Год 1995-й, февраль

Февраль тоже начался с очень долгожданного: Русский, в качестве председателя государственной комиссии поставил подпись под актом о приемке в эксплуатацию 90-квартирного дома для пограничников. Это дало возможность кому-то улучшить жилищные условия, а кому-то получить первое полноценное жильё на новом месте службы, сняв на длительное время самую, пожалуй, болезненную из проблем.
Прошла сессия областного Собрания, рассмотревшая в том числе вопрос, напрямую касавшийся Печорского и Пыталовского районов, об их участии в государственном эксперименте по отработке моделей организации местного самоуправления. Практически единственным депутатом, кто, если и не выступал на сессии прямо против, но кого лично не устраивало подобное решение, был Бубнов. И причина этого лежала на поверхности. Муниципальные выборы предполагалось провести весною девяносто шестого года, а выборы главы Пыталовского района программа эксперимента предполагала сдвинуть на год, соответственно той схеме управления, которая закладывалась в ней. Вот этот лишний год и не давал покоя ему и кое кому в районе. Примечательно, что спустя годы вариант, когда глава администрации работает по контракту с представительным органом получит в России широкое распространение даже в крупных городах.
В очередной раз в ночь мы отправились с водителем в северную столицу. Тот памятный визит Ельцина и совещание на Куничиной горе сдвинуло вопрос развития пограничных железнодорожных станций, а точнее реконструкции их под современные таможенные комплексы. Желая получить максимальный результат, я и условился о встрече с Кузнецовым. И это, как и предполагалось, принесло свои плоды: Пыталово попало в список первоочередных объектов и уже к лету будет готова проектная документация, над нею в ускоренном режиме сейчас работала группа проектировщиков Октябрьской железной дороги, для которой мы оперативно помогли собрать все необходимые согласования.
Середину февраля я провёл в разъездах. Сначала два дня в Костроме, где министерство организовало совещание по вопросам предстоящего реформирования местного самоуправления с представителями всех тех муниципалитетов, что участвовали в государственном эксперименте. А затем Кремль, поскольку я оказался в числе участников Всероссийского совещания по данному вопросу с участием Президента России.  Перед этим пара дней ушла в Москве на работу над текстом моего выступления на совещании, так как министерство подало заявку на него в числе других. И, снова так получилось, что, придя вместе с министерскими чиновниками, я оказался в первом ряду зала заседаний и президиум был прямо перед нами. Сначала всё шло, как обычно: доклад правительства, содоклады Совета Федерации и Государственной Думы, выступления, скажем так, значимых фигур, в числе которых и Собчак, и Солженицын, мнения представителей юридической науки и общественности. Но на каком-то этапе Ельцин, и без того как-то хмуро оглядывавший зал, повернулся к Черномырдину, перекинулся с ним парой фраз, и тот, предоставив слово очередному выступающему, не произнёс обычной фразы кому приготовиться к выступлению. И, хотя заявленный регламент совещания был более длительным, его резко свернули, оставив за скобками большинство выступлений с мест, что обернулось явной неожиданностью для многих. Я хорошо видел это по реакции того же Воронина, заместителя министра Котенкова. Президент словно дал понять: совещание – дань процедуре, а вникать в суть откровенно болезненных процессов, происходящих внизу, а тем более ломать голову над их решением, не является для него приоритетом. И не надо строить иллюзий по поводу готовящегося закона, особенно в самой болезненной его части – финансовой основы местного самоуправления.
На этот раз уезжал из столицы с предложением всерьёз подумать о возможном переходе на работу в министерство, где в департаменте, курировавшем вопросы местного самоуправления, уже трудилась моя коллега из Ленинградской области. Но, честно признаться, раздумывал я очень недолго, тем более что однажды от такого предложения поработать во вновь создаваемом Союзе журналистов России я уже отказался. Москва никогда не привлекала меня ни как место работы, ни, уж тем паче, как место жительства. И, чем дальше, тем больше.