Боснийские сказки 19

---
     Из проекта Самоглядное Зеркало, Самогляд Родаруса. Энциклопедия сказок Русского мира. Сказки родственных народов. Это народы, не имеющие своей земли в России. Сказки, когда-то переведенные, но со временем стали сказываться на русском языке. Это не все, конечно, сказки, тут их 19, а всего в проекте 1212.
============
     Именование босниец, как и россиянин, применяется ко всем народам Боснии и Герцеговины. Под термином «босниец» понимается также три основные народности страны, это босняки, сербы, хорваты.
     Слова Босния и босниец появляются в 5-м веке Христовой Веры, когда на Балканы пришли южные славяне. Само слово связано с рекой Босна. По всей видимости, слово идёт вышины, башнии, откуда источается река Босна.
     Одно из любимых народных занятий боснийских сельчан было отправляться на всё лето горные перевалы, покрытые мягкой травой, насыщенные озерцами и сточниками, где привольно пасся скот боснийскх селян.
     Они брали с собой посуду, инструменты для ремесла, жили в небольших хижинах, копали огороды, доили коров, стригли овец, выращивали обвощи, заготавливали всё это на зиму. А попутно рассказывали друг другу бабушкины сказки, водили хороводы, венчались, чтобы змой и весной пополниться новыми детишками. Так и строился боснийский сказочный фолклор.
     ++++++++++++++++
------
Барсук и лиса. Боснийские сказки!!
========
     Повстречались как-то лиса и барсук на дороге, и спрашивает лисица:
     — Куда путь держишь, барсучище?
     Отвечает барсук:
     — Да вот иду искать себе в товарищи мудреца — такого, чтоб он разумным советом мог меня из любой беды выручить. Например, про твою премудрость, тётушка, много я наслышан. Слава о тебе по всему свету идёт, даже в песнях и то тебя воспевают!
     — Скажи-ка ты мне, барсучище, — говорит лиса, — сколько ты хитростей придумал, которые из беды тебя выручить могут?
     — Признаться, я придумал три хитрости. Отменные хитрости, замечу я тебе. А теперь ты мне скажи, сколько хитрых уловок, которые могут от любого несчастья избавить, изобрела ты сама?
     — Девять уловок, — отвечает лиса.
     Барсук так и подскочил от восторга!
     — Тебя-то мне и нужно в товарищи! У тебя девять уловок да у меня три, — значит, никакой чёрт нам не страшен. Давай, лиса, побратаемся!
     — Ладно! — согласилась лиса, и пошли они вместе. Да только у лисы одно баловство на уме — всё бы ей взад-вперёд через дорогу перепрыгивать, да перекувыркиваться, да скакать туда-сюда. И понятно, попалась она в капкан. Попалась и молит барсука:
     — Эй, барсучок, побратим дорогой! Стряслась со мной лихая беда! Что мне теперь делать? Выбери из своих хитрых способов какой-нибудь похитрее, авось да и пособишь мне в моём несчастье.
     — Не стану я тебя выручать! Сама ты себя погубила!
     А лиса не унимается:
     — Милый барсучок! Любезный мой братик! Не дай мне пропа;сть! Посоветуй, как из неволи вырваться!
     Отвечает барсук:
     — Если бы не побратались мы с тобой, лиса, ни за что бы я тебя не стал из беды выручать. Но теперь, так и быть, дам совет. Как только приблизится к тебе тот человек, что капкан ставил, ты и начни о его ноги тереться да ластиться к нему. Человек подумает, что ты ручная, и выпустит тебя. Да смотри сразу не удирай, не то пристукнет тебя человек чем ни попадя — тогда не стоило и труда из капкана вырываться. Ты сперва пойди за человеком, а потом улучи минутку — и беги со всех ног.
     Не успели барсук с лисой толком переговорить, глядь — человек идёт. Увидел его барсук и бросился в кустарник — поминай как звали! А лиса осталась человека дожидаться. Вот подошёл мужик к лисе, и она стала к нему ластиться, о ноги тереться. Решил мужик, что лиса ручная, выпустил её, наладил капкан и домой побрёл. Лиса за ним вдогонку затрусила, а возле первой же рощицы задала стрекача. Только её и видели. Обернулся мужик — лисицы и след простыл.
     — Ну, ладно, плутовка, во второй раз тебе уж от меня не улизнуть!
     Слонялась как-то лисица по лесу, да и угодила опять в тот же самый капкан. И вот прикидывает и так и сяк, — неужели нельзя извернуться. Вдруг откуда ни возьмись барсук, и к лисе:
     — Что с тобой, тётушка, приключилось?
     — Да вот, побратим, снова я в капкан попалась! Прошу тебя — помоги. У тебя ведь ещё два хитрых способа про запас остались, научи меня одному. Может, мне удастся из капкана вырваться.
     — Хорошо! — говорит барсук. — Притворись мёртвой, человек и отшвырнет тебя прочь! Да смотри не вскакивай сразу! Дождись, покуда он станет капкан заряжать, вот тогда и беги!
     В скором времени приходит мужик. Увидел он дохлую лису, вытащил её из капкана и отшвырнул в сторону. Стал капкан заряжать, а лиса вскочила на ноги и была такова. Оглянулся мужик — да куда там, лиса уж в гору трусит рысцой. Покачал он головой да пробурчал что-то сквозь зубы, а барсук глаз с него не сводит, наблюдает из-за кочки. Наладил человек капкан и побрёл домой.
     Время шло, и вот однажды, на беду свою или на счастье, попался и барсук в злополучный капкан. Лиса между тем следила за ним из-за куста и, как увидела барсука в ловушке, стала над ним потешаться. Бедняга барсук и ну её упрашивать:
     — Ради бога, сестричка, у тебя ведь есть девять хитрых уловок, открой мне одну, помоги спастись!
