Последний шанс

                1.

   Где-то в Москве, пасмурным утром середины ноября, чёрный бронированный автомобиль с затемнёнными окнами, мчался, лавируя среди запрудивших шоссе автомашин. Миновав широкую автомагистраль, он свернул, и помчался дальше. Дежуривший на шоссе полицейский патруль не останавливал его, словно эта машина была неприкосновенной. Ехал ли в нём кто-то из высшего руководства, чинно расположившись на заднем сидении, или – охраняемый полицией свидетель, разоблачающий дела «мафии» – этого, никто не знал. Даже водитель, внимательно наблюдавший за дорогой, не знал человека, сидевшего рядом с ним: молодой, в тёмном костюме, красовавшемся под расстегнутым серым плащом, левая рука которого лежала на колене, а правая была опущена в оттопыренный карман плаща, в котором что-то лежало. Что-то… Водитель только видел, как двое в военной форме доставили его к броневику, и приказали вести в  т о  здание. Оглядывая незнакомца, первое, что заметил водитель, это то, что тот крепко сжимал в кармане плаща какой-то предмет. Хотя, он и не был любопытным, но ему было интересно – что там находилось? И кто был этот человек, отсутствующим взглядом смотревший перед собой, будто что-то вспоминая… После, упоминая о нём, он будет говорить: «Он, или пытался, что-то вспомнить, или, наоборот – забыть…»
   Наконец, броневик сбавил скорость, и остановился за деревянным шлагбаумом, преграждавшим путь. Из находившегося справа кирпичного сооружения, где располагалась охрана – вышел человек в военной форме, с автоматом наперевес: обойдя шлагбаум, он, твёрдой походкой подошёл к броневику и, встав возле дверцы со стороны пассажира, громогласно произнёс:
   – Ваши документы!
   Пассажир раскрыл дверцу, не выходя из машины, протянул паспорт. Через мгновение, документ, удостоверяющий личность, перекочевал в руки человека в форме, со знанием дела принявшегося «изучать» его – внимательно, неторопливо всматриваясь в открывавшиеся перед ним страницы. Это длилось не более минуты, по истечении которой, человек в форме резко повернувшись на сбитых каблуках своих чёрных, сиявших на солнце сапогах, быстрым шагом пошёл в направлении кирпичного сооружения, где и скрылся, унося с собой паспорт сидевшего в броневике. Двое – водитель и пассажир остались в ожидании «вердикта». Первый – пытаясь скрыть своё любопытство – поглядывал на сидевшего рядом с ним; второй – отсутствующим взглядом смотрел в сторону кирпичного здания, за которым находился человек с его паспортом.
   О чём они думали в этот момент ожидания? Ожидания неизвестного. Обо всём! И, в то же время – ни о чём… Возможно, сейчас решалась чья-то судьба. За стенами того огромного здания, что было сокрыто от посторонних глаз, в месте, куда не дано было попасть тому, кому попадать сюда не рекомендуется. Он не смотрел на это здание, раскинувшееся неподалёку от кирпичного сооружения за ещё одним шлагбаумом – он, словно намеренно игнорировал его. Единственным его желанием было – покинуть это место – и чем быстрее, тем лучше… для всех, кто находился здесь.
   Наконец, человек в форме вышел из кирпичного сооружения, и вновь двинулся в сторону броневика. Двое внимательно наблюдали за ним.
   – Можете проезжать! – ответил человек в форме возвращая паспорт его владельцу.
   – Мне надо передать письмо, – произнёс пассажир броневика, извлекая из кармана квадратный, изрядно проштампованный конверт.
   Говорил он медленно, и с хрипотцой, как бывает, когда долго молчишь.
   – Можете проезжать! – железным тоном, повторил человек в форме.
   – Вы меня не поняли, – снова заговорил пассажир. – Я не пойду в здание… мне надо, чтобы передали этот… конверт… там указано – кому…
   Не говоря ни слова, человек в форме протянул руку, в которую на этот раз был вложен другой предмет – не относящийся к сфере его обязанностей – но, тем не менее – «принять и сдать», он его обязан был.
   В следующее мгновение – хлопнула дверца, а после, развернувшись, броневик медленно поехал в
обратную сторону, постепенно набирая скорость.

