Субъективное и объективное. 1

Субъективное восприятие странная штука. Мозг, сознание, в мгновения огромного стресса живут совершенно в другом ритме. Информация считывается и обрабатывается за доли секунды, как будто тактовую частоту процессора разогнали одним нажатием клавиши. Потом ходишь, пытаешься осмыслить, возможно рефлексируешь. Выспрашиваешь подробности у вольных или невольных свидетелей, потому что собственное сознание не зафиксировало отдельных деталей. В твою оперативную память пришло уже готовое решение, или установка к действию, назовите как пожелаете. И тело начинает движение, а ты в голове возможно просто повторяешь "Твою мать, твою мать, твою мать...". А потом, по прошествии энного количества времени твоя субъективная реальность, ту, как ты ее запомнил, начинает расходиться с субъективными реальностями свидетелей. И в итоге получается объективная реальность. В объективной реальности вполне может быть так, что тебе не поверят. Не поймут, почему ты сделал именно то, что сделал. Могут осудить. Могут назначить тебя виноватым в развитии ситуации. Но твоя субъективная реальность остается неизменной. Ты, твое тело, сделали то и так, как было верным и правильным для тебя в тот стремительный миг. Жизнь - миг. Прошлое есть, но в то же время уже как бы и нет. Будущего просто нет. Будущее это всего лишь куча вероятностей, которые могут случиться, а могут и не случиться, либо все случится, но совсем не так.

1.

Весна. Далекие нулевые. Молодой, здоровый парень. В/ч 61918, утреннее построение.

Казарму, где начиналась служба, освободили от занимавших ее подразделений. Было принято решение произвести капитальный ремонт и перепланировку трех этажного здания под текущие нужды и цели. Загнали стройбат и те, ничтоже сумнящиеся, приступили к демонтажу всего, что могло быть выломано и отодрано. Подразделения же отселили в палаточные городки на территории части. Может по старой памяти, может еще по какой причине, но утренние построения второй артиллерийский дивизион продолжал проводить на площадке перед своей бывшей казармой.
Итак, сто сорок человек, построенные в пять коробок, внимали ценные указания на текущий день от командира. Клонило в сон, потому что недосып и только-только позавтракали. Еще хотелось курить и борща. Мысль о борще вообще была навязчива. Горячий, ярко красный, с кусками мягкой говядины. И чтобы обязательно половник в кастрюле стоял! Лирика.
Время в армии в основном тянется как смола. Прослужив какой-то срок привыкаешь. Учишься занимать голову теплыми мечтами о доме, о девочке, что конечно же будет ждать, о пирожках и пиве. Главное не доводить мечты до тоски, держать грань. В таком режиме пропустив слова командира дивизиона в части тебя не касающихся и максимально уяснив, что должен сделать конкретно ты и твой взвод, стояли ждали команды на развод. В это же время из ремонтируемой казармы вылезло засаленное и белое от известковой пыли чудо. Чудо гордо глянуло на нас и, видимо, чтобы утвердить свое презрительное к нам отношение, пошло к стене под окнами с явным намерением, пардон, поссать. Ну, артиллеристам то чего? Да наплевать собственно. Проблемы индейцев шерифа не сношают. Не до чуда нам в общем, нам задачи выполнять, не то что этим... Отвернулись, ждем команды.
И тут грохнуло. Ну не в смысле прям уж грохнуло. Но звук был непонятный. Некий удар твердого о... Тоже твердое, но видимо помягче. А потом такой глуховатый перестук, как крупный камень покатился.
Видимо подсознание уже в тот момент выдало заключение, что этот звук неспроста. А все, что неспроста, то по определению опасно. Оборачиваясь на затихший шум, я уже как будто понимал, что хорошего там не увижу. Под стеной мешком лежало тело, недалеко от головы лежал не малый кусок кладки, кирпичей в пять. Я посмотрел на командира, ожидая команды к действию, но тот медлил. То ли не видел со своего места что произошло, то ли еще решал что с этим делать. Немного правее по направлению моего взгляду стоял боец моего взвода. Мы встретились глазами и почти одновременно сорвались с места. Подбежали к телу, присели рядом. За спинами начиналось движение, возгласы, командир потащил из кармана мобилу, принялся кого-то вызванивать.
Бегло осмотрев пострадавшего мы совершенно точно определили, что кладка прилетела ему сверху, ударила в голову, откатилась, а он соответственно где стоял, там и упал. Определить травму было совсем не сложно. Его шапка слетела в след за кирпичами, голова была в крови, и что хуже, в крови четко виднелись потеки чего-то серо-молочного. Во всяком случае сознание запомнило что лишним было серо-молочное. Стройбатовец лежал совершенно безвольно, однако дышал сам и пока еще не синел. Душман, так во взводе мы называли того бойца, что отреагировал вместе со мной, крикнул, чтобы я брал раненного за ноги. Сам же он пытался решить сразу две задачи. Своей шапкой заткнуть пролом в черепе и одновременно поднять тело для переноски. Одновременно не получалось. Абсолютно вовремя подскочил еще кто-то с дивизиона и уже втроем мы, как могли шустро, потащили свою ношу в направлении мед.части. Примерно на середине пути нас перехватила буханка-таблетка медиков. Пострадавшего закинули на носилки и уже под присмотром людей понимающих, с пробуксовкой повезли в госпиталь, находящийся за территорией части.
Так вот... Субъективно, мой мозг вычленял главное и важное, отдавая команду всему телу. Я совершенно не помню, как развивалась ситуация вокруг нас. Мое восприятие сузилось до конкретной цели, пострадавшего человека, которого мы пытались спасти. А что происходило вокруг, кто что говорил, кто еще пытался помочь - не помню. Даже не запомнил третьего тащившего, вот ведь какая штука. И сколько времени прошло от начала и до конца всего действия до сих пор даже примерно не могу прикинуть.
Стройбатовца, кстати, спасли. Потеря памяти за последние несколько лет, но семью, родню, помнит, говорить может. В общем остался он вполне функциональным, хоть и комиссовали в итоге. Потому что с железной пластиной в голове к службе уже не годен. Помехи радиостанциям создает.

P.S. Есть еще несколько историй. Если будет интерес - расскажу.