     А лиса недаром известна вероломством своим и ответ дала, словно ножом полоснула:
     — Ого! Вот это мне нравится! Раньше я всё страдала, а ты на мои муки со стороны смотрел, а теперь сам помучайся да мозгами пошевели! Свои хитрые уловки я лучше на чёрный день для себя приберегу.
     Выслушал барсук лисицыны слова и проговорил жалобным голосом:
     — Подойди ко мне поближе, сестрица! Давай хоть попрощаемся друг с другом напоследок, — знать, конец мой пришёл!
     Лиса поверила барсуку. Подползла к нему, а барсук рванулся словно бешеный и схватил её. А тут как раз идёт тот самый мужик, от которого лиса дважды убегала. Увидел он, что творится возле его капкана, и крикнул:
     — Держи её, барсук, пока я не подоспею. Я тебя отпущу, а с лисой-обманщицей сведу свои счёты!
     Барсук дождался человека и сдал ему на руки лису. Человек выпустил барсука на волю, а лисице топором вдолбил в голову все её девять хитрых уловок.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Бекри-Муйо. Боснийские сказки!!
========
     Рассказывают, что в далекие времена жил в Стамбуле турок по имени Бекри-Муйо. От отца он получил огромное наследство, но всё проел и пропил. Ходил он по улицам, завернувшись в шерстяное одеяло, а на голове носил странную шапчонку, из-под которой высовывалась косичка. Встретил его как-то турецкий султан пьяным. Стал ему выговаривать, что он отцовское богатство промотал и дошёл до такого позора. Бекри-Муйо рассердился и говорит султану:
     — А тебе какое дело, что я пью? Деньги ведь мои? Может, ты думаешь, у меня денег нет? Ну-ка, за сколько продаёшь Стамбул?
     Султан хотя и знал, что у Бекри-Муйи нет ни гроша за душой, но подумал: вдруг его подговорил кто, у кого есть деньги? А если пообещать, то уж потом от своего слова не откажешься. Султан и говорит:
     — Ни за какие деньги не продам тебе, Муйо, всего Стамбула, а вот половину — покупай. А там уж как-нибудь вдвоём будем царствовать.
     А Муйо в ответ:
     — Ладно. Завтра утром принесу тебе деньги.
     На другой день Муйо утром с деньгами не пришёл. Султан велел его привести. Муйо пришёл трезвым и сознался, что у него нет ни гроша, — где же ему мечтать о покупке Стамбула или хотя бы половины его! Султан тут же велел его казнить за то, что он соврал и сыграл с ним такую шутку. Муйо стал просить прощения, а когда увидел, что это не помогает, сказал:
     — Тебе легко меня погубить. Но прошу тебя, окажи мне перед смертью последнюю милость. Разыщи в своем царстве трёх человек: нищего, у которого нет ни гроша за душой, слепого, который ничего не видит, и калеку, у которого нет ног; прикажи привести их сюда, накорми и напои их досыта, и мы посмотрим, что они будут делать.
     Султан согласился. Скоро нашли таких людей, привёли, посадили рядышком, дали им есть и пить. Когда они угостились на славу, слепой и говорит:
     — Хвала богу и благородному султану за то, что накормил нас белым хлебом и напоил красным вином!
     А калека безногий как напустился на него:
     — Ах ты чёрт слепой! Откуда ты можешь знать, что хлеб белый и вино красное, коли не видишь? Вот сейчас как пну ногой!
     — Бей за мой счёт, я плачу, — поддержал нищий.
     Бекри-Муйо и говорит султану:
     — Вот видишь, благородный султан, что делает вино? Слепой — без глаз, калека — без ног и нищий — без гроша, а когда напились, у слепого появились глаза, у калеки — ноги, а у нищего — деньги. Так вот и мне вчера казалось, что я богач и могу купить Стамбул.
     Султан понял, простил Бекри-Муйо и даровал ему жизнь. Но с той поры задумался: что за силу имеет вино и почему по нему так тоскуют пьяницы? Решил он сам его отведать и однажды вечером приказал принести самого лучшего вина. На другой день он занемог. Как только весть об этом разнеслась по дворцу, со всех сторон сбежались лекари. Но султан сказал:
     — Меня может вылечить только Бекри-Муйо. Немедленно приведите его.
     Бекри-Муйо пришёл. Султан рассказал ему про свой недуг и спрашивает, как быть.
     — Выпей то, что вчера пил, и боль в голове сразу пройдёт, — ответил Бекри-Муйо.
     Тогда султан спрашивает:
     — А что же делать, если снова заболит голова?
     — Пей ещё, — отвечает Муйо.
     — До каких же пор?
     — Пока у тебя ничего не останется, кроме одеяла, как у меня.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Драхма языка. Боснийские сказки!!
========
     Отец что ни день распекает Омера — довольно, мол, тебе вокруг девушек увиваться, довольно бренчать на тамбуре да слоняться по улицам Сараева, пора и о деле подумать!
     — Стары мы стали, сынок, нет у нас сил работать. А ты молод — кто же, как не ты, накормит нас и напоит?!
     Омер — известный сараевский повеса. Бродит от дома к дому, от окошка к окошку — вот чем он занят целый день. Люди понимали, что Омеру рано ещё жениться: молодо — зелено, погулять ещё охота, да и помеха есть большая — тощий кошелёк. Всем было ясно, что парень ухаживает за девушками по легкомыслию, из озорства. А позор и бесчестье падали на головы несчастных его родителей. Тоска и печаль сократили их дни, умерли у Омера мать с отцом.
     Остался он с тремя малыми сиротами на руках в пустом и разорённом доме. По правде говоря, он давно мечтал избавиться от родительского глаза и повесничать без всяких помех, но в скором времени убедился, каково жить без родителей, когда от забот да хлопот голова кругом идёт.
     — Кто наткёт, напрядёт да в доме подметёт? Пора, видно, распроститься с проказами!
     Рассудив таким образом, Омер воскликнул:
     — Подать сюда мой тамбур! Ничего другого не остается, как жениться!