                2.

   В просторном кабинете, оснащённом современным оборудованием и техникой, что располагался на третьем этаже  т о г о  здания, возле окна стояла высокая, молодая женщина. Лет ей было что-то около тридцати с небольшим, но выглядела она вполне привлекательно – сохранив свою свежесть, молодость, красоту. Длинные волнистые волосы были заложены за спину и стянуты розовой заколкой; прямые черты лица с высокими скулами – не портила бледность; длинную шею украшало инструктированное бриллиантами колье, что говорило о её высоком положении в обществе, не смотря на то, что она занимала важный государственный пост в сфере… Впрочем, не станем этого открывать – пусть и дальше это остаётся загадкой – как и она сама.
   На ней было длинное расшитое узорами платье, затянутое в талии тонким ремешком и высокие сапоги на шпильке. Звали её Вера.
   Прошло более двух часов, как уехал броневик с молодым мужчиной, передавшим конверт. В это время, она так же стояла возле окна – задумчивым взглядом глядела вдаль, время от времени поднося к губам белый фильтр сигареты «Парламент». Затягивалась, медленно выпускала тонкую струйку дыма, которая растворяясь в воздухе – исчезала – как всё то, что она недавно пережила, но ещё живы была в памяти – боль, предательство, разочарование – вот это, и многое другое, ей до сих пор не давало покоя.
   «Забыться! Исчезнуть! Не возвращать!» – такое решение приняла она для себя.
   В простор кабинета ворвался стук в дверь, пробежавший по всему пространству. Стоявшая у окна не стала говорить ни «да», ни «войдите», так как стучавший всё равно не услышал бы, а повышать голос не хотелось.
   Дверь распахнулась в тот момент, когда женщина медленно отойдя от окна, пошла в сторону стола стоявшего у стены напротив окна. В этот же момент, вошёл и стучавший. Это был высокий мужчина в строгом костюме, зачёсанными назад волосами, мягкими, и в то же время – мужественными чертами лица.
   – Добрый день, Вера Петровна! – говорил мужчина, быстрым шагом пересекая кабинет, подходя к длинному столу, сделанному из горного хрусталя – заваленному различными папками, бумагами, документами, за который только что села хозяйка кабинета, утонув в мягком вращающемся кресле. – Вам письмо!
   – Почему так долго? – спросила Вера Петровна, принимая из рук секретаря конверт, над которым изрядно «поработали» сотрудники госбезопасности и различного рода лаборанты.
   – Так ведь надо было сделать лабораторные анализы на предмет… пригодности данного предмета для вручения вам! – полушутя, полусерьёзно рапортовал секретарь.
   – Ну, и какие результаты? – произнесла Вера, теребя конверт в руках.
   – Чист, как стёклышко! – ответил секретарь.
   – Стопангин, знаете, в чём ваша проблема? – произнесла Вера, подняв голову на стоявшего перед ней мужчину. – Вы слишком серьёзно относитесь к вещам, которые не заслуживают к себе такого внимания, и упускаете из виду то, что, действительно, требует серьёзного отношения!
   – А как же понять, что требует, а что не требует… серьёзного отношения? – произнёс секретарь с наплывом озабоченности на лице.
   – Свободны! – проговорила Вера, резко, сосредоточив всё своё внимание на конверт.
   – Простите! – откликнулся секретарь, и, не теряя времени пошёл к выходу.

                3.

