Экзопланета мечты

  - Салют, уважаемый адресат, представитель нашей смены покорителей Вселенной! Желательно, чтобы ты жил хотя бы в начале 23-го века. Я ведь прикидываю, те, кто будут жить в 24-м и т. д. веках, нас, и тебя в том числе, абсолютно не воспримут за разумных предков. А у нас сейчас лето 2100-го года. Теперь о главном. Экзопланета… Ну, этакая планетка, пригодная для жизни, как я надеюсь, не типа инфузорий в туфельках, а двуногих, да пусть шестиногих или десятищупальцных антропоидных существ с красиво развитыми мозгами. Пусть даже они не будут такими симпотными иногда, как мы, земляне, особенно русского варианта, особенно женской разновидности типа Венеры Милосской или Нонны Мордюковой в молодости. Я еще помню эту бабушку тихоновского выбора из 20-го века.
   А теперь о еще более главном. Почему возникла идея об экзопланете? Так вот я биолог, и она, моя ненаглядная, биолог. Союз и взаимопонимание? Куда там! Она биолог только по диплому. По жизни же это просто неутомимый поглотитель всех благ нашей безбашенно развитой цивилизации. Она без ума от нашествия бытовой техники, донельзя, до опупения   экологически чистой гастрономии и от экспансии шмуток — и тебе для дома, и для работы, и для отдыха, и для любых интимных фантазий. Последнее куда ни шло. Но не до такой же степени… Хоть в тайгу беги! А я-то не только биолог. Я еще астронавт-биолог. Избороздил так себе просторы солнечной системы вдоль и поперек. Скажу, как биологу мне не интересно. Так я же еще и писатель. Слегка издаюсь, а больше фантазирую и мечтаю о встрече с братьями по разуму, но только мудрыми, умиротворенными, гуманными. Хотя гуманность в космосе — вещь, конечно, относительная. Вот съедят тебя на какой-нибудь экзопланете и в высшей степени удовлетворятся тем, что спасли Вселенную от разумной, но пакостной нечисти. Да… Но что касается моей ненаглядной — у нас ни фигашеньки нет взаимопонимания и даже взаимотерпения. Для нее-то я блаженный окончательно и неисправимо. Так что я вместе с моими единомышленниками и такими же горемыками на семейном поле действий решили лететь на экзопланту в созвездии Весы. Зачем? Чтобы со сверхназревшим желанием отдохнуть душевно и интеллектуально от прелестей чересчур продвинутого в сторону цивилизованной бытовухи семейного счастья. А главное, чтобы встретить гармонично развитых, изысканно интеллектуальных, продвинутых не в быт, а в бытие вселенского уровня прекрасных разумных существ.
   Сказано — коллективно сделано. И вот, дождавшись лета, мы дружно и бодро отправляемся на новый космодром в Ханты-Мансийском ао. А нас уже давно дожидается пилотируемый и автопилотируемый звездолет, способный и рвущийся достигать далекие края матушки Вселенной. Ну, что, адресат, мы садимся в наши космические кресла. И теперь я буду обращаться к тебе, что говорится, с пылу с жару. Слушай, не знаю, как у вас в еще более продвинутом будущем, но у нас организация полета такая. Сначала мы, сидя в комфортных креслах, пилотируем взлет. Затем с помощью атомных двигателей развиваем скорость в аккурат на подступах к световой и махом вырываемся за пределы солнечной системы. Затем мы подшаманиваем программу траектории полета звездолета. А далее — весьма приятное. Пользуясь услугами искусственной гравитации, принимаем душ, вынимаем из контейнеров закусочную пайку. В ее составе балык, икра красная энд черная, салаты. Это к тому, что далее идет шампанское. Мы вкушаем и впиваем все эти земные радости желудка. И вот сидим, обсуждаем наше, кто его знает, может, и вправду будущее прибытие на желанную планету, мудрим над тактикой поведения в абсолютно незнакомом мире. А перед тем, как лечь в камеры заморозки, я тебе расскажу, как будет лететь наш звездолет. После включения программы он разовьет скорость еще ближе к световой и полетит по заданной траектории. Во-первых, до  зоны гравитации первой на пути звезды. Когда влетим в зону ее притяжения и достигнем его необходимой величины, программа выключит двигатели, Соображаешь, это ради экономии топлива. А далее мы двигаемся за счет звездной гравитации. Достигнув критической точки, дабы нам не быть проглоченными звездой, программа снова включит двигатели. Мы вырвемся из гравитационной ловушки и полетим до следующей звезды. Вот так и будем прыгать по мирозданию от светила к светилу, пока не доберемся до ожидающей нас с распростертыми объятиями экзопланеты (хотелось бы так). Ну, а теперь адье, до видзэння, до встречи после разморозки! Прости, нам пора таки замерзнуть, чтоб потом воспрянуть такими же молод ыми и суперэнеричными (чтоб нам пусто было, как думают сейчас наши ненаглядные).
