Коробка с инструментами, бандбокс

Автор: Луис Джозеф Вэнс. Авторские права, 1911-1912 год. Луи Джозеф Вэнс.
***
I ПРЕДСТАВЛЕНИЕ МИСТЕРА ИФА,  2.БАНДА, 3. ДВОЙНЯШКИ, 4 КУИНСТОН, 5.Может быть?, 6. Если?, 7. Украл! 8. Не та коробка 9. Правдоподобная история. 10 МЕРТВАЯ НОЧЬ 11. Холодный серый рассвет 12. НЕ ХОЧЕШЬ ЗАЙТИ В МОЮ КОМНАТУ? 13 ОСТРОВ КРУШЕНИЯ, 14. XIV КРЕПКИЙ ЯЩИК, 15. РУКА ВРАГА ,16. ДЕВЯНОСТО МИНУТ
 17. ХОЛОКОСТ 312 стр.
***
БАНДБОКС

Я

ПРЕДСТАВЛЯЕМ ВАМ МИСТЕРА ИФФ


В половине третьего солнечного, знойного августовского дня мистер Бенджамин Стафф сидел за столом в столовой
Клуба писателей, угрюмо жуя кусочек сыра и ломтик бисквита и размышляя о том, что ему нужно сделать, чтобы спастись от
смерти от скуки.

Высокий, худощавый джентльмен, на удивление тонкий, слегка мрачного вида:
 он был не только несчастен, но и выглядел несчастным. Он был одинок и чувствовал себя одиноким;
 он был американцем и человеком сентиментальным (хотя по нему этого не скажешь)
и он хотел вернуться домой; подводя итог, он обнаружил, что влюблен и находится в
Лондоне в одно и то же время, и чувствовал себя точно так же неловко в
как и в других из этих, для него, экзотических обстоятельств.

Непостижимо, как может показаться, что любой разумный человек должен стремиться к новым
- Йорке в августе, что и не меньше, было то, что персонал хотел со всеми его
сердце. Он хотел вернуться домой, изнемогать от жары, терпеть обман водителей такси
и пренебрежение метрдотелей-импортеров; он хотел покровительствовать
метро под угрозой удушения и при этом идти пешком по Пятой авеню
чарующий час, когда электрические шары начинают рассеивать сумерки.
вечерние - бледные луны мира из стали и камня; он хотел прокатиться в
лифты вместо подъемников, троллейбусы вместо трамваев; он хотел
ходить на игру в поло, обедать одетым, как ему заблагорассудится,
оскорбить его интеллект шоу в саду на крыше, если он так захочет
и увидеть своими глазами, сколько в городе было снесено
за два месяца его изгнания и что они собирались возвести
на своем месте. Короче говоря, он хотел иметь свой собственный народ; более конкретно, он
хотел только одну из них, намереваясь жениться на ней, если она согласится.

Теперь тосковать по дому и любить одновременно - это чрезвычайно тревожно
положение дел. Под таким влиянием самые сильные мужчины склонны к безрассудству.
У Стаффа, например, были веские основания сомневаться в целесообразности
покидать Лондон прямо сейчас, когда у него на руках была незаконченная пьеса; но на самом деле он был всего лишь обычным человеком, и ему очень хотелось
вернуться домой. Если это и была тяжёлая борьба, то она была недолгой и
предшествовала его решению.

 Внезапно он встал, попросил счёт и оплатил его, попросил подать ему шляпу
и палку, взял их и решительно — но с видом человека, который хочет сбить с толку преследующую его совесть, — выбежал из своего клуба, направляясь через Уайтхолл и Чаринг-Кросс на Кокпур-стрит, где с безошибочным инстинктом почтового голубя поспешно юркнул в контору пароходной компании.

Тайна там, где её находят, а романтическое приключение, как правило,
происходит в тех же самых местах. Мистер Стафф не искал тайн, и последнее, что он мог себе представить, — это роль в
Он сам был романтическим искателем приключений. Но оглядываясь назад, он ясно видит, что именно там, в скучной и прозаичной обстановке пароходной кассы, он впервые (сам того не желая) столкнулся с трудностями своего великого приключения.

Когда он вошёл, на внешней, или общественной, стороне стойки регистрации
был только один человек, и он, прислонившись к дальнему углу и
тихо переговариваясь с клерком, казался таким невзрачным и непритязательным,
что Стафф вообще не замечал его присутствия, пока обстоятельства не
заставили его обратить на него внимание.

С другой стороны, проигнорированный человек сразу же проявил интерес к появлению мистера Стэффа. Можно было подумать, что он ждал, когда тот войдёт, — как бы абсурдно это ни звучало, учитывая тот факт, что Стэфф решил отправиться домой только в последние четверть часа. Тем не менее, увидев его, другой посетитель
компании, который, казалось, до сих пор не знал, чего хочет, выпрямился и с
большим интересом посмотрел на план хижины, который клерк разложил на
столе для его рассмотрения. И
Через мгновение после того, как Стафф громко озвучил свои пожелания, другой ткнул тонким и хрупким указательным пальцем в
определённое место на карте.

"Я возьму это," — тихо сказал он.

"Выше или ниже?" — спросил его клерк.

"Ниже."

"Тогда — Q," — сказал клерк...

Тем временем персонал обратил внимание на неприступного молодого англичанина
за стойкой; и, когда тот вышел вперед, он начал
переговоры кратким заявлением:

"Я хочу забронировать на самодержавный, завтра плавания из Ливерпуля, если
Я не ошибаюсь".

- Именно так, - сказал ему клерк, не без снисхождения. "Для себя,
могу я спросить?"

— Только для себя.

— Тогда — К. — Клерк достал план участка.

— Боюсь, сэр, — сказал он, вынимая карандаш из-за уха, чтобы лучше донести свою мысль, — выбор невелик. Это довольно
поздно для того, чтобы забронировать, вы знаете; а это пик сезона на западном направлении
движения; все просто под завязку".

"Я понимаю; но все же, я надеюсь, вы сможете где-нибудь освободить для меня место".

"О да. Совершенно верно. Вопрос только в том, чего бы вы хотели. Теперь
у нас есть "cabine de luxe"...

— Не для меня, — твёрдо сказал Стафф.

 — Тогда — Q.... Единственное другое жильё, которое я могу вам предложить, — это двухместный номер
— Каюта на главной палубе.

 — Внешняя каюта?

 — Да, сэр. Вы сами можете посмотреть. Вот она: койки 432 и 433.
 Я уверен, вам там будет уютно.

 Стафф кивнул, глядя на каюту, на которую указывал карандаш.

"Этого достаточно", - сказал он. "Я беру его".

"Тогда... Вопрос: Верхняя-нижняя койка, сэр?"

"И то, и другое", - сказал Стафф, стараясь не выглядеть смущенным - и преуспев в этом.

"И то, и другое, сэр?" - тоном болезненного упрека.

«Оба!» — повторил он таким тоном, что это вызвало любопытство.

 «А, — устало сказал клерк, — но, видите ли, я думал, что вы сказали, что вы один».

"Да, но я хочу уединения".

"Понятно. Тогда...Q." - как кому следует сказать: "Еще один безумный американец".

С этими словами клерк удалился, чтобы получить незаполненный билет.

Пока он ждал, персонал развлекался обрывками разговора на
дальнем конце стойки, где другой кассир рассказывал другому посетителю о его родословной.
о его происхождении. То, что он услышал, было примерно
следующего содержания:

"Как, вы сказали, ваше имя, сэр?"

"_Имя_?"

"Если вам угодно..."

"Какое имя?"

"Ваше имя, сэр."

"Я не сказал, не так ли?"

"Нет, сэр."

"Ах! Я так и думал.

Пауза; затем клерк терпеливо: «Не могли бы вы назвать мне своё имя, сэр,
чтобы я мог заполнить ваш билет?»

«Я бы предпочёл не называть, но раз уж вы настаиваете — если».

Пауза... «Прошу прощения?»

«Если».

«Если что, сэр?»

«И-двойное-Ф, Ифф: имя, а не шутка. И-Ф-Ф — Уильям Говард Ифф. У. Г.
Ифф, Уифф: шутка».

«О-о-о?»

«Но вам не нужно смеяться».

С достоинством: «Я и не собирался смеяться, сэр».

Штафф едва удержался от того, чтобы не взглянуть на человека,
получившего столь необычную кличку. Тайно оценив его, он увидел мужчину
рост которого был примерно на столько же ниже среднего, как и его собственный, но едва ли менее худой. На самом деле, у Стаффа была привычка называть свой собственный архитектурный стиль готическим, и на то были веские причины; но, рассматривая физическую конституцию мистера Иффа, слово _измождённый_
 всплывало в сознании: Ифф действительно был поразительно хрупкого телосложения. В остальном он был довольно широкоплечим;
у него была маленькая, похожая на птичью, голова с редкими волосами выцветшего соломенного цвета; его лицо было слегка румяным
под естественной бледностью кожи, с выражением, одновременно наивным и проницательным, — эффект, достигаемый тем, что детские, круглые и тускло-голубые глаза смотрят из-под маски зрелого человека.

Пока Стафф производил это впечатление, мистер Ифф резко оглянулся; их взгляды встретились. В первую очередь смутившись из-за того, что его поймали на том, что он
пристально смотрит, Стафф был в полном шоке, когда заметил явное, пусть и кратковременное,
затмение в одном из бледно-голубых глаз мистера Иффа. Прямо, открыто,
намеренно мистер Ифф подмигнул мистеру Стаффу, а затем, добившись своего,
к своему удивлению и смущению, он быстро вернулся к
поддразниванию своего клерка.

"Ваш возраст, сэр?"

Мистер Ифф с простым удивлением спросил: "Вам действительно интересно знать?"

"Это требуется, сэр, по..."

"О, что ж, если я должен! Но, заметьте, строго между нами, мужчинами: вы можете записать меня как свободного американского гражданина, имеющего право голоса и более чем наполовину белого.

"Прошу прощения?"

"Я говорю, что я взрослый..."

"О!" — записал клерк, а затем, скучая, продолжил: "Женаты или не женаты,
пожалуйста?"

— Я старая дева.

 — О-о?

 — Честно говоря, ни замужем, ни холодна.

 — Тогда — что? — с покорностью.

 — Не ваше дело.

Но тут клерк мистера Иффа тронул раздражённого катехизатора за плечо
и сказал что-то неразборчивое. Ответ, хотя и был таким же неразборчивым,
похоже, выражал глубокое личное потрясение. Мистер Ифф почувствовал,
что клерк мистера Иффа укоризненно посмотрел в его сторону, как бы
говоря, что он не поверил бы ему на его месте.

Поняв, что они с мистером Иффом торгуются из-за одних и тех же
удобств, Стэфф попытался сделать вид, что не обращает внимания на
происходящее, и ему бы это удалось, если бы не поспешные и нетерпеливые
действия мистера Иффа.

Последний, воспользовавшись ситуацией, искоса взглянул на величественного мистера
Стаффа, затем улыбнулся своей причудливой улыбкой, склонил маленькую головку набок и приблизился к нему с открытым и искренним видом.

"Если дело только в том, какая койка мне достанется, — сказал он, — я вполне готов отказаться от нижней, мистер Стафф."

Этот джентльмен вздрогнул и уставился на него.

— О боже, приятель! — снисходительно сказал Ифф. — Как будто твой портрет не публиковали
больше раз, чем ты можешь припомнить! — Как будто весь мир не знает Бенджамина Стаффа, романиста!

В этом была тонкая лесть, а лесть (как нам говорят) согревает.
самый суровый из авторов, которым Стафф не был. Он сказал: «О!» — и
медленно улыбнулся своей кривой улыбкой; и мистер Ифф, с интересом и воодушевлением отметив эти признаки оттепели, продолжил:

"На самом деле я не против верхнего, просто выбрал нижний, потому что в тот момент выбор был за мной. Если вы предпочитаете его..."

"Проблема в том, - перебил Стафф, - что мне нужна целая комната".

"О!... С вами друг?"

"Нет, но у меня была идея немного поработать по пути сюда".

- Пишешь? Понятно. Но если это все...! - мистер Ифф изобразил пренебрежительный
придирайся легким движением своей изящной руки. "Поверь мне; тебе
вряд ли когда-нибудь напомнят о моем существовании - я такой тихий. И кроме того,
Я провожу большую часть времени в курительной. И я не храплю, и у меня
никогда не бывает морской болезни.... Кстати, - добавил он встревоженно, - ты делаешь это или нет?

— Никогда...

 — Тогда мы отлично поладим. Я с радостью возьму верх, и даже если я упаду на тебя, ты этого не заметишь: я совсем не тяжелый. Ну что, по рукам?

 — Но... я тебя не знаю...

«Дело в том, чтобы шуметь, как англичанин!» — прокомментировал мистер Ифф.
горькое презрение.

"— достаточно хорошо, чтобы принять от вас такую услугу. Я сам выберу второй вариант — то есть верхний."

"Вы не выберете, но мы решим это на борту корабля," — быстро ответил мистер Ифф.
«Что касается знакомства со мной — позвольте представиться. Мистер Стафф, я хочу, чтобы вы пожали руку моему другу, мистеру Иффу. У. Х. Ифф, Уифф: иногда так называют: весёлое придыхание, основанное на моей типографской манере; когда-то это была шутка, а теперь я так поседел от возраста, что обычно сам себя так называю, тем самым избавляя новых знакомых от умственного напряжения. Практическая благотворительность — что? Моя прихоть».

«В самом деле?»

— Поверь _мне_. Ты и представить себе не можешь, как люди страдают в первых муках от этого головокружительного каламбура. А потом, когда он не срабатывает, — естественно, _я_ больше не могу смеяться над ним как дурак, — _блё!_ — сказал мистер Ифф с выражением, — вот так — _блё!_ — они чувствуют себя такими дешёвыми. Поэтому я
утверждаю, что оказываю услугу человечеству, когда опережаю его этой изъеденной молью шуткой.
Вы понимаете меня?

Персонал рассмеялся.

"Тогда все улажено. Хорошо! Мы не будем мешать друг другу. Вы будете
смотри".

"Если вы говорите во сне, тоже."

Мистер Ифф посмотрел на него с невыразимым укором. «Вы скоро привыкнете ко мне».
— Он сказал, просияв, — моя весёлая болтовня не будет больше похожа на песню
легкомысленной колибри.

Он повернулся и увидел, что их клерки терпеливо ждут за стойкой. — А, вот и вы, да? Что ж, всё улажено...

Так всё и было сделано.

И вскоре после этого эти двое остановились на прощание у двери.

"Вам в ту же сторону?" — спросил мистер Ифф.

Стафф назвал место, которое имел в виду.

"Извините. Я иду в другую сторону. Берегите себя. Увидимся завтра."

"До свидания," — сказал Стафф и быстро удалился.

Но мистер Ифф не сразу пошёл в противоположную сторону. На самом деле он
отошёл всего на пару дверей, а затем остановился, по-видимому,
очарованный особенно глупым витринным представлением.

 У мистера Иффа были очень зоркие глаза, такие внимательные и наблюдательные, что они
заметили обстоятельство, которое совершенно ускользнуло от внимания
Стаффа, — незначительный инцидент, произошедший как раз в тот момент, когда они собирались расстаться.

Пока они стояли в дверях, такси, мчавшееся по Хеймаркет-стрит,
резко свернуло, словно собираясь остановиться у
на тротуаре перед офисом пароходной компании. В кэбе был
единственный пассажир — удивительно красивая молодая женщина, а на крыше —
удивительно большая и богато украшенная шкатулка.

На самом деле именно шкатулка привлекла внимание мистера Иффа.
Только человек с богатым воображением и вдумчивый, такой как мистер Стафф, мог не заметить такую большую и высокую шкатулку, так обильно украшенную цветами и выставленную напоказ.

 Теперь, прежде чем кэб успел остановиться, его пассажир, который наклонился вперёд,
и, выглянув из окна, словно желая узнать, куда она направляется,
продвинулась ещё дальше вперёд, схватила переговорную трубку и
заговорила в неё с резкой настойчивостью. И тут же водитель
съехал с тротуара и развернул машину в сторону Пэлл-Мэлл.

 Если мистера Иффа удерживала на месте простая любознательность,
заставившая его глазеть на это неинтересное представление в витрине, то
это помогло ему проявить себя как удивительно терпеливого человека. Прошло целых пятнадцать минут, прежде чем возвращение такси было безошибочно
ознаменовано сигналом.
Ярко раскрашенная коробка с оркестром покачивалась высоко над толпой. И когда это
произошло, мистер Ифф нашёл какое-то дело в пароходной компании и тихо и незаметно проскользнул обратно в
кассу.

 В этот момент такси остановилось у обочины, и хорошенькая молодая женщина
 выпрыгнула из него и последовала за мистером Иффом через порог, не обратив на него внимания, как и мистер Стафф.




 II

БАНДБОКС


Во французских театрах стук молотка по сцене возвещает о том, что
занавес поднимается, открывая иллюзорные романтические миры. Именно так
так что с мистером персонала, на двери которого размещение, в девять часов
на следующее утро, стук объявил первые открытые двигаться против его
спокойствие.

В это время Стафф, совершенно не подозревавший о грозящей ему опасности,
стоял посреди пола внутренней комнаты (его жилище
состояло из двух), а также примерно в географическом центре
хаотичное скопление разномастной одежды и других личных вещей
препятствия.

Он в замешательстве размышлял о том, как, чёрт возьми, ему удастся
втиснуть весь этот проклятый грузовик в ограниченное пространство багажника
его команда. Ему тоже было интересно, с обидой в названиях десятка
знакомые духи, где он поставил свою трубу: это просто невыносимо, в
труба путь парень будет сохраняться в том, чтобы заблудиться в такие критические времена
а когда он собирает вещи, чтобы успеть на поезд с не одной лишней минуты....
Короче говоря, персонал был настолько озабочен, что стук пришлось повторить
прежде чем он осознал это объективно.

Затем, доверительно понизив голос, он сказал: «Какого чёрта теперь-то?»

Громче, чтобы создать впечатление крайнего нетерпения, он крикнул: «Входите!»

Он услышал, как открылась входная дверь, и тут же, повинуясь импульсу,
непонятному даже для него самого, решил притвориться, что очень занят, —
так, как и должен был быть занят. В течение минуты или дольше
он очень правдоподобно изображал человека, отчаянно пытающегося успеть на поезд,
даже если ему суждено погибнуть при попытке. И это несмотря на подозрения,
что он играл для ограниченной аудитории, состоящей из одного человека,
который не ценил тонкости повседневной актёрской игры: аудитории,
которую звали Милли и которая занимала низкое положение в обществе.
служанка, живущая в доме, и чьё воображение было таким же скудным и вялым, как и следовало ожидать от человека, получающего два шиллинга шесть пенсов в неделю.

 Вспомнив об этом, Стафф со временем охладел к этой игре.
 Не только из-за этого, но и потому, что он слышал, как Милли настаивала, ничуть не извиняясь: «Прошу прощения, сэр...»

Он сделал паузу, изображая удивление, и вопросительно оглянулся через плечо,
как будто хотел убедиться, что кто-то действительно заговорил. Убедившись, что это так, он повернулся к Милли — Милли, верной
тип, одетый в грязный утренний фартук, с выражением лица наполовину сонным, наполовину угрюмым, с ужасным пятном сажи на спелой красной щеке с правой стороны.

 В таком обличье (так тщательно сама жизнь подражает условностям литературы и драматургии) Милли выглядела настолько реалистично, как будто смотрела на сцену через иллюминатор. В остальном, как с удовольствием отмечал Стафф, она радикально отличалась от стандартных персонажей нашей сцены. Во-первых, она воздержалась от того, чтобы уронить свои _айки_ и
споткнуться о них при первом появлении, просто чтобы рассмешить
и таким образом возвысить свою маленькую роль из банальных «строк» до
достоинства «небольшого эпизода». Кроме того, она редко, если вообще когда-либо, размахивала этим
древним символом своего офиса — потрёпанной метелкой из перьев. И она ни в коем случае не была влюблена в жильца первого этажа.

Но хотя Стэфф был благодарен Милли за эту сильную и
неординарную индивидуальность, ему совсем не понравилось, что его
перебили, и он не придал никакого значения якобы извиняющему
поводку, который был очень большим и блестящим.
подсвеченную шкатулку, которую Милли предлагала ему в пантомиме.

"Она только что пришла," — спокойно сказала Милли в ответ на его вопросительный взгляд. "Куда вы хотите, чтобы я ее поставила, сэр?"

"Куда поставила что?"

Милли красноречиво жестикулировала, размахивая шкатулкой.

"Эту штуку?" — презрительно спросил Стафф.

— Да, сэр.

 — Я не хочу, чтобы вы куда-то его клали. Уберите его.

 — Но он для вас, сэр.

 — Невозможно. Какая-то ошибка. Пожалуйста, не беспокойтесь — просто уберите его.
 Вот так, хорошая девочка.

Презрение Милли к этому лестительному обращению было ясно заметно по тому, что она ещё больше задрала свой и без того вздёрнутый нос.

— Прошу прощения, сэр, — холодно настаивала она, — но на нём ваше имя,
и мальчик, который только что его принёс, спросил, живёте ли вы здесь.

Нахмурившись, Стафф изобразил возмущение, недоверие и нетерпение.

"Ошиблись, говорю вам. Я не покупал никаких шляп. Абсурд!"

— Прошу прощения, сэр, но вы же видите, что оно адресовано вам.

Так и было: протянув руку, чтобы рассмотреть коробку, Стэфф ясно увидел, что на ней была прикреплена карточка, на которой небрежным женским почерком было написано имя и местный адрес Бенджамина Стэффа, эсквайра.

Из-за этого он счёл необходимым подвергнуть коробку более тщательному осмотру.

Это была не что иное, как обычная шляпная коробка для продажи: вместительное сооружение из плотного картона, аккуратно оклеенное обоями, на которых узкие белые полоски чередовались с широкими коричневыми, а всё это эффектно оттенялось обилием фиолетовых цветов, имитирующих какой-то неизвестный ботаникам цветок. А одна из горбатых сторон была дополнительно украшена жирным чёрным
шрифтом, рекламирующим место его происхождения.

"_Maison Люсиль, Нью-Бонд-стрит, West_," чтение вслух полностью
сбитые с толку. "Но я никогда не слышал, д---- место!"

Он беспомощно поискал глазами Милли, и Милли услужливо оказалась на высоте положения
.

- Нет, сэр, - сказала она, и это было все.

"Я ровным счетом ничего не знаю об этой штуке", - сурово заявил Стафф.
«Это всё ошибка. Заберите его — его отправят обратно, как только ошибку
исправят».

В глазах Милли промелькнул огонёк разума. «Может быть, —
предположила она, поддавшись любопытству, — может быть, если вы его откроете,
то найдёте записку или… или что-нибудь ещё».

"Умная девочка!" - зааплодировали сотрудники. "Открывай сама. Я слишком занят... собираю вещи...
нет времени..."

И понимая, насколько быстро золотые минут были мимолетны за
напомним, он бросил отчаянно за свою трубку.

Каким-то чудом ему удалось найти его, и вернулся к упаковке.

Позади него Милли что-то шуршала папиросной бумагой.

Вскоре он услышал приглушённое «О, сэр!» и, оглянувшись, увидел, что горничная в немом восхищении застыла перед тем, что, по его мнению, было идеальной шляпой — такой шляпой, которой могла бы восхищаться только женщина или светская журналистка. В его представлении она была
поразительное сходство с картиной Гейнсборо со всеми современными усовершенствованиями — как и большинство больших шляп на большинстве мужчин. Короче говоря, она была большой, чёрной и отделанной с претензией на роскошь, с чудовищным белым «ивовым»
пером и огромной пряжкой с бриллиантами. Она произвела на него смутное впечатление, как раз такая шляпа, которая будет отлично смотреться на пепельной блондинке. Кроме этого, он не испытывал никаких чувств, кроме раздражения.

Милли, напротив, была очарована до безумия, взволнована до глубины души и
затаила дыхание, но отнюдь не впала в ступор. Женщины никогда не впадают в ступор от восхищения.

"О, сэр!" - выдохнула она в экстазе. "Это настоящий кричан!"

"Осмелюсь предположить", - кисло признал Стафф. "Вы нашли записку?"

"И на ценнике, сэр, написано "двадцать пять фунтов"!

"Тогда, я надеюсь, есть чек.... Вы видите что-нибудь, хотя бы отдалённо напоминающее записку или что-то в этом роде?

С трудом сдерживая волнение, Милли сказала: «Я посмотрю, сэр».

Раздражённо ворча, Стафф наклонился над сундуком и стал складывать в него вещи, пока Милли не решилась заявить: «Кажется, я ничего не нашла, сэр».

«Посмотрите ещё раз, пожалуйста».

Милли снова потрогала салфетку.

— Здесь вообще ничего нет, сэр, — заявила она наконец.

Стафф встал, засунул руки в карманы и, нахмурившись, закусил мундштук своей трубки.

"Это немного странно, сэр, не так ли? — что вам прислали это, а вы ничего об этом не знаете!"

Стафф сказал что-то неразборчивое из-за торчащего во рту мундштука.

— Она просто прекрасна, сэр, — великолепная шляпа, правда.

— Чтоб она к чёрту улетела!

— Прошу прощения, сэр?

— Я сказал, что сам от неё без ума.

— О, правда, сэр?

— Пожалуйста, наденьте её обратно и завяжите.

"Да, сэр". Милли неохотно вернула творение в его папиросную бумагу.
гнездо. "И что бы вы хотели, чтобы я теперь с этим сделала, сэр?" - продолжила она.
когда, наконец, восхитительное видение скрылось.

"Что с этим делать?" - бушевал раздосадованный джентльмен. "Мне все равно, что, черт возьми, ты с ней сделаешь.
Это не моя шляпа." - сказал он. - "Мне все равно." черт возьми, что ты с ней сделаешь. Забери её. Выбрось на
улицу. Отправь туда, откуда она пришла. Отдай её... или
постой!

Переведя дыхание и подумав, он передумал. Шляпа была слишком
ценной, чтобы относиться к ней неуважительно, кто бы за неё ни отвечал
из-за ошибки. Персонал чувствовал себя морально обязанным вернуть его в
«Мезон Люсиль».

"Послушай, Милли..."

"Да, сэр?"

"Я сейчас позвоню... Нет! Через полминуты!"

Он остановился, едва не поддавшись безумному порыву. Будучи уроженцем Нью-Йорка, он инстинктивно решил позвонить в шляпную мастерскую и потребовать возвращения посыльного. К счастью, инстинкт истинного драматурга побудил его наспех набросать план предполагаемой трагедии.

 В _акте I_ (_Время: настоящее_) он увидел себя у телефона
в своём логове, то есть в самом тёмном и труднодоступном углу коридора на первом этаже. Твёрдым, мужественным голосом, подобающим бесстрашной душе, он называет номер центральному оператору и покорно подчиняется кислотной коррекции своего амуррикского акцента.

_Акт II_ (_прошло пятнадцать минут_): он отчаянно вцепился в трубку,
поддерживаемый одной лишь надеждой, и с сочувствием слушает
страдания англичанки, пытающейся связаться с армейскими и военно-морскими
складами.

_Акт III_ (_десять минут спустя_): он измучился,
напрягая слух.
на устаревший звонок вращающегося колокола. Внезапно его уши зачаровывает
далекий, тонкий, холодный стон. Он говорит: "_а_ Ты теа?" Свирепо отвечая
"НЕТ!", он швыряет трубку обратно на крючок и отшвыривает ее прочь, чтобы
обнаружить, что он потерял и поезд, и пароход. Слоган: Ибо это
Лондон в двадцатом веке. _ Занавес: Конец пьесы._...

Разочаровавшись в этом предварительном наброске, драматург
взглянул на часы. Инцидент с осуждаемой шкатулкой
уже отнял много драгоценного времени. Он понимал, что обречён
бесконечная погибель, если он допустит дальнейшие препятствия с её стороны.

"Милли, — решительно сказал он, — отнеси эту ... штуку вниз и скажи миссис Гигг, чтобы она позвонила в шляпную мастерскую и заказала её.

"Да, сэр.

"А потом вызови мне такси. Скажи, чтобы подождали. Я буду готова к десяти, или я...

Быстро удалившись, Милли прихватила с собой, помимо шкатулки,
смутное воспоминание о комнате, в которой висели развевающиеся
одежды, в диком вихре которых странно танцевал долговязый безумец,
бормоча непристойные заклинания...

Сорок минут спустя (ровно в десять часов) мистер Стафф, по своему обыкновению,
прекрасно одетый и (в высшей степени беспечный) отрицающий, что когда-либо знал причину, по которой ему нужно было куда-то торопиться,
спустился по лестнице со своими чемоданами на тротуар и, любезно попрощавшись с хозяйкой, подарил Милли на память золотую монету.

 Перед дверью стояло такси, нагруженное его вещами. Стэфф
кивнул водителю.

"Юстон," — сказал он, — "и шиллинг сверху, если будете вести себя как подобает."

"Вы правы, сэр."

Забираясь в кэб, Стафф разразился горькими проклятиями.

Миссис Гигг, которая не успела закрыть входную дверь, широко распахнула её, услышав его возмущённый голос.

"Послушайте, что этот болван делает в моём кэбе? Я думал, я сказал Милли..."

— Простите, сэр, я забыла, — вмешалась миссис Гигг, — я так разволновалась…

— Ну и что?

— Женщина, которая держит магазин, сказала, что овца не вернётся, сэр. Она сказала, что молодая леди купила его вчера днём и
попросила отправить вам сегодня утром до девяти часов.

— Чёрт возьми, так и есть! — растерянно сказал Стафф.

«И эта юная леди сказала, что напишет вам объяснительную записку. Так что я
сказал Милли, чтобы она больше не беспокоила вас по этому поводу, но положила шкатулку в
кеб, сэр, — чтобы не беспокоить вас».

 «Очень предусмотрительно с вашей стороны, я уверен». Но разве та... э-э... женщина, которая держит шляпную лавку, не упомянула имя того... э-э... человека, который купил шляпу?

 Лоб миссис Гигг, покрывшийся морщинами, выдавал степень её умственного напряжения. Её взгляд был устремлён вдаль, а губы беззвучно шевелились. Затем она сказала: «Я не уверена, сэр, что она это сделала».
— Не знаю, но если она и была, то, по-моему, это был кто-то вроде Бёрнсайда или Постлтуэйта.

 — Ни Джонс, ни Браун? Может, Робинсон? Подумайте, миссис Гигг! Не Робинсон?

 — Я уверена, что это мог быть кто-то из них, сэр, теперь, когда вы мне об этом
рассказали.

— Теперь всё предельно ясно. Большое вам спасибо.

С этими словами Стафф поспешно отвернулся, кивнул своему водителю, чтобы тот ехал дальше,
и со стонами и причитаниями втиснулся в то пространство, которое
не занимала коробка с оркестром в салоне автомобиля.




III

БЛИЗНЕЦЫ


В поезде, идущем в Ливерпуль, мистер Стафф нашёл много
время, чтобы обдумать дело о шкатулке-подкидыше со всех сторон,
на которые только способно живое воображение, но без особой пользы.
На самом деле, он почти ни о чём другом не мог думать, пока эта проклятая штуковина
хитро ухмылялась ему со своего места на противоположном сиденье.
Его раздражало до крайности то, что он не мог понять, почему и кем она была так бесцеремонно передана ему на хранение. В результате
он безжалостно терзал свой разум в изнурительных попытках
найти для него правдоподобный _raison d';tre_.

Он твердо верил, что Дом Люсиль действовал добросовестно;
название персонала было слишком характерным, чтобы допускать ошибку.
Также было нетрудно представить, что та или иная его знакомая молодая женщина
могла прислать ему шляпу, чтобы он забрал ее домой для нее - таким образом
избавившись от громоздкого свертка и аккуратно взвалив на него все
хлопоты по прохождению этой вещи через таможню. Но ...! Кто был в Лондоне в тот момент, кто знал его достаточно хорошо, чтобы рассчитывать на его добрую волю? Никто, кого он мог бы вспомнить. Кроме того, как, чёрт возьми,
Во имя всего необъяснимого, как кто-то узнал о его намерении отплыть на «Автократе» в тот самый день? — о чём он сам узнал лишь двадцать четыре часа назад!

 Его выводы можно свести к двум пунктам: (а) ответа не было; (б) всё это было чистой воды неприятностью. И, размышляя таким образом, разрываясь между отчаянием и отвращением, мистер Стэфф оставил эту проблему до своего прибытия на борт парохода. У него оставалась единственная искра
надежды: ему обещали записку с объяснениями; он думал, что это просто
возможно, что это могли быть направлены на пароход, а не
свою квартиру в Лондоне.

Поэтому, как только он ступил на борт корабля, он передал свою
ручную кладь стюарду, проинструктировав его, куда ее отнести, и
поспешил в обеденный зал, где на столе, вокруг которого
пассажиры жужжали, как мухи вокруг куска сахара, были разложены письма и телеграммы
для отъезжающих. Но он ничего не смог найти для мистера
Бенджамин Стафф.

 Разочарованный и возмущённый до такой степени, что едва сдерживался, чтобы не выругаться, он
вышел из переполненного людьми салона как раз вовремя, чтобы заметить стюарда (довольно
другой стюард: не тот, у которого Стафф оставил свои вещи)
с трудом поднимался по главной лестнице, обременённый несколькими
чемоданами, которые Стафф не узнавал, и одним, который, как он был
уверен, он узнал: футляр для скрипки, похожий на причину всех его
беспокойств, как один футляр для пианино похож на другой.

Теперь, когда он был не в духе из-за шкатулки и всего, что к ней прилагалось,
настроение молодого человека было таково, что он ни в коем случае не
собирался мириться с конфискацией шкатулки без его ведома или согласия. В два
широких шага он догнал управляющего, схватил его за руку и
властной рукой и остановил его суровым вопросом:

"Послушайте! Куда, черт возьми, вы, по-вашему, идёте, приятель?"

Его приятель изобразил на лице крайнее изумление.

"Прошу прощения, сэр! Вы имеете в виду меня?"

"Разумеется, я имею в виду вас. Это моя шкатулка. Что вы с ней делаете?

Виновато переводя взгляд с его лица на предмет, о котором шла речь, стюард покраснел и замялся — воплощение вины, подумал Стафф.

"Ваша шкатулка, сэр?"

"Вы думаете, я бы стал бегать по всему кораблю из-за дурацкой шкатулки, которая мне не принадлежит?"

"Но, сэр..."

"Я вам скажу, это мое. Он помечен с моим именем. Где стюард я
оставил его?"

"Но, сэр, - взмолился обвиняемый, - это принадлежит вот этой крышке. Я
просто отнесу это в кладовку, сэр".

Взгляд Стаффа последовал за кивком мужчины, и он впервые заметил, что молодая женщина стоит на ступеньку или две выше них, полуобернувшись, чтобы посмотреть на проходящих мимо, и выражение её лица, казалось, сочетало в себе веселье и нетерпение.

 Молодой человек поспешно снял шляпу.  Сквозь туман, окутавший его мысли, он предвидел унижение и смутно
Он ощутил силу и обаяние этой личности: хорошо сложенную фигуру,
одетую в лёгкое дорожное пальто; лицо, которое, казалось, состояло
преимущественно из тёмных глаз, сияющих в тени широкополой шляпы. Он уловил в поведении женщины нотку
изысканности и сдержанности, как будто (подумал он) происшествие
отвлекло и заинтересовало её больше, чем его, виновника.

Он обратился к ней застенчивым и неуверенным голосом: "Прошу прощения...."

"Шкатулка моя", - подтвердила она холодно и даже серьезно. "Управляющий
прав".

Он подавил встречный иск, который бы грубо, и в
его конфуз, сделала то, что он мгновенно понял даже
что еще хуже, приближается прямо-таки наглость в том, что его требовали подтверждения
ее слова: он наклонился вперед и взглянул на метку на картонку.

На этикетке было довольно разборчиво написано имя мисс Элеонор Сирл.

Он покраснел, мучительно раскаиваясь. - Простите, - пробормотал он.
«У меня... э-э... случайно оказался с собой точный дубликат этой шкатулки. Я
не сразу понял, что у неё может быть... э-э... близнец».

Молодая женщина отстранённо кивнула.

"Я понимаю", - сказала она, отворачиваясь. "Пойдемте, стюард, если вам угодно".

"Мне очень жаль ... очень", - поспешно сказал персонал, чувствуя сильное унижение.

Мисс Сирл не ответила; она уже возобновила свое восхождение.
Ее стюард последовал за ней, открыто ухмыляясь.

Поскольку не принято пинать стюарда за то, что он распознал осла, когда встретил его, Стафф мог лишь отвернуться, скрывая нечестивые чувства, бушевавшие в его сердце, и отправиться в свою каюту.

«Это должен был быть я!» — простонал он.

Каюты 432-433 оказались заняты, когда он их нашёл.
В основном, конечно, из-за шкатулки, которая занимала большую часть пола. Вокруг неё в разных позах уныния были разбросаны
различные дорожные принадлежности и мистер Ифф. Последний сидел на
краю нижней койки, засунув руки в карманы, нахмурив лоб в
задумчивости и зачарованно глядя на шкатулку. При появлении Стаффа он
поднял взгляд.

— Привет! — резко сказал он.

 — Добрый день, — ответил Стафф со всем мрачным достоинством, подобающим сильно уязвлённой самооценке.

 Ифф изящным жестом указал на коробку с инструментами.

— Неудивительно, — мягко заметил он, — что вы хотели оставить корабль себе.

Стафф раздражённо хмыкнул и, пробираясь через груду багажа,
уселся на транце напротив коек.

"Подарок для миссис, я так понимаю? — продолжил Ифф.

"Можете взять его, и я буду только рад... Только он не мой.
_И_ я не женат.

"Прошу прощения!" — пробормотал мистер Ифф. "Но если это не ваше, — логично предположил он, — то какого чёрта оно здесь делает?"

"Я должен был отнести его домой другу."

"А! Понятно... Очень, _ very_ дорогой друг, конечно....?"

"Это ты так думаешь, не так ли?" Сотрудники рассматривают картонку с открытыми
злорадство. "Будь моя воля, - сказал он мстительно, - я бы поднял его немного.
пинком за борт и избавился от него".

"Конечно, как ты справляешься", - безмятежно прокомментировал Ифф. — Если позволите, я выскажу своё сокровенное мнение: вы, кажется, чем-то недовольны.

 — Так и есть.

 — Могу я как-то успокоить вашу встревоженную душу?

 — Вы могли бы рассказать мне, как избавиться от этой проклятой штуки.

 — Я попробую, если вы расскажете мне, как она к вам попала.

«Посмотри сюда!» — внезапно осознал Стафф тот факт, что он
— Это было сделано намеренно. — Вас действительно очень интересует этот вопрос?

 — По-видимому, не больше, чем он вас раздражает... И вполне возможно, что со временем мы захотим закрыть эту дверь... Но,
что касается этого, я не прочь признать, что я любопытная маленькая зверушка. Если
вы считаете своим долгом игнорировать меня, мой дорогой друг, то, конечно, поступайте так.
Я не возражаю — и, пожалуй, заслуживаю этого.

Это оказалось неотразимым; юмор Стаффа спас его от гнева. В ответ на
блеск в выцветших голубых глазах Иффа он неохотно улыбнулся, а затем
рассмеялся в голос.

«Просто так вышло», — объяснил он, к своему удивлению, под влиянием неожиданного прилива симпатии к этому добродушному мужчине. — «Я чувствую, что мне бесстыдно навязывают это. Когда я сегодня утром выходил из своих комнат, мне анонимно прислали эту шляпную коробку.
 Я предполагаю, что какая-то дерзкая девчонка, которую я знаю, прислала её мне, чтобы я отнёс её домой. Это настоящая помеха, но это ещё не всё. На борту оказалась молодая женщина по имени Сирл, у которой есть точная копия
этой адской штуковины. Несколько минут назад я увидел её и решил, что это
быть моим, совершенно естественно, заявил он, и его должным образом осадили самым вежливым и сокрушительным образом, какой только можно себе представитьe. Отсюда и головная боль.

«Так вот оно что!» — сказал мистер Ифф. — «Так вот почему он не любит свою милую маленькую
конферансье!.. Мисс Эрл, кажется, вы сказали?»

«Нет, Серл. По крайней мере, так было написано на её багаже».

«О, Серл, да?»

"Вы случайно не знаете ее, не так ли?" Сотрудники требовали, не
без следа анимации.

"Кто? Меня? Ничего подобного," эквивалентность поспешно снял.

"Я просто подумал, что вы могли бы", - разочарованно сказал Стафф.

На несколько мгновений разговор замер. Затем Стафф встал и
нажал кнопку вызова.

— Что случилось? — спросил Ифф.

"Собираюсь избавиться от этого", - сказал Стафф с мрачным видом.
решительный.

"Именно это я и собирался предложить. Но не делай ничего поспешного - ничего, о чем
ты пожалеешь".

"Оставь это мне, пожалуйста."

От его тона предположение не было неоправданную, что сотрудники никогда не
сделали все, что он впоследствии нашли причины для сожалений.
Вдумчиво наказывая ни в чём не повинное запястье, Ифф успокоился.

В дверях появился стюард.

"Вы звонили, сэр?"

"Вы наш стюард?" — спросил Стафф.

"Да, сэр."

"Как вас зовут?"

"Орде, сэр."

— Ладно, Орде, можешь убрать эту штуку куда-нибудь подальше с нашего пути?

Орд с сомнением посмотрел на картонную коробку. "Я думаю, что смогу найти для нее ножницы",
- сказал он наконец.

"Сделайте, пожалуйста".

"Очень хорошо, сэр. Затем - В." Завладев картонной коробкой, Орде
удалился.

— А теперь, — живо предложил Ифф, — давайте распакуем вещи и устроимся.

И они принялись раскладывать свои пожитки, деля скудные удобства своих кают с беспристрастностью вежливых и опытных путешественников...

Было уже довольно поздно, когда Стафф впервые смог выйти на палубу. Час был золотым от сияния солнца.
солнце клонилось к западу. Воздух был прохладным, море тихим. Самодержавная было
поселился в ее шагом, учитывая стремительно вниз, канал Св. Георгия для
Куинстаун, где она была запланирована на ощупь в полночь. Ее палубы
представляли собой сцены оживления, знакомые глазам видавшего виды
путешественника.

На рядах шезлонгов была обычная путаница нижних юбок и спорадические демонстрации
корабельных пледов. Палубные стюарды сновали туда-сюда с озабоченным видом,
присущим людям их профессии, — несомненно, молясь о том светлом дне, когда
Общественный деятель должен изобрести пароход, у которого было бы по крайней мере две подветренные
стороны. Шум голосов оглушал, преобладали высокие, мелодичные
американские женские голоса. Мужская часть списка пассажиров
с поразительным единодушием — подобно хищным птицам, описывающим всё
меньшие круги над своей добычей, — незаметно, но неуклонно смещалась
на корму, в сторону курительной комнаты. Два незаменимых помощника в
успешном путешествии уже появились на горизонте: _во-первых_,
Вредительница, разодетая, переросшая, визгливая девочка-ребенок, неуклюжая
на каждом шагу и выкрикивая непристойности; _далее_, невысокий,
тучный, до смешного весёлый джентльмен, который излучал
благожелательность из каждой поры и настаивал на том, чтобы
приставать к безобидным незнакомцам и требовать, чтобы они
участвовали в зарождающемся турнире по игре в кости на палубе, —
короче говоря, проявлял все известные признаки того, что является
душой и сердцем корабля.

Стафф увернулся от обоих благодаря своей предусмотрительности и удаче и,
найдя своё шезлонг, с довольным вздохом опустился в него, собираясь
отдохнуть и поразмыслить. Его мир казался очень многообещающим.
в тот момент он почувствовал, что, если бы он поддался порыву, то поступил бы разумно: ещё несколько часов — потом остановка в Квинстауне — потом короткий семидневный переход через Атлантику домой к Элисон Лэндис!

 Это казалось почти слишком хорошим, чтобы быть правдой. Он чуть ли не мурлыкал от удовольствия.

Конечно, у него была небольшая работа, но он не возражал против этого; она
очень помогла бы ему скоротать скучное путешествие, и всё, что ему было нужно, чтобы хорошо её выполнить, — это моральное мужество, чтобы запираться на несколько часов каждый день и по возможности избегать общения.
Запутанность...

Как раз на этом этапе своих размышлений он был несколько грубо
возвращён с небес на землю — или, точнее, на палубу.

Взволнованный голос прокричал: «Мистер Стафф!

Если быть точным, он неправильно назвал его «Стаф»: пронзительный, проникающий,
слишком вычурный американский голос, лишь наполовину успешно справляющийся с
широкими гласными современного английского произношения.

 Стафф поднял глаза, узнал его владельца и пробормотал: «О
Боже!» — его душа наполнилась узнаванием.  Но ничто из этого не отразилось в той
проворности, с которой он вскочил и склонился над костлявым
но с накрахмаленной рукой.

"Миссис Илкингтон!" — сказал он.

"В самом деле, — сказала дама, — мир очень мал, не так ли?"

Она была худощавой, угловатой, необычайно энергичной женщиной, которая, несмотря на свои сорок с лишним лет, изо всех сил старалась выглядеть на тридцать. Она была печально известна своим отвратительным вкусом в одежде и украшениях,
но её социальное положение было непререкаемым, и её заявленной целью в жизни
было объединить общество (имея в виду денежную касту) с искусством
(имея в виду тех скромных людей, которые довольствуются продажей своих мечтаний за
средства к существованию).

Её страсть к банальным фразам всегда приводила Стаффа в замешательство — он
терял дар речи. В данном случае он не мог придумать ничего более
удачного, чем эта избитая банальность: «Вот это сюрприз!»

 «Льстец!» — лукаво сказала миссис Илкингтон. «Я не удивлена», — продолжила она. — Я могла бы догадаться, что вы окажетесь на борту этого судна.

 — Тогда вы, должно быть, своего рода прорицательница, — сказал он, улыбаясь. — Я и сам не знал, что собираюсь отплывать, до вчерашнего вечера.

 — Обманщик, — спокойно прокомментировала дама. — Почему вы, мужчины, никогда не бываете откровенны?

Удивление сменилось некоторым раздражением. "Что ты имеешь в виду?" он спросил
напрямик.

"О, но в эту игру могут играть двое", - воодушевленно заверила она его. "Если вы
не хотите быть откровенным со мной, почему я должен рассказывать все, что знаю?"

"Я уверен, что не понимаю, к чему вы клоните, миссис. Илкингтон."

"Улучшит ли это ваше понимание?" - она весело погрозила ему
инкрустированным драгоценными камнями указательным пальцем. - "Если я скажу вам, что встретила определенного человека
кто говорил со мной о тебе в Париже на прошлой неделе?

"Это было бы не так", - натянуто сказал он. "Кто...?"

"О, хорошо, если вы не хотите быть откровенным!" Миссис Манера Илкингтона подразумевала
что он был дерзким, распутным мотыльком, но, тем не менее, у неё был его энтомологический номер.  «Скажи мне, — резко сменила она тему, — как продвигается _великая_ пьеса?»

 «Написаны три акта, — устало сказал он, — четвёртый…»

 «Но я думала, ты не вернёшься в Америку, пока она не будет _полностью_ закончена?»

"Кто вам это сказал, скажите, пожалуйста?"

"Не обращайте внимания, сэр! Как насчет четвертого акта?"

"Я собираюсь написать его в "Путешествии", - сказал он в замешательстве. От кого
эта женщина могла так много узнал, что был близок к самому себе?

"Ты все распланировал, то?" а она продолжала.

"О, да, это нужно только изложить на бумаге".

"В конце концов, тогда это правда - не так ли? - что написание является наименьшей частью
построения пьесы?"

"Кто тебе это сказал?" - снова спросил он, на этот раз забавляясь.

"О, очень видный мужчина", - заявила она и назвала его по имени.

Стафф засмеялся. «Слишком безоговорочное доверие к этой теории, миссис Илкингтон, —
сказал он, — является причиной большого количества совершенно
хороших пьес, которые почему-то так и не были написаны, не говоря уже о
не менее большом количестве совершенно хороших драматургов, которые
почему-то так и не добились успеха».

"Умно!" - завопила леди. "Но разве вы не расточаете свои эпиграммы?"

Он бы с удовольствием убил ее-то и нет; поэтому
гражданское тяжести он сохранил все более похвально.

- А теперь, - настаивал он, - не скажете ли вы мне, с кем вы разговаривали?
обсуждали меня в Париже?

Она осуждающе покачала головой. «Ты не знаешь?»

 «Нет».

 «Ты не можешь догадаться?»

 «Не для того, чтобы спасти меня».

 «Серьёзно?»

 «Честное слово», — поклялся он, озадаченный лёгкой насмешкой, которую, как ему показалось, он уловил в её тоне.

— Тогда, — решительно сказала она, — я не собираюсь ввязываться в это.
— Не беспокойся, я не буду болтать. Но если ты пообещаешь быть со мной _вежливым_ всю дорогу
до дома… — Она сделала паузу.

"Обещаю, — серьёзно сказал он.

"Тогда, если ты окажешься на верхней ступеньке трапа, когда
пароход сегодня вечером отплывёт из Квинстауна, я обещаю тебе _огромный_
сюрприз.

"Ты больше ничего не скажешь?" - взмолился он.

Она, казалось, колебалась. "Да", - озорно объявила она.; "Я дам
тебе наводящий намек. Человек, которого я имею в виду, является покупателем ошейника Кадогана
.

Его глаза были пустыми. "И что, пожалуйста, представляет собой ошейник Кадогана?"

"Вы не хотите сказать мне, вы никогда не _heard_ это?" Она помолчала с
драматический эффект. "Невероятно! Конечно, все знают о Кадогане
ошейник, самое великолепное жемчужное ожерелье в мире!

"Кажется, все, кроме меня, миссис Илкингтон".

- Рэлли! - воскликнула она и игриво похлопала его по руке. "Вы так же глупы, как
самые блестящие мужчины!"

Вечерний воздух наполнился звуком горна. Леди осознанно вздрогнула.

"Боже мой!" - воскликнула она. "Пора переодеваться к ужину: я должен _перелетать_!"...
Ты уже заказала столик?

"Да", - поспешно сказал он.

— Тогда _обязательно_ подойдите к младшему стюарду и попросите пересадить вас за наш столик; у нас как раз есть одно свободное место. О, но вы _должны_; вы обещали быть любезным со мной, знаете ли. И я так хочу, чтобы вы познакомились с одной из моих протеже — такой милой девушкой, мисс Сирл. Я уверена, что ты будешь без ума от неё — по крайней мере, был бы, если бы в твоём мире не было Элисон Лэндис. А теперь займись этим прямо сейчас. Помни, ты обещал.

Стэфф поклонился, и она упорхнула. В глубине души он был полностью
убеждён, что это действительно жалкий план.
включая особый ад для миссис Илкингтон.

 Что она имела в виду, намекая на этого таинственного человека в
Париже, который должен был подняться на борт парохода в Квинстауне? Откуда она
так много знала о нём и его работе? И что она знала о его любви к Элисон Лэндис?

Он задумчиво выругался и спустился вниз, чтобы переодеться, по пути остановившись, чтобы договориться со вторым стюардом о смене места в соответствии с данным им обещанием.




