Ты мой журавль в небе. Часть 1

Эта подлинная история ждала своего часа почти 40 лет. События происходят на южном берегу Крыма летом 1985-го года. Юноша и девушка встречаются, знакомятся и проводят вместе всего три дня. Смогут ли они за столь короткое время разобраться в своих внезапно вспыхнувших чувствах?

Амур играет, кажется порою.
Но может что-то знает бог любви?
Зажжёт костры, чрез миг мосты разводит.
А мы с тобою в небе журавли.


Часть первая


Глава 1. Вагончик тронется, перрон останется

Рассказ Дмитрия:

Меня будто током ударило, и я сразу проснулся. Мы ведь с ребятами собирались ночью встать, чтобы по звездам местоположение потренировать. Сколько же времени? Но что-то в окружающем мире не так. А в ночи слышно равномерное глухое постукивание колес по стыкам рельс. Тьфу ты! Я уже как третий день в отпуске, а все снится учебное судно «Луга», которое мы покинули неделю назад. Повернулся на бок, собираясь еще подремать, и под покачивание вагона мысли мои потекли неспешно в прошлое.

Второй курс как корова языком слизнула. Учились в системе недолго, все больше по практикам. Сначала большая практика в Севастополе, всю зиму там оттрубили, лично я на гидрографических судах. Было классно! Летняя же практика проходила как раз на «Луге».  Да, вот так бывает, название для меня очень даже родное, ведь я родился в городе Луга. И вот через несколько месяцев опять возвращаюсь на юг, но только теперь на теплый, солнечный юг.

В сонной неге всплывали картинки заснеженного Севастополя и как мы с Лёшкой Меньшиковым, с разрешения нашего старпома, на два дня поехали к моим родным в Ялту; потом пошли кадры, как мы с ребятами на палубе «Луги» качаем секстан, ловим солнце; потом пронеслись блики от воды и цветные пятна, то ли от машинного масла, то ли залив зацвел, и еще, и еще...

Лежу себе в кубрике, естественно, на нашем учебном судне «Луга», но кубрик какой-то маленький, на четверых. Я такого уютного не помню. Ничего себе! Все ребята нашей роты маются по 30–40 человек, а мне и еще троим героям повезло, нас за какие-то заслуги переместили в каюту комсостава. Не знаю за что, но начинаю уже гордиться, как вдруг – стук в дверь. Просунулась голова дорогого нашему сердцу старшины нашей роты, старшего мичмана Башилова, и говорит высоким женским голосом: «Через час приезжаем в Симферополь».

Открываю глаза... Проводница. «Через полчаса санитарная зона, закрою туалет», – продолжила она и скрылась за дверью. Тьфу, черт! Опять задремал, присниться же такой ужас.

Я окончательно скинул с себя оставшуюся дремоту и простыню, которой укрывался, взял туалетные принадлежности, прихватил полинявшее за годы путешествий в разных вагонах полотенце, не мешкая спрыгнул с верхней полки и направился к туалету, пока кто-нибудь не опередил. Как я рассуждал: проваляйся я сейчас, прособирайся, ушлый народец раз и в дамки, жди потом разных мамаш с детьми и неспешных пенсионеров, пока наплескаются, воды там на «палубу» нальют. Уж нет, увольте, я лучше, как у нас по привычке: «Рота, подъем! Кому непонятно?!» — до сих пор слышится басистый, зычный голос замкома нашей роты Андрея Бескоровального.

По-быстрому исполнил утренний моцион, за два года хоть этому научили, выхожу…, и я был прав: за те неполные пять минут, что я приводил себя в порядок, в проходе собралась нехилая очередь. А почему? А потому, что большинство пассажиров, следовавших, как и я, до Симферополя, будущие отдыхающие. И только несколько человек, как правило, с завистью смотревшие на весь этот шумный табор, никуда не спешили. Они ехали дальше - до конечной в закрытый город Севастополь и совсем не отдыхать, а либо домой и соответственно работать, либо в командировку, что тоже работать.

Поезд остановился, и шумная толпа вынесла меня на перрон. Резким контрастом после запаха угля и вагонного туалета я ощутил крымский воздух. Каждый раз, когда я делал первые шаги по крымской земле, я ощущал эту разницу в восприятии другого климата. Воздух здесь, как говорится, хоть ложкой ешь, более богатый, маслянистый, запахов больше. И всё из-за тёплого климата и разных невиданных у нас в средней полосе растений в виде каких-нибудь там: магнолий, эвкалиптов, кипарисов и, конечно, десятков разновидностей роз, которые растут здесь как у нас крапива. Стоишь, вот так минуту, другую, а то и все пять, и надышаться не можешь. Чудо! А на побережье еще морской бриз, вообще лепота!

Всё, сейчас: «Куплю «Волгу», костюм с отливом и в Ялту», где тут билеты до Южного берега продают?

Три с половиной часа на троллейбусе по горным дорогам заставили меня вспомнить и то, как я в первый раз в пять лет ехал здесь со счастливыми родителями, и потом уже школьником самостоятельно добирался до нашей квартиры на Спендиарова. А еще как нашу группу ленинградцев везли во всесоюзный пионерский лагерь «Артек». Да всё по этой дороге, где мне известны были все населенные пункты, перевалы и интереснейшие места, на которые стоит обратить внимание. С этими теплыми воспоминаниями под ровный гул троллейбуса добрались до ялтинского автовокзала. Пять минут скорым шагом, почти вприпрыжку, и я звоню в дверь квартиры. Все дома. Конечно, ждут меня. Как положено, облобызали и десять минут на последние новости: «Как Люда с Валерой, как ребятишки, как другие лужские родственники?» Потом сами рассказали: как дядя Миша с тетей Раей, как Володя и Саша, как другие родные и близкие, о которых я вообще мало знал, либо только слышал о них. Бабушка сообщила, что до сих пор почти каждое утро ходит купаться на море. А тетя Валя, где сейчас работает, и какие очередные артисты приедут выступать в их санаторий. Но тут бабуля спохватилась: «Что же это я, с дороги голодный небось, а мы тут со своими расспросами», и пошла выполнять взятые на себя повышенные обязательства по откармливанию внука в короткие сроки. Всё потекло своим чередом.

Мы с тетушкой любили вечером совершить променад по остывающей после дневного пекла набережной и поговорить о добром и вечном. Посидим на скамеечке, под легкий и приятный шум прибоя, полюбуемся на лунную дорожку, уходящую куда-то далеко в звездное небо, и пойдем неспеша мимо ярких магазинов, зазывающих своей рекламой баров и гремящих веселой музыкой ресторанов. Вольемся в праздно шатающуюся толпу отдыхающих, которая выплюнет нас из своего потока, как инородное тело, в районе Садовой, и домой на троллейбусе. Вот теперь я полностью осознал себя отпускником, и если бы в этот момент смог бы выпить стакан газировки, то стал бы еще и очень счастливым человеком. После такого насыщенного событиями дня я уснул «без задних ног».

Рассказ Ольги:

На соседней лоджии послышались голоса на каком-то непонятном языке. Опять эти негры за стенкой с утра пораньше собираются куда-то. Наверное, на пляж. Вот странные люди, зачем они туда ходят? Они, итак, черные как уголь. Мы с Иринкой в Ялте уже три недели, и вроде загорели неплохо, а всё равно по сравнению с этими африканцами — две снегурочки. Вот зачем они в Крым приехали, им что, у себя в Африке солнца мало? У нас в Ульяновске лето тоже, в основном, жаркое, а вот моря нет. Наш город стоит на Волге, но всё же это не море.

И как же подружка уговорила меня вдвоём рвануть на юга? Вот авантюристка, хотя ей, долго меня, уговаривать не пришлось. Я и сама жуть как хотела к яркому солнышку и тёплому морю. За три года в медицинском училище мы с ней сдружились. И в училище вместе, и на танцы, и ухаживали за нами ребята, обычно тоже друзья. Только на неё западали красивые и высокие, а мне доставались недомерки.., ну и «так себе».

И вдруг, за пару недель до летних каникул, она заявляет:

— Может, съездим перед четвёртым курсом на юг? Когда ещё придётся? Окончим училище и отправимся по распределению кто куда. Вот и закончилась наша свободная беспечная жизнь, а там и молодость пройдёт, и ничего мы и не увидим.

Да, такие перспективы кого хочешь за душу возьмут:

— Да я-то не против, но у меня на юг в этом году никто не едет. Твои родители, что ли, собрались, и меня с собой возьмёте?

 Подружка посмотрела на меня как на дуру:

 — Да нет же. Никакие родители никуда не едут. А мы с тобой вдвоём возьмём и махнём. Когда ещё такой шанс выпадет?

 Я пару минут переваривала всё, что она сказала, но как-то сомневалась, что Ирка это всерьёз:

— Ну и как же мы поедем? Тебе недавно исполнилось восемнадцать, а мне только через два месяца стукнет. Кто же нас отпустит?

 — Вот именно, — убеждала Ирина. — Мы вполне уже взрослые, и что с нами может случиться? Ну, а раз так, то надо что-то придумать.

 Всё тщательно обдумав, у нас созрел план.

Я уже бывала на юге. С мамой на Кавказе, когда была ещё маленькая, и с тётей Олей, в честь которой меня и назвали, ездили в Ялту. В Крыму мне понравилось больше, может, потому что это было три года назад, а про Кавказ я мало что помню. А, может, из-за того, что в Ялте, за мной, четырнадцатилетней, ухаживал восемнадцатилетний парень, живший по соседству, и мне это очень льстило. В общем, единогласно выбрали Ялту. Тем более сохранился телефон хозяйки, где мы с тётей Олей снимали комнату, и можно было договориться о жилье. Дальше по плану: я говорю маме, что еду с Ирой и её тёткой, а Ира, в свою очередь, своим говорит, что едет со мной и моей тётей. А? Гениально? Ну, а чем мы рисковали? Не отпустят, значит, не отпустят. Попытка не пытка. Но всё прокатило, и денег дали, и с собой, и на билет, так что гуляй, рванина. Только вот надо придержать коней, а то за оставшиеся четыре дня отдыха прогуляем всё и будем потом в поезде с песнями и танцами по вагонам ходить, зарабатывать на подаяние.

Ладно, вставать уже пора, а подружка моя спит себе рядом и даже ни разу за ночь не шелохнулась. Так умаялась на танцах, что, дойдя до кровати, упала без сил. Танцплощадку, которая из нас выжимает все соки, мы нашли не сразу. Сначала, прогуливаясь по набережной вплоть до парка Гагарина в поисках «злачных» мест, мы набрели на молодёжную дискотеку. Там играла модная современная музыка, но контингент нас не очень устраивал. В основном там прыгали малолетки по шестнадцать — семнадцать лет, и, соответственно, атмосфера была какая-то легкомысленная, незрелая. Мы решили поискать что-нибудь поинтереснее. На обратном пути, где находился небольшой прудик, сделанный как копия Чёрного и Азовского моря, мы заметили указатель «Курзал». Я сразу вспомнила, как тётя Оля таскала меня туда с собой, боясь оставить вечером одну на съёмной квартире. Я ещё тогда думала, что «курзал» называется так, потому что там все курят. Смешная я тогда была.

А на самом деле курзал — это курортный зал. И там, даже, очень ничего. Мне там даже соплячкой нравилось. На этой танцплощадке часто играл оркестр, и репертуар был поразнообразней. Молодые, и не очень, люди относились к нам здесь не как к пустому месту, а с уважением. Что немаловажно, иногда объявляли «белый танец». Облюбовали мы это место и приходили сюда постоянно. Только добираться до курзала стало далеко, ведь с нашей первой жилплощадью, которая находилась здесь неподалёку, за кинотеатром «Спартак», нас прокатили.

И вот обидно, я позвонила хозяйке, сказала, что нам нужна комната на месяц. Она пообещала, что всё организует в лучшем виде. Приехали. И «вот тебе на!». В нашей комнате ещё какая-то тётка живёт, и спать с Иринкой мы должны вдвоём на узенькой кровати. Одну ночь мы кое как перекантовались, а утром собрали вещички и поехали к автовокзалу искать новое жильё. Теперь обитаем в Массандре.

Недалеко от нашего дома находится всем известный Массандровский винодельческий завод. Как только заехали на новую квартиру, я для себя отметила, что люди здесь весёлые, жизнерадостные, и это неспроста. Народ любит свой завод и с удовольствием ходит на работу. В толщах многовековых пещер, работники завода, дегустируют и определяют зрелость вина и готовое поспевшее разливают из огромных дубовых бочек в красивые стеклянные бутылки. Так я себе явственно представила эту картину, что аж пить захотелось.

Спрыгнула с кровати, три шага, и я на кухне. С водой в Крыму проблема, поэтому всегда есть в запасе графин с кипячёной водой. Живём на застеклённой лоджии, и кровать одна, зато широкая: хоть вдоль ложись, хоть поперёк, а мы не капризные. Да и много ли нам надо? Приходим ночевать и днём, в самую жару, на час-два поваляться, да переодеться на вечернюю прогулку. Вход на лоджию через кухню, поэтому мы никому не мешаем, и нас никто не беспокоит, тем более у нас свои ключи. В общем, нас всё устраивает. А то, что далеко от центра, так-то для нас, молодых и резвых, не помеха. До остановки троллейбуса пять-семь минут ходьбы, а на нём мы доедем куда хочешь.

Ещё раз набрала в рот воды, но не стала глотать: сейчас как брызну в Ирку. Я уже полчаса маюсь, все думы передумала, а ей хоть бы хны. Нет, не буду, а то, спросонья, не разобравшись в невинной шутке, может и покалечить. Прополоскала водой горло, проглотила и говорю, как бы голосом Левитана: «Московское время восемь часов тридцать семь минут. Сегодня двадцать второе августа тысяча девятьсот восемьдесят пятого года». Потормошила подругу за плечо и добавила: «Вставай, подруга, до отъезда осталось четыре дня, и прожить нам их нужно так, чтобы не было обидно за бесцельно прожитое время».