  Придя в себя после разморозки, мы не в один момент, конечно, но соображаем, что уже летим по орбите экзопланеты нашей мечты. Она вращается вокруг звезды Бета, одного из светил созвездия Весы. Кстати, почему наш выбор пал именно на это созвездие? Во-первых, потому, что мы любители мифологии. Так вот была, а может, и есть такая богиня Астрея, дочь Зевса и Фемиды, богини правосудия. Астрея по наследству стала богиней справедливости. И вот она, поглядев на нашу земную жизнь, погрязшую в войнах, раздорах, преступлениях, окончательно разочаровалась в людях. Поэтому Астрея взяла мамины Весы Правосудия и закинула их в космос, превратив в созвездие. Мы полностью поддерживаем этот жест Астреи и хотим обнаружить в этой звездной системе потерянные нами справедливость, гуманность и бескорыстное стремление к духовному, вселенского масштаба, просветлению. А во-вторых, думаю, к нашему счастью, в Весах и была обнаружена экзопланета.
    Пока орбитимся вокруг планеты, мы решаем исследовать ее физические параметры. Планета оказалась меньше Земли, примерно чуть больше Марса. Ну, и гравитация, конечно, слабее, чем у нас. Над поверхностью плывут редкие розоватые облака. Между ними, внизу, видим скорее всего воду, много воды. Замечаем что-то типа островов. Больших материков вроде нет. Некоторые острова весьма гористые, залиты гирляндами огней. Неужели это электричество? Ну, не факелы же. Да, планета находится на расстоянии от Беты несколько меньшем, чем Земля от Солнца. Вероятно, на ней гораздо теплее, чем у нас. А может, там просто планетарная баня или чисто парная? Однако ладно. Мы координируем наш посадочный и взлетный модуль для посадки на одном из островов, залитом огнями. Метим в локацию, где огней поменьше. Ну, и с богом, то есть с богиней! Помоги нам, о великая Астрея! Отстыковка от звездолета, и вперед, то есть вниз. Скоро познакомимся, экзобратья!