IV

КВИНСТОН


Как только он позволил себя убедить, Стафф почувствовал, что
Ему не следовало соглашаться пересесть за стол, за которым сидела компания миссис
Илкингтон, особенно если он искренне намеревался заняться какой-нибудь настоящей работой на борту «Автократора». Вскоре после того, как он занял своё место за первым обедом, он убедился, что совершил непростительную ошибку, которую невозможно исправить или оправдать.

За круглым столом могли разместиться семеро, хотя, когда компания собралась, два места оставались свободными. Стаффу выделили стул
справа от миссис Илкингтон, и он был чувствителен к не слишком тонким
намёкам на то, что это почётное место. Он бы с радостью
он обменял его на место слева от леди, что дало бы ему возможность поговорить с мисс Сирл, которой он искренне хотел объясниться и загладить свою вину, если она позволит. Но мужчина по имени
Бэнгс, наделённый впечатляющей самоуверенностью, слишком
привлекательный (по меркам рекламы дерматологических институтов) и без
избытка интеллекта, сидел слева от миссис Илкингтон, а мисс Сирл —
позади него. Последняя позволила представить ей Стэфа (как ему
показалось) с большим почтением.
с трудом сдерживая смех. Не то чтобы он винил её, но...

 Однако его положение стало невыносимым, почти невозможным,
из-за дамы, с которой он был помолвлен, миссис Татикер: мрачной,
вспыльчивой и пышнотелой, разведённой и (она не замедлила
рассказать ему об этом) к тому же писательницей. Да, ни одна из её пьес так и не была поставлена, но это, несомненно, было связано с заговором менеджеров. На самом деле ей нужен был друг при дворе — какой-нибудь умный человек, у которого «есть связи с менеджером». (Персонал считал, что по-настоящему умный человек мог бы расположить к себе
играть и лить это в уши менеджерам, как лауданум и
валерьянку.) С таким человеком, как он дал понять, миссис Татакер
не возражала бы против сотрудничества; в её чемодане были рукописи,
которые должны были доказать ряд вещей...

И пока он отступал и готовился бежать со всех ног, чтобы
избежать любого подобного ужасного осложнения, он внезапно
остановился, услышав, что душа этой дамы была розовой. Она знала, что это неоспоримый факт, потому что никогда не могла
справиться со своей работой лучше, чем в розовом. Она
перечислила несколько предметов одежды, которые обычно не обсуждаются
между малознакомыми людьми, но которые — при условии, что они розовые, — она считала необходимыми для создания драматического образа.

В своей мучительной агонии, случайно взглянув в сторону мисс Сирл, он
увидел, что она склонила голову и опустила веки, сжала губы, слегка покраснела, а её плечи подозрительно дрожали.

Как ни странно, ему показалось, что это были необычайно красивые плечи.

Если уж на то пошло, она была необычайно красивой молодой женщиной: высокой, светловолосой,
с лицом, отмеченным едва заметной, изысканной неправильностью черт, карими глазами и
бровями, резко контрастирующими с насыщенным золотистым цветом ее волос;
хорошо держащаяся и уравновешенная — уверенная, но не слишком осознающая себя...

Стафф услышал, как он говорит: «Прошу прощения?» — в ответ на третье повторение одного из
бессмысленных откровений миссис Татакер.

При этих словах он испугался, замкнулся в себе и до конца ужина
сидел молча, а как только смог, извинился и убежал в курительную комнату,
чтобы присоединиться к Иффу...

Он застал коротышку за двумя его любимыми занятиями: тот пил и
виски с содовой и игра в бридж, причём оба занятия были выполнены с большим мастерством.
 Стафф некоторое время наблюдал за игрой, а затем, воспользовавшись возможностью, вмешался.  Он играл до десяти часов, после чего, устав, уступил своё место другому, оставив мистера Иффа победителем в шести партиях и двенадцати играх в виски с содовой.  Когда Стафф вышел на палубу, коротышка сделал ставку на седьмую и заказал тринадцатую. Ни одно из этих удовольствий, казалось, не оказало на него заметного влияния.


Персонал прогуливался, наслаждаясь воздухом, который казался слаще по сравнению с пропахшей дымом комнатой, которую он только что покинул. . Ветер
с наступлением темноты посвежело; дул сильный и прохладный, но не пронизывающий. И
в морях, которые пели за бортом, было больше движения, окутанного
Киммерийской чернотой. Небо затянуло тучами; звезд не было видно.:
только береговые огни Ирландии мерцали, маленькие, яркие,
невероятно далекие над водами. На палубах было тихо светилась
электрический свет, придавая более глубокий оттенок бархатистой дремучесть в
ночь за рельсы.

Он не успел далеко продвинуться вперёд, как его зоркий взгляд выхватил
блеск женских волос, похожих на золото, в середине строя
шезлонги. Он убедился, что это мисс Сирл; и это была она. Она сидела одна,
рядом никого не было, ее голова откинулась на спинку стула, ее
лицо было слегка наклонено вперед; так что она не заметила его приближения
пока он не остановился перед ней.

- Мисс Сирл... - неуверенно начал он.

Она быстро подняла глаза и улыбнулась, как ему показалось, дружелюбно.

— Добрый вечер, — сказала она и слегка пошевелилась в шезлонге,
немного повернувшись влево, словно ожидая, что он займёт свободное место с той стороны.

 Он сделал это без лишних слов и внезапно обнаружил, что
совершенно не хватало слов, чтобы сформулировать то, что он хотел сказать. В
такой чрезвычайной ситуации он прибегнул к своему старому, испытанному трюку и
начал говорить на первую тему, не имеющую отношения к его дилемме, которая
пришла ему в голову.

"Вы хороший моряк?" Серьезно спросил он.

Девушка кивнула. "Очень".

"Не боитесь морской болезни?"

— Нет. А что?

— Потому что, — серьёзно сказал Стафф, — я молился о том, чтобы случился ураган.

Она снова кивнула, ничего не сказав, и лишь вопросительно посмотрела на него.

— Миссис Тейкер, — спокойно продолжил он, — призналась мне за ужином, что она
на самом деле очень плохой моряк.

Мисс Сирл тихо рассмеялась. «Вы хотите, чтобы наказание соответствовало преступлению».

 «Есть преступления, для которых не было придумано подходящего наказания», — возразил он, начиная понимать, что к чему, и в то же время считая себя необычайно умным.

 «О!» — сказала мисс Сирл, слегка рассмеявшись. "Итак, если ты, ведущих к
вторая апология о том, что вопрос о оркестровую яму, вам не придется,
потому что я уже простил тебя".

Он взглянул на нее с упреком. "Тебе просто естественно было опередить меня в этом"
не так ли?" - пожаловался он. "Все равно, это было непростительно с моей стороны".
я.

— О нет, я прекрасно вас понял.

— Видите ли, — упрямо настаивал он, — я действительно думал, что это моя шкатулка. У меня действительно есть такая, точно такая же, как у вас.

— В первый раз я вам поверила.

Что-то в её тоне заставило его пристально посмотреть ей в лицо, но он
увидел, что её затенённые глаза непроницаемы.

"Я почти уверен, что ты что-то знаешь", - рискнул он, сбитый с толку.

"Возможно", - кивнула она с загадочной улыбкой.

"Что ты знаешь?"

"Ну, - сказала она, - это было достаточно просто. Я случайно оказалась у Люсиль"
вчера днем, когда вам заказали шляпу".

— Ты была там! Значит, ты знаешь, кто мне это прислал?

— Конечно, — на её лице появилось любопытство. — А ты не знаешь?

— Нет, — взволнованно сказал он. — Расскажи мне.

Но она колебалась. — Я не уверена, что должна...

— Почему нет?

"Это не мое дело..."

"Но ты, конечно, должен увидеть... Послушай, я расскажу тебе об этом". Он
вкратце рассказал о вторжении таинственной картонной коробки в его
кен тем утром. "Итак, была обещана записка; должно быть, она не дошла.
Конечно, не будет ничего плохого в том, что вы мне расскажете. Кроме того, я имею право
знать.

«Возможно... но я не уверен, что имею право рассказывать. Почему я должен портить
себе настроение?»

"Вы имеете в виду, - задумчиво произнес он, - вы думаете, что это какой-то
розыгрыш?"

"А вы как думаете?"

"ХМ-ммм, - сказал Стафф. И затем: "Я не люблю, когда надо мной смеются", - заявил он.
немного угрюмо.

"Вы, безусловно, опасно оригинальный человек", - сказала мисс
Сирл - "почти ненормальный".

"Самый жестокий удар из всех", - пробормотал он.

Он напустил на себя вид глубоко обиженного. Девушка тихо рассмеялась. Он думал, что это
весьма примечательное, что они должны пользоваться так чутка чувство
юмор на столь короткое знакомство....

"Но вы меня простить?"

— О да, — великодушно сказал он, — только, конечно, я не мог не почувствовать, что это немного странно — слышать это от _вас_.

 — От меня? — мисс Сирл выпрямилась в шезлонге и повернулась к нему.  — Мистер
 Стэфф!  вы ведь не флиртуете со мной?

 — Боже упаси! — воскликнул он так искренне, что они оба рассмеялись.

— Потому что, — сказала она, откинувшись назад, — я должна предупредить вас, что миссис Илкингтон
рассказывала...

— О, — простонал он, — будь проклята эта женщина!

На мгновение воцарилась тишина; затем он бросил виноватый взгляд на её неподвижный профиль и начал вставать.

— Я… мисс Сирл, — запинаясь, произнёс он, — прошу прощения…

— Не уходи, — тихо сказала она, — если только ты сам этого не хочешь. Я просто сочувствовала тебе.

Он откинулся на спинку стула. — Спасибо, — с благодарностью сказал он и несколько секунд
размышлял о миссис Илкингтон, не из милосердия, а с жаждой убийства. — Вы имеете в виду, — продолжил он через некоторое время, — что она... э-э... связала моё имя с...

— Да, — кивнула девушка.

— «Что-то, плавающее в кипящем масле», — размышлял он вслух.
— «Что меня поражает, так это то, как она узнала; у меня сложилось впечатление, что об этом знали только самые заинтересованные лица».

- Значит, это правда? Вы помолвлены и собираетесь жениться на мисс Лэндис? Или это
дерзкий вопрос? Без паузы девушка ответила сама: "в
конечно; только я не мог удержаться от вопроса. Пожалуйста, забудь, что я говорил..."

"О, я не возражаю", - сказал он устало; "теперь, миссис Илкингтон начал
распространять рекламные листовки. Только... Я не знаю, есть ли у них какие-то постоянные,
неизменные обязательства: просто взаимопонимание.

 — Спасибо, — сказала мисс Сирл. — Я обещаю больше не говорить об этом. — Она
мгновенно заколебалась, затем добавила: — Ни с вами, ни с кем-либо другим.

— Понимаете, — продолжил он через некоторое время, — я работал над пьесой для
мисс Лэндис по соглашению с Джулсом Максом, её менеджером. Они хотят
использовать её, чтобы открыть новый бродвейский театр Макса в конце этой осени. Вот
почему я приехал — чтобы найти в Лондоне место, где я мог бы уединиться и
спокойно работать. Эта пьеса очень много значит для меня — для всех нас... Но я к чему веду: Элисон — мисс Лэндис — не покидала
Штаты этим летом; миссис Илкингтон (она сказала мне об этом за ужином) уехала из Нью-Йорка
раньше меня. Так как же, ради всего святого...

— Я ничего не знала о миссис Илкингтон, — осторожно сказала мисс Сирл, — пока мы не встретились в Париже в прошлом месяце.

Он заметил в её манерах нотку беспокойства, но склонен был приписать его другой причине.

 — Надеюсь, я не утомил вас, мисс Сирл, рассказами о себе.

— О нет, конечно, нет. Видите ли - " она засмеялась:"я вполне понимаю; я продолжаю
характер мой собственный-если не интересно, зачем Миссис
Ilkington интересов во мне себя. Предполагается, что у меня есть голос, и я должен
проходить подготовку для "Гранд опера".

"Не совсем?"

И она снова рассмеялась. "Боюсь, что на этом позднем сроке для меня нет никакого лекарства".
"Я зашла так далеко, что должна идти дальше.; Но я понимаю, что ты имеешь в виду. " - запротестовала она.
"Я зашла так далеко, что должна идти дальше". Люди, которые поют, трудны. Однако... - Она
беспокойно заерзала на стуле, затем села.

- Что это за свет вон там? - спросила она. "Вы знаете?"

Взгляд Стаффа устремился в указанном направлении. "Рочес-Пойнт, я полагаю;
мы вот-вот прибудем в Квинстаун ..."

"Так поздно?" Девушка сделала движение, как будто собираясь встать. Стафф вскочил и
протянул ей руку. Через мгновение она уже стояла рядом с ним. "Я должна идти"
"вниз", - сказала она. "Спокойной ночи".

— Ты не скажешь мне, кто был вчера у Люсиль? — умоляюще спросил он.


Она весело покачала головой, поворачиваясь к главному входу в дом:
— Нет, ты должен сам выяснить.

— Но, может быть, это не розыгрыш?

— Тогда — _может быть_ — я расскажу тебе всё — когда-нибудь.

Он остановился у приподнятого дверного косяка, когда она вошла в надстройку. «Почему бы не остановиться и не посмотреть, как спускают тендер?» —
предложил он. «Это может быть интересно».

 Она бросила на него лукавый взгляд. «Если верить миссис
Илкингтон, вам это покажется более интересным, чем мне. Спокойной ночи».

— О, спокойной ночи! — пробормотал он в смятении и отвернулся к перилам.

 Его встревоженный взгляд устремился вдаль, к медленно перемещающимся береговым огням.
 Большой пароход подошел очень близко к берегу — об этом свидетельствовала замедленная скорость, с которой он полз к своей якорной стоянке, — но огни, несмотря на всю их необычайную яркость, казались далекими, невообразимо далекими; окружавшая их чернота увеличивала все расстояния в десять раз.Скопление искр, окружённое зелёными и красными огоньками, обозначавшими зависший
тендер, казалось, парит в бесконечной дали, невидимо поддерживаемый
в бездонной пучине ночи.

Из этой продуваемой ветрами пустыни непроглядной тьмы должен был прийти
ответ на эти многочисленные вопросы, которые озадачивали его, — возможно. Что-то
должно было повлиять на него, иначе обещание миссис Илкингтон было бы
просто пустой болтовнёй... Тогда что?

Позже он убедил себя, что его глупость была беспрецедентной,
непостижимой. И действительно, кажется, что есть какое-то оправдание для
этой суровой меры, пусть и наложенной на себя добровольно.

 Внизу, на главной палубе, команда матросов под руководством
Старшина устанавливал трап.

Внезапно — казалось, из-за огромной тишины, которая окутала корабль, несмотря на кипевшую в нём жизнь, когда замолчал двигатель, — судно замедлило ход, а затем и вовсе остановилось. С носа донёсся звон цепей, когда выбирались якорные канаты. Поддаваясь ветру
и течению, «Автократ» описывал широкую дугу, пока огни
тендера не исчезли из поля зрения Стаффа.

 Однако вскоре они снова бесшумно показались из-за
горизонта, а затем медленно, осторожно, почти незаметно сократили дистанцию, пока
Тендер пришвартовался рядом и соединился со своей гигантской сестрой.

Почти сразу же прибывающие пассажиры начали подниматься по
трапу.

Персонал быстро покинул своё место у перил и спустился на
главную палубу. Когда он подошёл к двери, ведущей на трап, он услышал женский смех на палубе: смех, который, однажды услышав, невозможно забыть: чистый, сладкий, сильный, мелодичный, как звон волшебных колокольчиков.

Он остановился, и на мгновение у него перехватило дыхание, и, как ему показалось, его сердце тоже. Значит, вот на что намекала миссис Илкингтон
на! Но только одна женщина во всём мире могла так смеяться...

 Почти сразу же она появилась, протиснувшись сквозь толпу пассажиров
на палубе и войдя в освещённый салон энергичной походкой,
намекающей на невероятную жизненную силу и мощь. Она остановилась,
оглянувшись через плечо, словно кого-то ждала: великолепное создание,
великолепно красивое, удивительно грациозное, несравненно прекрасное.

— Элисон! — хрипло выдохнул ошеломлённый Стафф.

Хотя его возглас никак не мог долететь до её ушей, она
Казалось, она мгновенно уловила вибрацию его эмоций. Она
обернулась, окинув окружающее пространство ясным, любопытным взглядом, и
увидела его. Её улыбка стала ещё очаровательнее, глаза засияли, она
порывисто двинулась к нему, раскинув руки.

"Ну, — воскликнула она, — ну, Стафф! Какой сюрприз!"

Ничто не могло быть более естественным, спонтанным и непринуждённым. В одно мгновение все его сомнения и опасения рассеялись, как будто их и не было. Он схватил её за руки и на мгновение потерял дар речи. Но его глаза говорили за него: в их пристальном взгляде
искренность ее собственный взгляд дрогнул, переместился и опустился. Она густо покраснела
затем мягко, но решительно высвободила свои
руки.

"Не надо", - сказала она низким, интимным голосом, который она так хорошо знала, как и
когда использовать... "Не надо! Люди смотрят... — А затем, с
неожиданной сменой настроения, вернувшись к прежнему тону: — Как чудесно,
Стафф, встретить тебя здесь!

Она притворялась — скрывала за своим восхитительным искусством какие-то
чувства, которые он не мог понять. Он знал это — чувствовал интуитивно, хотя и не понимал;
и это знание ранило его. Какое место в жизни занимает притворство?
в их понимании? Зачем ей притворяться с ним?

 Расстроенный, сбитый с толку, он встретил её уклончивость с присущей ему прямотой.

"Я потрясён," сказал он ей, глядя ей в глаза серьёзным, прямым взглядом;
"Боюсь, я не понимаю... Как это произошло?"

— Ну конечно, — сказала она, сохраняя напускную радость, — я
понимаю, что ты закончил спектакль и спешишь домой. Так что — мы
встречаемся, дорогой мальчик. Разве это не чудесно?

 — Но ты здесь, на этой стороне…

 — О, просто короткая поездка. Макс хотел, чтобы я посмотрела новую пьесу Биссона в
Порт-Сен-Мартен. Я решил поехать в последний момент - успел на рейс
"Мавритания" за восемь часов до прибытия - пробыл всего три дня в
Париж - заказал билет на эту посудину по телеграфу - ехал весь день, чтобы успеть на нее.
Этим жалким окольным путем. И ... и вот ты здесь, моя дорогая.

В заключение она сделала жест, очаровательно простодушный и обезоруживающий; но
Стафф нетерпеливо покачал головой.

«Ты приезжала — ты дважды проезжала через Лондон — ты провела три дня
в Париже, Элисон, — и ни разу не дала мне знать об этом?»

«Очевидно». Она слегка пожала плечами и рассмеялась.
— Разве я только что не сказала об этом?.. Понимаете, я не хотела вас беспокоить:
это так много значит для нас с вами, Стафф, — пьеса.

Недовольный, слегка нахмурив брови, он сказал: «Интересно!..»

«Дорогой мой! — весело возразила она, — вы не должны так хмуриться на меня! Ты меня пугаешь; и, кроме того, я до смерти устала от этой
ужасной спешки с поездкой! Завтра у нас будет знаменитый молодёжный шабаш,
но сегодня вечером... Пожелай мне спокойной ночи, как милый хороший мальчик,
и отпусти меня... Приятно снова тебя видеть; я схожу с ума от рассказов
о пьесе... Джейн! — позвала она, оглядываясь.

Её служанка, некрасивая, с поджатыми губами, степенно подошла к ней. «Да, мисс Лэндис».

 «Мои вещи уже привезли?» Служанка утвердительно кивнула. «Хорошо!
 Я почти умерла...»

 Она повернулась к Стаффу, протянув ему руку и очаровательно глядя на него: «Дорогой мальчик!» — Спокойной ночи.

Он низко наклонился над рукой, чтобы скрыть своё недовольство: он чувствовал себя слишком старым, чтобы с ним обращались как с капризным, дразнящим ребёнком...

"Спокойной ночи, — натянуто сказал он.

"Какой же ты медведь, Стафф! Не можешь подождать до завтра? В любом случае, ты должен..."

Смеясь, она удалилась, следуя за своей горничной по трапу.
Стафф последовал за ней, хмурясь и недоумевая, и более неторопливо, чем обычно.

Когда он повернул на корме на верхней палубе, намереваясь пойти в курительную комнату, чтобы выкурить сигарету на ночь, погруженный в свои мысли и не обращая внимания на окружающих, чей-то голос приветствовал его ленивым, раздражающим протяжным: «А, Стафф! Как поживаете?

Он поднял глаза и узнал давнего знакомого: мужчину среднего роста, склонного к полноте и любящего крайности.
одетый в тёмное, с проницательными глазами, глубоко посаженными на бледном лице, с коротко подстриженными седыми усами и высоким узким лбом, который слишком откровенно выдавал козырёк, сдвинутый на затылок.

Стафф не слишком радушно кивнул.  «О, добрый вечер, Аркрайд.  Только что поднялись на борт?»

 Аркрайд, уже готовый войти в свою каюту, задержался, чтобы подтвердить это предположение. "Отвратительная поездка... в высшей степени утомительная", - откровенно добавил он.
зевая. "Не знаю, как бы я это вынес, если бы не
Мисс Лэндис. Полагаю, вы ее знаете? Очаровательная девушка, просто очаровательна.

"О, совершенно верно", - согласился Стафф. "Спокойной ночи".

Его тон привлёк внимание Аркрайда; мужчина повернулся, чтобы посмотреть ему в спину,
когда Стафф шёл по переулку в сторону курительной комнаты. «Послушайте!»
прокомментировал мистер Аркрайд про себя. «Немного не в себе — что? Необязательно так грубо разговаривать с человеком...»

Догадка оказалась верной: Стафф был явно недоволен.
За последние десять минут его чувства были глубоко
уязвлены. Почему Элисон решила так бесцеремонно пренебречь им, когда
проезжала через Лондон, было выше его понимания... И эта встреча
Аркройд ни в коей мере не утешал его. Он никогда не любил
Аркройда, считая его, несмотря на богатство, не более чем театральным бездельником с Бродвея; и теперь он вспомнил, как раз или два слышал, что этот человек довольно настойчиво ухаживал за Элисон Лэндис.

Поддавшись порыву, он решил не заходить в курительную, так как не хотел, чтобы его раздражала болтовня мистера Иффа, и снова вышел на палубу, чтобы выкурить сигарету и поразмышлять в одиночестве...

 Но его полчаса растянулись на неопределенный срок, пока он сидел, погруженный в свои мысли, в
в шезлонге какого-то совершенно незнакомого человека. Постепенно, почти незаметно для него, «Автократор» поднял якорь, отцепил тендер и отправился в семидневный рейс. Пассажиры на палубах тоже постепенно исчезали. Вскоре Стафф остался один в длинном ряду шезлонгов.

Два звонка мелодично прозвенели по кораблю, прежде чем он очнулся, поднялся на ноги и приготовился ко сну, всё ещё расстроенный и озадаченный — настолько, что едва заметил, как один из офицеров корабля прошёл на корму, и обратил на него внимание, только когда тот заговорил.
когда он сделал паузу и заговорил.

"Послушайте, это ведь мистер Стафф, не так ли?"

Стафф быстро обернулся, пытаясь вспомнить имя и должность крепкого и симпатичного молодого англичанина.

"Да," — медленно сказал он, — "но..."

"Я мистер Мэнверс, интендант. Если я не ошибаюсь, вы переправились вместе с нами
этой весной?

- О, да, я переправился. Здравствуйте? Стафф протянул руку.

"Конечно, я только что узнал вас - видел вас на главной палубе - разговаривающим с
Мисс Лэндис, я полагаю".

"Да?.."

— Прошу прощения, я не хочу показаться дерзким, но могу я спросить, хорошо ли вы
знаете эту леди?

Глаза Стаффа затуманились. — Почему...

— Я знал, что вы сочтете меня дерзким, но это действительно касается меня.
 Я могу объяснить вам, если хотите.  Понимаете, — интендант подошел ближе и осторожно понизил голос, — я хотел узнать, не имеете ли вы личного влияния на мисс Лэндис.  Я только что немного поговорил с ней, и она не хочет слушать доводы, знаете ли, насчет этого воротника.

— «Воротник?» — глупо переспросил Стафф.

 — «Воротник Кадогана, знаете ли, — какое-то дурацкое жемчужное ожерелье, за которое можно выручить целое состояние. Она купила его в Париже — мисс Лэндис, по крайней мере, так говорится в отчёте, и она этого не отрицает. Естественно, что
беспокоит меня; это довольно заманчивое предложение - оставлять его валяться в
каюте; и я только что попросил ее позволить мне позаботиться об этом для
нее - положить это в мой сейф, вы знаете. Это было бы дьявольски мерзко для
корабля, если бы его украли. Казначей сделал эффектную паузу. "Ты бы мог в это поверить?
Она не захотела меня слушать!" - воскликнул я. "Ты бы поверил в это?" Сказала мне, что вполне способна позаботиться о своей собственности! Теперь, если вы знаете её достаточно хорошо, чтобы сказать нужное слово... это облегчило бы мне душу, скажу я вам!

 — Да, я могу себе это представить, — задумчиво сказал Стафф. — Но... что заставляет вас думать, что есть хоть какая-то возможность...

«Ну, никогда не знаешь, каких людей везёт корабль — как правило,
то есть. Но в данном случае у меня есть веские основания полагать, что на борту есть по крайней мере один человек, который не прочь приподнять этот воротник, и он достаточно заинтересован, чтобы сделать это красиво, если то, что о нём говорят, правда».

 «А вот это уже интересно. Кто этот человек?»

«О, он настоящий гангстер — Рафлз, Арсен Люпен и всё такое в одном лице. Его зовут Исмей — Арбетнот Исмей.
  Умный — замечательный, как говорят; полиция так и не смогла его поймать».
ничего на него не было, хотя он, как известно, хвастался своими достижениями заранее.

 — Вы сказали об этом мисс Лэндис?

 — Конечно, и она рассмеялась.

Это показалось вполне правдоподобным. Персонал на мгновение или два задумался.

— Я сделаю всё, что смогу, — наконец сказал он, — хотя и не надеюсь, что она
увидит это с вашей точки зрения. Тем не менее я поговорю с ней.

 — Это очень любезно с вашей стороны, я уверен. Большего вы сделать не можете.

 — Вы уверены в этом, Исмей? — продолжил Стафф. — Вы не могли
ошибиться?

 — Я — нет, — уверенно заявил казначей. — Он пересёкся с нами в прошлый раз
В тот год, когда пропали драгоценности миссис Бёрден Хэмман, Исмей, конечно, был под подозрением, но ему удалось доказать своё алиби.

 «Странно, что вы позволили ему забронировать номер во второй раз», — прокомментировал Стафф.

 «Да, но он сменил имя, и я не думаю, что ребята на
 Кокпур-стрит знают его в лицо».

"Какое имя он путешествует сейчас?"

Распорядитель мягко улыбнулся про себя. "Я думаю, ты не будешь рад
выучить его", - сказал он. - Он внесен в список пассажиров как Ифф... У. Х.
Ифф.




V

Может быть?


Когда чуть позже Стэфф спустился вниз, он был несколько удивлён, обнаружив
его каюта была освещена, — он удивился, потому что ожидал, что мистер Ифф предпочтёт проспаться в темноте.

 Напротив, коротышка бодрствовал, сидя на койке с книгой в руках, и не выказывал никаких признаков опьянения, если не считать слегка затуманенных голубых глаз, которые он устремил на своего соседа.

— Доброе утро! — весело пропел он. — Что это ты так рано встал?
 Бар уже час как закрыт.

 — Поэтому ты и пришёл в постель? — спросил Стафф.

"Конечно", - самодовольно согласился мистер Ифф.

Персонал тихо начал снимать с него одежду и засовывать запасной каркас
в пижаму. Ифф откинулся на спинку и задумчиво уставился на выкрашенные в белый цвет
потолочные балки.

"Должен передать это тебе, - заметил он через некоторое время, - для совершенного владения
вещью "достойный резерв". Я никогда не знал никого, кто мог бы лучше
контролировать свои бурные эмоции ".

"Спасибо", - сухо сказал Стафф, заводя часы.

"Вас беспокоит что-нибудь особенное?"

"Почему вы спрашиваете?"

"Вы так чертовски много говорите".

"Извините, если я мешаю вам спать", - вежливо сказал Стафф.

— О, я не хочу показаться грубым, просто... я хотел узнать, не слышал ли ты случайно новости?

— Какие новости?

— Обо мне.

— О тебе! — Стафф замер, держась за выключатель.

— О моей милой маленькой персоне. Можно мне теперь взглянуть? Ифф высунул голову из-за
края верхней койки и лучезарно улыбнулся персоналу, как доброжелательная,
белокурая сорока. "Разве вы не слышали слух, что я отчаянный человек
"

"Что вы имеете в виду?" потребовал ответа Стафф, пристально глядя на собеседника.

- О, просто я подслушал, как казначей обсуждал меня со своим
помощник. Он утверждает, что узнал во мне дерзкого негодяя по имени Исмей,
чья специализация — проворачивать такие дела, что Шерлок Холмс
попросил бы отправить его на пенсию.

— Ну и?

— Что «ну и»?

— Вы и есть Исмей?

Широкая насмешливая улыбка озарила худое лицо маленького человечка.
— Не спрашивай меня, — взмолился он. — Я могу тебе рассказать.

Стэфф нахмурился и подождал минуту, затем, не получив ответа на свой вопрос,
пробормотал: «Спокойной ночи», выключил свет и лёг в постель.

Мгновение спустя из темноты над головой раздался вопрос: «Я
говорю — что ты думаешь?»

— Ты Ифф или Исмей — ты это имеешь в виду?

— Да, парень, да!

— Я не знаю. Это тебе решать.

— Но если бы ты думал, что я Исмей, ты бы сменил каюту, не так ли?

— Зачем?

— Потому что я могу стащить что-нибудь из твоего.

— Во-первых, — сказал Стафф, зевая, — я не могу переодеться, не зайдя во вторую каюту, — и ты это знаешь: лодка переполнена. Во-вторых,
у меня нет ничего, что ты мог бы украсть, кроме идей, а у тебя не те мозги, чтобы извлечь из них какую-то пользу.

 — Этого должно хватить на какое-то время, — честно признал Ифф. — Но я
беспокоюсь о вашей хрупкой юной репутации. Предположим, я проверну
крупную аферу во время этой поездки?

"Например, что?"

"Ну, скажем, я украду воротник Кадогана."

"Тогда у меня будет гораздо больше шансов поймать вас с поличным."

"Должен сказать, у вас отличное представление о коварстве
преступников двадцатого века. Неужели ты хоть на мгновение подумал, что моя работа настолько грубая,
что в ней можно обнаружить песчинки?

 «Значит, ты и есть Исмей?»

 «Сын мой, — торжественно сказал собеседник, — твоя настойчивость не останется
безнаказанной: я буду с тобой откровенен. Ты всё узнаешь. Я — Ифф, вечный вопрос.»

"О, разрази меня гром!" - возмущенно сказал Стафф.

Но, проваливаясь в сон, он услышал, как человек наверху тихо посмеивается
себе под нос....

Следующие несколько дней дало бы ему возможность в
которые задаются вопросом, личность его сосед персонал
подобраны таким образом, чтобы занимать свое время. Как бы то ни было, небеса были благосклонны к молодому человеку и послали своего рода шторм, который обрушился на «Автократора» на следующее утро, трепал его три дня и заставил всех бедных моряков на борту, включая даму с
Розовая душа и нижнее бельё. Миссис Тейкер, конечно, Стафф больше не видел до тех пор, пока судно не пришвартовалось в Нью-Йорке. Он ни в коем случае не был бессердечным; на самом деле, ему было искренне жаль других бедных пассажиров; но он не мог не чувствовать, что в старой пословице о попутном ветре много правды...

 В остальном плохая погода досаждала по-разному. Начнем с того, что сама Элисон Лэндис была неважным моряком, и даже мисс Сирл, хотя и не пропускала ни одного приёма пищи, не притворялась, что ей это нравится
безжалостные удары стихии, которым подвергался корабль. Элисон удалилась в свою каюту сразу после первого завтрака и оставалась там до тех пор, пока погода не улучшилась, не дав тем самым Стаффу возможности поговорить с ней о множестве интересных вещей, которые занимали его мысли. Мисс Сирл почти так же постоянно находилась в своей каюте, держась подальше от неприятностей и читая, о чём она рассказала Стаффу, когда они встретились за обедом. Миссис Илкингтон,
разумеется, исчез так же быстро, как и миссис Татакер. В результате всего этого
Из-за этого Стафф оказался в компании Бэнгса, который надоел ему до смерти, Аркрайда, который ему не нравился, и Иффа, который держался в стороне, разрываясь между двумя своими страстями и лишь ухмыляясь в сторону молодого человека с бесконечной хитростью и насмешкой, когда судьба сводила их вместе.

Отчаявшись найти какое-либо достойное оправдание для пустой траты времени, мистер
Стафф взял в руки перо, чернила, бумагу и проявил стойкость, удивив
даже самого себя, написав четвёртый акт и закончив свою пьесу.
Снова — дурной знак!

А затем, словно стремясь доказать свою безграничную благосклонность по отношению к мистеру Стэффу, ветер переменился, вздохнул и стих, начав действовать ближе к закату третьего дня после отплытия из Квинстауна.
Утро четвёртого дня выдалось ясным и прекрасным, без ветра, о котором стоило бы упомянуть, и лишь с умеренным волнением на море — недостаточно сильным, чтобы произвести впечатление на автократа. Так что почти все в то или иное время в течение утра появлялись на публике, обменивались впечатлениями о своих исторических страданиях и цитировали стюардессу, которая была
До меня донеслись разговоры о том, что это был самый неудачный переход на запад, который когда-либо совершал этот корабль, и они пришли в себя, и обратили внимание на зарождающиеся флирты, и... ну, устроились поудобнее, чтобы насладиться океанским путешествием.

Персонал, конечно, вовремя появился на палубе, с нетерпением ожидая первой встречи с Элисон и опасаясь социальных связей, которые могли помешать ему оказаться рядом с ней, когда она появится. Но, несмотря на всю его бдительность и осторожность, миссис Илкингтон
превзошла его и увела Элисон до того, как её обнаружил персонал;
а потом появился Аркройд, и миссис Илкингтон аннексировала его, а Бэнгса
окружили с одним или двумя другими и заставили ухаживать за миссис
недавно попавшейся в ловушку знаменитостью Илкингтона и ... Персонал уходил надутый
как избалованный ребенок. Его настроение также не стало веселее, когда за
обедом он обнаружил, что миссис Илкингтон оставил за собой два места.
столик был зарезервирован для мисс Лэндис и Аркройда. Конечно, это было заранее спланировано; именно с Элисон миссис Илкингтон говорила о нём в Париже; и, очевидно, Элисон была представлена Аркрайду
там. Стаффу не понравилась эта мысль. Какое право имел
Аркройд называть себя кавалером Элисон в её путешествиях? Если уж на то пошло, какое право имела Элисон принимать его в таком качестве?...
Хотя, конечно, Стаффу пришлось напомнить себе, что Элисон на самом деле ничем не связана...

Но после обеда он получил свою награду и возможность отомстить. Когда компания отошла от
стола, Элисон задержалась, чтобы поговорить с ним, и, обмениваясь
пустыми фразами, они позволили остальным отойти на расстояние,
при котором их не было слышно.

 «Ты милый», — сказала ему молодая женщина сдержанным тоном, когда они
поднялся по трапу.

"Должен сказать, — сказал он ей с едва заметным, угасающим проблеском
обиды, — что ты едва ли обращаешься со мной как с равным."

Она посмотрела на него с улыбкой, в которой был вызов, наполовину
провокационный, наполовину нежный, и слегка надула губки. В таком
настроении она всегда была неотразима для Стаффа. Почти против его воли его достоинство и поза обиженного человека испарились, как будто их никогда и не было.

 «Всё равно, — заявила она, смеясь, — ты милый, если не заслуживаешь того, чтобы тебе об этом говорили».

— Что я сделал? — виновато спросил он, прекрасно понимая, в чём его могут обвинить.

 — О, ничего, — ответила Элисон, — совершенно ничего.  Ты был только высокомерным, отстранённым, ледяным, равнодушным и делал всё то, что, по мнению мужчин, им подобает, когда они думают, что ими пренебрегают.

- Ты, конечно, не ожидаешь, что мне понравится постоянно видеть Аркройда рядом с тобой
?

- О! - она презрительно рассмеялась. - Аркройд! И она отпустила этого джентльмена изящным широким жестом.
- Что я могу поделать, если он случайно окажется на том же корабле? Они остановились на верхней ступеньке лестницы. - Что ты имеешь в виду? - спросила она.
- Что я могу поделать, если он окажется на том же корабле?

Они остановились наверху.

— Значит, это было случайно? — серьёзно спросил он.

 — Персонал! — молодая женщина нетерпеливо махнула рукой.  — Если бы вы мне не нравились — _вы_ знаете, насколько сильно — честное слово, я бы вас за это отшила.  Вы медведь!
— Мгновение назад я была милой.

"О, ну, я люблю всевозможных животных".

"Тогда я советую твоему будущему мужу держать тебя подальше от зоопарков".

"О, персонал! Но разве ты не хочешь, чтобы я пришел к вам один раз в
а?"

Он дернулся вверх одну руку с жестом касался мужчина в
фехтованию-поединок. "Ты победила", - рассмеялся он. "Я должен был догадаться..."

Но она постаралась найти нежное утешение в его замешательстве. - Ты
не рассказал мне о пьесе ... нашей пьесе ... _my_ пьесе?

- Она закончена.

"Не совсем, Стафф?" Она сложила руки в очаровательно импульсивной манере
. Он кивнул, улыбаясь. "Это вкусно?"

— Ты должна сказать мне это — ты и Макс.

— О, Макс! Ему должно нравиться то, что нравится мне. Когда ты мне это прочитаешь?

— Когда захочешь.

— Сегодня днём?

— Если хочешь.

— О, хорошо! А теперь я пойду вздремну, только я знаю, что не усну, я так взволнована.
Принеси мне сценарий в два — скажем, в половине третьего. Зайди ко мне
В гостиной мы можем побыть наедине и в тишине, а после того, как вы закончите, мы
можем вместе выпить чаю и поговорить, и... говорить, пока не охрипнем. Вы
дорогая моя!

Она бросила на него прощальный взгляд, способный вскружить голову любому мужчине, и
отправилась в свои покои, воплощая собой саму грацию в своём молодом и энергичном теле.

Стафф посмотрел на неё горящим взглядом, затем покачал головой, как будто сомневаясь в чём-то, как будто сомневаясь в собственной значимости, и ушёл в свою каюту, чтобы перечитать сценарий своего четвёртого акта: ему повезло, что он выбрал корабль, на котором была машинистка.
почти все другие мыслимые удобства и предполагаемая роскошь жизни
на берегу.

С точностью до минуты, с рукописью под мышкой, он постучал в дверь
гостиной люксового номера, который занимала актриса. Ее
горничная впустила его, и через минуту-другую Элисон сама вышла из
своей каюты в чудесном парижском чайном халате, искусно сшитом для
сделай ее еще более ошеломляюще обворожительной, чем когда-либо. Персонал считал
её такой, без всяких сомнений, и эта мысль, несомненно, отражалась в его глазах, когда он поднялся и встал, ожидая её приветствия — очень
почти дрожала, если говорить правду.

 Она покраснела ещё сильнее, когда подошла к нему, а затем, остановившись на расстоянии вытянутой руки, прежде чем он успел протянуть руку, протянула обе свои руки и взяла его за плечи. «Мой дорогой!» — тихо сказала она, и её глаза сияли и таяли. «Мой дорогой, милый мальчик! Так приятно тебя видеть».
Она подошла на шаг ближе, встал на цыпочки и слегка коснулась его
щеки губами.

"Элисон ...!", он закричал срывающимся голосом.

Но она уже отпустила его и отодвинулась гибкой и
изящным движением уклоняясь от его рук. «Нет, — твёрдо сказала она ему, качая головой, — не больше, чем это, Стафф. Ты не должен — я не позволю тебе — вести себя так, будто мы дети — пока что».

 «Но Элисон…»

 «Нет». Она снова покачала головой. - Если я хочу поцеловать тебя, у меня есть на это полное право.
но это не дает тебе права целовать меня в ответ.
Кроме того, я вовсе не уверен, что действительно влюблен в тебя. А теперь
пожалуйста, сядь.

Он угрюмо подчинился.

- У тебя есть привычка целоваться с мужчинами, которые тебе не нравятся?

— Да, часто, — сказала она ему, невозмутимо садясь на стул напротив. — Я
актриса, если ты забыла об этом факте.

Он обдумал это, нахмурившись. "Мне это не нравится", - заявил он с
убежденностью.

"Мне тоже ... всегда". Она наслаждалась его раздражением еще мгновение
, затем сменила тон. - Будьте благоразумны, Стафф. Я схожу с ума, слушая
эту пьесу. Как долго ты собираешься меня ждать?

Он достаточно хорошо знал ее, чтобы понимать, что ее настроениям и капризам нужно потакать, как... как любой другой звезде. Она была упрямой и темпераментной, то есть избалованной; красивые женщины по большей части такие, неизменно такие, если они на сцене. Такой темперамент
Часть актёрского реквизита, актив, такой же товар в её торговле, как и любой трюк с ораторским искусством или пантомимой.

 Итак, зная то, что он знал, Стафф взял себя в руки и приготовился извлечь максимум из сложившейся ситуации.

 С философским пожатием плеч и кривой, причудливой улыбкой, так свойственной только ему, он протянул руку, чтобы взять свою рукопись, но, вспомнив, отдернул её.— О, я забыл...

— Что, дорогой? — спросила Элисон, улыбаясь в ответ на его хмурый взгляд.

— Зачем ты прислал мне эту шкатулку? — спросил он без лишних слов.
предварительно, поскольку он подозревал, что, застав врасплох автора этого
возмутительного поступка, он сможет докопаться до истины.

Но, хотя он пристально наблюдал за женщиной, он не заметил ни
виноватого взгляда, ни признаков замешательства.  Её глаза были пусты, и
между бровями появилась небольшая морщинка удивления — вот и всё.

"Бандероль?" — переспросила она.  "Что вы имеете в виду?"

— Я имею в виду, — продолжил он с нарочито всезнающим видом, — ту вещь, которую ты купила у Люсиль за день до отплытия и отправила мне без единого слова объяснения. Зачем ты это сделала?

Элисон расслабилась и откинулась на спинку стула, тихо смеясь. «Дорогой мой, —
 сказала она, — ты знаешь? — ты совсем с ума сошёл — совсем!»

 «Ты хочешь сказать, что ты не…»

 «Я даже не могу предположить, о чём ты говоришь».

"Забавно". Он обдумал это, вытаращив глаза. "Я убедился, что это были вы.
Разве вы не были в Лондоне в прошлую пятницу?"

"Я? О, нет. Почему, разве я не говорил вам, что я только уехал из Парижа в субботу утром?
Вот почему мы должны путешествовать весь день, чтобы поймать лодку в городе Куинстаун, Новая Зеландия
знаю".

Он нахмурился. — Это правда, ты так и сказал... Но я бы хотел представить,
что всё это значит.

 — Расскажи мне, я хорошо разгадываю головоломки.

Итак, он пересказал историю о шкатулке инкогнито, и Элисон слушала его с явным интересом, оживлением и тихим весельем. Но когда он закончил, она покачала головой.

 "Как странно!" — удивлённо сказала она. "И вы понятия не имеете...?"

"Ни малейшего, теперь, когда вы обеспечили себе алиби. Мисс
— Сирл знает, но...

 — Что это значит? — быстро спросила Элисон.

 — Я говорю, мисс Сирл знает, но она не расскажет.

 — Та девочка, которая сидела рядом с Бэнгсом за обедом?

 — Да...

 — Но как это возможно? Я не совсем понимаю.

— О, она говорит, что была там, когда купили шкатулку, — видела всю сделку, но это не её дело, говорит она, так что она ничего мне не расскажет.

 — Совестливая молодая женщина, — одобрительно сказала Элисон. — Но вы уверены, что исчерпали все возможности найти настоящего преступника? Вы сами осматривали шкатулку? Я имею в виду, вы оставили всё это горничной — как её зовут, Милли?

Он кивнул: «Да».

«Тогда она могла что-то упустить. Зачем верить ей на слово? Сейчас там может быть карточка или что-то в этом роде».

Стафф выглядел удивленным и огорченным. «Так и есть. Мне это и в голову не приходило. Я полный придурок, без шуток. Я просто взгляну на это после того, как мы закончим с пьесой».

 «Зачем ждать? Пришлите это сейчас». Я бы хотела сама посмотреть, есть ли там что-нибудь: видите ли, вы пробудили во мне женское любопытство, и я хочу знать.
 Позвольте мне послать Джейн.

Не дожидаясь его согласия, Элисон позвала горничную. — Джейн, — сказала она, — я хочу, чтобы ты пошла в каюту мистера Стаффа…

— Простите, — перебил Стафф. «Найди управляющего по имени Орде и попроси у него шкатулку, которую я ему дал. Затем принеси её сюда, пожалуйста».

— Да, сэр, — сказала Джейн и тут же ушла.

 — А теперь, пока мы ждём, — предложила Элисон, — давайте сыграем в
шахматы.

 — Пока нет, — сказал Стафф. — Я хотел поговорить кое о чём, что
забыл. Манверс, казначей…

"Боже Мой!" Элисон прервала раздражения. Она поднялась, с
общее движение в крайнее раздражение. "Я никогда не слышать
что человек? Он преследует меня каждый день, а иногда и дважды в день....
Он воплощенный вредитель!

"Но он прав, ты знаешь", - тихо сказал Стафф.

"Правильно! Прав в чем?"

«Я хочу, чтобы ты позволил ему позаботиться об этом ожерелье —
как бы ты его ни называл — ожерелье Кадогана».

 «Откуда ты знаешь, что оно у меня?»

 «Ты сам признался в этом Манверсу, и миссис Илкингтон говорит, что оно у тебя».

 «Но зачем всем об этом знать?»

 «Спроси у миссис Илкингтон». Если вы хотели сохранить это в тайне, то почему, во имя великого бога Пиара, вы доверились этой королеве пресс-агентов?

«Она не имела права ничего говорить…»

«Конечно. Так у вас действительно есть этот ошейник?»

«О да, — безразлично призналась Элисон, — он у меня».

«В этой комнате?»

— Конечно.

 — Тогда послушай моего совета и не рискуй.

 Элисон нетерпеливо расхаживала взад-вперёд. Теперь она остановилась и посмотрела на него сверху вниз, не скрывая своего гнева.

  — Ты такой же, как и все остальные, — пожаловалась она. — Я взрослая женщина, в полном сознании. Ошейник в полной безопасности, пока я о нём забочусь. Он здесь, в этой комнате, надёжно заперт.

"Но кто-нибудь может вломиться, пока вас не будет..."

"Либо Джейн всё время здесь, либо я. Он никогда не остаётся один ни на
мгновение. Совершенно нелепо предполагать, что мы позволим
«Кто-нибудь может нас ограбить. Кроме того, куда бы вор понёс его, если бы ему удалось его украсть, — за борт?»

« Я готов поспорить на небольшую сумму, что он сумеет спрятать его так, что на его поиски уйдёт вся команда корабля и ещё куча удачи в придачу».

— Что ж, — вызывающе сказала женщина, — я не боюсь и не позволю какому-то пугливому коменданту запугивать меня и заставлять вести себя как ребёнка, боящегося темноты. Я вполне способна позаботиться о своей собственности и собираюсь делать это без чьего-либо надзора. А теперь давайте поговорим об этом
— Понял, Стафф, и больше не беспокой меня по этому поводу.

— Спасибо, — сухо ответил Стафф. — Думаю, ты можешь рассчитывать на то, что я пойму, когда
меня попросят не лезть не в своё дело.

— О, я не это имел в виду — не в этом смысле, дорогой мальчик, но...

В этот момент вошла горничная с картонной коробкой, и Элисон замолчала
с возгласом отвлеченного интереса.

- Ну вот! Давай больше не будем говорить об этом утомительном деле с драгоценностями. Я уверен,
это окажется еще забавнее. Открой, Джейн,
пожалуйста.

В следующий момент шляпа была у нее в руках, и они с Джейн были
Они довольно хорошо изображали — в соответствии со своими характерами — благоговейное восхищение Милли этим предметом.

 Стафф почувствовал усталость. Наклонившись, он подтянул к себе коробку и начал рассматривать обёртку и комочки папиросной бумаги, которые в ней ещё оставались.

"Это просто прелесть!" — сказала мисс Лэндис с предельной искренностью.

— Конечно, мама, — пропела Джейн в ответ.

 — Кем бы ни была твоя анонимная подруга, у неё изысканный вкус.

 — Конечно, мама, — подхватил хор.

 — Можно мне примерить, Стафф?

— Что? — рассеянно спросил молодой человек, поглощённый поисками. — О, да, конечно. Угощайся.

Элисон подошла к длинному зеркалу, висевшему на двери, ведущей в её спальню. Там она остановилась, тщательно поправляя шляпку на своей красивой голове.

 — А теперь, сэр! — воскликнула она, оборачиваясь.

Стафф откинулся на спинку стула и посмотрел на него с восхищением. Шляпа
могла быть создана специально только для того, чтобы подчеркнуть
властную привлекательность этой женщины: такова была мысль, красноречиво отразившаяся в выражении его лица
.

Удовлетворенная его глупой данью уважения, Элисон сняла шляпу и положила на стол.
это на столе.

"Нашли что-нибудь?" Спросила она небрежно.

"Ни слова, - сказал он, - ни малейшего признака разгадки".

"Какое разочарование!" она вздохнула. "Я слишком дикий, чтобы знать.... Предположим,"
она сказала, представляя себя перед ним, - "предположим, что владелец никогда не повернуть
после всего?"

"Хм_", - сказал Стафф, встревоженный такой перспективой.

"Что бы вы с этим сделали?"

"ХМ_", - сказал он во второй раз, уклончиво.

- Ты не смогла бы надеть это сама; вряд ли это украшение для бакалавриата
учеба. Что бы ты с этим сделала?

— «Я думаю, — сказал Стафф, — что слышу свой шанс сказать: я бы отдал его самому
живая красавица, конечно.

- Спасибо тебе, дорогая, - безмятежно ответила Элисон. - Не забудь.

Она вернулась к своему креслу, напевая какую-то мелодию, почти неслышно; и
попутно слегка скользнули по его лбу руку-призрак
ласкать.

"Ты можешь идти, Джейн", - сказала она, садясь лицом к лицу со своим возлюбленным; и когда
горничная вышла из комнаты: "А теперь, дорогая, прочти мне нашу
играй, - сказала Элисон, вытягиваясь по стойке "смирно".

Сотрудники взял свою рукопись и начал читать вслух....

Три часа прошло, прежде чем он отложил Четвертый закон и обратился
выжидательно Элисон.

Опершись локтем о колено, а подбородком на руку, смотрел на его лицо, она сидела как один
в восторге, не все равно, чтобы стряхнуть с себя чары его изобретение: более
прекрасно, подумал он, в этом состоянии задумчивости даже, чем в ее
яркая анимация.... Затем с легким вздохом она встрепенулась, расслабила свою
позу и откинулась на спинку стула, слегка улыбаясь.