     И с тамбуром под полой к окошку Мейры явился. Солнце уже зашло, был час яции — последней мусульманской молитвы. В окошке Мейры горела свеча, кто-то шептался в комнате. Постучал Омер в окно — шёпот смолк; запел, перебирая струны, — свеча погасла.
     Три ночи подряд приходил Омер под окно красавицы и, опечаленный, возвращался домой. Мейра ни разу не откликнулась на его призыв. На четвёртую ночь молодой повеса снова пришёл под окно.
     — Спою Мейре в последний раз и больше уж сюда ни ногой!
     Хорошенько настроил тамбур и стал напевать грустным голосом:
     Играй, моя кудесница! Смычок-гуляка, струны трогай! Голодного меня не раз кормила ты, Воды давала И девушек своею песнею Ко мне сзывала. Играй, моя кудесница! Смычок-гуляка, струны трогай! Я под окошком Мейры томлюсь напрасно И дни и ночи, Но на меня не взглянут даже красотки очи!
     Вдруг свеча в комнате погасла, распахнулось окно. Омер себя не помнит от счастья: наконец-то, думает, добился своего.
     — Да ты с ума сошёл, Омер! — говорит Мейра. — Что это ещё за выходки! С какой стати повадился ты под мои окна? Имей в виду — из твоей затеи ничего не выйдет!
     Веселье мигом соскочило с Омера. Запечалился он, повесил голову. Увидела Мейра, какой он унылый да растерянный, и говорит:
     — Глупенький! Уж не задумал ли ты жениться на мне? Ну же, признавайся, Омер!
     — Да! — ответил он.
     — Выбрось блажь из головы! — говорит девушка. — Это невозможно! У тебя корки хлеба в доме нет, а ты ещё о женитьбе мечтаешь. Знаю, ты сейчас скажешь — мы, мол, одного поля ягодка! Правда, мои родители тоже бедны, но возьми и то в расчёт, что во всём Сараеве не сыскать девушки краше меня, стало быть, я непременно буду счастливой. Найдётся для меня жених из какого-нибудь богатого дома. Но послушай меня, Омер! Дорого не серебро да злато, то дорого, что сердцу любо! Я бы не променяла тебя на целый город, да свят запрет родительский. Преступить его я не смею! Мне за того выйти замуж надобно, кто составит моё счастье, а родителям моим обеспечит спокойную старость... Вся их надежда на одну меня.
     От таких её слов Омер чуть приободрился:
     — Если дело за этим, так скажи мне, сколько нужно, чтобы выкупить тебя?
     — Не так уж много! — ответила Мейра. — Открой лавчонку, заведи торговлю, чтобы можно было прокормить моих родителей и твоих сирот да кое-какую одежду справить.
     — До свидания! — воскликнул Омер. — Спокойной ночи, Мейра! Я всё понял, и если у меня что-нибудь получится, увидимся завтра.
     Ушёл Омер, унося в своем сердце надежду и тревогу.
     — Удастся мне занять денег — буду самым счастливым человеком на свете, а не удастся — буду самым несчастным.
     Всю ночь не сомкнул он глаз, грезил наяву. А когда наступило утро, от радости не знал, за что и приняться. Вспомнил Омер, что есть у него закадычный друг — богатый купец.
     «На Исакара вся надежда, больше мне не у кого попросить денег в долг!» — подумал Омер и стал собираться в путь-дорогу.
     Застал он своего друга дома и принялся упрашивать его одолжить тридцать кошельков денег. Купец, казалось, не только деньги — жизнь свою готов был отдать за своего друга.
     — Для меня будет великой радостью, коли красавица Мейра станет твоей невестой! — сказал Исакар. И спросил, когда Омер сможет отдать долг.
     — Через семь лет, — ответил тот.
     — Эге, приятель! А что, если и через семь лет ты мне не вернёшь деньги?
     Не знаю уж, кто надоумил друзей, но они заключили договор, который потом кадий утвердил, и по договору, в случае неуплаты долга ровно через семь лет, Исакар волен был на суде отрезать у Омера драхму языка и тем самым положить конец тяжбе.
     Жених от восторга чуть разума не лишился! В этот день не ударил он палец о палец, всё мечтал, какой роскошный свадебный пир он задаст да какие наряды из парчи и бархата накупит своей Мейре! Словом сказать, Омеру и заботы нет, как вернуть своему другу такой большой долг, в мыслях у него одно — как бы поскорее деньги потратить.
     Через месяц Омер привёл Мейру в свой богатый дом. Свадебный пир шёл целую неделю. Гостей собрали множество, вино лилось рекой. Через неделю разошлись приглашённые по домам. Остался Омер со своей красавицей Мейрой.
     Все гости дивились роскошному убранству в доме Омера, ну и зажил Омер — словно бег! Пусть, однако, себе думают, что угодно, возвратимся лучше к Омеру.
     Издавна сложилась поговорка: «Ремесло дороже золота!» И ещё есть одна: «Не за своё дело не берись!» У Омера не лежала душа к торговле, и вел он её спустя рукава. Когда у него осталось пятнадцать кошельков, он решил пустить их все в оборот. Да не у каждого торговля спорится — не шла она и у Омера. Правда, лавка его была завалена товаром. Но каким? Соль, табак, лучины, берёзовые веники, а чтоб другое что-нибудь раздобыть да на прилавок выложить — об этом Омер и не заботился.
     Прошло четыре года. Светел лицом Омер, ни разу не омрачила его тень печали. Видно, позабыл он и думать об уговоре, да и о долге своём. Но вот наступил пятый год со дня заключения сделки; закручинился Омер, точит его дума одна. На седьмой год исхудал бедняга, не узнать его. Слышат жена и приятели — вздыхает тяжко Омер. Но сколько ни допытываются они, почему его тоска одолевает, — Омер лишь отмахивается: всякую надежду человек потерял на спасение.
     — Оставьте меня, всё равно я пропал!