   Облетев остров, мы находим огромный, по-нашему, пляж, ну, и припляживаемся. Осторожно спускаемся по трапу на чью-то экзоматушку, захватив с собой исследовательское оборудование. Не снимая скафандров, принимаемся за определение состава местной атмосферы. Оказывается, количество азота вполне близко к земному. Кислорода более чем достаточно, да есть малая доля углекислоты. Сняв скафандры, вдыхаем определенно воздух. К тому же передвигаться очень просто, слегка подпрыгивая и чуть подлетая. На пляже мы оказываемся между океаном с зеленоватыми волнами и круто вздымающимися скалами. На скалах, примерно на высоте 200 метров, тянется какое-то заграждение голубого цвета, а из-за него выглядывают то ли столбы, то ли антенны, испускающие мягкое пульсирующее свечение. Оглядываемся: вокруг нас никого. Над горизонтом поднимается очень яркая Бета. Значит, утро. Бета несколько больше нашего Солнца и пригревает уже достаточно щедро. Мы с ребятами присаживаемся на редко рассыпанные по пляжу красивые разноцветные валуны. И в некотором замешательстве ждем пока неизвестно чего. И дождались. Смотрим: из волн выползает на свет божий какая-то толстая и длинная серо-склизкая гусеница и начинает хлопать на нас своими большими черными окулярами. Затем она поднимает свою голову где-то на метр, начинает быстрее хлопать окулярами, и из них вылетают какие-то приятного, радужного цвета стрелки. Они летят на нас. Попадают в некоторых ребят, чем вызывают у них смех и подергивание телом, как от щекотки. Мне пока стрелки не достается и не смешно. А теперь уже вот что. Гусеница поднимает голову еще выше. Снизу из нее выдвигается нечто огромное в виде пасти. Она со скрежетом раздвигается. И… о ужас! От ребят, уколотых стрелками, начинают отделяться руки, затем ноги, и они сразу же летят прямо в пасть чудовища. Мы, неуколотые, смотрим на этот кошмар  с изумлением: наши коллеги, теряя конечности, падая, продолжают смеяться и подергивать оставшимися частями тел. Но недолго. Вот уже и их головы летят в чрево этой морской гадины. Мы, оставшиеся в живых, быстрыми прыжками улепетываем к спасительному трапу. Вот тебе и приятное знакомство с экзофауной! Поспешно закрываем люк. В шоке считаем, сколько нас осталось из 12-ти. Святая Астрея… семь человек! А те пятеро… некого и похоронить. Потомок, представляешь, вот так встреча с экзомечтой! Полное оцепенение мозгов и тел. Смотрим в иллюминатор: происходит нечто из ряда вон. Из-за одной из скал, выдвинутых на пляж, выезжает такая же по очертаниям скала. А из-за нее — еще одна, точь-в-точь как первая. Они приближаются к нам и останавливаются метрах в 60-ти. Поворачиваются друг к другу и начинают как бы кивать остроконечными верхушками. Бортинженер Алекс шепчет мне:
  - Ты усекаешь, они вроде общаются.
  Тут одна из скал круто поворачивается в сторону проклятой гусеницы и начинает движение к ней. Гусеница хлопает черными глазищами и посылает чертовы стрелки к скале. А той все абсолютно фиолетово. Она сближается с гусеницей и, о мать Фемида… превращается в такую же уродину! Перегибается зигзагом, делает прыжок и махом отгрызает нашей погубительнице голову. Затем выплевывает ее далеко в море и спокойно возвращается к своей близняшке, по пути снова превращаясь в ту же скалу. Что это — добрый жест в нашу сторону? Кто эти то скалы, то гусеницы? Это что: нам устроили шоу братья по разуму? Мы начинаем быстро совещаться по поводу ответного хода. Решаемся выйти наружу, а там будем поступать по ситуации. А ситуация складывается такая. Этак подходит именно ко мне метров на пять скукоживающаяся до моих размеров скала и становится, скажу прямо, самим мной. Видно, на что-то другое у нее фантазии не хватило. Но все равно — интересная метаморфоза. Открывает скала — второй я — рот и начинает делать им какие-то безобразные гримасы типа ужимок и растяжек. И вот из двойника моего рта доносятся до моего земного уха экзопланетные звуки, такие как «у-и-щечт-круй-айстпич-уэи». Как я и оставшиеся несъеденными мои соземляне поняли из контекста ситуации, эта птичья трель означает: «Кто вы, на фиг, такие и какого беса тут нарисовались?» Ну, что ж, приходится извлекать из астрорюкзаков наши чудо-коммуникаторы, чтобы из этого ангельского пения что-то реально понять и ответить на их, так сказать, ломаном языке.
