Коммуникация... Эскиз дискуссии об оптимальности

       В сущности — все дело в них, в зеркальных нейронах. В их распоряжении, по Хейзу Н. (11), и эмпатия, и симпатия. Видимо, «понимая» то, что без них мы даже общаться совсем не можем, они весьма привередливы. Начинают трудиться только тогда, когда мы соизволяем наблюдать, что и как делают другие. Причем этим нейронам нужно, чтобы действия других людей были нам хотя бы немного знакомы. И не только действия, но и эмоции. А неприятное вот что: если зеркальные нейроны «заболеют», то мы можем приобрести такую патологию, как аутизм и даже шизофрения. Так что крайне необходимо беречь свой мозговой центр Брока (и Вернике тоже), где эти нейроны и обитают.
 
       Чтобы навсегда подружиться с ними, считаем насущной необходимостью поднять проблему общения — оптимальной коммуникации. По нашему мнению, коммуникация может быть оптимальной тогда, когда она способна порождать новые смыслы, способствовать приобретению нашей ментальностью многогранности (многомерности), включая сферу эмоций, чувств.

       И каково же главное условие реализации этой способности? Естественно, выход за пределы своих эгоистических потребностей, за цепкие преграды «телесного низа» нашего любимого «я». «Телесный низ» понимаем как желание что-то иметь, приобретать, хватать, урывать, богатеть, процветать, невзирая на окружающих, и, 
      в конце концов, желать
       всегда иметь желания,
       а от них одни страдания.
       И в этот момент к нам уже стучится Буддист, а конкретнее — Дзен-буддист.

       Именно по дзен-буддизму, основа самосовершенствования, просветления — выход за пределы «телесного низа», отказ от желаний как источника человеческих страданий. (Не абсолютный отказ, о чем позднее.) Не требует доказательств то, что в диалогической коммуникации всегда есть место выходу за пределы собственного «я». Дзен-буддизм же предполагает не просто выход за эти пределы, а ВСЕЕДИНСТВО, единство индивидов, их голосов, при неслиянности.

       Вот поэтому дзен-буддистский подход может послужить основой оптимальной коммуникации. Имеется в виду внешняя речь — диалогическая, полилогическая, монологическая (обращенная к аудитории) — и речь внутренняя диалогическая (диатриба, обращение к воображаемому адресату, солилоквиум, разговор с самим собой), монологическая (часто ориентированная на внутренний диалог и даже полилог). Этот же подход может быть экстраполирован и на разные стилевые регистры речи. Обосновать эту мысль — наша задача.
       Приведенное выше утверждение будет предоставлено вниманию нашего уважаемого оппонента. Так как речь идет о коммуникации, общении, то без него — оппонента — обойтись абсолютно невозможно и даже вредно. Так что будьте знакомы. Его зовут Иван Иванович (ИИ. Извините за аббревиатурное совпадение с Искусственным Интеллектом.

       Оппонент. Заявляю сразу: я последователь Наума Хомского. По Н. Хомскому (12, 13), существуют врожденные глубинные структуры языка. Этим, думаю, homo sapiens отличается от высокоразвитых животных. И получается, что индивид-ребёнок, вырастая в социуме, синтезирует эти структуры с реалиями: предметами, качествами, действиями и событиями. Причем успешность этого синтеза объясняется тем, что грамматические закономерности, правила как раз уже с рождения и заложены в сознании индивида.

       Автор. Как же тогда они были заложены, когда древние люди с необходимостью начинали общаться жестами и подобными междометиям звукосочетаниями без каких-либо врожденных правил языка. Эти правила — предмет абстрагирования, так сказать, хлеб ученых-лингвистов, а достояние обычных людей — речь, ориентированная на жизненные ситуации, включающие тех или иных ее — речи — адресатов.

       Оппонент. Вот именно. Речь и стала достоянием людей, так как уже в древности в подсознании были заложены глубинные правильные структуры. И индивид в первую очередь был ориентирован именно этими внутренними конструктами.
 
       Автор. Получается, умение абстрагировать — в языковом аспекте — уже было изначально заложено в мозге человека. И из абстрагирования абстрагирование и   появилось?

       Оппонент. Вы склонны к передергиванию.