     И так каждый раз.
     А красавица Мейра знала о страшном договоре с первых же дней, как его заключили, — купец Исакар всё ей рассказал. И всё-таки она не унывала, верила, что беде этой можно помочь, а иначе и замуж не пошла бы за Омера. Да и в самом деле, какой женщине охота иметь мужа без языка?
     — Ну пора! — однажды воскликнула Мейра. — Подарок под полу — и перед кадием на колени!
     Так и делала она два дня сряду.
     — А эта женщина, видать, робеет передо мной, — решил кадий. — Наверняка хочет попросить меня о какой-нибудь милости, да не смеет открыться.
     На третье утро Мейра снова пошла к кадию. Несёт ему дорогой подарок. Поцеловала полу его халата и, по своему обыкновению, пустилась наутёк. Но кадий мигнул служителям, беглянку задержали.
     — О женщина! — воскликнул кадий. — Вот уже третий раз ты не можешь преодолеть своё смущение. Какой милости ты ждёшь от меня? Говори!
     А Мейре только того и надо. Приложила одну руку ко лбу, а другую к сердцу и отвечает:
     — Кадий! Твоя доброта развязала мой язык... Разреши мне в следующую пятницу посидеть на твоем месте в суде один только час.
     — О женщина! Если тебе так хочется, сиди здесь хоть целый день. Клянусь исламом! Сделай одолжение!
     Мейра облобызала туфлю кадия, приложилась к святому ковру, поблагодарила и, попрощавшись, ушла. Теперь она могла дожидаться пятницы со спокойной душой.
     И вот наступила пятница, день заключения договора, тот день, когда Омер обязан был вернуть свой долг. Да где ему тридцать кошельков денег набрать, когда и мелочи-то в кармане у него не водилось! Значит, Исакар отрежет на суде кусочек от его языка.
     Мейра поднялась чуть свет. Кадий едва её дождался, отдал ей своё облачение и с удовольствием нахлобучил ей на голову белую судейскую чалму. Ему и самому не терпелось посмотреть, как женщина судить будет. Спрятался кадий в соседнюю комнату и стал наблюдать за Мейрой сквозь маленькое окошечко в двери. Не успел наш безбородый кадий раскурить кальян, набитый душистым табаком, как в суд явились купец и Омер... Поклонились, как положено, жмутся к стенкам да слёзы утирают... Кадий между тем затянулся и выпустил шесть колечек дыма. Не сразу спрашивает, выждал несколько минут.
     — Зачем пожаловали, купцы?
     — Рассуди нас, дорогой эфенди!
     — Как дела идут?
     — Хорошо, слава богу!
     Тут Исакар рассказал кадию, как семь лет назад он дал Омеру взаймы тридцать кошельков и уговорился со своим другом, что в случае неуплаты долга отрежет кусочек от его языка.
     — Вот по какому делу мы пришли к тебе, — закончил Исакар.
     — Должник, ты признаешь, что заключил договор? Как тебя зовут? Правду ли сказал купец?
     Омер (сквозь слёзы, всхлипывая): «Эфенди, он сказал чистую правду!»
     Кадий открыл книгу законов и стал её листать, перевертывая страницу за страницей. Потом наткнулся на какое-то место и принялся перечитывать его, шевеля губами...
     — Да, да, твоя правда! Точно так же и в священной книге пишется, — сказал кадий. — А ты бритву принёс? — спросил он.
     — А как же! — ответил Исакар.
     — Эй, купец! — воскликнул вдруг кадий суровым голосом. — Смотри не ошибись, ты должен отрезать от его языка ровно драхму, согласно уговору, иначе вовек не расплатишься!
     Смутился купец.
     — Бог с тобой, дорогой эфенди! Зачем ты так говоришь? Если я нечаянно лишнее отхвачу, убыток я готов возместить золотом, а если Омер захочет, пусть отрежет такой же кусок от моего языка. Если же я не доберу — считайте, что я подарил ему эту малость.
     — Молчать, наглец! — сердито крикнул кадий. — Ишь ты... Свои законы вздумал суду навязывать! Какой кадий объявился! Не одним только лихоимцам правда навстречу идёт! Режь немедленно!
     То-то незадача, то-то мученье выпало купцу.
     — Прости, дорогой эфенди! Я в судейские дела вмешиваться не хочу. Всем известно, что ты поставлен судить по священной книге, а моё дело сторона. Дарю ему тридцать кошельков! Не нужен мне его язык!.. Мы ведь с Омером друзья-приятели!..
     От этих слов Исакара разъярился кадий ещё пуще и заорал своим служителям:
     — Эй, палача сюда! Сейчас я научу этого торгаша подчиняться суду!.. Режь сию минуту!
     Прибежал палач, выхватил саблю из ножен, а купец упал на колени, целует полу судейского халата и молит о пощаде. Кадий непреклонен и твердит своё:
     — Режь язык, или голову с плеч долой!
     Понял купец, что ему без взятки не выкрутиться.
     — Дорогой эфенди! Бери себе тридцать кошельков! А должнику я прощаю! Избавь меня только от этой напасти, не хочу я резать язык, а тем паче своему приятелю Омеру... Пощади, эфенди! Прошу тебя, как отца родного! Пощади! Бес меня попутал, прости меня!
     — Руби собаку! — гаркнул кадий.
     Палач потащил несчастного купца, но он цепко ухватился за кадия:
     — Смилуйся, эфенди, если ты правоверный!
     Подлетел тут Омер к кадию, обнимает его и молит за товарища. Молодой кадий только того и ждал:
     — Так и быть, прощаю его по просьбе Омера. Но пусть знает, что турецкие законы твёрже камня. Пришлось бы купцу на своей шкуре изведать, что такое мусульманский суд!
     Исакар отсчитал кадию тридцать кошельков денег; кадий заставил его поцеловаться с Омером.
     — А теперь я запишу в судебную книгу, что тяжба кончена и больше никто никому не должен.
