкой, лет 70 строго обвела
взглядом сначала новенькую, потом класс, назначая место. И тут беленький мальчик
со второй парты закричал:” Ко мне её посадите! Мы дружить будем! “. Учительница
степенно кивнула, разрешая.
Варвара Михайловна являла собой образ классической школы преподавания, так как
училась в царское время и учительствовала в женской гимназии тогда же. Жёсткая
дисциплина, выполнение домашних заданий только на отлично, опрятный внешний
вид - вот перечень обязательств, стоящих перед первоклассниками на взгляд нашей
классной дамы. На глазах учеников могла разорвать тетрадь, если в домашнем
задании было больше двух ошибок! Или ударить по пальцам указкой, если кто-то
слишком активно себя вел. Она никогда не улыбалась и, тем более, смеялась! Эмоции
в её практику воспитания не входили. В классе царила тишина, как в “мёртвый час”, и только голос классной, как метроном отсчитывал её речь. Говорила она правильным, литературным языком, по-старомосковски, употребляя старые названия улиц и районов. Улица Метростроевская была Остоженкой: Кропоткинская - Пречистенкой; площадь Ногина - Китай-городом; Колхозная - Сухаревкой; булочная говорилась булошная, молочный магазин молошный; три коп. - алтын, десять коп. - гривенник,рубль - целковый.
Наташа приходила домой, держа в голове эти двойные названия, но
соседки по квартире говорили так же, ещё и “акая”, и поэтому немного нараспев.
Надо отметить, что дом и школа, где жила наша героиня, находились в одном из
арбатских переулков, Староконюшенном, - одном из старинных мест города. Этакий
аналог аристократического района Сен-Жермен в Париже. Смесь средне-высшего
круга и обычных московских обывателей. Москвичи, живущие здесь не одно
поколение, являли собой типичное лицо коренного жителя. Мало того, что они
говорили медленно-тягуче, но ещё и обращались “сударыня” к женщине или
“барышня” к девушке. Аккуратно одевались строго по возрасту, носили шляпки и
перчатки независимо от статуса, в воскресенье обедали всей семьёй за круглым
столом, потом играли в карты или в лото. Но жили все, в основном, в коммунальных
квартирах, правда, были исключения для семей с заслугами в науке,образовании,
культуре.
У многих семей имелись домработницы, няни, даже у живущих в коммуналках.
У подруги Наташи Лены, дочери преподавателя Пединститута, имелась и няня, и
помощница по хозяйству. Няня спала в одной комнате с детьми, а домработница в
прихожей за ширмой. Наташу присутствие в семье чужих женщин очень удивляло, так
как её бабушки делали тоже самое! “Но они же родные! “ - думала девочка. “А где же твоя бабушка? “- спросила. “ Идем! Познакомлю”. Подруга тихо постучала в одну из дверей:” Бабушка, можно к Вам? Хочу представить мою одноклассницу, Наташу. Мы с ней дружим! “
За огромным, письменным столом не сидела, а как то возвышалась черноволосая с
седыми прядями женщина в очках, склонившись над грудами бумаг и рукописей. Точь
в точь Голда Мейер! Она внимательно осмотрела подругу внучки с головы до ног и
задала всего несколько вопросов, как я поняла, для “распознавания” личности:
“Кто Ваши, родители, деточка? “
“ Чем Вы занимаетесь помимо школы? “
Сначала “деточка” не поняла, к кому обращается “на Вы “ эта строгая женщина.
Бабушкой её назвать было нельзя никак: ни услужливости, ни заискивающей манеры с
детьми, ни платочка на голове - ничего, что составляло образ бабули. Аудиенция была короткой : представили подружку, - хозяйка кабинета одобрила, не найдя чего-то предосудительного. Родители” в порядке” - новые интеллигенты; девочка, помимо
школы, занимается танцами, что тоже благородно. Эта женщина была в руководстве
Дома учёных на Кропоткинской (Пречистенке) или, как называли, Клуб московской
научной общественности.
Школа N 59 им. Н. В. Гоголя где училась Наташа, - бывшая Медведниковская
гимназия для мальчиков, построенная на средства купца Ивана Медведникова и при
участии его жены Александры, была открыта в 1904г.
Это архитектурно красивое здание: и фасад, и внутренние помещения. Фасад
впечатляет огромными окнами и отделочными керамическими полосками зелёного
цвета по вертикали. Входная дверь массивная выглядела как произведение
декоративного искусства. Но она настолько была тяжела, что ученики младших
классов не могли её открыть без помощи старших.
Входишь! И перед глазами дивная, мраморная лестница с ажурными балясинами, а ...
ввысь... потолок с живописью и лепниной по углам. Такой же актовый зал
невероятных размеров. Наташа занималась в нём ритмикой вместе с классом и
танцами, уже отдельно.
Начальные классы учились в двухэтажном флигеле, который имел два выхода:
через главное здание и в сад-огород, созданный специально для маленьких
школьников.
Это был оазис плодовых и дикорастущих деревьев, кустарников, грядок с овощами.