       Автор. Может быть, но не меньше, чем Вы. Поэтому я, по-вашему, «передергиваю» дальше. Итак, выходит, что уже были древние буддисты (как и коммунисты, анархисты, либералы и т.д.). В их головы были заложены такие глубинные языковые структуры — грамматические, то есть с семантической составляющей, - которые оказались приспособленными к их речевой реализации, например, с буддистскими просветленческими смыслами.

       Оппонент. Я этого не говорил!

       Автор. Но если бы продолжили свою мысль, то могли и сказать. Я же предлагаю следующий вариант. Буддистское мировоззрение, отраженное в соответствующей коммуникации, зародилось в жесткой экзистенции разделения на бедных и богатых, завидующих и тех, кому завидуют. Завидующих до степени драматизации, бесконечно страдающих. Бесконечно масштабирующих (как и тех, кому завидовали) приоритет богатства, обладания миром денег, вещей, удовольствий. А излишнее масштабирование приводит к иллюзорному преувеличению объектов желания, 
          к иллюзорному мышлению, то есть к искажению реальности — истинной.
               
     Думаю, сейчас самое время для того, чтобы наш диалог приобрел конструктивный характер. О склонности людей к иллюзорному восприятию действительности оригинально рассуждает Гари М. (1). Человеческий мозг, по его мнению, обладает свойством клуджности. Клудж — это нелепое, неуклюжее, но удивительно эффективное решение какой-либо проблемы. Причина появления этого свойства заключается в том, что высокоэффективные нейроны связаны друг с другом неэффективными синапсическими щелями. В результате этого тратятся энергия и информация. Способности переднего мозга, отвечающего за речь и принятие решений, зависят от древнейшего заднего мозга (дыхание, равновесие) и мозга среднего (координация зрения и слуха). Вот поэтому деятельность переднего мозга всегда зависима, а не начинается с «освежающего нуля». И поэтому же нам удобнее ориентироваться в иллюзиях и всяческих искажениях реальности нашими каналами восприятия. Уильям Джеймс, хотя и пришел к своим умозаключениям ранее, дополняет М. Гари: «… Сознание всегда бывает более заинтересовано в одной стороне объекта мысли, чем в другой, производя во все время процесса мышления… выбор между его элементами, отвергая один из них и предпочитая другой» (2, с. 64). Принцип избирательной деятельности — направленное внимание и обдумывание. «Для нас совершенно невозможно равномерно распределять внимание между несколькими впечатлениями. … Мы не только делаем известное ударение на нескольких элементах восприятия, но и объединяем одни из них и выделяем другие. Обыкновенно большую часть находящихся перед нами объектов мы оставляем без внимания» (там же). Ограничивающая избирательность сознания физиологична по происхождению. Она и является источником иллюзорного (искажённого) восприятия реальности и излишнего масштабирования определённых предметов, процессов, утверждений. Зная это, то есть рефлексируя,  нужно делать поправку «от противного» по отношению к этой ограниченности, избирательности. Думается, в интеллектуальной деятельности, исследованиях в этом плане будет актуально стремление к комплективности разных подходов. К тому же комплективность вполне аналогична всеединству неслиянных голосов в дзэн-буддизме. Комплективность возможна и в другом отношении. Речь идёт о неабсолютном дзен-буддистском отказе от потребностей и желаний (о чём уже говорилось ранее). В буддизме есть такая максима, как «делай, не делая». Индивид с дзен-буддистским мировоззрением готов заниматься любым гуманным, созидательным видом деятельности, выполнять любую работу. Главное -  не стремиться к таким результатам, как поощрение, продвижение по служебной лестнице. Истинный буддист испытывает потребность и имеет желание участвовать в самом процессе деятельности, стремиться к совершенствованию трудовых навыков. Это стремление есть не что иное, как составляющая самосовершенствования, просветления. И эта направленность может быть стимулом к развитию духовного начала личности. В то же время в этом подходе к деятельности имеет место континуальная проверка устойчивости мировоззренческих принципов.
 
       Оппонент. Ну вот, опять Вы о своём любимом дзене. Что поделать? Продолжайте.