     В последний раз приложились друзья к священному Корану и к сафьяновым туфлям кадия, поблагодарили его за справедливый суд, за отеческую доброту и удалились.
     Не успела закрыться одна дверь, как распахнулась вторая, и в зал суда вошёл настоящий кадий. Корчится он от смеха и говорит:
     — О женщина! В твоей голове больше мудрости, чем в Коране, да простит меня аллах! Право же, будь ты мужчиной, лучшего кадия не нашлось бы в самом Стамбуле!
     Мейра поблагодарила кадия за оказанную милость и предложила ему пятнадцать кошельков из денег, отобранных у купца. Но кадий не захотел принять от женщины деньги и подарил ей ещё один кошелёк. Мейра, как полагается, поцеловала полу его халата, спустила на лицо белое покрывало и, опередив мужа, первой вернулась домой. Омер задержался в кофейне. А как подошёл к дому да отворил калитку, увидела его в окошко Мейра и принялась поддразнивать.
     — Вот идёт Омер с отрезанным языком, — шепелявила она.
     — А вот и не угадала! — отвечал Омер.
     А Мейра притворилась удивлённой — почему же её муж слова выговаривает чисто, как всегда.
     — Как же так?
     — Бог и умный кадий (ну и красив он, румян, словно яблочко!.. Дай бог ему здоровья!) вызволили меня из беды, а купца обобрали до нитки.
     — Да неужели этот кадий красивее меня? — подхватила Мейра и показала мужу тридцать кошельков.
     От радости Омер заплакал, припав к коленям своей разумной и храброй жены, и трижды поцеловал её в лоб. Когда же Мейра рассказала Омеру про свою хитрую проделку, она стала ему втрое дороже. С тех пор Омер прислушивался к советам своей мудрой жены и, всерьёз занявшись торговлей, в скором времени разбогател.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Куриное войско. Боснийские сказки!!
========
     Одному человеку досталась злая жена, да ладно б ещё только злая, а то и с придурью, слабовата была умишком. Уж и хлебнул с ней горя несчастный муж: и бил-то он её нещадно, и по-хорошему уговаривал, и снова палкой грозил — жене всё нипочем. Время шло, а баба и вовсе из ума выживать стала. Лопнуло у мужа терпение, схватил он палку и выдрал свою жену как сидорову козу. Выбежала бедняжка во двор, чтобы на просторе поплакать вволю, а на дворе лежит корова, жуёт свою жвачку. Оглянулась корова, не принесла ли ей хозяйка корму. А дурочка заметила, что корова на неё уставилась и губами шевелит, вскочила словно бешеная и заорала:
     — Ах ты поганка! И ты надо мной издеваться? — Кинулась в дом, схватила топор и — хвать корову по голове. Раз ударила, второй, третий, молотит топором да приговаривает:
     — И ты туда же, надо мной издеваться! Мало я натерпелась от своего мужика, мало я от своего мучителя настрадалась! — Так и убила глупая баба корову.
     Вот выходит муж во двор, и что же он видит: лежит посреди двора зарубленная корова.
     — Горе да беда врозь не живут! — воскликнул мужик.
     Освежевал корову, посолил мясо и подвесил тушу коптить. А заднюю ногу отрезал, велел жене обложить мясо капустным листом и брать, сколько для еды понадобится. Муж отправился на базар, а жена искрошила окорок, пошла в огород и разбросала куски под капустными кочанами. Псы учуяли мясо и сожрали всё дочиста. Вместе с чужими собаками полакомилась говядинкой и хозяйская сучка. Поймала её дурочка и решила наказать. Сволокла в погреб, привязала к затычке от винной бочки, стеганула несколько раз розгой, да в сердцах прикрикнула на неё:
     — Ах ты дрянь блудливая! Вечно за тобой кобели таскаются! Из-за твоей гульбы сожрали псы всю нашу солонину!
     Невмоготу собаке трепку сносить. Стала рваться с верёвки и выдернула затычку из бочки. Выдернула и в дверь — шмыг, а вино из бочки так и хлынуло. Не успела дурочка и глазом моргнуть, как уж по полу огромная лужа растеклась, а бочка опустела. То-то попадёт глупой бабе от мужа! Схватила она мешок с мукой и давай лужу засыпать, — высыпала всю муку, какая в доме нашлась. Приходит муж с базара, а ему даже и поужинать нечем. Солонину псы поели, вино на пол пролито, а мука испорчена. У него в глазах от горя потемнело! Пораскинул он мозгами, да куда ни кинь — всюду клин, схватился снова за палку и задал своей жене взбучку. Видит дурочка, что не вымолить ей прощения у мужа, метнулась к двери, выбежала вон и скрылась в тёмном лесу, да там и переночевала под развалинами старинной крепости. А когда наступил рассвет и солнышко взошло, стала дурочка от нечего делать в развалинах копаться и вдруг наткнулась на горшок, полный золота. То-то счастье ей привалило! Взяла горшок — и домой. От радости позабыла и боль свою, и обиду, хвалится мужу своей находкой. А муж горшок с золотом под пол закопал, чтобы жена по глупости не проболталась соседям, и ушёл на базар. Едва муж за ворота, а жена и давай по всему дому шарить и наконец отыскала свой горшок. Вытащила оттуда несколько монет, пошла к гончару, накупила горшков. Принесла их дурочка домой и стала на частокол насаживать. На каждый кол по горшку. Остался у неё один горшок лишний — некуда его посадить. Схватила дурочка палку и начала по горшкам колошматить да приговаривать:
     — Раздвиньтесь! Раздвиньтесь! Дайте место и этому последнему горшку!
     Переколотила дурочка все горшки, а единственный уцелевший — тот, что в руках держала, — надела на кол.
     Через некоторое время возвратился муж с базара и узнал, что жена разыскала свой горшок и уже успела деньгами попользоваться. Встревожился человек: не пронюхали бы турки или кадий про горшок с золотом! Боже упаси. Поплатишься имуществом, а то и головой!
