Стать последней каплей в переполненной чаше

Она упаковала ещё одну коробку с вещами и поняла, что устала. Заварила пакетик любимого чая Эрл Грей и вышла на балкон.
Ночь. Свет разноцветной подсветки фасадов. Медленно несущая мутные грязно-зеленоватые воды городская река. В неоново-фиолетовом сиянии вдали показался плавучий ресторан.
Она наслаждалась тёплой летней ночью. Усталостью. Тишиной. Хотя, какая тишина в мегаполисе…
Теплоход-ресторан поравнялся с её балконом. Громыхнуло. Залп. Ещё залп. Небо расцветили всполохи и огни разноцветных салютов.
Красота! Как же я буду скучать по тебе, город мой…

Она вновь закрыла душу от потока обессиливающей тоски. Враг не всемогущ, но очень силён. Враг не отступит. И даже близко мозг не рождает идей хоть немного равноценного противостояния. А уж шансов на победу в сложившихся обстоятельствах у неё точно нет.

***

Утром она закрутилась в суете. Грузчики. Документы. Созвоны.
Наконец, звонок. Вещи на месте. Документы в порядке. Платежи зачтены. Можно ехать. Она ещё раз обошла квартиру, мысленно прощаясь и с ней, и с городом, и со страной.
Вызвала такси.

Она пожирала глазами проносящиеся мимо дома, магазины, парки, памятные места. Всё то, что было родным и близким. Что наполняло её жизнь радостью и смыслом в течение полувека.

***

Объявили посадку, и она двинулась в хвост быстро выстроившейся очереди. Достала из сумочки паспорт и посадочный талон.
Вот и салон самолёта. Ручную кладь наверх. Место у иллюминатора. Интеллигентный англоговорящий сосед. Она обрадовалась, что не соотечественник. Общаться не хотелось.
Взлетели.

***

Уши заложило. Двигатели не работали. Самолёт планировал вниз. Дико разболелась голова. Казалось это продолжается бесконечно. Снаружи темнота.
Люди молча и неподвижно сидели по своим местам. Протяжно и жалобно плакал ребёнок где-то в середине салона. Тишина и боль. Боль и тишина. Ей хотелось сжать голову руками и застонать в голос.
Свет в салоне погас. Голова заболела уже нестерпимо.
«Мы падаем…» — с несвойственным ей фатализмом подумала она и закрыла глаза.

Шасси глухо и мягко хлопнули в посадочную полосу, и самолёт плавно зашелестел по ровной, чуть ребристой поверхности. Абсолютная темень вокруг. Ни посадочных огней, ни света аэропорта, ни светового шума большого города.
«Тьма такая, словно мы сели где-то вне цивилизации», — мелькнула мысль в голове.

Тусклый красноватый аварийный свет слабо заморгал, высвечивая пустоту салона. Кроме неё в самолёте никого не было. Снаружи полная тьма.
«Видимо, я умерла», — удивлённо подумала она.
В душе защемило. Невероятная конгруэнтность происходящего потрясла. Обрушившаяся при отъезде пустота внутри зеркально отразилась сейчас пустотой вовне.

***

Она вынырнула из яркого, невероятно реалистичного сна. Картина мира, в котором дуальность добра и зла слилась в единый механизм подъёма человечества из глобального Инферно вверх, плавно отпускала её сознание.
Верить в предстоящее не хотелось.
Но она здесь, одна, в междумирье. И это придётся принять.

Дисциплинированный прагматичный мозг заметался в поиске безопасного выхода. Не нашёл. Только два варианта — одной в бесконечности и навсегда здесь или с человечеством через личную муку и боль там.
Она сделала трудный выбор и приняла судьбу…

Слабая плоть сжалась и в панике замерла.
Перепуганное сознание на мгновение отключилось и вспыхнуло вновь.

Двигатели за бортом равномерно загудели. В салоне зажёгся свет. Сосед зашуршал упаковкой от сэндвича. Заныло дитя в середине салона. Она автоматически вернулась в привычную реальность.
«Уважаемые пассажиры, в связи с технической неисправностью самолёт возвращается в аэропорт вылета», — прозвучало в коммуникаторе.
Сердце ухнуло вниз.
«Вот и всё…» — мелькнула обречённая мысль.

Время мощным рывком откатилось вспять. Туда, где её личный враг — маньяк-сталкер, почти достиг своей цели.

***

«Я убью её! Убью её! Убью её!» — он лихорадочно метался вдоль стены в соседней квартире.
Бежал к входной двери. Открывал. Хлопал. Снова бежал назад. Вставал за стеной напротив её дивана и всматривался в её силуэт через экран профессионального тепловизора.
Она оставалась неподвижной. Лежала и наблюдала за ним внутренним взором.
Злобные грязно-рваные эманации его повреждённого сознания алчно обтекали белоснежный защитный кокон её души.

Он полностью соответствовал нижнему спектру противоборствующих энергий уходящего в муках слоя реальности. И в новом слое для таких, как он, места нет.
Жаль только, что выйти на следующий, более высокий виток спирали развития, человечество может лишь через жертвенную гекатомбу загубленных жизней.

И ей предстояло влить свой слабый энергетический поток в общий, приближая момент, когда переполненная чаша муки и боли выплеснет вверх мощный столп энергии. Когда этот непреодолимый вихрь сметёт все преграды на своём пути, и человечество, пробивая невидимый потолок, взмоет к порогу следующего уровня глобального Инферно.

«Погибая, добро роняет свои семена в почву окружающих душ и прорастает в них новой порослью. Зло невозможно победить злом. Битва идёт не здесь. Битва идёт за души людей.» — прошелестело в голове.
Она встала и открыла дверь в свою квартиру.

***

Истерзанное тело осталось лежать на полу, отпустив душу к Создателю.
«Я не справилась, мама», — мысленно прошептала она…
Сгусток белоснежной энергии плеснул в чашу. Поток забурлил. Поднялся выше. Смешал её энергии с энергиями миллионов жертвенных душ. Рванулся ввысь, проламывая и искривляя пространство-время.

Барьер между слоями Инферно разлетелся тысячами осколков.
Общее сознание человечества свободно влилось на новый уровень бесконечной спирали эволюционного развития.
«Нет бессмысленных жертв!» — ободряюще прозвучал мощный глас над потоком роящихся и переплетающихся вибраций.

Раздался тоненький плач: «Уа-а-а! Уа-а-а!», и она осознала себя живой в крохотном народившемся младенце.
«Плодитесь и размножайтесь!» — раскатистым басом произнёс дородный бородатый мужчина, окуная её новое тельце в чашу с кристально чистой прохладной водой.

***