Глава 2. У самого синего моря

Рассказ Дмитрия:

Утро задалось солнечное, тёплое. Проснулся в отличном настроении. За окном слышно, как народ спешит по своим делам: кто на пляж, кто на рынок, а кто и на работу. Сладко потянулся... А мне некуда торопиться, я в долгожданном отпуске. Хочу — валяюсь, хочу —... Да надо подкрепиться: из кухни доносятся умопомрачительные запахи. Через двадцать минут, насытившись домашним, довольно-таки плотным завтраком, развалился в удобном кресле в северной комнате, где было попрохладней и открывался отличный вид на горы. Мы стали строить планы на сегодняшний день и в целом на отпуск.

Через полчасика надо бы с бабулей сгонять на рынок, прикупить овощей и фруктов побольше, чтобы туда каждый день не мотаться. Со мной это сделать проще. Желательно вернуться перед обедом, чтобы эту свежую вкуснятину постругать, и ещё что-нибудь сварить, потушить, а может, и пожарить. Сходили, купили и даже уже пообедали. Лежу теперь, еле дышу. Если так дело и дальше пойдёт, то недалеко мне такими темпами и до «бывалого» в роли Моргунова, который, со слов тёти Вали, приедет через пару недель в их санаторий на творческий вечер, куда я, естественно, приглашён.

Во время неспешного обсуждения планов, моя глубокоуважаемая тётушка объявила мне, что нашла мне товарища по безмятежному времяпрепровождению. Зовут Костик, Константин. Он тоже курсант и тоже в отпуске, сын её знакомой из соседней девятиэтажки. Через час я уже был в гостях у Кости и его мамы. Познакомились, попили чайку и договорились в часиков семь пойти суровым мужским коллективом провести визуальный осмотр ялтинской набережной. До встречи ещё было несколько часов, и я рванул на пляж.

Сказать, что я был белой вороной, это ничего не сказать. Где же я мог загореть этим летом? Всего несколько раз на практике мы ходили с голым торсом, а брюки от робы мы снимали только перед сном. Ну а какой ночью загар, вы сами знаете. Конечно, иметь такой бледный вид в Ялте в конце августа, а сегодня уже двадцать второе число, это очень странно. Но я с севера приехал, можно меня и простить. Стать моментально шоколадным у меня никак не получалось, поэтому я перестал обращать внимание на косые взгляды в мою сторону. Вдоволь накупавшись и нанырявшись, я заторопился к дому.

Когда вышли на прогулку, мой новый товарищ поинтересовался, не буду ли я против, если наш сугубо мужской коллектив разбавится молодой симпатичной особой женского пола? У меня сразу промелькнула в голове шутка Винокура: «Был я на Брянщине и на Смоленщине, а тянет к женщине». Я? Конечно, я не против, и очень даже за! Мне тоже женский пол приятен во всех отношениях. Как я позже выяснил, Костина мама ничего о его зазнобе не знала. По каким-то причинам он её скрывал, и его прогулки со мной были отличным поводом для их встреч. Ну и не моё это дело. Как я мог не помочь товарищу?

Прихватив по пути Машу — так зовут девушку моего нового друга, — мы отправились дальше по ранее утверждённому маршруту. По пути Константин рассказывал, какие порядки в их военной системе, а я — про нашу флотскую жизнь. Маша по большей части молчала, внимательно слушала и иногда задавала вопросы, в основном дилетантские, с нашей точки зрения. Ведя непринуждённую, светскую беседу, мы углубились в Приморский парк. Маше, видимо, надоело слушать наши заумные речи о тонкостях курсантских будней, и она, как знаток местной культурной жизни, предложила посетить новомодную дискотеку, которая находилась поблизости.

Подёргались примерно с час, в том числе под какую-то очень модную в Европе, но малоизвестную у нас группу «Модерн Токинг», и стали собираться на выход. На обратном пути мы уже все трое обсуждали современную музыку, новые течения и тенденции. Единогласно решили, что у этой начинающей группы есть перспективы в будущем. Да ещё привязалась мелодия их песни про «Брата Луи», и вся троица: кто насвистывал, кто мычал, а кто и мурлыкал её в паузах между рассуждениями о том, как было хорошо и насколько стало лучше. М-м-м, да во всём, буквально во всём.

За беседой незаметно дошли до пруда в виде Чёрного моря — до того самого, который на выходе из парка Гагарина (ну или на входе, смотря кто, куда идёт). Моя парочка влюблённых пошла с правой стороны, через Турцию, а я, припомнив фразу из песни «Не нужен нам берег турецкий», — с левой, где обозначен полуостров Крым. Когда я в семьдесят восьмой раз напевал про злосчастного брата неизвестного мне Луи, то обратил внимание на девушек, элегантно двигавшихся навстречу, метрах в пяти от нас.

Две прекрасные незнакомки, перешёптываясь, смотрели прямо на меня и улыбались. Будучи глубоко воспитанным человеком из Питера, я улыбнулся в ответ. Провожая их взглядом, я отметил, что они свернули к лестнице, ведущей в курзал, при этом продолжая обсуждать, видимо, встречу со мной. Ребята продолжали идти рядом, держась за руки, и о чём-то негромко беседовали. Я, то впопад, то невпопад им поддакивал, но мыслями был далеко.

Эти девчонки меня прямо заинтриговали. Вот что они, глядя на меня, обсуждали? Нет, ну понятно — они от меня обалдели, притом сразу обе, вдвоём. Буду рассуждать логически: выгляжу я, конечно, сногсшибательно. Во-первых, на мне импортные серые джинсы из полиэстера, купленные во время практики в Севастопольском «Альбатросе» за восемь чеков. Во-вторых, серые югославские, остроносые по моде, туфли, приобретённые в Рижском универмаге, меньше месяца назад, всего за семнадцать рублей во время стоянки на учебном судне в Даугав-Гриве. Ну и в конце концов рубашка серо-голубого цвета, подаренная вчера тётушкой и как нельзя лучше подошедшая в тон ко всему, что на мне сейчас есть.

Так, ну и что из этого следует? А это значит, мне их надо найти и познакомиться. Тем более, что миссию я свою выполнил: два голубка идут со мной рядом и о чём-то тихонько воркуют. Думаю, они на меня не обидятся, если я их покину. Надо действовать. «Как говорит наш шеф: «Куй железо, не отходя от кассы».

Размышления мои затянулись, и уже виден летний театр. Это же сколько мы прошли? «Ребята, у меня тут наметилась одна небольшая, но важная встреча, так что я отчалю. Ничего?» Костик даже просветлел: «Конечно, кент! Если тебе кто приглянулся, так нечего зря время терять, ноги в руки и вперёд!» «Тогда, пока», — крякнул я, убегая, так как уже весь был захвачен планом поиска.

У меня в кармане завалялось небольшое количество мелочи, которая могла мне пригодиться, и поэтому было жалко тратить эти деньги на билет в курзал. Расставшись с ребятами, я сразу припустил на улицу Чехова в санаторий «Киев», где заведующей клубом работала моя тётя Валя. В санаториях отдыхающим раздают контрамарки в курзал бесплатно, и у заведующей клуба этих билетов, как фантиков у дурака.

Домчался до кабинета Валентины Васильевны, как здесь её уважительно звали, минуты за три. Ворвался ураганом к её столу, без спроса схватил пачку билетов, оторвал с десяток, чмокнул обалдевшую тётушку в щёку и был таков, успев в дверях крикнуть: «Потом всё объясню!». Выскочил из ворот санатория и скорым шагом, иногда переходящим в бег трусцой, поспешил к цели.

Во время бега я прикидывал: «От санатория до танцплощадки — километра два. Обычным шагом можно дойти примерно за двадцать пять минут. Я двигаюсь раза в два, а местами и в три, быстрее. Значит, на всё, про всё, минут десять, а с учётом толп мимо проходимцев на набережной, плюс ещё пару минут. Всё равно должен успеть. Ну ни на пол же часа они пошли туда, я надеюсь?». Вот так напряжённо мой мозг работал, пока я передвигался из точки А в точку Б. А всё почему? Да потому, что долго думал, размышлял, прикидывал, а надо быстрее реагировать на окружающую среду.

Не знаю, сколько времени я добирался, но мне показалось, что это вечность. В конце концов вот и музыка уже гремит, сунул билет контролёру. Я на площадке. Что дальше? Народу гибель, не протиснуться. Выбрал самое высокое место и стал пробираться туда, на верхние ряды амфитеатра. Рядов немного — четыре или пять, но каждый следующий выше предыдущего на полметра. Поэтому, забравшись на последний ряд, я отлично видел всю диспозицию на поле. Народ залихватски отплясывал под «В краю магнолий» ансамбля «Ариэль», а я, мельком оглядевшись и не обнаружив ни одного знакомого лица, стал внимательно, квадрат за квадратом, педантично осматривать зал, колышущийся волнами тел.

Я уже два раза прошёлся глазами по всему залу и никого знакомого!   Начал себя корить за долгие раздумья и сомнения. Песня закончилась, многие стали покидать центр зала, появились проплешины между посетителями. Мой острый глаз выхватил из толпы две фигуры в лёгких платьях. Они! Точно они! Сердце бешено заколотилось, вот-вот выпрыгнет от радости. Всё-таки получилось! А ведь, по правде, шансов было пятьдесят на пятьдесят. Ни на секунду не отрывая от них взор и даже не моргая, чтобы, не дай бог, не упустить, стал пробираться сквозь собравшихся отдыхающих. Иногда наступал на ноги, тут же извинялся, протискивался, просачивался, пока не выбрался на свободное место.

Девушки стояли вдвоём и заметили меня, когда я, как из-под земли, вырос перед ними. «Здравствуйте! Разрешите к вам присоединиться?» — выпалил я. Девчонки изумлённо переглянулись и прыснули от смеха, что-то их очень развеселило. Они не успели ответить, громко заиграла следующая мелодия в быстром ритме. Девушки расступились, освободив для меня место. Я понял — они не против. Во время танца решил повнимательней разглядеть двух моих новых знакомых. Они, в свою очередь, занимались тем же самым, так как почти не сводили с меня своих прекрасных глаз.

Тёмненькая девушка была очень симпатичная, с короткой кудрявой стрижкой и одета в лёгкое летнее светло-голубое платье, которое было отличным контрастом её типу и загорелой коже. Светленькая была чуть выше ростом, с волосами цвета спелой золотистой пшеницы, которые локонами вились чуть ниже, такой милой, шейки — была о-о-очень хороша собой, ну просто красавица. На ней было более нарядное платье тёмно-синего цвета, которое подчёркивало её светлый цвет волос.

В перерыве между композициями мы успели немного поговорить. Я сперва представился, а девушки назвали себя. Брюнетку звали Ирина, а блондинку — Ольга. Когда объявили медленный танец, я пригласил Ольгу. Пока мы находились в объятиях друг друга, у нас завязался разговор. При этом, чтобы заглушить музыку, нам приходилось прикасаться щеками, чтобы губами оказаться возле уха партнёра. Это было так невинно и очень приятно. За время танца я узнал, что они в Ялте уже давно и через трое суток уезжают домой в Ульяновск, сам же рассказал, что только приехал и весь месяц буду здесь. Выяснилось, что они будущие медики, а я признался, что курсант военно-морского училища из Ленинграда.

Так быстро закончилась эта красивая мелодия, которую я, в общем-то, за разговором и не слышал, и так не хотелось выпускать Олю из своих рук! Она тоже не торопилась высвободиться и продолжала покачиваться, не снимая рук с моих плеч. Но дальше так стоять, когда почти все уже разошлись, было бы несколько вызывающе, и нам пришлось ретироваться к нашей третьей соучастнице. Мы продолжили веселиться. Мне с ними было очень хорошо, и я потерял счёт времени.

Когда мы подустали и решили, что следующая песня на сегодняшний день будет последней, то последней песней оказался вальс. Ольга тактично отказалась, а Ирина сказала, что пробовала танцевать вальс и у неё даже получается. Здесь я попал в свою стихию. Не зря всю сознательную жизнь, прямо с детского сада, профессионально занимался ритмикой и танцами — не ударю в грязь лицом. Подошёл к партнёрше, наклонил голову в знак приглашения, партнёрша не подвела — присела в неглубоком реверансе, слегка склонив головку в знак согласия. Затем встали в позицию, и я повёл.

Сначала кружились неспеша, приноравливаясь друг к другу. Чувствуя, что немножко не попадаем в такт, начал тихонько, чтобы не слышали окружающие, проговаривать ритм: «Раз, два, три. Раз, два, три». Вокруг нас уже вовсю кружились пары, видимо, каждый день здесь тренируются. Ничего. Где наша не пропадала? Так, всё, ритм помог! И в следующий момент мы закружились с Ириной, угрожая своей лихостью, и тем самым, раздвигая вокруг себя пространство, убирали конкурентов.

Так мы самозабвенно танцевали, и так хотелось этот наш танцевальный вечер закончить жирной точкой. Во время нашего кружения я предупредил Ирину о концовке. На последних тактах мелодии я партнёршу, держа сверху за руку, крутанул вокруг своей оси, подхватил за талию, а она прогнулась. Вот в такой эстетически выверенной позе мы застыли, когда музыка замолчала. Ещё несколько пар попытались проделать что-то подобное, но у нас получилось это просто шедеврально!

Может, на самом деле всё выглядело не так феерично, как я это описал, но мы же не на соревнованиях и не на конкурсах, а танцевали для себя, для своего удовольствия. Главной оценкой нашего выступления стали слова, внимательно наблюдавшей за нами Ольги: «Ну вы даёте!».

Мы уже подошли к гостинице «Ореанда», и за время нашей непринуждённой беседы выяснили много интересного друг о друге. Я узнал, что же их развеселило, когда они впервые меня увидели. Собственно, я из-за этого интригующего вопроса так настойчиво и искал насмешниц, остальное же меня, конечно, совершенно ничего не интересовало! Ответ на этот вопрос был насколько банален, настолько и прост.