  Для справки: наши коммуникаторы созданы лучшими программистами и лингвистами планеты, проверены на языках индейцев Мексики и Венесуэлы. Почему индейцев? Да потому что эти языки вовсю отторгают индоевропейскую грамматику вкупе с синтаксисом и, кстати, нам повезло: они чем-то похожи на это экзопланетное, язык сломишь, средство перекида информацией. Коммуникаторы быстро анализируют весь экстралингвистический контекст заданной ситуации, делают адаптированный для нашей усредненной ментальности перевод и вскоре уже передают наш ответ на пусть и ломаном поначалу языке адресата диалога.
  Так вот нас в принципе вежливо спросили, из какой мы звездной системы и с какой целью прибыли именно на их планету. И примерно так уточнили: какой из научных, экономических, социальных, милитаристских или каких-либо других интересов она вызвала? Мы перед ответственным ответом ответственно посовещались и ответствовали через мою полость артикуляции своей земной лирико-мифологической чушью об Астрее, справедливости, гармоничном, понимаешь ли, самосовершенствовании. Короче, бедные коммуникаторы чуть не задымились от такой безбашенно поставленной перед ними задачи по налаживанию межпланетного контакта. И ты знаешь, потомок, экзики вроде уловили наш тонкий  метальный закидон и... как понесли в свою очередь собственную вовсю несуразную фантасмагорию!
  Так вот, наши беспардонные двойники так заверещали на своей уховянущей трели, что несчастные коммуникаторы дружно загудели, запотрескивали  от такого бремени. И они, будто наплевав на нас, похоже, вошли в контакт с экзиками на родственном им языке. Постепенно до нас дошла суть коммуникаторских мук. И поспособствовала этому уже полость артикуляции нашего суперспеца — дотошного языковеда, продвинутого и сдвинутого психолингвиста и неумолкающего ритора Михайлика, как мы его промеж себя прозываем. Что он, хитрован, сделал? Приказал нам, бездарям, на время вырубить свои переговорники — все равно, мол, толком ничего не уловите, - а оставил включенным только свой. Затем выслушал несколько плаксивый, надо сказать, спич экзиков. В заключение Михайлик создал шедевр экспрессивного аж до крика души перевода и поведал нам их историю своим языком да еще от первого их же лица.
  Парадокс! Экзики тоже страдали, погрязли в драме борьбы за свято место креатива, офигительного размаха творчества и, отсюда следует, бесконечного самосовершенствования. Но масштаб этой почти вселенской бойни за правое дело вверг нас вместе с коммуникаторами в полнейший ступор за компанию с временной потерей дара речи.
   Вот их спич от Михайлика.
  «Наша чудо-планета — одна из немногих мыслящих макрообъектов в известной нам части пространства. Естественно, она мыслящая в планетарном масштабе. И это вот что: читает мысли, передает свои телепатически, устраивает сеансы гипноза, рисует любые миражи и фантомы. Из всего этого следует и радостно, и печально следующее. Наша эволюция в направлении разумных существ — это, по нашей же версии, ее, планеты, и для нее же увлекательный эксперимент. Сначала, много-много Бет назад, она решила высечь из нашей нервной системы искры разума тем, что превратила нас в мобильных антиподов. Например, когда мы приближались друг к другу, то постепенно превращались в противоположные по структуре объекты. И это было неотвратимо постоянно! Причем нам так и не стало понятно, какими мы были изначально. Может быть, хоть и неразумными, но милыми, ангельскими существами? Так вот, к примеру, передвигаешься ты непонятно в каком виде, а навстречу тебе катится грациозно этакий правильный шар с теплым свечением изнутри. И вот ты, «счастливчик», начинаешь постепенно превращаться в ползучую, безобразную, угловатую и шипящую мерзость. И так за наш длиннющий день кем только ты не становишься. И непонятно, с кем имеешь дело, кто тебе друг, кто враг. Да и кто тебе в таких ситуациях может понравиться, дабы слиться во взаимопритяжении и завести семью, продолжить