"Ну?" неуверенно спросил он. "Что ты думаешь?"

— Это великолепно, — сказала она с мягким, тёплым сиянием энтузиазма, — просто великолепно. Это связно, от начала до конца; тебе почти нечего
учиться в плане строительства, моя дорогая. И моя часть
великолепная: у меня никогда не было такого шанса, чтобы показать, что я могу сделать с
комедия. Я рад, что не передать словами. Но ..." Она снова вздохнула, слушал его невнимательно.

- Но?.. - с тревогой повторил он.

«Есть одна-две незначительные детали, — сказала она с тенью сожаления, — которые, я думаю, вы захотите изменить: ничего стоящего упоминания, ничего достаточно важного, чтобы испортить всю эту чудесную изобретательность».

«Но скажите мне…»

«О, об этом едва ли стоит говорить, дорогой мальчик». Только вот
роль инженю; вы дали ей слишком много работы; она на сцене во всех
в моих самых масштабных сценах достаточно действия, чтобы испортить мои лучшие
эффекты. Конечно, это можно устроить. А потом роль
главного героя — я не хочу показаться слишком критичным, но он слишком
умный; вы не должны позволять ему затмевать героиню, как он это делает;
часть его действий явно принадлежит ей — я вижу, что справлюсь с этим
гораздо лучше, чем любой другой актёр, которого мы могли бы нанять. И эти остроумные реплики, которые ты вложила ему в уста, — они должны быть у меня; я уверена, тебе не составит труда немного изменить их, чтобы они принадлежали героине, а не герою...

Стафф предостерегающе поднял руку и рассмеялся.

"Минуточку, Элисон," — сказал он. "Помни, что это пьеса, а не фон для тебя. И с пьесой всё так же, как и с браком: если
и то, и другое окажется монологом, это будет провал."

Элисон слегка нахмурилась, затем выдавила из себя смешок и встала. «Вы, авторы, все одинаковы, — пожаловалась она, надув губы. — Я имею в виду, как авторы. Но у меня не будет с тобой никаких проблем, дорогой. Мы обо всём договоримся; я буду благоразумной, а ты должен быть таким. Кроме того, у нас куча времени, чтобы всё обсудить. А теперь я пойду переоденусь и поднимусь на палубу.
Ты подождешь меня в салуне, снаружи? Я не вернусь через десять минут.

- Хорошо? - засмеялся он. "Ваше горе будет держать меня подальше от
вашей двери, эта поездка". Он собрал свои рукописи и пароход-кап,
затем, положив руку на дверную ручку, остановился. "Ой, я забыл, что благословил
чистенько!"

"Не думай об этом", - сказала Элисон. "Я попрошу Джейн переупаковать его и брать
он вернулся в свой стюард. Кроме того, я спешу, удушения на свежий
воздуха. Просто дай мне двадцать минут....

Она протянула ему руку, и он прикоснулся к ней губами; затем тихо вышел
сам в переулок.




VI

ЕСЛИ?


Поздно вечером Стафф зашёл в курительную комнату, которая, как он заметил, была почти пуста. Этот факт удивил его не меньше, чем его объяснение: было уже больше одиннадцати часов. Он едва ли осознавал, как быстро пролетело время, настолько он был поглощён спором с Элисон Лэндис.

В этот поздний час в курительной комнате оставалось всего с полдюжины
отдельно стоящих мужчин, которые курили и разговаривали, попивая
коньяк, и один стол с игроками в бридж, среди которых, конечно, был и мистер Ифф.

 Рассеянно кивнув маленькому человечку, Стафф нашёл тихий уголок и
усадил его, вздохнув и покачав головой, что ярко иллюстрировало
его душевное состояние. Он был немного подавлен и более чем немного
расстроен. И это было вполне естественно, поскольку он все еще находился в состоянии
агонии от открытия, что один человек вряд ли может с успехом сыграть
двойную роль драматурга и возлюбленного успешной актрисы.

Элисон очаровательна, сказал он себе, женщина несравненная, нежная
милая и желанная; и он любил ее безмерно. Но ... его
игра была чем-то большим в его жизни. Она много значила для него
для него; он усердно трудился и вложил в него всё, что у него было; и каким бы трудным ни было это дело, оно было делом его любви. Он
не был человеком, склонным переоценивать свои способности; он обладал в высшей степени здравым и ясным пониманием истинной ценности своей работы, не питая иллюзий относительно своего реального статуса ни как драматурга, ни как романиста. Но в то же время он знал, когда хорошо поработал. И «Одинокая женщина»
обещала стать хорошей пьесой по современным меркам: не великой, но
звучной, ясной и сильной. Сюжет был достаточно оригинальным, чтобы
Привлекает внимание; конструкция ясная, логичная, неизбежная; он
смешал элементы комедии и драмы с ловкостью уверенной руки;
и он тщательно продумал характеры в соответствии с их ролью в
действии.

Неужели всё это нужно исказить и переиначить, чтобы удовлетворить
страсть женщины к центру сцены? Неужели он должен поступиться
основами драматургического искусства, чтобы заслужить её одобрение? Может ли
он получить собственное согласие на представление общественности в качестве представителя работы
в его воображении предстало уродливое чудовище, которое неизбежно появилось бы, если бы он уступил настояниям Элисон?

Неудивительно, что он вздохнул и печально покачал головой!

И пока все это проносилось в его мрачном и
глубокомысленном сознании, его отвлек голос Иффа.

"Пожалейте бедного драматурга!" — сказал он с насмешкой.

Подняв глаза, Стафф обнаружил, что перед ним стоит маленький человечек с
хитрым блеском в бледно-голубых глазах. Игра в бридж закончилась,
и они остались в курительной комнате вдвоём — если не считать
стюард сонно зевает и мечтает, чтобы они поскорее вернулись и дали ему вздремнуть.

"Привет," — не слишком радушно говорит Стафф. "Что ты имеешь в виду?"

"Привет," — отвечает Ифф, опускаясь на мягкое сиденье рядом с ним. Он
щелкает пальцами перед носом стюарда. "Дайте ему название", - сказал он.

Штат дал ему название. "Вы мне не отвечаете", - настаивал он. "Зачем жалеть
бедного драматурга?"

"У него есть свои проблемы", - сказал мистер Ифф весело, хотя и неопределенно. "Нужно ли мне их вам перечислять?
В любом случае, если бедному драматургу не суждено быть несчастным?". - "У него есть свои проблемы". - Сказал мистер Ифф. "Нужно ли мне их перечислять?"
опечаленный, какое право ты имеешь торчать здесь в таком виде?

"О!" Персонал неловко засмеялся. "Я тут подумал ...."

"Я польщен, что ты до такой степени догадываясь, как много". МФЛ повышенной один
очки, которые только что были поставлены перед ними. — Чин-чин, — сказал он, — то есть, если у вас нет особых возражений против того, чтобы чокнуться с предполагаемым преступником из низших слоёв общества?

 — Никаких, — ответил Стафф, поднимая свой бокал, — по крайней мере, до тех пор, пока это даёт мне возможность наблюдать, как он замышляет свои хитроумные преступления.

— Ах! — с энтузиазмом воскликнул Ифф. — Вот он, истинный дух
социологических исследований. Да пребудете вы в неистовстве!

Он поставил пустой стакан на стол.

Стафф рассмеялся, достаточно увлечённый, чтобы на время забыть о своих
проблемах.

"Хотел бы я вас понять, — медленно произнёс он, глядя на пожилого мужчину.

— Вы имеете в виду, что надеетесь, что я не возьму вас с собойзаходи.

"В любом случае - или и то, и другое: ублажай себя".

"Ах! - одобрительно сказал маленький человечек. - Я глубокий человек, не так ли?"

Он приложил палец к носу и выглядел невыразимо загадочным.

В этот момент их прервали: в курительную комнату ворвался мужчина.
Он тяжело дышал, как будто бежал, и быстро оглядывал комнату
вопросительным взглядом. В мистере Мэнверсе, казначее,
все признаки безумия. В тот же миг Мэнверс заметил пару в углу
и направился к ним.

— Мистер Исмей, — начал он, останавливаясь перед их столиком и мрачно глядя на спутника Стаффа.

 — Прошу прощения, — холодно сказал тот, к кому он обращался, — меня зовут Ифф.

 Мэнверс нетерпеливо взмахнул рукой.  — Ифф или Исмей — мне всё равно, да и вам, я думаю, тоже.

— Одну минуту! — рявкнул Ифф, поднимаясь. — Если бы вы были старше, — натянуто сказал он, — и ниже ростом, я бы ущипнул вас за ваш дерзкий нос, сэр! При сложившихся обстоятельствах я, скорее всего, получил бы по голове, если бы сделал это.

 — Это здравая логика, — с усмешкой ответил Манверс.

  — Что ж, сэр? Чего ты хочешь от меня?"

Манверс сменил свое отношение на сардоническую вежливость. "Капитан
послал меня спросить вас, не будете ли вы так любезны подняться в его каюту",
натянуто сказал он. - Могу я надеяться, что вы будете настолько добры, что ублажите его?

- Совершенно верно, - Ифф взял свою паровую кепку и небрежно водрузил ее на голову.
он кивнул. — Могу я узнать, в чём причина всей этой суматохи?

— Осмелюсь предположить, что капитан…

— О, очень хорошо. Если вы не хотите говорить, мой дорогой интендант, я рискну сделать
догадку — с вашего позволения.

Интендант уставился на него. — Что это значит?

— Я как раз собирался сказать, — невозмутимо продолжил Ифф, — что я поставлю два к одному
что ошейник Кадогана исчез.

Манверс продолжал смотреть, его глаза были пусты от изумления. "Должен сказать, у тебя есть
выдержка", - прорычал он.

"Виновен он или знаний? Что, Г-Н Manvers?"

Ответ, казалось, трепетали на Manvers губы, но подлежит удержанию в
усмотрению. «Я не капитан, — сказал он после небольшой паузы, — иди и целуй его, сколько тебе вздумается. И мы заставляем его ждать, если мне будет позволено об этом упомянуть».

Ифф повернулся к Стаффу с обаятельной улыбкой. «Отклоняя гипотезу о виновном, — сказал он, — ради аргументации, вы
признаться, я единственный подозрительный персонаж известно, что на борту; поэтому она не
такое дикое предположение, что воротник исчез ... когда я послал по
капитан на это неземное час.... Ведите, мистер Мэнверс, - закончил он.
Драматическим жестом.

Казначей кивнул и повернулся к двери. Персонал вскочил и
последовал за парой.

— Вы не против моего прихода? — спросил он.

 — Нет, я бы хотел, чтобы вы пришли; вы можете засвидетельствовать перед капитаном, что я сделал всё, что было в моих силах, чтобы заставить мисс Лэндис осознать опасность...

 — Тогда, — учтиво перебил Ифф, — ошейник исчез — мы должны это понимать?

— Да, — коротко согласился казначей.

Они поспешили вперёд и поднялись по трапу на шлюпочную палубу, где в рубке сразу за мостиком располагались каюты капитана.

Из открытой двери — ночь была такой же тёплой, как и тёмной, — на палубу падал широкий поток света, словно золото на чёрный бархат.
Замерев на фоне сияния, казначей осторожно постучал.Ифф встал рядом с ним, казавшийся карликом по сравнению с ним. Персонал держался поодаль
на небольшом расстоянии.

Голос изнутри рявкнул: "О, войдите!" Ифф и Манверс повиновались. Персонал
остановился на пороге, наклонив голову, чтобы не касаться притолоки.

Стоя таким образом, он оценил картину: аккуратный, опрятный маленький
номер-просторный на пароход-сверкающий покрытый белой эмалью
изделия из дерева в сиянии полдюжины электрических ламп; Элисон в
пароход-пальто сидит на дальней стороне диаграммы-таблицы, ее окраска
необычно бледной, она, сдвинув брови, и глаза тревожно; горничная, Джейн,
стоя почтительно у нее за спиной хозяйки; Manvers с одной стороны и
в сторону, но явно рвутся, и обезумевшие; МКФ в центре
Сцена, его хрупкая, сутулая фигура, придающая ему обманчивый
вид смущённого человека, который только усиливался его полууспокаивающей,
полузадумчивой улыбкой и маленькими моргающими глазками; капитан, нависающий
над ним, воплощение власти и угрозы в своём тяжёлом, коренастом,
крепком теле и с тяжёлыми бровями, квадратной челюстью, безбородым и обветренным
лицом...

Мэнверс сказал: «Это мистер Ифф, капитан Кобб».

Капитан резко кивнул. Он держал руки в карманах и не
предложил их вынуть. Ифф моргнул, глядя на него, и критически
склонил голову набок, продолжая улыбаться.

— Я так много о вас слышал, сэр, — сказал он хриплым, усталым, очень
приглушённым голосом. — Очень рад с вами познакомиться.

Капитан Кобб заметил эту дерзость, лишь слегка рыкнув. Его взгляд
проследовал выше головы Иффа, и Стафф почувствовал на себе его
проницательный и недружелюбный взгляд. Он неуверенно поклонился.

"О, и мистер Стафф," поспешно сказал Мэнверс.

"Ну?" спросил капитан, не двигаясь с места.

"Друг мисс Лэндис, а также, как ни странно, находится в одной комнате с мистером
Иффом."

"А," заметил капитан. "Как поживаете?" Он убрал правую руку.
достал из кармана и протянул с видом человека, который желает этого.
понимал, что таким поступком он ни к чему себя не обязывает.

Прежде чем Стафф успел схватить его, Ифф сердечно потряс. "А", - сказал он.
вежливо, - "Это ты?" Затем он опустил руку, тем самым не позволив
капитану вырвать ее, и скромно отвел глаза, тем самым
избежав возмущенного взгляда капитана.

Стаффу удалось подавить желание глупо рассмеяться, и он серьёзно
пожал руку капитану. Он уже обменялся взглядом с
дамой своего сердца.

Безумно неловкая пауза ознаменовала несравненную наглость Иффа.
Каждый из них не решался заговорить, пока капитан тщетно пытался
заставить Иффа осознать своё положение, хмуро глядя на него налитыми кровью
глазами. Но Ифф, казалось, ничего не замечал. Когда ситуация стала казаться невыносимой ещё на одну секунду (Стафф, например, боялся, что запрокинет голову и замычит, как мул), Манверс взял на себя задачу снять напряжение, чем заслужил вечную благодарность всех собравшихся.

«Я попросил мистера Стэффа прийти и сказать вам, сэр, — нерешительно начал он, — что
я говорил с ним об этом в ту самую ночь, когда мы покинули
Куинстаун, — попросил его сделать всё возможное, чтобы мисс Лэндис
поняла…»

«Я понимаю», — прервал его капитан.

"Так и есть, — подтвердил Стэфф. — К сожалению, у меня не было возможности до сегодняшнего дня…

Элисон тихо вмешалась: «Я вполне готова снять с мистера Мэнверса
все обвинения. На самом деле, он очень раздражал меня своими попытками
заставить меня отдать поводок ему на хранение».

«Спасибо», — поклонился Мэнверс.

В этом признании был легчайший оттенок сарказма. Стафф
мог видеть, что Элисон чувствовала и возмущалась этим; и мысль всплыла в
его голове, и тут же вылетела снова, что она едва ли доказывает
свою щедрость.

- Это очень серьезное дело, - веско объявил капитан. - серьезное
для службы: для офицеров, для доброго имени корабля, для
репутации компании. Это уже второй случай, когда преступление такого рода
совершается на борту «Автократора» за последние полтора года —
на самом деле, даже меньше. Это произошло в июне, год назад.
«Драгоценности миссис Бёрден Хэмман были украдены — по-моему, во время перехода на восток».

«Мы отплыли из Нью-Йорка 22 июня», — подтвердил казначей.

«Поэтому я хочу, — продолжил капитан, — попросить вас всех хранить молчание об этом деле, пока оно не будет тщательно расследовано.  Я полагаю, что о краже знают только присутствующие».

"Совершенно верно, сэр", - согласился казначей.

"Могу я спросить, как это произошло?" Вмешался штаб.

Капитан повернулся на каблуках и поклонился Элисон. Она наклонилась вперед,
рассказывая свою историю кратко и оживленно.

— Вы помните, — она посмотрела на Стаффа, — как мы встретились в салоне около половины шестого и вышли на палубу?.. Ну, сразу после этого Джейн вышла из моих покоев, чтобы вернуть шляпу, которую вы показывали мне, вашему стюарду. Её не было меньше пяти минут, и она клянется, что дверь всё это время была заперта; она помнит, что заперла её, когда выходила, и отперла, когда вернулась. Не было никаких признаков того, что кто-то заходил в
комнаты, кроме одной, которую мы не заметили, пока я не собралась ложиться
спать. Тогда я подумала о своих драгоценностях. Все они хранились в
эта сумочка, — она положила руку на довольно маленькую сумочку из коричневой кожи, лежащую на столе перед ней, — лежала под моей кроватью, за чемоданом. Я попросила Джейн посмотреть, всё ли с ней в порядке. Она достала её, и тогда мы увидели, что с ней случилось.

Она перевернула сумку так, чтобы была видна другая сторона, и обнаружила, что каким-то острым инструментом из кожи был вырезан большой лоскут, образующий неровный полукруг от застёжки до застёжки на раме.

 «Она была не совсем пустой», — заявила она с лёгким удивлением в голосе.
голос; "но это только делает это еще более загадочным. Все мои обычные драгоценности
были нетронуты; ничего не было взято, кроме футляра, в котором находился
ошейник Кадогана".

- А сам ошейник, я надеюсь? Тихо вставил Ифф.

Актриса повернулась к нему, залившись краской.

- Вы надеетесь!.. - воскликнула она.

Маленький человечек сделал осуждающий жест. — «Ну конечно», — сказал он. «Было бы жаль, если бы мошенник, достаточно ловкий, чтобы провернуть такую аферу, не получил ничего за свои труды, кроме кожаного футляра с бархатной подкладкой, который стоит, может быть, полтора доллара — или, скажем, два доллара».
снаружи, если ты придаешь этому значение.

- Откуда ты знаешь, что это был кожаный футляр с бархатной подкладкой? Элисон
вспыхнула.

Ифф тихо рассмеялся. "Моя дорогая леди, - сказал он, - я оценил ожерелье в магазине
Коттье в Париже за день до того, как вы его приобрели. К сожалению, это было
мне не по средствам".

"Немного толстоват", - кисло прокомментировал казначей.

"Итак, слушайте" - эквивалентность повернулся к нему лицом с румянцем синонимы - "вы держите
на этом пути, и я буду в вас, если это последний акт моей гей молодые
жизнь. Вы меня слышите?

- Этого будет достаточно, сэр! - рявкнул капитан.

— Я искренне в это верю, — ответил Ифф.

— Замолчите! — голос капитана взлетел на целую октаву.

 — О, хорошо, хорошо. Я вас прекрасно слышу. — С этими словами маленький человечек
сник, слабо улыбаясь.

 В интересах мира Стафф поспешно вмешался: — Значит, вы предполагаете, что вор проник в комнату за те пять минут, пока Джейн
не было в комнате?

«Конечно, это не могло произойти в другое время», — сказала Элисон.

 «И, конечно же, это не могло произойти тогда», — сказал Ифф.

 «Почему нет?» — спросила женщина.

 «Девочка отсутствовала всего пять минут. Верно, не так ли?»

 «Да, сэр», — сказала Джейн.

— И дверь была заперта — вы в этом уверены?

— Совершенно уверен, сэр.

«Тогда кто-нибудь объяснит, как вор мог проникнуть в каюту, вытащить из-под кровати тяжёлый сундук, добраться до сумки, прорезать в ней дыру, достать кожаный футляр — и, конечно, ошейник — вернуть сумку на место, вернуть на место сундук, выйти из каюты и запереть дверь — и всё это за пять коротких минут — и без ключа?» — торжествующе закончил Ифф.

— Но отмычка… — начал Манверс.

 — О, ты! — сказал Ифф, бросив на него уничтожающий взгляд.  — Дверь в комнату мисс Лэндис…
люкс находится прямо напротив начала главного трапа, которым
постоянно пользуются - люди постоянно поднимаются и спускаются. Вы можете увидеть
никто, однако эксперт, взламывать замок с кучей скелетов-ключи в
что открытую позицию без риска быть пойманным с поличным? Не на яркий
воображение, молодой человек".

"Однако могут быть дубликаты ключей от кают", - возразила Элисон
.

"Моя дорогая леди", - сказал МКФ, смиренно, "нет; а разве этот корабль
в корне отличается от других, эти дубликаты ключей в
уход за распорядителя. Я прав, мистер Мэнверс?

- Да, - угрюмо сказал Мэнверс.

— И вот ещё что, — продолжил Ифф. — Могу я задать вам пару вопросов, мисс Лэндис?
Элисон коротко кивнула.  — Полагаю, вы держали сумочку запертой?
 — Конечно.
 — И когда вы обнаружили, что с ней что-то не так, вы её открыли?
 — В этом не было необходимости, — сказала Элисон. "Вы сами видите, что
отверстие сбоку такое большое..."

"Значит, вы его не открывали?"

"Нет".

"Это только делает его еще более загадочным. Потому что, как вы видите, она не заперта
сейчас.

Последовало согласованное движение изумления.

"Как вы это поняли, сэр?" спросил капитан.

«Вы сами можете убедиться (позаимствовав фразу мисс Лэндис), если воспользуетесь только своими глазами, как это сделал я. Боковые застёжки на месте, всё в порядке, но язычок замка немного сдвинут влево, чего не могло бы быть, если бы сумка была заперта».

В голосе маленького человека слышался намек на насмешку; и его
саркастическая улыбка заиграла на его тонких губах, когда он вытянул одну
протянув руку, притянул сумку к себе, поднял застежки и, отодвинув задвижку
, широко открыл ее.

"Тот пликенс", - серьезно заметил он. "Что касается меня, то я не могу
представьте себе, что какой-нибудь дерзкий и предприимчивый мошенник взял на себя труд вскрыть
этот пакет, хотя при беглом осмотре было бы ясно, что он не заперт."

"Возможно, он сделал это для отвода глаз..." — предположил Мэнверс.

"Офицер! — жалобно пропищал Ифф, — он снова здесь."

Казначей, покраснев до корней волос, сделал шаг к маленькому человечку,
его руки дрожали, но по жесту капитана он остановился,
взял себя в руки и отступил.

Несколько мгновений в каюте стояла тишина, пока присутствующие
осмысливали выводы Иффа и признавали их неоспоримую логику.
Стафф заметил, что Элисон смотрит на мужчину как заворожённая, с любопытством и напряжением во взгляде, значения которых он не мог понять.

Затем паузу прервал капитан. Он резко встал, возвышаясь над Иффом, и хмуро посмотрел на него.

"Хватит," — зловеще сказал он. — «Я устал от этого; что бы вы ни говорили, вы меня не одурачили и не одурачите».

«Мой дорогой сэр!» — в изумлении возразил Ифф. «Одурачить _вас_? Да я просто пытаюсь заставить вас увидеть…»

«Вам удалось заставить меня ясно увидеть одно: что вы знаете больше».
об этом ограблении, чем вы имеете право знать.

«О, вы все меня утомляете, — пожаловался Ифф. — Теперь вы только что слышали, как
мисс Лэндис заявила, что этот жемчужный воротник исчез между, скажем,
пятью тридцатью и пятью сорок пятью. Что ж, я могу доказать это показаниями трёх других пассажиров, и я не знаю, сколько ещё, не говоря уже о ваших стюардах в курительной, что я играл в бридж с четырёх до шести.

— Ах да, — любезно вставил казначеи, — но вы сами только что убедительно продемонстрировали, что ограбление не могло произойти в указанное время.

Ифф одобрительно ухмыльнулся. "Ты совершенствуешься", - сказал он. "Я думаю, это
не означает, что ты поквитаешься со мной до конца своей жизни - что?"

"Более того, - упрямо продолжал Мэнверс, - Исмей всегда мог доказать
железное алиби".

"Это одна из лучших маленьких вещей, которые он делает", - весело признал Ифф.

«Вы не отрицаете, что вы — Исмей?» — спросил капитан, агрессивно и властно.


«Мне не нужно этого делать, дорогой сэр; я просто не — вот и весь ответ».

«Вас узнали», — настаивал капитан. «Вы были на этом корабле во время ограбления Бёрдена Хэммана. Мистер Мэнверс знает вас в лицо;
— Я тоже вас узнал.

 — Простите, — пробормотал Ифф, — _очень_ прошу прощения, но вы ошиблись. Это случайность, даю вам слово.

 — Ваше слово! — презрительно бросил капитан.

 — Моё слово, — твёрдо ответил Ифф, — и более того, я не прошу вас его принять. У меня есть доказательства моей личности, которые, я думаю, удовлетворят даже вас.

"Покажите их."

"В своё время." Ифф прислонился спиной к стене и небрежно
оглядел круг недружелюбных лиц своими странными, высокомерными глазами,
полуприкрытыми безволосыми веками. "Раз уж вы
Вы оказали мне честь, предположив, что я виновен в этом... э-э... преступлении.
Я не против признаться, что был пассажиром «Автократа», когда
миссис Бёрден Хэмман потеряла свои драгоценности, и это не было совпадением.
Я был с вами с определённой целью — чтобы найти эти драгоценности. Я жил в одной комнате с Исмеем, и когда после ограбления вы приняли меня за него, он, естественно, не возражал, и я тоже, потому что это давало мне больше свободы для расследования. На самом деле, именно благодаря моим усилиям Исмей понял, что в Лондоне ему становится слишком жарко, и договорился о переезде.
вернуть драгоценности миссис Хэмман за незначительный выкуп — не
больше десятой части их стоимости. Но он был в затруднительном положении; если бы он задержался ещё на день, я бы
получил от него всё... Это было, — задумчиво сказал Ифф, — когда я служил в Пинкертоне.

 — Ах, так ли это было? — с иронией спросил капитан. — И кем же, позвольте спросить, вы себя
считаете?

— Просто обычным, заурядным сыщиком, работающим на Секретную службу
Соединённых Штатов, которому поручено сотрудничать с таможней для
предотвращения контрабанды — контрабанды таких предметов, как, скажем,
ошейник Кадогана.

В тишине, последовавшей за этим поразительным заявлением, маленький человечек
ссутулил плечи, пока они не стали казаться более круглыми, чем когда-либо, и
снова подверг лица окружающих его людей пристальному взгляду своего
дерзкие, бледные глаза. Стафф, более отстраненный, чем кто-либо из присутствующих.
остальные присутствующие, ради собственного развлечения проследили за направлением взгляда Иффа.

Капитан Кобб задумчиво нахмурился. На лице Манверса было выражение глубочайшего
огорчения. У Джейн отвисла челюсть, а глаза опасно
выпучились. Элисон грациозно откинулась на спинку стула — её поза
Она изучала Ифф с явным недоверием и презрением.

"Вы говорите, что у вас есть доказательства этого... э-э... вашего утверждения?" — наконец спросил капитан.

"О да, конечно, есть." — тон Ифф был почти извиняющимся. Он сунул руку между рубашкой и жилетом, немного помедлил, словно расстегивая карман, и достал потертый кожаный бумажник, из которого с большим и раздражающим промедлением достал сложенный листок бумаги. Он протянул его капитану, и его поведение, если такое возможно, стало еще более скромным и кротким.

Бумага (это был пергамент) сухо потрескивал в пальцах капитана.
Он развернул его и поднес к свету в таком положении, что сотрудники
мог видеть его через плечо. Он не смог прочитать много тесно
вписанные строки, а заголовок "Министерство финансов, Вашингтон, D. C."
смело бросается в глаза, а также внушительной гербовой печатью и
сильно нацарапал подпись секретаря Казначейства.

Под синей тканью плечи капитана нетерпеливо задвигались.
Штаб услышал, как он сказал что-то неразборчивое, но с интонацией,
выражающей его эмоции.

Ифф нервно хихикнул: «О, капитан! дамы…»

Сохраняя невозмутимый вид, капитан Кобб сложил документ и торжественно вернул его маленькому человечку.

"Прошу прощения," — тихо сказал он.

"Не стоит об этом говорить," — попросил Ифф.  Он убрал бумагу в бумажник, а бумажник — в карман. — Я уверен, что это вполне простительная ошибка с вашей стороны, дорогой капитан... Что касается вас, мистер Мэнверс, вам не нужно извиняться передо мной, — злобно добавил он, — просто извинитесь перед капитаном Коббом.




VII

СБЕЖАЛ!


А потом (что казалось самым удивительным!) ничего не произошло. Конечным результатом всей этой суеты и суматохи было ровно _ничего_. С разрушением хрупкой конструкции из предрассудков и подозрений, в которую Манверс пытался заманить Ифф, интерес всех заинтересованных сторон, казалось, угас. Никто не сделал ничего полезного, не предложил ничего дельного и не пролил свет на что-либо. Стафф не мог этого понять, хоть убей...

В капитанской каюте, конечно, было о чём поговорить, но
казначей почти не принимал в этом участия. На самом деле Манверс
держался далеко на заднем плане и выдавал все признаки желания
залезть под стол и быть хорошей собакой. Капитан сказал свое слово,
однако, и в конце концов (поскольку он был довольно настойчив в этом) поступил по-своему.

Он искренне желал, чтобы этот вопрос должен быть спокойным; он будет делать
ничем хорошим, по его мнению, к шуму его среди пассажиров; новости
хотел бы только возбудить их и, возможно (в каких-то непонятных и неустановленных
мода) препятствует официальному расследованию. Он, конечно, не пожалеет усилий, чтобы разгадать эту тайну; будут приняты решительные меры для обеспечения безопасности
обнаружение преступника и возвращение ожерелья законному владельцу. Корабль будет тщательно, но незаметно обыскан; ни один член экипажа, от капитана до кочегара, не останется без внимания, как и любой пассажир, в отношении которого могут возникнуть малейшие подозрения. Детективы встретят корабль в Нью-Йорке и будут сотрудничать с таможенниками в тщательном досмотре багажа пассажиров. Будет сделано всё возможное — доверьтесь капитану! А пока он попросил всех присутствующих считать это дело
конфиденциальным.

Ифф согласился, несколько мрачно и несколько неуверенно. Он не собирался скрывать, что его присутствие на борту напрямую связано с пропавшим ожерельем. Его наняли, чтобы следить за мисс Лэндис и убедиться, что она не провезёт ожерелье контрабандой в Соединённые Штаты. Он надеялся, что она не обидится: такова была его работа; он получил приказ и не мог его не выполнить. (И, насколько можно было судить, мисс Лэндис не возмущалась его шпионажем, но, казалось, была заинтересована и, как показалось Стаффу, значительно развлечена.) Мистер Ифф
Он мог пообещать мисс Лэндис, что не оставит камня на камне в своём
частном расследовании, и его работа, к тому же, значительно
облегчилась бы, если бы об этом деле никто не знал. Он осмелился поддержать
предложение капитана.

 Мисс Лэндис не возражала; Стэфф и Мэнверс вызвались хранить
молчание, Джейн поклялась в этом. Предложение поддержано и принято:
совещание было прервано _sine die_; несколько участников разошлись
и отправились в свои каюты.

Персонал проводил Элисон до её каюты, но долго там не задержался
за его вторые пожелания спокойной ночи. Молодая женщина казалась извинительно уставшей и
нервничала и стремилась побыть одна - не в настроении обсуждать это ошеломляющее
событие. Поэтому персонал пощадил ее.

В своей каюте он нашел Мистер Ифф, полураздетые, сидя на
транец и усмехнувшись, бесшумно, по-видимому, в такой перевозки
развлечений, что он не любил ли он когда-нибудь в постель или нет. Однако, когда вошёл его сосед по комнате, он вытер глаза и постарался взять себя в руки.

 «Кажется, ты находишь это забавным», — неодобрительно заметил Стафф.

— Так и есть, — рассмеялся коротышка, — так и есть, в самом деле. Это отличная шутка — заберите её у меня, друг мой.

 — В каком именно смысле вы находите её такой забавной?

 — О... разве этого осла Манверса недостаточно?

 После этого мистер Ифф отказался давать интервью. Он быстро забрался
на свою койку и, посмеиваясь, уснул. Персонал счёл его поведение крайне раздражающим.

 Но на следующий день — последний день путешествия — он нашёл
причину, по которой это дело показалось ему удивительным, — из-за отсутствия
интереса со стороны тех, кто был в нём непосредственно замешан. Он не сомневался, что
что капитан сдержал своё слово и провёл секретное расследование, хотя на первый взгляд ничто не указывало на это. Но Элисон он не мог понять; она, казалось, не обращала на это внимания. Она появилась за завтраком в самом приподнятом настроении, провела всё утро и большую часть дня на палубе в центре оживлённой группы, которую возглавляла неутомимая миссис Илкингтон, блистала на торжественном финальном ужине, флиртовала с неизменно внимательным Аркрайдом, пока не довела его до белого каления.
Стафф дошла до последней стадии изнурительной ревности и в целом (как Стафф
нашла возможность ей сказать) казалось, что она наслаждается жизнью.

"А почему бы и нет?" возразила она. "Что посеешь, то и пожнешь!"

"Судя по твоему поведению," заметил Стафф, "можно было бы
подумать, что воротник Кадогана — это _article de Paris_."

«Можно надумать множество глупостей, дорогой мальчик. Если ошейник пропал, значит, он пропал, и никакое уныние и мрачность не вернут его мне. Если я его верну, то это будет просто удача, а я ещё никогда не считал выгодным обращаться к Фортуне с
скорбный рот".

"Ты определенно придерживаешься своей теории", - сказал он. "Клянусь, я верю, что я
больше обеспокоен твоей потерей, чем ты".

"Конечно, ты, глупый мальчишка. Что касается меня, я совершенно уверен в этом.
ожерелье будет возвращено.

Он уставился на меня. "Почему?"

Она выразительно развела руками. «Мне всегда везло... Кроме того,
если я никогда больше его не увижу, он вернётся ко мне так или иначе — в
рекламе, например».

 «Разве эта уловка не очень хорошо работает с газетами? Мне кажется,
что в последнее время это стало обычным делом; или же премьер-министры
стали с большей тщательностью охранять свои ценности.

"О, это не имеет значения. С другой женщиной это могло бы иметь значение, но я, — она пожала плечами, — я, если хотите знать, Элисон Лэндис. Газеты не обойдут меня вниманием. Кроме того, Макс может делать с ними всё, что ему заблагорассудится.

"Вы...?"

«Конечно, по радио, первым делом с утра».

«Но ты же обещала…»

«Не будь занудой, Стафф. Я купила это ожерелье по совету Макса,
в качестве рекламы — я собиралась надеть его в «Одинокой женщине»,
это само по себе помогло бы нашей пьесе пройти. Раз уж я не могу получить свою рекламу и
«И моё ожерелье тоже, почему бы, ради всего святого, мне не получить от этого
что-то?»

«Ну что ж...»

Стафф перестал спорить и, опершись локтями о перила, мрачно уставился на
темнеющие воды на одну-две минуты.

Это было ночью, во время перерыва в танцах на палубе, которые были
устроены по особому разрешению из-за погоды — она была очень спокойной и
тёплой. В перерыве между таймами Стаффу удалось вызволить
Элисон из окружения поклонников и отвести её на
палубу, где было меньше света, если не считать того, что давал
услужливая луна — и ещё больше уединения.

 При любых других обстоятельствах Стафф был бы очарован этой ситуацией.  Они были совсем одни, если не считать наблюдателей; и в этой ночи было что-то волшебное, таинственное и романтичное в лунном свете, в чернильных тенях, в ощущении стремительного движения в безграничном пространстве.  Элисон стояла спиной к перилам так близко к нему, что его локоть почти касался искусственной орхидеи, украшавшей её корсаж. Он остро ощущал её присутствие, слабый, но стойкий запах её духов, красоту и грацию её сильного, гибкого тела.
Безупречное платье из пашмины, блеск её безупречных рук и
плеч, теплота её лица с манящими, затенёнными глазами, которые, казалось,
насмехались над ним с лёгкой, очаровательной злобой, магнетизм её
сильной, неотразимой жизненной энергии, разливающейся так же естественно,
как солнечный свет. Но — эта мысль раздражала — Аркройд выиграл три танца из двух,
которые были у него; и весь тот день Элисон, казалось, была полна решимости избегать его,
оставаться в окружении подобострастной толпы, недоступной для своего
возлюбленного...

 На террасе внизу оркестр снова заиграл,
сигнализируя об окончании
антракт. Элисон слегка напевала мелодию, постукивая шелковой туфелькой по полу.

"Можно мне еще один танец?" — внезапно спросил он.

Она перестала напевать. "Простите, — сказала она, — но моя карточка уже заполнена
и заканчивается."

"Можно мне посмотреть?" Она без колебаний протянула ее. Он нахмурился,
пытаясь разобрать каракули при слабом лунном свете.

- Ты хотел знать?.. - спросила она со смехом в голосе.

- Сколько у Аркройда, у этой половины? - Резко спросил он.

- Думаю, двое, - холодно ответила она. - Почему?

Он серьёзно посмотрел на её затенённое лицо. «Это тоже хорошая реклама, —
тихо спросил он, — отдавать явное предпочтение человеку с репутацией Аркрайда?»

Элисон рассмеялась. «Ты очарователен, когда ревнуешь, Стафф, — сказала она.
"Нет, это не реклама — это дисциплина».

— Дисциплина?

 — Именно. Я наказываю тебя за упрямство в отношении пьесы. Вот увидишь, дорогой, — насмехалась она над ним, — я добьюсь своего или сделаю твою жизнь совершенно невыносимой.

 Прежде чем он успел придумать достойный ответ, по палубе, пританцовывая,
прошёл красавец мистер Бэнгс.

"А, вот и вы, мисс Лэндис! Мой танец, вы знаете. Искал
вас повсюду".

"Прошу прощения: я как раз спускался".

Элисон подхватила шлейф своего платья, но задержалась на мгновение
дольше, глядя Стаффу прямо в лицо, ее вид был насмешливым и
провокационным.

— Подумай об этом, Стафф, — посоветовала она холодным, металлическим голосом и, опустив руку на плечо Бэнгса, лениво отошла в сторону.

 Стафф действительно подумал об этом, но, как ни странно, без особого удовлетворения.  Невозможно было игнорировать тот очевидный факт, что Элисон решила заставить его подчиниться.  По-видимому, это было единственным, что она могла сделать.
отношение, возможное для того, кто претендует на должность первого
драматурга и мужа первой актрисы в стране. Он сомневался в своей способности
согнуть спину в достаточной степени. Даже ради женщины, которую он
любил... Или не любил?.. Сквозь призрачные туманы
угасающих иллюзий он ловил тревожные проблески — тёмные очертания
скрытых сомнений.

Встревоженный, он с отвращением подумал о том, чтобы вернуться на нижнюю палубу, и поэтому лениво побрел на корму, смутно намереваясь заглянуть в
Ифф.

 Из шезлонга его окликнул женский голос: «О, мистер Стафф...»

- Мисс Сирл? - спросил я. Он повернулся в ее сторону, испытывая странное ощущение
удовольствия в поединке, который, мудро или нет, он не пытался
анализа-по крайней мере, дальше, чем думал, что видел мало
молодая женщина в течение последних двух дней и что она была довольно
симпатичный.

- Ты не танцуешь? - удивленно спросил он, потому что она тоже была одета
для празднования последней ночи путешествия.

Улыбнувшись, она слегка покачала головой. "По-видимому, и вы тоже.
Не хотите ли присесть?"

Он без колебаний сел на стул рядом с ней. "Почему бы и нет?" — спросил он.

— О, я потанцевала раз-другой, а потом почувствовала себя немного уставшей и
скучающей и ушла, чтобы подумать.

— О чём-то серьёзном? — непринуждённо спросил он.

— Скорее, — сказала она с напускной серьёзностью. — Понимаете, это возвращение домой, к новым и незнакомым условиям, после трёхлетнего отсутствия... И потом, после шести дней в море, практически оторванных от
общения с миром, всегда остается чувство
неизвестности по поводу того, что произойдет, когда у тебя под ногами окажется твердая земля
. Ты знаешь, что я имею в виду.

- Да. Ты живешь в Нью-Йорке?

"Я собираюсь попытаться", - тихо сказала она. "На самом деле у меня нет дома - нет
родителей и только отдаленные семейные связи. Фактически, все, чем я обладаю
- это небольшой доход и огромное желание работать.

- Значит, ты собираешься искать работу?

- Я должен.

— Возможно, — задумчиво сказал он, — я мог бы немного помочь вам; я довольно хорошо знаю некоторых менеджеров...

 — Спасибо. Я собиралась попросить вас, но надеялась, что вы сами предложите. — Она слегка смущённо рассмеялась. — Полагаю, это смелое и откровенное признание, но
Я так долго был за границей, что уже не знаю, как ориентироваться дома.

— Всё в порядке, — сказал Стафф, которому понравилась её прямота. — Где вы будете?
 Где я могу вас найти?

 — Я даже не знаю — на день-два в каком-нибудь отеле, а как можно скорее
в маленькой студии, если я смогу её снять.

— Вот что я вам скажу, — предложил он, — напишите мне в «Плейерс»,
дайте знать, когда и где вы поселитесь.

— Спасибо, — сказала она, — я так и сделаю.

Он немного помолчал, размышляя, его взгляд блуждал по
спокойным водам окутанного ночью океана. — Забавный маленький мир, —
сказал он, оживившись, — я имею в виду корабль. Вот мы и собрались сегодня, некоторые из нескольких
Сотни нас, связанных между собой запутанной сетью интересов,
целей, амбиций и привязанностей, которые кажутся такими же прочными и неизбежными,
как основа и уток самой Жизни; и всё же завтра мы приземлимся, разойдёмся
по своим дорогам, и сеть исчезнет, как паутина, покрытая каплями росы,
под лучами солнца.

— Исчезает только роса, — напомнила она ему, — паутина остаётся, пусть и почти
невидимая... Тем не менее, я понимаю, что вы имеете в виду... Это ведь мисс Лэндис, с которой вы только что были?

"Да."

"Скажите мне, — она пошевелилась, полуобернувшись к нему, — что-нибудь новое
выяснилось — по поводу ошейника?

— Вы знаете об этом! — воскликнул он удивлённо.

"Конечно, весь корабль гудит об этом с самого ужина."

"Но как?.."

"Миссис Илкингтон, конечно, рассказала мне. Полагаю, мисс Лэндис рассказала ей."

"Несомненно, — неохотно согласился он, не слишком радуясь этой мысли. Тем не менее, учитывая взгляды Элисон на ценность рекламы, это казалось вполне правдоподобным. «Нет, — добавил он через некоторое время, — я не слышал ничего нового».

 «Значит, человек из Секретной службы ничего не добился?»

 «Так ты и о нём знаешь?.. Не могу сказать — не видел его с утра». Предположительно, он где-то поблизости, вынюхивает улики.

— Мисс Лэндис, — нерешительно сказала девушка, — кажется, не очень-то
беспокоится...

— Нет, — признал Стафф.

"Либо так, либо она такая же замечательная актриса вне сцены, как и на ней."

— В большинстве случаев так и есть, — заметил Стафф. Он едва ли был готов критиковать свою возлюбленную в присутствии почти незнакомого человека. Объект томился и умер от
истощения.

"Кстати, вы когда-нибудь разгадали тайну своей шкатулки?"

Стафф вздрогнул. "Что навело вас на эту мысль?"

"О, я не знаю."

"Нет, у меня не было такой возможности. Я скорее рассчитываю что-нибудь выяснить к
хотя, когда я вернусь домой. Маловероятно, что такой красивой шляпке
будет позволено незаметно покраснеть. Его интерес усилился. - Не могли бы вы
рассказать мне, пожалуйста? - умолял он, наклоняясь вперед.

Но девушка тихо рассмеялась и покачала головой.

- Пожалуйста!

- О, я не могу. Я не имею права портить хорошую шутку.

— Значит, вы считаете, что это шутка? — мрачно спросил он.

— А что ещё это может быть?

— Хотел бы я знать!

Восклицание было таким пылким, что мисс Сирл снова рассмеялась.

В наступившей тишине прозвучали шесть ударов колокола, и девушка внезапно выпрямилась,
издав возглас притворного испуга.

— Одиннадцать часов! Боже мой, я не должна больше ни минуты бездельничать! Мне нужно собрать вещи.

Она встала и выпрямилась прежде, чем Стафф успел предложить ей помощь. Но она задержалась, чтобы взять его за руку.

"Спокойной ночи, мистер Стафф, и спасибо, что вызвались помочь мне.

- Я не забуду, - пообещал он. - Спокойной ночи.

Он остался на мгновение, когда она ушла от него, с его взору ее
высокий и стройный, но хорошо сложенной фигуры, как она двигалась вдоль
залитой лунным светом палубе, грациозно покачиваясь на длинных, гладких, почти
незаметное движение судна.

В тот момент на его лице было странное выражение: глаза вопросительно
смотрели, брови нахмурились, тонкие губы сложились в странную, кривую улыбку...
Забавно (подумал он), что мужчина может чувствовать себя так комфортно и спокойно
в компании женщины, которая ему безразлична, и так неловко и
неуютно с возлюбленной своей мечты! Почему-то это казалось неправильным...

С сомнением на лице он пошёл на корму. Ифф, однако, не был в
курительной комнате. Не было его и нигде больше, где мог бы его найти Стафф во время своих бесцельных блужданий. И он обнаружил, что его каюта пуста
когда он наконец решил лечь спать.

«Расследование» — вот слово, которым он объяснил невидимость маленького человечка, засыпая.

Если он был прав, то Ифф приступил к работе рано. Когда на следующее утро стук стюарда в дверь заставил Стаффа встать с койки, его попутчик уже был на ногах; его пустая койка свидетельствовала о том, что он спал на ней, но её обитатель исчез вместе со своей одеждой; и даже его багаж (он путешествовал налегке, с дорожной сумкой и чемоданом для всего необходимого) был упакован и застёгнут, готовый к высадке на берег.

"Добросовестный", - прокомментировал драматург в частном порядке. "Интересно, если он
действительно на пути что-нибудь?"

Праздные размышления, однако, внезапно утонули в восторге, когда его
одурманенные сном способности прояснились, и он понял, что Автократик
беспробудно отдыхает, и взгляд в иллюминатор кают-компании показал ему
крутые зеленые склоны форта Томпкинс сверкают в лучах нового солнечного света.

Домой! Он подавил возглас радости и бросился в ванну. Через двадцать
минут, вымытый, одетый и в здравом уме, он был на палубе.

 К тому времени, когда он принял на себя обязанности врача, огромное судно было в
Корабль снова пришёл в движение, величественно проходя через пролив.
По правому борту Бэй-Ридж купался в золотом свете. Впереди, над правым
бортом, за лигами окрашенной в разные цвета воды, кишащей жизнью
двух десятков видов портовых и морских судов, Нью-Йорк возвышал свои
зубчатые стены на фоне неба, синева которого поблекла от летней жары.
Лёгкий ветерок и тепло дули с залива, донося до его ноздрей тот
хорошо знакомый, незабываемый запах, не похожий ни на что другое на земле, — запах
выжженного солнцем города.

Стафф наполнил лёгкие воздухом и обрадовался.  Хорошо быть американцем, способным
чтобы бродить, восхищаться и смотреть; но лучше всего быть
американцем, возвращающимся домой.

С радостью в сердце Стафф спустился вниз, заполнил таможенную декларацию,
быстро позавтракал (с большим аппетитом, поскольку в качестве
компаньонки у него была только миссис Тейкер, пухлый, бледный
кокон, в котором томилась розовая душа, жаждущая сочувствия) и поспешил обратно на палубу.

Остров Губернатора лежал по правому борту. За ним открывался вид на Ист-Ривер,
перекинутую через него тончайшими стальными мостами. Впереди, совсем рядом, возвышался Нью-
Йорк, между его башнями зияли пурпурные каньоны.
Пастельные тона скал из стали, стекла и камня: дымка от жары,
затуманившая всё вокруг, придавала этому месту мягкое очарование...

Ряды пристально глядящих на них пассажиров скрывали перила, и каждый из них был
наполнен неожиданными надеждами и страхами, желаниями и опасениями,
с нетерпением ожидая часа посадки, который принесёт подтверждение,
отрицание, разочарование, исполнение желаний.

Среди пассажиров стюард заметил голову и плечи миссис Илкингтон рядом с
Профиль мисс Сирл. С ними были Аркройд и Бэнгс. Элисон он не видел, как и Иффа. Пока он раздумывал, стоит ли к ним подходить,
стюард виновато тронул его за руку.

"Прошу прощения, мистер Стэфф?"

— Да...?

— Мистер Мэнверс — интендант, сэр, — попросил меня передать вам, что вы не будете так любезны и не спуститесь в каюту мисс Лэндис.

— Конечно.

Дверь в каюту Элисон была приоткрыта. Он постучал и услышал, как она
приглашает его войти. Когда он подчинился, интендант плотно закрыл за ним дверь.

Он обнаружил, что находится в присутствии Элисон, Джейн, Мэнверса и трёх мужчин, которых он не знал. Элисон сидела в кресле, откинувшись на спинку, и выражение скучающего раздражения на её лице подтверждалось быстрым и ритмичным постукиванием носком начищенного ботинка. Она встретила его вопросительный взгляд.
смотрите с готовой, хотя и искусственной и бессмысленной улыбкой.

- О, вы были недалеко, не так ли, Стафф? - беспечно спросила она. - Эти
джентльмены хотят задать вам несколько вопросов об этом несчастном ожерелье. Я
ради всего святого, лучше бы я никогда не покупала эту вещь!

Выражение ее лица сменилось раздражением. Замолчав, она возобновила разговор.
нервно постукивая ногой по ковру.

Мэнверс взял инициативу в свои руки: «Мистер Стэфф, это мистер Сиддонс из
таможенной службы, это мистер Арнольд из Секретной службы Соединённых Штатов,
а это мистер Крэмп из Пинкертона. Они поднялись на борт в карантине».

Стафф кивнул каждому из них по очереди и окинул взглядом их лица, находя их все более или менее заурядными и неинтересными.

"Как поживаете?" — вежливо спросил он, а Манверсу сказал: "Ну..."

"Мы хотели узнать, не видели ли вы сегодня утром мистера Иффа?"

"Нет, ничего. Он лёг в постель после того, как я заснул прошлой ночью, и ушёл до того, как я проснулся. Зачем?

"Он..." начал казначеи, но человек, которого он назвал мистером Арнольдом,
перебил его.

"Он утверждал, что он из Секретной службы, не так ли?"

"Так и было," ответил Стафф. "Кажется, капитан Кобб видел его удостоверение."

"Но это его не удовлетворило", - нетерпеливо вставил Манверс. "Мне удалось
дать ему понять, что учетные данные могут быть подделаны, поэтому он запросил информацию по беспроводной связи
. И, - торжествующе добавил казначей после отчетливой
драматической паузы, - он получил это.

"Вы хотите сказать, что Iff - это не то, что он утверждал?.." - воскликнул Стафф.

Арнольд резко кивнул. «На службе нет такого человека», —
подтвердил он.

"Тогда он и есть Исмей!"

Пинкертонец ответил ему: «Если это так и я его увижу, то сразу
пойму. »

«Боже мой! — восхищённо воскликнул Стэфф. — Вот ведь хитрец!»