У Ирины был кавалер Слава Зеленский, феноменально на меня похожий, ну просто на девяносто восемь процентов. Я хотел криком кричать: «Девушки милые, да вы только познакомьтесь со мной поближе, побудьте со мной подольше, и вам станет ясно, ни на каких Славиков я и близко не похож!» Что-то я всё о себе да о себе, но, с другой стороны, кто же здесь, кроме меня, так квалифицированно расскажет обо мне? Далее в развитии темы мне пришлось признаться в том, что поступил я в военно-морское училище после десятого класса и через месяц стану третьекурсником. Мне девятнадцать лет, а в Ялту я приезжаю каждый год к близким родственникам, которые живут недалеко от автовокзала. Меня они очень любят и хотят видеть, как можно чаще.

Девушки поведали о том, что поступили в медучилище после восьмого класса, закончили три курса, и следующий год для них — выпускной. Ялта им очень нравится. Ольга здесь уже бывала, а Ирина приехала в первый раз. Отдыхают они вдвоём и снимают угол в Массандре. И ещё, они здесь уже месяц, и через три дня им уезжать. Это меня немного огорчило, но сейчас прекрасная крымская ночь. Над нашими ветренными головами сверкают яркие южные звёзды, которым не мешает ни яркий свет набережной, ни громкая разудалая музыка кафе и ресторанов, ни толпы праздно шатающейся публики. Эта фантастическая атмосфера дёргала за самые мечтательные и сокровенные струны моей души.

Как же восхитительно и потрясающе я себя чувствовал! Шагал неспеша между двух моих очаровательных спутниц, слушал их откровения и размышлял. С помощью нехитрых вычислений я понял, что моим собеседницам примерно восемнадцать. А ещё я должен проявить джентльменские качества, чтобы уделять одинаковое внимание и не дать скучать моим пассиям. Как же сделать это? И я решил зайти с козырей. Дело в том, что ещё со школьной скамьи я увлекался юмористами и знал почти все монологи Хазанова, многие интермедии Райкина, и некоторые юморески Карцева и Ильченко. Начал с Хазанова: старался изо всех сил, подражал и мимикой, и голосом.

Прошёлся по «студенту из кулинарного техникума», рассказал про "деревню Гадюкино", где опять идут дожди, но, когда стал читать «письмо жены бойца невидимого фронта», мои слушательницы не могли сдержать смеха, а иногда смахивали слезу, навернувшуюся от переизбытка чувств. Веселил их всю дорогу. Уже и с набережной свернули на площади Ленина, и время почти двадцать три часа, а мои красавицы беспечно потешались над моим выступлением.

Подошли к остановке на Советской площади, подруги очнулись и засобирались домой. Дождались троллейбуса номер три и поехали по направлению к Массандре. Народа в троллейбусе было немного, но мы не сели, а тихонько, прижавшись друг к другу, стояли на задней площадке. У девчонок резко поменялось настроение, они приуныли. Водитель объявил: «Следующая остановка — Автовокзал». Я стою как вкопанный, будто и не слышал. Чувствую, как Ольга напряглась в ожидании, что будет дальше. Подъехали к моей остановке — я ноль эмоций. Двери закрылись, и мы двинулись дальше. Я украдкой взглянул на Оленьку и залюбовался. Лик, как у Мадонны, то ли задумчивая улыбка, то ли мечтательная надежда.

Ещё пять минут — и мы приехали. Я подал дамам руки, они спрыгнули с подножки, взяли меня под руки, и неразлучная троица побрела по еле освещённой дороге к конечной точке нашего первого вместе проведённого вечера. Перед тем, как попрощаться, я, как галантный кавалер, поцеловал Ирине руку и поблагодарил за чудесный вечер, а Олю попросил ещё на минуточку задержаться. Минуточка плавно растянулась до часа ночи. Не скажу, что я был не целованный мальчик-одуванчик, конечно, у меня были подружки, и к девятнадцати годам у меня имелся небольшой опыт общения с девушками, но такого раньше не случалось.

Голова периодически отключалась, и я куда-то проваливался, потом приходил в сознание и ощущал на губах сладость поцелуя. Трудно сказать, сколько времени прошло — мы никак не могли оторваться друг от друга. Несколько раз моя очаровательница порывалась уходить и робко шептала: «Ну что, я пойду?». Я кратко отвечал: «Угу», и прощальный поцелуй затягивался и плавно растворял сознание. И всё же, в процессе нашего такого своеобразного общения, мы сумели договориться о свидании наступающим утром и решили весь день провести вместе.

Домой я летел на крыльях, транспорт-то уже не ходит. А на чём мне ещё лететь, позвольте спросить? Дорога-то с горы, круто всё время вниз. Ну и что, что километра три пешедралом? Бегу, а сам думаю: «Вот бы здесь сдавать нормы по физподготовке, я бы им олимпийский рекорд поставил. Они мне: «Браво! Браво!» и хлопают, и хлопают! А я им: «Ну хватит хлопать! Люди же спят!».

Открываю тихонечко дверь квартиры и на цыпочках на кухню. Эх, все дрыхнут и не знают, какая сегодня чудесная ночь! Налил себе кефирчику, отломил половину ялтинского рогалика, умял это всё. Потом разделся, упал в койку и вырубился.

Пришёл на свою остановку заранее, за пятнадцать минут до назначенного свидания. Вечером, когда думал, где бы встретиться, понял, что это лучшее место. Девчонки поедут на встречу на троллейбусе, значит, мимо моей остановки. Здесь и мне удобно, и им не искать, и не путаться. Каждый троллейбус с номером два и три, встречал с надеждой, но пока ничего. Стоял и успокаивал себя: «Чего я дёргаюсь, ещё рано. Они же девушки, им больше времени для сборов надо».

Когда время задержки составило более пятнадцати минут, а на очередной «тройке» их не оказалось, я занервничал. Может, я вчера чем-то обидел, а может, о себе слишком высокого мнения. Всё равно буду стоять и ждать, мало ли из-за чего они могут опаздывать. Вот очередной троллейбус, но это «единичка», не мой, а за ним ещё один выныривает — и это «тройка». Из распахнувшихся дверей выпорхнули мои красавицы. Они были в хорошем настроении, а у меня упал камень с души. Да и плевать на их непунктуальность, главное — приехали.

Один вечер, проведённый вместе, не позволял мне в светлое время суток, вот так, при всех, обнять, тем более поцеловать, даже по-дружески, моих новых знакомых. По-простецки поздоровавшись, взял обеих под локотки и изложил свой план на день и вечер, который с восторгом был одобрен. Сначала, естественно, отправились на пляж, отдаться на растерзание палящему солнцу и тёплому морю. Как раз появился хороший шанс внимательно рассмотреть, что же мне здесь подсовывают.

Моим спутницам солнце было не опасно. Их точёные, шоколадные фигурки в купальниках выглядели просто отпадно. Я, конечно, за один день, проведённый под южным солнцем, потемнеть не успел, и выглядел немного контрастно, по сравнению с моими русалками, но как было приятно такое сногсшибательное окружение. Ещё раз с особым пристрастием посмотрел на искусительниц и отметил: «Да! Контингент что надо, высший сорт. У нас контроль на высоте — нам посредственность не втюхаешь».

Опасаясь подгореть, я большую часть времени находился в море, и девчата составили мне компанию. Мы гонялись друг за другом, брызгались, ныряли. В общем, веселились и дурачились. На короткое время выходили погреться, подсохнуть, перекинуться в картишки, и обратно в охлаждающую воду. С пляжа ушли, когда солнце давно перевалило через зенит. Разморённые на жаре неспеша двинулись к рынку, я, в свою очередь, как заправский экскурсовод, рассказывал о достопримечательностях.

«Вот здесь снимался фильм «Судьба резидента», а вон на том пирсе эпизод из «Экипажа». Ну как же, это момент, когда вертолётчик приехал к бывшей жене, навестить своего сына, который раньше заикался. Ну вот, молодцы, вспомнили. А вот на стену этого летнего кинотеатра мы с мальчишками по деревьям залезали и бесплатно смотрели разные интересные фильмы».

Проходя мимо рынка, я обнаружил развал, на котором продавались сувениры и бижутерия, и меня заинтересовали броши в виде бабочек, сделанные из органзы. Вчера на танцах такая брошь украшала платье Оли, но в сутолоке она её потеряла. Я понял, что обязательно должен подарить ей такую же бабочку, чтобы восполнить ту утрату, и не оставить даже крупинки сожаления и досады от первого нашего совместного вечера. Подружек отправил вперёд, очень хотел, чтобы был сюрприз.

Выбрал самую красивую, но по цене договориться не получилось. Даже прикинулся местным, но был быстро раскрыт — мой внешний вид мало соответствовал ялтинцу. Даже крымская интонация и ввёрнутое «шо» не убедило продавца, а скорее всего, ему было всё равно кому продавать. Так что «вынь и положи» трёшечку. Ну, у них и цены. В конце концов, могу я своей девушке…? Я это сказал? Да, признаю: с этого момента я считаю Оленьку своей девушкой.

Догнал моих дам, и с таинственной улыбочкой, со словами: «Та улетела — другая прилетела», протянул своей пассии подарок. Широко открытые глаза: «Спасибо», легкий поцелуй в щёчку, и я «погиб», в хорошем смысле этого слова. Тут же прицепила бабочку на своё платье и выглядела очень довольной. Двинулись дальше. Девчонки отпросились домой перекусить, переодеться и наштукатуриться, хотя макияжем они не злоупотребляли. Прелестницы только подводили свои глазки, губки и красили реснички, а для их молодых, свежих лиц более ничего и не требовалось — они обладали естественной природной красотой.

Мы договорились встретиться на моей остановке в семь вечера, и я отправился домой. Тётя Валя накормила меня ужином, а я объяснил, где пропадаю ночи напролёт, тем более я ей обещал рассказать, для чего мне понадобились столько билетов в курзал. Со стороны мои действия выглядели авантюрно и по-мальчишески, и, чтобы придать серьёзности моим поступкам, я придумал достаточно убедительную версию.

В принципе, я рассказывал всё, или почти всё, как и происходило. Но с того момента, как я первый раз увидел девчонок, в истории появляется вымысел. Тётушке я сказал, что в одной из девушек мне показалось что-то знакомое. И потом по дороге пытался вспомнить, где мы могли встречаться, и, о Боже, я вспомнил. Оказывается, мы были в одном отряде в пионерском лагере «Орлёнок», и я, естественно, захотел найти старую знакомую, для чего мне и понадобились билеты. Не весть какой вымысел, но вроде всё довольно-таки правдоподобно. Тётя так прониклась этой историей, что обязала меня пригласить девушек завтра в гости. А что, мне эта идея понравилась! Тётя Валя — компанейский человек, и собеседник интересный, и сварганит что-нибудь вкусненькое. Девчонки хоть домашнего поедят. Так и договорились — завтра ждём гостей к ужину.

Увидев своих красоток в одном из останавливающихся троллейбусов, я запрыгнул к ним, и мы доехали до универмага. Прошлись по Советской площади, следуя мимо фонтана, не удержались, чтобы не обрызгать друг друга водой. Некоторые повизжали, я посмеялся. Подошли к кинотеатру «Сатурн», чтобы посмотреть, что же демонстрируют на его широких экранах. Показывали новую комедию Леонида Гайдая «Опасно для жизни» и фильм Карена Шахназарова «Зимний вечер в Гаграх», мы приняли к сведению и побрели ближе к шуму моря, на набережную.

Заманил девушек к грохочущим кабинкам канатной дороги. Я каждый год, по традиции, переданной мне старшим поколением нашей семьи, посещал «Горку», с которой открывается зрелищная картина на всю большую Ялту и расположенный чуть далее «Холм Славы», возведённый в честь героев Великой Отечественной Войны. Мы с Олей заскочили в жёлтую кабинку, а Ирина села в следующую, красную. Солнце садилось куда-то в санатории, но было ещё довольно светло. Чем выше поднимались, тем вид приморского города, порта и бескрайнего моря становился всё более впечатляющим. Мы сидели друг напротив друга, и я видел, как у моей спутницы горят глаза от восхищения.

Очень романтично, плавно качаясь, озирая окрестности, скользить вдвоём по небу. Выйдя на верхней станции, дождались нашу компаньонку. Я помог ей спуститься с небес на землю, и мы втроём зашагали по выложенной плиткой дорожке. Заглянули на смотровую площадку, а затем поднялись по широким ступенькам и зашли в пределы мемориала. В центре горел «вечный огонь», весь усыпанный живыми цветами. Обходя по кругу это святое место, я подумал: «Как хорошо, что, несмотря на курортный статус города, ныне живущие не забывают героических защитников Крыма и славных освободителей этой благословенной земли». Постояли, помолчали минутку, вспоминая далёкое прошлое, и отправились вперёд, к нашему неведомому будущему.

Вниз, для разнообразия, спускались пешком. Вечер вступал в свои права. Город быстро погружался в темноту. «Надо поторапливаться, если хотим хорошенько повеселиться», — промолвил я, и мы ускорили шаг, следуя к танцплощадке. Подошли к курзалу, и тут я решил шикануть. Вынул из кармана оставшиеся три контрамарки и сказал девушкам, что сегодня для них вход бесплатный. Ну, чем не джентльмен?

После окончания танцевального вечера, прогуливаясь по набережной, я, по велению моей тётушки сделал предложение, от которого никак нельзя отказаться. Так же проводил их до дома. Оля задержалась. Какое-то время посидели на лавочке, поговорили, пообнимались, потом зашли в подъезд — там всё-таки потемнее, а темнота — друг молодёжи. Так же не могли расстаться, и я вернулся домой около двух ночи.

Утром следующего дня, ещё до встречи с девчонками, все мои мысли были о моей новой грации. И в этой связи вспомнились наши курсантские «мужские разговоры» за чисткой картошки, которые, как водится, не обходились без юмора и шуток. Но беседа в них велась на самые серьёзные и животрепещущие темы: о семье, о браке и вообще, о женской половине человечества. Конечно, мы второкурсники обладали огромным жизненным опытом и хотели им поделиться друг с другом.

