жизнь прожить гл 44 Поминание Рябого

Гл. 44                ПОМИНАНИЕ РЯБОГО                05. 45г.
На делянке Иван Пантелеевич не стал сдавать свой топор. Что шлындать без дела? И когда нарядчик определил участок, и бригада, расставленная по своим местам, занялась делом, он сначала присмотрелся, к тому, кто как работает и пристроился, к самому слабому лесорубу, у кого дело шло не совсем так, как ему хотелось. И им оказался тот же Рябой. Он частенько усаживался на перекур, на заваленный ствол, и конечно, выполнение плана тут быть не обещало. Иван Пантелеевич не стал напоминать ему обиды, читать мораль- кому читать? А просто, стал молча ссаживать сучья, как и в предыдущие дни на своих делянках. 
Рябой выпятил глаза и раскрыл рот:
-Э, ты чо, и мою пайку хошь захапать? Не жирно?
-Ты ж сам ее отдаешь,- приостановился Иван Пантелеевич на секунду, и опять продолжил работу.
-А, я понял. Боевой дух мне подымаешь. Ну,  давай, давай.- Рябой пересел на очищенную половину, вальяжно закинул ногу на ногу, и продолжил наблюдать за работой новенького десятника. Иван Пнтелеевич какое- то время поработал еще, потом, отвалив очередной сук, с силой вогнал топор в ствол, спокойно развернулся и пошел к Рябому.
-Бери топор- тихо произнес он.
Рябой наигранно- удивленно оскалился:
-Что, бригадный, не получилось дух поднять?
В одно мгновение, просто с сумасшедшей скоростью, откуда силы взял, схватив Рябого за шиворот, Иван Пантелеевич дернул его со ствола так, что Рябой как мешок свалился на землю. Почувствовав достаточно крепкую силу в руках бригадира, тот и не пытался сопротивляться.
-Что там с духом, не объявился?- Иван Пантелеевич еле сдержался, чтоб не ткнуть с пинка Рябого. Что это было со стороны наглого юнца- хитрая провокация, с расчетом на остальных уголовников, или он хочет показать то, чего нет и в помине?
Стр. 113
Рябой медленно приподнялся на колени, огляделся по сторонам и ехидно сощурился:
-Я тебе это припомню…- его скособоченное в оспинах лицо скорчилось в уродливую гримасу, и оттого стало еще неприятней. И он, совсем молодой пацан, стал похожим на, безобразного, и к тому же безвольного старика. «Лучше б вскочил, и дал мне в ответную по морде! Рамазня.» Иван Пантелеевич брезгливо сплюнул.
На удивление, охранник видел из- за кустов их возню, но отвернулся, и отошел подальше. А это только придало Ивану Пантелеевичу уверенности в своих действиях.
-Бери топор, и чтоб к вечеру норма была.- Бледный, он говорил это уже с виду, довольно спокойно, но внутри все у него клокотало.
-Припомню, припомню…- Рябой поднялся в рост, и нехотя, даже не отряхиваясь, продолжил оставленную работу. Последние сучья они срубали уже вдвоем. И, лишь поставив Рябого на новый ствол, Иван Пантелеевич ушел от него к другим лесорубам. В течение дня он еще несколько раз
подходил к нему, и всего раз застал отдыхающим. Но увидев его, Рябой в этот раз, хотя и с огромным нежеланием, поднялся и молча начал работу.
За весь рабочий день Ивану Пантелеевичу пришлось несколько раз обойти участок своей бригады. Конечно, ходьба по тайге это не прогулка по Веселовке от дома до скотного двора. И ветки лицо секут, и через сушняк надо перешагивать, что не так просто с его прямой ногой. Да и уже по привычке, надо то и дело оглядываться- что у кого на уме? Вообщем, работой своих подопечных он бы остался доволен, слегка  портил все конфликт с Рябым. И все- таки, эта работа была ему заметно приятней. Конвоиры почти не обращали на него внимания. Иногда он у кого- то задерживался, сшибая с десяток- два  сучьев. Тут ему улыбались без ехидства:
-Давай, бригадный, за компанию веселей.
Но случалось, только подходя к кому- либо, ему заявляли:
-Иди, иди, без тебя обойдусь.
Тогда, молча, шел к другим. Все понятно- человек самостоятельный.
 Он пока не мог разговорить людей, вызвать кого- то на откровенность, и даже вообще говорил с ними очень мало- только по конкретному делу, но было заметно, что у зэков появился к нему интерес. Он подходил, и сразу работа приостанавливалась, у него что- то спрашивали и чего- то, пусть пока немного, от него ждали, вроде скромного ответа.