     Чего он опасался, то и случилось. Разве может женщина тайну хранить? Похвасталась соседкам, что нашла клад, и побежал слух из дома в дом.
     Встревожился мужик не на шутку. И надумал припугнуть жену, чтобы спрятать концы в воду.
     — Эй, жена! А знаешь ли ты, что сегодня глашатай кричал на базарной площади? «Слушайте все! Идёт на вас войной куриное войско! Спасайся, кто может!» Что с нами теперь будет!
     Дурочка ни жива ни мертва от страха. Молит мужа укрыть её в надёжном месте от беспощадного куриного войска. А мужу только того и надо. Отвёл он жену в яму, спрятал её там, а сверху накрыл яму воловьей шкурой и насыпал кукурузного зерна. Сбежались на кукурузу все соседские куры и принялись зерно клевать. А дурочка притаилась и слушает, как громыхает над её головой куриное войско, — не иначе лютая сила против неё ополчилась!
     Муж решил, что достаточно задал страха своей жене, разогнал кур, снял шкуру и вытащил дурочку из ямы. Вылезает она, бледная как полотно, еле губы разжала, чтобы мужа за своё спасение поблагодарить. А он и пошёл жене расписывать, что, мол, еле отбился от куриного войска; мёртвых после сражения — не счесть, а тем несчастным, кто не успел вовремя спрятаться, куры выклевали глаза и нанесли тяжёлые раны.
     Минуло несколько дней, и дурочка совсем оправилась от страха, позабыла про куриное войско, как вдруг является в дом посыльный из суда. Прослышал, говорит, кадий, что тут хозяйка клад нашла, и приказывает ей с мужем в суд явиться. Пришли в суд, а кадий и спрашивает:
     — Эй, женщина! Доложили мне, что ты нашла большой горшок с золотом. Верно ли это?
     — Верно! — отвечает дурочка.
     — Неправда! — закричал муж. — Ведь у ней не все дома! Она сама не ведает, какой вздор несёт. Милостивый эфенди! Виданное ли дело, чтобы женщина клад нашла, а тем более моя недотёпа?!
     Кадий снова к ней обращается:
     — Скажи-ка, женщина! Ты действительно деньги из земли выкопала?
     — Да! — отвечает дурочка. — Они у нас дома спрятаны.
     Видит муж, что болтунья не может язык за зубами держать, но тут его осенило, и он воскликнул:
     — Заклинаю тебя Кораном, кадий, не верь глупенькой! Разве ей можно верить?! Я тебе правду говорю, спроси её сам, когда она клад нашла!
     Кадий послушался мужа, спросил. А дурочка отвечает:
     — Нашла я клад перед тем, как на нас войной куриные полчища двинулись и выклевали тебе глаз!
     А надо вам сказать, кадий был слеп на один глаз. Разозлился он не на шутку, да как заорет:
     — Гоните в шею эту дуру!
     Прислужники и вытурили бабу из суда. Так сообразительный мужик избавился от нападок суда и спас найденный клад.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Лимонная дружина. Боснийские сказки!!
========
     Однажды лимон-атаман набрал дружину из самых забористых юнаков: чеснока, репчатого лука, красного перца, душистого перца — и отправился с ними по свету бродить, людей посмотреть и себя показать. Шли они целый день, а в сумерки наткнулись на крестьянскую лачугу, бедную-пребедную. Дружина незаметно проникла в дом и расположилась на скамье, возле квашни. В сумерки домой вернулась хозяйка. Засветила она лучину, развела огонь в очаге и стала готовить ужин для своей семьи. Повесила на крюк в очаге медный котёл с молотой кукурузой, чтобы сварить мамалыгу. Вслед за хозяйкой с работы потянулись её домочадцы. Они входили в дом, желали всем доброго вечера и рассаживались за столом по старшинству. Скоро и мамалыга поспела. Хозяйка сняла котелок с огня, размешала кашу деревянной поварёшкой и вывалила её в огромную миску. Миска наполнилась с верхом и возвышалась посреди стола, словно стог сена. Хозяин дома поднялся со своего места, за ним остальные. Помолились богу. Потом снова сели.
     Вдруг хозяин говорит:
     — Послушай-ка, невестка! Не завалялась ли у тебя где-нибудь головка чеснока? Больно уж надоела мне пустая мамалыга за долгий пост!
     Невестка вскочила, пошарила в темноте рукой, нащупала чеснок из дружины лимона-атамана и подала его на стол. Как стукнет хозяйка по чесночной головке кулаком, да ещё разок, — бедняга чеснок и развалился на дольки.
     Лимон-атаман и его дружина увидели, что сталось с их товарищем, и содрогнулись от ужаса.
     А хозяйка содрала с каждой дольки белую рубашку, побросала голые дольки в ступку, взяла деревянную толкушку и давай толочь, и давай толочь. Оказавшись в руках у невестки, бедняга чеснок словно оцепенел — ни жив ни мёртв от страха. Но едва его стали в ступке толочь, чеснок бросился в драку и выпустил свой едкий запах. Всё было напрасно. Ничего не помогало. И умер юнак в страшных мучениях.
     Хозяйка плеснула в ступку немного воды, размешала белую, как молоко, подливку и приправила ею мамалыгу. Наконец семейство принялось за еду и на все лады расхваливало кашу. Поужинав, все встали из-за стола.
     Тут в деревню вернулся пастух со стадом. Прежде всего загнал скот в загон, привязал собак, а потом и ужинать сел. Хозяйка положила ему в миску мамалыги. А пастух расхрабрился и говорит:
     — Не найдётся ли у тебя лучку, хозяйка? До чего же приелась мне за долгий пост пустая мамалыга!
     Хозяйка пошарила по лавке, где невестка только что нашла чеснок, в мгновение ока нащупала головку репчатого лука и подала его пастуху.