В процессе бурных споров выработалось устойчивое мнение, признанное большинством голосов, что моряку иметь красавицу-жену никак нельзя. Если на первых порах всё будет хорошо и замечательно, то всё равно, через какое-то время приведёт к страданиям и неминуемому расставанию, а значит, это пустая трата времени и душевных сил. Как же быть в моём случае? Ну, о серьёзных отношениях говорить ещё рано, а встречаться с красивой девчонкой мне никто не запретит. Так я решил, и точка!

Встретил моих чаровниц, как и договаривались. Погода стояла отличная, и мы вновь отправились на пляж. Накупались, назагорались и покинули это популярное место, после того как при очередном погружении моего слегка подкопчённого тела в жидкость возникло шипение. На поверхности образовались пузырьки и невесомое облако белого пара. Девчонки отпросились съездить домой, привести себя в порядок и переодеться в вечерние платья, чтобы предстать на званом ужине в лучшем виде.

Встретил, как обычно, на том же месте и взял их под руки, чтобы не сбежали. Когда подходили к дому, я почувствовал скованность девчат, и безрезультатно попытался подбодрить их. Зашли в нашу гостеприимную квартиру, расселились по местам, и я стал всех знакомить. Тётя Валя накрыла в гостиной журнальный столик, на котором всё как-то рационально разместилось. Для затравки был приготовлен «Греческий» салат, в вазе чернел виноград, на тарелочках разложены рулетики, бутербродики, нарезка, и над всем этим возвышалась бутылочка лёгкого крымского вина. Валентина Васильевна, как она представилась, командовала парадом, а я разливал по бокалам вино.

Девочки от вина сначала отказывались, но за знакомство пригубить согласились. Тётя Валя, как опытный массовик-затейник, умело вела беседу, немного рассказала о себе, не забывая интересоваться и гостями. Уже через пятнадцать минут у собеседниц нашлись общие интересы, у девушек улетучилась вся их стеснительность, и они очень живо разговаривали на разные темы. Прямо как в учении Глеба Жеглова: «Если хочешь узнать человека, интересуйся им искренне, узнай, чем он живёт, что любит, найди общие темы».

Тётя Валя несколько лет назад была в круизе по Волге на теплоходе, в том числе посещала и их родину, город Ленина — Ульяновск. Валентина Васильевна стала описывать это посещение, рассказывая, как ей понравился город и какой необыкновенный вид на Волгу с высоко расположенной набережной. И пошло-поехало, я еле-еле успевал на лету отмечать интересующие меня факты. Вот интересно: я из них информацию клещами выманивал, а здесь они сами за пять минут выложили всё, что я о них знал, и даже больше. Рассказали, как на духу: в каком училище, на каком факультете, кто родители, где живут и даже фамилии озвучили — мало ли какие общие знакомые найдутся.

С такими данными Валентине Васильевне надо работать в контрразведке, а не в культмассовом секторе санатория, хотя это у неё тоже отлично получается. Большой круг знакомых и друзей, среди которых много известных всей стране личностей, это лишний раз подтверждает. Салаты и закуски были подъедены, и следующая смена блюд — горячее. Фирменное блюдо, приготовленное по какому-то особенно секретному рецепту, — «синенькие», по-научному — баклажаны. Простой овощ, но тоже можно приготовить так, что пальчики оближешь.

Так душевно общались, что посиделки затянулись. С Валентиной Васильевной попрощались, когда солнце окончательно закатилось за гору и стало быстро смеркаться. Единогласно решили на танцы не ходить, а прогуляться и продолжить нашу беседу. От дома двинулись пешком в сторону набережной, по Киевской, вдоль речки Быстрой. Цикады стрекотали, в речке квакали лягушки, а у нас вместо традиционного юмористического вечера возник задушевный разговор.

Скорее всего, на такой настрой повлияло то, что все понимали: это последний наш полноценный вечер. На набережную вышли, когда уже совсем стемнело. Мы с Олей так были увлечены беседой, что не сразу заметили, как Ирина пару раз куда-то исчезала. В конце концов, она намекнула, что у неё появился кавалер, и упорхнула. Оставшись вдвоём, мы уже не стесняясь стали уделять друг другу больше внимания и нежности. Разговор наш стал более откровенным. Такой разговор подразумевал и определённые признания, и они были произнесены.

Я делился своими впечатлениями, считал эти дни, проведённые вместе, лучшими в своей жизни и что такой девушки, как она, я ещё не встречал. Это было нисколько не приукрашенной правдой. Оля мне очень нравилась, была какой-то необыкновенной, при том, что была самой обычной. Мне с ней было очень легко и приятно, и я даже успевал соскучиться по ней. Вот раньше с девчонками, которые мне нравились, я себя чувствовал скованно, стеснялся, краснел и всё такое. С Олей же всё по-другому. Потоки красноречия и юмора поражали иногда даже меня самого. Видимо, мозг работал в каком-то другом доселе неизвестном мне режиме.

Откровения мои были и честные, и чистые, но на большее я был не способен, потому что и сам ещё ни в чём не разобрался. Посудите сами: знакомы мы всего два дня. По-настоящему друг друга-то и не знаем. Конечно, понравились и даже заинтересовались друг другом. Мы были очень молоды, тёплое море, яркое солнце, чудные вечера и вся эта курортная обстановка располагали к романтическим отношениям. Девушки завтра уедут в свой Ульяновск, начнут учиться и будут вспоминать эти волшебные три дня как приятный сон. Я же, немного ещё отдохнув, поеду в свою систему, продолжать грызть гранит штурманской науки. Кто его знает, как оно всё повернётся, и сколько в жизни ещё повстречается Оль, Свет, Лен, хотя надо держаться от них подальше: с такой-то будущей профессией вряд ли удастся создать крепкую советскую семью.

Вот так я рассуждал, и больших откровений поэтому из себя выдавить не мог. Расставались до утра далеко за полночь. И если обычно я мою ненаглядную не хотел отпускать, то в эту ночь она сама не уходила, как будто ждала чего-то. Уже тридцать раз попрощались: «Ну, что, до утра?». Она отвечала: «До утра!», а руки не отпускает, и так пронзительно не моргая смотрит прямо в глаза, переворачивая у меня всё внутри.

А я сегодня уже столько наговорил, что никому такого и столько ещё не говорил, у меня от этого кругом голова. Смотрю на неё и не понимаю, чего ещё она от меня хочет, а спросить неудобно: вдруг мне это только показалось.

Последнее совместное утро было посвящено морю. Купались и загорали до изнеможения. Когда вся соль Чёрного моря покрыла каждый сантиметр юных тел волжских красавиц, я их убедил, что, как повелитель морей, только я могу определить уровень солёности на их коже, которого должно хватить для предъявления оного дома в Ульяновске. Морщась и кривляясь, стал облизывать их действительно солёные тела. Девчонки извивались и до слёз смеялись от щекотки и от таких хитро придуманных мной испытаний.

Подтвердив их достаточную солёность для дальнего путешествия, ещё раз окунулись в охлаждающий прибой, обсохли и отправились на прощальную прогулку по набережной. Сначала пошли к фонтану «Юность» на Садовой. Оказывается, в день нашей первой встречи подруги фотографировались здесь на память у профессионала, а сегодня готовые фотографии можно забрать. Когда они мне показали свои фото, я будто вернулся на три дня назад. Они были в тех самых платьях, в которых я их впервые встретил. Фотки получились отличные.

Мы немного посмеялись, вспомнив тот фееричный вечер, и пошли к причалам исполнять традиционную обязанность. Встали рядком и с размаху, как можно дальше, кинули по монетке в манящие волны Чёрного моря, и дали клятву в будущем обязательно вернуться на это место. Дошли до возвышающейся над берегом «Эспаньолы», свернули на Пушкинскую и по тенистой аллее зашагали в сторону «Спартака». На остановке сели на троллейбус и доехали до автовокзала. Здесь наши пути расходились. Подружки поехали к себе собираться в дорогу, а я — домой.

Договорились встретиться на этом же месте через три часа. Все три часа томительно ждал и страшился этой встречи, ведь она станет прощальной. Увидел их в очередной «тройке», помог с багажом, перешли к платформе, с которой отправлялись троллейбусы в Симферополь. Ирина стояла чуть в сторонке, чтобы не мешать нам прощаться. Я обнял и прижал к себе мою ненаглядную и не собирался её отпускать. Оля прижалась к моей щеке. Так мы стояли несколько минут. Говорить не хотелось, да и что можно сказать, когда глаза говорят больше, чем самые красноречивые высказывания.

Мы то смотрели в глаза друг друга, то сливались в одно целое. Оля иногда украдкой целовала меня в щеку, я отвечал ей тем же. Ира, стоя в сторонке, посматривала на нас и иногда смахивала невзначай скатывающуюся слезинку. Мы так уже долго стояли и, наверное, стали обращать на себя повышенное внимание, но нам не было никакого дела до того, что делается вокруг. Нас в этом мире было только двое — мы стояли и запоминали ритм сердца, запах друг друга, передавали частицу своего тепла.

Подали троллейбус на посадку. Это на минутку вернуло нас в суровую действительность. Помог занести багаж, Ирина по-дружески чмокнула в щёку и заняла своё место. У нас ещё оставалось несколько таких ценных минут. В голове промелькнула мысль: «Я тебя никогда не увижу! Я тебя никогда не забуду!». Начал неистово целовать щёки, губы, глаза, почувствовал на щёчках солёную влагу слёз. Время вышло; из троллейбуса высунулась контролёрша, проверяющая билеты, и стала уговаривать занять своё место. Троллейбус уже начал угрожающе двигаться, мы подбежали к нему. Я всё ещё держал Оленьку за руку, и только закрывающаяся дверь заставила меня отпустить её.

В окне увидел силуэт моей милой, троллейбус двинулся, и я смотрел вслед, пока тот не исчез из виду. Уехала моя девочка, моя прелестная девочка! Три дня — целых три дня — она была моя, а я был её. Какое же это необычно приятное чувство, что ты, кроме родных и близких, кому-то ещё нужен, очень нужен. Слёз не было, только горло перехватило, и на душе стало пусто, как будто какую-то важную часть меня она увезла с собой.

Рассказ Ольги:

Опять в очередной раз оставили дурочкой. Надо лучше карты перетасовать. Может, это поможет отыграться? Не помогло. Парни, расположившиеся по соседству и подсевшие за компанию, никак не давали сыграть достойно. Ну всё, хватит, так нечестно. Видать, судьба мне в таком звании идти сегодня с пляжа, но только ещё схожу разок, искупаюсь. Сегодня не мой день. Охладившись в море, вся горечь от неудачной игры улетучилась: «Не везёт мне в карты, повезёт в любви!» — подбадривала я себя.

Ближе к вечеру, прихорошившись, стали собираться на вечернюю прогулку. Давно собирались сфотографироваться на память, да всё откладывали на потом, но больше тянуть было нельзя. Хотелось запечатлеться в какой-нибудь обновке. Да где же её взять? Денежки-то уже «тю-тю». И мы с Иринкой решили поменяться платьями и босоножками, благо размеры у нас совпадали. Не весть какие обновки, но для каждой из нас видеть себя в платье подруги было очень даже по-новому. Мы оценили друг дружку и остались очень довольны. Так и поехали.

Фотограф пообещал сделать цветные фото, глядя на которые, мы будем с удовольствием вспоминать эти прекрасные дни. Он снял нас в трёх ракурсах, каждую по отдельности и одну общую, где мы стоим рядышком на фоне ялтинской набережной, и велел зайти за готовыми фотографиями через два дня. Выполнив последний пункт из обязательной программы нашего авантюрного путешествия, мы отправились размять косточки. Куда? Конечно, на танцы в курзал. Шли неспеша через всю набережную, время позволяло. Начало вечера, солнце ещё не закатилось за гору, лёгкий прибой, тёплый, еле ощущаемый ветерок с моря — всё располагало к романтическому настроению.

До танцплощадки осталось рукой подать, шла предвкушая радость от прекрасного насыщенного музыкой вечера. Ирка ткнула в бок локтем и яростно зашептала: «Смотри, смотри, вон парень идёт на Славика Зеленского похож. Скажи?» Навстречу шёл парнишка, ничего такой, копия бывший Иринин друг. Он нас тоже заметил, как тут не заметишь, если мы беспардонно пялились на него. Проходя мимо, он улыбнулся нам. Нет, ну точно нам, кроме нас ему некому было улыбаться. От такого внимания у меня мурашки по коже побежали и бегали бы долго, если бы я была уверена, что его улыбка предназначалась именно мне. Кстати, Славка Зеленский мне тоже нравился, и я немного завидовала Ире, но недавно они расстались, и всё это в прошлом.

Поднимаясь по лестнице, ещё посудачили о такой необычной встрече, но как только попали в круговорот музыки и танцев, всё из головы выветрилось, и мы полностью отдались во власть бурного веселья. Опять небольшой перерыв между песнями, время, чтобы отдышаться и прийти в себя. Вдруг рядом раздался голос: «Здравствуйте! Девушки, разрешите к вам присоединиться?» Взглянув на говорящего, от неожиданности мы прыснули от смеха. К нам подошёл тот самый парень, который сегодня заразил меня мурашками. Мы настолько были обескуражены его появлением, что чуть ли не открыв рты от удивления, молча подвинулись, как бы запуская в нашу маленькую компанию. Пока мы пытались осмыслить произошедшее, зазвучала следующая композиция.

Весь зал задвигался, ну и мы с ним. А в голове крутилась уйма вопросов, и взглянув на подругу, поняла, что не у меня одной. И так, давайте по порядку. Да какой тут к чёрту порядок? Откуда он взялся? Мы же проходили мимо него что-то около часа назад. При том, разошлись в разные стороны. Хорошо, даже если он нас искал, откуда он понял, что мы здесь? И как в этой толпе отдыхающих можно кого-то найти? Но одна мысль свербела мне мозг больше всего: «Опять Иринке повезло, всё время ей попадаются видные ребята, а мне либо «мелочь», либо, как сейчас, вообще ничего». Пока я всё это прокручивала, музыка закончилась. Надо было заводить какой-нибудь разговор, не стоять же и хлопать глазами, как две дуры. Он начал первый. Сказал, что зовут его Дмитрий. Мы тоже представились.

