Боль, не имеющая границ

Мовлид родился 23 февраля 1940 года в городе Грозном. Родители его жили на Пролетарской улице, По рассказам мамы, Малики, он помнил, что отец его работал на заводе, но точно не знал на каком. Ему говорили, что завод был «уггара йоккха» - самый большой, потому можно предположить, что это был «Красный Молот».
По соседству с ними жила еще одна чеченская семья, он не помнил, как зовут старших, но никогда не забывал имя их дочери. Ее звали Седа и они часто играли вместе. Вечером, каждый  четверг, а то и в другие дни, она приходила к ним с полной тарелкой вкусной еды.
Мовлид спрашивал у мамы, почему так долго не возвращается с работы отец и почему девочка часто носит нам еду. Мама рассказывала, что отец хочет, чтобы они жили лучше, поэтому работает и днем, и ночью. Когда он вернется, у нас будет много еды, у тебя много игрушек. Малыш просил передать Даде, что ему не нужны игрушки, пусть он скорее приходит домой.
Про еду, что носит Седа, мама сказала, что души людей, ушедших с земли на небеса, всегда по четвергам возвращаются домой и какое-то время в этот вечер бывают дома. Мы их не видим, но они нас видят и радуются, если их близкие дают милостыню соседям. Возвращаясь к себе, души держатт руки так, словно в них несут наше подаяние. Когда кто-то забывает что-либо дать соседям, они возвращаются грустные и унылые.
И мама всегда добавляла, когда вырастешь большой, а мы с Дадой уйдем на небеса, не забывай о нас и не забывай соблюдать каждый четверг. Мовлид отвечал маме, что они всегда будут вместе, а если надо, то уйдут на небеса тоже вместе.
Мовлид был любознательным мальчиком и всегда задавал вопросы. Как то он спросил у мамы, что делать, если как и у нас, у людей мало еды. Мама ответила, что вместе еды можно подарить доброе слово или улыбку. С тех пор Мовлид старался дарить улыбку каждому, кто встречался на его пути.
Мальчик не знал, что такое война, а мама не хотела его расстраивать, потому и придумала историю с деньгами, которые собирает отец. Ее муж, участник войны с финнами, теперь был уже на другой, более страшной войне и много месяцев, она не получала от него вестей.
По соседству с ними жил военный, он был русский, знал отца Мовлида и однажды днем пришел к ним и тихо, чтобы не слышал сын, стал разговаривать с его матерью. На следующий и в последующие дни, мама оставляля сына у соседей, и уходила на базар. Мальчик замечал, что с каждым днем в их доме исчезают мебель, посуда, подушки. На вопросы сына мама отвечала, что папа хочет, чтобы мы переехали к нему, он купил нам большой дом, поэтому продает ненужные вещи.
В один из дней к ним рано утром пришли военные, они не были добрыми как их сосед, а вели себя грубо. Мовлид пытался раздобрить их своей улыбкой, но те сначала не реагировали, а потом один из них сказал: - Ты что скалишься, бандит?
Мовлид знал русский язык, но слово «бандит», слышал первый раз и не понимал его смысла. Однако по грубому поведению военных понял, что их лучше оставить без подаяния и решил больше не улыбаться им.
Мама вела себя спокойно, сына тоже попросила об этом. Она сказала, что они уже едут к отцу, а солдаты будут их провожать. Мовлид был рад, что он, наконец, увидит своего отца и скажет ему, как он скучал без него все эти годы.
В вагоне было холодно, многие женщины и дети плакали, мужчины сидели, уставившись в одну точку, и читали молитвы. Женщины разместились в одной стороне, мужчины в другой, в самом углу были старые и больные. Все заботились друг о друге и каждый старался помочь другому.
Мовлид сидел рядом с мамой, прижался к ней и спросил: - Эти дяди и тети тоже едут в наш дом? Мама отстранила его, и тихо шепнула на ухо: - Здесь сидят старики, при них стыдно, обнимать свое дитя!.
В вагоне было так тесно, что даже шепотом сказанные слова были слышны. Старик, сидевший рядом с ними, расстегнул свою шубу, прижал к себе Мовлида, укутал его и стал рассказывать сказку. Он знал их много и рассказывал всю дорогу, пока они ехали.
Мовлид не знал то ли день на улице, то ли ночь, в вагоне всегда был полумрак. Когда ему захотелось в туалет, мама попросила подождать пока поезд не остановиться, но он не останавливался, и другая старая женщина, подвела его в угол, и он смог сходить по малому.
Эшелон остановили на третьи сутки и им впервые открыли двери. Отходить от вагонов, было запрещено, вокруг стояли вооруженные солдаты. Мовлид не понимал, почему некоторых людей чеченцы снимают осторожно, поддерживая руками, а других, солдаты  грубо бросают в сугроб. Людей, которых снимали чеченцы, снова заносили в вагон, оказалаось, что это были слабые старики. Люди, выброшенные солдатами, оставались лежать в снегу, это были умершие в пути.