род? И какое это будет потомство? Попробуй-ка различить их среди таких же зомбированных фанатиков неистовой перемены облика! Вот тут-то поневоле и начинаешь шевелить мозгами о том, как в таких дискомфортных условиях создать мало-мальски приличную цивилизацию. А это нашей планетной экспериментаторше как раз и надо. Летит себе по орбите и наблюдает. Времени-то предостаточно! Что нам, несчастным, оставалось делать? Одновременно что ли, но мы догадались развивать наш несовершенный язык. Ведь поначалу это было в основном средство сигнализации, предупреждения о приближающихся, скажем так, симпатичных объектах, чтобы ненароком не превратиться в безобразных антиподов. Мы и поняли, что средство сигнализации нужно превратить в язык опознавания и сближения тех существ, которые этого хотят. Так постепенно, методом проб и ошибок, мы одарили себя — без ложной скромности — звуко-тоново-интонационной системой собственного обозначения. Казалось, что наступила золотая пора. Хотя мы поначалу и непонятно, что говорили, но реагировали на переливы тонов и интонаций и тянулись к тем, кто нам нравился, вызывал доверие. Но тут-то и получили огромной ложкой, нет, поварешкой дегтя по лбу. (Надо же как изловчился наш переводчик Михайлик!) Представьте: вот ты весь в ожидании и уже видишь в ласковых лучах Беты прекрасное, радужное, стройное пирамидальное существо, жаждущее с тобой познакомиться. И каковы же твои ответные действия? Да что толку: ты снова постепенно превращаешься… в склизкую вонючую каракатицу, приветливо машущую пирамидке растопыренной клешней. Ну, и каково же было созидать что-то доброе в таких экстремально-абсурдных условиях. (Ай, да Михайлик!) После большого числа подобных, мягко говоря, незадачливых свиданий всю нашу уже стремящуюся к разумной цивилизации братию охватили дикая тоска и глубокое уныние. Мы как бы оцепенели, затормозили и внутренне, и внешне в своих контурах. И тут даже вездесущий океан стих, ни волночки тебе, ни даже ряби. Как мы поняли потом, это наша экспериментаторша призадумалась. Решила поразмыслить, какой бы еще эксперимент обрушить на нас, бедных страдальцев, чтобы мы запрыгали и заверещали ей на потеху. Но теперь уже нам на радость наша матушка перешла от решений с бухты-барахты к чему-то перспективному. И вот мы, как узнали потом, все одновременно ощутили в себе сильные волевые толчки не бояться идти друг другу навстречу. Куда тут воспротивиться планетарной воле! Мы и двинулись в неизвестное. И смотрим: началось что-то такое противоположное нашим прежним попыткам подружиться друг с другом. При сближении мы стали походить друг на друга. Поначалу это были то ли драматично, то ли комично безобразные, топорные подделки. Некоторые из нас при таких встречах веселились типа: «Вот это да, это ж я с глубокого бодуна!» (Вот так Михайлик, опять подобрал крутой адекват перевода!) Но многие печалились, удручались. Однако постепенно эволюционная ситуация налаживалась, мы стали получать друг для друга наши копии… Да, казалось бы, это победа эволюционной веточки и вот-вот оно — грядущее всеобщее счастье. Но разве все более разумным существам когда-нибудь бывает что-либо достаточно? Вот представьте: сложилась пара для любви и согласия. Живут они — не нарадуются. Как-то прогуливаются вечерком по извилистым дорожкам романтичной тенистой части нашего причудливого гористого островка. И вот один из этого тандема отбежал в сторону, чтобы сорвать какое-то благоухающее растение, а тут из торчащих поблизости пикообразных кустов выпрыгнуло что-то квадратное с четырьмя коротенькими ножками-щупальцами. Открыло пересекающую квадрат черту, оказывается пасть, и нагло проглотило из-под носа это самое благоухающее растение. А, например, подружка, подбежавшая к нему, тут же превратилась в такой же прожорливый квадрат и сразу перешла в фазу приветливого со своей уже новой копией общения. Ну, и как все это понимать? Тем более что это не утрированная ситуация. Бывали