«В такой прекрасный вечер решил зайти на танцы, тряхнуть стариной», — продолжил он. «Вот шутник», — отметила я. В этот момент зазвучала очередная мелодия, это был медленный танец. Я, как обычно в таких случаях, стала безропотно забирать у Ирины её сумочку, так как была уверена, что наш новый знакомый обязательно её пригласит. Она без лишних слов отдала, тем самым, как бы говоря: «Пожалуйста, я готова!». Неожиданно Дмитрий прикоснулся к моей руке и произнёс: «Оля, можно Вас пригласить?». Я тут же сунула подруге наши вещи, и мы пошли танцевать.

Сначала всё было очень даже невинно. Между нами было небольшое пространство, которое позволяло иногда посмотреть друг другу в глаза. Но так продолжалось недолго. Он притянул меня к себе, я прижалась к нему своим телом. Его слегка пушистая щека нашла мою щёку, и он негромко заговорил. Я никогда не позволяла вольностей своим кавалерам, но сейчас, почему-то, не сопротивлялась. Был обычный разговор при знакомстве. Он рассказывал про себя: откуда, где учится и что-то ещё. Я кратко поведала о нас с подружкой. В какой-то момент музыка стала звучать для меня где-то далеко. Приятные прикосновения, нежные, но уверенные объятия, губы слегка касающиеся моего ушка, и спокойный сладкий голос сделали своё дело — я на время впала в прострацию.

Очнулась, когда музыка уже не звучала, а мы стояли, обнявшись на виду у всего зала. Моё лицо зарделось, такого со мной ещё не случалось, но сердце гулко отзывалось в груди, и только теперь я осознала, что он обратил внимание на меня. После этого всё вокруг заиграло новыми красками, и так неплохое настроение стало просто чудесным. Танцевальный вечер продолжался, музыка звучала и на площадке, и у меня в душе. Мелодии сменяли одна другую, и когда у меня начали гудеть пятки, поступило предложение; после следующей композиции покинуть этот переполненный зал и отправиться на прогулку, посчитать звёзды, полюбоваться лунной дорожкой, вдохнуть свежий морской бриз.

Объявили вальс, и зазвучала всем известная популярная мелодия. Я отказалась сразу, так как в вальсах была не сильна. Ирина сказала, что она пробовала, и у неё неплохо получается. Другие пары уже вовсю кружились, и ребятам, конечно, трудно было сначала попасть в такт. Я не то, чтобы переживала, но по-дружески за них болела, и хотела посмотреть, что из всего этого выйдет. Я заметила, как Дима слегка наклонился к своей партнёрше и что-то ей сказал. Буквально через мгновение, не без помарок конечно, но стало заметно лучше получаться. Чем дальше, тем лучше.

Через короткое время ребята приноровились друг к другу, осмелели и закружились не хуже других. Напряжение с их лиц слетело, и они начали улыбаться друг другу. Так, может, он ещё не сделал свой выбор, и мне не стоит так радоваться? Но обижаться и ревновать едва знакомого человека тоже глупо. Как же он хорошо смотрится и как хорошо ведёт, наверное, их в училище обучают. А с другой стороны, почему им не улыбаться, если у них неплохо получается? Ирка, то Ирка, вон как глазки строит, всё-таки пытается с ним заигрывать. А он симпатичный, мне тоже приглянулся.

Жаль, если она меня и здесь обставит. Вообще-то, может, мы зря обе губу раскатали, проводит нас до троллейбуса, и как там у них у моряков… а, во — «отчалит». Да-а-а! Морячок — это что-то новенькое. Но ничего, вечер ещё впереди, так что посмотрим, чья возьмёт. Всё равно сегодня всё прояснится, да и уезжать скоро, так что будь, как будет. Вот сколько мыслей успело посетить мою голову, пока я наблюдала за интересующей меня парой. В конце они совсем «распоясались». Звучали последние такты мелодии вальса. Вдруг Дмитрий как-то немыслимо закрутил свою партнёршу, она, прогнувшись спиной, облокотилась на его левую руку, при этом, видимо инстинктивно успела ухватиться за его талию, а её левая нога приподнялась над полом. И в такой позе они замерли. У меня чуть челюсть не отвисла. Такое я только по телевизору видела. Когда они вышли из оцепенения и подошли ко мне, я только и смогла вымолвить: «Ну вы даёте!».

Выскочив на улицу и спускаясь по крутой лестнице, заметила, что на моей груди уже не красуется брошка-бабочка, которую я купила здесь в первые дни нашего отдыха. У нас в городе таких и в помине не было, вот и решила, что такая будет хорошим украшением и на долгую память останется. Видимо, отшпилилась во время танцев. Жаль, конечно, но что поделаешь?

Вышли на набережную. Дмитрий шёл, между нами, как бы не давая никому предпочтения, зато я была рядом с ним, и это для меня было важнее. Хоть было уже начало одиннадцатого, но на набережной, как будто мёдом намазано. Ну, это и понятно: последняя неделя лета, народ хочет нагуляться, чтобы было, что вспомнить холодными зимними вечерами. А мы с подругой наперебой закидали нашего кавалера вопросами о нём самом, на которые он еле успевал отвечать, но и сам пытался выведать о нас как можно больше. Наконец, мы внятно услышали, что после десятилетки он поступил в военно-морское училище в Ленинграде, а сейчас, после окончания второго курса, находится в отпуске, который закончится в середине сентября.

А ещё мы узнали, что здесь он гостит у родных и практически местный, так как приезжает в Ялту каждый год. Мы же поведали о том, что приехали с берегов Волги, из Ульяновска. После восьмого класса поступили в медучилище, и окончив четвёртый курс в следующем году, станем дипломированными фельдшерами. А ещё мы рассказали, что прибыли на юг вдвоём, и вкратце описали наши скитания по квартирам. Он с изумлением посмотрел на нас, но потом хмыкнул и сказал: «Ну и правильно! Ну и молодцы!». Правда, нам ещё пришлось с сожалением признаться, что мы через три дня уезжаем, ведь у нас учёба начинается первого сентября. Это известие его немного огорчило, но, видимо, из наших повествований он сам об этом уже догадался, и разговор плавно поплыл по нейтральным темам.

Мы с увлечением рассказывали, где побывали в окрестностях Ялты, как проводили время здесь. Дмитрий внимательно выслушал наш рассказ и заявил: «Жаль, мы не встретились раньше, я бы вам, как надо, весь южный берег Крыма показал». Так, за разговорами, наш рыцарь перешёл на разные забавные истории, и чем дальше, тем смешнее. Мы уже катались со смеху от каждой фразы из юмористического рассказа, особенно от его совершенно невозмутимого выражения лица, когда заметили, что подошли к остановке у центрального универмага. Время уже позднее, и пора было возвращаться домой, а то, увлёкшись таким замечательным рассказчиком, могли забыть всё на свете и упустить последний троллейбус.

Запрыгнув в крайнюю дверь, заняли место на задней площадке, плотно прижавшись друг к другу. Пока мы двигались в сторону автовокзала, у меня в голове крутилась навязчивая мысль: как Дмитрий поступит, когда мы подъедем к его остановке — вежливо попрощается и покинет нас или поедет дальше провожать? Я надеялась, что он сделает «правильно»: не бросит же он в ночи «на произвол судьбы» двух молоденьких, симпатичных девушек. Понятно, что это последний троллейбус и сложно будет возвращаться из этой Массандры домой, но, если он настоящий мужчина, он же за нас в ответе, хотя бы на сегодняшний вечер. И если он выйдет на автовокзале, то, как бы мне не было жаль, наши отношения закончатся, так и не начавшись. Мне этого очень не хотелось, и, услышав название следующей остановки, я с тревогой ждала, как он поступит.

От мучительного ожидания у меня появился шум в ушах и сильнее забилось сердце. Троллейбус остановился, двери открылись, вышло много народа, и стало заметно свободней, но мы так и стояли, прильнув друг к другу. Двери громко захлопнулись, и мы поехали дальше. В голове шум сменился на пение птичек, я готова была расцеловать его, но природная скромность и хорошее воспитание не позволяли мне этого сделать.

От остановки шли неспеша, мы ведь уже никуда не торопились. Наш джентльмен продолжал развлекать нас. Как бы мы не оттягивали время, но всё равно как-то быстро добрались до нашего дома. Наступал момент расставания, но все понимали, что ненадолго, и находились в приподнятом настроении. Наш провожатый пожелал спокойной ночи и даже поцеловал Иринке руку, мне же ничего целовать не стал, а, прихватив за локоток, попросил ненадолго задержаться. Ну-ну, это даже интересно, что же будет дальше?

Когда подруга нас покинула, мой кавалер взял меня за руки и прижал их к своей груди, при этом очень внимательно смотрел на меня. Я почувствовала, как под его пытливым взглядом мои щёки начинали гореть. Нет, я так больше не могу. Он, видимо, это понял и привлёк меня к себе. Вот так, обнявшись, мы и простояли некоторое время. Дима меня сегодня уже обнимал, там, на танцах, но сейчас это было по-другому и не на глазах у всего честного народа. Я кинула взгляд на небо, на совершенно чёрном полотне тёмной южной ночи ярко и самозабвенно сияли мириады ярких звёзд. Удивительно: за целый месяц я ни разу не обратила внимание на то, какие они здесь крупные и сверкающие.

Какая всё-таки прекрасная, тёплая крымская ночь! Как бы хорошо, чтобы она как можно дольше не кончалась.

— Кажется, за нами подглядывают. — прошептала я.

 Он посмотрел на меня, перехватил мой взгляд и тоже задрал голову вверх.

— Ну уж нет, мы такой возможности им не дадим. — с этими словами, схватив меня под руку, потащил в подъезд. Забежав туда, мы спрятались у батареи под лестницей.

В темноте подъезда мало что было видно, но это было и неплохо; вся моя сущность отдалась восприятию прикосновений и запахов. Его напористость, но не наглость, мне даже импонировала. В кромешной мгле не нужно было стесняться краски на моих щеках и его пытливого взгляда. Губы сами нашли свой первый сладкий поцелуй. Я периодически то улетала куда-то, то приходила в себя, а время для меня вообще перестало существовать. Я в его то нежных, то крепких объятиях, как будто в небесах плавала.

В такие моменты быть стеснительным и неуверенным просто неуместно. Но нужно признать, что ничего лишнего, что могло задеть мои девичьи чувства, он себе тоже не позволял. Его тактичность я, конечно же, оценила. Как бы нам не было чудесно вдвоём, но действительность диктует своё. Наше первое свидание, как-то нечаянно, немного затянулось. Первым очнулся Дмитрий: «Кажется, мне пора тебя отпускать, а то это «ненадолго задержаться» может породить неудобные вопросы. Да и если мы с утра проспим, весь завтрашний день пойдёт кувырком, а мне бы хотелось провести с вами оставшееся время так, чтобы запомнилось на всю жизнь. Можно?». «Можно» — ответила я.

Ещё с минуту мы обсуждали, где и когда завтра встретимся. Вдруг меня осенило: «Как же ты доберёшься домой? Троллейбусы уже не ходят?» Он отшутился: «Да отсюда под горку, быстро добегу, минут через пятнадцать-двадцать буду десятый сон видеть». На прощание, быстро, чтобы он не успел ответить, чмокнула его в щёку и скрылась за дверью квартиры.

Потихоньку на цыпочках прокралась в нашу комнату и села на кровать. Подружка никак не реагировала на моё присутствие, понятно. Может, и хотела дождаться, но сон оказался сильней. Выдохнула. Задумалась. Мысли, из разбитых и отрывочных, стали приобретать правильные очертания. Вспоминая прошедший день, даже усмехнулась: кто мог подумать, что безобидная утренняя шутка про «бесцельно прожитое время» так обернётся? Всё началось с одного незначительного взгляда, и так закрутилось. А парень очень даже ничего! И симпатичный, и общительный, пошутить умеет, да, с ним интересно, даже появилось такое впечатление, что мы давно знакомы.

Всё, надо укладываться, на свидании я должна выглядеть потрясающе, поэтому надо выспаться. Укрывшись простынкой, в голове ещё мелькали отрывки сегодняшней встречи, которые постепенно становились более мечтательными, превращаясь в грёзы. А ещё через мгновение полностью оказалась во власти крылатого бога Морфея.

Богатый событиями прошедший день способствовал крепкому, здоровому сну, и, конечно же, мы... проспали. Ира вообще не знала о наших договорённостях, поэтому спала без зазрения совести, а я, провалившись ещё ночью в глубокий сон, была в полном благодушии.

— Ну, как он целуется?

 Этот вопрос, как будто в голове у меня прогремел, хотя произнесён был негромко. Я начала постепенно приходить в себя:

— О, Боже!.. Который час?

 Ирина помедлила, посмотрела на свои наручные часы:

 — Скоро девять.

— Надо же! Всё-таки проспала. Мы договорились встретиться в десять, поэтому скоренько собираемся! — сбросив с себя последние путы сна, вскочила и побежала готовиться к свиданию. Как бы мы ни торопились, но всё равно явно опаздывали, тем более к встрече надо было хорошо подготовиться; хотелось выглядеть «на все сто».

Пока крутила бигуди, Иринка, как клещ, вцепилась; расскажи, как он целуется, да расскажи! А я такая: «Нормально», — сказала, как от мухи назойливой отмахнулась. Ну никак не хотела я обсуждать наши с ним отношения, потому что мне показалось, что не только с моей стороны они стали более серьёзные, чем обычное знакомство для приятного времяпрепровождения.