К концу рабочего дня Иван Пантелеевич присел заполнить нарядный лист. Вчитался- первая графа, номера- почти все на букву С, только два начинаются с Т. А фамилии- Сушков, Тупиков- обычные и незамысловатые. А угадай, что за люди, кто они, в душе. Его номера и фамилии уже нет. Последняя С- 305-номер Рябого. Лентяй и балбес, а фамилия какая красивая- Таравков. Убери одну «а» и почти от слова- трава, сено. А вот где- то попал за глупость и из травы получился бурьян. Исправь такого. Он уже заряжен. И столько зла в него напихали, за жизнь не вычистишь. И сколько зла может сам наделать, и опять же из-за обиды на людей, и еще по своей дури. Небось, давно забыл, что он Виктор Николаевич. Рябой, и все. Клеймо.
По итогам подсчета норма не выходила. Все- таки у Рябого одного ствола так и не хватило.
Это минут двадцать работы, и можно бы помочь, только вон, уже загомонили на построение, их двоих ждать не будут. Но, кто- то говорил, раньше Рябой, бывало, и половины нормы не дотягивал. Завтра еще с ним повнимательнее- глядишь и дотянет.
В лагерь Иван Пантелеевич шагал в слегка приподнятом настроении- и не так устал, как было раньше, и желудок притих, да и, казалось, что- то удалось в бригаде начать. Появилось хоть какое- то общение. А то б, и в немого можно запросто превратиться.
Перед заходом в барак, шмон прошел без происшествий, оставалось уже немного времени до ужина, когда к ним вошел дежурный по лагерю и подошел к дневальному. Особо на это внимание мало кто обратил. Но, когда дежурный вышел, дневальный громко произнес:
-Десятник  пятой- в штаб.
Многие обернулись в сторону Ивана Пантелеевича. И мало кто обратил внимание на спокойно лежащего Рябого. На команду дневального он только чуть скривил губы.

Стр. 114
Команда для многих, в том числе и для Ивана Пантелеевича была слегка неожиданной. Не позвали других бригадиров, наряд же сдавали обычно после ужина. Но позвали- иди. И сразу мелькнуло- может Рябой за сегодняшнее капнул- так это мелочь. Побоев нет, а причина- трудовое воспитание. Из- за этого тут шум поднимать не будут. И, не видя повода для беспокойства, вышел из своего барака и зашагал по направлению в штабной. И подходя к порогу, приостановился, его обожгла мысль- а ведь это же Рябой интересовался наутро, после ночного визита Рваного. Ничего, кажется, особенного... А вдруг этот придурок и разговор с Шилом подслушал? Иван Пантелеевич, перемалывая неожиданную мысль, на секунду почти совсем остановился. На него строго глянул часовой:
-Чего стоишь, проходи.
-Да что- то в ногу вступило- Иван Пантелеевич потер больную ногу
-Иди, иди, там поправят- без улыбки пошутил солдат.
Уже идя по коридору, увидел, как из вчерашнего кабинета высунулась голова дежурного и- произнесла:
-Заходи, ждем.
Иван Пантелеевич по старой председательской привычке постучал костяшками пальцев по двери:
-Разрешите?
Но в ответ услышал грубый голос замначлага:
-Ты как обращаешься?
Иван Пантелеевич понял- ласкать не будут.
-С- 418 прибыл,- добавил он тихо.
-Ладно, можешь называть себя «десятник пятой».- Замначлаг сидел в своей, что и вчера, полуразвалившейся позе, и с деловым прищуром, словно в окуляр снайперской винтовки, смотрел на вошедшего,– хотя ты птичка, то, оказывается, еще та.
Сразу, как только Иван Пантелеевич вошел в кабинет, часовой плотно прикрыл дверь и встал сзади его. Сесть ему теперь не предложили.
-Ты ж у нас по уголовной, так?- замначлаг говорил тихо, но внятно, как говорят о чем- то состоявшемся.- Рассказывай, какая у тебя связь с уголовниками. Все, начистую.
Иван Пантелеевич пожал плечами:
-Живу с ними в бараке, работаю…
-Та-ак, темнишь, значит,- замначлаг лег грудью на стол.- Ты знал о побеге. Почему не сообщил?
Ивану Пантелеевичу все стало ясно- он вспомнил, как только вечером вошли в барак, Рябой отпрашивался у дневального и куда-то ходил. Вот, наверное, что он грозил ему припомнить.
Ну и черт с вами, нянчайтесь со своим стукачом. А он все равно ни чего не мог слышать, о чем и с Плешивым, и с Рваным, да и с Шилом говорили. Иван Пантелеевич, не меняя позы и выражения лица, спокойно произнес:
-Я узнал о побеге на утренней поверке.