       Автор. Обратимся к главному По Д. Судзуки: «Основная идея дзена  — войти в контакт с внутренними процессами нашего существа… прямым образом, не прибегая к чему-либо внешнему или неестественному» (3, с. 32). Речь идёт об отрицании ориентации на негативную среду с доминантой бытовых ценностей.                «… Единственный авторитет в дзене - это наша собственная внутренняя природа. (…) Миссия интеллекта — служить в качестве посредника...» между так называемом бодрствующим сознанием и собственным глубинным «я». Всеединство и осуществляется на уровне множества этих глубинных «я»».

       На данном этапе уместно проведение аналогии между глубинным «я» и понятием «онто Ин-се», предложенным онтопсихологом А. Менегетти (7). Онто Ин-се структурировано двумя составляющими. Это радикальность и виртуальность как характеристики ядра личности. Радикальность означает активность личностного начала по отношению к актуальным для него реалиям. Виртуальность — бифуркационный выбор соответствующих речевых (знаковых) средств, формирование идиолекта или идиостиля в художественной речи. В дзен-буддистском аспекте это негативная номинация и предикация по отношению  к бытовым, «приобретательским» денотатам. Глубинному «я» / онто Ин-се в первую очередь адекватны внутренняя речь, внутренний диалог, так как в этом случае индивид находится наедине с собой и с бытием в себе, относительно свободен от социальных ролей. Здесь как раз и актуально использование речевых приёмов и средств с дзен-буддистской смысловой интенцией.

        На основе исследований Г.М. Кучинского (6, с. 81 — 84), приходим к определённой последовательности, не исключающей обратную связь: эмпатогенная конфигурация зеркальных нейронов > этап эмерджентности, соответствующей   ситуативно-речевым особенностям > в результате — самоорганизация внутренне-речевых вариантов: 1) внутренний диалог между субъектом (S1) и его глубинным «я» (S2); 2) диатриба — воображаемый диалог между S и А (адресатом);                3) внутренний диалог между автором и персонажами в  художественном произведении. Внутренняя речь через внутренний диалог  связывается с внешней речью (диалогом) посредством нелинейного синтеза с ней, непрекращением внутреннего диалога во время общения / результирующего создания текста художественного произведения. Внутренний диалог может происходить и не с одним воображаемым адресатом. Вполне реальна и политриба. По Г.М. Кучинскому, внутренние голоса часто осознаются индивидом как проявления его собственных намерений. С нашей точки зрения они могут взаимодействовать с намерениями других воображаемых личностей и не  только. Это взаимодействие может исходить от вселенского сознания / семантического континуума, по В. В. Налимову (9). Критерий здесь - то, к чему индуцирован  индивид во внутренней и внешней реальности: к позитивному совершенствованию или к деградации, хаотизации.

       Именно во внутреннем и внешнем диалоге возможно и образование гиперличности. С точки зрения В. В. Налимова «Гиперличность — структура межличностная… В простейшем случае… это двухмерная функция распределения смыслов… Здесь две отдельно существовавшие личности А и В, характеризовавшиеся собственными функциями распределения смыслов..., объединяются в одну вероятностно задаваемую структуру» (7, с. 252). Причем такой процесс объединения может происходить и в масштабе многих личностей при разрушении семантической капсулизации. В итоге «… личность становится открытой для свободного взаимодействия с исходным семантическим пространством» и образуется            
«… гиперличность со свойственной ей семантической доминантой» (7, с. 260). Исходное семантическое пространство, или семантический континуум, по         
В.В. Налимову, аналогичен дзен-буддистскиму всеединству неслиянных голосов-сознаний, всеединству как самостоятельной целостности, выходящей за пределы отдельных индивидов, целостности как разумной космичности. Полагаем, именно дзен-буддистски ориентированный диалог приводит к взаимодействию с вселенским разумным единством (аналогичным исходному семантическому пространству). Это единство проецируется в гиперличность, в ее смысловую доминанту, или глубинное «я». Из этого следует, что гиперличность становится микрокосмосом в дзен-буддистском отношении. В идеале, исходя из субъект-субъектного общения как вероятностных внутренних и внешних полилогов, гиперличность способна развиваться             
до полигиперличности.
 