Наше опоздание приближалось к получасу, когда мы подъезжали к его остановке. Я заметила его ещё из окна троллейбуса. Всё-таки ждёт, как я и надеялась! Он стоял в сторонке и всматривался с видом, полным надежды. Мы соскочили с подножки и подошли к нему. «Привет! Мы немного задержались!» — весело выпалила Ирина. Лицо Димы просветлело, и после ответного приветствия он поделился планом на сегодняшний день. План был простой: как можно больше быть вместе, и мы, конечно, с удовольствием согласились.

Первым делом отправились на пляж. Ну а куда же ясным солнечным утром, если не на пляж, тем более мы вместе с нашим кавалером, там ещё не были. Пляж гудел, яблоку негде упасть, к морю не протолкнуться, да и в море, среди голов отдыхающих, воды почти не видно. Нет, ну мы-то, понятно, пришли загорать и купаться, а этим-то что здесь надо? Мы на всё это смотрели скептически, а Дима, как опытный абориген с заговорщицким видом, поманил нас куда-то дальше.

Привёл нас на край географии. За общественным пляжем находилась территория, почти не обустроенная в цивилизованном понимании, и там было полно свободных мест. Присмотрели местечко, расположились. Переодеваться в купальники нам не надо было, мы предусмотрительно надели их дома. Скинув с себя платье, я решила осмотреться. Часть пляжа с обычной морской галькой продолжалась и на этой территории, но совсем небольшой кусочек, метров десять — на нём-то мы и пригрелись. В остальном это была бетонная площадка, в которую местами втиснулись валуны разных размеров и форм.

Вход в море, плавный и удобный, был только с нашей стороны, а дальше по всему берегу были, как-то не по-хозяйски, раскиданы в беспорядке валуны, и их было так много, что, не уместившись на берегу, они закатились и в море. Камни, которые торчали из воды, обросли водорослями, поэтому были разных оттенков зелёного цвета. А водоросли, при волнении, шевелились, как живые. Места было много, потому что здесь мало кто лежал и загорал. В большинстве своём на этом диком пляже находилась молодёжь примерно нашего возраста и помладше. В основном вся эта братия лазила по камням, прыгала с них в воду и плескалась в море.

Я заметила, что примерно в половине расстояния до буйков, довольно далеко от берега, можно сказать, посредине моря, стоит толпа мальчишек и девчонок, и даже взрослых, покалено в воде. Значит, там огромный подводный камень. Надо будет тоже сплавать, интересно посмотреть. Я также обратила внимание, что мужская половина отдыхающих в этом диком месте, почему-то предпочитает вместо плавок носить семейные трусы, притом разных и очень весёлых расцветок. У меня возникла мысль, что это циркачи перед представлением решили хорошенько отдохнуть, или может цирк уехал, а они остались.

Я решила, может, наш спутник в курсе, что это за чудачество такое, и это только сегодня, или подобное представление можно увидеть и в другие дни? Дмитрий поведал, что и сам задавался таким вопросом много лет назад, когда такой своеобразный наряд увидел в первый раз. Его товарищ и сосед из местных, Толик, с которым они проводили в детстве всё свободное время, рассказывал, что этой традиции много лет, и возникла она не на пустом месте. Дело в том, что местные жители смотрят на приезжих, по понятным причинам, немного свысока и пренебрегают общепринятыми нормами, которые, как они думают, навязали «понаехавшие отдыхающие». Они считают, что как хозяева могут появляться на пляже в чём хотят, ну и чтобы выделяться из общей массы курортников. «Это как код: свой-чужой. Я к этому давно привык и не обращаю на это никакого внимания», — пояснил Дима.

Надо же, как всё бывает непросто. «А на меня ты обращаешь внимание?» — так я не сказала, а только подумала, ведь для меня это было очень важно. Если не кривить душой, то посмотреть было на что. Хоть, как мы считали, фигурки у нас были самые обыкновенные, но без изъянов, как говорится: «всё на месте». Солнце уже начинало поджаривать и так уже запёкшееся в шоколадный цвет тело. Пора в воду. «Ну что, искупнёмся?» — обратилась я к своим друзьям, и, не дожидаясь ответа, пошла к морю.

Горячая галька впивалась мне в ступни ног, но я, как могла, терпела, стараясь быть грациозной, всё ближе подходила к воде. Ещё шаг, и мои ножки утонули в более мелких и влажных камешках прибоя. В следующий момент волна добралась уже до щиколоток. Как же хорошо, какое наслаждение! Обернувшись назад, увидела, как Иринка, будто канатоходец, расставив руки и покачиваясь из стороны в сторону, осторожно ступала, как будто боялась наступить мимо каната. Дима, почти бегом обогнал Ирину, пронёсся мимо меня, взбудоражив ногами воду, кинулся головой в набегавшую небольшую волну, тут же вынырнул и стал быстро вертеть головой, разбрызгивая вокруг себя солёные капли.

Дождавшись подругу, мы взялись за руки и, поддерживая друг друга, стали всё глубже опускаться в освежающее, играющее солнечными зайчиками море. Веселились, брызгались, плескались, как дети. Иногда выходили на берег обсушиться и погреться, но совсем ненадолго, чтобы наш морячок не успел обгореть. Немного погодя решили сплавать и познакомиться с каменным исполином. Приблизившись к этому монстру, через прозрачную воду было видно, что вся его поверхность за долгие годы покрылась густыми водорослями и ощетинилась тысячами острых мидий, из-за которых, не поранившись, трудно забраться на сам камень.

Наверху царил мир взаимопомощи. Люди, стоящие на камне, помогали барахтающимся в море подняться и влиться в их дружную компанию. Нас они тоже втащили на камень, и за это им отдельное спасибо. Обретя под ногами твёрдую поверхность, я поняла, что стою не на камне, а на большом бетонном блоке, половина которого была относительно ровная, а другая часть — наклонная и уходила куда-то в кромешную глубину. Скорее всего, это был фрагмент волнореза, но что он здесь делает в полном одиночестве и в подтопленном состоянии, непонятно. Может, выронили при выгрузке, а может, это «эхо войны».

Самые цепкие и ловкие поднимались из воды по этой наклонной плоскости, но не всем удавалось взобраться. Скользкая от водорослей поверхность затрудняла выполнение этой задачи, а накатившаяся волна смывала большинство карабкающихся обратно в море. Димка забирался, как будто знал каждую ямку и бугорок, за который возможно зацепиться. А.., точно знал, он же здесь абориген. Мы с Иркой тоже попытали счастья, но нас каждый раз смывало волной. Нахохотавшись, наглотавшись солёной воды и изрядно вымотавшись, мы с помощью нашего замечательного помощника и спасителя всё же вползли на ровную поверхность.

Солнце, засмотревшись на наше веселье, застряло в зените и нещадно жгло. Забавно было стоять на этом подводном островке и смотреть на раскинувшееся вокруг море. Через толщу воды хорошо были видны медузы и рыбки, названия которых мне не ведомы. Поныряв и потолкав друг друга с этого блока, полностью удовлетворённые нашим исследованием, мы отправились в обратный путь.

Уставшие, но довольные, добрались до берега, доковыляли до нашего местечка и прилегли отдохнуть и погреться. Мы с подругой расположились на покрывале, которое за время нашего отсутствия сильно раскалилось и обдало наши тела своим жаром, и только благодаря прохладной мокрой коже быстро остывало под нами. Диме места на покрывале уже не хватило, но он не унывал. Взял небольшой целлофановый пакетик, сходил к морю, набрал в него воды, вернулся и полил камни возле нас этой прохладой. Убедившись, что он тоже найдёт себе «место под солнцем», я прикрыла глаза.

В полудрёме слышались требовательные крики чаек, мерный шум прибоя и объявления громкоговорителя с общественного пляжа. Лежим! Плавимся! Светло, тепло и мухи не кусают! Мечта! Да, кстати, мне очень нравится, что в Ялте нет комаров. Даже странно: лето, а я ни разу не укушенная! Красота! Но что-то отдых перестаёт быть томным: это солнышко из тёплого и ласкового становилось жёстким и обжигающим. Мы что, сюда загорать, что ли, пришли? Этак мой сосед справа может и сгореть. К кому же тогда я буду торопиться на свидание?

Не открывая глаз, сделала над собой усилие и, как могла, пересохшими губами, произнесла: «Встаём! Пора принимать водные процедуры!» Уходили с пляжа под надрывное предупреждение мегафона: «Женщина в жёлтом купальнике — вы заплыли за буйки! Немедленно вернитесь! Своими действиями вы можете нарушить расписание рейсовых катеров!»

Утомлённые солнцем, шли неспеша, наш всезнающий друг находил достопримечательности даже в совсем невзрачных местах. Оказывается, на пляже и поблизости снималась куча всяких известных кинолент. Никогда раньше не замечала в фильмах знакомых мест, теперь буду внимательней.

Мы двигались к троллейбусной остановке. Проходя мимо рынка, Дима от нас отстал. Потеряв его из виду, мы немного растерялись и остановились подождать. Он догнал нас, многозначительно улыбаясь, протянул мне руки и раскрыл ладони — там, расправив белые крылышки, сидела брошка-бабочка, очень похожая на ту, что прошлым танцевальным вечером упорхнула от меня.

Может, для кого и незначительный подарок, но я была счастлива. Во-первых, мне было важно это внимание. Он запомнил, что меня вчера огорчило, и решил исправить даже мимолётный неприятный момент. Во-вторых, я воспринимала этот жест не просто как подарок, а как некий сигнал, что наши отношения никак не сиюминутное развлечение, а что-то более важное, и просто дружескими их не назовёшь.

Не поблагодарить его я не могла, но просто сказать «спасибо» как-то уж совсем..., и я его поцеловала, правда, в щёку, но и это при большом скоплении народа, средь бела дня, было для меня уж через чур смело.

Нам нужно было съездить домой, чтобы привести себя в порядок к вечерней прогулке. Дима покинул нас у автовокзала, и я смотрела в заднее стекло троллейбуса, как он, махнув рукой, быстро удалялся от нас. Троллейбус двинулся дальше, за окном замелькали кипарисы, и я невольно задумалась: «Вот он только что ушёл, а мне его уже не хватает. Как же я так быстро к нему привыкла, ведь ещё даже суток не прошло с первой нашей встречи?» Может, из-за того, что мы всё время были вместе с перерывом на сон, и вот сейчас?

Если бы можно было, я бы вообще с Димкой не расставалась. Я заметила, как меня в груди будоражил восторг, когда он смотрел на меня и говорил со мной. А его зелёные глаза смотрели, вроде, как бы обыкновенно, но не совсем обыкновенно.

Из размышлений меня выдернул Иринин голос:

— Ты что, уснула? Спать по ночам надо. Пойдём, пока двери не закрылись.

Да! Что-то я размечталась. Может, мне только так хочется, а на самом деле приглянулись ему две хорошенькие девчонки, вот он и развлекается? Кто его знает, где он там, по морям своим ходит? Может, у него в каждом порту такие, как мы? Боже! Неужели я ревную? Да, я его еле знаю? Так! Всё! Надо выкинуть всю эту ерунду из головы. Мне с ним хорошо? Ну, и отлично!

— Ириш, давай побыстрее, а то еле плетёшься, — торопила я подругу. — Осталось около двух часов на сборы, нехорошо каждый раз опаздывать.

На этот раз мы почти и не задержались — пять минут можно не считать. Дима увидел нас, когда наш троллейбус даже ещё не затормозил на остановке, запрыгнул в салон, и мы помчались навстречу весёлому беззаботному вечеру. Прокатившись до хорошо знакомой остановки «Площадь Советская», направились через эту самую площадь к фонтану. У фонтана Дима начал озорничать, стал брызгать водой. Ирине попало больше, она от неожиданности взвизгнула и решила отомстить, я в знак женской солидарности, как могла, помогала ей. Он против нас двоих не устоял и с возгласом:

— Сдаюсь — сдаюсь! — поднял руки вверх.

Мы смеялись, вытирая платочком мокрые лица пострадавших. У кинотеатра «Сатурн» ознакомились с афишей и направились к месту, где гудят пароходы. С интересом понаблюдали, как в порт заходит белый лайнер с трубой, напоминающей крыло чайки. Наш корабельный эксперт сказал, что это «Айвазовский», который, как раз по трубе легко отличается от других «круизников».

Проходя мимо одной оригинально оформленной витрины магазина, резко повернули за угол, в какую-то подворотню. Я, как бы возмущаясь, шутливо спросила:

— Куда ты нас завёл, «Сусанин»?

Последовал ответ:

— Сейчас узнаете.

И действительно, чуть поднявшись, увидели поворотное колесо канатной дороги. Подобная, с двухместными безостановочными кабинками, у нас в Ульяновске тоже имеется. Возит пассажиров с «Венца» в нижний парк. А здесь куда? Ну, что же, можно и прокатиться. Заскочив с Димой в первую кабинку, посмотрели, как это сделает подружка. Всё прошло удачно. Ирина ехала одна, как королева, а мы ей махали и кричали:

— Догоняй!

Стали быстро подниматься вверх. Проскочили башенку с часами и пролетели над дорогой, забитой машинами и троллейбусами. Чуть погодя, почти задев, пронеслись над цветными крышами частного сектора, где жители, занимающиеся своими повседневными делами, не обращали на нас никакого внимания. По нашей кабинке иногда хлестали ветки деревьев, а мы забирались всё выше и выше. Вот и верхний круг. Дима заранее открыл дверцу и предупредил:

— Спрыгиваем правой ногой.

Уже находясь на площадке, поймал меня практически в полёте. Следом подкатила Иринка. Наш кавалер помог ей мягко приземлиться, и мы двинулись к смотровой площадке. Отсюда был восхитительный вид на город удлинённых теней. Он казался совсем игрушечным. Машины, размером со спичечную головку, шныряли по узеньким, как будто нарисованным улочкам. Я перевела взгляд на бескрайнюю синеву моря. С этой высоты оно выглядело ещё более колоссальным, ни конца, ни края, а уходя за горизонт, сливалось с небом. А кораблики-то, кораблики, посреди этого безбрежного пространства — с крупинку.