Учитель на уроках Природоведения выводил класс на участок и наглядно объяснял:
что, из чего и почему. Но больше всего нравилось Наташе - это посадка семян в
грядки! У каждого была своя полоска земли! У неё - с семенами редиса, у Лены -
моркови! И сажали, и пололи, и поливали... Этот сад-огород как то делал школьную
жизнь уютной и ,даже, домашней.
Первым учеником, который сидел с Наташей за одной партой был тот самый
светленький мальчик Саша, который с первых дней захотел с ней дружить.
Как это дружить в 7 лет?! Самое главное, об этом надо объявить всем, и подруге
своей тоже! Причём, не важно хочешь ты этого или нет.
Обязательно делиться чем нибудь: карандашами, ластиками, цветными
промокашками! В День рождения - “большой” подарок в виде книги и приглашения
домой на чай! Как дополнение, если друг - мальчик, то он обязан тебя “защищать” от других мальчишек! А это значит, за тобой беспрестанно следят и он, и другие. Прямо- таки игра: друг отвернулся - “недруг” за косу дёрнул или портфель выхватил.
Но, к большому разочарованию, дружба была короткой и драматичной.
Саша заболел полиомиелитом!
Никто не знал, что это такое!? И вдруг... Нет, не вдруг! Эта зараза уже передвигалась
по миру. Чудовищная болезнь делала инвалидами каждого второго заболевшего,
особенно детей. Его боялись, как ядерной войны! Вот и до нас докатилось...
Класс и весь флигель сразу же “закрыли на карантин”. Всех по домам! Конечно,
глупые дети даже не радовались возможности не учиться, тау как школа для них - это,своего рода игра, а карантин часть её. Кругом стояла атмосфера какого-то
непонятного, повышенного внимания: каждый день дома измеряли температуру, через
день приходил врач осматривать и брать мазки. Но, кроме Саши, никто не заболел!
И класс снова собрался вместе.
К Наташе пересадили Лену, чтобы дружить... А учительница в один из дней зачитала
письмо из больницы, где Саша писал, что скучает по всем, но, когда вернется, сядет на старое место с Наташей.
“А как же дружба?! Мы же друзья! - обдумывала Наташа. - Надо ему тоже письмо
написать.” Придя домой, взяла лист и вывела:
“Саша! Добрый день! Твой цветок на окне я поливаю. На танцах тебя заменяет Лена и
за партой тоже. Придешь - и Лена уйдет! Посылаю тебе рисунки с урока рисования.
Я два рисую: один себе, другой тебе! Уже целых пять! Ещё книжку про деда Мазая!
Саша, я буду тебе книжки и рисунки передавать?! Будь здоров! Наташа”.
Листок она для красоты облепила переводными картинками. Правда, высохнув, они
превратили письмо в гофрированную бумагу, но вместе с остальными подарками
были переданы классной, а та - бабушке Саши. И вот обратная весточка от него с
благодарностью... Так, почти весь учебный год они переписывались.
В один из дней, где то в мае, открылась дверь в класс... Вошёл светлоголовый
мальчик ... на костылях, ... солнце светило в окна, ... за ними птицы из нашего сада перепевали друг друга, ... весна! Наташа смотрела и никак не узнавала в этом
“взрослом” ребёнке того, кто захотел быть ей другом сразу как увидел! А Саша узнал и  поспешил к ней. Но учитель и папа, который его сопровождал, указали на первую парту, где он должен был сидеть один, - не с Наташей, - с костылями! На переменах; с ним находилась бабушка. Но Наташа всё таки отвела его в огород и показала грядку с луком, который она высадила за друга, и дощечку с надписью: “ Саша 1 “В”.
Как ни странно, увечий Наташа, да и никто из детей не замечали. Да, были какие-то
неудобства для общения. Например, бабушка или учитель, обе не разрешали бегать,
танцевать, веселиться. Можно лишь сидеть, читать, разговаривать... А в целом, всё
по-прежнему, только роли поменялись. Теперь Наташа защищала его, чтобы не
толкнули, не обидели.
Через две недели закончился учебный год, До свидания Первый класс! Все
разъехались на лето кто куда, чтобы встретиться во Втором. Но уже друг Саша не
придет в класс...Он уедет с родителями куда то к морю, наверное, навсегда...
Позади у Наташи детский сад, начальная школа, время, проведённое у
бабушек...
Что это ей дало? Девочка росла на “природе “ в любви, найдя в этой детской и
взрослой иерархии своё место, которое никто ей не назначал. Ребенок выбирал сам!
В детском саду указывали место, которое ты должен занять, и ни влево, ни вправо.
В начальной школе к месту в иерархии добавляются способности, намечаются
личностные отличия.
И уже, идя дальше по жизни, сначала берешь от неё всё, что нужно и не нужно,
наполняя себя, как жаждущий, водой.
Потом, выбираешь только то, что хочется узнать подробнее, глубже. В итоге, имея
опыт и взгляд со стороны, возникает желание поделиться или картинами прожитого,
или мыслями о настоящем...