       Оппонент. Не замечаю пока противоречия концепции глубинных языковых структур. Человек — дитя космоса. Эти структуры и были заложены в нем вселенской эволюцией. Вот вы и приходите к их максимальному проявлению в масштабе полигиперличности. В ней глубинные «я» объединяются. Таким образом, усиливается их, по-вашему, радикальная коннотация речи по отношению к актуальным для них реалиям.

       Автор. Вот именно на данном этапе скажем об актуальности для оптимальной коммуникации прекращения внутреннего диалога / монолога. Это приветствуется в дзен-буддизме как прекращение потока слов, хотя оно и похоже на абсурд. Мало того, дон Хуан в «Сказках о силе»  К. Кастанеды произносит следующее: «Всегда, когда прекращается диалог, мир разрушается и на поверхность выходят незнакомые грани нас самих, как если бы до этого они содержались под усиленной охраной внутреннего состояния, когда из слов в принципе исчезает коннотация пристрастности, излишней эмоциональности. Это состояние исследователь В.В. Козлов определяет как равностность: «… состояние без рассуждений о приобретении и потере, без хватания, … без гнева и горестей, … медитация на безмятежность, в ней… поднимаешься выше любви и ненависти, жестокости… (…). Равностность указывает на спокойное, устойчивое и стабильное состояние ума и проявляется при столкновении со счастьем и неудачей. (…) Это беспристрастное размышление над действиями (кармой) и их результатами», которое «… разрушает предвзятость и избирательность… Такова предельная идеология буддистских практик» (5, с. 80).

          Рассмотрим примеры такого рода диалогов и монологов, обращенных к аудитории, в качестве типичной (базовой) оптимальной коммуникации. 
               
          1. Назидательная проповедь мастера Кусо Кокуси: «Те, кто думает о пище и сне и придается безделью, … в действительности являются… вешалками для одежды… Когда подобные слова вы слышите от такого старика, как я, вы можете подумать, что ему недостает всеобъемлющей любви. Но самое главное — указание им на их собственные недостатки» (3, с. 208). На оптимальное воздействие на аудиторию рассчитано здесь даже не сравнение, а прямая номинация «вешалки для одежды», но не люди, не личности. Проповедь можно определить как истинное обращение к слушателям о главном. Такая коммуникация в принципе рассчитана на игнорирование эмпатии или на проявление эмпатии глубинной, сущностной.
               
          2. Отношение мастера к собственной греховности: «У дзен-буддистского монаха нет никакого желания избавляться от греха, так как в этом избавлении еще присутствует идея «я» или эго, а дзен свободен от эгоизма. Монах желает спасти мир от рабства, а что касается его собственного греха, он предоставляет его самому себе, так как знает, что он чужд его природе. О таком человеке можно говорить так: «Он плачет так, как если бы он не плакал, и радуется так, как если бы он не радовался, обладает, не присваивая, и живет в этом мире так, как будто он не от мира сего. (…) Покуда существует какая-либо мысль о ком-то, будь то Бог или дьявол, который знает о ваших поступках и от которого ожидается вознаграждение или наказание, вы еще не являетесь одним из наших. И вообще, поступки, сопровождающиеся только мыслью, не являются бескорыстными. (…) Идеал дзена — стать ветерком, который дует туда, куда ему хочется. (…) Китайский философ Росси говорил: «Я позволил своему уму беспрепятственно думать о чем угодно, а языку говорить все, что угодно. (…) Я не сознавал: то ли я ехал верхом на ветре, то ли ветер на мне». Ветер — это «… самый лучший образ, который дает представление о непривязанности» (3, с. 275 — 276). В назидательном обращении присутствует не то что прием, а мыслительно-речевая интенция к остранению и даже к отстранению субъекта речи от всех составляющих своего эго. Такая стилистика и символика ветра направлена на оптимистически легкое восприятие буддистского мировоззрения как основы истинной, просветляющей коммуникации.