и похуже. Так что наша трагическая проблема заключалась в отсутствии стабильной идентичности и для себя, и для близких. Вот тут-то мы и взвыли и завзывали то ли к божьей вселенной, то ли к дьявольской, то ли к их идиотскому порождению — нашей планетушке, мол, в кого вы нас, подопытных дикобразиков, опять превратили?! Верните нас обратно в безмятежно-безмозглое существование! И что вы думаете, братья по, как оказалось, удачной шутке, то есть разуму? Планета, видно, услышала наш вой хором и придумала не то что капитальную биологическую трансформацию своих экспериментальных кроликов, а именно сногсшибательную альтернативу. В нас, но только не во всех, а лишь в прошедших испытательный отбор, развилось ну просто волшебное умение творить собственные миры. Ими оказались объекты виртуально-реальные по своей природе. Короче, некоторые из нас, и их много, могли и можем создавать своим воображением маленькие планетки, оснащенные всем тем, что нам нужно для счастливой и созидательной жизни. Сначала мы, избранные, решили, что эти виртуально-реальные миры просто сказка, чудо, которого мы в полной мере достойны. Ведь страдали же под игом экспериментальной эволюции и еще как. Но, братья, не тут-то  было.  Для  показательного  примера  вот  представьте. Нарываюсь я на следующий прибамбас (ну, Михайлик!), как, впрочем, и вот эта моя подруга, тоже ваш двойник сейчас, испытала нечто подобное. Строю я себе в уме, радостный такой, уютную, славненькую планетку. И все это мое действо тут же реализуется как бы наяву. Вот я приближаюсь к своему детищу — шарику. И уже двигаюсь, нет, порхаю шестикрылым Айлокио над изумительными, поминутно метаморфизирующими ландшафтами. Да, Айлокио — это моего изобретения летучее крупногабаритное насекомоподобное существо. И я уже — оно, и мне подвластны любые скорости передвижения. Ландшафт меняются так: раз — и подо мной бескрайний розовый океан с ленивыми барашками волн, два — из океана поднимается огромная круглая ярко-белая площадка на тонкой грациозной ножке, три — и площадка — это уже просторный космодром. А с него взлетают  в безграничное пространство звездолеты в виде огромных, радужно расцвеченных птиц. И каждый взмах их гигантских крыльев — это улет на много световых лет. Ну, и т. д. и т. п. И тут вдруг на тебе! Кабздец творческой идиллии! (Ух, Михайлик!) Крылья одного из звездолетов складываются в виде этакой лепестковой чаши. На ней удобно располагаются вальяжные копии друг друга, копий этак пять или шесть. Они начинают типа пританцовывать и поедать на ходу глыбы каких-то экзотических блюд. Я весь в дикой прострации. И добивает меня следующее. Слышу вдруг знакомого тона и тембра щебетанье, доносящееся с этой чаши. Ой-хо-хо! Так это же моя, на беду мою, неудачного выбора знакомая, тьфу ты, как оказалось, пустышка, но изобретатель, и еще какой, по части прожигания жизни. А с ней такие же ее подружки. И вот эта банда начинает эксплуатировать мой звездолет совершенно бессовестным образом. Мой бедный Айлокио уже беспрекословно и услужливо парит кругами над океаном, совершая пошлые пируэты. А вся компания на его чаше дрыгается в танцульках, жрет, пьет и распевает какие-то душераздирающие, тупые куплеты. Вот какой сюрприз, братья, проглотил я на заре новой жизни. И вот эта моя настоящая подруга — единомышленница, единоверица — получила похожий подарок от нашей матушки-планеты и от своего неудачно выбранного бой-френда. Так в чем же тут суть таких резких поворотов сюжета нашей эволюции или деградации? — спросите вы».
   И вот я, мой потомок-адресат, начинаю задумчиво почесывать свой умный затылок. Смотрю: и наши борт-инженер, и суперъязыковед повторяют мой движения, а глаза их смотрят куда-то влево-вниз, похоже, коллеги припоминают что-то. Ловлю себя на том, что мой взгляд начинает параллелить. Я тоже ударяюсь в какие-то смутные воспоминания, но пока не могу хоть чуть-чуть зафиксировать их. Экзопланетянин, видя наши усилия, улыбается.