Меня кольнула беспокойная мысль: «Ведь Дима — вот также на своём судёнышке бултыхается посреди этой необъятной стихии». От этого раздумья у меня пробежал мороз по коже, и я ещё крепче прижалась к моему герою.

— Это ещё не всё! — сказал наш гид и мы зашагали по дорожке, по указателю, на котором значилось «Холм Славы». Издали, строго и очень эффектно смотрелись белые стены разорванного кольца, подсвеченные прожекторами. Зайдя внутрь, мы узнали, что это монументальное сооружение посвящено героям Крыма, воевавшим за родную землю в годы Великой Отечественной войны.

Обойдя мемориал вокруг и постояв у «вечного огня», мы отправились обратно к шуму городскому, но уже пешком. Под горку идти было легко и весело, глядя на то, как над нашими безмятежными головами проплывают цветные кабинки канатной дороги. Затесавшись в плотную толпу, прогуливающуюся по набережной, решили поспешить в курзал, а то, как бы не начали без нас.

Когда подошли к танцплощадке, там вовсю гремела: «А снится нам трава, трава у дома, зелёная, зелёная трава».

Народ толпился у касс, но нам стоять в очереди не пришлось. Дима, жестом показав, чтобы мы двигались ко входу, пропустил нас вперёд, отдал контролёрам, неведомо откуда взявшиеся, билеты. На наш удивлённый взгляд он выкрикнул:

— Ловкость рук и никакого мошенства.

С этого момента вечер был похож на предыдущий. Покидали мы это весёлое заведение, когда затихли аккорды последней песни. Взяв нашего джентльмена под руки, проскакали по лестнице на набережную и пошли вдоль моря, повторяя уже всеми любимый маршрут. Дима не давал нам скучать, рассказывал весёлые истории из курсантской жизни, делился впечатлениями о портовых городах, в которых ему приходилось побывать.

Когда подходили к причалам для рейсовых катеров, громкоговоритель вдруг гаркнул мужским голосом:

— Уважаемые жители и гости нашего города! Приглашаем вас совершить часовую увлекательную вечернюю прогулку на теплоходе «Леонид Соболев», который отходит через двадцать минут с шестого причала. Билеты можно...

Наш любезный друг бесцеремонно перебил мегафонного оратора:

— Да, кстати, мы с моей тётей приглашаем вас завтра в гости! — посмотрел на наши растерянные лица и добавил: — Сами понимаете, … отказаться нельзя.

Не увидев с нашей стороны никакого сопротивления, он продолжил:

— Не беспокойтесь, тётя Валя у меня — мировой человек, что-нибудь вкусненькое приготовит. Точно не пожалеете.

Переглянувшись с подругой, я поняла, что она не против. У меня же сомнения были. Я уже сейчас почувствовала ту неловкость, которая завтра меня будет одолевать, но подчинилась большинству. Затем, ещё немного поразмышляв, я решила, что это даже очень интересное предложение. Смогу познакомиться хоть с кем-то из его семьи, увидеть Диму в домашней обстановке, и, может быть, это поможет лучше его узнать.

Но одно меня сильно тревожило: а вдруг я не понравлюсь? Что тогда? Наш благородный друг не унимался и продолжал увещевать:

— Девчонки! Вы же знаете, что старшее поколение с подозрением относится к скоропалительным знакомствам, поэтому Валентина Васильевна думает, что мы с Олей знаем друг друга уже много лет, с пионерского лагеря «Орлёнок», где были в одном отряде. И вот вчера, мы случайно встретились и, конечно, решили провести отдых вместе. Ну а ты, Ириш, лучшая подруга, и вы не разлей вода. Так что в наших интересах не проговориться.

Дима проводил нас до дома. Ирина попрощалась и пошла спать, а мы присели на скамеечку и тихонько разговаривали, обсуждая наши первые сутки, что провели вместе. Затем опять спрятались от любопытных глаз в подъезде, где не могли расстаться до двух ночи.

Очередное утро, по общему желанию, провели на пляже. Единодушно проголосовав, отправились на облюбованный нами дикий пляж. Погода баловала нас на протяжении недели. Вот и сегодня на ярком голубом небе, если и были облака, то маленькие, разрозненные. Они не могли спрятать солнце надолго и дать нам хоть небольшую передышку.

— Отдыхать от меня будете ночью, — смеясь, говорило оно нам из глубин космоса.

С пляжа ушли пораньше, надо привести себя в порядок перед походом в гости.

Остановка, на которой мы встречались, будет, наверное, мне сниться, настолько за эти дни она вошла в мою жизнь. Наш гид, как водится, взял нас под руки, и мы пошли на заклание. Подруга делала вид, что ей всё равно, а меня можно было сравнить с осиновым листиком. Буквально через три минуты подошли к пятиэтажке цвета яичного желтка, первые этажи которой утопали в зелени.

Прошли через длинную арку, перед подъездом, увитую диким виноградом, и поднялись на четвёртый этаж.

— Вот она, Голгофа! Путь к плахе был недолгий, но красивый! — мелькнуло у меня в голове.

Дима повернул ручку и, открыв незапертую дверь, почти втолкнул нас внутрь. Нас, точно, ждали. До прихожей доносились соблазнительные ароматы. Услышав шум, к нам вышла миловидная, светловолосая женщина:

— Здравствуйте! Я Валентина Васильевна, но можно и просто тётя Валя. Дима, займи гостей, а мне нужна ещё минуточка.

Мы прошли в комнату, в конце которой был выход на лоджию. Туда нас Дима и проводил. Недолго постояв у открытого настежь окна, полюбовались окрестностями и вернулись в комнату, чтобы расположиться вокруг небольшого столика, накрытого по-праздничному.

Валентина Васильевна дала команду своему племяннику разливать вино по бокалам, сама же раскладывая по тарелкам салат, как бы невзначай, спросила:

— Как же вы? Встретившись, сразу друг друга не узнали, или постеснялись подойти?

— Да, не то, чтобы не узнали, а сильно сомневались, — нашлась я. — Время-то, сколько прошло?

— Пять лет, — уточнил Дима.

— Давайте поднимем бокалы за вашу удивительную встречу, благодаря которой теперь и я с вами познакомилась! — предложила она.

Сделав пару глотков и почувствовав приятный сладковатый, чуть терпкий вкус, я поставила бокал. Дима, оставив в бокале половину, взял бутылку и прочитал этикетку:

— Мускат. Вино красное сладкое.

И от себя добавил, как бы размышляя:

— Недурственно.

Я заинтересовалась салатом. Хозяйка подбадривала:

— Попробуйте! Мне по случаю досталась баночка маслин, а я давно задумала сделать «греческий салат», но не хватало ингредиентов, теперь всё, как надо.

Салат оказался необычным, с виду простым овощным, но брынза и маслины меняли вкус кардинально. Я его взяла на заметку. Пока мы дегустировали салат и другие закуски, Валентина Васильевна вспомнила случай, тоже на тему «необычная встреча».

Вот что она рассказала.

Это было года два назад. Тем летом я оказалась в Сочи и прогуливалась в одном из тамошних парков. Шла по аллее, которая разделялась длинной цветочной клумбой, гуляла и наслаждалась субтропической природой. Вдруг голос:

— Валентина Васильевна!

Обернулась, а на другой стороне клумбы, сняв шляпу и махая ей, стоит Михаил Иванович Пуговкин.

— Какой Пуговкин? — не удержалась я. — Тот самый?

— Тот самый, тот самый. Кричит мне: «Валентина Васильевна, стойте там, никуда не уходите, я сейчас подойду».
И побежал в обход этой клумбы. Подошел.

— Здравствуйте, Валентина Васильевна! Вы какими судьбами здесь?

— Здравствуйте, Михаил Иванович! Да вот, по обмену опытом, на три дня.

— А мы с женой на недельку выбрались. Она сейчас после пляжа отдыхает, мне вот неймется, жалко время терять. Знаете, я ведь все равно прогуливаюсь, поэтому давайте я вас немного провожу.

Да он не только в кино, а и в жизни такой «живчик». В фильмах изображает чаще всего каких-нибудь прохиндеев, а на самом деле милейший человек. Надо же так было неожиданно встретиться в другом городе. В Ялте-то мы часто видимся или по работе, или прямо на улице, он к нам часто приезжает и бывает живет по несколько месяцев, много снимается, и мечтает капитально обосноваться где-нибудь возле моря. Несколько раз выступал в нашем санатории.

Иринка, осмелев и явно заинтересовавшись этим рассказом, подала свой голос:

— Валентина Васильевна, а еще кого-нибудь из известных артистов вы видели?

— По «долгу службы» часто встречаю. Артисты у нас не только отдыхают, но и снимаются в кино, и выступают в наших театрах. Вообще-то существует разнарядка, и артисты, находящиеся в Ялте на отдыхе или по работе, обязаны выступать на творческих вечерах, и проводятся они в основном в наших санаториях и домах отдыха. Да Димуля, общался со многими из них, попросите его, он вам расскажет что-нибудь интересное, даже голоса некоторых может изобразить.

Со временем нервозность улетучилась, стало намного уютнее. Этот рассказ Валентины Васильевны пробудил интерес к разговору на самые разные темы. В пылу беседы Валентина Васильевна взмахнула руками:

— Главное блюдо-то, наверно, уже остыло.

Тут же начала собирать использованную посуду, мы с Ирой не могли остаться в стороне и стали помогать ей.

— Так, девочки, сейчас мы посуду поменяем на чистую и будем подавать «горячее».

Мы взяли чистые тарелки и приборы, а она — глубокое блюдо с чем-то непонятным в темно-оранжевой заливке. Мы с подругой гадали, что же это за яство? Скорее всего, это тушеные овощи, но какие? Заметив в наших глазах немой вопрос, тетушка раскрыла секрет:

— Это «синенькие», то есть баклажаны, сначала обжаренные, а потом тушеные с болгарским перцем в специальном соусе. Этот рецепт достался мне от подруги, но вот над соусом пришлось покорпеть, а методом проб и ошибок все-таки удалось добиться желаемого вкуса.

Глядя, как племянничек уплетает за обе щеки тётушкино кушанье, я тоже, поддев вилкой небольшой кусочек, отправила его в рот. Не распробовав, взяла ещё, но уже побольше. О-о-о…! Очень нежная консистенция имела кисло-сладкий вкус, а лёгкая горчинка придавала пикантности этому замечательному блюду. Хозяйка пододвинула сметану и предложила попробовать и так, и так. Тоже вкусно, но сметана смягчала ту самую примечательную горчинку. Иринка тоже оценила по достоинству это новое для нас блюдо, и мы почти наперебой хвалили этот оригинальный рецепт. Вино и тёплая дружеская обстановка избавили нас от закрепощённости, поэтому общение стало очень оживлённым и увлекательным. Валентина Васильевна живо интересовалась нашей жизнью, учёбой, а узнав, что мы с берегов Волги, поведала нам о своём круизе на теплоходе от Астрахани до Горького. Пока мы судачили о нашем Ульяновске, где их круизный лайнер делал остановку, Дима принёс десерт, который мы уже осилить не смогли. Вечерело. На склонах южного города зажглись отдельные огоньки. Хотелось на воздух. Пора было покидать этот гостеприимный дом.

Мы поблагодарили Валентину Васильевну за тёплый приём и, попрощавшись, зашагали в сторону набережной. По пути, заинтригованные рассказом о знаменитостях, мы стали пытать нашего спутника:

— Ну-ка, давай выкладывай, с кем это из артистов ты на одной ноге?

«И тут Остапа понесло».

— Да с Пушкиным я на одной ноге. Бывало, спрошу его: как ты, брат Пушкин? А он мне: да всё как-то так.

— Нет! Дим! Ну правда, твоя тётя сказала, что тебе есть что рассказать. Давай быстро выдавай все пароли и явки, с кем общался, где встречался? Нам правда интересно.

— С кем встречался, где общался? Она немного преувеличивает. Я был тогда ещё пацаном, подростком. Кому было со мной интересно общаться? Так что особенно не о чём рассказывать. Ладно, сами напросились.

Дима назвал несколько слишком известных фамилий, но свой рассказ посвятил двум артистам. Он очень увлекательно, вживаясь в образ своих персонажей, с живой мимикой и даже пытаясь имитировать голос, описал встречу с Евгением Леоновым и Людмилой Чурсиной.

С последними словами его рассказа: «Людмила Алексеевна села на заднее кресло лимузина, и, сверкнув фарами, машина скрылась в кривых улочках южного города», мы уже подходили к луна-парку, который расположился напротив Главпочтамта, на набережной, где швартовались круизные лайнеры. Механические щупальца глазастого осьминога поднимали и опускали пленников, заключённых в крутящихся кабинках, сверкающей разноцветными огнями карусели. По соседству машинки, зажатые в квадрате автодрома, метались, били друг друга своими резиновыми бортами. Смех, крик и визг стояли над этим парком развлечений.

— А про Пуговкина расскажешь? — Выйдя из оцепенения от услышанного, вдруг спросила Иринка.

— Теперь про Пуговкина.

Мы приготовились ко второй серии спектакля одного актёра.

— Ирония судьбы заключается в том, что Михаила Ивановича я видел, как и вы, только в кино.

— Как же так? — Возмутилась я. — Можно сказать, лучший приятель Валентины Васильевны, а ты с ним никогда не встречался?

— Так бывает. Ну правда, он же не мой приятель, не случилось увидеться. Да и повода не было.

Мы проходили мимо белоснежного борта, возвышавшегося двухтрубным исполином над ялтинской набережной, теплохода «Адмирал Нахимов». Наш оратор остановился, хитро посмотрел на нас и объявил:

— Не расстраивайтесь! Зато я вам расскажу, как однажды оказался вот на этом лайнере.

Настроение было лирическое, поэтому всякие танцы на сегодня отменялись. Зато мы были готовы слушать нашего рассказчика с неподдельным восхищением и раскрытыми ртами. Моя подруга, общаясь с нами, всё же заразилась романтическим настроением и, шепнув мне на ухо: «Сильно не задерживайся», — скрылась с неизвестным молодым человеком в толпе праздно шатающейся публики. Мы с Димой продолжили прогулку вдвоём.

