Она. А помнишь

Она. Опрометчивость http://proza.ru/2024/10/26/1029

                Нам не нравится всё, где мы
                узнаём себя в непристойном поведении

          Грех как медуза расползался по её телу и сжирал душу, множился и хохотал в голос. Ни днём, ни ночью мерзкая ехидная ухмылка Греха не покидала её голову и повсюду следовала за ней, находя всё новые и новые причины внезапно уколоть прямо в сердце без всяких, казалось бы, на то причин. Подколоть, унизить, надломить, напомнить о случившемся, давно пережитом, далёком и уже навсегда забытом. И вот теперь каждый раз её Грех, словно на кончике острия стрелы, доставал всё мерзкое и противное из глубин непокаянной души и размахивал у неё перед глазами. Вот уже долгое время она не могла жить и ничего делать без этой противной рожи, стоящей перед ней с огненными глазищами полного превосходства, презрения и ехидства.
          Сейчас она, всякий раз оказываясь в осеннем лесу, окуналась в свой грех, и рожа вкрадчиво нашептывала своим раздвоенным языком:
          – А помнишь, мы с тобой в этом лесу гуляли, и я прижимал тебя к стволу вот этого клёна так, что ты не могла от волнения вздохнуть, а крупные листья осыпали нас своими жёлтыми звездами. Мы стояли столь долго, что наши ноги по щиколотку покрылись листвой, а мы все стояли и стояли, пока обессиленными не плюхнулись как на перину, провалившись в мягкую воздушную подушку листвы, и валялись в ней, и дурачились, и целовались, и миловались…
Это была наша первая встреча, неожиданная, не подготовленная и потому самая эмоциональная… Помнишь ли ты её?!

          Она помнила и теперь не любила ни лес, ни осень.

          – А помнишь ли ты снег под Новый год?! – продолжалось нашёптывание. – Искристый, словно россыпи сверкающих миллионными гранями алмазов, превращённых твоими поцелуями в бесконечное число бриллиантов с радужными переливами на твоих губах, освещающих всё кругом и отражающихся от твоих игривых зелёных глаз, завлекающих в свои глубины, и заводящих меня на действия.
          Помнишь ли, как мы бегали по свежевыпавшему снегу, словно дети, сминали искристые снежинки в снежки и бросались ими друг в друга?! и смеялись, смеялись и не могли остановиться в своём задоре и озорстве. Мы как в море плескались и брызгались в этом снегу. Я нарочно поскользнулся и упал в этот пушистый снег, который разлетелся в стороны словно пух и с головой накрыл меня, и ты тоже плюхнулась прямо на меня, обдав своим трепетным дыханием груди мою похотливую плоть.
          Я видел твои глаза, пожирающие меня и манящие к себе, возжелавшие меня всего целиком. Твой смелый дерзновенный взгляд без стеснения скользил по всему моему телу, на миг задерживаясь в соблазнительных местах, просматривающихся сквозь одежду. И всё было как в детстве, но по взрослому, по настоящему…
          А потом, раскинув руки и ноги в стороны, мы словно ангелы ещё долго лежали в пушистом снегу в истоме трепетных отношений…

          Она помнила! и теперь не любила ни зиму, ни пушистый снег, летящий крупными хлопьями по небу, ни Новый год, наползающий цветными фейерверками в застолья с шампанским и оливье…

          – А помнишь? – не унималась рожа…


          – Помню, помню, помню…
          А так хочется забыть и спрятаться от всего прошлого, назойливого, непристойного.
          Забыть и никогда не вспоминать, не помнить, как весной разлетаются по ветру парашютики одуванчиков с лёгкостью сдуваемые в две струи от губ после страстного поцелуя…
          Как от с придыханием прошептанного вместе стишка-заклинания улетает в знойное лето на небо божья коровка за их будущим счастьем…
          Как стрекочут стрекозы, скрипят кузнечики и в глаза светит яркое жаркое солнце, а их неприкрытые тела спрятаны в примятых травах нескошенного луга…
Теперь на всём этом лежала печать Греха с язвительной ухмылкой, шантажирующей любой её поступок, любой шаг, любой взгляд; и образ рожи, требующей возобновления отношений во ржи…
          Девочка, как ты попала в это? поддалась соблазну, из которого выхода, как оказалось, нет, и оправдание обстоятельствами мало что объясняет и не оправдывает совсем…

          – А всё и закончилось, ты почему-то решила вернуться в семью. Душой и телом, вернуться к прозе жизни, подменив поэзию полёта земным началом, менее интересным и привлекательным своей приземлённостью. Ты сделала свой выбор, и это не отнимется от тебя, но будет изводить до скончания века…

          – А помнишь? – и Грех как медуза расползался по её телу и сжирал душу, множился и не переставал хохотать в голос…

10:53, 04.11.24, Москва


Она. Одесский флирт http://proza.ru/2025/01/03/754