  - Не напрягайтесь, друзья, - щебечет и щелкает он, кажется, учтивым тоном. — Это... как сказать? Вопрос не для ответа.
  - Риторический, - выключив разговорник, четко произносит лингвист, снова включает и радостно дарит инопланетному разуму новый земной термин.
  - Спасибо, брат, - раздается в ответ благодарный клекот. Лицо экзика вдруг озаряется каким-то чудесным светом. Он задумчиво улыбается и начинает щебетать с новым энтузиазмом:
  - Думали мы думали над этим, казалось бы, тупиковым поворотом событий. И не зря. Скоро нас осенила догадка, или это планета одарила нас, тугодумов, идеей о сути происходящего. Впрочем, дело вот в чем. Эти наши несуразные псевдодрузья и псевдоподруги появились не ради хохмы над нашими креативными проектами. Они, как мы поняли, принадлежат к другому классу что ли или уровню, если можно так сказать — разумных существ. Они — пользователи, часто по-своему    талантливые           и также привередливые, напористые по части наших, из другого уровня, воплощенных замыслов, идей, изобретений. Они — те, кто умеет все созданное нами неожиданно и просто поразительно  поставить на службу своему комфорту, пошловатому удобству и бездумно счастливому времяпрепровождению. И что? Почему планета-мама оставила их для нас неприкосновенным сюрпризом? Почему им не дано создавать миры, бесконечно обновлять космос? Они — это хитроумный стимул для нас, раздражитель, который гуманно и, можно сказать, дальновидно и даже мудро не дает нам остановиться, почить в лучах славы, самими нами и испускаемых. Недаром им  не дано нашей умницей планетой создавать нечто новое, а пусть и изобретательски, но только пользоваться, так сказать, плодами. Осознав все это, я, например, успокоился и распростился с моим детищем — той планеткой. Пусть резвятся там  хоть до безумия. У меня теперь другой — грандиозный проект. По сравнению с ним какой же я был совсем недавно наивный и поверхностный… Ну, да ладно… - Экзик окидывает нас приветливым, ободряющим взглядом. — Я тут думаю, что бы предпринять для вас, братья, такое еще невиданное, грандиозное, что явилось бы уникальным фактом или знаком взаимообогащающего контакта цивилизаций. Ведь у нас космично историческая супервстреча. И, думаю, мы смогли понять друг друга и готовы наверняка к совместному и просто фантастическому продвижению по пути гуманного прогресса…               
  Он вдруг замолкает и вслух вспоминает о наших съеденных методично, по частям коллегах, опускает голову и печально разводит руки. Я, потомок, вспомнив этот ужас, тоже огорчаюсь и чуть не свирепею, оглядываясь на этот на минуту открывшийся недружелюбным, злым мир. Куда же, мать Астрея, ты нас заманила? Но тут же прихожу в себя, в осознание того, что эти разумные и в принципе добрые экзики ни в чем не виноваты. Мы сами напросились сюда. А у нас-то самих  столько всякого нечеловеческого зла, причем от человеков же, а не от животных, как здесь. Ну, я и говорю экзику:
  - Все, что вы нам рассказали, навело меня на грустную мысль: у нас на Земле люди по большому счету тоже делятся на подобных два класса. Да что там, есть и другие классы, вообще ниже плинтуса. Как только природа терпит этих злодеев — ворюг, убийц и прочую сволоту? Да ладно, издержки эволюции. У меня, не знаю, как у моих коллег, есть идея и вопрос к вам.
   Экзопланетянин ближе подходит ко мне и, став абсолютной моей копией, весь обращается в дружелюбное внимание.