-И так, конкретно, о чем шел разговор после отбоя, когда к тебе приходил до побега Н-105, то есть Плешивый, я слушаю?
-Благодарил, что я его спас на делянке.
-Какой добрый…- замначлаг снова откинулся к спинке и взглянул на дежурного.- Ладно, допустим, но ты знал, что общение после отбоя запрещено, тебе ж полагается за это кондей. Знал?
Иван Пантелеевич с секунду подумал, как лучше бы на это ответить, чтоб не раздражать и так уже расстроенного замначлага. Спросить, как бы он сам тут поступил- подпрыгнет на стуле. Решил попроще:
-Если б я не стал с ним разговаривать, он бы меня мог вместо благодарности запросто пришить.
Замначлаг нахмурился и встал. Покряхтел недовольно, устало потер лицо ладонями, словно умываясь, и отошел к окну, став спиной к Ивану Пантелеевичу. И после некоторого молчания, наконец, скомандовал:
-Сержант, давай его наверх.

Стр. 115
Иван Пантелеевич сперва не поняв, удивленно поморщил лоб- что означает наверх, штаб- что и бараки, одноэтажный,  может на виселицу, куда ж еще выше? Но солдат подтолкнул, и он, повинуясь, пошел в конец коридора. Оказалось, к начальнику лагеря. Иван Пантелеевич облегченно вздохнул: «Нету у вас на меня ни чего!- хотя еще не знал, чем теперь в том кабинете закончится беседа.- Во, какой почет, аж до начальника добрался! Главное б, до ужина успеть с визитами.»- про себя  пошутил он, готовясь к допросу еще одного, наверное, более строгого лица.
 О начальнике лагеря в среде зэков никто толком ничего не знал. Одно слово- новенький. Появлялся он на построениях редко, в основном, последние дни работой лагеря руководил его зам, пока начальник входил в роль. Но вот, оказалось, есть вопросы, которые разбираются и начальником.
После всех этих рассуждений Иван Пантелеевич заключил: «Спихнул, сучонок». Он уже заранее не воспринимал всерьез этот предстоящий разговор. Дал шефу попрактиковаться, или вроде того.
Но уже первые секунды пребывания в этом кабинете несколько озадачили его. Только конвоир успел открыть дверь, и они вошли, начальник сказал то, что он бы ни когда не предполагал услышать в тюрьме:
-Иван Пантелеевич, проходите, поближе- и указал на стул, стоящий сбоку его стола. А сопровождающему сержанту махнул рукой- оставь нас, потом, позову.
Весь стол и несколько плотно уставленных стульев были завалены папками. Какие- то раскрыты, подготовлены для работы. Несколько объемистых шкафов и сейф распахнуты настежь.
В полковнике, возраста лет тридцати, одетом по уставу, идеальной выправки и с более чем приличным иконостасом наград, угадывался бывший фронтовик. Что его сюда занесло, Иван Пантелеевич не понимал, а впрочем, может то же, что и его самого. На лице полковника выступили бледные пятна. Видно было, он отчего- то сильно взволнован.
-У Вас скоро ужин, и у нас мало времени, поэтому я хотел бы с Вами успеть поговорить.
Иван Пантелеевич смотрел в молодое, приятное лицо и удивлялся каждому слову. Решил ждать, что будет дальше.
-Я не по поводу побега. То- сплошная авантюра, и так, без объяснений, все понятно. Но здесь уголовная сеть, и моих можно понять. Я вот о чем. Я подробно изучил Ваше дело, но пока могу Вам помочь только вчерашним назначением. И сразу хочу спросить- как первый день, не тяжело?
-Нормально…- Иван Пантелеевич смотрел исподлобья и удивленно- он мог ожидать здесь всякого, но только не этого. Может опять провокация, вроде Рябого? И не похоже.
-Я верю Вам и понимаю Ваше положение- полковник схлестнул пальцы в кулак и нервно  закусил губы,- но, пока многого Вам сказать не могу. Я надеюсь, Вы меня поняли.  Я постараюсь Вас не бросить. А таких, как Вы, здесь достаточно, поэтому, у меня работы много. Пока всё. Будем каждый выполнять свою работу.
Он встал, протянул Ивану Пантелеевичу руку, и тут же крикнул в открытую дверь:
-Сержант...- Он подморгнул Ивану Пантелеевичу и подтолкнул его. В коридоре затопали солдатские сапоги, и полковник, не дожидаясь конвоя закрыл дверь кабинета.
«Вот это нумер! За два дня столько событий. Очертенеть можно от этого калейдоскопа.»- Иван Пантелеевич шел по коридору и не замечал, что его уже оставил сопровождающий, и он шел один. А главное, что он шел не в карцер, как обещал замначлаг, а в барак.