          3. Пример диалога: «Одна пожилая женщина обратилась к Дзэсю: «Я являюсь представительницей пола, который встречает пять преград в достижении совершенства Будды. Каким образом я смогу когда-нибудь избавиться от них?» Учитель сказал: «Пусть все остальные люди родятся на небе, и пусть будет так, чтобы я, эта скромная личность, один продолжал страдать в этом океане боли»»   (3, с. 270).   
В таком эмоциональном духовном состоянии целесообразно пребывать истинному последователю дзена или любому человеку, стремящемуся к альтруистическому просветлению. Ответ учителя дан в желательно-долженствовательной модальности. И это не прямой ответ на вопрос, а некий латентный иллокутивный акт, призывающий к соразмышлению и присоединению. Такого рода диалоги можно рассматривать как программные, базисные для истинной, оптимальной коммуникации, имеющей цель — самосовершенствование коммуникантов.

          Оптимальный характер речи во внутренних и внешних диалогах и монологах (обращениях к аудитории), солилоквиумах и диатрибах, внутренних полилогах, по нашему мнению, целесообразно эксплицировать в остраненных (неэгоцентричных) описательных выражениях (перифразах), метафорах, метонимиях, то есть в тех средствах, которые не приводят к прямым номинациям - «развешиваниям ярлыков». В этом случае объект обсуждения будет приближаться к субъектности, к истинной самоценности, противоположной ценности эгоистической — в интересах субъекта. Такая речь будет нацелена на выражение живых чувств, эмоций при их непривязанности к предметам окружающего мира.

          Переходя к итогу работы, отметим, что главное в ней — следующая интрига:

          1. Спор между автором и оппонентом завязался по поводу того, что было исходным фактором появления человеческой коммуникации. Врожденные языковые структуры или социум, включающий драматизацию отношений тех, кто обладает всем, и тех, кто им завидует, и желает, и страдает, в общем, изначальное неравенство.

          2. Предлагаемое автором снятие драматичности заключалось в уходе от желаний — страданий именно в коммуникации, нацеленной на просветление — самосовершенствование.

          3. Оппонент парировал это предложение тем, что врожденные языковые структуры — это продукт вселенской эволюции, которая и ведет к просветляющей речевой коммуникации.

          4. Неожиданный ответ автора состоял в том, что истинная эволюция состоит в объективно необходимом отказе от словесного, тем более насыщенного, потока, следовательно, и от принятия факта существования каких-либо врожденных структур, к нему континуально приводящих.
          5. Главное же вот что: не просто отказ, а рефлексия над своей речью. Это означает ввод функции — приема кардинального остранения от употребляемых в общении экспрессивных речевых приемов и средств.

          6. Итоговая последовательность такова: остраненные arg (метафора) + arg (метонимия) + arg (перифраза) + arg (диафора) и т. д. > F равностности — как arg > F просветляющего самосовершенствования.

                ЛИТЕРАТУРА

 1. Гари М. Несовершенный человек: Случайность эволюции мозга и ее последствия. — М.: Альпина нон-фикшн, 2011. — 255 с.
2. Джеймс У. Психология. — М.: Академический Проект; Гаудеамус, 2011. — 318 с.
3. Дзен-буддизм. Судзуки Д. Основы дзен-буддизма. Канцуки С. Практика дзен. — Бишкек: МП «Одиссей», 1993. — 672 с.
4. Кастанеда К. Сказки о силе. Второе кольцо силы. Дар орла. — М.: Изд-во Эксмо; К.: «София», 2003. — 776 с.
5. Козлов В.В. Трансперсональная психология. — М.: Эксмо, 2010. — 512 с.
6. Кучинский Г.М. Психология внутреннего диалога. _ Минск: Изд-во «Университетское», 1988. — 2006 с.
7. Менегетти А. Ин-се человека. — М.: ИНБФ «Онтопсихология», 2006. — 156 с.
8. Мурджани А. Дар эмпатии. Как превратить хрупкость в силу. — М.: Эксмо, 2023. — 288 с.
9. Налимов В.В. Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. — М.: Академический Проект: Парадигма, 2011. — 399 с.
10. Поляков С.Э. Концепты и другие конструкции сознания. — СПб.: Питер, 2017. — 624 с.
11. Хейз Н. Запутанный мозг. Путеводитель по нейропсихологии. — М.: АСТ, 2022. — 384 с.
12. Хомский Н. Вопросы теории порождающей грамматики // Философия языка. — М., 2004. — с. 99 — 140.
13. Хомский Н. Язык и мышление. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972. — 121 с.