Уже далее по ходу движения эшелонов, перед каждой остановкой, некоторых лежащих стариков и женщин укрывали одеялом. Солдатам говорили, что они спят. Мовлид удивлялся, почему они спят так долго, и даже не переворачиваются с боку на бок. Уже спустя годы он узнал, что умерших прятали, чтобы похоронить в земле.В дороге их тела бросали в сугроб, не прикрывая землей. После каждой остановки в вагоне людей становилось все меньше.
Мама Мовлида на первой остановке состава выходила из вагона, но уже в следующие дни лежала, свернувшись калачиком. Взгляд ее постоянно был устремлен на сына, а глаза были влажными. Все, что было съедобное, она отдавала сыну, а сама отказалсь от всякой еды.
В один из дней, она медленно прошла в угол, позвала туда сына и сказала - Я тебе расскажу самое важное, что ты обязан помнить всю жизнь. Слушай меня внимательно. Я не знаю, смогу ли я быть и дальше рядом с тобой. Ты мужчина, ты чеченец, а чеченцам стыдно быть слабым, особенно на глазах твоих врагов. Ты видишь, как мужчины себя ведут, они никогда не плачут. И ты не должен. Будучи старыми, не имея сил, они помогают и поддерживают других. Здесь мало кто знал друг друга раньше, они познакомились в вагоне, они все твои братья и ты их брат. Это относиться не только к тем, что едут с нами. Тебе каждый чеченец брат и каждая чеченка сестра. Такими будут все, кого ты встретишь на жизненном пути. Они тебя никогда не бросят в беде. Твоему отцу и мне будет стыдно, если ты не будешь похож на них. Отец твой воюет на фронте, и мы не едем к нему, нас везут в чужие земли. Никогда не верь, тому, что говорят эти солдаты. Ни твой отец, ни твой дед, и никто из  чеченцев, никогда не были предателем. Ты помнишь, как к нам заходил наш русский сосед, военный, он пожалел нас и по секрету сказал, что чеченцев будут выселять, и предложил продать, домашние вещи, чтобы мы имели какие -то деньги на дорогу. Он работает в военкомате, он знал, где твой отец, он хороший человек, поэтому и помог нам. Деньги у меня с собой, я их завяжу в узелок на твоем теле, только не говори об этом солдатам. Аминат, что присматривает за тобой и помогает, знает о нас все, слушайся ее и обращайся к ней, словно это я. Если с ней что - то случиться, обращайся к любому из чеченцев. Они и сами тебя не остават без помощи, присмотрят за тобой, но и ты, старайся помочь старым. Ты же у меня взрослый и сильный. Твой отец тебя найдет, куда бы нас ни повезли. Он тебя очень любит, он может задержаться, но никогда не оставит тебя одного.
- Мама, я не хочу, чтобы ты уходила без меня. И куда ты уйдешь, когда двери закрыты и нас охраняют солдаты?
- Я по своей воле не уйду. Но даже если это и случиться, то помни, что я сверху буду постоянно смотреть на тебя, охранять тебя, и проверять, как ты выполняешь мой наказ.
Мама Мовлида, Малика, умерла еще в пути. Мальчик видел, как ее выносили, но думал, что, как и некоторых других, ее снова занесут в вагон. Этого не случилось. Слезы лить ему было стыдно, он боялся, что мама будет недовольна и держался как мог.
Вагоны в котором их везли были старые и во многих местах имели щели, которые уже в пути люди затыкали бумагой или тряпками, чтобы не дуло. Подойдя к одной из этих щелей, Мовлид вытащил тряпочку и стал всматриваться наружу, желая запомнить место, где высадили маму. Он решил, что обязательно вернется сюда, найдет ее и заберет с собой. Всю жизнь перед его глазами стоял одинокий станционный домик, выкрашенный в светло-синий цвет, вокруг которого было одно снежное поле.
Все в вагоне знали историю Мовлида и каждый, рассказами отвлекал его от грустных размышлений. Но для него уже родным стал Гака, что согревал его своей шубой. Мовлид спал в его объятиях, он помнил даже запах его шубы, поэтому повзрослев, купил себе подобную. Ему думалось, что так же как и Гака, передаст ее тепло другому ребенку.
Ранним утром состав прибыл на станцию. По договоренности старших, Мовлида с собой решил забрать Гака. Но солдаты были осведомлены обо всем, что происходит в вагонах, не хуже едущих в них. На станции они первым делом забрали мальчика и передали в руки других солдат, что встречали их на месте.
Мальчика поместили в детский дом соседнего района, а всех взрослых увезли в другом направлении. Кроме Мовлида, здесь были и другие дети чеченцев. Были совсем маленькие, которые не знали ни имен своих, ни фамилий.