- Можно и так сказать, - с горечью сказал Мэнверс. - Если бы ты послушался
меня ... если бы капитан послушался ... этого бы не случилось.

- Что... кража?

"Да, это прежде всего; но теперь, вы знаете, из-за того, что ему дали так много
веревки - он исчез".

"Что?"

— Исчез — пропал — сгинул! — сказал интендант, энергично размахивая руками.

"Но он не мог покинуть корабль!"

"Похоже, что так, не так ли? — угрюмо сказал агент Пинкертона. "Тем не менее, мы провели довольно тщательный поиск, но его нигде нет."

— Понимаете, — продолжил Мэнверс, — когда капитан вчера получил сообщение...
днем, когда Ифф или Исмей были не теми, за кого он себя выдавал, он просто
связался по беспроводной связи с детективом и не арестовал Иффа, потому что - как он
сказал - тот не мог сбежать. Я сказал ему, что он ошибается - и он ошибся!"




VIII

НЕ ТА КОРОБКА


Когда уборщик и оператор такси между их волнует всех
его багаж по лестнице, штата высокооплачиваемых и предупредил их и, к счастью, увидел
холла дверь на спине. Он устал, перегрева и рад
в одиночку.

Отряхнув пальто, он сделал круг его комнаты, открывая окна.
Те, в передней части квартиры выглянул со второго этажа
возвышенность на Восточной Тридцатой улице, между Четвёртой и Лексингтонской
авеню. Сзади (как он с крайним отвращением обнаружил)
открывался прекрасный вид на очень глубокую яму в земле, кишащую
итальянскими рабочими и усеянную паровыми бурами, грудами щебня и
повозками с упряжками, а также на участок Восточной Двадцать девятой
Сквозь пространство, которое ещё прошлой весной занимали величественные дома из коричневого камня с ухоженными задними дворами, виднелась улица.

 Персонал с досадой проклинал шум и грязь, вызванные работой
раскопки, закрыл задние окна, чтобы не было пыли, и вернулся в
переднюю комнату — свой кабинет, библиотеку и приёмную в одном лице. С
добавкой ванной, примыкающей к спальне в задней части дома, и большого
гардеробного шкафа в коридоре, примыкающего к кабинету, эти две комнаты составляли его дом.
 Коридор был общественным, с выходом на два верхних этажа, которые, как и этаж под ним, были отданы под холостяцкие квартиры. На самом деле это был старомодный особняк, перестроенный и сдававшийся в аренду молодым людям, в основном таким, как Стафф: на верхнем этаже жил художник.
история, писательница, сочинявшая эфемерные романы, на третьем, архитектор на
первом. Дворник облюбовал подвал, в основном из-за скуки, которую
вызывало однообразие работы за стойкой из красного дерева на Третьей авеню.
 Его жена отвратительно готовила и подавала жильцам то, что называла
завтраком, а остальное они добывали где могли. В остальном она отличалась лишь безумной, раздражающей
страстью к безукоризненной чистоте и порядку в комнатах. Персонал
с одобрением отметил, что, хотя миссис Шульц не предупредили о его
вернувшись, в комнатах не было ни следа пыли, ни единого предмета мебели
, ни книги не на своем месте.

На самом деле не было никаких причин, по которым он должен был оставаться в таком несовременном и
неудобно расположенном жилище - то есть, если не считать его укоренившейся
склонности создавать себе как можно меньше проблем. Охотиться
новое место жительства было бы такой же неприятностью, как и переезжать на него
когда оно будет найдено. И ему было вполне комфортно там, где он был. Он занял это место около восьми лет назад, когда оно было довольно
Это было ему не по карману; сегодня, когда он вполне мог позволить себе жить там, где хотел бы, в Нью-Йорке, он обнаружил, что его комнаты стали для него привычным местом. Он не собирался покидать их до тех пор, пока дом не снесут, чтобы освободить место для более современного здания — вроде того, что строится позади, — или пока он не женится.

Он огляделся, заново знакомясь со старыми, привычными вещами,
нашёл старинную трубку, которая лежала в одном из ящиков стола, как
забытая кость, любовно погладил её, набил и закурил, чувствуя себя всё более и более довольным и расслабленным.

Затем Шульц постучал в дверь и принёс ему стопку вечерних газет, на которые он
потребовал сразу по прибытии.

 Он сел, наслаждаясь трубкой и удивляясь, как это он обходился без неё всё
то время, что отсутствовал, и начал читать, что репортёры писали о прибытии
Самодержца и деле с кадоганским ошейником.

В основном они доставляли ему лишь удовольствие; истории были
по большей части смесью дезинформации, приправленной случайными
догадки. Важные факты, связанные с почти одновременным исчезновением ожерелья и мистера Иффа, выделялись из потока предположений, как горные вершины над облаками. Других фактов не было. И оба этих факта оставались необъяснимыми. Мистера Иффа не нашли ни с какими следами; его багаж остался на пристани невостребованным. Вместе с ним, по-видимому, таинственным образом исчез и кадоганский воротник: таков был общий вывод. Представитель Секретной службы, стремящийся разоблачить самозванца,
агенты Пинкертона, нанятые пароходной компанией, и добровольная помощь
Городские детективы были представлены в виде множества целеустремлённых ищейк,
вынюхивающих множество разных запахов, известных как улики.

 Более того, Жюль Макс после совещания со своей звездой опубликовал
объявление о вознаграждении в размере 10 000 долларов за возвращение ожерелья или за
информацию, которая приведёт к его возвращению, независимо от того, будет ли
пойман вор.

В нескольких газетах были опубликованы необычайно длинные статьи, описывающие
сцены на пирсе. Сотрудники посмеивались над ними. На самом деле ожерелье
доставило немало хлопот нескольким сотням якобы невиновных и
Простодушные пассажиры. Таможенный досмотр был беспрецедентно тщательным. Не избежали его даже пассажиры третьего класса и второго класса; все вещи были тщательно обысканы группой инспекторов, чье служебное рвение было чрезмерно возбуждено перспективой вознаграждения в десять тысяч долларов. Немало пассажиров были вынуждены
подвергнуться унизительному личному досмотру — в том числе Стэфф и Элисон; последняя — по неизвестной Стэффу причине; первый — предположительно потому, что он ехал в одном купе с неуловимым мистером Иффом
закончено. Ему также причиталась кругленькая сумма в качестве пошлины за эту
несчастную шляпу, которую он был вынужден объявить подарком для друга
.

В память об этом он сейчас поднялся, двинулся к картонку, невинно
отдыхающие в середине пола, и бесстрастно поднял его
удар он обещал это еще с первого дня их
знакомство.

Он красиво взмыл вверх, с глухим звуком ударился о стену и упал на пол, оставив на одной из сторон глубокую вмятину.

Там, подальше от него, Стафф оставил его. Безмерно довольный, он
Он принялся распаковывать вещи и наводить порядок в доме. К тому времени, как он закончил и Шульц вынес пустые сундуки в коридор, чтобы отнести их вниз и поставить в подвал, наступил вечер и пора было одеваться. Итак, Стафф вымылся,
привёл себя в порядок холодной сталью и нарядился в вечернее платье,
сунул рукопись «Одинокой женщины» в карман лёгкого пальто и отправился ужинать с Жюлем Максом и Элисон Лэндис.

 Было уже поздно, около полуночи, когда он вернулся и подъехал к дому.
Он ехал домой в такси в явно раздражённом настроении.
Элисон особенно старалась в работе над пьесой, и Макс, втайне давая понять автору, что считает его правым в том, что он отказывается вносить изменения до тех пор, пока репетиции не покажут, что они целесообразны, и несмотря на то, что он горячо хвалил пьесу, оказывал Элисон поддержку, которой она требовала. Вывод был очевиден: звезду нужно было ублажать даже ценой испорченной пьесы.
Между любовью к женщине и уважением к его работе, желанием понравиться
Она и решимость не вводить публику в заблуждение, Стафф, разрывающийся между двумя полюсами,
почувствовали, что наконец-то узнали истинное значение «рогов дилеммы».
Но это размышление никак не помогло ему успокоиться.

Когда он вышел из такси, между ним и водителем завязался короткий, но резкий спор.
Казалось, что «таксометр» был неисправен и не работал — в соответствии с
давним обычаем полуночного таксомоторного союза. Но привычное требование водителя в два с половиной раза больше положенной платы за расстояние в данном случае оказалось
совершенно бесполезно. Сотрудник спокойно отсчитал нужную сумму, вложил её в руку мужчины, с критической оценкой выслушал поток ругательств, пока тот не перешёл на личности, а затем намеренно стащил мужчину за шиворот с сиденья на тротуар, где тот задыхался и ругался.

"А теперь послушай, — сказал он ровным тоном, — тебе придётся либо смириться, либо заткнуться. Мне уже давно не терпится выбить дурь из кого-нибудь из вас,
разбойников с большой дороги, и сегодня я как раз созрел для этого.
Либо подними кулаки, либо ползи — ещё одно слово, и я не
— Я подожду, пока ты это сделаешь.

Мужчина ощетинился, а затем, заметив блеск в глазах Стаффа, отступил:
то есть он забрался обратно на сиденье и развернул машину на
противоположную сторону улицы, прежде чем снова разразиться ругательствами.

На это Стафф больше не обратил внимания. Он открывал входную дверь.
Проход значительно успокоил его, но вскоре он пожалел об этом. Но из-за этой задержки он мог бы избежать многих неприятностей.

 Когда он вошёл в дом, мужчина в вечернем костюме сбежал по лестнице, грубо
протиснулся мимо него, не извинившись, и захлопнул дверь
захлопнул за собой дверь. Персонал удивился и слегка нахмурился. По-видимому, этот парень заходил к кому-то из жильцов верхних этажей. В его манере было что-то знакомое, что-то напоминающее, но слишком неопределённое, чтобы его узнать. И, конечно, он чертовски спешил!

 Тем временем он поднялся по первому лестничному пролёту и свернул в коридор к двери своего кабинета. К его удивлению, она была не заперта. Он, казалось, отчётливо помнил, что запер её, когда уходил на ужин.
Тем не менее, память иногда играет с нами странные шутки.

Он толкнул дверь и вошёл в комнату. В тот же миг он услышал трель телефонного звонка. Аппарат стоял на его письменном столе между двумя окнами. Не останавливаясь, чтобы включить один из светильников в центре комнаты, он на ощупь пробрался в слепящей темноте к столу и, безошибочно найдя телефон, поднёс трубку к уху.

— Алло? — спросил он.

Тонкий деловой голос назвал его номер.

— Да, — сказал он. — Что случилось?

«Одну минуту», — донеслось из темноты. «Держи трубку».

Последовала пауза, во время которой ему пришло в голову, что не помешало бы немного света. Он нащупал настольную лампу, нашёл её и слегка обжёг пальцы о металлический отражатель. Он включил
свет и машинально сказал "Черт!", прежде чем сообразил, что упомянутый
металлический отражатель не имел права быть горячим, если только лампочка не горела
совсем недавно.

Как только эта мысль проникла в его сознание, зазвонил телефон.
красноречиво.

"Алло!" - раздался голос. "Это ты, Стафф?"

"Почему?" - удивленно воскликнул он. "Да, Элисон!"

"Ты одна?"

"Да", - сказал он. "В чем дело?"

"Я просто хотела узнать", - ответила девушка на другом конце провода.
"Я иду к вам".

"Что... сейчас?"

— Конечно, глупышка.

 — Но почему — в такое время ночи — это не кажется…

 — О, мне нужно кое-что очень важное тебе сказать — действительно важное. Это не может ждать. Я буду там через пять минут. Послушай, не подождёшь ли ты такси, как хороший мальчик? — и спустись, открой мне дверь. — До свидания.

 — До свидания, — автоматически ответил он и повесил трубку.

Чего же, чёрт возьми, она могла хотеть, что могло так неожиданно появиться за полчаса до того, как он ушёл от неё, и что не могло подождать до утра?

Внезапно он осознал, что воздух в комнате был удушающе жарким.
А ведь он оставил окна открытыми, когда уходил; он знал, что не ошибся; а теперь они были закрыты, шторы плотно задернуты!

Учитывая это, а также то, что дверь была заперта,
и то, что настольная лампа должна была быть холодной, он не мог не прийти к выводу, что кто-то побывал в его комнатах, что это было незаконно
нарушитель, всего за несколько минут до того, как он вошёл, — возможно, тот самый человек, который в такой спешке промчался мимо него у входной двери.

 Он вскочил и включил в комнате весь свет.  Первый, беглый взгляд вокруг не показал ему ничего такого, чего бы не было, когда он уходил шесть часов назад, — кроме, конечно, окон.  Механически, напряжённо размышляя, он подошёл к ним и широко распахнул.

Ему в голову пришла мысль, что злоумышленник всё ещё может быть в комнатах — например, в его
спальне, — и он поспешил туда.
расследования. Но никого не было в комнате или на
ванна-комната.

Недоумевая, он осмотрел задние стекла. Они были закрыты и заперты, как
когда он ушел. Открыв их, он выглянул наружу и посмотрел вниз по пожарной лестнице;
Он всегда считал, что любой, кто настолько глуп, чтобы вздумалось ограбить его комнаты, легко проникнет внутрь по пожарной лестнице, нижняя ступенька которой находится всего в восьми футах над уровнем заднего двора. А теперь, когда дома на Двадцать девятой улице снесли, и доступ стал проще благодаря котловану, такая попытка была бы вдвойне лёгкой.

Но у него были все доказательства того, что в его комнаты никто не проникал
таким способом; хотя ... конечно!--проницательный взломщик мог бы подумать
замести следы, заперев окна после того, как он вошел. О
с другой стороны, действительно мудрый мародер бы почти наверняка
их оставили открытыми, чтобы обеспечить выход в чрезвычайной ситуации.

Ставит в тупик и вас заинтересовало, коллектив вернулся в кабинет. Осмотр
шкафа в прихожей не дал ничего проясняющего. Всё было
нетронуто, и там не было достаточно места, чтобы кто-то мог спрятаться.

Он закрыл дверь шкафа и ещё раз внимательно оглядел кабинет. Ничто не было сдвинуто с места; даже эта жалкая шкатулка для инструментов лежала там, куда он её отбросил, с беспомощным, обиженным видом, жалобно повернувшись помятой стороной к свету — совсем как уличный нищий, демонстрирующий искалеченную руку, чтобы вызвать сочувствие у прохожих.

  Он попытался сообразить: что у него есть такого, что стоило бы украсть? Ничего ценного: скромная коллекция мужских украшений — запонки и тому подобное; немного одежды; несколько довольно хороших картин; несколько редких книг. Но даже беглый осмотр показал, что это были
целехонек, один и все. Все наличные, которые у него были, были при нем. Его рабочий стол,
где лампы были зажжены, состоявшейся ничего ценного, чтобы кто-нибудь другой
чем себя: рукописи, книги, какие-то личные документы строго
без торга. И эти тоже оказались нетронутыми.

Оторвавшись от стола, он положил локти на колени, сцепил руки и погрузился в глубочайшее раздумье,
в котором пришёл к самому удивительному открытию из всех.

Очень постепенно его взгляд, сначала не понимавший того, что он видит, сфокусировался.
на какой-то предмет на полу. Вполне оправданно, что он не хотел верить
их показаниям. В конце концов, однако, он наклонился вперед и поднял этот предмет.
предмет.

Он лежал у него в руке, красноречиво нелепый - в его кабинете! - бант из
фиолетовой бархатной ленты, искусно завязанный, завершенный сам по себе.
С обратной стороны свисало несколько оборванных шёлковых нитей, указывающих на то, что изначально он был пришит к платью или какому-то другому предмету одежды,
от которого его с силой оторвали.

Это было настолько невозможно — нелепо! — что он сидел, словно оглушённый.
вытаращенные глаза, отвисшая челюсть, ошеломленный разум; пока его внезапно не разбудил
резкий звук клаксона такси, выезжающего из-за угла Четвертой
Авеню и последовавший за этим рокот мотора на улице внизу.

Сунув бархатный узелок в карман, он сбежал вниз и открыл
входную дверь как раз в тот момент, когда Элисон поднялась по ступеням из коричневого камня.

Он заметил, что ее такси уже ждало.

Всё ещё в своём мерцающем шёлковом летнем платье, в котором она была накануне вечером, с лёгкой шифоновой накидкой на плечах, она вошла в вестибюль, остановилась и озорно улыбнулась, глядя на его могилу.
вопрошающий взгляд.

"Удивил тебя, а, Стафф?" она рассмеялась.

- Скорее, - сказал он, наклоняясь к ее руке и удивляясь ее приподнятому настроению.
веселость так резко контрастировала с ее решительным и
властным настроением, которое было у нее несколько часов назад. - Почему? - спросил он, закрывая за собой
наружную дверь.

— Я просто хотел побыть с тобой наедине несколько минут; мне нужно кое-что тебе сказать — кое-что очень важное и неожиданное... Но не здесь.

 — Прошу прощения, — виновато сказал он. Он указал на лестницу:
 — Лифта нет, но подняться всего на один этаж...

— Никакого лифта! Боже! — воскликнула она в притворном ужасе. — И так живёт другая половина!

 Она подобрала юбки и взбежала по лестнице так легко, что он не слышал ничего, кроме тихого шуршания её шёлкового платья.

— Гений, — иронично сказал он, следуя за ней, — гению часто нужен лифт, но чаще его можно найти в квартире без лифта. Позвольте мне, — он широко распахнул дверь в свой кабинет, — познакомить вас с чердаком.

 — Так вот где ты голодаешь и пишешь!

 Элисон остановилась в центре комнаты, сбрасывая с себя накидку.
плечи и небрежно бросила его на стол. Он увидел, как она выстрелила.
Она быстро огляделась вокруг яркими, любопытными глазами.

"Боюсь, я недостаточно гениален, чтобы умирать с голоду, - сказал он, - но в любом случае,
вот что я пишу".

- Как интересно! - протянула она тоном, который передал ему, что
у него создалось впечатление, что она нашла это совсем не таким. А затем, чуть резче:
"Пожалуйста, закройте дверь."

Он удивлённо поднял брови, сказал: "О?" и, повернувшись, сделал, как
было велено. В то же время Элисон небрежно устроилась в просторном кресле.

"Да," — подхватила она его односложный ответ, — "это так же важно, как и всё остальное.
что. Я не хочу, чтобы нас подслушали. К тому же", - добавила она с беспечным
ненужности: "я хочу сигарету".

Стафф молча нашел свой металлический портсигар и предложил его, поднеся
спичку к бумажному свертку, который так изящно держала во рту его дама, и
затем взял себе.

Сквозь тонкую пелену дыма она посмотрела в его серьезное лицо и
обворожительно улыбнулась.

— «Ты в восторге, дорогой?» — непринуждённо спросила она.

 «В восторге?» — переспросил он.  «Как?»

 Она приподняла свои белые блестящие плечи с полутерпимым-полунетерпеливым видом.  «Чтобы красивая женщина была наедине с тобой в твоих покоях, в
в этот час ночи... Ты не находишь это романтичным, дорогой мальчик? Или нет?
у тебя сегодня романтическое настроение? Или, может быть, я недостаточно
красива...?" - Закончила она очаровательной маленькой капризной гримасой.

- Ты прекрасно знаешь, что ты одна из самых красивых женщин в мире.
- серьезно начал он, но она остановила его.

— Один из?..»

«Для меня, конечно, — остальное вы знаете: как обычно», — сказал он. «Но
вы ведь пришли сюда не для того, чтобы обсуждать свои прелести, не так ли?»

Она слегка покачала головой, улыбаясь с лёгкой злобой. «Ни в коем случае».
— Значит, так. Но в то же время, если мне вздумается, чтобы мне делали комплименты, я думаю, вы будете достаточно галантны, чтобы подыграть мне.

Но он был совсем не в галантном настроении. Тайна окутывала его мысли и завладевала ими; он не мог избавиться от необъяснимых обстоятельств, связанных с человеком, который вломился в его комнаты, ничего не украв, и с бархатной лентой, которая откуда-то упала на пол в его кабинете. И когда он заставил себя вернуться мыслями к
Элисон, то снова почувствовал боль от некоторых из этих уколов.
то, что она решила сказать ему в тот вечер во время их обсуждения его пьесы, и осознавать некоторое раздражение
из-за наглости её нынешней позы, предполагающей, что он в конце концов подчинится её воле, стерпит любую наглость и
унижение, потому что он надеялся, что она выйдет за него замуж.

Что-то из того, что пронеслось в его голове, пока он молча стоял перед ней, она прочла в его взгляде — или интуитивно угадала.

— О боже! — воскликнула она, — ты такой же темпераментный, как главный герой. Неужели
ты не можешь принять пару критических замечаний в адрес своей драгоценной пьесы?
дуется, как... как Макс, когда я решаю взять недельный отпуск
в середине сезонаэлектронная сезон?"

"Критикуй сколько хочешь, - сказал он, - а я послушаю и принять его
к сердцу. Но я не возражаю сказать тебе, что я не собираюсь искажать эту пьесу
до неузнаваемости под твою диктовку - или Макса тоже."

На мгновение их взгляды скрестились, как мечи; по блеску в её глазах он понял, что она сдерживает свой гнев, и его челюсть приняла мрачно-решительное выражение. Но вспышки, которой он ожидал, не последовало; Элисон была слишком опытной актрисой, чтобы не уметь контролировать и скрывать свои эмоции — как она сделала это сейчас, быстро
Она прикрыла глаза длинными ресницами.

"Давайте не будем говорить об этом сейчас," — сказала она мягким, успокаивающим голосом.
"Это дело не одного часа. Мы всё больше и больше удаляемся от моего поручения."

"Конечно," — любезно ответил он, — "давайте сразу перейдём к этому."

— Ты не можешь догадаться? — Она снова сощурила свои смеющиеся глаза.
Он покачал головой.  — Я дам тебе три попытки.

Он набрался смелости и сказал: «Ты пришла не для того, чтобы признаться, что я был прав насчёт пьесы?»

Она мило надула губки.  — Ты не можешь оставить это как есть? — Нет, конечно, нет.

 — И не будем спорить об этом?

Она рассмеялась в ответ на его вопрос.

"И не для того, чтобы устроить состязание в догадках?"

"Нет."

"Тогда я исчерпал свои возможности... Ну и?"

"Я пришла, — протянула она, — за своей шляпой."

"За своей шляпой?" Его глаза широко раскрылись.

Она кивнула. «Моя красивая шляпка. Ты помнишь, что обещала отдать её мне,
если никто другой не заявит на неё права».

«Да, но...»

«И никто не заявил на неё права?»

«Нет, но...»

«Тогда я хочу свою шляпку».

«Но... подожди... дай кому-нибудь шанс...»

«Глупо?» — рассмеялась она. — Разве недостаточно того, что я заявляю об этом? Разве я никто?

— Подожди полминуты. Ты меня завёл. — Он замолчал, нахмурившись
задумчиво, вспоминая свой ум; затем постепенно свет начал
рассвет на него. "Значит, ты действительно послал меня в том, что посрамлен
расфуфыренные?"

Она холодно склонила голову: "Я сделала именно это, моя дорогая".

"Но когда я задала тебе тот же вопрос в "Автократическом"...

"Совершенно верно: я отрицала это".

— «И вы всё-таки были в Лондоне в ту пятницу?»

«Да, был. Должен был быть, не так ли, чтобы купить шляпу и отправить её вам?»

«Но… откуда вы узнали, что я отплываю в субботу?»

«Я случайно зашёл в пароходное агентство сразу после того, как вы забронировали билет, — увидел
«Клерк добавил ваше имя в список пассажиров на доске объявлений.
Это вдохновило меня. Я уже купила шляпу, но вернулась в магазин и попросила их отправить её вам».

«Но, Элисон! зачем?»

«Ну, — сказала она лениво, с улыбкой глядя на его замешательство, — я подумала, что будет забавно вас одурачить».

— Но я не понимаю, в чём шутка.

 — И не поймёшь, пока я не расскажу тебе всё.

 В её тоне была заглавная буква.

 Он беспомощно пожал плечами.  — Продолжайте...

 — Ну, — начала она с возвышенной беспечностью, — видите ли, я размышляла...
всё это время я думал о том, как бы провезти ожерелье домой без пошлины. И в конце концов я придумал довольно изящный план. Шляпа была частью этого плана; я купил её специально для того, чтобы провезти ожерелье, спрятанное в подкладке. До этого момента вы не были в этом замешаны. Затем, по счастливой случайности, я увидел ваше имя в списке. Мне сразу же пришло в голову, как я могу вам пригодиться. Понимаете, была вероятность, что
эти мерзкие таможенники окажутся достаточно проницательными, чтобы обыскать и шляпу.
Тем лучше, если вы сами принесете шляпу, ничего не подозревая!
Им и в голову не придет обыскивать его в твоих руках! Видишь?

Во время этой потрясающей речи его лицо окаменело. Когда она замолчала,
он задал резкий вопрос.:

"Ожерелье не был в шляпе, когда мне передали? Ты мне не доверяешь
в магазин люди за одну ночь?"

"Конечно, нет. Я просто отправила вам шляпу; затем, как я и предполагала, вы упомянули о ней на борту корабля. Я попросила вас принести её в мой номер, а затем выпроводила вас — помните? Пока вы ждали, я пришила ожерелье к подкладке; это заняло всего мгновение. Затем Джейн отнесла шляпу вашему стюарду.

— Значит, — глупо заметил он, — это не было кражей!

 — Разумеется, нет.

 — Но вы возложили подозрение на Ифф...

 — Осмелюсь предположить, что он был достаточно виновен в умысле, если не в действии. У меня нет ни малейших сомнений в том, что он и есть тот самый человек, Исмей, и что он плыл с нами с единственной целью — украсть ожерелье, если представится возможность.

 — Возможно, вы правы; я не знаю — и вы тоже. Но понимаете ли вы, что чуть не посадили невиновного человека в тюрьму за кражу?

 — Но я этого не сделал. Он сбежал.

 «Но не только Ифф — там ещё и я. Ты не задумывался о том, что
Что бы случилось со мной, если бы инспектор случайно нашёл это
ожерелье в шляпе? Одному Богу известно, как он его не заметил! Он был достаточно настойчив... Но если бы он его нашёл, меня бы посадили в тюрьму за кражу.

 — О нет, — ласково сказала она, — я бы никогда не позволила этому зайти так далеко.

— Даже если бы признание означало, что тебя отправят в тюрьму за контрабанду?

— Они бы никогда так не поступили с женщиной...

Но она смущённо отвела взгляд, и он заметил, что она слегка покраснела.

— Ты же лучше меня знаешь. Ты читаешь газеты — держишься в курсе. Ты знаешь
что случилось с последней женщиной, которая пыталась провезти контрабанду. Я забыл, на какой срок
они отправили ее в тюрьму - на пять месяцев или что-то в этом роде.

Она молчала, ее взгляд был уклончивым.

"Ты помнишь это, не так ли?"

"Возможно, и помню", - неохотно признала она.

— И ты не притворяешься, что столкнулась с такой перспективой, чтобы оправдать меня?

И снова у неё не нашлось ответа. Он прошёл по комнате к окнам и обратно.

"Я не думал, — медленно сказал он, останавливаясь перед ней, — я не мог подумать, что ты можешь быть такой бессердечной, такой эгоистичной..."

Она внезапно встала и умоляюще положила руку ему на плечо, стоя совсем рядом с ним во всей своей красе.

 «Не говори необдуманных слов, Стафф, — тихо сказала она. — Я не это имела в виду».

— В это трудно поверить, — спокойно ответил он, — когда меня преследует воспоминание о лжи, которую ты мне наговорила, чтобы сэкономить несколько долларов, честно причитающихся стране, которая сделала тебя богатой женщиной, чтобы получить несколько жалких колонок дешёвой сенсационной газетной рекламы. Ради этого ты солгала мне и поставила меня под угрозу Sing-Sing... меня, мужчину, о котором ты притворяешься, что заботишься...

— Погоди, Стафф! — резко перебила женщина.

Он отошёл. Она опустила руку. Она пристально посмотрела на него
жёстким и недружелюбным взглядом.

"Ты уже достаточно сказал, — продолжила она.

"Ты не собираешься отрицать, что думал об этом, когда лгал мне и делал из меня дурочку и марионетку?"

— «Я не собираюсь спорить с вами по этому поводу», — бросила она ему в ответ,
— «и не собираюсь отчитываться перед вами за то, что я могу сказать или сделать».

Он церемонно поклонился.

"Я думаю, на этом всё, — любезно сказал он.

"Да, — коротко согласилась она, а затем более мягким тоном добавила: —
мне остается только забрать свои синие тарелки и пойти домой.

Говоря это, она подошла к углу, где лежала картонная коробка.
бесславно лежала неповрежденной стороной. Склонившись над ней, Стафф
рассеянно взял и зажег еще одну сигарету.

"Что заставило тебя расстегнуть ее?" он услышал, как спросила женщина.

Он удивленно обернулся. "Я? Я не прикасалась к этой штуковине с тех пор, как её
принесли, разве что пнула, чтобы убрать с дороги.

 «Веревка развязана — её открыли!» — голос Элисон дрожал от
волнения. Она выпрямилась, держа коробку в обеих руках, и подошла
поспешно подошла к столу, возле которого он стоял. - Видишь? - задыхаясь, произнесла она.
кладя его на стол.

"Когда я видел его в последний раз, на нем была веревочка", - безучастно сказал он ей....

Потом память вернулась человека, который прошел мимо него в двери -
человек, который, как он подозревал, были вынуждены вход в его покои....

Элисон нервно теребила крышку, не поднимая ее.

— «Почему ты не смотришь?» — раздражённо спросил он.

«Я… я боюсь», — сказала она дрожащим голосом.

Тем не менее она сняла крышку.

С минуту они молча смотрели друг на друга, ошеломлённые. Шляпа, которую они так хорошо знали
так вот, большая черная шляпа с ивовым пером и пряжкой из
бриллиантов - исчезла. На его место они увидели, что упали обломки
то, что некогда было заметно еще в шляпе: пучки соломы выкрашена в фиолетовый цвет,
фрагменты перьев, кусочки фиолетового цвета ленты и шелка, который,
смешанные комки и клочья белой папиросной бумаги, заполненные поле
полные.

Стафф сунул руку в карман и достал узел из фиолетовой
ленты. Она в точности совпадала с порванной лентой в коробке.

 «Так вот, — пробормотал он, — вот откуда она взялась!»

Элисон не обратила на это внимания. Внезапно она начала яростно копаться в
мусоре в коробке, горстями выбрасывая его содержимое, пока не открыла
дно, не обнаружив никаких признаков того, что она надеялась найти
. Затем она сделала паузу, встретив его взгляд наполовину гневный,
наполовину истеричный.

- Что это значит? - потребовала она ответа, как будто была готова призвать его к ответу.

— Я думаю, — медленно произнёс он, — я склонен полагать, что это означает,
что ты необычайно везучая женщина.

 — Как ты это понял? — выдохнула она.

— Я расскажу вам, — сказал он, формулируя свою теорию на ходу. — Когда я
вернулся домой сегодня вечером, какой-то мужчина пробежал мимо меня в
дверь, почти выбежал — мне кажется, он хотел скрыться от
посторонних глаз; что-то в нём показалось мне знакомым. Затем я поднялся
сюда, обнаружил, что моя дверь приоткрыта, хотя я отчётливо помню, что
закрыл её, обнаружил, что мои окна закрыты и шторы опущены, хотя
Я отчётливо помню, что оставил их на месте, и в конце концов нашёл этот узелок с
лентой на полу. Я пытался объяснить это, когда вы подъехали.
Теперь кажется очевидным, что этот парень знал или подозревал вас
спрятав ожерелье в шляпу, он знал, что оно у меня, и пришёл сюда в моё отсутствие, чтобы украсть его. Вместо этого он нашёл эту шляпу и, не зная, что делать, разорвал её на части, пытаясь найти то, что искал.

 — Но где… где моя шляпа?

 — Я скажу тебе. — Стафф прошёл через комнату и поднял верёвку и этикетку, которые были на коробке. Вернувшись, он осмотрел бирку и
прочитал вслух: «Мисс Элеонора Сирл». Он протянул бирку Элисон. «Найдите
мисс Сирл, и вы найдёте свою шляпу. Так случилось, что у неё была коробка для шляп,
в точности как у вас. Я помню, что рассказывал вам об этом.
пароход. На самом деле, она была в магазине в тот день, когда вы
заказали, чтобы вам прислали вашу шляпу, хотя она упорно отказывалась
сказать мне, кто был ответственен за это недоразумение. Сегодня на
пирсе наш багаж стоял рядом, её и мой, — оба в секции S, как вы
понимаете. Мой осмотр закончился первым, и меня отвели в мою каюту
для обыска, как вы знаете. Пока меня не было, она, очевидно, закончила осмотр, потому что, когда я вернулся, она уже ушла с причала со всеми своими вещами. Совершенно очевидно, что она взяла ваш ящик по ошибке
Это, конечно, её шляпа. Как я и сказал, найдите мисс
Сирл, и вы найдёте свою шляпу и ожерелье. Также найдите человека, которому вы доверили этот свой весёлый молодой мошеннический план, и вы найдёте человека, который был настолько близок к этому делу, что пришёл в мои комнаты в моё отсутствие и сразу же взял ожерелье из шкатулки.

— Я… но я никому не говорила, — запнулась она.

По её взгляду он понял, что она лжёт.

"Даже Максу сегодня утром, до того, как он предложил награду?" — проницательно спросил он.


"Ну… да, я сказала ему."

«Макс, возможно, рассказал об этом кому-то ещё: такие вещи распространяются. Или, может быть, Джейн проболталась».

 «О нет, — возразила она, но без особой уверенности в голосе, — ни один из них не был бы настолько глуп...»

 «На вашем месте я бы выяснила».

 «Я выясню. А пока — эта мисс Сирл — где она остановилась?»

— Я не могу вам сказать — какой-то отель. Утром её будет довольно легко найти.

 — Вы попытаетесь?

 — Конечно, первым делом.

 — Тогда, похоже, ничего не остаётся, кроме как пойти домой, — сказала женщина в
странно подавленном состоянии.

Не отвечая вслух, Стафф взяла свою шифоновую накидку и накинула её на плечи.


"Спасибо, — сказала она, направляясь к двери. — Спокойной ночи.

"О, — вежливо возразил он, — я должен проводить вас.

"В этом нет необходимости — я сама найду дорогу.

— Но только я знаю, как починить входную дверь.

У подножия лестницы, пока он возился с защёлкой, сомневаясь в своих силах, она заговорила с некоторой нерешительностью.

— Полагаю, — натянуто сказала она, — полагаю, что на этом всё.

Стафф приоткрыл дверь на дюйм и придерживал её. «Если под «этим», — ответил он,
— мы подразумеваем одно и то же...»

«Так и есть».

— Так и есть, — подтвердил он со своей кривой ухмылкой.

Она помедлила ещё мгновение. — Но всё равно, — поспешно сказала она, — я хочу эту пьесу.



— _Мою_ пьесу? — переспросил он с многозначительным акцентом.

"Да, конечно, — резко ответила она.— Что ж, поскольку у меня контракт с Максом, я не вижу, как могу забрать его у вас. И, кроме того, вы единственная женщина в мире, которая может играть на нём как следует.

 — Очень любезно с вашей стороны. — Её тонкая прохладная рука на долю секунды легла в его ладонь. — Спокойной ночи, — повторила она, убирая руку.

  — Спокойной ночи.

Выпуская её, Стафф, взглянув на ожидающее такси, слегка удивился, обнаружив, что она пришла не одна. У двери стоял мужчина в вечернем костюме: не Макс, а кто-то повыше, стройнее, с более благородной осанкой. Когда он повернулся, чтобы помочь Элисон сесть в такси, уличные фонари резко очертили его лицо на фоне тёмного окна, и Стафф узнал его.

— Аркройд! — пробормотал он себе под нос.

 Он закрыл дверь и запер её на засов, испытывая лёгкое
удивление.  Его психологические процессы казались ему довольно уникальными.
он чувствовал, что едва ли играет по правилам Хойла. Мужчина, который только что расстался с женщиной, в которую, как он считал, был отчаянно влюблён, естественно, чувствует себя немного подавленным.
 И, видя, как она уезжает с тем, кого он имеет полное право считать ненавистным соперником, он, по крайней мере, должен испытывать мучительную ревность. Но Стафф этого не сделал; он не мог заставить себя поверить, что
страдает хоть сколько-нибудь. На самом деле, самой сильной эмоцией, которую он испытывал, было огорчение из-за собственной близорукости.

"Задница!" - обозвал он себя, медленно поднимаясь по лестнице. "Ты мог бы
предвидеть это давным-давно, если бы умышленно не предпочел быть слепым, как
летучая мышь!"

Повторно введите свой кабинет, он рванул с места с начала и крик искренней
изумление.

"Ну, будь я проклят!"

— Тогда почему бы не жить лучше? — спросил мистер Ифф.

 Он стоял в дверях спальни, похожий на карикатуру на самого себя. Говоря это, он устало подошёл к креслу, в котором недавно сидела Элисон, и рухнул в него, как подкошенный.

На нём не было шляпы. Его одежда была в ужасном состоянии, она была сырой,
бесформенной и настолько сгорбившейся, что обнажала костлявые запястья и лодыжки,
почти неприлично широкие. На его птичьей голове бледная, гладкая кожа
светилась розовым сквозь редкие, спутанные, влажные светлые пряди. Его лицо было вытянутым,
заострённым и бледным. Его голубые, как у младенца, глаза, словно впервые
увидев свет, яростно моргали. Его тонкие губы парили ему
привычная улыбка, полу-сардонический, полуфабрикатами, глуповатый.

"Вы не могли бы сказать мне, как гром тебя здесь?" - спросил персонала
вежливо.

Ифф махнул рукой в сторону спальни.

— По пожарной лестнице, — устало признался он. — Случайно увидел ваш свет и решил позвонить. Надеюсь, я не помешал... Есть что-нибудь выпить? Я уже на взводе.




IX

Правдоподобная история


— Насколько я могу судить, это не преувеличение. Итак, мистер Стафф после
минутной паузы, которую он использовал, чтобы окинуть мистера Иффа критическим взглядом
.

Мистер Ифф покачал головой. "Поверьте мне", - просто сказал он.

Стафф принес графин скотча и стакан, поставил их на
столик у локтя Ифф, затем отвернулся, чтобы достать сифон с заправленной водой
из холодильника. Но к тому времени, как он вернулся , ошеломляющее количество
Виски исчезло из графина, рядом с ним стоял влажный, но пустой стакан, а мистер Ифф поглаживал улыбающиеся губы своими тонкими, похожими на когти пальцами. Он прервал это занятие, чтобы отмахнуться от сифона.

 «Не для меня», — коротко сказал он. «За эту ночь я наглотался столько воды, что мне хватит до конца жизни — половину Северной реки, если не больше; скорее больше, если хотите знать».

«Что вы делали в Северной реке?»

«Плавал».

Этот ответ, очевидно, был настолько понятен мистеру Иффу, что он не стал вдаваться в подробности; так что вскоре, взрослея,
нетерпеливый персонал счел своим долгом спросить:

"Ну? Для чего вы плавали?"

"Дорогая жизнь, - сказал Ифф, - жизнь, свобода и стремление к счастью:
неоспоримое право по рождению каждого свободнорожденного американского гражданина - если тебе так уж хочется
знать".

Он погрузился в задумчивость, которая, казалось, сильно отвлекала от
огонька воспоминания в глазах маленького человека. От этого он надолго отвлекся.
достаточно надолго, чтобы заметить: "Знаете, это первоклассное виски.... Большое спасибо.,
Я так и сделаю. И снова замолчал, поглаживая губы.

"Я не хочу показаться любопытным", - наконец сказал Стафф с тщательно продуманным
ирония судьбы; "но ввиду того факта, что вы сочли оправданным позвонить
мне через пожарную лестницу в час ночи, с моей стороны не кажется неразумным
ожидать какого-то объяснения".

- О, очень хорошо, - покорно отозвался Ифф. - Что бы вы хотели узнать?
- Почему вы исчезли сегодня утром?.. - Спросил я.

- Почему вы исчезли сегодня утром?..

— «Вчера утром», — бесстрастно поправил Ифф.

"— вчера утром, и как?"

"Потому что, как мне показалось, пришло время для моего чудесного исчезновения. Понимаете, у меня было предчувствие, что дорогой капитан всё испортит.
Он всё обдумал и в конце концов решил не принимать мои полномочия за чистую монету. Так что я вроде как торчал в радиорубке, навострив уши. И конечно же, вскоре я услышал, как передают сообщение, в котором меня спрашивают, как я и что со мной.

"Вы хотите сказать, что читаете то, что передаёт оператор, по губам?"

"Конечно, у меня слух телеграфиста, как у мула... Тогда, зная, какой примерно будет ответ, я решил пригнуться. И пригнулся.

"Но как?.."

"Это было бы слишком очевидно, а если бы кто-то узнал, то поднялся бы на борт.
Автократ попал бы в ужасную передрягу, если бы это когда-нибудь просочилось наружу. Я забрался в
укрытие от непогоды — пусть так и остаётся. Я бы хотел, — проникновенно сказал мистер Ифф, —
чтобы эти чёртовы пинкертоновцы оставили всё как есть. Пару раз я всерьёз
думал, что они меня поймали или поймают в следующую минуту. И они бы не
сдались. Вот почему мне пришлось выйти в море после наступления темноты. Мой друг,
которого я не буду называть, одолжил мне верёвку, и я спустился вниз
и немного поплавал, прежде чем нашёл место, где можно было выбраться на берег.
Уверяю вас, Северная река на вкус как ад... О, спасибо, не возражайте, если я так сделаю.

— Тогда, — сказал Стафф, наблюдая, как коротышка угощается по собственному приглашению, — тогда ты и есть Исмей!

 — Снова не угадал, — уныло сказал Ифф. — Честное слово, это очень досадно, что ты никак не можешь выиграть ни одного пари.

 — Если ты не Исмей, то почему спрятался?

— «Ах!» — восхищённо воскликнул Ифф, — «проницательный и уместный вопрос! Теперь я вам расскажу, и вы мне не поверите. Потому что — а теперь слушайте внимательно — потому что мы почти близнецы.»

«Кто такие близнецы?» — спросил Стафф, уставившись на него.

«Он и я — Исмей и И-двойное-Ф. Мы двоюродные братья: его мать была моей матерью».
моя тётя. Хуже того: наши отцы были братьями. Они поженились в один день; мы с Исме родились в один месяц. Мы достаточно похожи, чтобы нас принимали друг за друга, когда мы не вместе.
 Это очень помогло ему; он доставил мне больше хлопот, чем я могу вам рассказать. В последний раз меня подставили на его месте, и я избежал тюремного заключения лишь чудом. Это вывело меня из себя, и я предупредил его, чтобы он прекратил свои глупости, иначе я за ним присмотрю. В ответ он придумал отличный план, который едва не сработал.
 Так что я объявил ему войну и с тех пор иду по его следу.

 Он сделал паузу и почесал в затылке, задумчиво глядя в потолок.
"Не знаю, зачем я вам всё это рассказываю. Какой в этом
смысл?"

"Не обращайте внимания," ободряюще сказал Стафф; он был искренне
заинтересован. — В худшем случае это достойная и воодушевляющая — э-э — выдумка. Продолжайте...
 Значит, вы всё-таки не из Секретной службы?

 — Ничего подобного; я занимаюсь этим сам.

 — А как насчёт той поддельной бумаги, которую вы показали капитану?

 — Она не была поддельной — настоящая.

«Глава вторая», — заметил Стафф, откинувшись на спинку стула. «Наступила тёмная и бурная ночь; мы все сидим у костра. Капитан говорит:
 «Антонио, займись этим».»

 «Вы, конечно, отличная благодарная аудитория», — угрюмо заметил Ифф. «Давайте посмотрим, смогу ли я вас рассмешить: одна из лучших вещей, которые делает мой дорогой маленький кузен, — это выдавать себя за меня. Несколько лет назад он устроился на работу в Министерство финансов под именем Уильяма Говарда Иффа. Это очень помогло ему в его специфической сфере деятельности. Но через некоторое время он почувствовал, что это ему мешает».
его стиль, поэтому он просто бесшумно исчез, сохранив свои полномочия.
Затем - когда я был в Париже на прошлой неделе - он подумал, что это будет грандиозный
шутка, чтобы отправить меня в том, что документ с его комплименты и предложения
что он мог помочь мне в моей кампании за его скальп. Вот
как так случилось, что я есть он".

"Это уже неплохо", - восхищенно признал Стафф. - Скажи мне еще что-нибудь.
_если_ ты Ифф, а не Исмей, что привело тебя на "Автократический"?

- Дело присматривать за моей горячо любимой кузиной, - быстро ответил Ифф.


- Вы хотите сказать, что Исмэй тоже была на борту?

— Помнишь того недоросля с красно-серым Вандиком и в роговых очках, который вечно слонялся с книгой под мышкой?

— Да...

— Это был кузен Арбетнот, замаскированный под собственные волосы.

"Если это было так, почему ты не донес на него, когда тебя обвинили в
краже ошейника Кадогана?"

"Потому что я знал, что ему это не сошло с рук".

"Как ты узнал?"

"По крайней мере, я был довольно уверен в этом. Тебе придется набраться терпения - и
ума - если ты хочешь понять и последовать за мной обратно в Париж. The
Нас было трое: Исмей, мисс Лэндис и я. Мисс Лэндис торговалась с Коттье из-за ожерелья, Исмей крутился рядом и почти не отходил от неё, я присматривал за Исмеем. Мисс
Лэндис покупает ожерелье и билет в Лондон; Исмей покупает билет в
Лондон; я следую за ними. Затем мисс Лэндис делает ещё одну покупку — бритву в
магазине неподалёку от отеля, где я случайно оказался.

«Бритва!»

«Именно так это и поразило меня... Сцена вторая: Кокпур-стрит,
Лондон. Я не знаю, на какой лодке собирается плыть мисс Лэндис; у меня есть
Полагаю, это «Автократ», но я не буду утверждать, пока не узнаю. Вы входите в кабинет, я узнаю вас и вспоминаю, что вы довольно близки с
мисс Лэндис. Нет ничего естественнее, чем то, что вы и она должны были отправиться домой одним пароходом. Точно так же — Исмей... О да, я понимаю, что это было чистое совпадение, но я рискнул и сделал ставку. После того, как мы
забронировали номер и ты гордо удалился, я задержался достаточно надолго, чтобы увидеть, как мисс Лэндис
подъезжает на такси с огромной коробкой для инструментов на крыше. Она
забронировала номер прямо у меня под носом; я запомнил коробку для инструментов...

«Затем вы поднялись на борт с точно такой же шкатулкой и забавной историей о том, как она у вас оказалась. Я почуял неладное: мисс Лэндис не отправила бы вам эту шкатулку анонимно без всякой цели. Затем однажды днём — ближе к шести часам — я увидел, как горничная мисс Лэндис вышла на палубу и выбросила за борт маленький свёрток — размером примерно с бритву. В ту ночь меня вызвали на ковер к капитану. Я слышу красивую сказку о том, как пропал воротник, пока
Джейн относила коробку с оркестровой сумкой вашему стюарду. Сумочка лежит на
на виду, не заперто — это и слепой заметит; а прорезь сбоку сделана бритвой. Я складываю шкатулку и бритву и умножаю сумму на тот факт, что среднестатистическая женщина будет заниматься контрабандой так же быстро, как среднестатистический мужчина выпьет; а я — Джеремайя
Уайз, эсквайр.

«Это пока лучшее, что я слышал», — зааплодировал персонал. — Но послушай, почему ты не рассказал, что знаешь, если знал так много, когда тебя обвинили?

Ифф кисло поморщился. — Приготовься посмеяться. Ты не попадёшься на эту уловку — даже через тысячу лет.

— Стреляй, — сказал Стафф.

- Ты мне нравишься, - просто сказал Ифф. - Иногда ты бываешь глуповат на голову,
но в основном у тебя добрые намерения.

"Это мило с твоей стороны, но какое это имеет отношение к моему вопросу?"

"Ко всему. Ты милая девушка, и я не желаю, чтобы поставить обжимной
в свои молодые романтики, показывая ей, в ее истинные цвета.
Кроме того, ты можешь быть в курсе её маленького плана; я в это не верю,
но знаю, что если ты в курсе, то не позволишь мне страдать из-за этого. И
наконец, в своём преклонном возрасте я убедил себя, что смогу выкрутиться; в худшем случае я мог бы легко доказать свою невиновность
достаточно. Но я не учёл, что тем самым подставляю себя под арест за то, что выдавал себя за агента правительства. Когда
я осознал этот факт, единственное, что я мог сделать, — это спрятаться от метели.

Стафф многозначительно сказал: "Хм-м-м..."

"Довольно тонко — что?"

"В некоторых местах," — согласился Стафф. — Тем не менее, должен признать, что вам удалось
замазать холст, даже если краски у вас было немного. Но меня
всё ещё беспокоит один вопрос: как вы узнали, что я знаю об игре в
контрабандистов?

Ифф кивнул в сторону спальни. — Я случайно зашёл — как говорится, без
приглашения.
— Точно так же, как мисс Лэндис говорила о себе.

Стэфф нахмурился.

"Как, — продолжил он через некоторое время, — я могу быть уверен, что вы не Исмей, и,
догадавшись так же точно, как вы, что вы не добрались до той шкатулки на корабле и не взяли ожерелье?"

"Если бы я был Исмеем и взял его, разве я был бы здесь?"

— «Но я не могу понять, почему ты здесь!»

 «Всё довольно просто: у меня есть множество причин, по которым я
пригласил себя в качестве твоего гостя. Во-первых, я промок, замёрз и выгляжу как утонувшая крыса; я
не могу предложить себя в качестве постояльца в таком виде, не так ли? Потом я узнал, что ты
адрес — вы, кажется, говорили мне, что он у вас есть; и есть поговорка: «Любой порт во время шторма». Вы будете так любезны, что разменяете мне деньги — у меня только английские банкноты — и купите мне готовый костюм на утро. Более того, я ищу Исмея, а Исмей ищет ожерелье; где бы оно ни было, он рано или поздно его найдёт. Естественно, я предположил, что оно всё ещё у вас, как и у него, по крайней мере, в течение часа.

 — Вы хотите сказать, что, по-вашему, именно Исмей сегодня ночью вломился в эти комнаты?

 — Вы видели его, не так ли? Мужчина примерно моего роста, не так ли? В вечернем костюме?
Это его форменная одежда после наступления темноты. Борода и очки — что?

 — Кажется, вы правы! — взволнованно вскочил Стафф. — Я не заметил очков, но в остальном вы его описали!

 — Что я вам говорил? — Ифф взял сигарету. «К этому времени эта грязная псина, наверное, уже подняла на уши весь город, чтобы выяснить, где спряталась мисс Сирл».

Стафф начал нервно расхаживать взад-вперёд. «Хотел бы я, — воскликнул он, — знать, где её искать!»

— «Пожалуйста, — искренне взмолился Ифф, — не позволяй своим хозяйским обязанностям
мешать твоим развлечениям; но если ты перестанешь это делать
«Если Марафон подождёт, пока я найду одеяло, я сниму эти лохмотья и, с вашего позволения, свернусь калачиком на этом диване».

Стафф замолчал, уставился на простодушное и бесхитростное лицо маленького человечка и
беспомощно покачал головой, смеясь.