Вечер был в разгаре, и под очередной увлекательный рассказ моего лектора мы прошлись до возвышающейся над шумными волнами пиратской шхуны «Эспаньола», затем спустились на нижний ярус набережной и разместились на свободной скамейке. Сидели и наслаждались видом ночной Ялты, вслушиваясь в звуки моря, пытавшегося выбраться за пределы одетого в гранит берега. Это был наш прощальный вечер, поэтому домой не торопились. Мы любовались окружающим видом и немного грустили: завтра в это время троллейбус будет мчать нас по извилистым крымским дорогам к нашему пассажирскому поезду.

Добравшись до дома, мы устроились на лавочке у нашего подъезда.  Дима обнял меня за талию, а я пыталась поудобней примоститься на его жёстком плече. Уютно устроившись, его ровный голос воспринимался мной, как негромкое мурлыканье, и я размечталась, почти задремав. Минут через пять до меня стал доходить смысл его слов. Он говорил, что вдали от родного дома моряк, занимающийся трудным и опасным делом, должен на сто процентов быть уверен в любви и верности своей второй половины. Но часто жёны-красавицы не могут похвастаться супружеской верностью, и отсюда — все беды.

Я промечтала начало его монолога, и мне было непонятно, относятся ли эти слова ко мне или это чья-то теория в его изложении. Как бы то ни было, эта тема мне не нравилась, и я не стала поддерживать его измышления. Вообще-то, я обиделась, потому что отчасти приняла его слова в свой адрес, но показывать свою обиду не стала. Пока его голос продолжал бурчать, я начала размышлять: «Почему он начал этот разговор, ведь никакого повода к этому я не подавала? Никаких претензий или требований не предъявляла, даже просьбу постеснялась бы озвучить. Непонятно! Да, конечно, я хотела бы продолжить наше общение. Можно было бы переписываться и даже иногда звонить друг другу, но дальше я и не заглядывала».

Так, всё! Решила! Я ведь девушка и не должна первая что-то предлагать. Я вправе согласиться или отказать, сама не буду напрашиваться на продолжение знакомства. Вот если Дима проявит инициативу, тогда так уж и быть, скажу ему и адрес, и номер телефона. И обижаться глупо. Знакомы без году неделя. Видимо, моё полное игнорирование этого вопроса сподвигло его переменить тему разговора. Стрелки часов давно перевалили за полночь, вот и закончился ещё один замечательный день.

Следующим погожим утром мы почти не вылезали из воды. Даже если не купались, то сидели на бережке, и ласковые волны облизывали наши пятки. Очень хотелось насытиться и просолиться морем на длительное время. Когда ещё удастся сюда попасть? А вернуться в Ялту теперь уже надо будет обязательно. Пройтись по крутым и тенистым улочкам, поностальгировать о былом, а вспомнить есть что.

Покидали пляж с грустью в глазах, понимая, что вернёмся к этим уютным берегам ещё не скоро. Поэтому с большим удовольствием впитывали запахи этого притягательного места. Это был невероятный коктейль из солёного моря с шашлычным дымом, ароматом горячих чебуреков и беляшей. Покинув берег, побрели к набережной, где у фонтана с «купальщицей» надо было забрать фотографии, подтверждающие наше авантюрное путешествие в эти славные места.

Затем Дима угостил нас фруктовым мороженым и объявил, что сейчас мы отправимся выполнять самый главный, обязательный прощальный ритуал. Пройдя почти всю набережную, мы вышли на причал возле пальм-зонтиков. Где, всеми любимый, кинорежиссёр Якин, сидя в кресле и поигрывая тростью, подавал многозначительные сигналы своей новой «кино-приме». Наш щедрый друг выдал нам по пять копеек, и мы все втроём одновременно под «раз, два, три» зашвырнули эти «волшебные» монеты как можно дальше в море и поклялись черноморскому владыке «Нептуну», что непременно при первой возможности вернёмся и снова окунём своим тела в эту пучину.

Прощаясь с морем, я вдруг осознала, что совсем не хочу отсюда уезжать. Вроде за месяц мы основательно просолились и прожарились, и должно уже всё надоесть. Да и по дому соскучились, а покидать этот райский уголок очень жаль. Прогуливаясь по уютной улочке, вдоль речки Водопадной, вслушивались в журчанье воды и негромкий, но настойчивый шум её каскадов.

Запрыгнули у «Спартака» в «единичку» и домчались до автовокзала. Дима пошёл домой, а мы пересели на «тройку» и поехали к себе складываться и собираться в дорогу. Договорились встретиться там же, на автовокзале, за час до нашего отъезда.

Подъехали. Дима нас уже ждал. Забрал багаж и отнёс к остановке междугородних троллейбусов. Ирина осталась с вещами, а мы отошли в сторонку. Сначала держались за руки и смотрели в глаза друг другу. Я не выдержала и склонилась к его плечу; он обнял меня. Так, щека к щеке, и стояли.

Я всё надеялась, ждала, когда же он спросит: «Куда писать-то?», но он молчал. Во мне боролись два чувства: душа просит остаться, а голова говорит: «Надо ехать. Там дом, там учёба, там...». А ещё вопрос: «Сказать адрес? Не сказать?» мучил меня и висел, как «дамоклов меч». Но в памяти всплывали моменты вчерашнего тягостного разговора: «Красавицы могут не дождаться... Мы на сто процентов должны быть уверены...».

Нет, не могу унижаться, после такого. Не только я сама, но и он перестанет меня уважать. Может, он собирается с мыслями и чуть позже осмелеет и спросит? Боже! Дима! Как же ты меня изводишь! У меня нервы, как струны натянуты, ещё вот-вот и лопнут! Из-за сильного перенапряжения меня начинало потряхивать, в горле образовался ком, ноги стали ватными, я почти повисла у него на шее.

Мысль: «Что же дальше?», всё сильнее тревожила меня. Да! Ощущаю его поцелуи на щеках и на шее. Ну! Может, сейчас? Осталось чуть-чуть. Вот кто-то, что-то кричит. Не понимаю... что, всё? Отъезжаем? Дима целует нервно и яростно, куда попадёт. Берёт за плечи, разворачивает, хватает за руку и тащит за собой. Заталкивает в троллейбус и отдёргивает свою руку из-за закрывающейся двери.

В окнах замелькали мрачные кипарисы. Я, как в пелене тумана, нашла Ирину и села с ней рядом. До меня начинало доходить, что это — всё. Это всё? Осмотревшись, осознала, что произошло. Ком в горле неожиданно растворился, и вся вселенская горечь, накопившаяся за последний час, вырвалась из груди. Меня прорвало. От рыданья в голос замер весь троллейбус. Чуткое ухо услышало печаль всего мира в этом извержении души.

Первый раз в жизни я так горько плакала. Пассажиры сидели очень тихо, сочувствуя моему горю. В этот момент мне стало так себя жалко, а безутешные размышления ещё больше подливали масла в огонь. Как глупо! Как всё это глупо! Безмерная обида на него, на себя, на весь этот несправедливый мир — терзали меня. Гордость! Эта глупая моя гордость. Почему я не сказала ему сама? Ну, а Дима, почему он так и не спросил? Что же это? Я его никогда не увижу? Снова ком к горлу, опять из глаз сами текут солёные струйки.

Иринка, явно растерялась, сидела, как каменная, с глазами на мокром месте, не зная, как помочь моим переживаниям. Немного придя в себя, я понимала, что навела трагизма в троллейбусе, и стало неловко, но что я могла сделать? Обречённость была выше моих сил. Ехала до Симферополя как во сне, смотрела в окно, но ничего не видела. Воспоминания нашего расставания и мысли о том, что мы уже никогда не встретимся, нет-нет, а заставляли шмыгать носом и доставать уже насквозь промокший платок.

Отвлеклась от горьких дум, когда троллейбус стал притормаживать и соседи стали копошиться, собирая свои вещи.


Глава 3. Разошлись пути-дорожки

Рассказ Дмитрия:

Отпуск продолжился. Так же ходил на море. Вечерами один или с дорогой мне тётей Валей бродили по набережной, слушали морской прибой и говорили о жизни. Я просил её рассказать о своей молодости, предполагая, что в те далёкие времена она могла переживать схожие чувства. Оказывается, что-то подобное было. Как же мало мы знаем о своих самых близких людях. У меня появилась какая-то сентиментальность. Смотрел в ночное небо и думал: «Если звёзды горят, значит, это кому-то нужно?». И ещё: «Может, она сейчас в Ульяновске тоже смотрит на звёзды, значит, мы в каком-то смысле сейчас рядом».

Вечером ложусь, закрою глаза… и поплыли воспоминания о трёх днях, так в грёзах и засыпал. Утром просыпался бодрячком, оправдывая себя: «Правильно сделал, зачем давать ложную надежду. Девчонки живут за тридевять земель, что бы я стал, письма, что ли, писать? Ага, делать мне больше нечего. Хотя, конечно… прочь сомнения!». А вот уже днём настроение понемногу менялось. Куда ни пойду, на пляж, на набережную или ещё куда-то, сразу вспоминаются моменты наших прогулок. Наваждение какое-то.

Как-то раз решил сходить в курзал на завалявшуюся контрамарку, но больше пятнадцати минут не продержался. Была какая-то гнетущая обстановка, а общее веселье даже раздражало. За оставшиеся двадцать дней так ни с кем больше не познакомился. Когда это со мной такое было? Вообще-то я пытался, как говорится, «клин клином», но как-то само собой получалось, что я любую сравнивал с ней, с той самой, самой-самой, и ни одна, как у нас говорят, «рядом не стояла».

Отпуск заканчивался, скорый поезд мчал меня от тёплых волн Чёрного моря к хладным берегам Балтики. И, уже надев форму, возвращаясь в училище, решил, что только учёба и непростая повседневная жизнь в нашей бурсе окончательно вернёт меня к обычной размеренной жизни, без всплесков и потрясений. Время всё расставит на свои места.

Рассказ Ольги:

Вокзальная суета рассеяла и притупила моё упадническое настроение. Мы с подругой занялись поиском перрона и местечка, где будем дожидаться посадки на наш поезд. На информационном табло наш пассажирский ещё не был прописан, и это было понятно: приехали мы на вокзал около полуночи, а отправление у нас почти в три ночи, так что придётся ещё покуковать. Все сидячие и лежачие места были заняты, наверное, ещё с прошлого летнего сезона, поэтому обратили внимание на сиротливо стоящую багажную тележку, на которой с комфортом и устроились.

Посчитали капиталы, которые не успели прокутить, прослезились. Отложили «неприкосновенный запас» в денежном выражении, чтобы расплатиться за чай и постель, ещё на трамвай до дома. А на оставшиеся деньги надо было закупить продукты в дорогу. Я сидела и следила за вещами, а Ирина пошла за припасами. Подруга вернулась быстро, с горячими пирожками, завёрнутыми в промаслившуюся бумагу. Пирожки были с разной начинкой и источали аппетитные запахи, но мы решили на ночь не наедаться и не портить фигуру.

Мы так долго ждали объявления о посадке, что уже устали периодически смотреть на часы. Ну, наконец-то! Состав подошёл по расписанию. Сели. Поехали. Прощай, Крым! Прощай, Димка! Ехали в плацкарте. Поезд у нас был самый обыкновенный, пассажирский, чапать нам трое суток.

Первый день питались, можно сказать, от пуза, пирожками с чаем. Но на второй день пирожки как-то быстро закончились, и пришлось переходить на «подножный корм». Я и подружка везли домой, как и все остальные пассажиры в нашем вагоне, по целой корзине крымских фруктов, в нашем случае — персики и груши. Делать нечего, подумали, что груша в наших краях не является редким экзотическим фруктом, поэтому эти крупные, сладкие, сочные плоды были и завтраком, и обедом, и ужином.

Иринка за ужином, глядя на наш грушевый десерт, мечтательно заявила: «Сейчас бы баклажанчиков Валентины Васильевны».

Приехали домой, на зависть всем, отдохнувшие, загоревшие и просто счастливые. Как Ирина и пророчила, таких каникул у нас никогда не было и никогда уже не будет.

В конце августа и в начале сентября погода нас ещё баловала, было жарко. Мне часто в эти дни очень хотелось побыть одной, погрустить и поразмыслить. С заходом солнца я выходила на балкон и наблюдала, как вслед за скрывающимся светилом город погружается в ночь. Включаются — один…, два…, десять…, сто…, потом уже тысячи огней, и в памяти всплывают наши прогулки по набережной и любование Ялтинской иллюминацией. Пролетая надо мной по небу, плавно опускается к аэропорту самолёт, мигая своими лампочками, напоминая снующий по ночному морю катер с такими же разноцветными бортовыми огнями.

Я также обращала свой взор на звёздный небосвод, как совсем недавно, там, рядом с ним. А может, он сейчас тоже поднял глаза к небу, и мы вместе снова смотрим на одни и те же созвездия? Коварный юг не отпускал меня, поэтому я искала эти сходства, чтобы хоть на мгновение снова созерцать то, что мы видели вдвоём, и почувствовать то неповторимое состояние.

Мама видела, что со мной творится что-то неладное, но первые несколько дней не беспокоила меня. В один из таких сентиментальных вечеров вышла ко мне на балкон, накинула на мои плечи пуховый платок и обняла.

— Ты приехала и который день ходишь сама не своя. Что же у тебя произошло на юге?

В объятьях мамы я себя почувствовала, как в детстве. Тут на меня накатило, слёзы снова смочили мои щёки, и, шмыгая носом, я рассказала всю эту трёхдневную историю от начала и до конца. Мама всегда мне помогала, и сейчас, разобравшись во всём, обязательно найдёт выход из моего, ну совсем, безнадёжного положения. Постояли. Поплакали.

— Совсем ты у меня взрослая стала. Ты влюбилась, доченька, и ты очень счастливая! Не каждому так везёт в жизни!

— Мама! Что же теперь делать?

— Что делать? Верить и ждать!


Продолжение следует…