     Понял репчатый лук, что попал в лапы душегуба, и беспокойно заерзал от страха. Но пастух вытащил свой карманный нож и рассёк лук на четвертинки. Напрасно защищался репчатый лук, напрасно жёг пастуху глаза и щипал язык. Пастух смахивает слёзы, а своё дело делает. И репчатый лук, так же как его друг, поплатился головой.
     Покончил с ужином пастух и отправился спать в сарай, а хозяйка присыпала жар в очаге золой и тоже легла.
     Весь дом утих и заснул, а наши юнаки понемногу оправились от изумления и страха, и стал лимон-атаман свою дружину уговаривать:
     — Бежим отсюда, друзья, пока и нам не пришёл конец, как чесноку и репчатому луку. Здешняя голь перекатная и камни сгложет, не то что нас.
     Как решили, так и сделали. Ещё до рассвета лимонная дружина бежала из крестьянской лачуги. Через некоторое время подошли они к незнакомому городу. Ну, подумали юнаки, здесь мы будем в безопасности. И не спеша двинулись по городу, любуясь красотой улиц, цветников и мостов. Наконец остановились они перед высоким и прекрасным зданием, и лимон-атаман говорит:
     — Братья, пойдёмте в этот дом! В нём живут богатые люди, уж среди них-то нам ничто не будет угрожать. Здешний хозяин не чета тому голодному мужлану, который съел наших товарищей. У него полным-полно всякого добра.
     — Пошли! — закричали красный перец и душистый перец.
     Лимонная дружина незаметно прокралась в дом, отыскала кухню и забралась в шкаф. Когда совсем рассвело, в кухню ворвалась повариха и напустилась на судомойку:
     — Разведи огонь, цыплят зарежь да ощипли!
     Судомойка мигом затопила печь и поставила чугуны. Шипит масло на сковородке, разбивают яйца, переворачивают цыплят. Вдруг повариха как заорёт:
     — Где красный перец?
     Судомойка вскочила, живо шкаф отворила. Мигом красный перец очутился у неё в руках. Видит он, что дела его плохи, и от великой досады покраснел, словно кумач. Не успел перец и глазом моргнуть, как уже попал в мельницу. Напрасно он защищался, напрасно лез в нос и щипал судомойке руки, — его смололи в порошок. Пока судомойка возилась с красным перцем, она чихнула по меньшей мере десять раз, но ничто не спасло беднягу. Так в неслыханных мученьях, изничтоженный и поруганный, погиб красный перец. А лимон-атаман с последним уцелевшим товарищем дрожал от страха в уголке шкафа. Лимон ещё больше пожелтел, а душистый перец почернел, глядючи на страдания своего друга.
     Настала пора обедать, мальчик-слуга стал накрывать на стол, расставил тарелки, графины с вином и с ракией, солонку и пошёл на кухню. Нашёл лимон, принёс его в столовую и воткнул в позолоченное горлышко графина. Лимон и загорелся — вон куда его поместили. «Ай да я, вот так я!» — ликовал он. Вдруг слуга заметил, что в перечнице кончился перец, и доложил об этом поварихе. Та бросилась к шкафу, сгребла зёрна душистого перца, высыпала их в мельницу и смолола. Уж как душистый перец сопротивлялся, как щекотал поварихе в носу! Повариха отчаянно чихала, но ничто не могло спасти юнака. Слуга взял молотый перец и наполнил им пустую перечницу.
     В это время явился домой сам хозяин. Едва взобрался он по лестнице: того и гляди, его жир задушит. Совсем толстяк из сил выбился, будто весь день пахал или землю копал, и в изнеможении сел за накрытый стол. Осмотрелся, взял лимон и понюхал его. Лимону лестно, что сам хозяин его нюхает; у бедняги и в мыслях нет, что его ждёт. Подали похлёбку. Хозяин захватил на кончик ножа перца, поперчил похлёбку, потом схватил лимон своей здоровенной ручищей и давай его мять, и давай его жать. А лимон вообразил, будто хозяин ласкает его, и обрадовался пуще прежнего. Вдруг блеснул острый, как жало змеи, нож и пронзил насквозь жёлтое брюшко лимона. Напрасно отбивался лимон, плюнув соком прямо в глаз хозяину, — но тот сдавливал лимон до тех пор, пока последняя капля прозрачной лимонной крови не упала в похлёбку. Отдал хозяин выжатый лимон слуге, а тот выбросил его вон. И бедняга лимон с позолоченного графина угодил на помойку.
     Так и закончила свой век храбрая дружина лимона-атамана.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Лисицын суд. Боснийские сказки!!
========
     Как-то раз шёл мужик по лесу и вдруг слышит — на дереве в гнезде птенчики пищат. «Уж не напала ли на них какая-нибудь тварь прожорливая?» — подумал он и ткнул палкой в гнездо, чтобы вора спугнуть. В тот же миг из гнезда выскользнула змея, обвила палку и переползла по ней на мужика. Сдавила кольцом его шею и говорит:
     — Сейчас я тебя ужалю!
     Совсем было растерялся мужик, но тут же собрался с мыслями и стал упрашивать змею повременить с расправой — пусть-де первый встречный рассудит, имеет ли она право его жалить?
     Согласилась змея. Попадается им на пути прохожий. Да не хотел он по правде судить, лишь о том заботился, чтобы свою шкуру спасти. И сказал прохожий, что змея имеет право ужалить того, кто осмелился её тронуть. Снова просит мужик змею обождать ещё немного, авось да повстречается другой судья. Глядь, а навстречу лисица. И говорит, что здесь, на поляне, на низком месте, судить не берётся. Пойдёмте со мной до ближайшего пня. Залезу на пень, тогда с возвышения судить буду. Вот взобралась лисица на пень и велит змее слезать на землю и встать рядом с человеком. Когда человек и змея оказались перед лисой, она и говорит мужику:
     — Эх ты, дурень! Есть ведь у тебя палка в руке да мозги в голове — бей злодейку по башке!