«Твоей колоссальной наглости невозможно противостоять», — сказал он, проходя в
соседнюю комнату за постельным бельём для своего гостя.

— Я признаю это, — спокойно сказал Ифф.

Когда Стафф вернулся, зазвонил телефон. От удивления он замер с охапкой простыней, одеял и подушек в руках и недоверчиво уставился на свой стол.

— Какого чёрта теперь? — пробормотал он.

"Самый быстрый способ найти ответ на этот вопрос, - вежливо предположил Ифф, - находится
там". Широким жестом он указал на телефон. "Угощайтесь
сами".

Бросив свою ношу на диван, Стафф сел за стол и
взял трубку.

"Алло?"

Он резко вздрогнул, узнав ответивший голос: "Мистер Стафф?"

"Да..."

"Это мисс Сирл".

"Я знаю, - пробормотал он, - я... я узнал ваш голос".

"Правда?" Вопрос был формальным. "Мистер Персонал - Мне не терпелось рассказать вам об этом
- Я только что вернулся из театра и с ужина с несколькими друзьями.
"

— Да, — сказал он. — Где ты?

Не обращая внимания на его вопрос, девушка быстро продолжила: «Я хотела посмотреть на свою шляпу и открыла коробку. Это была не моя шляпа — та, которую ты описал, та, которая...»

 «Я знаю, — перебил он, — теперь я всё знаю».

 «Да, — поспешно продолжила она, не обращая внимания на его слова. — Я восхищалась им и рассматривала его. В нём есть что-то ещё.

 — Я знаю, — снова сказал он, — ошейник Кадогана.

 — О! — В её голосе послышалось удивление. — Что ж, я вызвала такси и собираюсь
привезти его вам прямо сейчас. Эта вещь слишком ценная...

- Мисс Сирл...

"Я боюсь, чтобы держать его здесь. Я хотел выяснить, если ты--это
почему я назвал".

"Но, Мисс Сирл--"

"Такси ждет и сейчас. Я буду у твоей двери через пятнадцать минут.

- Но...

- До свидания.

Он услышал щелчок, когда она повесила трубку; и ничего больше. С
Раздраженным возгласом он резко повернулся от стола.

- Кто-нибудь идет? - бодро осведомился Ифф.

Стафф уставился на него с явным недоверием. "Да", - неохотно сказал он.

"Мисс Сирл принесла мимолетный ошейник, да?"

Стафф коротко кивнул.

— Досадно, — прокомментировал Ифф. — А я хотел пойти спать
— Худшее, что я когда-либо делал.

 — Не позволяй этому мешать тебе спать, — сказал Стафф.

 — Но, — возразил Ифф, — ты не можешь принимать здесь даму, пока я сплю на твоём диване.

 — Я и не собираюсь, — прямо сказал ему Стафф. «Я собираюсь встретить такси у двери, сесть в него вместе с ней и отвезти это чёртово ожерелье прямо к мисс Лэндис в её отель».

«Чем больше я вас вижу, — сказал мистер Ифф, снимая пальто, — тем больше
качеств я в вас обнаруживаю, которые вызывают у меня восхищение и симпатию. Как, например, в этом случае, когда вы с заботой о моём комфорте» — он оторвал от себя
— Вы проявляете благоразумие, если не сказать дальновидность, планируя разместить кадоганский ошейник так, чтобы я не смог до него дотянуться, если вдруг окажусь обманщиком-геем.

В ответ Стафф нашёл свою шляпу и аккуратно положил её на стол, подошёл к своему столу и достал из одного из ящиков маленький револьвер, зарядил его и разрядил, чтобы убедиться, что он в исправном состоянии, и вдруг с подозрением оглянулся на мистера Иффа.

 Последний, раздетый и закутанный в халат,
Он был на несколько размеров больше, чем нужно, и оправдал ожидания хозяина, открыто рассмеявшись над этими воинственными приготовлениями.

 «Я так понимаю, — сказал он, — что вы не удивитесь, если встретитесь с
 кузеном Арбетнотом до восхода солнца».

 «Я не хочу рисковать, — с достоинством заявил Стафф.

— Что ж, если вы встретитесь с ним и если вы действительно тот, за кого себя выдаёте, _и_ если этот пистолет хорош, _и_ если вы знаете, как им пользоваться, — зевнул мистер
Ифф, — вы окажете мне услугу и избавите меня от кучи хлопот. _Спокойной_ ночи.

Он снова зевнул самым деловым образом, лёг, натянул одеяло
круглые уши, повернулся спиной к Свете и в настоящее время
дыхание со сладким и устойчивая закономерность совершенно нормальный и
искренние спальное место.

Чтобы сделать его отдых более комфортным, персонал выключил весь свет
кроме того, что горел на его столе. Затем он набил трубку и сел, чтобы позавидовать маленькому человеку
. Само название "сон" звучало музыкой в его ушах в тот момент.

Минуты тянулись на свинцовых крыльях. В старом доме стояла гробовая тишина, да и на улице было спокойно. Пару раз Стафф ловил себя на том, что кивает, но тут же выпрямлялся, собираясь с духом, и продолжал.
Он напряг все свои чувства, ожидая, прислушиваясь, стараясь уловить
звук приближающегося такси. Казалось, он слышал все мыслимые ночные
звуки, кроме этого: грохот и вой трамваев, шаги запоздалых пешеходов,
редкий грохот поездов на Третьей авеню, цокот копыт по асфальту...
мяуканье сентиментального кота... глухое и отдалённое
ворчание, смутное, бесформенное, похожее на долгий, нескончаемый раскат грома на
горизонте ... плеск и журчание воды, отступающей от берегов
Самодержавия... и, наконец, как сигнал к бою, звучный, мелодичный бой дедушкиных часов в углу.

 Он вскочил на ноги, протирая глаза, с пересохшим, как бумага, ртом, с колотящимся сердцем и смутным ощущением пустоты в животе.

 Он что, задремал... спал? Как долго?.. Он растерянно уставился на себя, слепо нащупывая ускользающее сознание...

Окна, которые были чёрными прямоугольниками на освещённых стенах,
были заполнены холодным и бесформенным серым светом. Он подошёл (а не подплыл) к одному из них и выглянул наружу.

Улица внизу была пустынной, заброшенной и зловеще тихой, с суровым, неприглядным лицом, похожим на измождённую маску какого-нибудь пьяницы, с тусклыми уличными фонарями вместо глаз — всё было подлым и кричащим в холодных сумерках, предшествующих рассвету.

Стафф поспешно посмотрел на часы.

Четыре часа!

Ему пришло в голову, что часы нужно завести, и он несколько секунд стоял,
покручивая заводную головку между большим и указательным пальцами,
тупо осознавая, что, должно быть, проспал от двух до трёх часов.

Внезапно, в приступе бессмысленного волнения, он подошёл к дивану, поймал
Он схватил спящего за плечо и тряс его, пока тот не проснулся, не перевернулся на спину, не крякнул и не открыл один глаз.

"Послушайте!" — дрожащим голосом сказал Стафф. — "Я спал!"

"Значит, у тебя ничего на меня нет, — парировал Ифф с простительной резкостью.
"Тем не менее — поздравляю. — Спокойной ночи.

Он попытался снова перевернуться, но его удержала властная рука Стаффа.

 — Сейчас четыре часа, а не после!

 — Я признаю это.  Не будете ли вы так любезны позвонить мне в одиннадцать?

 — Но — чёрт возьми, приятель! — такси ещё не приехало...

— Я ничего не могу с этим поделать, не так ли?

"Боюсь, с этой девушкой что-то случилось".

"Что ж, теперь слишком поздно это предотвращать ... если так".

"Боже Милостивый! У тебя что, совсем нет сердца, парень?" Сотрудник начал шагать рассеянно
взад и вперед по комнате. "Что мне делать?" - он громко застонал.

— Послушай дядю и иди спать, — предложил Ифф. — Иначе я буду
обездолен, если ты не отрепетируешь этот поворот в другой комнате. Я
усну, даже если мне придётся оглушить тебя, чтобы ты замолчал.

Стафф остановился, как будто его ударили: телефон снова зазвонил.

Он бросился через всю комнату, тяжело опустился в кресло и
схватил трубку.

Мужской голос сонно пробормотал его номер.

"Да," — почти прокричал он. "Да, мистер Стафф у телефона. Кто меня спрашивает?"

"Не вешайте трубку."

Он услышал жужжание, щелчок, затем тишину, протяжное _брр-р-р_ и
еще один щелчок.

"Алло?" — позвал он. «Алло?»

Его сердце подпрыгнуло: это был голос мисс Сирл.

"Мистер Стэфф?"

Ему показалось, что он уловил дрожь в её голосе, как будто она была
уставшей и напуганной.

"Да, мисс Сирл. В чём дело?"

«Я хотела вас успокоить — у меня был ужасный опыт, но сейчас я в порядке — в безопасности. Я начала…»

Её голос перестал звучать в трубке так внезапно, словно эти самые провода были перерезаны.

"Да?" — крикнул он через мгновение. "Да, мисс Сирл? Алло, алло!"

Ответа не было. Прислушиваясь изо всех сил, он
подумал, что уловил слабый, резкий звук, похожий на приглушённое рыдание. Затем
последовал щелчок, и связь оборвалась.

В тревоге и смятении он яростно выругался.

 «Ну, в чём дело?»

 Ифф стоял рядом с ним, уже проснувшийся и заинтересованный.  Стафф поспешно
 объяснил, что произошло.

"Да", - кивнул маленький человечек. "Да, так оно и есть. У нее были
проблемы, но она сумела добраться до телефона; затем кто-то схватил
ее..."

"Кто-нибудь! Кто?" Персонал необоснованно требовал ответа.

"Я действительно не знаю ... честный индеец! Но от него всё равно пахнет чесноком.

— Пахнет чесноком! Ты с ума сошёл?

— Тьфу! — презрительно сказал мистер Ифф. — Я поэтично выразился о прекрасной
итальянской руке кузена Арбетнота Исмея. На твоём месте я бы дёргал за этот крючок, пока не ответят в центре, а потом попросил бы позвать управляющего и посмотрел,
он может отследить этот звонок до его источника. В этот час, когда телефонная связь наиболее слаба, это не должно быть трудно.

[Иллюстрация: ему показалось, что он уловил слабый, резкий звук, похожий на приглушённое рыдание.

 _Страница 176_]




X

МЕРТВАЯ НОЧЬ


Под столь поверхностной внешностью, что она сияла лишь отражённым блеском более ярких личностей, к которым её привлекало, у миссис Илкингтон было сердце — чувства и способность к сочувствию. Она познакомилась с Элеонорой Сирл в Париже и знала
Она кое-что узнала о том, как девушка готовилась к оперной сцене. Ей удалось выяснить, что в Нью-Йорке у неё не было близких друзей, и она проницательно предположила, что у неё не так уж много военных припасов в виде денег для задуманной ею кампании против армии профессионалов, возглавляемой равнодушными менеджерами, которая стояла между ней и желанным местом.

 Учитывая всё это, миссис Илкингтон настойчиво предложил Элеоноре отправиться в отель, в котором она собиралась остановиться
покровительствовать — она так хитро сформулировала своё предложение, что, когда придёт время, ей будет легко доказать, что она пригласила девушку в качестве гостьи. И при этом она была достаточно предусмотрительна, чтобы выбрать скромный, но хорошо управляемый дом на Западной
стороне в конце 1970-х, чтобы Элеонора чувствовала себя непринуждённо и не беспокоилась о размере счёта, который ей не разрешили бы оплатить.

Итак, две дамы (в сопровождении мистера Бэнгса) отправились с пристани
прямо в Сент-Саймон, где пожилая женщина должна была остаться до тех пор, пока не освободится её городской дом
можно было бы открыть и привести в порядок, пока девушка искала бы
студию для старой девы или небольшую квартиру по средствам.

 Сразу по прибытии в отель миссис Илкингтон начала названивать друзьям, сообщая о своём местонахождении, в результате чего (что типично для Нью-Йорка) в течение часа она договорилась о ужине с последующим посещением театра и, конечно, сумела включить Элеонору в список приглашённых. Она была одной из тех женщин, которые живут на нервах и, очевидно, получают от этого удовольствие.
в волнении, не зная, что такое отдых, кроме как в санаториях, куда они ездят на две недели раз в полгода или чаще.

 Несмотря на протесты, Элеонору вытащили из дома в полном наряде, хотя на самом деле она хотела съесть лёгкую простую еду и пораньше лечь спать. Как и следовало ожидать, когда они вернулись домой после часа ночи, она
обнаружила, что находится в состоянии нервного возбуждения, вызванного
напряжением от того, что ей приходилось поддерживать оживлённую беседу.

Бессонница смотрела на неё слепыми, пустыми глазами.
Уединившись в своей комнате, она высказала своё мнение о соотечественниках,
представляя их всех в образе неспокойных, взбудораженных душ,
подобных миссис Илкингтон.

 Сняв с себя вечернее платье, она надела пеньюар и
стала искать книгу, чтобы почитать перед сном. В ходе
своих поисков она случайно узнала свою шкатулку и захотела убедиться, что её содержимое ей к лицу.

 Шляпа, которую она там нашла, была ей к лицу, даже если она была не её.
 Ошибка была очевидной и простительной, учитывая неразбериху
что произошло на пирсе во время их отъезда.

Она гадала, когда же Стафф узнает секрет, который не давал ему покоя,
и размышляла о том, почему Элисон хотела сохранить его в тайне. Шутка
была едва ли очевидной, хотя чувство юмора американцев могло
притупиться за несколько лет жизни за границей.

Тем временем Элеонора инстинктивно примеряла шляпу перед длинным
зеркалом, висевшим на двери шкафа. Она призналась себе, что выглядит в нём поразительно хорошо. Она была здравомыслящей и рассудительной молодой женщиной
женщина, которая знала, что она чрезвычайно хороша собой, и была рада этому
так же благотворно, как она была рада, что у нее хорошее пение
голос. Вполне вероятно, что шляпа в большей степени соответствовала несколько
яркой, хотя и безукоризненной красоте Элисон Лэндис; но
кажется, трудно найти шляпу, более подходящую для того, чтобы подчеркнуть красивую, высокую и
слегка бледная девушка, стоявшая лицом к лицу с Элеонорой в зеркале.

Она казалась удивительно тяжелой, даже для шляпы такого огромного размера. Она
считала, что от долгого ношения у неё будет болеть голова
часами. Она была озадачена его весом и смутно размышляла о нём, пока, осторожно приподняв его, не почувствовала пальцами что-то твёрдое, тяжёлое и неподатливое между подкладкой и короной.
 После этого ей не потребовалось много времени, чтобы обнаружить, что подкладка была
разорвана и заново зашита с явными признаками небрежной спешки. Остальное сделала человеческая
любознательность. Через несколько минут воротник Кадогана лежал у неё в руках, и она восхищалась им, смутно догадываясь о правде: Стафф был использован в качестве слепого агента, чтобы ввезти жемчуг в страну без уплаты пошлин.

В голове Элеоноры пронеслись стремительные мысли. Элисон Лэндис,
безусловно, не стала бы ждать дольше нескольких часов, прежде чем потребовать свою шляпу у
мистера Стаффа. Тогда подмену обнаружили бы, и она, Элеонора
Сирл, попала бы под подозрение — по крайней мере, если бы не предприняла
немедленных шагов по возвращению драгоценностей.

 Она действовала поспешно, импульсивно. В одну минуту она стояла у телефона,
вызывая такси, а в следующую уже спешно надевала сшитый на заказ костюм. Было уже поздно, но не слишком, хотя (это заставило её задуматься) могло быть слишком поздно, прежде чем она доберётся до Стаффа.
комнаты. Ей лучше было бы позвонить ему и сказать, что она едет. Конечно, у него есть телефон — в Нью-Йорке он есть у всех.

 Проверив по справочнику, она убедилась, что у него есть и адрес, и номер телефона. Но прежде чем она успела позвонить, объявили о прибытии её такси. Тем не менее она задержалась достаточно, чтобы поспешно предупредить его о своём приезде. Затем она схватила ожерелье, бросила его в сумочку, положила шляпу в коробку и побежала к
лифту.

Часы на стойке регистрации показывали почти половину второго, когда она
Она прошла через контору. Она и не думала, что уже так поздно. Она
чувствовала на себе удивлённые взгляды клерков и посыльных. Швейцар у
двери тоже смотрел на неё так долго и откровенно, что это граничило с
наглостью. Тем не менее он достаточно быстро взял у посыльного,
который нёс её саквояж, и положил его в ожидавшее такси, а затем
вежливо помог ей сесть в него. Повторив оператору
адрес, который она ему назвала, швейцар закрыл дверь и вернулся на свой
пост, а автомобиль отъехал от тротуара.

Элеонора мало что знала о географии Нью-Йорка. Она бывала в городе очень редко и ненадолго. С торговым районом она была знакома, и кое-что ей было известно о районе вокруг старого отеля «Пятая авеню» и исчезнувшего дома Эверетта.
Но, за исключением этих случаев, она совершенно не знала, что происходит в стране, и была слишком неопытна, чтобы понимать, что молодой женщине не стоит в одиночку брать такси посреди ночи, если у водителя есть пассажир.
на переднем сиденье. Если бы она вообще задумалась об этом обстоятельстве,
то почувствовала бы себя спокойнее в присутствии лишнего человека, исходя из
общего принципа, что два защитника лучше, чем один. Но, по правде говоря,
она не задумалась об этом, потому что была полностью поглощена более важными,
как ей казалось, мыслями.

 Такси проехало по Амстердам-авеню, плавно свернуло на Колумбус-авеню,
проехало примерно квартал под эстакадой и свернуло на
Семьдесят седьмая улица, по которой он промчался на восток и
Центральный парк. Затем в течение нескольких мгновений он поворачивал и петлял по извилистым дорожкам так беспорядочно, что пассажирка потеряла всякое представление о том, где она находится, и сохранила лишь смутное впечатление от извилистых, обсаженных деревьями дорожек, освещённых фонарями и мягкими, густыми тенями листвы, с регулярно расположенными электрическими дугами.

 Под затянутым тучами небом наступила ночь; воздух, обдувавший её лицо, был тёплым и тяжёлым от влажности; чтолегкий ветерок, дувший снизу,
помимо того, что создавался движением кабины, доносил до ее свинцовых
крыльев запах дождя.

Смутное беспокойство начало окутывать сознание девушки. Она становилась
все более чувствительной к зловещей тишине этого часа и места:
абсолютной, темной тишине окутанных саваном рощ и зарослей,
пустоте тропинок. Лишь однажды она заметила гражданского,
который прогуливался в рубашке с короткими рукавами, с пальто на руке и шляпой в руке; и лишь однажды она заметила вдалеке серую полицейскую форму, наполовину скрытую тенью, в которой непринужденно стоял ее владелец.

И это было далеко позади, когда внезапно, с оглушительным скрежетом тормозов,
такси резко остановилось, не доехав до конца пути и в два раза сократив его
длину. Она с криком ужаса упала с сиденья, но не получила серьёзных
травм только благодаря инстинкту, который заставил её вытянуть руки и
ухватиться за раму переднего окна.

Прежде чем она успела прийти в себя, спутник шофёра выпрыгнул из машины и
побежал вперёд, остановившись перед капотом, чтобы наклониться и посмотреть. Через мгновение он вернулся с докладом, изложенным на техническом жаргоне
непонятное для её понимания. Она уловила слова «снял
передачи» и сделала из них вывод о непоправимом.

"Что случилось?" — с тревогой спросила она, наклонившись вперёд.

Шофёр повернул голову и угрюмо ответил: "Мы сломались, мэм. Вы не сможете
ехать дальше в этом такси. Мне придётся вызвать другую машину, чтобы отбуксировать нас обратно в гараж.

 — О, — в ужасе воскликнула она, — как неудачно! Что мне делать?

 — Думаю, тебе придётся выйти и вернуться пешком в Центральный парк-Уэст, — был
ответ. — Там ты сможешь взять машину до Колумбус-Серкл. Там вы найдёте
множество такси.

— Вы совершенно уверены… — начала она возражать.

 — Ах, эта машина и на фут не сдвинется с места, пока не пролежит неделю или две в больнице. . Единственное, что вам остаётся, — это убраться отсюда, как я и сказал. .
— Совершенно верно, — подтвердил другой мужчина. Он стоял рядом с
кабриолетом, а теперь отпер дверь и придержал ее для нее.
"Вы можете выйти, если очень спешите, мэм."

Элеонора поднялась, с недоверием глядя на мужчину. Его акцент не был
акцентом человека, привыкшего говорить «мэм». Он стоял спиной к ней.
на ближайшем фонарном столбе, его лицо было в тени. Она смогла разглядеть лишь смутное
изображение невысокой стройной фигуры в сером плаще, застегнутом на все пуговицы, и над ним — лицо, неопределённое из-за короткой заострённой бороды и серой кепки, надвинутой на глаза...

 Но ничего не оставалось, кроме как смириться с ситуацией. Несчастный случай есть несчастный случай — неприятный, но непоправимый. Выбора не было; ей
ничего не оставалось, как принять предложение шофера. Она вышла,
обернувшись, чтобы взять свою картонную коробку.

"Прошу прощения, мэм. Я принесу это для тебя.

Мужчина у двери вставил руку между Элеонорой и картонной коробкой.

Она сказала: "О нет!" - и попыталась высвободиться из-под его руки.

Он сразу же схватил ее за плечо и толкнула ее от себя с
ошеломляющего насилия. Она, шатаясь, вернулся полдюжины футов. Одновременно с этим
она услышала, как парень резко сказал: "Ладно, валяй!" - и увидела, как он
вскочил на ступеньку. В тот же миг такси умчалось прочь, растворившись в
тенях, а нападавший забрался в салон.

 Прежде чем она успела прийти в себя, машина
исчезла за поворотом.

Её первым порывом было закричать, поднять шум: «Держи вора!»
Но здравый смысл подсказал ей придержать язык. В одно мгновение она поняла смысл этого отрывка. Кто-то ещё — кто-то, кроме неё, Стаффа и
Элисон Лэндис, — знал о шкатулке и украденном ожерелье и с поразительной интуицией спланировал эту ловушку, чтобы завладеть им. Она была поражена проницательностью и дедукцией, хитростью и находчивостью, которые проявились не только в столь
разгадал тайну исчезнувшего ожерелья, но обнаружил подмену шкатулок, проследил за тем, чтобы нужная шкатулка попала в её отель и оказалась у неё, догадался и воспользовался её порывом вернуть вещь законной владелице, не теряя ни секунды. И
вместе с этой мыслью пришла другая, более тревожная: через пару минут
воры обнаружат, что ожерелье пропало из шляпы, и — люди,
обладающие такой смелостью, без колебаний вернутся, чтобы
догнать её и силой забрать свою добычу.

Именно это соображение заставило ее воздержаться от крика.
Предположительно, если бы она все-таки подняла тревогу, помощь могла бы прибыть позже
, чем такси вернуться. У них были шляпа и картонная коробка, и они были рады им.
ради нее, пока она сохраняла настоящие
ценности. Её единственный шанс заключался в мгновенном и тайном бегстве, в том, чтобы спрятаться в мрачных закоулках этих неизвестных мест для развлечений,
так надёжно, чтобы они не смогли её найти.

Она стояла одна посреди широкой дороги. Никого не было видно, куда бы она ни посмотрела. С одной стороны тянулась широкая асфальтированная дорожка.
параллельно подъездной аллее; с другой стороны тянулась мрачная изгородь из деревьев и
кустарника. Она колебалась не более двух секунд, ее выбор, и в третьей
изо всех сил заставляя путь через подлесок и под
с низкими и раскидистыми ветвями, чьи тени в плащах нее с дружелюбной
занавес темноты.

Дальше - ей не пришлось долго пробираться - лежал широкий луг,
слабо мерцающий в отблесках света, отражавшегося от грудей
низких, медленно плывущих облаков. На значительном расстоянии от него высилась
стена деревьев; под ними виднелись блестящие участки асфальтированной дорожки.
под электрическими дугами.

Не имея ни малейшего представления о том, где она находится в парке, после
небольших колебаний она решила не пытаться пересечь лужайку и вместо этого наугад повернула направо, спотыкаясь, и скрылась в
благотворной тени деревьев.

Она возблагодарила небеса за то, что решила надеть этот тёмный костюм с короткой юбкой, который давал ей такую свободу действий и в то же время так хорошо сливался с тенями, в которых ей приходилось прятаться...

Не прошло и нескольких минут, как она получила подтверждение своим опасениям от дрона
отдалённый гул мотора, нарастающий с каждым ударом её сердца. Вскоре он стал пронзительным и приблизился; и тогда, застыв, как вкопанная, не смея пошевелиться (на самом деле, наполовину окаменев от страха), она увидела, как мимо медленно проезжает мародёрское такси, шофёр смотрит в одну сторону, а мужчина в сером плаще стоит в кузове и придерживает полуоткрытую дверь, пока его взгляд скользит по рощице, в которой она пряталась.

Но оно не остановилось. Каким бы невероятным это ни казалось, ее не обнаружили.
Очевидно, мужчины были в замешательстве, не понимая, какой из дюжины способов побега она выбрала. Такси медленно ползло по подъездной дорожке, затем развернулось и вернулось на хорошей скорости. Когда оно проезжало мимо во второй раз, она услышала, как один из водителей сердито выругался.

  Снова вдалеке затих шум мотора, и она снова нашла в себе смелость сдвинуться с места. Но в какую сторону? Как быстрее всего выбраться из этого странного,
завораживающего лабиринта дорог и тропинок, пересекающихся и
пересекающихся снова, сливающихся и расходящихся без видимой цели или замысла?

Она подошла к краю подъездной дорожки, остановилась и прислушалась, напрягая все свои чувства. Не было слышно ничего, кроме приглушённого шума ночного ветра в деревьях — ни шагов, ни цоканья копыт, ни гула мотора. Она прошла ещё пару шагов и внезапно оказалась в ярком свете дуговой лампы. Это решило дело: теперь, когда она себя выдала, ей оставалось только идти вперёд. Она бросилась бежать через дорогу и выскочила на мощеную дорожку, на мгновение остановилась, прислушалась, ничего не услышала и побежала дальше, пока не остановилась, чтобы перевести дух.

И по-прежнему никаких признаков погони! Она немного успокоилась и
после короткого отдыха пошла дальше без всякой цели, просто
чтобы идти по дороге, куда бы она ни вела, в надежде, что
это приведёт её к окраинам парка.

 Тщетная надежда! Вскоре она обнаружила, что карабкается по голым
камням, с кустарниками по обеим сторонам и нависающей каменной
стеной впереди. Это точно был не тот путь. Она
повернула назад, заблудилась, споткнулась и чуть не упала с крутого склона
Она спустилась по склону, прошла через ещё одну лужайку и нашла другую тропинку, которая вела её на север (хотя она не знала об этом). Со временем тропа пересекла одну из главных дорог, а затем снова пересекла её. Она шла по ней с терпеливым упорством, надеясь, но отчаянно уставая.

 Время от времени она проходила мимо скамеек, на которых в грубых, неудобных позах лежали мужчины, как правило, громко храпя. Она не осмеливалась спрашивать у них дорогу. Однажды она услышала, как кто-то резко постукивает каблуками,
нагло уставилась на него и, проходя мимо, заговорила с ним грубым низким голосом.
она не поняла, что он сказал, но ускорила шаг и держалась храбро
с высоко поднятой головой и бьющимся сердцем. К счастью, за ней
никто не последовал.

Снова - и не один, а несколько раз - звук мотора сбил
ее с тропинки в безопасную тень деревьев и подлеска.
Но в каждом подобном случае ее опасения были беспочвенны;
Машины в основном были туристическими или лимузинами, возвращавшимися домой
после какого-нибудь позднего праздника.

И дважды ей показалось, что она заметила вдалеке фигуру в сером плаще
полицейский; но каждый раз, когда она добиралась до места, мужчина
исчезал — или же какое-то световое явление вводило её в заблуждение.

Минуты, казавшиеся бесконечными, тянулись часами, пока она
бродила (так обессилевшая от усталости, что удивлялась, как это она
не упала в обморок от изнеможения на одну из бесконечных скамеек, мимо которых
проходила), волоча за собой свинцовые ноги, испытывая боль в
конечностях и с трудом удерживая на плечах горячую и пульсирующую голову.

Было уже далеко за три, когда она наконец вышла на
Сто десятая улица и Ленокс-авеню. И здесь удача была на её стороне: она вслепую наткнулась почти на руки полицейского,
бормоча свою короткую историю, и устало потащилась с ним под руку в
Центральный парк-Уэст. Здесь он посадил ее в наземный вагон поезда на Восьмую авеню, идущего на юг
, проинструктировав кондуктора, где ей выходить, а затем
предположительно воспользовался телефоном на своем участке, чтобы она была
при выходе ее встретил другой мужчина в форме , который проводил ее до церкви Св .
Саймон. Она слишком устала, слишком измучена, чтобы спросить его, как это
случилось так, что он ждал её, и она даже не поблагодарила его. Что касается того, чтобы рассказать о своём приключении ночному дежурному (который уставился на неё, когда она проходила к лифту), то ни одно воображаемое соображение не заставило бы её остановиться для этого.

Но одно было ясно её разуму: нужно было позаботиться о чём-то, прежде чем она рухнет на кровать: персонал нужно предупредить по телефону о попытке украсть ожерелье и о том, почему она не смогла добраться до его дома. И если она хотела это сделать, то должна была сделать это до того, как осмелится сесть.

В соответствии с этой навязчивой идеей, закрыв дверь своей комнаты, она сразу же направилась к телефону
не задерживаясь ни для того, чтобы снять
перчатки и шляпу, ни даже для того, чтобы облегчить ноющее запястье
о сумочке, которая вместе со своим драгоценным содержимым болталась на шелковом ремешке
.

Ей пришлось освежить свою память, заглянув в справочник.
прежде чем она смогла попросить номер телефона персонала.

Оператор коммутатора не спешил отвечать, а когда ответил, последовала одна из тех раздражающих задержек, которые, казалось бы, непростительны...

Она почувствовала слабость и головокружение; её конечности дрожали; ей казалось, что сон одолевает её, пока она стоит;
но ещё немного, и она бы не выдержала...

[Иллюстрация: заворожённая, онемевшая от ужаса, она смотрела,

 _стр. 193_]

Наконец связь была установлена. Возбуждённый голос Стаффа, казалось, доносился издалека. Огромным усилием воли ей удалось взбодриться, и она начала рассказывать свою невероятную историю, но
едва она перешла ко второму предложению, как голос застрял у нее в горле
, а язык прилип к небу.

Телефонный прибор крепится к стене рядом с одежды-гардероб,
двери, которые обрамляли длинные зеркало. Дверь, слегка стоя
приоткрыта, отражено ее видение дверь зала.

Она уловила движение в зеркале. Дверь в прихожую открывалась
медленно, мягко, бесшумно, дюйм за дюймом. Ошеломлённая, онемевшая от ужаса, она смотрела. Она видела руку, державшую ручку, — маленькую, тонкую и хрупкую; затем запястье, затем часть руки... Голову
В проёме появилась голова, похожая на птичью, с тонкими прядями выцветших жёлтых волос; из-под них на неё смотрели маленькие любопытные глазки.

Почти машинально она повесила трубку на рычаг и отвернулась от стены, протянув руки в жесте жалобной мольбы...




XI

ХОЛОДНЫЙ СЕРОЙ РАССВЕТ


— Ну и что? — раздражённо огрызнулся Ифф. — На что ты уставился?

 — На тебя, — спокойно ответил Стафф. — Я думал...

 — Обо мне? Что?

 — Просто о том, что ты, по-видимому, так же расстроен, как если бы ожерелье было
— ваша, как будто вам грозит опасность быть ограбленной, а не мисс
Лэндис — через мисс Сирл.

«И мне грозит!» — решительно заявила Ифф. «Мне, чёрт возьми! Мне не грозит опасность потерять какое-то ожерелье; но если он уйдёт с товаром, этот дьявольский негодяй каким-нибудь образом обвинит меня и лишит меня доброго имени и свободы». Чёрт возьми! — взорвался он. — Кажется, я имею право волноваться!

Невысказанным комментарием персонала было то, что это объяснение волнения маленького человечка было натянутым и неубедительным: неудовлетворительным в целом.
лучше всего. Было неясно, как (даже если предположить, что исторический мистер Исмей в тот момент крал у мисс Сирл воротник Кадогана) преступление можно было бы повесить на мистера Иффа, учитывая, что у него было алиби, которое мог предоставить ему персонал. С другой стороны, не было никаких сомнений в том, что Ифф считал себя в какой-то таинственной опасности или имел какую-то другую, ещё более тайную причину для беспокойства. Его беспокойство было настолько
явным, настолько резко контрастировало с его привычным полуциничным спокойствием,
что даже он не пытался это отрицать.

Пожав плечами, персонал вернулся к телефону и попросил соединить его с
менеджером обменного пункта, объяснил свое затруднительное положение, и ему пообещали
что, если звонок удастся отследить до первоначальной станции, у него
должен быть номер. Ему, однако, посоветовали набраться терпения. Такой
поиск потребовал бы времени, вполне возможно.

Он объяснил это Иффу, чье отвращение было плохо скрыто.

«А тем временем, — возмущённо сказал он, — мы сидим здесь, сложив руки на
коленях, — бесполезно — и Исмей, как будто он не... — Он разразился смехом.
ругаясь, он расхаживал взад-вперёд и заламывал маленькие ручки.

"Хотел бы я знать, — сказал Стафф, — что заставляет тебя так себя вести. Исмей не может
обвинить тебя в преступлении, совершённом им, когда ты находишься в моём обществе..."

"Ты его не знаешь, — вмешался Ифф.

— И вы, конечно, не можете так глубоко переживать из-за простой заботы о мисс
Сирл.

— О, не могу? А откуда вы знаете, что я не могу? — рявкнул коротышка.
"Гван, оставьте меня в покое! Я хочу подумать.

— Всего наилучшего, — любезно сказал ему Стафф. — Я собираюсь переодеться.

 — Признаки интеллекта, — хмыкнул Ифф. — Я всё гадал, когда ты это сделаешь.
очнись и пойми, как нелепо рыцарю-крестоносцу гоняться за попавшими в беду девицами в таком наряде.

"Тем не менее, это сделано, — добродушно возразил Стэфф. — Это стильно, если верить иллюстраторам. Ты что, никогда не читал современную прозу? В таких экстренных случаях, как этот, герой всегда принимает холодный душ и переодевается, прежде чем отправиться на дело, чтобы сорвать планы злодея.
 Точно так же, как и я.  Только я собираюсь снять вечернее платье вместо...
Работа монолога? Если так — если нет — в любом случае — может ли это быть так! Может ли импровизация
быть такой!

Телефонный звонок прервал ответ, который мог бы придумать Стафф.
Оба мужчины бросились к столу, но Стафф оказался там первым.

"Алло?" — крикнул он, прижав трубку к уху. "Да? Алло?"

Но вместо мужского голоса оператора он в третий раз за эту ночь услышал голос мисс Сирл.

"Да," ответил он почти задыхаясь, "это я, мисс Сирл. Слава
Богу, что вы позвонили! Я так волновался..."

"Нас отключили," ответил голос девушки. Он подсознательно отметил, что
что она говорила медленно и осторожно, словно с трудом... «Отключили, —
повторила она как по заученному, — и мне было трудно снова вас найти».

«Значит, с вами… с вами всё в порядке?»

«Да, спасибо. У меня был неприятный опыт, когда я пыталась добраться до вас на такси. Машина сломалась, когда мы проезжали через Центральный парк, и мне пришлось идти домой пешком, я заблудилась». Но сейчас я в порядке — просто устал.

 — Мне жаль, — искренне сказал он. — Очень жаль; я был готов вызвать
— ну, вы понимаете — и избавить вас от необходимости спускаться сюда.
 Но я рад, что у вас больше не было неприятных приключений.

"Ожерелье в безопасности", - сказал ему голос девушки с той же убийственной точностью произношения.
"О, да, я так и предполагала.

И я могу попросить его?" - Спросила я. - "Ожерелье в безопасности". "Оно в порядке?" - Спросила я. "Оно в порядке?" - "Оно в порядке". "Я могу попросить его?"

- Если вы не возражаете, сегодня в полдень. Я так устал, что, боюсь, не встану
раньше полудня.

- Мне это будет вполне удобно, спасибо, - заверил он ее. "Но
где вы остановились?"

Наступила короткая пауза. Затем она сказала что-то неразборчивое.

"Да?" сказал он. "Прошу прощения, я не расслышал. Пожалуйста, немного громче,
Мисс Сирл.

"Сент-Реджис".

"Где?" он удивленно повторил.

- В "Сент-Реджис". Я здесь с миссис Илкингтон - ее гостьей. Спокойной ночи,
Мистер Стафф.

- Доброе утро, - рассмеялся он, и связь тут же оборвалась.

- И все в порядке! - жизнерадостно объявил он, поворачиваясь лицом к
Ифф. «Она попала в аварию на такси и заблудилась в Центральном парке — я так понимаю, она только что вернулась домой. Ожерелье в целости и сохранности, и я позвоню и заберу его в двенадцать часов».

 «Где она остановилась?» — спросил Ифф, нетерпеливо покачивая головой. Персонал назвал отель, и Ифф чуть не подпрыгнул. «Но это невозможно!» — воскликнул он. "Она не может себе этого позволить".

"Откуда вы знаете, что она не может?" - озадаченно спросил Стафф.

На мгновение на лице Ифф отразилось замешательство. "Я много чего знаю", - он
ворчал, уклончиво.

Сотрудники ждали, потом обнаруживают, что маленький человечек не имеет целью
делая неадекватны или удовлетворительное объяснение, заметил: "это
бывает, что она Миссис — Гость Илкингтона, и я полагаю, что миссис Илкингтон
может себе это позволить — если только вы не знаете о ней больше, чем я.

Ифф недовольно покачал головой. — Ладно, — устало сказал он. — Что
теперь будешь делать?

— Я собираюсь попытаться урвать несколько часов сна. Нет причин, по которым я не мог бы это сделать, ведь до полудня мне нечем заняться.

 — Приятных снов, — кисло сказал Ифф, когда Стафф направился в свою спальню.

Затем он сел на край дивана, закутавшись в халат, мстительно нахмурился, глядя в пустоту, и задумчиво начал грызть костяшку пальца.

В соседней комнате его хозяин раздевался с поразительной скоростью.  Несмотря на то, что он вздремнул, он всё ещё ужасно устал; возможно, реакция, вызванная заверениями Элеоноры, достигшими кульминации его возбуждения,
Это было как-то связано с ощущением полной умственной и физической усталости,
которое нахлынуло на него в тот момент, когда он откинулся на спинку кровати. Через
две минуты он крепко спал.

Но в кабинете мистер Ифф бодрствовал, покусывая костяшки пальцев, когда не
выкуривал все сигареты своего хозяина.

Над городом занимался рассвет. Солнце взошло. Не отставая от него, мистер Ифф тихо ходил по комнате, ругаясь про себя, как того требовала его совесть, и постепенно собирая всё больше и больше предметов одежды, которые он так презрительно отбросил несколькими часами ранее.

Телефон прервал его размышления около шести часов. Он ответил на звонок, на мгновение притворившись Стэффом. Закончив разговор, он несколько минут сидел в задумчивости, затем сверился с телефонной книгой и быстро набрал два номера. Сразу после этого он на цыпочках вошёл в спальню, убедился, что Стэфф крепко спит, и спокойно обыскал карманы этого джентльмена, аккуратно разложив всё найденное на бюро. В конце концов,
вытащив пухлый бумажник, он завершил своё расследование.

В конверте из свиной кожи лежало чуть меньше четырёхсот долларов,
в основном в золотых казначейских сертификатах. Мистер Ифф щедро
поделился с собой и убрал бумажник. Затем он вернулся в кабинет,
нашёл бумагу и ручки и написал Стаффу короткую записку, которую
прислонил к зеркалу на комоде в спальне. Наконец, набив один из карманов
сигаретами, он вежливо улыбнулся и вышел из квартиры, а затем и из
дома.

Стафф продолжал спать, пребывая в блаженном неведении, пока солнце, клонясь к югу, не озарило его лицо золотом. Он проснулся, встревоженный
и sweatful. Он посмотрел на часы и встал быстро: тот час
подошли к одиннадцати. Накинув халат, он включил воду для
своей ванны, выбежал в гостиную и обнаружил уклонение мистера
Иффа. Это, однако, не удивило его. IFF был, в конце концов, не
обязан сидеть тихо, пока персонал давал ему уйти, перемешать.

Он позвонил Миссис Шульц и заказал завтрак. Затем он принял ванну и начал одеваться. Именно во время этой процедуры он обнаружил, что его карманы вывернуты наизнанку, а их содержимое разложено на бюро.

Это было потрясением, особенно когда он не смог найти свой бумажник при первом же обыске. У него отпала всякая охота верить в честность мистера Иффа и в проницательность мистера Стаффа. Он сразу понял, насколько ненадёжной была та ложь, которой мистер Ифф пытался прикрыть своё двуличие, насколько вопиюще глупой была его готовность проглотить эту невероятную историю. Чем больше он размышлял, тем больше удивлялся. Это превосходило всякое вероятие — его глупость превосходила; по крайней мере, он сам не поверил бы, что может быть таким
его легко одурачить. Ему захотелось пнуть самого себя - и он невыразимо жаждал
возможности пнуть своего бывшего гостя.

В разгар этих размышлений он поймал себя на том, что недоверчиво смотрит на
конверт на туалетном столике. Он схватил его, разорвал и достал
три листка белой бумаги. Два из них были хрустящими и жесткими, с
выгравированными на одной стороне черными как смоль чернилами. На третьем было написано следующее:
сообщение:

 «Дорогой мистер Стэфф, ваш бумажник в кармане вашего жилета, где вы его оставили прошлой ночью. Когда я его нашёл, в нём было 385 долларов. Сейчас в нём 200 долларов. Я оставляю вам это на всякий случай
 Банк Англии отмечает в размере до ;40. Там будет немного
 изменения, так или иначе ... я слишком поспешил рассчитать
 что.

 "Биржи, менеджер позвонил. Прерванный звонок
 прослежен до отеля "Сент-Саймон" на 79-й улице, W.
 Я звонил в "Сент-Реджис"; ни мисс Сирл, ни миссис
 Илкингтон там не зарегистрированы. Я также позвонила в «Сент-
Саймон»; обе дамы там. Должно быть, у вас проблемы со слухом,
иначе мисс С. не знала бы, где она.

 «Я собираюсь набить живот едой и украсить себя снаружи
 с фиолетовым и тонким подкладом. После чего я намерен заняться своими делами на несколько часов или дней, в зависимости от обстоятельств. Но не волнуйтесь — я скоро вернусь или около того.

 «Ваш в интересах чистого преступления —

 «УИФФ.

 «P. S. И, конечно, ни у кого из нас не хватило ума спросить: если мисс С. направлялась сюда из «Сент-Реджис», как её такси умудрилось сломаться в Центральном парке?»

Быстрое расследование подтвердило слова мистера Иффа:
свернутая банкнота с оставшимися двумястами долларами была надежно спрятана
в кармане жилета. Более того, две двадцатифунтовые банкноты были
несомненно, подлинными. Прилив веры Стаффа в человеческую природу начался
снова разливаться; цветок его самомнения поразительно расцвел. Он
предположил, что, в конце концов, не так уж плохо разбирается в людях.

Он позавтракал с отменным аппетитом, не обращая внимания на то, что Ифф
осуждает его за плохое зрение, которое у него было превосходным; и он определённо расслышал
мисс Сирл правильно: она назвала «Сент-Реджис» не один раз, а дважды, и
каждый раз с самым ясным произношением. Он мог объяснить эту ошибку только её волнением и усталостью; люди часто совершают такие ошибки в необычных условиях; если бы мисс Сирл хотела обмануть его относительно своего местонахождения, ей нужно было бы просто воздержаться от общения с ним. В любом случае, теперь он знал, где её искать, и в течение часа нашёл бы её; и тогда всё прояснилось бы.

Он был слегка удивлён тем чувством приятного удовлетворения, с которым
ждал новой встречи с девушкой. Он напомнил себе не
не забудьте опросить одного-двух менеджеров в её интересах.

Просто чтобы убедиться наверняка, он позвонил в «Сент-Саймон», пока
ждал, пока Шульц вызовет такси. Оператор коммутатора в этом заведении
положительно ответил на его вопрос о том, зарегистрированы ли там миссис Илкингтон и мисс Сирл.

Кроме того, ему позвонила Элисон.

«Я только начинаю работать таксистом, — сразу же сказал он ей, — чтобы поехать к
мисс Сирл и забрать вашу… собственность».

«О, вы?» — ответила она, как ему показалось, странным тоном.

— Да, она позвонила мне вчера вечером — сказала, что обнаружила ошибку и
что… э-э… собственность… попросила меня позвонить сегодня в полдень.

Он не видел необходимости в том, чтобы пересказывать всю эту длинную
историю по телефону.

 — Что ж, — сказала Элисон после небольшой паузы, — я не хочу мешать
вашим развлечениям, но…  я должна кое-что вам сказать. — Я бы хотел, чтобы вы остановились здесь по пути в центр города.

 — Конечно, — согласился он без колебаний и опасений.

 Актриса, по своему обыкновению, остановилась в дорогом отеле.
дорогой и всемирно известный отель в непосредственной близости от
комнат Стаффа. В результате он оказался в её обществе через
пятнадцать минут после окончания их телефонного разговора.

 Одетая для прогулки и необычайно красивая, она ждала
его в гостиной своего номера. Когда он вошёл, она подошла
к нему, протянула прохладную маленькую руку и так же холодно поздоровалась. Он
принял их обоих с невозмутимостью, основанной (как он с большим удивлением
обнаружил) на полном безразличии. Было трудно осознать, что он больше не
Он больше не заботился о ней, о том, довольна она им или нет. Но он не заботился. Он пришёл к выводу, не без глубокого изумления, что его страсть к ней, которая так долго и ярко горела, была не более чем сентиментальным увлечением. И он начал думать, что он чертовски хорош собой, раз может так беззаботно играть любовью женщин, раз может расстаться со старой любовью, прежде чем найдёт новую, и ни о чём не беспокоиться!..

Во время этого самоанализа он произносил банальности, уверяя её,
что день прекрасный, что он никогда не чувствовал себя лучше, что она
посмотрев на ее очаровательные лучше. Внезапно его зрение понято в
статья, которая украшала центр стола; и слова, оставив его и его
челюсть отвисла.

Это была картонная коробка: не та, которую он оставил с грузом
мусора в своих комнатах.

Элисон проследила за его взглядом, приподняла брови и указала на коробку
взмахнув рукой.

— И что ты об этом знаешь? — прямо спросила она.

 — Откуда это взялось? — переспросил он, разинув рот.

 — Это я тебя спрашиваю.

 — Но... я ничего об этом не знаю.  Мисс Сирл прислала это?

"Я не могу сказать", - сухо ответила актриса. "Ваше имя на бирке было
зачеркнуто, а мое, с этим адресом, написано над ним".

Стафф подошел к столу, и пока он внимательно изучал бирку
, Элисон продолжила:

- Это пришло с посыльным сегодня около восьми утра; Джейн принесла мне это.
когда я встал некоторое время назад.

— Шляпа была в ней? — спросил он.

Она нетерпеливо кивнула: — О, конечно, с наполовину вырванной подкладкой
и без ожерелья.

— Любопытно! — пробормотал он.

— Да, — согласилась она.  — Что ты об этом думаешь?

"Этот адрес написан не ее рукой", - сказал он, глубоко задумавшись.

"О, так вы знакомы с почерком этой дамы?" В ее голосе слышался акцент.
Голос Элисон, который сказал ему, прежде чем он взглянул, что ее губы скривились
а взгляд стал жестким.

— Это мужской почерк, — тихо сказал он, гадая, может ли быть так, что Элисон ревнует.

 — Ну и что? — потребовала она. — Что из этого?

 — Я не знаю. Мисс Сирл позвонила мне вчера вечером около часа ночи; она сказала, что нашла ожерелье в шляпе и принесла его мне.

"Как она узнала, что это мое?"

«Слышал, ты заказал его мне в Лондоне. Ты же помнишь, я говорил тебе, что она знает».

 «О да. Продолжай».

 «Она не пришла, но около четырёх часов снова позвонила и объяснила, что попала в аварию на такси в парке и заблудилась, но в конце концов добралась домой, то есть в свой отель «Сент-Саймон». Она сказала, что ожерелье в целости и сохранности — о шляпе она не упомянула — и попросила меня позвонить ей сегодня в полдень. Я сказал, что позвоню, и вот я уже опаздываю.
 Несомненно, она может объяснить, как шляпа попала к вам таким образом.

 — Мне будет интересно послушать, — сказала Элисон, — и узнать, что
ожерелье действительно безопасно. На первый взгляд - в его нынешнем виде - есть
что-то странное ... неправильное.... Что вы собираетесь делать?

Персонал двинулся к телефону. Он сделал паузу, объяснив, что он был
о том, чтобы вызвать Мисс Сирл для перестраховки. Элисон отрицается этом
мгновенно.

"Зачем тратить время? Если у нее есть эта вещь, самый быстрый способ получить ее - это
пойти к ней сейчас - немедленно. Если она этого не сделала, то самый быстрый способ добраться до него —
по тому же маршруту. Я готов, и если вы готовы, то мы отправимся
немедленно.

Стэфф поклонился, недовольный её манерами до такой степени, что промолчал. Он
Он не возражал против того, чтобы она была такой темпераментной, какой ей хотелось, но он решительно возражал против того, чтобы всё, кроме слов, указывало на то, что он каким-то образом причастен к пропаже ожерелья и что Элеонора Сирл вполне способна была сговориться с кем-то, чтобы украсть его.

Что касается Элисон, то её юмор был опасно пропитан осознанием того, что она так сильно сваляла дурака, что вполне могла лишиться своего ожерелья. Поскольку она знала, что это
полностью её вина, каким бы ни был результат, она была в плохом настроении
ссориться со всем миром; и она приучила себя относиться к Стаффу терпимо, лишь проявляя
значительное самообладание и потому, что требовала от него услуг.

 Так что их поездка в город прошла в атмосфере отстраненной и
бесстрастной вежливости.  Они редко разговаривали, а если и говорили, то на
незначительные темы, которые вскоре наскучили им. Однако со временем Стафф взял себя в руки и, судя по его кривой, тайной улыбке, начал философски смотреть на ситуацию, извлекая из неё некоторое удовольствие
из его понимания психических процессов Элисон. Интуитивно почувствовав
это, она еще больше разозлилась на него - как и на всех остальных
кроме своей собственной безупречности.

В отеле "Сент-Саймон" персонал сдержанно проводил женщину в холл,
намереваясь оставить ее там, пока он справится об Элеонор в офисе;
но едва они переступили порог квартиры, как их окликнул возбуждённый, пронзительный женский голос, и миссис
Илкингтон обрушилась на них в полном восторге.

"Мои дорогие!" — воскликнула она, с любовью глядя на них, — "какой сюрприз!
Какой восхитительный сюрприз! И как мило с вашей стороны, что вы пришли ко мне так скоро! И как кстати — я умираю, буквально испускаю дух, от желания с кем-нибудь посплетничать. Произошло такое необычное событие...