Ситуацию с изъятием чеченских детей знали все. Уже с первых дней, из уст в уста, от населенного пункта к другому пункту, передавались известные данные о наших детях и детских домах. Каждый чеченец, когда узнал, что рядом с ними есть детский дом, всегда присматривался к детям, пытаясь определить, есть ли среди них чеченцы. Проще было с более взрослым детьми, они умели разговаривать, сложнее с малышами. Было много случаев, когда сердобольные воспитатели сами указывали на наших детей. Пусть Всевышний воздаст им добром.
Получив сведения о детях, их забирали в чеченские семьи, им пытались помочь все, кто проживал поблизости. Одновременно данные о них сообщали по другим районам и областям, желая найти их родных и близких. Иногда находили, чаще нет. Я сам помню, как проходя с мамой мимо детей из детских садов, она на чеченском языке, обращалась к ним, пытаясь узнать, есть ли среди них наши.
Но вернемся к Мовлиду. В детдоме он находился уже полгода. Все люди, что были с ними в вагоне, искали пути как его забрать. Разумеется, что он должен был быть принят в семью Гаки, как и было условлено. Как известно, ссыльные народы не могли покидать населенный пункт, без позволения коменданта. Много случаев было, когда нарушителей ловили и сажали в тюрьму. В те годы, в местах заключения собралось несметное количество высланных с Кавказа народностей и все они, были очень дружны между собой.
Гака до выселения работал в НГДУ Октябрьнефть, хорошо говорил на русском языке и смог найти подход к вновь назначенному коменданту. При его поддержке и вместе с ним, они поехали в тот детский сад. Успели очень кстати. Опоздай они на один день, Мовлида  могла забрать другая чеченская семья, в которой ему, возможно, тоже было бы хорошо, но Гака был ближе и роднее.
Оба сразу узнали друг друга, Мовлид бросился в объятия старика и не отпускал его, крепко уцепившись худенькими руками, в самое дорогое существо, которое у него осталось на земле. Не только воспитатели, но и фронтовик комендант, стоял, роняя слезы. В этот день первый раз, после ухода матери, Мовлид позволил себе поплакать, до этого он всегда держался, чтобы не быть слабым.
Перед их уходом, заведующая детским домом, завела Гаку в кабинет и передала ему сверток. Она сказала, что он был обнаружен на мальчике и что все деньги целые. Поступок этой благородной женщины довел старика до слез. За многие месяцы, в которых не было места человеческому теплу, ее поведение вселило надежду, что все в его жизни и в жизни Мовлида будет хорошо. 
В жизни каждый добрый поступок, каждое ласковое слово, обращенное к ближнему, вернется многократным добром. Доброта, проявленная в Грозном работником военкомата, воспитанность молодой матери, умершей от разрыва мочевого пузыря, сочувствие коменданта и честность заведующей детским домом, все это вылилось в то, что Мовлид стал настоящим человеком. Сведений об отце он так и не узнал, но верил, что будь он жив, обязательно нашел бы его. Всю жизнь он помнил слова матери и всегда верил, что она и отец, следят за ним и оберегают его. Особенно Мовлид соблюдал вечер четверга и всегда раздавал милостыню людям. Возвращаясь к себе домой, разговаривал с Дадой, которого он никогда не видел, словно отгитывясь перед ним о своих делах. который, на его взгляд, должен был быть похожим на старика Гаку. Нана Малика присутствовала с ним каждый день, с ней он не расставался никогда.
 По злому навету бессердечных людей, он лишился родины, за которую отдал жизнь его отец, лишился любимой матери, но Милостивый и Милосердный Аллах, дал ему замечательных людей, в лице Гаки и его супруги Хадижат. Он прожил жизнь, убеждаясь в правоте своей мамы – в каждом взрослом чеченце, он находил отца, в каждом ровеснике и ровеснице, находил братьев и сестер. Таковы БЫЛИ, и ОБЯЗАНЫ БЫТЬ, все чеченцы. Мы претерпели страшные удары судьбы, после которых некоторые и не смогли бы восстановиться. Мы справились с этим. Но сохранилось ли в нас единство, сплоченность, любовь к ближнему, о чем так заботились чеченцы в те далекие и очень трудные годы. Такие ли мы сегодня? Не будет ли нам стыдно перед теми, чьи кости разбросаны вдоль железной дороги от гор Кавказа до последней станции Средней Азии. Не будет ли стыдно перед отцами и дедами, матерями и бабушками, что смотрят на нас сверху, к которым и мы отправимся, каждый в свой срок?
Есть выражение - «Жить за себя и за того парня», оно не полно для изгнанных с родины народов. Следует добавить - «Любить, беречь и заботиться о каждом из нас», ради того, чтобы иметь право сказать – «Я прожил жизнь, будучи чеченцем».
Аллах1- Дала барт ца1 бойла вай! Вовше дезар, дашар лойла вайна!