   Быстрым движением руки, Вера сорвала пломбу, вытянула руку вперёд, и медленно извлекла находившееся там письмо. Отпечатанный на бумаге формата А4 текст, гласил:

          Здравствуй, Вера!
Да, сегодня я называю тебя тем именем, которое ты назвала, когда я впервые увидел тебя там, куда возврата уже нет. Называть тебя Анна, я, не имею права… Теперь. Когда всё, что нас связывало за тот, такой короткий срок – осталось позади и, нет возможности это вернуть, чтобы пережить снова…
          Ты права – я поступил как последний негодяй… То, что я сделал, ни одна женщина в мире не могла бы простить, даже, если бы захотела. Но иначе поступить я не мог. Мы должны были перешагнуть через эту черту, чтобы… наконец-то отпустить друг друга, и, не мучить себя. Ты всё знаешь, а потому, я не стану вдаваться в подробности описывая нашу страсть – сильную, безумную… роковую… Ещё мгновение, и один из нас сошёл бы с ума. Я не хотел, чтобы это была ты. Ты находилась на самом краю пропасти, куда даже не надо было делать шаг… Ты уже находилась там… Вместе со мной… Но, тем не менее, ещё был шанс на спасение. Последний…
Что бы это ни стоило, им надо было воспользоваться. Ты видела, в каком состоянии я находился; мы, словно заключили сделку с дьяволом, чтобы он подарил нам то незабываемое чувство, которое люди называют  л ю б о в ь. Но не просто – любовь, а – Настоящая! Такая, какую не испытал ни один живущий на Планете. Не ту любовь, что мы придумывали себе; читали в книгах, видели в кино. Нет, всё это выдумка, фантазия. Мы же с тобой испытали поистине Настоящее Чувство. Чего я не испытывал ни с одной женщиной, и больше уже не испытаю. Знаю – у тебя было так же… Дорогую цену пришлось нам заплатить за  э т о. Если ты только, не просила дьявола подарить нам эту любовь – значит, ты единственная из всех женщин на Земле, в которую возможно влюбиться так, как влюбился я… Никто из них не поймёт этого – они способны только судить… Так вот, за удовольствие, всегда приходит расплата. Ты думаешь, лишь ты страдала? Ошибаешься – мне так же больно… потерять тебя. Я не хочу терять тебя, но это единственный способ уберечь себя от тех страшных мук, которые нам предстояло бы ещё испытать, будь мы до сих пор вместе… А значит, мы должны… отпустить друг друга…
          Не ищи меня. Ты самое лучшее, что было в моей жизни. И я никогда тебя не забуду. И качнётся бессмысленной высью пара фраз, залетевших отсюда: «Я тебя никогда не забуду… Я тебя никогда не увижу…» Я не хотел, чтобы ты и дальше страдала, из-за того, кто однажды не правильно распорядился этим прекрасным чувством, и вынес его на всеобщее обозрение, бросив к ногам кучке бездушных лицемеров, завистников, лизоблюдов… Ты подарила мне Истинную Любовь… Потому, я должен был отблагодарить тебя, и подарить тебе… Свободу… Ибо дальше было бы ещё хуже…
          Будь счастлива, Анна! Прости за всё зло, что я причинил тебе. Ты Самая Лучшая в Мире!
          Обнимаю, и…

                ноябрь (29), 202… г.

   Увлажнились ли её глаза, когда она читала сие послание? Нет! Чувствовала ли она боль, отчаяние, безысходность – чем была наполнена каждая строка этого признания? Нет! Хотела ли она вновь увидеть человека, написавшего это, и попытаться снова сблизиться с ним, чтобы… Нет!..
   Нет! Нет!.. Нет!.. – вот, то слово, что оседало в её сознании, требуя немедленного выхода из предела того, что было сокрыто в ней какими-то далёкими от понимания, чувствами.
   Нет! Нет!.. Нет!.. – твердила она про себя снова и снова.
   А после…
   Раскрыла находившуюся на столе шкатулку, где обычно держала драгоценности, вытащила пистолет, блеснувший холодной сталью в ореоле солнечных лучей, проникавших от широкого окна в помещение; сжала эту холодную сталь в не менее холодной ладони; взяла письмо, медленно поднесла к круглому дулу и… надавила пальцем на курок. В то же мгновение показалось горячее пламя, язычок которого облизал кончик бумаги, медленно превращая её в пепел, который она, когда бумага истлела вся, опустила в хрустальную пепельницу.
   – Так уходит прошлое! – произнесла Вера с нотками металла в голосе, вытягивая из пачки сигарету и… держа пистолет опущенным книзу, снова вернулась к окну.