Элисон резко прервала её: «Где мисс Сирл? Мистеру Стэффу не терпится с ней увидеться».

«Вот именно — именно об этом я и хочу поговорить». Вы бы никогда не догадались,
что сделала эта девушка — и после всех тех хлопот и мыслей,
которые я потратила на неё! Я в ужасе, в полном и окончательном ужасе;
никогда больше я не буду интересоваться такими людьми. Я...

— Но где же мисс Сирл? — спросила Элисон, многозначительно взглянув на
Персонал.

"Ушла!" — внушительно объявила миссис Илкингтон.

"Ушла?" — переспросил Персонал.

Миссис Илкингтон энергично кивнула, сжав губы в тонкую линию, выражая
неодобрение. — Я положительно не знаю, что с ней делать, — сказала Элисон.

— Мне кажется, этому есть объяснение, — вставила она.

— Я бы хотела, чтобы вы рассказали мне... Понимаете, вчера вечером мы вместе ужинали, ходили в театр и на ужин. Струйверы пригласили меня, и я, конечно, заставила их взять с собой и ее. Мы вернулись около часа ночи. Конечно, мой
дорогие, я ужасно устала и встала только полчаса назад.
Представьте себе мое чувство, когда я справился о мисс Сирл и мне сообщили
что она оплатила счет и ушла в пять часов утра этим утром, причем с
_ незнакомым мужчиной!_

"Она, конечно, оставила вам записку?" Предположили сотрудники.

"Ни строчки - ничего! Я мог бы быть грязью у неё под ногами, учитывая, как она со мной обращается. Я совершенно разочарован — возмущён!

 — Прошу прощения, — сказал Стэфф, — я поговорю с офисом.

 Он поспешил прочь, оставив миссис Илкингтон продолжать разглагольствовать на эту тему
унижение, которому подвергли ее: Элисон слушала с видом
бесконечной отрешенности.

Его расспросы были достаточно бесплодны. Дневной клерк, как ему сообщил этот человек,
заступил на дежурство только в восемь часов; он ничего не знал о
случившемся, кроме того, что ему рассказал ночной клерк - что мисс
Сирл потребовала свой счет и оплатила его в пять часов; дала
распоряжение, чтобы ее багаж вынесли из номера и доставили по предъявлении
письменного заказа; а затем покинула отель в сопровождении джентльмена, который зарегистрировался как «И. Арбетнот» в час дня
утром, заплатив за номер вперёд.

 Персонал, сгорающий от любопытства по поводу этого джентльмена, был настолько настойчив в своих расспросах, что в конце концов нашёл посыльного, который проводил гостя в его номер и, как ему показалось, довольно точно описал его.

 Описанный человек был — Ифф.

 Разочарованный и встревоженный, персонал вернулся в гостиную и сделал свой доклад, который Элисон встретила с холодным неодобрением, а миссис
Илкингтон с искренним радушием, из чего сразу стало ясно, что Элисон рассказала пожилой женщине всё, что знала
Не нужно было ей говорить.

"'Я. Арбетнот,'" — перевела Элисон: «Арбетнот Исмей».

— Боже мой! — взвизгнула миссис Илкингтон. — Разве это не настоящее имя того странного существа, которое называло себя Иффом и притворялось агентом Секретной службы?

Персонал мрачно кивнул в знак согласия.

— Это довольно очевидно, — продолжила Элисон, — эта женщина, Сирл, была с ним в сговоре.

— Я с вами не согласен, — сказал Стафф.

— На каком основании?

— Я не верю, что мисс Сирл...

— На каком основании?

Он пожал плечами, признавая свою неспособность объяснить.

— И что вы будете делать? — перебила миссис Илкингтон.

— Я, конечно, сообщу в полицию, — сказала Элисон, — и чем скорее, тем лучше.

 — Если позволите, — натянуто сказал Стафф, — я бы посоветовал вам этого не делать.

 — А почему бы и нет, если вам так угодно?

 — Это довольно деликатный случай, — сказал он, — если вы задумаетесь об этом.
Вы не должны забывать, что сами нарушили закон, когда умудрились
провезти ожерелье контрабандой в эту страну. Как только вы обнародуете
это дело, вас арестуют и привлекут к ответственности за
мошенничество с правительством.

 — Мошенничество! — повторила Элисон с пылающим лицом.

Персонал поклонился, подтверждая слова. "Это очень серьезное обвинение этих
дней", - сказал он трезво. "Я бы посоветовал вам подумать дважды, прежде чем сделать
никаких резких двигаться".

- Но если я буду отрицать попытку контрабанды ожерелья? Если я буду настаивать на том, что оно
было украдено у меня на борту "Автократика" - украдено этим мистером Исмеем и
этой Сирл...?

«Мисс Сирл не крала ваше ожерелье. Если бы она собиралась что-то
подобное сделать, она бы не позвонила мне вчера вечером».

 «Тем не менее, она ушла с ним рука об руку с известным вором, не так ли?»

«Мы ещё не знаем наверняка, что она сделала. Со своей стороны, я уверен, что она свяжется с нами и вернёт ожерелье с наименьшими возможными задержками».

«Тем не менее, я обращусь в полицию!» — упрямо настаивала Элисон.



«И снова я советую вам…»

«Но я буду отрицать контрабанду, и предъявлю обвинение в…»

"Минутку", - твердо вмешался Стафф. "Вы забыли меня. Боюсь, я могу
привести веские доказательства того, что вы не только пытались
провезти контрабанду, но на самом деле это сделали.

"И ты бы сделал это ... со мной?" - рявкнула актриса.

— Я имею в виду, что у мисс Сирл будет возможность доказать свою невиновность, —
ответил он ровным и непреклонным голосом.

"Зачем? Что вам до неё?"

— Простая справедливость, — сказал он, понимая, что его ответ уклончив и неубедителен.

— По правде говоря, — сказала Элисон, вспыхнув от гнева, — ты влюбился в эту девушку!

Стэфф молча смотрел на неё.

"Ты влюблён в неё, — настаивала актриса, — влюблён в эту обыкновенную воровку и мошенницу!

Стэфф мягко кивнул.  — Возможно, — сказал он, — ты права. Я не подумал
Я никогда не думал об этом в таком ключе... Но если вы сомневаетесь в моих мотивах, когда я советую вам не торопиться, обратитесь к кому-нибудь другому — к тому, кому вы доверяете: например, к Максу или вашему адвокату. А пока я бы на вашем месте попросил миссис Илкингтон соблюдать осторожность.

 Церемонно поклонившись им, он развернулся и вышел из отеля, глубоко
расстроенный, совершенно сбитый с толку и... Интересно, раскрыла ли Элисон в порыве гнева тайну, о которой не подозревал даже он сам, для кого она должна была быть самой сокровенной.




XII

НЕ ХОЧЕШЬ ЗАЙТИ В МОЮ КОМНАТУ?


Быстро проскользнув в комнату через отверстие, едва ли достаточное, чтобы
пропустить его худощавое, маленькое тело, мужчина так же быстро закрыл и запер дверь
и положил ключ в карман. Покончив с этим, он развернулся на каблуках и
без дальнейших движений снова сосредоточил свое внимание на девушке.

Он стоял, свободно сложив руки перед собой, слегка наклонив голову вперёд над округлыми плечами, его бледные глаза смотрели из-под сети морщин с полушутливым выражением, тонкие губы изогнулись в извиняющейся улыбке: он был похож на мистера Иффа, которого знал персонал.
что-то более чем поразительное. Нужно было быть близко знакомым с Иффом и недавно с ним встретиться, чтобы заметить почти незаметные различия между ними. Если бы Стафф был там, он мог бы усомниться в цвете глаз этого человека, которые были светлее, чем у Иффа, и в выражении его лица — настороженном и хищном, в отличие от вялого, полунасмешливого взгляда Иффа. Линия
щеки от носа ко рту тоже была более глубокой и твёрдой, чем у Ифф; а в ноздрях виднелось лёгкое возвышение, придававшее
лицо, скрывающее злобу и коварство, словно тень безличной
усмешки.

 Взгляд, который он бросил на Элеонору, был почти
насмешливым: улыбка, отчасти презрительная, отчасти изучающая, как
будто он размышлял над проблемой человеческой психологии с точки
зрения умудрённого опытом учёного.
Он слегка склонил голову набок и дерзко уставился на меня из-под полуопущенных век, время от времени слегка кивая, словно в подтверждение какого-то невысказанного вывода.

 На фоне его холодной, непреклонной решимости жалкая молитва
Выражение лица девушки не произвело никакого эффекта. Её руки
опустились, голова устало и безнадежно поникла, поза
олицетворяла глубокое и неизлечимое уныние.

 Когда он хитроумно рассчитал паузу, чтобы добиться наиболее впечатляющего
эффекта, мужчина переступил с ноги на ногу и заговорил.

 — Ну что, Нелли?..

Его голос, сменившийся на насмешливую протяжность, был очень похож на голос Иффа.

 Губы девушки беззвучно зашевелились, прежде чем она смогла произнести
хоть слово.

"Значит, — сказала она тихим голосом, полным ужаса, — значит, всё это время это был ты!"

"Кем был я?" - спросил мужчина неэлегантно, хотя и с духом.

"Я имею в виду, - сказала она, - что вы, в конце концов, охотились за ожерельем".

"Чтобы быть уверенной", - дерзко сказал он. "А ты что думала?"

"Я надеялась, что это не так", - сказала она прерывисто. "Когда ты сбежала вчера утром
и когда сегодня вечером я нашла ожерелье - я была так рада!"

"Значит, ты все-таки нашла его?" быстро спросил он.

Она бросила на него взгляд, полный презрения. "Ты это знаешь!"

"Мое дорогое дитя, - неискренне возразил он, - что заставляет тебя так говорить?"

«Ты же не собираешься притворяться, что не крала у меня шкатулку, просто
сейчас, в том такси, пытаешься забрать ожерелье? - требовательно спросила она.

Он подождал мгновение, затем пожал плечами. - Полагаю, отрицать было бы
бесполезно.

- Вполне.

"Ладно: я не буду ничего отрицать."

Она отошла от телефона к стулу, где она упала, как будто
измученный, руки связали вместе в коленях, опершись подбородком на ее
грудь.

"Видите ли, - сказал мужчина, - я хотел избавить вас от осознания того, что вы
были задержаны вашим любящим родителем".

"Я бы узнала тебя, - сказала она, - если бы не этот маскарад - борода
и непромокаемый плащ".

"Это просто показывает, что сыновняя привязанность никуда не денется", - прокомментировал мужчина.
 "Ты не видела меня семь лет ..."

"За исключением парохода", - поправила она.

"Верно, но там я предусмотрительно держалась подальше от тебя".

"Предусмотрительно!" - повторила она горьким тоном.

— Вы можете в этом усомниться? — спросил он с лёгкой иронией, бесшумно перемещаясь взад-вперёд и оценивая содержимое комнаты быстрыми, внимательными взглядами.

"Как, например, ваши сегодняшние действия..."

"Они лишь подтверждают мою точку зрения, дорогая девочка." Он сделал паузу, глядя на неё.
Она посмотрела на него с насмешливой ухмылкой. «Само моё присутствие здесь подтверждает мою
преданность вашему благополучию».

 Она подняла взгляд, ошеломлённая его наглостью. «Стоит ли так
тратить своё время?» — спросила она. «Сегодня вечером ты потерпел неудачу в первый раз, но сейчас у тебя не получится. Я одна, я не могу противостоять тебе, и ты знаешь, что я не подниму тревогу. Почему бы тебе не перестать болтать, не взять то, что ты хочешь, и не уйти? И не оставить меня, чтобы меня обвинили в краже, если я не решу рассказать миру о том, во что он не поверит, — что мой собственный отец украл у меня ожерелье!»

«Ах, как же ты несправедлив!» — воскликнул мужчина. «Как мало ты знаешь
Боже мой, как мало ты ценишь отцовскую любовь!

— И ты пытался ограбить меня всего два часа назад!

— Да, — весело сказал он, — признаю. Если бы мне это сошло с рук,
то и ладно. Тебе не нужно было знать, кто это был. К несчастью для нас обоих, ты меня одурачил.

— Для нас обоих?"Она повторила безучастно.

"Именно. Это ставит тебя в очень серьезное положение. Вот почему я здесь
чтобы спасти тебя".

Несмотря на усталость, девушка поднялась и посмотрела ему в лицо. "Что вы имеете в виду?"

"Просто то, что между нами мы аккуратно провернули это дело - жестко и
быстро. Понимаете, мне не нужна была эта шляпа; я зашёл на
ночную телеграфную станцию и оставил её, чтобы её доставили мисс Лэндис,
даже не подозревая, к каким последствиям это приведёт. Сразу после этого,
но слишком поздно, я узнал — у меня есть способ узнавать, что происходит,
знаете ли, — что мисс Лэндис уже передала дело в руки полиции. Это очень серьёзно для вас — шкатулка вернулась,
ожерелье по-прежнему у вас, ваша дикая, невероятная история о том, что вы
хотели его вернуть...

В её взвинченном и измученном состоянии софистика обманула её;
она осознавала только угрозу, которую таили в себе его слова. Она чувствовала себя обманутой и загнанной в ловушку, запутавшейся в паутине роковых обстоятельств; всё было против неё — внешность, руки всех мужчин, жестокая случайность, из-за которой ожерелье оказалось у неё, даже её происхождение. Ведь она была дочерью печально известного вора, человека, чьё имя было нарицательным во всём мире. Кто бы поверил её заверениям в невиновности — при условии, что полиция найдёт её раньше, чем она доберётся до Стаффа или мисс Лэндис?

 «Но, — запнулась она, побледнев, — я могу отнести это ей прямо сейчас — немедленно…»

Она инстинктивно схватилась за сумочку. Мужчина оценил это движение. На мгновение его лицо омрачилось сардонической улыбкой. И девушка увидела и прочла эту улыбку.

"Если только," — запнулась она, отступая от него на шаг или два, — "если только вы..."

Он успокоил ее ободряющим жестом.

— Ты ошибаешься во мне! — сказал он почти плача.

 В её глазах вспыхнула надежда.  — Ты имеешь в виду... ты не можешь иметь в виду...

Он снова поднял руку.  — Я имею в виду, что ты неверно истолковываешь мои мотивы.  Я не стану отрицать, что я — тот, кто я есть.  Мы всегда были откровенны друг с другом.
друг с другом. Ты сказала мне, кем я был, семь лет назад, когда ушла от меня, взяла другое имя, отреклась от меня и... — его голос на мгновение дрогнул. — Неважно, — продолжил он с явным усилием. —
Прошлое есть прошлое, и я наказан за всё, что когда-либо делал или мог сделать, потерей доверия и привязанности моей дочери. Это моя вина; я не имею права жаловаться. Но теперь... Да, я признаю, что пытался
украсть ожерелье в парке сегодня вечером. Но я потерпел неудачу, и из-за этого у тебя возникли проблемы. Теперь я здесь, чтобы помочь тебе выбраться
себя. Не беспокойся об ожерелье - оставь его себе, спрячь где хочешь
. Я не хочу и не прикоснусь к нему ни при каких условиях."

"Вы хотите сказать, что я могу вернуть его мисс Лэндис?" она ахнула,
не веря своим ушам.

"Только это".

"Тогда ... где я могу ее найти?"

Он пожал плечами. — В том-то и загвоздка. Она уехала из города.

Она оперлась рукой о стол, чтобы не упасть. — Но я всё равно могу последовать за ней...

— Да, и должна. Именно об этом я и пришёл вам сказать и помочь.

— Куда она уехала?

— В её загородное поместье в Коннектикуте, на берегу залива.

 — Как я могу туда добраться? По железной дороге? — Элеонора направилась к
— Телефон.

"Погоди!" — резко сказал он. "Что ты собираешься делать?"

"Заказать расписание..."

"Бесполезно," — коротко прокомментировал он. "За каждым терминалом в городе уже следят детективы. Они заметят тебя в мгновение ока. Ваше единственное спасение — добраться до мисс Лэндис, пока вас не поймали.

В волнении и смятении она могла только стоять и смотреть.
В её сознании доминировала одна мысль, затмевая и искажая все остальные: ей грозил арест, тюрьма, позор и унижение публичного судебного разбирательства. Даже если бы её оправдали,
обвинение, его тень будет преследовать её, как неизгладимое пятно.

И все пути к спасению были для неё закрыты! Её губы дрожали, а глаза наполнились слезами. Отчаяние холодом сковало её сердце.

Она была так измучена и расстроена, нервы были натянуты и
переполнены эмоциями, что она совсем не была похожа на себя. У неё не было времени ни на раздумья, ни на спокойные размышления; и даже если бы у неё было достаточно времени,
она бы поняла, что не может мыслить ясно и спокойно.

"Что же мне делать?" — прошептала она.

"Доверься мне," — тихо ответил мужчина.  "Есть только один способ добраться сюда
женщина, не рискуя быть разоблачённой, — и это хорошо, только если мы будем действовать _сейчас_.
 Соберите свои вещи, оплатите счёт, оставьте записку, чтобы вам доставили чемоданы, и пойдёмте со мной. За углом меня ждёт автомобиль. Через час мы будем за городом. К полудню я доставлю вас в дом мисс Лэндис.

— Да, — почти истерично воскликнула она, — да, это так!

 — Тогда собирай вещи, которые тебе нужны. Давай, я помогу.

 К счастью, Элеонора лишь открыла свои чемоданы и сумки, вынув только те вещи и туалетные принадлежности, которые ей были нужны к ужину
и театр. Эти валялись по комнате, легко быть
собрал и набил с небрежной поспешностью в ее стволов. Через десять
минут мужчина поворачивал ключи в их разных замках, в то время как она
стояла в ожидании с маленькой сумочкой, в которой было несколько предметов первой необходимости, с
курткой на колесиках, перекинутой через руку, и толстой вуалью, наброшенной на шляпу.

"В одну минуту", - сказал мужчина, выпрямляясь из последнего кусочка
камера. - Вы звонили, когда я вошел?

- Да, мистеру Стаффу, чтобы объяснить, почему я не принес ему картонную коробку.

"_ХМ._" Он обдумывал это, подперев подбородок рукой. "Он будет волноваться. Он
— Он знает, где ты?

— Нет, я забыла ему сказать.

— Это хорошо. Но всё же тебе лучше позвонить ему ещё раз и успокоить его. Это может выиграть нам несколько часов.

— Что мне ему сказать?

Она поднесла руку к трубке.

"Скажи ему, что тебя отключили и тебе было трудно снова набрать его номер. «Скажи, что у тебя сломался автомобиль в Центральном парке и ты сбилась с пути, пытаясь дойти до дома. Скажи, что ты устала и не хочешь, чтобы тебя беспокоили до полудня;  что ожерелье у тебя в безопасности, и ты отдашь его ему, если он позвонит завтра».

 Элеонора сделала глубокий вдох, назвала номер оператору коммутатора.
и прежде чем у нее появилось время еще раз задуматься над тем, что
она делает, она обнаружила, что разговаривает с персоналом, пересказывая
сообщение, изложенное ее злым гением в ответ на его нетерпеливый
допрос.

Мужчина все время, пока она говорила, находился рядом с ней - так близко, что он
мог легко подслушать диалог на другом конце. Это было сделано с определенной целью.
цель проявилась, когда персонал спросил Элеонору, где она остановилась,
и тут же маленький человечек прикрыл передатчик ладонью.

- Скажи ему "Сент-Реджис", - сказал он резким шепотом.

Ее глаза требовали объяснения.

«Не спорь — делай, как я говорю: так у нас будет больше времени. Сент-
Реджис!"

Он убрал руку. Она слепо повиновалась, повторив имя для персонала
и вскоре попрощавшись.

"А теперь — ни секунды не теряй, торопись!"

В коридоре, пока они ждали лифт, он дал ей дальнейшие указания.

«Сходите на стойку регистрации и попросите свой счёт, — сказал он, протягивая ей ключ от
комнаты. — У вас, конечно, есть деньги?.. Скажите, что вас неожиданно
вызвали и что вы отправите письменный заказ на свои чемоданы рано утром. Если клерк спросит адрес, скажите ему «Аудиториум»,
Чикаго. Теперь..."

Они вышли из тускло освещённого коридора в сияющую кабину лифта. Он бесшумно и быстро опустился на первый этаж, каким-то образом намекая девушке на работу её неумолимой, непреодолимой судьбы. Она чувствовала, что её несёт навстречу судьбе, как сухой лист на ветру, без воли, неспособная управлять своим курсом...

Всё ещё одержимая этой идеей, она подошла к стойке, оплатила счёт и сказала то, что ей велели сказать о её чемоданах. Кроме того
В тот момент она не ушла, главным образом потому, что забыла и была слишком
оцепеневшей от усталости, чтобы беспокоиться. Вопрос клерка о её адресе не
дошёл до её сознания; она отвернулась, не ответив, и пошла к двери,
чтобы присоединиться к мужчине, который, казалось, мог подчинить её своей воле.

  Она обнаружила, что идёт по тёмным улицам, пытаясь не отставать
от мужчины, идущего рядом с ней быстрым шагом.

Через некоторое время они остановились перед зданием в переулке. По его
низкому фасаду и огромным раздвижным дверям она смутно догадалась, что это частный дом
гараж. В ответ на особый сигнал, который её спутник простучал костяшками пальцев по
дереву, двери распахнулись. Механик с тяжёлыми веками сонно поприветствовал их. На пороге стоял мощный автомобиль с тесно прижатым к корпусу кузовом.

С покорностью, порождённой полным безразличием, которое приходит от
удушающей усталости, она позволила помочь ей сесть, поправила вуаль, чтобы прикрыть лицо, и откинулась на спинку со сложенными на коленях руками, готовая
выдержать всё, что бы ни уготовила ей судьба.

Невысокий мужчина сел рядом с ней; механик завел двигатель и прыгнул
на свое место. Мотор фыркнул, дрожа, как чистокровный скакун перед забегом.
затем, затихнув, со звучным мурлыканьем степенно выехал на
пустынную улицу, свернул за угол на Бродвей, остановился
шины вошли в канавки автомобильных гусениц и понеслись на север, как стрела
.

На магистрали почти не было движения. Время от времени им приходилось
съезжать с рельсов, чтобы пропустить наземный транспорт; нечасто они
встречали ранние молоковозы, неохотно ползущие по своим маршрутам.
Пешеходов было мало, и только один раз, когда они спустились в низину на Манхэттен-стрит, пришлось сбавить скорость из уважения к закону, воплощённому в злобно глядящем на них одиноком полицейском.

 Шелестящая песня шести цилиндров, работающих в абсолютной гармонии, была успокаивающей, как колыбельная, а поток мягкого, свежего утреннего воздуха, обдувающий щёки, был нежным и умиротворяющим, как материнская ласка. Элеонора поддалась их влиянию так же естественно, как уставший ребёнок. Её глаза закрылись; она
дышала ровно, едва осознавая ощущение безвольного
полета.

Горячие и ровные лучи восходящего солнца ударили ей в лицо и привели в чувство
когда машина пересекала мост Маккомбс-Дэм; и на короткое время
после этого она была в состоянии дремоты - осознавала вращающиеся улицы и
бесконечные, марширующие ряды домов. Затем она снова задремала, придя в себя
только тогда, когда по прошествии, возможно, получаса, шум
мотора смолк, и большая машина плавно замедлила ход, остановившись как вкопанная
.

Она открыла глаза, с трудом осознавая, что пейзаж полностью изменился. Они остановились справа от дороги, перед
Деревянное здание с низкой крышей, вывеска которого скрипела над головой на ветру,
представляло собой постоялый двор. Слева простирался лесной массив;
за постоялым двором тоже были деревья, но не такие густые, так что
сквозь их стволы и листву можно было разглядеть голубую воду,
озаряемую золотыми солнечными лучами. От воды веяло мягким,
приятным и чистым воздухом. Небо было высоким и ярко-голубым,
без единого облачка.

С чувством благодарности она попыталась собраться с мыслями и
осознать своё положение, но усталость всё ещё давила на неё.
Мужчина, которого она называла отцом, спускался по тропинке от входа в гостиницу.
В руках у него был стакан, доверху наполненный бледно-янтарной жидкостью. Подойдя к её стороне машины, он протянул ей стакан.

"Выпей это, — услышала она его приятный голос, — это поможет тебе собраться с силами."

Она послушно взяла стакан и выпила. Под её носом заиграли изящные ароматные пузырьки. Во рту и в горле возникло жгучее, но освежающее ощущение. Она сонно пробормотала «шампанское» и, поблагодарив, вернула пустой бокал.

Она услышала смех мужчины и в замешательстве задалась вопросом, почему. Если уж на то пошло, она
почувствовала себя еще более сонной, чем раньше.

Он забрался обратно на свое место. В ее мозгу возник вопрос,
мучительный. Наконец ей удалось выговорить часть фразы:

"Сколько еще...?"

"О, сейчас не очень".

Ответ, казалось, пришел откуда-то издалека. Она почувствовала, как машина движется под ней, и... больше ничего. Сон полностью овладел ею, тяжёлый и без сновидений...

 Затем последовало несколько фаз полубессознательного состояния, в которых она двигалась инстинктивно, видя людей как ходячие деревья, а мир — как сквозь туман.

В одном из них ей помогали выйти из автомобиля. Затем кто-то взял её за руку и повёл по какой-то тропинке. Под ногами гулко
звучали доски, и рука, державшая её за руку, не отпускала. Голос сказал: «Сюда — просто выйдите прямо сюда; вы в полной безопасности». Она машинально подчинилась. Она почувствовала, что пошатнулась, словно собираясь упасть, а затем
чьи-то руки подхватили и поддержали её, когда она стояла на чём-то, что покачивалось.
 Голос, который говорил раньше, советовал ей сесть и успокоиться.  Она села.  Её сиденье раскачивалось, как качели,
и она смутно услышала плеск воды; он необъяснимым образом
снова слился с урчанием мотора...

А потом чья-то рука обняла её за талию, и она пошла,
тяжело опираясь на эту поддержку, отчасти потому, что остро в ней нуждалась,
но в большей степени потому, что каким-то образом — интуитивно — она поняла,
что это была женская рука. Время от времени голос уверял её: «Уже недалеко...«И она была уверена, что это был женский голос... Затем ей помогли подняться по крутой длинной лестнице...

 Она на мгновение пришла в себя, вероятно, вскоре после того, как поднялась по лестнице.
лестница. Она сидела на краю кровати в маленькой комнате с низким потолком,
дешево и скудно обставленной. Дико озираясь по сторонам, она
пыталась осознать, где находится. В комнате было два открытых окна,
через которые проникали потоки морского воздуха и солнечного света; за
ними она видела медленно колышущиеся зеленые ветви, а сквозь ветви —
голубые и золотые пятна воды. Напротив кровати была дверь, она была открыта, и за ней виднелся
длинный пустой коридор, в котором регулярно попадались двери.

 В висках у неё стучало, и это причиняло боль и сбивало с толку.  Голова раскалывалась.
плотный и тяжелый. Она попыталась подумать, но безуспешно. Но знание
не давало покоя, что с ее миром что-то не так - что-то, что
можно было бы исправить, навести порядок, если бы только она могла собраться с силами, чтобы
двигаться и ... думать.

Внезапно дверной проем заполнила фигура женщины, рослого,
мускулистого существа с руками и плечами мужчины и крупным,
грубым, добродушным лицом. Она подошла прямо к кровати, села рядом с
девушкой, обняла ее за плечи и предложила стакан.

"Ты только что проснулась, не так ли?" - успокаивающе сказала она. - Выпей это и
— Ложитесь, и вам скоро станет лучше. У вас был приступ, и это не ошибка, но теперь всё будет в порядке, не волнуйтесь. Давайте, выпейте это, и я помогу вам немного раздеться, чтобы вам было удобно...

 Каким-то образом её тон придал Элеоноре уверенности. Она выпила, позволила себя частично раздеть и легла. Сон мгновенно овладел ею: ей показалось, что она стремительно падает в огромную пропасть забвения...




XIII

ОСТРОВ КРУШЕНИЯ


Внезапно Элеонора выпрямилась, издав приглушённый возглас удивления. Казалось, она
полностью восстановить сознание и чувствительность с
мгновенным эффектом, сравнимым только с эффектом внезапного электрического света,
заливающего комнату ночью. Минуту назад она была атома бесчувственный
глубоко в непроглядной ночью; теперь она сама-и это было широкое
дневной свет.

Резким, автоматическим движением она покинула кровать и встала,
недоверчиво уставившись на то, что все еще хранилось в ее памяти,
под видом сна.

Но, в конце концов, это был не сон. Она действительно была в маленькой комнате
с низким потолком, дверью (теперь закрытой) и окнами, которые
обнажил зелень листьев, синеву и золото сверкающего на солнце моря
. И ее пальто, и шляпка, и вуаль были сняты и висели
на гвоздях в стене за дверью, и ее одежда была
расстегнута - точно так, как она смутно помнила все, что было
произошло по отношению к незнакомой женщине.

На руке у нее были маленькие часики. По ним она поняла, что уже четвертый час.
пополудни.

Она начала поспешно одеваться, или, скорее, приводить в порядок свою одежду,
все время борясь с удивлением от того, что чувствует себя отдохнувшей
и хорошо и сильным, и бродит подозрение, что ее обманули.

Правда это подозрение, подтверждающего свидетельства настоящее время
переполняли ее.

После того глотка шампанского в придорожной гостинице вскоре после восхода солнца
она ничего толком не знала. Было невозможно, чтобы она могла
, не подозревая об этом, достичь своей цели в отношении Элисон
Лэндис и ошейник Кадогана. Теперь она видела, теперь она знала наверняка,
что её накачали наркотиками — не обязательно сильнодействующими; простая доза
безвредных бромидов послужила бы той же цели в её измученном организме
состояние - и доставлена в это место в полубессознательном состоянии, не зная,
куда она пошла, и не в состоянии возразить, если бы знала.

Обнаружение ее сумочки было всем, что требовалось, чтобы преобразовать
страхи и сомнения в неопровержимые знания.

Шелковый ремешок больше не был пристегнут к ее запястью.
Она обнаружила сумочку на самом видном месте, на крышке дешевого соснового бюро. С
Лихорадочной поспешностью она осмотрела ее. Ожерелье исчезло.

 Бросив сумку, она с горечью уставилась на своё искажённое отражение в
потрескавшемся и выцветшем зеркале.

Какая же она была дурой, что доверилась этому мужчине! В ясном свете незамутнённого разума, который она теперь могла применить к этому эпизоду, она с болезненной отчётливостью увидела, как легко она позволила одурачить себя и стать орудием в руках человека, которого называла отцом. Ничто из того, что он наговорил ей в «Святом Симоне», не имело ни малейшего веса в ее глазах; все его доводы теперь казались ей чистейшей софистикой, каждое его заявление и каждое обещание были пронизаны предательством; едва ли хоть одна произнесенная им фраза заслуживала внимания.
мгновенный доверия при анализе нормальный интеллект. Он может
ничего не добился, если бы она не была без сна почти
двадцать четыре часа, каждый нерв и волокно и факультета болея за
отдых. Но с такой помощью - с какой бессердечной легкостью он обольстил и
переиграл ее!

Слезы, горячие и жгучие, жгли ей глаза, пока она возилась с застежками своего наряда.
слезы огорчения и горькой обиды.

Как только она собралась с духом, она очень осторожно открыла дверь
и вышла в коридор.

Это был короткий коридор, похожий на верхнюю перекладину Т-образного
перехода в конце длинного коридора с дверями по обеим сторонам. Стены были
из белой простой штукатурки, без обоев, а кое-где в тёмных пятнах от
сырости и плесени. Пол, хоть и прочный, был без ковра. Рядом
спускалась на нижний этаж лестница.

Поколебавшись мгновение, она решила исследовать длинный коридор,
а не спускаться сразу по ближайшей лестнице. Подняв юбки
до лодыжек (инстинктивная предосторожность, чтобы не шуметь,
вызванная скорее атмосферой этого места, чем результатом
не в состоянии связно мыслить), она тихо кралась между узкими стенами.

 Хотя некоторые двери были закрыты, большинство из тех, что она проходила,
были распахнуты, и за ними виднелись маленькие душные комнатки с грязными,
неокрашенными полами, грязными оштукатуренными стенами и потолками и грязными окнами,
завешанными паутиной и покрытыми таким толстым слоем многолетней пыли и
сырости, что они почти полностью утратили прозрачность. Ни в одной комнате не было никакой мебели.

Чем дальше она удалялась от своей спальни, тем более тесной, затхлой и
Чем медленнее она шла, тем более гнетущей казалась тишина в этом странном доме. Звук её шагов, лёгких и неслышных, казался ей странно громким, и она подумала, что если бы она действительно вторглась на запретную территорию, тоrters
среднего и мрачная крепость некоторых современных Синяя Борода, шум
она бы достаточно быстро приносят охранники на нее. И
все же, должно быть, ее воображение преувеличило слабые звуки,
сопровождавшие ее осторожное продвижение; ибо вскоре у нее было достаточно доказательств,
что они не могли быть слышны никому, кроме нее самой.

На полпути по коридору она неожиданно наткнулась на вторую лестницу;
В два раза шире других, он спускался к широкой площадке, а затем
двумя короткими лестницами на первый этаж здания. Колодец
Эта лестница вела в довольно большой и хорошо отделанный, хотя и пустой, холл.
Прямо перед лестничной площадкой, где короткие пролёты отходили под прямым углом от основного, находилась большая двойная дверь, одна створка которой была слегка приоткрыта. Собрав воедино все факты, Элеонора убедилась, что она находится в вестибюле и кабинете небольшого летнего отеля, расположенного в глуши, который даже в лучшие времена не был ни большим, ни претенциозным, а теперь и вовсе заброшен или, в лучшем случае, отдан на откуп смотрителям и тем, кто еще может поселиться в крыле, откуда она вышла.

Теперь, когда она на мгновение остановилась, глядя вниз и обдумывая эту мысль, размышляя о том, как на неё и на её состояние повлияет неопределённое пребывание в таком месте, она была напугана кашлем, донёсшимся откуда-то снизу, из невидимого ей коридора. Вслед за этим она услышала нечто ещё более необъяснимое: глухой и низкий лязг тяжёлой металлической двери. Сразу же послышались шаги:
быстрые, нервные шаги кого-то, кто приближался к дому со стороны лестницы.

 Испуганная и любопытная, девушка осторожно отступила на шаг или два, пока
она спряталась за стеной коридора в месте её соединения с балюстрадой. Здесь
она могла прятаться и подглядывать, видеть, но не быть замеченной, разве что по несчастной
случайности.

 Мужчина быстро появился в поле зрения. Она предсказала, кто это, знала, что это будет... тот, кого она должна называть отцом.

Он быстро подошёл к открытой двери, остановился и на мгновение выглянул наружу, затем с видом настороженного человека, который, по-видимому, был уверен, что его никто не видит, и ничего не подозревал о присутствии девушки наверху, повернулся к лестнице. На мгновение он замер.
В ужасе от мысли, что он собирается подняться, она замерла на
пороге, готовая к бегству; но тут же стало ясно, что у него
были другие намерения. Остановившись у подножия левой лестницы, он
взялся за поворотную ручку на внешней стойке перил и вытащил её
из гнезда. Затем он достал что-то из кармана пальто, положил это
в углубление в косяке, вернул ручку на место, развернулся и
стремительно вышел из дома, закрыв за собой дверь.

Элеонора заметила, что он не запер её.

В то же время три разных соображения побудили её вернуться в дом.
ее номер. Она видела что-то не предназначенное для ее видимости;
знание может как-то доказать ей; и если бы она была
обнаружен в коридоре, мужчина может достаточно обвинять ее в
шпионаж. Она тут же подобрала юбки и убежала.

Расстояние оказалось не таким большим, как она думала; через мгновение она
стояла перед дверью спальни, как будто только что вышла
ее взгляд был выжидающе направлен на маленькую лестницу.

Однако, если она и ожидала визита своего похитителя, то была приятно
разочарована. Снизу не доносилось ни звука, кроме глухого
и отдаленный стук, который продолжался постоянно, хотя и синхронно
, и источник которого озадачил ее.

Наконец она взяла себя в руки и осторожно спустилась по
лестнице. Он заканчивался в том, что было в значительной степени копией зала наверху:
как и на верхнем этаже, разделенный входом в длинный коридор, но с
дверью в задней части вместо окна наверху. Из-за двери доносился глухой стук, который озадачил Элеонору, но теперь она
могла различить кое-что ещё: женский голос, напевающий старинную
мелодия. Затем стук прекратился, послышались шаркающие шаги и
мягкий лязг металла о металл: снова шарканье, и снова
прерывистый, приглушенный стук.

Внезапно она поняла, и понимание почти улыбнулось, несмотря на
ее грызущее беспокойство, при мысли о том, что она так долго была озадачена
шумом такого скромного происхождения: всего лишь шумом женщины, удобно занятой
в домашнем задании по глажению одежды. Это было довольно просто, если подумать об этом; но до смешного нелепо, когда это приходит в голову девушке, чей разум переполнен невероятными романтическими мыслями.
положение...

Без лишних церемоний она распахнула дверь в конце коридора.

За ней оказалась довольно большая комната, которая, очевидно, когда-то была гостиной, а теперь превратилась в объединённые кухню и столовую. Большой дубовый стол в центре комнаты был накрыт скатертью цвета индейки, и за ним стояли четыре стула. На маленькой плите в
углублении, которое когда-то было открытым камином, рядом с кипящими кастрюлями и чайником, из которого шёл пар, стояли чугунки.
 В воздухе витал насыщенный аромат готовящейся еды, слегка приправленный
Запах тающего воска, но, несмотря на это, безумно аппетитный для ноздрей молодой женщины, внезапно осознавшей, что она не ела около шестнадцати часов. Обстановка в комнате была простой и характерной для деревенских кухонь, включая даже фигуру крепкой женщины, спокойно гладившей белые вещи на доске у открытой двери.

Она быстро подняла взгляд, когда вошла Элеонора, перестала напевать, энергично ударила по доске
утюгом и поставила его на металлическую подставку.

 «Добрый вечер», — вежливо сказала она, уперев руки в бока.

Элеонора тупо уставилась на нее, вспоминая, что это была та женщина, которая
помогла ей лечь в постель и дала то, что, по-видимому, было вторым
снотворным.

"Мне показалось, я слышала, как ты ходишь наверху. Как быть? Голодный? Я
укусил, то готов".

"Я хочу пить воду, пожалуйста", - сказала Элеонора--"простой воды", она
добавил со значением, что не может не учесть
угрызения совести.

Но женщина, казалось, не уловила скрытого смысла. - Я принесу, - сказала она
добродушным голосом, направляясь к раковине.

Пока она манипулировала с насосом, девушка придвинулась ближе, откровенно говоря
оценивая её. Смутное впечатление, оставшееся от их встречи ранним утром, лишь усилилось при
втором осмотре: женщина была крупной, ширококостной, тяжёлой и, по-видимому,
очень сильной. На её широком, грубоватом лице сияла довольная и добродушная улыбка,
странно сочетавшаяся с выражением неумолимого упрямства и целеустремлённости.

— Вот, — сказала она, протягивая стакан, покрытый испариной от ледяной жидкости, которую в нём содержалось.

 — Спасибо, — сказала Элеонора и жадно выпила. . — Кто вы? — спросила она.
— спросила она в лоб, возвращая стакан.

"Миссис Кловер," — так же прямо ответила женщина, но с улыбкой на лице.

"Где я?"

"Ну," — женщина повернулась к плите и занялась кофейником и сковородкой, продолжая говорить, — "когда-то это был Дом на Острове Кораблекрушений. Я подсчитал, что сейчас это так, только он больше не работает как
отель. Прошло много лет с тех пор, как сюда приезжали на лето.
Они сказали, что это место не приносило дохода, и, думаю, именно поэтому
они его закрыли, а твой отец купил его за бесценок.

 — А где же тогда Дом на Острове Крушения? — вмешалась Элеонора.

— На острове Урк, конечно.

— А где это?

— В проливе Лонг-Айленд, примерно в миле от берега Коннектикута.
 Пеннимент-Сентр — ближайшая деревня.

— Для меня это ничего не значит, — сказала девушка. — Как далеко мы от Нью-
Йорка?

«Я не могу точно сказать — я там никогда не был. Но твой папа говорит — я слышал, как он однажды сказал Эфу, — что может доехать на своём автомобиле за полтора часа. Это, конечно, из Пеннимент-центра».

 Элеонора прижала руки к вискам, временно ошеломлённая этой информацией. — Остров, — повторила она, — в миле от берега, Нью-Йорк в
полутора часах езды...

"Хорошие, удобные, тугие остров", возобновил Миссис Кловер, приятно,
казалось, звук ее собственного голоса; "тебе нравится, когда ты
пришел познакомиться. Самое подходящее место для девушки с твоими
проблемами.

- С моей проблемой? Что ты об этом знаешь?

- Твой отец, конечно, рассказал мне. Нервное истощение — вот как он это назвал.
Говорит, что тебе нужен покой, тишина и чтобы тебя ничто не беспокоило.
Много хорошей еды и морского воздуха.

«О, перестаньте!» — в отчаянии взмолилась Элеонора.

«Земля!» — добродушно сказала женщина. — «Я могла бы догадаться, что ты согласишься».
твои бедные нервы, ты всё время разговариваешь. Но я ничего не могу с этим поделать,
живя здесь совсем одна, как и большую часть времени, когда рядом нет никого, кроме Эфа...
Вот! — с удовлетворением добавила она, снимая последний ломтик бекона со сковороды и кладя его на тарелку, — теперь твой завтрак
готов. Придвинь стул и ешь на здоровье.

Она поставила тарелку на красную скатерть, поставила рядом с ней
блюда с яйцами всмятку, хлебом и маслом и кофейник с
восхитительным ароматным кофе и взмахнула мускулистой рукой,
словно добрая волшебница. «Налетай, пока горячо, дорогая, и
«Не бойтесь, хорошая еда никому не повредит».

На мгновение Элеоноре пришла в голову мысль о том, чтобы демонстративно отказаться от еды, чтобы подчеркнуть своё возмущение, но голод пересилил соблазн этого сомнительного поступка. Кроме того, если бы она хотела добиться чего-то для возвращения своей свободы, пусть даже просто выразить бурный протест, ей понадобились бы силы, а она и так была слаба из-за недостатка еды.

Поэтому она заняла её место и ела — ела жадно, наслаждаясь каждым
кусочком, — хотя её разум был одержим сомнениями, страхами и
яростным гневом.

— Вы здесь смотритель? — спросила она, как только немного утолила голод.

 — Думаю, вы можете так нас называть, меня и Эфа; мы живём здесь уже пять лет, присматриваем за островом — с тех пор, как его купил ваш отец.

 — Эф — ваш муж?

 — Да, это он — Эфраим Кловер.

— И что, он больше ничем не занимается, кроме как присматривает за вами?

— Да благословит вас Господь, он даже этого не делает; я присматриваю за ним. Эф
ничего не делает, только катается на моторной лодке, ездит в город за
продуктами, немного рыбачит, ухаживает за садом, выполняет работу по дому
и…

"Я бы подумал, что он, должно быть, очень занят".

«Занят? Он? Эф? Господи! Он самый занятой человек, которого вы когда-либо видели, — слоняется без дела».

«И сюда никогда никто не приходит...»

«Никто, кроме босса».

«Он часто...?»

«Это как получится, и он сам решает». Он приходит и уходит, когда ему вздумается. Иногда он бывает на острове и уезжает с него по полдюжины раз в неделю, а иногда мы не слышим о нём по нескольку месяцев; иногда он просто останавливается здесь на несколько дней, а то и недель, а иногда он здесь одну минуту, а в следующую уже нет. Скачет, как блоха по сковородке, говорю я вам;
никогда нельзя ничего сказать о том, что он собирается делать или где он будет дальше
.... Господи помилуй, мистер Сирл! Какой толчок вы мне дали!"

На самом деле этому мужчине удалось напугать обеих женщин.
Элеонора, внезапно оторвав взгляд от своей тарелки, услышав удивлённый возглас миссис Кловер, увидела, как он небрежно прислонился к дверному проёму в коридоре, появившись бесшумно, как тень. Его тонкие губы кривила лукавая, саркастическая улыбка, а в бледных глазах, переводивших взгляд с Элеоноры на миссис Кловер и обратно, сверкал сардонический юмор.

— Я бы хотел, — сказал он, кивнув смотрителю, — чтобы вы спустились на пристань и сказали Эфу, чтобы он подготовил лодку к семи часам.

 — Да, сэр, — поспешно согласилась миссис Кловер. Она сразу же направилась к входной двери. По её тону и по тому, с какой готовностью она бросилась выполнять его приказание, а также по тому, как она почтительно встретила его взгляд, Элеонора без труда догадалась, что она смертельно боится этого человека, которого она, по-видимому, могла бы взять в свои большие руки и переломить пополам, не раздражаясь из-за его сопротивления.

 «И вот ещё что! — крикнул он ей вслед. — Ужин готов?»

— Да, сэр, конечно.

 — Хорошо, я возьму свою. Эф может подняться, как только закончит
ремонтировать мотор. Подождите минутку, скажите ему, чтобы он не
забыл взять с собой вёсла.

 — Да, сэр, я передам, сэр.

Миссис Кловер проскользнула в дверь и, сбежав по двум ступенькам с кухонной веранды на землю, исчезла за домом.

"Надеюсь, вы наслаждаетесь завтраком?"

Элеонора отодвинула стул и встала. Она боялась его, боялась так, как могла бы бояться любого отвратительного, ядовитого существа; но она ни в коей мере не боялась его духовно. Только презрение и отвращение
Это подчёркивало её храбрость. Она без колебаний
посмотрела ему в глаза.

"Вы возьмёте меня с собой, когда покинете этот остров сегодня вечером?" —
спросила она.

Он покачал головой с насмешливой улыбкой. Она не приняла этот
ответ во внимание.

"Как долго вы собираетесь держать меня здесь?"

"Это зависит от того, насколько вы будете любезны," — туманно ответил он.

— Что вы имеете в виду?

 — Просто то, что... ну, это приятное, здоровое место, Остров Крушения.
 Вы тоже найдёте его необычайно полезным и приятным, как только преодолеете одиночество. Не то чтобы вам было так уж одиноко; я буду
Я буду здесь более или менее постоянно, с перерывами, большую часть времени в течение следующих нескольких
недель. Я не против сказать тебе по секрету, как отец сыну, что я планирую провернуть кое-что довольно крупное в ближайшее время. Конечно, нужно будет кое-что подготовить заранее, чтобы всё прошло гладко, и это идеально для человека моего скромного нрава, не слишком любящего шпионить за своими собратьями. Итак, если вы будете послушной и ласковой, мы сможем часто видеться в течение нескольких недель, как я и сказал.

"А если нет?.."

— Что ж, — он выразительно взмахнул руками, — конечно, если вы будете вести себя дерзко и непослушно, то я буду вынужден лишить вас своего общества в качестве наказания.

Она нетерпеливо покачала головой. — Я хочу знать, когда вы меня отпустите, — настаивала она, борясь с чувством беспомощности.

— Я правда не могу сказать, — он вежливо притворился, что подавляет зевок,
показывая, что эта тема ему невероятно скучна. — Если бы я мог вам доверять...

 — Вы можете рассчитывать на это после того, как обошлись со мной прошлой ночью...
сегодня утром?

— Ну что ж! — сказал он, поглаживая губы пальцами, похожими на когти, чтобы скрыть насмешливую улыбку.

"Ты солгал мне, накачал наркотиками, отнял у меня ожерелье, привёл меня сюда..."

"Виновен, — сказал он, откровенно зевая.

"Зачем? Ты мог бы забрать у меня ожерелье в отеле. «Зачем ты привёз меня сюда и держишь в заточении?»

«Удовольствие от общества моей единственной дочери…»

«О, ты презренный!» — в ярости воскликнула она.

Он задумчиво кивнул, облизывая губы.

«Не скажешь ли ты мне почему?» — взмолилась она.

Он покачал головой. — Ты бы не поняла, — добавил он с раздражающим сочувствием.

"Я не останусь!" - сердито заявила она.

"О, я думаю, ты останешься", - мягко ответил он.

"Я уйду и донесу на тебя, если мне придется плыть".

- Это долгий заплыв по мокрой воде, - размышлял он вслух. - Я бы сказал, больше мили.
«Ты когда-нибудь в жизни проплывала больше ста ярдов?»

Она молчала, задыхаясь от ярости.

"И, кроме того, — продолжил он, — есть Кловеры. Превосходные люди,
превосходные — для моих целей. Я нашёл их совершенно бесценными — они
не задают вопросов, занимаются своими делами, охотно выполняют мои
указания. Я уже рассказал им о тебе, дитя моё. Я
надеюсь, ты будешь осторожен и не спровоцируешь их; было бы жаль ... Ты
довольно симпатичный, знаешь ли...

"Что ты хочешь этим сказать?" - пробормотала она, немного напуганная
тайной угрозой в его тоне. "Какое отношение имеет моя внешность к ...?"

- Все, - тихо сказал он, - все. Что касается Эфраима, то я буду с вами откровенен: вам не стоит опасаться, что Эфраим причинит вам вред, если вы попытаетесь сбежать. Он просто остановит вас, применив силу только в случае необходимости. Но миссис Кловер... она другая. Вы не должны позволять ей обманывать вас; она кажется достаточно доброй; она...
приятно сказано, но ... ну, она не любит хорошеньких женщин. Это
ее навязчивая идея, что красота и порочность идут рука об руку. И Эфраим
_is_ любит хорошеньких женщин - очень. Видишь?

"Ну?"

"Ну, вот почему я так крепко держу этих людей. Понимаете,
Эфраим попал в беду, пытаясь провернуть одну из тех
неуклюжих, дилетантских краж со взломом, которыми так часто занимаются
подобные ему люди; он хотел на эти деньги купить что-нибудь для красивой женщины. А он уже был женат. Вы понимаете, как к этому отнеслась миссис Кловер. Она... э-э...
Она вела себя довольно мерзко. Когда она разделалась с той женщиной, никто бы уже не назвал её красивой. Каторга — ужасная вещь..."

Он на мгновение замолчал, словно обдумывая это дело. "Мне удалось вытащить их обеих, и это делает их преданными. Но это было бы жестоко по отношению к любому, кто попытался бы сбежать на материк и донести на них, не говоря уже обо мне... С тех пор миссис Кловер твёрдо убеждена в пользе купоросного масла. Она почти всегда держит его под рукой на случай чрезвычайных ситуаций. И она чутко спит, не забывайте об этом.
Мне страшно подумать, что она могла бы сделать, если бы решила, что ты собираешься сбежать и нажаловаться.

Медленно, шаг за шагом, нащупывая путь к входной двери, девушка попятилась от него, её лицо побелело от ужаса. Скорее всего, он лгал, чтобы напугать её; очень возможно (она отчаянно боялась), что это было не так. То, что она знала о нём, едва ли могло обнадеживать; врождённая, бессердечная порочность, которая отравила этого человека и не поддавалась лечению, вполне могла стать причиной смерти других душ. То, на что был способен он, могли быть способны и другие; и она не любила думать о том, на что, как она знала, был способен он.
по факту. Простительно она зачала ее положение более отчаянным; и теперь
ее единственным желанием было уйти от него, если только на малое время,
из foetid атмосферу его присутствия, от отравленное
ирония в его голосе, вдали и в одиночестве, где она могла вспомнить ее
факультеты и снова понимает, что ее эго, что внутреннюю сущность, что она пыталась
так трудно держать из нержавеющей стали, нетронутой и не бояться.

