Торжество науки

 Главный двор ветеринарного института нежился под июньским солнышком. Заросли цветущей сирени по периметру, тенистые дорожки... а на деревянной скамейке шёл серьёзный разговор.
      -  Что это вы носы повесили: глухомань, глубинка, у чёрта на куличках! Да разве Псковская область, или например, Вологодская – это такое уж страшное захолустье?
      Студенты, без пяти минут выпускники, уныло молчали. Ну да, ему, профессору Циону, хорошо говорить, это же не его забросят на три года в добровольно-принудительном порядке куда-нибудь к чертям на рога. С другой стороны –  сами виноваты, у которых выпускников оценки поприличнее – те и места распределения на работу выбирали раньше, всё справедливо. А уж им, троечникам, осталось то, что осталось:  такие медвежьи углы, где и знаменитый Макар с телятами сойдёт за первомайскую демонстрацию.
      -  Да ведь сейчас в самых дальних колхозах уже сплошная цивилизация: электричество есть, телефон, газ привозят!
      Ну, да. Конечно. И автобус до райцентра два раза в неделю, но только летом и зимой. А весной и осенью – исключительно трактор. И только гусеничный, потому что  колёсный сядет на пузо. И телевизор ловит сигнал через раз.
      -  Справитесь, не сомневайтесь. Мне в своё время хуже приходилось. С вас, по крайней мере, антирелигиозную пропаганду требовать не будут по комсомольской линии.
       Витька Орешников и Сашка Лодочников вытаращили глаза.
      -  С ветеринаров? У нас что, своей работы будет мало? Это вас, Борис Семёнович, после института ещё посылали колокола с церквей скидывать?!
      -  Хуже. С шаманом пришлось соревноваться.
      Открытые рты и священный ужас в глазах слушателей требовали пояснений.
-   Вывеску нашу все помнят? В двадцать втором, когда наш  институт основали, Ленинград ещё назывался Петроградом, Красным Питером. А в двадцать седьмом я, как отличник первого выпуска, уже выехал в Марийскую автономную область. Со спецзаданием: организовывать там ветслужбу с нуля. Нет, вы себе вообразите: единственный ветеринар на целый район, дорог нет, электричество ещё не дотянули, про телефон там не слыхали вообще, и про колхозы тоже. Больничка, вроде бывшей земской  – только в областном центре, неграмотны все поголовно, и половина населения по-русски не понимает. Работайте, товарищ!
      Правда, оказали мне серьёзную помощь: выделили двух лошадей, господскую коляску, конюха и санитара – для авторитета. Под жильё и ветстанцию отдали избу и двор раскулаченного богатея, аптеку завезли. Ну, и я постарался, как мог  – книг навёз, брошюр, агитплакатов навесил, даже микроскоп достал. Марийский язык выучил! За три месяца освоил!
      И вот я в деревне на пятьдесят дворов своём районном ветпункте  сижу дурак дураком со своим красным дипломом. Ни одна холера ко мне не идёт. Всю больную скотину лечит у них здешний шаман. И людей заболевших тоже. До сих пор он их прекрасно устраивал, и менять что-либо никто не собирается. А я для них мальчишка сопливый, и свою драгоценную курицу мне никто не доверит – ещё испорчу что-нибудь. И этот местный эскулап ещё, я слышал, довесил: кто ко мне обратится – к нему пусть больше не приходит, работать должен один специалист.
      Представляете положение? Да по тем временам? С меня требуют вакцинацию скота и разоблачения местного религиозного мракобесия, а что я могу? Хорошо ещё, что дороги осенью развезло, и никакой партийный инструктор ко мне добраться не мог.
      И тут вдруг через три месяца случай представился, хотя и, между нами, с грехом пополам. Приезжает из соседнего села семья и привозит девчонку лет шестнадцати – писаную красавицу, я таких сроду не видал. Фигурка, шейка точёная, косища до колен, личико, как цветок, губки алые, брови ласточкой! И глазки – с двумя катарактами. Слепая! Я, знаете, ахнул.
      И заявляет мне это семейство: вот, хочешь – лечи Машку, шаман ничего с ней не смог поделать. Лечи, не жалко, хуже всё равно не испортишь, совсем никуда не годная девка.
      Ребята, у меня аж сердце подпрыгнуло. И под суд идти не хочется, и девушку жалко – в больницу её никто не повезёт, а если откажусь  – так больше мне тут не работать, это я понимал. А катаракту я на собаках уже оперировал, учился всё-таки на совесть... В общем, хоть и комсомолец был, а воззвал я мысленно к Господу Богу, поставил на огонь стерилизатор, дал девочке  наркоз – и вперёд.