   - Понимаете, - начинаю я, постепенно впадая в эмоциональность, - я бы, и, может быть, не только я, хочу и все более дерзко, пусть и рискованно, принять участие в создании подобных виртуально-реальных миров и попытаться состряпать что-то исходящее из своего — земного — менталитета. Пусть это будет эксперимент, может быть, и не очень удачный. Однако он станет первейшим фактом межпланетного творческого взаимодействия, взаимообогащения новыми способностями, технологиями. Я просто внутренне дрожу от волнения при мысли от такой замечательной возможности. Что вы на это скажете, брат?
   Экзик так выпучивает восторженные почти мои глаза, что понимаю: я сроду так не выпучивал. Он быстро клекочет, иногда пуская пронзительный писк:
   - Брат, это отличная идея! Я тоже начал уже об этом размышлять: почему бы не попробовать? Тут надо решить, как реализовать это опыт. Во-первых, наша планета — это мыслящий и производящий мыслью реальность, окружающую среду огромный шар. То, что вы говорите на чужом языке, скорее всего, не проблема для передачи мыслей и внушения интеллектуально-созидательных способностей. Во-вторых, я догадываюсь вот о чем: чтобы у вас с планетой состоялся контакт, она должна понять, что вы — наш, из нашего класса, то есть только и желающий творить, создавать, совершенствовать созданное, не останавливаясь. И ей, наверное, все равно, откуда вы прибыли. У нее другие принципы определения свой — не свой. А может быть, и не все равно! Наоборот, ей, как экспериментатору, будет весьма интересно, что у вас, инопланетяне, получится. Да, и в-третьих, вы должна реально, всем своим эмоциональным, интеллектуальным и физиологическим организмом отправить ей сигнал что ли о вашем неудержимом намерении. И тогда посмотрим, что получится.
   Я молчу в ответ. Я просто в ступоре от того, как мне подать и какого вида сигнал этому умному шару. Говорю экзику:       
   - Да я и так весь превратился в одно это желание. Я вижу себя таким же счастливцем, как вы, - создателем миров, первым из землян. Да что там сотрясать воздух словами! Какой же это сигнал?.. И тут вот оно! Я теряю дар речи. Вдруг ощущаю, что моя голова как бы разрастается до гигантских размеров. В ней раздается какой-то шум типа помех. Потом он переходит в нарастающее гудение. И вот раз — оно прекращается резким щелчком. И… о мать Астрея, я чувствую внутри этой моей огромной башки да и во всем теле очаровывающую легкость, ясность, какое-то фантастическое парение. И я вижу, что уже планирую среди множества ярких звезд, чувствуя не холод, а ласковое тепло. В то же время я осознаю и вижу, что стою на поверхности чудо-планеты перед экзопланетянином. Он улыбается, сверкая глазами. Видно, понимает, что со мной произошло, а именно контакт — контактище с умной космической странницей в созвездии Весов. Я с расплывающейся на лице блаженной улыбкой гляжу на моих коллег и кричу:
    - Ребята! Свершилось! Планета приняла меня за своего. Подарила мне сверх-, супер-, гиперспособность творить миры. — Коллеги смотрят на меня зачарованно. — Не теряйте времени. Пожелайте, нет, всеми силами возбудите в себе страстный порыв стать сотворцами Вселенной! — Я с трудом перевожу дух и продолжаю: - Я сейчас удивлю и себя, и планету созданием уникального альтернативного мира. Это будет планета Новая Сибирь. Поистине сказано, что Россия-матушка Сибирью прирастать будет. Вот я и раздвину границы нашей необъятной Родины еще одним вариантом Сибири-исполинши. И это будет богатая недрами, всегда теплая по-летнему страна с диковинными лесами, могучими реками и великими озерами. А в какое еще большее чудо превратится Байкал!.. С тобой же, адресат из будущего, я пока прощаюсь. Все мое обращение к тебе записывается на голографическое видеоустройство. Я верю и знаю, что ты уже включил его и ощутил эффект присутствия во всех событиях и обстоятельствах, о которых я вел рассказ. Будь счастлив и строй с увлечением свое будущее — настоящее!