Он наблюдал, как она дюйм за дюймом кралась к двери, нервно
потирая рот, словно пытаясь стереть эту опасную, злую
улыбку.

— Прежде чем ты уйдёшь, — внезапно сказал он, — я должен сказать тебе, что сегодня вечером ты останешься наедине с миссис Кловер. Я поеду в город, а Эфраим будет ждать меня на лодке в Пенниминт-Пойнт, потому что я собираюсь вернуться до утра. Но тебе не нужно меня ждать; это сделает миссис Кловер.

 Элеонора ничего не ответила. Пока он говорил, она подошла к двери. Когда она вышла, миссис Кловер снова появилась из-за угла дома.

Проходя мимо Элеоноры на крыльце, она энергично кивнула ей и поспешила внутрь.

"Эф будет через полчаса, — услышала она её голос. — Вам подать что-нибудь?
— А теперь ужин? — спросил он.

— Пожалуйста, — тихо ответил он.

Девушка, спотыкаясь, спустилась по ступенькам и вслепую побежала прочь от звука его голоса.




XIV

«Сильный ящик»


В спешке Элеонора пробежала вокруг здания.
Затем, так же внезапно, как и бросилась бежать, она остановилась, и здравый смысл
подсказал ей, что нет смысла бежать до изнеможения; враг не преследовал её. Было очевидно,
что она предоставлена сама себе до тех пор, пока это не побудит её к попытке
бегства, — до тех пор, пока она будет подчиняться его воле.

Она стояла долгую минуту, очень прямо, подняв голову и расправив плечи,
глаза закрыты, губы плотно сжаты, руки прижаты к бокам. Затем
глубоко вздохнув, она расслабилась и со спокойным самообладанием, которое было восхитительно.
взяв себя в руки, двинулась дальше, заставив себя исследовать и обдумать свое
окружение.

Заброшенный отель выходил окнами на юг, откуда открывался вид на большую ширину пролива Лонг-Айленд.
Пролив Лонг-Айленд. В эпоху процветания земля перед ним, вплоть до кромки воды, и на значительном расстоянии со всех сторон была расчищена — без сомнения, под травянистые лужайки, площадки для крокета и
Теннисные корты; но за долгие годы бездействия они превратились в заросли, как и основная часть острова, в заросли подлеска и кустарников, перемежающихся низкорослыми дубами и соснами. Только в одном месте был разбит небольшой огород.

На юге, у берега, ряд обветшалых и ветхих купален стоял рядом с гниющими остатками длинного причала, сваи которого, лишённые дощатого настила, торчали из воды унылым двойным рядом.

 На западе виднелся клочок леса — прародитель всего сущего.
на некогда расчищенном участке, где заканчивался остров,
образовывалась песчаная коса. На востоке простиралась обширная
территория с невысокими округлыми песчаными дюнами, поросшими
высокой прибрежной травой и окаймлёнными широким, медленно
пологим песчано-галечным пляжем. На севере, позади отеля,
простиралась низменная местность, переходящая в небольшое солёное
болото. По ней шла узкая дощатая дорожка
на сваях, которая над чистой водой за болотом превращалась в шаткую
пристань. На некотором расстоянии от неё виднелся длинный, тонкий,
Моторное судно цвета сланца стояло у причала, а с его кормы свисала шлюпка. На более крупном судне Элеонора увидела голову и плечи мужчины, склонившегося над двигателем, — несомненно, мистера Эфраима Кловера. Пока она наблюдала за ним, он выпрямился и, подойдя к корме моторки, начал подтягивать шлюпку за канат. Подведя лодку к берегу, он неуклюже перебрался в неё и начал подводить плоскодонку к причалу. Элеонора отметила, что он справился с задачей, управляя лодкой с помощью одного весла, погружая его в воду.
Он погружал весло в воду, пока оно не коснулось дна, а затем переносил на него свой вес.
Вода, очевидно, была довольно мелкой; даже там, где была пришвартована моторная лодка, весло погружалось в воду не более чем наполовину.

Вскоре, добравшись до причала, мужчина вскарабкался на него,
сделал пару полуоборотов вокруг одного из столбов,
взвалил на плечи вёсла и побрёл в сторону отеля: высокая, неуклюжая фигура,
чёрным силуэтом выделяющаяся на фоне стального вечернего неба.

 Элеонора осталась на месте, у начала дощатой дорожки,
чтобы получше его рассмотреть. Со временем он прошёл мимо неё, робко кивнув и
бросив косой взгляд. Он был уже далеко не молод, не претендовал на
физическую привлекательность и (она бы сказала) был неисправимо ленив и глуп:
его лицо было унылым и тяжёлым, а вся его манера держаться
свидетельствовала о вялости и нерасторопности.

Он исчез за домом, и через мгновение она услышала, как миссис Кловер
отчитывает его пронзительным от нетерпения голосом, мало похожим на тот,
которым она разговаривала с девочкой.

 На мгновение Элеоноре безумно захотелось побежать к причалу,
Она забралась в шлюпку и оттолкнула её, чтобы та плыла, куда ей вздумается. Но глупость этого поступка была слишком очевидна: даже если бы она была уверена, что прилив унесёт её с острова, вода была такой мелкой, что человек мог бы доплыть до моторной лодки, забраться в неё и с пугающей лёгкостью догнать её. Что касается моторной лодки, то она
не имела ни малейшего представления о том, как управлять мотором, и, кроме того,
её бы остановили прежде, чем она добралась бы до неё, потому что она не сомневалась,
что за ней очень внимательно наблюдают и будут наблюдать до самого конца.
люди покинули остров. После этого ... перспектива дни шлифовальные
одиночество и безнадежное отчаяние открыл перед ней разочарованы
психическое видение.

Она возобновила свой бесцельный осмотр, мало заботясь о том, куда направляется.
бродила так долго, как только было возможно, подальше от дома.
от ... _хим_.

Вполне разумно, что дух безлюдья этого места пропитал ее настроение. Ни одно дело, о котором она когда-либо слышала, не казалось ей таким отчаянным, как история одинокой, беспомощной девушки, оказавшейся на этом омываемом волнами клочке земли и песка, отрезанной от всех средств связи со своими сородичами, от своей судьбы
в распоряжении злобного негодяя, который называл себя её отцом,
её единственными спутниками были двое предполагаемых преступников, чья порочность, если то, что она слышала, было правдой, уступала только его порочности.

Она могла бы заплакать, но не стала бы; чувство, которое угнетало её, не было таким, чтобы его можно было унять слезами, и её положение не было таким, чтобы его можно было исправить слезами.

Её единственным утешением было то, что её, по-видимому, оставят в покое и она сможет свободно бродить по острову.

 Закат застал её на небольшом песчаном холме в западной части острова
Остров — она сидела, подперев подбородок руками, и смотрела на море глазами, в которых тлело пламя бунта. Она не сдастся, не откажется от надежды и не примет ситуацию такой, какая она есть, как нечто непоправимое. Она была твёрдо намерена: эта ночь не пройдёт без какой-нибудь попытки сбежать или позвать на помощь. Она даже была готова прибегнуть к поджогу в крайнем случае: горящий отель станет знаменитым маяком, который привлечёт помощь с материка.
Только ... она уклонилась от попытки, и её душа содрогнулась от зловещей угрозы.

День угасал в лёгком ветерке, который едва заметно колыхал поверхность воды. С заходом солнца наступило полное безветрие; пролив стал идеальным зеркалом для мрачного пожара на западе. Самые тихие звуки разносились по неподвижной пустоте. Она слышала, как миссис Кловер громко отчитывала своего Эфраима в доме, расположенном в четверти мили от них. Позже она услышала
глухой топот двух пар ног, одной тяжёлой и одной лёгкой, по
дощатому настилу; скрип уключин при взмахах и плеске вёсел; и,
после небольшой паузы раздался внезапный, резкий, взрывной грохот выхлопной трубы,
такой же быстрый, громкий и отрывистый, как лай пулемёта Гатлинга, но
быстро затихший — почти сразу после того, как нарушил тишину,
превратившись в глухое и равномерное постукивание.

 Элеонора встала и повернулась лицом на север. Лес скрывал от её взора и причал, и швартовы, и всё, кроме фронтонов отеля, но вскоре она заметила моторную лодку, идущую по прямой к материку. Она двигалась с такой скоростью, что это казалось почти невероятным. На корме пенилась вода, а длинные фиолетовые волны расходились всё шире.
прочь от струи белой воды на носу, гладкая высокая волна
темной воды, словно стремящаяся догнать и поглотить лодку
и ее пассажиров. Последние занимали крайние места на маленьком
судне: Эфраим на корме, рядом с мотором; более хрупкая фигура у
руля на носу.

Девушка медленно пошла обратно в отель, наблюдая, как лодка удаляется, прямая и стремительная, как стрела, на мгновение уменьшаясь в размерах и теряя очертания на фоне сине-чёрной поверхности залива...

Усталая и подавленная, она поднялась по ступенькам на кухню
На крыльце. Миссис Кловер была занята внутри, мыла посуду после ужина. Она
весело поздоровалась, на что Элеонора ответила кратко, но так любезно, как только могла. Она не могла не сомневаться в своей компаньонке и тюремщице, не могла не бояться, что под этим добродушным обличьем скрывается что-то мерзкое и ужасное: иначе зачем бы этой женщине становиться его приспешницей?

"Ты снова не голодна?"

— Нет, — ответила Элеонора, задерживаясь на крыльце и не решаясь войти.

 — Тебе одиноко?

 — Нет...

 — Тебе не нужно беспокоиться; твой папа вернётся к трём часам, он сказал.

Элеонора ничего не сказала. Внезапно ей в голову пришла мысль, принесшая
надежду; что-то, о чем она почти забыла, всплыло с огромной
значимостью.

"Устала? Я пойду приберу твою комнату, как только закончу здесь, если ты хочешь
снова лечь.

"Нет, я не тороплюсь. Я... я, пожалуй, ещё немного прогуляюсь по острову.

«Не стесняйся», — сердечно крикнула ей вслед женщина. «Я буду занята примерно полчаса, а потом мы можем вынести стулья на крыльцо, посмотреть на восходящую луну и по-настоящему хорошо, по-старомодному посплетничать...»

Элеонора потеряла дар речи, когда быстро обернулась к дому. Затем она остановилась, затаив дыхание от восторга. Это было
правда — великолепная правда! Лодка осталась позади.

 Она была примерно в двадцати ярдах от конца причала, пришвартованная к моторной лодке. В ней были вёсла; Эфраим оставил их небрежно, так что лопасти немного выступали за корму.
А вода у причала была такой мелкой, что мужчина смог
зайти в неё с одним веслом, погрузив его лишь наполовину! Весло,
она предположила, что он был шести футов в длину; это доказывало чрезвычайную глубину воды
три фута - скажем, в худшем случае три с половиной. Конечно, она может решится
для Уэйда, отшвартоваться лодку и забраться в ... Если но возможности были
предоставил ей!

Но ее сердце сжалось, как она считает, что шансы против любых подобных попыток.
Если бы только ночь была тёмной; если бы только миссис Кловер не ждала своего мужа и работодателя; если бы только эта женщина не превосходила её физически, не была такой сильной, что Элеонора чувствовала бы себя ребёнком в её руках; если бы только не было этой ужасной угрозы виселицы...

Тем не менее, несмотря на эти пугающие препятствия, она укрепила свою решимость. Какими бы ни были последствия, она должна была воспользоваться своим шансом. Она пообещала себе быть бдительной и внимательной: возможно, миссис Кловер задремлет, сидя в кресле, и у девушки будет два пути, чтобы покинуть дом: либо через кухню, либо через парадную дверь в заброшенную часть отеля. Ей нужно было только бесшумно прокрасться по коридору от двери своей спальни вниз по широкой главной лестнице, и... входная дверь даже не была заперта. Она
отчетливо помнила, что _ он_ просто потянул ее на себя. И все же, было бы
хорошо убедиться, что он не вернулся позже, чтобы запереть ее.

Праздно прогуливающаяся, с небрежным видом крайней скуки - напускная для
своего тюремщика на случай, если она начнет проявлять любопытство - Элеонора
обошел здание с восточной стороны, направляясь к фасаду. Здесь широкая
веранда тянулась от крыла к крылу; её гниющий, выветрившийся пол был огорожен
ветхими перилами, за исключением того места, где к входной двери вели ступеньки;
крыша в одном месте провалилась, а в других выглядела жалко
там, где отвалились целые ряды черепицы.

Элеонора осторожно поднялась по шатким ступенькам и подошла к дверям.
К её радости, они легко открылись, стоило повернуть ручку. Она немного помедлила, нерешительно вглядываясь в коридор, уже потемневший от вечерних сумерек; затем любопытство пересилило её нежелание. Бояться было нечего; голос миссис Кловер, напевавшей над тазом с посудой на кухне, отчётливо доносился из коридора первого этажа, ясно демонстрируя её озабоченность. И Элеонора отчаянно хотела узнать, что же этот мужчина спрятал в углублении в стойке.

Закрыв дверь, она шаг за шагом пробиралась к подножию лестницы. К счастью, пол был прочным: ни один скрип не выдавал её продвижения — не будет и скрипа, когда она глубокой ночью вырвется на свободу.

  Миссис Кловер продолжала удовлетворенно петь.

  Элеонора сняла ручку с двери и заглянула в проем. Там было темно, она ничего не видела, поэтому просунула руку и
нащупала толстый грубый металлический стержень.
 Вытащив его, она обнаружила, что держит громоздкий старомодный железный ключ
любопытной формы.

Это немного озадачило ее, пока она не вспомнила лязг металла, который
предшествовал появлению мужчины в холле тем днем. Это потом она
вывод, стало бы ключом к его собственной кэш-тайное место, где
он спрятал награбленное между вылазками.

Миссис Кловер вдруг перестали петь, и девушка в панике вернул
ключ в тайник, ручку для своего гнезда.

Но это была ложная тревога. В следующий миг голос женщины снова зазвучал громче.

 Элеонора задумалась, оглядываясь по сторонам. Он появился из-под лестницы. Она осторожно осмотрелась в том направлении,
и обнаружила часть холла, отгороженную перилами и стойкой: очевидно, это был бывший офис отеля. За стойкой стояла открытая дверь. С некоторым сомнением она вошла в помещение, а затем в дверь.

 Она оказалась в маленькой, душной, тёмной комнате. Единственное окно, выходящее на север, было плотно закрыто снаружи; сквозь косые планки пробивался лишь слабый свет. Но света было достаточно,
чтобы Элеонора разглядела очертания и формы письменного стола с плоской столешницей,
двумя выдвижными ящиками, вращающимся креслом с плетёным сиденьем и
сзади — коричневый несессер из бумажной массы внушительных размеров и — огромный,
прочный, устаревший железный сейф: «сейф-ящик» середины прошлого века,
прочный, как скала, невероятно тяжёлый, презрительно
непригодный для таких новшеств, как кодовые замки, таймеры и тому подобное. Единственная замочная скважина, почти достаточно большая, чтобы в неё пролезла детская рука,
и, безусловно, рассчитанная на то, чтобы в неё вставлялся ключ,
показывала, что безопасность содержимого этого сейфа зависела только от его массивной конструкции и громоздкого замка.
Это свидетельствовало о чём-то большем: либо владелец был уверен в своей изоляции и лояльности своих сотрудников, либо убедился на практике, что один сейф так же хорош, как и другой, древний или современный, если подвергнуть его испытанию современными методами взлома.

 И (Элеонора была уверена) ошейник Кадогана был там, если, конечно, мужчина не забрал его с собой, что маловероятно, учитывая все обстоятельства. Большая часть огромной ценности ожерелья заключалась в его совершенстве, в его целостности; в целом оно было бы чрезвычайно
от него было трудно избавиться ещё долгое время после того, как утих переполох, вызванный его исчезновением; разобрав его, разделив на части и продав по одной, он не стоил и трети своей
цены.

 И девушка узнала бы правду ещё через пять минут (она уже возвращалась к столбу), если бы миссис Кловер не выбрала именно этот момент, чтобы выйти из кухни и с шумом пройти по коридору.

Элеонора не могла представить, что она могла делать в той части дома, если только это не было связано с ней самой, если только она не слышала
какой-то звук и собиралась пойти посмотреть, в чём дело.

 В панике Элеонора вернулась в маленькую комнату и присела за сейфом, стараясь сделаться как можно меньше, и затаила дыхание, боясь, что оно её выдаст.

 Всё ближе и ближе слышались уверенные, неторопливые шаги. Девушке казалось, что её сердце вот-вот разорвётся от напряжения. Ей пришлось перевести дыхание, и этот звук прозвучал в её ушах так же громко и хрипло, как выхлоп парового двигателя. Она прижала носовой платок к дрожащим губам.

Прямо к прилавку направились шаги и замерли. Раздался стук, когда что-то поставили на полку. Затем женщина нарочито медленно развернулась и пошла обратно в свою комнату.

  Со временем девушке удалось взять себя в руки и подняться, чтобы прокрасться через кабинет в коридор. Миссис Кловер возобновила свои причитания на кухне, но Элеонора была не в настроении рисковать. Ей нужно было уйти,
чтобы собраться с мыслями. Она остановилась лишь на мгновение, чтобы
чтобы самой увидеть, что женщина положила на прилавок (это была обычная масляная лампа, только что заправленная и подкрученная, а рядом с ней — коробок спичек: по-видимому, подготовка к возвращению хозяина со свежей добычей), она быстро проскользнула в дверь, закрыла её и сбежала по ступенькам на честную, добрую землю.

Здесь она была в безопасности.  Никто не подозревал о её приключении или о том, что она обнаружила. Она
успокоилась после своего волнения и долго медленно расхаживала взад-вперёд,
размышляя о способах и средствах.

 Огонь угасал в сердце западного неба; сумерки сгущались
незаметно наступила ночь, необычайно ясная и озаренная
нежным сиянием чудесного звездного парада. Спокойствие оставалось нерушимым.
Лай собаки на материк носил, тонкий, но резкий, через
вод. На Саунде огни размеренно двигались на восток и запад: красные огни
, зеленые и белые, пронзающие воду длинными дрожащими лезвиями.
Время от времени девушка слышала голоса мужчин, разговаривающих на большом расстоянии. Однажды с запада показался пассажирский пароход, который, казалось, ускорил ход, когда поравнялся с островом, а затем уплыл прочь, словно плавучее
дворец волшебных ламп. Когда он проходил мимо, звуки его струнного оркестра
тихо и ясно звучали в ночи. За ним последовали другие пароходы - полдюжины.
Процессия растянулась на большие расстояния. Но ни одна лодка не подходила к острову Крушений.
Если бы кто-нибудь подошел, Элеонора почти нашла бы в себе мужество позвать на помощь....

В назначенное время миссис Кловер разыскала ее, прихватив фонарь, чтобы направлять ее.
тяжелые шаги.

"Ради бога!- воскликнула она, увидев девушку. - Где ты была?
все это время?

- Просто прогуливалась взад-вперед, - тихо сказала Элеонора.

"Слава богу, я нашла вас", - задыхаясь, сказала женщина. "Поверните меня как следует,
— Ты так и сделала. Я не знала, что ты можешь попытаться сбежать от нас, как говорил твой отец. Никогда не знаешь, когда можно доверять вам, нервным истеричкам, и что ты выкинешь в следующий раз.

 Элеонора резко взглянула на неё, гадая, может ли разум этой женщины быть таким же бесхитростным, как её слова, или таким же милым и по-детски наивным, как её глаза в свете фонаря.

— Я бы хотела, чтобы вы вышли на крыльцо и составили мне компанию, — продолжила миссис
 Кловер. — Я ужасно устала сидеть в одиночестве. Скоро взойдёт луна.
Это прекрасное зрелище — её свет на воде.

— Спасибо, — сказала Элеонора, — но, боюсь, я слишком устала. Должно быть, уже позже, чем я думала. Если вы не против, я пойду в свою комнату.

 — О, пожалуйста, — сказала женщина, и разочарование придало её тону неприятную нотку. — Там наверху жарко и душно. Если
тебе не удобно, спускайся вниз; я буду наверху, пока хозяин не вернётся.

 — Хорошо, — сказала Элеонора.

Она пожелала спокойной ночи миссис Кловер на кухонном крыльце и, вернувшись в свою
комнату, бросилась на кровать прямо в одежде.

Некоторое время женщина внизу медленно раскачивалась на крыльце, напевая
звучно. Этот звук бесконечно успокаивал. Элеоноре было трудно не уснуть, и она
справлялась с этим, только постоянно возбуждая своё воображение мыслями о
воротнике Кадогана в сейфе, о ключе в подставке для весла, о шлюпке,
покачивающейся на якоре в воде чуть выше пояса...

 Несмотря на всё это, она погрузилась в полудрёму, пока тянулись
медленные часы. Она не могла предположить, как долго это продолжалось, когда проснулась;
но это было не слишком долго; взгляд на циферблат её наручных часов
в лунном свете, проникавшем в окно, успокоил её.
Бег времени. Была почти полночь; у неё оставалось три часа, три
часа форы до возвращения преследователя.

 Она лежала неподвижно, внимательно прислушиваясь. В доме было неспокойно; призраки забытых шагов бродили по лестницам и
коридорам, но девушка не слышала ни звука, который можно было бы приписать человеку.
 Миссис Кловер больше не пела, её кресло-качалка больше не скрипело.

С бесконечными предосторожностями она встала и выскользнула из комнаты. Оказавшись
в коридоре, она услышала шум, причину которого легко догадалась
источник; и ангельское пение не могло бы быть более сладостным для её слуха: миссис Кловер храпела.

Стоя на коленях у подножия лестницы и наклонившись, опираясь рукой на перила, она могла видеть часть кухни.
И то, что она увидела, лишь подтвердило её догадки. Женщина
перешла в дом, чтобы почитать; у её плеча на столе стояла масляная лампа;
её кресло было хорошо наклонено, голова опиралась на спинку;
на коленях у неё лежал раскрытый старый журнал; её подбородок
опустился; из её рта доносились диссонирующие аккорды довольства.

Элеонора отпрянула, поднялась и на ощупь пробралась в длинный коридор. По нему она кралась так же бесшумно, как призрак, совершенно не обращая внимания на жуткую атмосферу этого заброшенного места, освещённого призрачным лунным светом, проникающим сквозь грязные окна, наполненного стонами и жалобами скрипучих досок и балок, а также шуршанием шёлковых юбок, крыс и мышей, снующих между хлипкими стенами. Для неё это ничего не значило, но вся её душа была устремлена на то, чтобы этот храп на кухне продолжался.
и снова и снова она останавливалась и прислушивалась, затаив дыхание, пока не убедилась, что
всё идёт своим чередом.

Добравшись наконец до лестницы, она очень осторожно спустилась,
её сердце бешено колотилось, а груз её веса заставлял каждый
отдельный шаг протестовать, достаточно громко (как ей казалось), чтобы
разбудить мёртвых в их могилах, но недостаточно громко, чтобы
потревожить сон прекрасной, хоть и ненадёжной, миссис Кловер.

Наконец она добралась до столба и вытащила ключ. Предвкушение успеха было сладким. Она задержалась лишь для того, чтобы отпереть
дверь для побега в аварийной ситуации, она бросилась через холл, позади
счетчик, в маленькой комнате.

И еще Миссис Кловер спал вслух.

Стоя на коленях, Элинор установлен ключ к замку. К счастью, он был хорошо смазан
и в отличном рабочем состоянии. Тумблеры подчинились настоянию
подопечных с тихим глухим щелчком. Она взялась за ручку, и
тяжелая дверь широко распахнулась без единого звука.

А потом она в замешательстве остановилась. В маленькой комнате было очень темно,
и ей нужно было видеть, что она делает, чтобы подобрать воротник Кадогана.

Это был рискованный, опасный шаг, но она решила его предпринять. Лампа, которую миссис Кловер оставила для своей хозяйки, была слишком удобной, чтобы от неё отказываться. Элеонора принесла её в комнату, осторожно закрыла дверь, чтобы свет не был виден из коридора, если миссис Кловер проснётся и заметит её отсутствие, поставила лампу на пол перед сейфом и зажгла её.

Когда мягкое сияние осветило внутренность старинного
сейфа, девушка тихо вскрикнула от ужаса. Выделить из этого скопления то, что она
искала (даже если бы оно там действительно было), было бы
Работа на несколько часов — если не считать счастливой и маловероятной удачи.

 Внутреннее пространство сейфа было разделено на двенадцать ячеек, плотно набитых
посылками разных размеров — аккуратно завернутыми в коричневую бумагу и перевязанными
бечевкой, каждая из которых была так же аккуратно помечена чернилами
неразборчивым иероглифом: предположительно, для идентификации того, кто знаком с кодом.

[Иллюстрация: она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как открывается дверь и появляется лицо и
фигура её отца

 _Страница 274_]

Но у Элеоноры не было возможности отличить один пакет от другого; они
Все они были так похожи друг на друга во всём, кроме размера, в котором
они различались лишь незначительно, едва ли существенно.

Тем не менее, осмелившись на такое, она не могла сдаться, не приложив хотя бы немного усилий, чтобы найти то, что искала.
Импульсивно она выбрала первый попавшийся под руку свёрток, нервными пальцами развернула его и...
увидела, что любуется очень красивой бриллиантовой брошью.

Словно горсть камешков, она отбросила его в сторону, презрительно
глядя на убогий дощатый пол, и взяла другую упаковку.

В нем были кольца - три золотых кольца с бриллиантами-солитерами. Они
разделили судьбу броши.

В следующем пакете были часы. И это она презрительно бросила,
торопясь дальше.

У нее не было другого способа, кроме как взять самые верхние пакеты из каждой ячейки.
исходя из теории, что ожерелье было одним из последних.
предметы, помещенные в сейф. И что в этом был какой-то смысл.
метод был продемонстрирован, когда она открыла девятую упаковку - или, возможно,
двенадцатую: она была слишком занята и взволнована, чтобы вести какой-либо подсчет.

В этом последнем пакете, однако, был обнаружен ошейник Кадогана.

С лёгким благодарным вздохом девушка спрятала вещь в складках платья и приготовилась встать.

 Позади неё скрипнула половица, и щёлкнула дверная задвижка. Она по-прежнему сидела, сердце у неё было готово выпрыгнуть из груди, дыхание остановилось, кровь застыла от страха, и она вовремя повернулась, чтобы увидеть, как открывается дверь, и лицо и фигуру своего отца, который стоял и смотрел на неё, моргая в свете, который отражался от полированного ствола оружия в его руке.




XV

ВРАЖЕСКАЯ РУКА


Несмотря на несколько грубоватую и бесцеремонную манеру, в которой Стафф
Расставшись с Элисон в Сент-Саймоне, он был вынужден встретиться с ней снова в тот же день в офисе Жюля Макса, чтобы обсудить и выбрать актёров для «Одинокой женщины». Воспоминания о предыдущей встрече, естественно, были неприятными, и общение было соответствующим образом испорчено. Справедливости ради следует отметить, что он не был агрессором; его контракт с Максом предусматривал, что решающее слово в выборе актёров должно принадлежать ему — за исключением главной роли, конечно, — и когда Элисон, как она обычно делала, попыталась узурпировать
В этой функции автор просто спокойно и невозмутимо отстаивал свои права. В результате именно Элисон сделала конференцию такой бурной, что Макс не раз грозился вырвать себе волосы и, по сути, тщетно хватался за жалкую прядь, обрамлявшую его лысину. Таким образом, встреча неизбежно закончилась вооружённым перемирием, без каких-либо результатов: сотрудники предлагали уволиться.
Макс разрывает контракт с продюсером, менеджер отчаянно умоляет его
не делать ничего подобного, а Элисон делает неопределённые, но тревожные замечания
о её склонности к «отдыху»...

Стафф обедал в одиночестве, с отвращением думая о том, что его работа — это соус к еде.
И, будучи мужчиной, то есть существом, не слишком хорошо понимающим своё собственное эмоциональное состояние, он в серьёзном изумлении качал головой, потому что когда-то думал, что может любить такую женщину.

Теперь Элеонора Сирл была совсем другой...

Не то чтобы он имел право думать о ней в таком свете; просто Элисон
решила притвориться, что ревнует к этой девушке. Одному Богу (он искренне
признался в этом) известно, почему...

Не то чтобы его волновало, ревнует Элисон или нет...

Но он был удивлён своей заботой о мисс Сирл — теперь, когда Элисон
заставила его думать о ней. Он действительно беспокоился о ней больше, чем
подозревал. Она, казалось, была неравнодушна к нему в те несколько раз, когда они встречались, и
он тоже был к ней очень неравнодушен; приятно встретить женщину, в которой
красота сочетается с чувствительностью; это пикантное сочетание,
если подумать, насколько оно необычно...

 Он ни на секунду не поверил, что она собиралась сбежать с
Ошейник Кадогана; и он горячо надеялся, что она не была вовлечена в
какие-либо серьезные неприятности из-за квалифицированной вещи. Кроме того, он откровенно
сожалел, что не может быть разрешено, чтобы помочь вытащить ее, если бы она действительно была
запутался в любых неприятностей.

Таков, во всяком случае, был общий тон его размышлений на протяжении всего ужина
и прогулки домой по Пятой авеню от Сорок четвертой
Улица, прогулка, во время которой он вживался в роль отвергнутого
героя и делал вид, что ему это по душе, засунув руки в карманы и уныло
сжимая трость под мышкой.
Он опустил подбородок на грудь — или настолько низко, насколько это было возможно, если он не хотел, чтобы его задушил воротник, — и позволил сигарете уныло свисать с его губ...

Он добрался до своего дома в девять часов или чуть позже.
И когда он поднимался по каменной лестнице, то заметил на верхней ступеньке маленькую скорбную фигурку — это был мистер Ифф.

Маленький человечек подпер подбородок руками, а шляпу надвинул на
глаза. Он встал, когда Стафф поднялся по ступенькам, и пожелал ему доброго вечера
— безжизненным тоном, который он тут же исправил язвительным замечанием:

 «Жаль, что вы не попытались быть дома, когда я позвонил. Вы заставили меня ждать почти час».

 «Простите, — серьезно сказал Стафф, — но зачем церемониться в такой поздний час?» Окна в моей спальне всё ещё открыты; я оставил их так, полагая, что ты
предпочтешь войти через них.

 — Жаль, — прокомментировал Ифф, поднимаясь за ним по лестнице, — что ты ничего не можешь
сделать со своей слабостью к красноречию. Ты когда-нибудь пробовал подавить её? Или тебе от этого станет плохо?

После чего он, казалось, был доволен тем, что оставил в покое Персифлэйдж, довольный тем, что его средний показатель язвительности по-прежнему высок. «Кроме того, — миролюбиво сказал он, — я теперь так красиво одет, и это не подобает респектабельному члену общества — выделывать трюки на втором этаже».

 Стафф провёл его в кабинет, включил свет и оглядел гостя.

Что касается его персоны, то было очевидно, что Ифф выгодно распорядился
американскими деньгами Стаффа. Он был одет в новый тёмный костюм, как будто только что
вымывшийся в турецкой бане.
Но когда он снял свою мягкую фетровую шляпу, его лицо оказалось осунувшимся,
заострившимся и измождённым — лицо человека, страдающего скорее душой,
чем телом. Недостаток сна мог отчасти объяснить это выражение, но не полностью.

"Что случилось?" — спросил Стафф, глубоко обеспокоенный.

"Это ты меня спрашиваешь!" — нетерпеливо сказал Ифф. Он наконец рухнул на диван. «Ты что, не был в Сент-Саймоне? Ты что, не знаешь, что случилось? Ну, я был, и я знаю».

«Ну и?..»

Ифф приподнялся на локте и уставился на Стаффа, словно сомневаясь в его здравомыслии.

"Ты знаешь, что она ушла - что она в его руках - и у тебя хватает наглости
стоять там и говорить мне "Ну что?"! - рявкнул он.

"Но - боже милостивый, чувак! - что для тебя значит мисс Сирл, что ты должен так волноваться из-за ее исчезновения, даже если предположить, в чем мы не уверены
- что она сбежала с Исмей?" - Спросил я. "Я не уверен"."Что она сбежала с Исмей?" "Я не уверен".
"Что она сбежала с Исмей?"

— Она для меня — всё, — тихо сказал Ифф. — Она моя дочь.

Стафф внезапно рухнул в кресло.

"Ты это серьёзно?" — выдохнул он.

"Я не шучу на такие темы, — мрачно сказал коротышка.

"Но почему ты не сказал этому парню...!"

«С чего бы мне — до сих пор? Вы не должны забывать, что не более двадцати четырёх часов назад вы сидели в этой комнате и слушали, как я рассказываю о том, что, признаюсь, звучало как самая отвратительная смесь лжи, которая когда-либо была изобретена с начала времён; и поскольку вы были хорошим человеком и джентльменом, вы не стали возражать — дали мне повод для сомнений. И при этом я не сказал вам и половины. Почему? — Потому что я чувствовал, что достаточно надавил на вашу доверчивость,
по крайней мере, на один сеанс.

 — Да, я знаю, — растерянно согласился Стафф, — но… но мисс Сирл — ваша
дочь!

"Тебе трудно это проглотить - что? Я тебя не виню. Но
это правда. И поэтому я вся на взводе, наполовину обезумевших от моих знаний
что это гнусный мерзавец сумел обмануть ее и заставить ее
верю, что он меня-я-ее отец".

"Но что заставляет тебя так думать?"

— О, я ему верю. Читайте!

Ифф выхватил из кармана конверт и протянул его Стаффу.
 — Он, конечно, знал, где я получаю письма, когда бываю в городе, и воспользовался случаем, чтобы застать меня там и отравить мне солнечный свет.

Стафф повертел конверт в руках, заметив имя,
адрес, почтовый штемпель и марка специальной доставки. «Отправлено из Хартфорда, штат Коннектикут, в девять утра», — прокомментировал он.

 «Прочти это», — раздражённо настаивал Ифф.

 Персонал достал вложение: листок бумаги с несколькими словами, нацарапанными на одной стороне.

 «Она у меня», — прочитал он вслух. «Она думает, что я — это ты. Достаточно ли этого предупреждения, чтобы ты держался подальше от этой игры? Если нет — ты знаешь, чего ожидать».

Он перевёл взгляд с записки на Ифф. «Что он этим хочет сказать?»

«Откуда мне знать? Это угроза, и этого мне достаточно; он способен на всё».
«Ничего достаточно дьявольского, чтобы развлечь его». Он бессильно потряс сжатыми кулаками над головой. «О, если я когда-нибудь снова окажусь на расстоянии вытянутой руки от этой собаки...!»

 «Послушайте, — сказал Стафф, — я не очень-то в курсе этого дела. Вы должны успокоиться и помочь мне. Теперь вы говорите, мисс
Сирл — твоя дочь, но вы были на корабле вместе и не
узнали друг друга — по крайней мере, насколько я мог судить.

 — Ты не всё видишь, — сказал Ифф, — но в этом ты прав — она
не узнала меня. Она не узнавала меня много лет — семь лет, если быть точным. Это
Семь лет назад она сбежала от меня и сменила имя. И
всё это было его рук дело! Я говорил вам, что Исмей в своей шутливой манере
взял за правило подозревать меня. Ну, дело зашло так далеко, что он заставил её поверить, что я преступник в нашей семье. Итак, будучи
настоящей девушкой, она не могла больше жить со мной и, естественно,
бросила меня — уехала в Париж, чтобы учиться пению и зарабатывать на
жизнь. Я последовал за ней, умолял её, но она не понимала,
и мне пришлось сдаться. И тогда я
Я поклялся последовать за этим негодяем на край света, если понадобится, и дождаться удобного случая, чтобы подставить его, разоблачить и оправдаться. А теперь, благодаря моим благородным усилиям, ему приходится несладко, и он пытается связать мне руки!

 — Я бы подумал, — сказал Стафф, — что ты пристрелил бы его задолго до этого.

— Именно так, — насмешливо согласился Ифф. — Вот тут-то и проявляется твоя упрямство, которое так нравится твоим друзьям. Если бы я убил его, где бы я смог доказать, что не виновен?
преступления, которые он взвалил на мои плечи? Он всё это время понимал... Однажды ночью я проходил мимо него по палубе; была полночь, и мы были одни; искушение схватить его и выбросить за борт было почти непреодолимым — и он знал это и смеялся мне в лицо!.. И
это истинная причина, почему я не обвинил его, когда мне предъявили обвинение в
краже ожерелья - потому что я ничего не мог доказать, и
сфабрикованное обвинение, которое провалилось, только ухудшило бы мое дело
в глазах Нелли.... Но я все равно доберусь до него!

- Ты не думал о том, чтобы поехать в Хартфорд?

— Я не такой дурак. Если это письмо было отправлено в Хартфорд сегодня утром,
это значит, что Исмей в Филадельфии.

 — Но разве он не достаточно умен, чтобы понимать, что ты подумаешь именно так?

 Ифф выпрямился, взволнованный. — Боже мой! — воскликнул он, — в этом что-то есть!

"Это шанс", - задумчиво сказал Стафф.

Маленький человечек вскочил и принялся расхаживать по комнате. Он расхаживал взад и вперед, от
двери в холл до окон. Примерно на седьмом повороте у
окна он остановился, выглянул наружу, затем быстро вернулся на сторону Стаффа
.

- Такси останавливается снаружи, - сказал он тихим голосом. - женщина садится.
— Я думаю, мисс Лэндис. Если вы не против, я загляну в вашу спальню.

 — Конечно, — согласился хозяин, вставая.

 Ифф скрылся из виду в задней комнате, а Стафф подошел и открыл дверь в коридор.

 Элисон как раз поднималась по лестнице. Она подошла к двери кабинета, двигаясь с ленивой грацией, и ответила на его приветствие дерзким, холодным кивком.

"Надеюсь, я не слишком поздно?" — загадочно спросила она.

"Для чего?" — озадаченно спросил Стэфф.

"Для этого свидания," — сказала она, протягивая сложенный листок бумаги.

"Свидания?" — повторил он с вопросительной интонацией, беря листок.

"Его доставили в мой отель полчаса назад", - сказала она ему. "Я
предположила, что вы..."

"Нет, - сказал персонал. "Полминуты..."

Он закрыл дверь и развернул записку. Бумага и рисунок,
как он заметил, были идентичны тем, что были на записке, полученной Iff из
Хартфорда. Удовлетворившись этим, он зачитал вслух содержание письма, слегка повысив голос, чтобы его было слышно в соседней комнате.

 «Если мисс Лэндис желает вернуть воротник Кадогана, не будет ли она так любезна зайти в контору мистера Стаффа?»
 «Комнаты на Тридцатой улице, сегодня в четверть десятого вечера.

 «N. B. — Любая попытка привлечь полицию, частных детективов или других посторонних к переговорам будет немедленно доведена до сведения автора, и — никакой вечеринки не будет».

 «Без подписи», — задумчиво сказал Стафф.

 «Ну что?» — спросила Элисон, усаживаясь.

"Любопытно", - заметил Стафф, все еще размышляя.

"Ну?" она повторила менее терпеливо. "Это розыгрыш?"

"Нет, - сказал он, улыбаясь. - Для меня это выглядит как бизнес".

"Вы хотите сказать, что вор намеревается прийти сюда, чтобы поторговаться со мной?"

— Я бы так и подумал, судя по тому, что он говорит... И, — добавил Стафф, подходя к своему столу, — кто предупреждён, тот вооружён.

Он наклонился и вытащил ящик, в котором лежал его револьвер. В тот же
момент он услышал, как Элисон резко выдохнула, и мужской голос ответил на
его банальность.

 — Не всегда, — резко сказал он. — Будьте так любезны, оставьте этот пистолет на месте — просто поднимите руки так, чтобы я их видел, и отойдите от стола.

Стэфф коротко рассмеялся и резко развернулся, показывая пустые руки. В то короткое мгновение, когда он повернулся к нему спиной, один из мужчин
сам вошел в кабинет из холла. Теперь он стоял спиной к двери.
прицеливаясь в персонал из автоматического пистолета.

- Отойдите, - сказал он повелительным тоном, подчеркивая значение своих слов.
Взмахнув оружием. - Сюда, рядом с мисс Лэндис, пожалуйста.

Стафф молча подчинился. Он достаточно долго странствовал по миру, чтобы
распознать тон человека, говорящего о делах с оружием в руках. Он сел рядом со стулом Элисон и стал ждать, недоумевая.

На самом деле он был очень озадачен и встревожен.  Впервые с тех пор, как Ифф завоевал его доверие вопреки здравому смыслу, его вера
в маленьком человечке что-то дрогнуло. Этот наглый нарушитель был так
похож на мистера Иффа, что нужно было присмотреться, чтобы заметить
разницу, а затем обнаружить, что различия незначительны — настолько,
что этот человек вполне мог быть Иффом в другой одежде и с другим
поведением. И Ифф мог легко выскользнуть из спальни через дверь в
коридоре. Только чтобы так быстро переодеться, он должен был быть
исключительно способным к молниеносным переодеваниям.

В целом, решил Стафф, это не могло быть Ифф. И всё же... и
всё же...

- Можешь убрать пистолет, - холодно сказал он. - Я не собираюсь на тебя набрасываться.
В этом нет необходимости. Кроме того, это дурной тон в присутствии леди.
И наконец, если вам случится, чтобы он ракетки бы принести
милиции на вас быстрее, чем вы хотели бы, мне кажется".

Мужчина ухмыльнулся и сунул оружие в карман, из которого удобно
выглядывала рукоятка.

"Что-то в твоих словах есть," — согласился он. "К тому же я быстрый,
на удивление быстрый в своих движениях."

"Без сомнения, часть твоего профессионального снаряжения," —
равнодушно заметил Стафф.

— Признайтесь, — непринуждённо сказал другой. Он перевёл взгляд на Элисон.
"Ну что, мисс Лэндис..."

"Ну что, мистер Ифф? — ответила она тем же тоном.

"Нет, — поправил он, — не Ифф, а Исмей."

"Значит, вы снова сменили личность!"

— Вы ведь не против? — сказал он, ухмыляясь из-за этого ухищрения.

 — Но вы отрицали, что были Исмеем на борту «Автократа».

 — Моя дорогая леди, вы не могли ожидать, что я признаю себя виновным в преступлении, которого ещё не совершал.

 — О, давайте перейдём к делу! — нетерпеливо перебил Стафф. «Вы
тратите время — и своё, и наше».

— Ваш юный друг — раздражительный человек, — доверительно сообщил Исмей Элисон.
— И всё же в его словах что-то есть. Может, начнём
переговоры?

— Думаю, можно, — холодно согласилась она.


— Тогда хорошо. Дело довольно простое. Я здесь, чтобы предложить
добиться возвращения ошейника Кадогана за соответствующее вознаграждение.

"Было предложено десять тысяч долларов", - начала она.

"Недостаточно и половины, моя дорогая леди", - вмешался он. "Вы оскорбляете ожерелье
, называя такую ничтожную сумму, не говоря уже о недооценке _my_
интеллекта".

— Вот оно что! — задумчиво произнесла она.

— Именно так. Я связался с человеком, который украл ваше ожерелье; она готова вернуть его за разумное вознаграждение.

 — Она? Вы имеете в виду мисс Сирл?

 Мужчина сделал извиняющийся жест. — Пожалуйста, не просите меня назвать имя этой леди...

 — Я так и знала! — торжествующе воскликнула Элисон.

— Ты, щенок! — воскликнул Стафф. — Неужели у тебя не хватает мужества взять на себя ответственность за свои преступления?

 — Ну-ну, — мягко сказал мужчина, — ну-ну! Не очень-то красиво так разговаривать — обзываться! Я удивлён. Кроме того, я должен был догадаться.
вы, действующий так же, как я, как агент указанной леди.

"Это наглая ложь", - сказал Стафф. "Если вы повторите это - предупреждаю вас - я
прыгаю на тебя, как на Посох моего имени, с пистолетом или без пистолета!

- Разве ты не слишком взволнован, защищая эту женщину? Элисон повернулась
к нему, скривив губы.

"Я имею право на свои эмоции", - он ответил--"предавать их, как я вижу
форме".

"И я", - Исмей выразился, "на мою свободу слова..."

"Не в моих комнатах", - горячо перебил Стафф. "Я вас предупреждал. Бросьте эту
чушь о мисс Сирл, если хотите задержаться здесь еще на минуту
без борьбы. Брось это! Скажи то, что ты хотел сказать мисс Лэндис - и
убирайся!"

Он был совершенно взбешен, и его манера выражаться, казалось,
убедила вора. Слегка пожав плечами, он снова
обратился непосредственно к Элисон.

"Что касается вознаграждения, - сказал он, - мы придерживаемся мнения, что
вы предложили вдвое меньше. По меньшей мере двадцать тысяч..."

"Вы забываете, что я обязан заплатить".

- Моя дорогая леди, если бы вы не стремились уклониться от уплаты пошлины,
сегодня вы бы наслаждались своим ожерельем.

Пока он говорил, зазвонил телефон. Стафф отвернулся к своему столу,
а голос Исмея предостерегающе следовал за ним.

"Не забудь про открытый ящик — держи руки подальше от него."

"О, замолчи," презрительно ответил Стафф. Стоя к ним спиной,
он взял трубку и снял её с рычага.

"Алло?" раздражённо спросил он.

Он был рад, что его лица не видно гостям; он не смог сдержать удивления, но боялся, что его выдало бы выражение лица, когда он узнал голос на другом конце провода.

"Не повторяй мое имя", - быстро произнесло оно тихим, но четким голосом. "Это
Ифф. Мэй все еще там?"

"Да", - мгновенно ответил Стафф. "Это я, Гарри. Как дела?"

- Избавься от него как можно быстрее, - продолжил Ифф, - и присоединяйся ко мне здесь, на
Парк-авеню. Я спустился по пожарной лестнице и поймал его машину;
его шофёр думает, что это я. Я подожду на улице — на Тридцать третьей
улице, рядом с машиной. А теперь поговорим.

— Хорошо, — сердечно сказал Стафф, — рад буду. Я буду там.

«Думаю, шофёр знает, где Нелли, но он слишком большой для меня
— Я справлюсь сам, на случай, если у меня поскользнётся нога и он что-то заподозрит. Вот почему ты мне нужен. Возьми с собой пистолет.

 — Хорошо, — быстро согласился Стафф. — В клубе через полчаса. Да, я приду. До свидания.

 Он повернулся к Исмею и Элисон, его сомнения рассеялись, все его смутные опасения по поводу этого случая с двойной личностью рассеялись окончательно и бесповоротно.

— Элисон, — сказал он, грубо перебив что-то, что Исмей говорила девушке, — у тебя ведь снаружи ждёт такси, не так ли?

Элисон удивлённо уставилась на него. — Да, — удивлённо ответила она.

Стафф остановился возле дивана, положив руку на верхнюю часть
небольшой стопки шелковых подушек. - Не возражаешь, если я позаимствую это? - спросил он,
игнорируя мужчину.

"Нет, но..."

"Это бизнес ... важный", - сказал Стафф. "Мне придется оставить вас здесь
немедленно. Только, - он пристально наблюдал за Исмэй краешками своих
глаз, - на твоем месте я бы больше не тратил время на этого парня. Он
блефует - не может выполнить ничего из того, что обещает.

Исмэй с упреком повернулась к нему.

- Что ты хочешь этим сказать? - требовательно спросил он.

— Мисс Сирл сбежала, — нарочито медленно произнёс Стафф.

— Нет! — воскликнул Исмей, испуганный и застигнутый врасплох страхом, что это может быть правдой. — Это невозможно!

 — Думаешь? — Пока он говорил, Стафф ловко схватил верхний
пилон.Он низко наклонился и, взмахнув рукой, швырнул его в лицо вора.

Это застало его врасплох.  Он слишком поздно поднял руки, чтобы защититься,
и отшатнулся на шаг назад.

"Всякое невозможное постоянно случается," — усмехнулся Стафф, приближаясь.

Схватка была недолгой. Левая рука Стаффа обхватила мужчину за талию, в то время как его правая рука ловко вытащила пистолет из удобного кармана. Затем, сунув оружие в свой карман, он схватил Исмея за воротник и развернул его с такой силой, что у того лязгнули зубы.

— Вот чёрт! — сказал он, обыскивая карманы в поисках другого смертоносного оружия и не найдя ничего, кроме трёх заряженных обойм, готовых к вставке в полый приклад уже конфискованного пистолета. — И что мне теперь с тобой делать, маленький негодяй?

Вопрос был скорее к нему самому, чем к Исмэю, но последний,
придя в себя с поразительной быстротой, ответил Стаффу, внезапно
вывернувшись из своего пальто и оставив его в руках нападавшего, когда тот
нырнул к двери и выскочил наружу.

Сломал посох в смех, как послышался топот маленьких ног человека был
слышал на лестнице.

"Находчивые попрошайки", - прокомментировал он, подойдя к окну и засучив
пальто, как он пошел. Он достиг ее как раз вовремя, чтобы увидеть вор Dodge
из.

Пальто, распахнувшись при падении, упало, как одеяло, на голову Исмэй
. Он споткнулся и кубарем скатился по ступенькам, растянувшись на земле
и ругаясь.

"Подумал, что вам это может понадобиться", - извинился Стафф, когда мужчина поднялся на ноги.
Он бросился прочь.

Он повернулся лицом к разъяренной копии Элисон.

"Почему ты это сделал?" - потребовала она ответа, топнув ногой. "Какое
ты имел право вмешиваться? Я сбивал его с ног; через минуту
мы бы пришли к соглашению...

— О, не глупи, дорогая, — сказал Стафф, доставая револьвер из ящика стола и по традиции засовывая его в карман. — Начнём с того, что мне, честно говоря, всё равно, вернёшь ты это ожерелье или нет. — Он схватил шляпу и направился к двери. — Если вам так уж интересно, меня интересует спасение мисс Сирл, и это произойдёт в ближайшее время, если я не ошибаюсь.
Он остановился у открытой двери. — Если мы её спасём, то, конечно, получим и ожерелье, и, видит Бог, вы будете рады этому. Не возражаете?
выключаешь свет, прежде чем уйдешь?

- Персонал!

Ее тон был настолько безапелляционным, что он на нежелательный момент заколебался
дольше.

- Ну? он спрашивает вежливо, интересно, что на земле она нашла летать
в такую звериную ярость.

"Вы знаете, что это значит?"

"Скажи мне", - он улыбнулся.

"Это означает перерыв; я не буду играть в "Одинокую женщину"!" - огрызнулась она.

"Это лучшее предположение, которое ты пока сделал", - засмеялся он. "Ты выиграла. Спокойной
ночи и... до свидания."




XVI

ДЕВЯНОСТО МИНУТ


Реквизировать такси Элисон, пообещав дополнительные чаевые, Персонал
Он запрыгнул внутрь и захлопнул дверь. Когда они свернули на Четвёртую авеню, он мельком увидел
стройную фигуру Исмея, стоявшего на углу в позе,
выражавшей нерешительность и неуверенность, и улыбнулся про себя,
предположив, что именно там вор оставил свой автомобиль, чтобы его
конфисковал Ифф.