      Две недели после операции мать за ней ухаживала, приходит время, в тёмной комнате снимаю с неё повязку...  Боже мой! Глазищи синие, сверкают, и говорит – вижу! Ой! Ай! Радость на всю деревню! Доктор, ты молодец! Мы к тебе будем ходить лечиться! Шаман за лечение шерсть берёт, мясо, зерно берёт, а ты ничего не берёшь!
      То есть сначала мне людей лечить пришлось. Особенно девки валом повалили: доктор, сделай меня такую красивую, как Машку сделал! Сумасшедший дом!
      Ну, а потом уж, когда убедились, что человеков я лечу успешно, они меня и к скотине стали звать. То есть не все, конечно: старики, как отсталый элемент, продолжали держаться за своего шамана, а местная прогрессивная молодёжь устремилась к светлому будущему, то есть ко мне. И я, как говорится, окрылённый комсомольским порывом, рукава засучил – и за дело. Дорвался, значит.
      И вот однажды зимней ночью настал мой звёздный час. Стучат под окном: доктор, будьте любезны, на вызов. Выхожу – ах! Сидит в санях шаман собственной тучной персоной. Не сына прислал, сам  лично явился. Корова у него двое суток растелиться не может.
      Я одеваюсь, беру свою укладку, так это, знаете, с солидным видом сажусь к нему в сани, молчу, а в душе – фейерверк, и «Марш энтузиастов» играет.
      Корову я ему, конечно, спас, хотя при поперечном предлежании плода да на вторые сутки отёла там без инструментов и стимуляции вообще делать было нечего. Будь ты хоть какой  шаман-расшаман, а не  не справился бы.
     И тут он просит меня, чтобы я не говорил никому, что он меня к своей корове звал. Понятно, в положение он попал, мягко говоря, щекотливое. А я ему таким ленинградским докторским тоном: не скажу, разумеется, не беспокойтесь. Чёрт с ней, думаю, с этой агитпропагандой.
      И хорошо, что не сказал. Потому что весной в положение попал уже я, да ещё в какое интересное. Руменотомию корове делал, а содержимое желудка брызнуло и прямо мне на лицо. Вроде ничего такого, часто бывает, но эта зараза, оказывается, наелась какой-то местной травы, мы такой даже не изучали. И у меня тут же язвенный дерматит на всю щёку и на руках.
      Лечусь самостоятельно – никакого толку, еду в больницу – разводят руками: никогда с таким не сталкивались за сорок лет, езжайте, голубчик, в Москву, ищите специалиста. Да кто ж меня весной отпустит?! Самая горячая пора! А с язвенным  дерматитом, вы знаете, шутки плохие, запустишь  -  так на всю жизнь можно себе проблему нажить.
      А мой конюх мне и говорит: не мучайтесь, доктор, такое у нас шаман запросто лечит. Я, конечно, фыркнул, но призадумался.
      И вот ночью я встаю, конюха не бужу, седлаю потихоньку коня и еду тайком к шаману – а куда денешься! Принял он меня, глянул на мои язвы, намешал молча какой-то вонючей мази – я даже побоялся спросить, что там за состав, трав дал для полоскания и рот соизволил открыть: не бойся, доктор, я тоже никому не скажу, что ты ко мне лечиться приезжал.
      И между прочим, дерматит через неделю как рукой сняло. Так что не всё так просто, ребята, с этими колдунами-шаманами, у них тоже своя наука, народная. Ушки на макушке приходилось держать.
      А вы говорите – трудности сельской жизни… Главное, постарайтесь там местному знахарю на мозоль не наступить, всё остальное  можно преодолеть!      
      Сашка Лодочников почесал в затылке и прищурился.
      - Знахарю, говорите? А... а вот знаете, у меня бабка в селе под Кондопогой живёт, травница, шептуха... то есть соседки, когда поругаются, её всегда ведьмой обзывают...  Вот я ей напишу, вдруг она чем поможет в моей ситуации!
      Собеседники улыбнулись и тактично промолчали. И зря.
      Через неделю в институтской столовке профессор в обеденный перерыв столкнулся с Лодочниковым. Сашка сиял, как электролампочка.
      -  Борис Семёнович! Спасибо! Всё получилось! Ну, вы классно посоветовали!
      -  То есть как? – интеллигентно удивился профессор, -  бабушка изменила вам распределение? Разве вас не направили в Вологодскую область?
      -  В Вологодскую-то в Вологодскую, но ведь в райцентр! В ветстанцию! Это же совсем другое дело! А Витьку, беднягу, в колхоз законопатили... Не у всякого есть бабка знахарка!