 Проехав три квартала на север по Четвёртой авеню, они свернули на запад,
Тридцать третья улица: короткий путь, который он быстро преодолел, но недостаточно быстро, чтобы опередить нетерпеливого Стаффа. Он открыл дверь и поставил ногу на ступеньку еще до того, как такси начало тормозить, готовясь к
остановившись рядом с машиной, ожидавшей в тени большого отеля.

Ифф был в багажнике и нетерпеливо жестикулировал; шофёр уже завёл мотор и садился на своё место. Когда такси подъехало, Стафф выпрыгнул, сунул водителю двойную сумму, указанную на счётчике, и запрыгнул в машину Исмея.
Ифф захлопнул дверь; словно приведенный в движение этим резким звуком,
автомобиль начал плавно и быстро двигаться, набирая скорость с каждым
оборотом колес. Они пересекли Мэдисон почти мгновенно
Персонал осела в кресло. Мгновение спустя они храпели до
Пятая Авеню.

Сотрудники посмотрел на часы. "Десять", - сказал он МКФ.

"У нас будет время, как только мы уберемся с этого острова", - сказал маленький человечек.
"мы должны".

"Почему?"

— «Чтобы победить Исмея...»

Стафф остановил его, положив руку ему на плечо и бросив предупреждающий взгляд на
шофёра.

"О, теперь всё в порядке, — спокойно сказал ему Ифф. — Я подумал, что мы
можем понять друг друга с первого раза, как и в последний; так что, пока мы
ждали вас, я сунул ему пятьдесят фунтов, дал понять, что мой
Любящий кузен был на грани отчаяния и... завоевал его
сердце и доверие. «У меня есть способ обращаться с людьми; кажется, они
влюбляются в меня», — заявил он с невыносимым самодовольством.

 Он продолжал делиться с персоналом добытой информацией
всю дорогу от Тридцать четвертой улицы до Гарлемской реки.

"Он же порядочный", - сказал он, указывая оператор кивком головы;
"очевидно, что это ваше полное имя, Спелвину. Работает в гараже на Западе
Стороне, в семидесятые годы. Говорит, Исмей позвонила им вчера около половины третьего.
ночью нанял этот автомобиль с водителем, чтобы они ждали его, когда бы он ни позвонил... Грубая работа для кузена
Арбетнота — очень, очень грубая...

"Тем не менее, он только что вернулся домой и не успел как следует подготовиться... Кажется, он сказал этому парню, чтобы тот не видел ничего, кроме дороги, не слышал ничего, кроме мотора, и никому ничего не говорил. Дал ему ещё пятьдесят фунтов. Эта привычка, похоже, передалась по наследству...

"Он вызвал машину около пяти часов вместе с Нелли. Сэлвин говорит, что она
казалась измотанной, едва осознавала, что происходит. Они уехали
туда, куда мы направляемся: местечко на берегу Коннектикута под названием Пенниминт
Пойнт. По дороге Исмэй сказала ему остановиться у придорожного кафе, вышла и
принесла Нелли выпить. Спелвин говорит, что не удивился бы, узнав, что это был наркотик.
она проспала всю оставшуюся дорогу и почти не проснулась, даже когда
они помогли ей подняться на борт лодки.

"Лодка!"

-Моторнаялодка. Я делаю вывод, что кузен Арбетнот устроил штаб-квартиру
на маленьком островке в проливе — острове Урк. Раньше он
был летним курортом — отелем и всё такое. Переходил из рук в руки несколько раз
много лет назад, если память мне не изменяет. Как бы то ни было, они погрузили Нелли на моторную лодку и перевезли её через...

"Спелвину велели ждать. Он и ждал. Примерно через час лодка вернулась; местный житель,
управлявший ею, передал Спелвину записку, в которой говорилось, что он должен сбегать в Хартфорд, отправить её и вернуться в семь вечера. Спелвин вернулся в семь; Исмей переправился на лодке, его отвезли в город...

- Это все, на сегодняшний день. Спелвин начал подозревать, что здесь что-то не так.
происходит что-то нечестное, что сделало его легкой добычей для моих коварных заигрываний.
Говорит, что подумывал, не лучше ли ему рассказать о своих проблемах полицейскому.
Всё это говорит о том, что кузен Арти быстро приходит в упадок. Очень грубые манеры для человека с его репутацией. Мне почти стыдно за наши отношения.

 «Как мы доберёмся до острова Урк с мыса Пенниминт?»

 «На той же лодке», — уверенно сказал Ифф. «Спелвин слышал, как Исмей сказал своему
инженеру, чтобы тот подождал его — он вернётся между полуночью и тремя часами».

«Он ведь не сможет обогнать нас, не так ли?»

«Сможет, если сам не будет тормозить. Это довольно хорошая машина, и Спелвин говорит, что сегодня вечером на дороге не будет машин, которые могли бы нас обогнать».
но я не могу забыть этот старый добрый Нью-Йорк, Нью-Хейвен и Хартфорд. Там
ходят несколько скорых поездов по ночам, и хотя, конечно, ни один из них не останавливается на
Пенниминтский центр - станция для острых ощущений - тем не менее, человек, у которого много
денег, которыми можно швырять, может получить массу любезностей от
железной дороги ".

"Тогда возникает вопрос: сможет ли он сесть на поезд, который проходит через
— Центр Пеннимент, прежде чем мы сможем с уверенностью сказать, что доберёмся туда?

 — Это разумный вопрос. Я не знаю. А вы?

 — Нет...

 — Спельвин не знает, и у нас нет времени на поиски.
выход. Вероятности есть, они есть. Единственное, что нужно сделать, это бежать до конца
и положиться на удачу. Спелвин говорит, что ему потребовалось час тридцать пять
минут, чтобы добежать до дома этим вечером; и ему будет лучше, если это произойдет, если
ничего не случится. Ты не забыл взять с собой пистолет?

«Два». Стэфф достал пистолет, который забрал у Исмея, с дополнительными обоймами и отдал их маленькому человечку, рассказав, как они к нему попали. Иффу, похоже, очень понравилось это повествование.

 «О, мы не можем проиграть, — усмехнулся он, — только не тогда, когда кузен Арти разыгрывает свою карту».
как бы плохо ни складывалась эта сделка. У меня есть твёрдое предчувствие, что мы победим.

 Персонал едва ли разделял его уверенность; тем не менее, насколько он мог судить, шансы были равны. Исмей мог приехать в Пенниминт-центр на поезде, а мог и не приехать. Однако если бы он это сделал, то с небольшим отрывом. Чтобы уравнять шансы, Стаффу пришлось напомнить себе, что двухминутного преимущества было бы достаточно, чтобы увести лодку от берега, вне пределов их досягаемости.

"Послушайте, — обратился он к Иффу, — а что, если он опередит нас и доберётся до лодки первым?"

"Тогда нам придётся найти другую."

- Полагаю, для нас найдется еще один подручный, все готово?

- Избавь меня от своего сарказма, - взмолился Ифф. - Это, если ты не возражаешь, что я
упоминаю этот факт, не твоя сильная сторона. Молчание, с другой стороны, очень подходит к
твоему стилю. Так что заткнись и дай мне подумать ".

Он погрузился в глубокие раздумья, пока машина с гулом мчалась по залитым лунным светом ночным просторам.

 Вскоре он очнулся и, не предупредив, перелез через спинку сиденья на место рядом с шофёром.  Какое-то время они о чём-то беседовали, склонив головы друг к другу, их слова были неразличимы в потоке воздуха.
Затем, так же проворно, маленький человечек вернулся.

"Спелвин — просто сокровище," — объявил он, усаживаясь на своё место.

"Почему?"

"Он знает страну — знает человека в Бармуте, который управляет верфью, владеет моторными лодками и сдаёт их в аренду, и всё в таком духе."

"Где находится Бармут?"

- В четырех милях по эту сторону от Пенниминт-Пойнт. Теперь нам нужно решить
то ли держаться и использовать наши шансы перехватить лодку Исмей, то ли
повернуть в Бармут и использовать наши шансы найти друга шофера
без лодки. Что вы думаете?

"Бармут", - решили сотрудники после некоторого раздумья, но не без
дурные предчувствия.

"Именно это я и сказал Спелвину", - заметил Ифф. "В любом случае, это рискованно".

Город теперь был далеко позади, машина уверенно мчалась вперед.
Вестчестер. Долгое время оба молчали. Время для разговоров действительно
прошло — и в будущем их не будет; сейчас они должны настроиться
на действие — такое действие, которое в какой-то мере олицетворял
неистовый рывок мощного автомобиля, облегчая нетерпение в их сердцах.

 Какое-то время дорога вела их вдоль железнодорожных путей.  Мимо них на восток пронёсся поезд: ревущая полоса оранжевого света,
в мире прохладных ночных голубых и фиолетово-чёрных тонов.

Шофёр громко выругался и прибавил скорость.

Персонал сидел, заворожённый удивительной романтикой всего этого... Прошло всего восемь дней с того дня, когда прихоть, порождённая любовью, которая теперь угасла, вырвала его из одинокой, размеренной жизни в Лондоне, оторвала от упорядоченной безопасности в центре мировой цивилизации и заставила его с головокружительной скоростью пролететь три тысячи миль и даже больше, чтобы стать участником этой безумной, странной поездки на спасение попавшей в беду девушки! Невероятно!..

Восемь дней: и солнце Элисон, которое когда-то он считал светом всего мира, закатилось; а на вечернем небе восходила и сияла всё ярче звезда Элеоноры...

Теперь, когда человек начинает думать о себе и своём сердце в таких поэтических образах, потребность в общении с людьми становится для него насущной; он должен говорить или... сильно страдать.

Стафф повернулся к своему беззащитному спутнику.

«Если, — сказал он, — мужчина из тех, кто может разлюбить и снова полюбить — с другой женщиной, конечно, — в течение недели, как вы его назовёте?»

«Человек», — объявил Ифф после тщательного обдумывания проблемы.

Это было неудовлетворительно; персонал жаждал, чтобы его назвали непостоянным.

"Человек? Что это значит?" — настаивал он.

"Я имею в виду, что человек не может много сказать о том, как влюбляется или разлюбляет. Женщины заботятся обо всём этом за него. Посмотрите на вашу мисс
Лэндис - твой, как и был.... Ты не возражаешь, что я вмешиваюсь?

"Продолжай", - мрачно сказал Стафф.

- Любой, у кого есть хоть краешек глаза, за исключением тебя, мог бы увидеть, что она решила.
Она решила подцепить на крючок этого придурка Аркройда из-за его денег. Она была
просто ждет подходящего шанса уступить тебе офис - предпочтительно, конечно,
после того, как она выиграет твою игру.

"Что ж, - сказал Стафф, - она проиграла и это ".

"Так вам обоим и надо".

Последовала пауза, во время которой сотрудники пытались осознать значение этого
последнего высказывания мистера Иффа.

— Я так понимаю, — продолжил тот, искоса взглянув на него, — простите за деликатность отца, — я так понимаю, вы имеете в виду Нелли?

 — Как вы догадались? — поражённо спросил Стафф.

 — Верно, да?

 — Да… нет… я не знаю…

«Что ж, если ты не знаешь ответа лучше, чем это, послушай меня».
совет от старой перечницы: заставь её рассказать тебе. Она знала это с тех пор, как впервые увидела тебя.

"Ты имеешь в виду, что она... я..." — нетерпеливо забормотал Стафф.

"Я имею в виду, что никто не знает о женском сердце ничего, кроме неё самой; но она
знает его вдоль и поперёк и всегда знает."

"Значит, ты не думаешь, что у меня есть шанс?"

— О боже! — пожаловался Ифф. — Честное слово, ты меня раздражаешь. Иди и думай сам.

 Стафф притих, воображая, что мантия достоинства, в которую он
успешно облачился, скрывает его обиду. Ифф
Он бессмысленно улыбнулся, глядя в непостижимое небо. И залитые лунным светом мили
проносились под колесами, как поток расплавленного серебра.

 Наконец — казалось, что с тех пор, как они покинули Нью-Йорк, прошло много часов,
превратившихся в вечность, — Стафф почувствовал, что скорость заметно
снизилась; он мог дышать с меньшими усилиями, ему больше не нужно было
изо всех сил вырывать воздух из жадных лап вихря. Качающаяся светотень сельской местности
внезапно, казалось, успокоилась, превратившись в нечто более или менее понятное.
менее упорядоченное расположение сияющих холмов и затенённых впадин,
расстилающихся пастбищ и мрачных лесов. Шофёр бросил через плечо несколько
нечленораздельных слов, которые можно было легко истолковать как
объявление о близости пункта назначения, и внезапно машина свернула с
главной дороги на узкую просёлочную, уходящую вправо. Чуть позже они проскочили через туннель под железнодорожными путями, и из темноты на них вынырнула деревня, безмятежно спавшая под грохот проезжавших мимо поездов. От этого центра к ним тянулась тонкая цепочка домов.
Они двинулись в путь. Слева, за полями, Стафф мельком увидел
растянувшуюся водную гладь, неподвижную и серебристо-серую...

 Дорога, идущая под уклон, приближалась к берегам
этой бухты. Вскоре показалась группа небольших зданий у
начала длинной пристани. Перед ними машина со вздохом остановилась. Шофёр спрыгнул с подножки и побежал через дорогу к дому, в нижнем этаже которого виднелось освещённое окно. Пока он стучал в дверь, Стафф и Ифф вышли из машины. Мужчина в рубашке с короткими рукавами
Он подошёл к двери коттеджа и встал там, держа трубку во рту, засунув руки в карманы, и вяло вставлял бесстрастные реплики в оживлённую речь шофёра. Когда подошли Стафф и Ифф, Скелвин повернулся к ним, взволнованно размахивая перчатками.

«У него есть лодка, и, по его словам, хорошая, но он не сдвинется с места меньше чем за двадцать долларов».

«Дам тебе двадцать пять, если ты отплывёшь от причала в течение пяти минут», — прямо сказал Ифф судостроителю.

Мужчина вздрогнул, как от удара.  «Джемайма!» — недоверчиво выдохнул он.  Затем он
осторожность побудила его протянуть мозолистую и изуродованную работой руку. - Скрестите
мою ладонь, - сказал он.

- Отдайте это ему, Стафф, - величественно произнес Ифф. "У меня не хватает
наличных".

Персонал послушно выплатил требуемую сумму. Туземец взял его,
положил в карман, снял пальто с гвоздя за дверью и одним движением
пересёк дорогу.

"Заходи, Спелвин," — сказал он на ходу, — "помогу с лодкой.
Если вы, джентльмены, выйдите на причал, я подгоню её к вам через три
минуты, или меня зовут не Баском."

Преследуемый шофёром, он скрылся в скоплении лодочных сараев
и выброшенные на берег и накренившиеся лодки. Мгновение спустя Ифф и Стафф, пробираясь сквозь заросли, услышали скрежет плоскодонной лодки на берегу и, как следствие, плеск вёсел.

 К тому времени, как они добрались до конца причала, лодочник и его спутник забирались на борт двадцатипятифутовой лодки, стоявшей на якоре посреди небольшого флота парусных и моторных судов. Почти сразу же послышался гул мотора, который на мгновение затих, пока шлюпку привязывали к причалу, а затем снова усилился, когда судно побольше
Лодка выбрала извилистый путь между соседними судами и
причалила к доку.

Не успела она остановиться, как Ифф и Стафф уже были на борту. Баском
мгновенно выключил зажигание, и мотор снова заработал от искры.

"Прямо, — велел он Спелвину, стоявшему у руля, — пока не обогнёте вон того белого дельфина. Тогда я поведу её." ...

Вскоре после этого он перестал возиться с двигателем и пошёл
вперёд, сменив Спелвина. «Возвращайся и следи за этим
двигателем, — приказал он. — Он работает как швейная машина, но
— Смотри. Я скажу тебе, когда дать ей искру. А пока ты можешь достать фонари из левого ящика и включить их.

 — Нет, — вмешался Ифф. — Нам не нужны фонари.

 — Правила правительства, — упрямо сказал Бэском. — Нужно носить фонари.

- Пять долларов? Ифф убедительно доказывал.

"Против закона", - прорычал Бэском. "Но ... я не знаю ... они ни в кого не буду скорее всего
оказаться ночью эту пору. Крест моей ладони".

И коллектив вновь освоены.

Мимо проплыл белый причальный буй, и маленькое суденышко накренилось, когда Баском
резко развернул его к югу.

— А теперь, — сказал он Спелвину, — разгони эту искру так, как только сможешь.

 Раздался щелчок в моторном отсеке, и ровный гул выхлопа внезапно сменился протяжным воем. Лодка подпрыгнула, словно её толкнула вперёд какая-то гигантская невидимая рука. Вода под носом расступилась с резким звуком, похожим на рвущуюся бумагу. Длинная рябь расширялась
от боков, как ребра огромного веера. Стеклянный холмик воды
таинственным образом возник за кормой, преследуя их, как мстящая Немезида,
но так и не догнав.

Ощущение непреодолимой скорости было огромным, таким же стимулирующим, как
электричество; и это несмотря на то, что лодка в лучшем случае двигалась со скоростью, вдвое меньшей, чем у автомобиля, мчавшегося по просёлочным дорогам: отчасти из-за иллюзии простора, создаваемой лунным светом на воде.

 Стафф одной рукой придерживал шляпу, вдыхая свежий солёный воздух с чувством странного восторга.

 Ифф прокрался вперёд и задержался, чтобы поговорить с судостроителем.Лодка так близко подошла к бую у мыса Бармут, что Стафф
мог бы почти коснуться его, вытянув руку. Затем она
выпрямился, как борзая на длинной дистанции, бегущая по спокойному
серебристому полю к пока ещё невидимой цели.

Ифф вернулся к молодому человеку.

"Баском утверждает, что двадцать миль в час, — крикнул он. — При такой скорости мы
должны быть там примерно через пятнадцать минут."

Стафф кивнул, гадая, что они найдут на Острове Крушения, и горько сожалея о том, что упустил Исмея из виду. Если бы он только не был так уверен в том, что покорит маленькую преступницу... Теперь его одолевали дурные предчувствия.
знание о том, что у этого человека есть поразительные ресурсы. Тот, кто перехитрил Исмея,
заслужил бы право гордиться своей хитростью...

 Когда он оторвался от своих размышлений, очертания материка
казались очень далёкими. Катер приближался к центру глубокой впадины на побережье. И вдруг показалось, что они совсем не движутся, что весь этот шум и труд ни к чему, что лодка прикована к центру расходящегося серебряного диска,
безграничного, как мир, и не продвигается вперёд, несмотря на все свои
попытки и ярость.

Только бесконечное дуновение ветра в лицо лишало этот эффект правдоподобности...

Ифф коснулся его руки.

"Там..." — сказал он, указывая пальцем.

Над носом корабля тёмная масса, казалось, отделилась от
окутанного тенью материка, с которым до этого сливалась. Между ними лежала полоска
серебра, и пока они смотрели, она расширялась, быстро
увеличиваясь в размерах и набирая объём, когда моторная лодка
повернула к северу от длинной песчаной косы на западной оконечности
острова Урк.

"Видишь какую-нибудь другую лодку?" — спросил Ифф. "Ты смотри — у тебя глаза моложе моих."

Стафф встал, расставив ноги пошире, и посмотрел из-под ладони.

 «Нет, — сказал он, — я не вижу лодки».

 «Значит, мы его победили!» — радостно заявил Ифф.

 Но они не победили, и вскоре им пришлось в этом убедиться. И вот наконец маленький островок показался справа по борту,
черной рваной тенью на фоне серо-голубого неба, и Бэском приказал
свернуть мотор. Когда звук мотора затих, лодка устремилась к берегу,
и длинная тонкая освещенная луной полоса причала отделилась от
общей темноты и побежала им навстречу. И Бэском так близко
приблизился к берегу, что
Баском рассчитал, что «выстрел» лодки остановит их в конце причала без толчков. Баском выпрыгнул с
кормы, Стафф и Ифф — за ним.

 С другой стороны причала поднялась тень, быстро и бесшумно, как призрак, и, покачиваясь, отсалютовала им с глубоким почтением.

— Геннельмены, — хрипло сказал он, — добро пожаловать на Остров Крушений.

С этими словами он бессильно рухнул в моторную лодку, стоявшую на приколе в тени причала, и в спокойном ночном воздухе раздался дикий, восторженный храп.

— Это Эф Кловер, — сказал Бэском, — он и его жена присматривают за нами.
Он пьянее, чем болотная сова, — добавил лодочник, чтобы они не поняли его неправильно.

"Кажется, кузен Арти неудачно выбрал приспешников, да? —
прокомментировал Ифф. — Пойдём, Стафф... Присмотри за этим пьяницей, ладно, Спелвин? Позаботься о том, чтобы он не пытался влиться в толпу.

Они побежали по узкому, шаткому и покачивающемуся дощатому мосту.


— Он нас ещё не догнал, — бросил Ифф через плечо. — А ты пока держись позади, как хороший ребёнок, пожалуйста. У меня предчувствие, что это мой час.

Отель маячила перед ними, фронтонами серый с самогоном, его длинные стены
темно за исключением случаев, когда, ближе к середине основной конструкции, щели
свет, проникающий через окна ставнями, а где на одном конце открытой
дверь издала вала свет на тень....




XVII

ХОЛОКОСТ


В течение примерно двадцати секунд мужчина и девушка оставались неподвижными, глядя друг на друга: она — на полу, бледная, ошеломлённая и жалкая, на мгновение лишённая всех чувств, кроме ужаса; он — в дверном проёме, настороженный, полностью владеющий своими способностями к концентрации.
под влиянием двух эмоций только--злокачественный характер разводят ночь
череда неудач увенчанные пьянство сторож, и
столь же злокачественным чувство триумфа, что он вернулся в прошлое, чтобы
раздавить попытки девушки вырваться.

Он бросил на открытую дверь и шагнул в комнату, убираю
его пистолет.

"Итак ..." он начал в режущий голос.

Но его движение послужило толчком, необходимым, чтобы вывести девушку из оцепенения отчаяния. С криком она собралась с силами и вскочила на ноги. Он протянул руку, словно желая поймать её, и она
отпрыгнула назад. Ее юбки задели лампу, стоявшую на полу, и опрокинули ее.
с треском разлетелась вдребезги. Инстинктивно она отпрянула - в самый последний момент.
вовремя.

Она заметила удивление и испуг в глазах мужчины, когда они
смотрели мимо нее в призрачном свете мерцающего фитиля, и взяла
воспользуйся этим минутным отвлечением, чтобы проскочить мимо него. Как только она это сделала,
раздался небольшой взрыв. По полу растеклась лужа горящего керосина и
облизала ножки стула.

Исмей отскочил назад, ругаясь про себя; девушка уже выскользнула из
номер. Обернувшись, он увидел, как она летит по коридору в сторону главной
двери. В порыве тщетной, детской злобы, неразумной и безрассудной,
он выхватил пистолет и послал пулю ей вслед.

Она услышала, как он завыл у нее над головой и разбился о стеклянные панели
двери. И она услышала свой крик странным голосом. В следующее
мгновение она распахнула дверь и выскочила наружу, пересекла
веранду и спустилась по ступенькам. Затем, слепо повернув налево, она инстинктивно
пошла в поисках временной безопасности, прячась в дюнах, и
вдруг оказалась в чьих-то объятиях.

Её схватили и крепко держали, несмотря на её попытки освободиться.
Думая, что она в руках миссис Кловер или её мужа, она
отчаянно сопротивлялась.

 В то же время окна первого этажа отеля озарились
адским светом.  Вокруг неё был зловещий свет,
резко выделявший всё вокруг.  Лицо мужчины, который её держал,
внезапно показалось ей знакомым. Она оставила его внутри
здания, а теперь... Её охватил ужасающий страх, что она сошла с ума. В отчаянии она вырвалась, но только для того, чтобы
её схватили чьи-то руки.

Знакомый голос успокаивающе произнёс: «Ну-ну, мисс Сирл, теперь всё в порядке...»

Голос Стаффа и, когда она повернула голову, чтобы посмотреть, лицо Стаффа, дружелюбное и
успокаивающее!

«Не бойся, — говорил он, — теперь мы о тебе позаботимся — твой отец и я».

— Мой отец! — ахнула она. — Мой отец там!

 — Нет, — сказал Ифф, стоявший рядом с ней. — Поверь мне, его там нет. Это, дорогая, твой любящий дядюшка Арбетнот, и я не против сказать тебе, что он в последний раз был на моём месте.

— Но я не понимаю, — запинаясь, произнесла она. — Я не понимаю…

— Через минуту ты всё поймёшь, — мягко сказал ей Стафф. В то же время он повысил голос. — Берегись, Ифф, берегись!

Он попытался встать между девушкой и опасностью, прикрывая её своим телом. Но она ловко увернулась от него.

 В дверях горящего дома она увидела мужчину, которого считала своим отцом. Другой мужчина, чьей дочерью она на самом деле была,
бросился к ступеням веранды. Мужчина в дверях вскинул руку, и сквозь треск пламени она
ясно и злобно услышала короткую очередь из автоматического кольта — шесть выстрелов, один за другим.
другой, что они были как одно целое.

Вокруг них на песчаной земле остались следы от пуль, а затем,
почти без паузы, раздались выстрелы из автоматического оружия.
На этот раз выстрелы раздались из пистолета в руке Иффа. Он
стоял на ярком свету у подножия лестницы на веранду, целясь с большим самообладанием и точностью.

Фигура в дверном проёме пошатнулась, словно от удара топором, развернулась на полпути
и, пошатываясь, побрела обратно в дом. Маленький человечек, стоявший у ступеней веранды, задержался лишь для того, чтобы вытащить из рукоятки пистолета пустую обойму
Он вынул пистолет и вложил на его место другой, заряженный. Затем с кошачьей ловкостью взбежал по ступенькам и нырнул в похожее на печь нутро отеля. Третьей прерывистой серией выстрелов он приветствовал это действие, а затем последовала короткая пауза, закончившаяся одиночным выстрелом.

"Пойдём," — сказал Стафф. Он мягко взял её за руку. "Пойдём отсюда..."

Содрогнувшись, она позволила ему отвести её на небольшое расстояние в сторону дюн. Там он отпустил её.

  "Если вы не против, если я оставлю вас на несколько минут одну, — сказал он, — я вернусь и посмотрю, что случилось. Думаю, здесь вы будете в полной безопасности."

— Пожалуйста, — сказала она, задыхаясь, — уходите. Да, пожалуйста.

Она умоляла его, отчаянно жестикулируя...

Он поспешил обратно к входу в отель. К тому времени он уже горел, как костёр; не прошло и минуты с тех пор, как опрокинули лампу, а весь первый этаж, за исключением одного крыла, превратился в ревущее пламя, огонь поднялся по главной лестнице и заиграл в окнах верхнего этажа.

Ифф стоял на некотором расстоянии от главного входа, продираясь сквозь заросли, чтобы спастись от палящего жара
что исходило от здания. Он заметил приближающегося Стаффа
и помахал ему рукой.

"Привет!" — весело крикнул он, повысив голос, чтобы его было слышно
сквозь гул пламени.

"Где Нелли?"

Стафф объяснил. "А как же Исмей?" — спросил он.

Ифф ухмыльнулся и смущённо повесил голову, вытирая носовым платком испачканные в саже пальцы правой руки.

"Я его поймал," — просто сказал он.

"Ты оставил его там?"

Маленький человечек кивнул, не ответив, и настороженно повернулся к миссис
Кловер, которая приближалась к ним в состоянии, близком к истерике.
Но при виде Иффа она остановилась и немного успокоилась.

 «О, сэр, — воскликнула она, — я так рада, что вы в безопасности, сэр! Я спала на кухне, когда начался пожар, а потом мне показалось, что я слышала выстрелы из пистолета, и я не знала, что с вами случилось».

"Нет", - холодно ответил Ифф. "Вы же видите, что со мной все в порядке".

"А Эф, сэр? Где мой муж?" она взвизгнула.

"О", - сказал Ифф, наконец опознав женщину. "Вы найдете его внизу.
на пристани - мертвецки пьяный в моторной лодке", - сказал он ей. "На вашем месте
Я бы сразу к нему пошёл.

 — Но где же мы сегодня будем ночевать?

— Не стесняйся, — ответил Ифф, великодушно взмахнув рукой. — Ты можешь
попросить убежища у Пенниминта, если сможешь уговорить своего мужа
переправить лодку.

— А ты — что ты будешь делать?

— У меня есть другая лодка, — объяснил Ифф. — Мы поплывём на ней.

"И вы будете восстанавливать, сэр?"

"Нет, - серьезно сказал он, - я так не думаю. Мне кажется, это последний раз, когда
Моя нога ступает на остров Крушений. А теперь уходи", - добавил он с
резкая смена обстановки", и посмотреть, сможешь ли ты трезвый, что пьяный дурак
вверх".

Смущаясь, женщина съежилась и отвернулась. Вскоре она разразилась
неуклюже побежал и скрылся в направлении посадочной площадки.

"Ты принял личность Исмея," неодобрительно заметил Стафф,
когда они вместе направились к Элеоноре.

"В последний раз," сказал коротышка. "Только до тех пор, пока я снова не окажусь на борту
корабля Баскома. Это самый простой способ."

"Что ты имеешь в виду?"

Ифф кивнул на пылающее здание. "Это сводит на нет все оценки", - ответил он
. "Того, что они найдут о кузене Арти, когда все остынет, будет недостаточно
, чтобы отложить расследование; его просто сочтут пропавшим
, поскольку я не вернусь в это место. И это тот самый
Самый простой способ: нам не нужны расследования в конце этого
легкомысленного бульварного романа!

[Иллюстрация: свет великого пожара озарил не только весь
остров, но и воды на много миль вокруг

 _Страница 319_]

 * * * * *

Свет великого пожара озарил не только весь остров, но и
воды на много миль вокруг. Когда лодка Баскома отошла, ее владелец обратил внимание
Стаффа на группу парусов, светящихся розовым на темном фоне материка,
когда они стояли на якоре в проливе, ведущем к острову.

— Соседи, — сказал мистер Бэском, — пришли посмотреть, не могут ли они помочь или, может быть, прихватить сувенирчик.

Стэфф кивнул без особого интереса. Краем глаза он видел Иффа и его дочь на противоположной стороне лодки. Ифф говорил с ней мягким, приглушённым голосом, странно непохожим на его обычную язвительную манеру выражаться. Он обнял дочь за плечи, и она положила голову ему на грудь...

 Стафф отвернулся и посмотрел на сияющий остров. Он не мог завидовать этому маленькому человеку. Его час ещё придёт...

 КОНЕЦ




 Популярные книги с авторским правом

 ПО ДОСТУПНЫМ ЦЕНАМ

 Обратитесь к своему дилеру за полным списком
 популярных книг с авторским правом, изданных компанией A. L. Burt.


 =«Эбнер Дэниел».= Автор Уилл Н. Харбен.
 =«Приключения скромного человека».= Автор Роберт У. Чемберс.
 =«Приключения Джерарда».= Автор А. Конан Дойл.
 =«Приключения Шерлока Холмса».= Автор А. Конан Дойл.
 =Эйлса Пейдж.= Автор: Роберт У. Чемберс.
 =Альтернатива, The.= Автор: Джордж Барр Маккатчен.
 =Древний закон, The.= Автор: Эллен Глазго.
 =Ангел прощения, The.= Автор: Роза Н. Кэри.
 =Ангел боли, The.= Автор: Э. Ф. Бенсон.
 =Анналы Энн, The.= Автор: Кейт Тримбл Шарбер.
 =«Авантюристка Анна».= Э. Филлипс Оппенгейм.
 =«Энн Бойд».= Уилл Н. Харбен.
 =«Искры летят вверх».= Сайрус Таунсенд Брейди.
 =«В эпоху Евы».= Кейт Тримбл Шарбер.
 =«По милости Тиберия».= Августа Эванс Уилсон.
 =«У причалов».= Роза Н. Кэри.
 =«Пробуждение Хелен Ричи».= Маргарет Деланд.
 =«Барьер».= Рекс Бич.
 =«Бар-20».= Кларенс Э. Малфорд.
 =«Бар-20 дней».= Кларенс Э. Малфорд.
 =«Поле битвы».= Эллен Глазго.
 =«Прекрасная парча».= Баронесса Орчи.
 =«Бичи».= Беттина фон Хаттен.
 =Белла Донна.= Автор: Роберт Хиченс.
 =«Любимый бродяга»= Уильяма Дж. Локка.
 =«Бен Блэр»= Уилла Лиллибриджа.
 =«Шафер»= Гарольда МакГрата.
 =«Бет Норвелл»= Рэндалла Пэрриша.
 =«Предательство»= Э. Филлипса Оппенгейма.
 =«Лучший человек»= Сайруса Таунсенда Брейди.
 =«Бьюла»= (иллюстрированное издание). Автор: Огаста Дж. Эванс.
 =Билл Топперс, The.= Автор: Андре Кастен.
 =Блейз Дерринджер.= Автор: Юджин П. Лайл-младший.
 =Боб Хэмптон из Пласера.= Автор: Рэндалл Пэрриш.
 =Боб, сын войны.= Автор: Альфред Олливант.
 =Медный котелок, The.= Автор: Луис Джозеф Вэнс.
 =Бронзовый колокол, The.= Автор: Луис Джозеф Вэнс.
 =«Человек-бабочка».= Джордж Барр Маккатчен.
 =«По праву покупки».= Гарольд Биндлосс.
 =«Такси № 44».= Р. Ф. Фостер.
 =«Призвание Дэна Мэтьюза».= Гарольд Белл Райт.
 =«Зов крови».= Роберт Хиченс.
 =«Истории Кейп-Кода».= Джозеф С. Линкольн.
 =Капитан Эри.= Джозеф С. Линкольн.
 =Пасынки капитана Уоррена.= Джозеф С. Линкольн.
 =Караванщики, The.= Автор книги «Елизавета и ее немецкий
 сад».
 =Кардиган.= Роберт У. Чемберс.
 =Дело Карлтона, The.= Эллери Х. Кларк.
 =«Машина судьбы»= К. Н. и А. М. Уильямсон.
 =«Ковры из Багдада»= Гарольда МакГрата.
 =«Интрига с деньгами»= Джорджа Рэндольфа Честера.
 =«Избавление от миссис Лекс и миссис Алешин»= Фрэнка С. Стоктона.
 =«Замок у моря»= Х. Б. Марриотта Уотсона.
 =«Наследники»= Э. Ф. Бенсона.
 =«Дуэнья»= К. Н. и А. М. Уильямсон.
 =«Город шести»= К. Л. Кэнфилд.
 =«Круг»= Кэтрин Сесил Терстон (автор «Маскарада», «Игрока»)
 =«Колониальный вольный стрелок»= Чонси К. Хотчкисс.
 =«Завоевание Ханаана»= Бута Таркингтона.
 =«Заговорщики»= Роберта У. Чемберса.
 =«Синтия из Минуты»= Луиса Джозефа Вэнса.
 =«Дэн Мерритью»= Лоуренса Перри.
 =«Собачий день»= Джорджа Барра Маккатчена.
 =«Начальник депо»= Джозефа С. Линкольна.
 =«Бродяги»= Уильяма Дж. Локка.
 =«Бриллиантовый мастер»= Жака Фютреля.
 =«Бриллиантовая паста»= Агнес и Эгертон Касл.
 =«Божественный огонь».= Мэй Синклер.
 =«Дикси Харт».= Уилл Н. Харбен.
 =«Доктор Дэвид».= Марджори Бентон Кук.
 =«Ранняя пташка».= Джордж Рэндольф Честер.
 =«Одиннадцатый час».= Дэвид Поттер.
 =«Элизабет в Ругене».= (Автор книги «Элизабет и ее немецкий
 «Сад».)
 =Неуловимая Изабель.= Жак Фютрель.
 =Неуловимый Пимпернель.= Баронесса Орчи.
 =Заколдованная шляпа.= Гарольд МакГрат.
 =Простите меня.= Руперт Хьюз.
 =54-40 или бой.= Эмерсон Хоф.
 =Шанс на победу.= Роберт У. Чемберс.
 =Фламстедские каменоломни.= Мэри Э. Уоллер.
 =Летающий Меркурий.= Элеонора М. Ингрэм.
 =Для отважной девушки.= Чонси К. Хотчкисс.
 =Четыре миллиона.= О. Генри.
 =Тайна четырёх бассейнов.= Джин Вебстер.
 =Плодородная лоза.= Роберт Хиченс.
 =Ganton & Co.= Автор: Артур Дж. Эдди.
 =Джентльмен из Франции, А.= Стэнли Вейман.
 =Джентльмен, Т.= Альфред Олливант.
 =Уоллингфорд, который быстро разбогател.= Джордж Рэндольф Честер.
 =Гилберт Нил.= Уилл Н. Харбен.
 =Девушка и Билл, Т.= Баннистер Мервин.
 =Девушка из его города, Т.= Мари Ван Ворст.
 =«Девушка, которая победила».= Автор: Бет Эллис.
 =«Слава Клементины».= Автор: Уильям Дж. Локк.
 =«Слава побеждённой».= Автор: Сьюзан Гласпелл.
 =«Добрый человек Бога».= Автор: Мари Корелли.
 =«Немного о себе».= Автор: Рекс Бич.
 =«Золотая паутина».= Автор: Энтони Партридж.
 =«Зелёный островок».= Автор: Беттина фон Хаттен.
 =«Счастливый остров»= (продолжение «Дядюшки Уильяма»). Дженнет Ли.
 =«Сердца и дороги».= Сайрус Таунсенд Брейди.
 =«В ожидании приказа».= Фрэнк Х. Спирман.
 =«Скрытые воды».= Дейн Кулидж.
 =«Дорога судьбы».= Роза Н. Кэри.
 =«Поселенцы».= Кейт и Вирджил Д. Бойлес.
 =«Честь Большого Снега».= Джеймс Оливер Кервуд.
 =«Хопалонг Кэссиди».= Кларенс Э. Малфорд.
 =«Дом Питера».= Роза Н. Кэри.
 =«Дом тайн».= Уилл Ирвин.
 =«Дом потерянного двора».= К. Н. Уильямсон.
 =«Дом шепчущих сосен»= Анны Кэтрин Грин.
 =«Дом на Черри-стрит»= Амелии Э. Барр.
 =«Как Лесли любила»= Энн Уорнер.
 =«Мужья Эдит»= Джорджа Барра Маккатчена.
 =«Кумиры»= Уильяма Дж. Локка.
 =«Славный принц»= Э. Филлипса Оппенгейма.
 =«Неосмотрительность Пру».= Автор: Софи Фишер.
 =«Инес».= (Иллюстрированное издание.) Автор: Августа Дж. Эванс.
 =«Несчастье».= Автор: Августа Эванс Уилсон.
 =«Только инициалы».= Автор: Анна Кэтрин Грин.
 =«Наперекор королю».= Автор: Чонси К. Хотчкисс.
 =«Безразличие Джульетты».= Автор: Грейс С. Ричмонд.
 =На службе у принцессы.= Генри К. Роуленд.
 =Железная женщина.= Маргарет Деланд.
 =Измаил.= (Иллюстрированная книга.) Миссис Саутворт.
 =Остров возрождения.= Сайрус Таунсенд Брейди.
 =Джек Спурлок, блудный сын.= Хорас Лоример.
 =Джейн Кейбл.= Джордж Барр Маккатчен.
 =Жанна с болот.= Э. Филлипс Оппенгейм.
 =Джуд Незаметный.= Томас Харди.
 =Кит с границы.= Рэндалл Пэрриш.
 =Ключ к неизвестному, The.= Роза Н. Кэри.
 =Царство Земли, The.= Энтони Партридж.
 =Королевская ель.= Холман Дэй.
 =«Лестница из мечей», А.= Гилберт Паркер.
 =«Леди Бетти на другом берегу».= К. Н. и А. М. Уильямсон.
 =«Леди Мертон, колонистка».= Миссис Хамфри Уорд.
 =«Леди из Биг-Шэнти».= Беркли Ф. Смит.
 =«Лэнгфорд из Трёх Прудов».= Кейт и Вирджил Д. Бойлз.
 =«Земля давно минувших дней»= Элизы Калверт Холл.
 =«Дорога без возврата»= Гилберта Паркера.
 =«Последний след»= Зейна Грея.
 =«Последнее путешествие Донны Изабель»= Рэндалла Пэрриша.
 =«Дело Ливенворта»= Анны Кэтрин Грин.
 =«Лин Маклин»= Оуэна Уистера.
 =«Маленький коричневый кувшин в Килдэре».= Мередит Николсон.
 =«Заряженные кости».= Эллери Х. Кларк.
 =«Лорд Лавленд открывает Америку».= К. Н. и А. М. Уильямсон.
 =«Лоример с Северо-Запада».= Гарольд Биндлосс.
 =«Лорейн».= Роберт У. Чемберс.
 =«Потерянный посол».= Э. Филлипс Оппенгейм.
 =«Любовь под огнем».= Рэндалл Пэрриш.
 =«Любовь мисс Энн».= С. Р. Крокетт.
 =«Макария».= (Иллюстрированное издание.) Августа Дж. Эванс.
 =«Мадемуазель Селеста».= Адель Фергюсон Найт.
 =«Служанка при оружии».= Роберт У. Чемберс.
 =«Служанка из старого Нью-Йорка».= Амелия Э. Барр.
 =«Дева Шепчущих Холмов»= Винджи Роу.
 =«Райские девы»= Роберт У. Чемберс.
 =«Создание Бобби Бернита»= Джордж Рэндольф Честер.
 =«Мама Линда»= Уилл Н. Харбен.
 =«Человек снаружи»= Уиндем Мартин
 =«Человек в коричневом дерби»= Уэллс Гастингс.
 =«Брак по моде».= Автор: миссис Хамфри Уорд.
 =«Брак Теодоры».= Автор: Молли Эллиот Сиуэлл.
 =«Брак в эпоху террора».= Автор: Патриция Вентворт.
 =«Мастер Муммер».= Автор: Э. Филлипс Оппенгейм.
 =«Хозяева Уитленда».= Автор: Гарольд Биндлосс.
 =«Макс».= Автор: Кэтрин Сесил Терстон.
 =«Воспоминания о Шерлоке Холмсе».= Автор: А. Конан Дойл.
 =«Малышка-миллионерша».= Автор: Анна Кэтрин Грин.
 =«Миссионер».= Автор: Э. Филлипс Оппенгейм.
 =«Мисс Селина Лу».= Автор: Мария Томпсон Дэвисс.
 =«Хозяйка фермы Брей».= Автор: Роза Н. Кэри.
 =«Денежная луна».= Автор: Джеффри Фарнол.
 =«Горничная на мотоцикле».= К. Н. и А. М. Уильямсон.
 =«Много шума из ничего».= Джин Вебстер.
 =«Мистер Пратт».= Джозеф К. Линкольн.
 =«Хранитель моего брата».= Чарльз Тенни Джексон.
 =«Мой друг-шофёр».= К. Н. и А. М. Уильямсон.
 =Моя леди Каприз= (автор «Широкой дороги»). Джефри Фарнол.
 =Моя леди Сомнение.= Рэндалл Пэрриш.
 =Моя леди Севера.= Рэндалл Пэрриш.
 =Моя леди Юга.= Рэндалл Пэрриш.
 =Таинственные рассказы.= Эдгар Аллан По.
 =Нэнси Лэйр.= Элинор Макартни Лейн.
 =Неудачник.= Рекс Бич.
 =Нет друга лучше сестры.= Роза Н. Кэри.
 =Офицер 666.= Бартон У. Карри и Огастин Макхью.
 =Одна смелая вещь.= Ричард Дехан.

 =Приказ № 11.= Кэролайн Эббот Стэнли.
 =Сирота.= Кларенс Э. Малфорд.
 =Из первобытных времён.= Роберт Эймс Беннетт. =Pam.= By Bettina von Hutten.
 =Пэм принимает решение.= By Bettina von Hutten.
 =Друзья.= Автор: Рекс Бич.
 = Партнеры по приливу.= Автор: Джозеф К. Линкольн.
 ="Опасный пассаж", The.= Роза Н. Кэри.
 ="Прохожие".= Энтони Партридж.
 ="Патерностер Руби", The.= Чарльз Эдмондс Уок.
 =«Терпение Джона Морленда».= Мэри Диллон.
 =«Пол Энтони, христианин».= Хирам У. Хейс.
 =«Филлип Стил».= Джеймс Оливер Кервуд.
 =«Финикиянка Фра».= Эдвин Лестер Арнольд.
 =«Грабитель».= Рой Нортон.
 =«Поул Бейкер».= Уилл Н. Харбен.
 =«Политик».= Эдит Хантингтон Мейсон.
 =«Полли из цирка».= Автор: Маргарет Мэйо.
 =«Пламя».= Автор: Луис Джозеф Вэнс.
 =«Поппи».= Автор: Синтия Стокли.
 =«Сила и слава».= Автор: Грейс Макгоуэн Кук.
 =«Цена прерий».= Автор: Маргарет Хилл МакКартер.
 =«Принц грешников».= Автор: Э. Филлис Оппенгейм.
 =Принц или шофёр.= Лоуренс Перри.
 =Принцесса Дехра, The.= Джон Рид Скотт.
 =Принцесса проходит мимо, The.= К. Н. и А. М. Уильямсон.
 =Принцесса Вирджиния, The.= К. Н. и А. М. Уильямсон.
 =Узники случая.= Рэндалл Пэрриш.
 =Блудный сын, The.= Холл Кейн.
 =«Пурпурный зонтик»= Джорджа Барра Маккатчена.
 =«Восстановленный брак»= Амелии Барр.
 =«Искупление Кеннета Галта»= Уилла Н. Харбена.
 =«Красный дом на Роуэн-стрит»= Романа Даблдея.
 =«Красная мышь»= Уильяма Гамильтона Осборна.
 =«Красный перец горит»= Грейс С. Ричмонд.
 =«Бегство»,= А. Конан Дойл.
 =«Возрождение тети Мэри»,= Энн Уорнер.
 =«Дорога в Провиденс»,= Мария Томпсон Дэвис.
 =«Роман простого человека»,= Эллен Глазго.
 =«Роза в кольце»,= Джордж Барр Маккатчен.
 =Роза Старой Харпет, The.= Автор: Мария Томпсон Дэвисс.
 =Роза мира.= Авторы: Агнес и Эгертон Касл.
 = За углом на Гей-стрит.= Автор Грейс С. Ричмонд.
 = Ратледж едет один.= Автор Уилл Ливингстон Комфорт.
 = Бегущий бой, The.= Автор Wm. Хэмилтон Осборн.
 ="Места могущественных", The.= Автор: Гилберт Паркер.
 =Септимус.= Автор: Уильям Дж. Локк.
 =В серебряном переплёте.= Авторы: К. Н. и А. М. Уильямсон.
 =Самостоятельное воспитание.= (Иллюстрированная книга.) Автор: миссис Саутворт.
 =Пастух с холмов.= Автор: Гарольд Белл Райт.
 =Шериф из Дайк-Хоула.= Автор: Риджуэлл Каллум.
 =Сидни Картерет, владелец ранчо.= Автор: Гарольд Биндлосс.
 =Саймон Шут.= Автор: Уильям Дж. Локк.
 =Клинок-Щепка.= Автор: Чарльз Э. Уолк.
 =Серебряная Орда.= Автор: Рекс Бич.
 =Сэр Найджел.= Автор: А. Конан Дойл.
 =Сэр Ричард Кэлмэди.= Автор: Лукас Малет.
 =Небесный Человек.= Автор: Генри Кетчелл Вебстер.
 =Стройная принцесса, The.= Джордж Эйд.
 =Крапчатая птица, A.= Августа Эванс Уилсон.
 =Дух в тюрьме, A.= Роберт Хиченс.
 ="Дух границы", The.= Автор: Зейн Грей.
 = "Тропа духов", The.= Авторы: Кейт и Вирджил Д. Бойлз.
 ="Спойлеры", The. = Автор: Рекс Бич.
 =Стэнтон побеждает.= Автор: Элеонор М. Ингрэм.
 =Святой. Эльмо.= (Иллюстрированное издание.) Автор: Августа Дж. Эванс.
 =Украденная певица.= Автор: Марта Беллинджер.
 =Склонившаяся леди.= Автор: Морис Хьюлетт.
 =История преступника.= Автор: Эмерсон Хоф.
 =Земляничные поля.= Автор: Грейс С. Ричмонд.
 =Земляничный платок.= Автор: Амелия Э. Барр.
 =Солнечная сторона холма, The.= Автор Роза Н. Кэри.
 =Тропа заката, The.= Автор Альфред Генри Льюис.
 =Сьюзен Клегг и ее подруга миссис Лэтроп.= Автор Энн Уорнер.
 = Меч Старого рубежа, А.= Рэндалл Пэрриш.
 = Рассказы о Шерлоке Холмсе. = А. Конан Дойл.
 = Теннесси Шэд, Сша.= Оуэн Джонсон.
 ="Тесс из рода Д'Эрбервиллей".= Томас Харди.
 ="Техасец".= Дейн Кулидж.
 =Этот печатник Уделла.= Автор Гарольд Белл Райт.
 = Три брата, The.= Иден Филпоттс.
 = Ретроспектива, The.= Альфред Генри Льюис.
 =Терстон из Орчард-Вэлли.= Автор: Гарольд Биндлосс.
 =«Титульный рынок».= Эмили Пост.
 =«Разорванные паруса». Рассказ о валлийской деревне.= Аллен Рейн.
 =«След топора».= Риджуэлл Каллум.
 =«Небесное сокровище».= Мари Корелли.
 =«Человек с двумя пистолетами».= Чарльз Олден Зельцер.
 =«Два Ванревела».= Бут Таркингтон.
 =Дядя Уильям.= Автор: Дженнет Ли.
 =«Из рабства».= Букер Т. Вашингтон.
 =«Шкатулка тщеславия».= К. Н. Уильямсон.
 =«Вашти».= Августа Эванс Уилсон.
 =«Вредитель».= Оуэн Джонсон.
 =«Девушка-мстительница».= Джером Харт.
 =«Деревня бродяг».= Ф. Беркли Смит.
 =«Видение».= Сьюзан Гласпелл.
 =Глас народа, The.= Автор: Эллен Глазго.
 =Требуется компаньонка.= Автор: Пол Лестер Форд.
 =Требуется: сваха.= Автор: Пол Лестер Форд.
 =Наблюдатели равнин, The.= Риджвелл Каллум.
 = Путники, The.= Мэри Стюарт Каттинг.
 =Путь мужчины, The.= Автор: Эмерсон Хью.
 =«Ткачи».= Гилберт Паркер.
 =«Когда царила дикая природа».= Рэндалл Пэрриш.
 =«Там, где расходятся тропы».= Уилл Лиллибридж.
 =«Белая сестра».= Мэрион Кроуфорд.
 =«Окно в «Белого кота»».= Мэри Робертс Райнхарт.
 =«Завоевание Барбары Уорт».= Гарольд Белл Райт.
 =«С Джульеттой в Англии».= Грейс С. Ричмонд.
 =«Ненавистники женщин»= Джозеф С. Линкольн.
 =«Женщина под вопросом»= Джон Рид Скотт.
 =«Женщина в нише»= Анна Кэтрин Грин.
 =«Желтый круг»= Чарльз Э. Уолк.
 =«Желтая буква»= Уильям Джонстон.
 =«Младший отряд».= Роберт У. Чемберс.
 * * * * *