     ++++++++++++++++++++++
------
     Маленькая вила. Боснийские сказки!!
========
     Жили некогда король с королевой, и был у них единственный сын. Вот подрос королевич, и король с королевой устроили праздник крещения, и волосы у сына своего подрезали, как по народному обычаю положено. Созвали они на пир самых знатных людей со всего королевства. Засветились окна тысячью огней, засверкали белые палаты серебром, золотом и дорогими самоцветами. А вечером — в саду стали девушки коло водить, на какую ни посмотришь — глаз не оторвёшь! Пляшут красавицы в хороводе и с королевича ласковых глаз не сводят — так, кажется, и съели бы его.
     В полночь гости разошлись по домам, а королевич вышел погулять в рощу, где росли старые липы. Взошла луна, стало светло, как днём, королевичу не спалось. Роща стояла, словно заколдованная, — толстые стволы старых деревьев отбрасывали тёмные тени, а лунный свет, проникая сквозь листву, рисовал на земле причудливые узоры. Пахло липовым цветом, будто ладаном в церкви. Королевич задумавшись брёл по мягкой траве и не заметил, как вышел на поляну. Смотрит — а на поляне, озарённая лунным светом, стоит маленькая вила-волшебница в белом наряде, и блещет на нём золотое шитье. Длинные волосы её разметались по плечам, а на голове сверкает золотая корона, осыпанная драгоценными камнями. И была эта вила совсем крошечная. Словно куколка! Остановился королевич и глаз от неё отвести не может. А она вдруг заговорила, и голосок её зазвенел, будто серебряный колокольчик:
     — Прекрасный королевич! Меня тоже пригласили на праздник, да не посмела я в гости к тебе прийти, — очень уж я маленькая. А теперь вот хочу поздороваться с тобой при луне, свет её заменяет мне солнечные лучи!
     Приглянулась королевичу маленькая вила. Ночная волшебница ничуть не испугала его. Подошёл он к маленькой виле и взял её за руку. Но она вдруг вырвалась и пропала. Осталась в руке у королевича лишь вилина рукавичка, такая крошечная, что королевич с трудом натянул её на свой мизинец. Опечаленный, вернулся он во дворец и никому ни словом не обмолвился о том, кого видел в старой роще.
     На следующую ночь королевич снова отправился в рощу. Бродит он при свете яркого месяца, всё ищет маленькую вилу. А её нет нигде. Загрустил королевич, вынул из-за пазухи рукавичку и поцеловал её. И в тот же миг перед ним предстала вила. Королевич до того обрадовался, что и сказать нельзя! Сердце у него в груди так и запрыгало от счастья! Долго они гуляли при луне, весело болтали друг с другом. И удивительное дело! Пока они разговаривали, малютка вила на глазах у королевича заметно подросла. Когда пришла им пора расставаться, она была вдвое больше, чем в прошлую ночь. Теперь рукавичка не налезала ей на руку, и вила вернула её королевичу со словами:
     — Возьми рукавичку в залог и хорошенько береги её.
     Сказала — и в то же мгновение исчезла.
     — Я буду хранить твою рукавичку у себя на сердце! — воскликнул королевич.
     С тех пор каждую ночь королевич и вила встречались в роще под старыми липами. Пока светит солнце, королевич места себе не находит. День-деньской тоскует он по своей виле, ждет не дождётся, когда ночь настанет и месяц на небе проглянет, и все гадает: «Придёт ли сегодня моя вила?» Королевич любил маленькую вилу всё сильней и сильней, а вила каждую ночь становилась всё выше. На девятую ночь, когда наступило полнолуние, вила поравнялась ростом с королевичем.
     — Теперь я буду приходить к тебе всякий раз, когда месяц выплывет на небе! — весело проговорила вила нежным своим голоском.
     — Нет, дорогая моя! Не могу я без тебя жить! Ты должна быть моей. Я тебя сделаю королевной!
     — Милый мой! — отвечает ему вила. — Я буду твоей, но ты должен мне обещать, что всю жизнь будешь любить только меня одну!
     — Обещаю, обещаю! — не задумываясь, закричал королевич. — Обещаю всегда любить тебя одну, а на других и смотреть не стану.
     — Хорошо! Только помни — я буду твоей лишь до той поры, пока ты останешься верен своему слову.
     Три дня спустя сыграли свадьбу. Приглашённые не могли надивиться красоте маленькой вилы.
     Счастливо прожили королевич со своей молодой женой семь лет, как вдруг умер старый король. На похороны собралось народу видимо-невидимо. У гроба его проливали слёзы самые красивые и знатные женщины королевства. И была среди них одна черноокая красавица с рыжими волосами. Не молилась она богу, не оплакивала покойного короля, а неотступно преследовала взглядом молодого королевича. Королевич заметил, что красавица с рыжими волосами глаз с него не сводит, и это показалось ему необычайно приятным.
     Когда похоронная процессия двинулась на кладбище, королевич, который вёл под руку свою жену, трижды посмотрел на черноокую красавицу. Вдруг жена его запуталась в юбке и чуть было не упала.
     — Ой, посмотри-ка, платье стало мне длинно! — воскликнула она.
     И правда... Только королевичу и невдомёк, что его жена стала меньше ростом.
     Но вот старого короля похоронили, и все двинулись обратно во дворец. А рыжеволосая красавица следовала за королевичем по пятам, ни на шаг не отставала, да и он на неё поглядывал украдкой. Так и не заметил королевич, что его жена снова превратилась в маленькую вилу. А едва вошли в старую рощу, вила и вовсе исчезла.
     Королевич женился на рыжеволосой красавице с чёрными глазами. Да только не прожил он с новой женой и трёх дней счастливо. Сначала потребовала она купить ей алмазную кровать. А там и пошло... То одно ей подавай, то другое, да всё такие диковинки, каких ни у кого нет. А если, случалось, не выполнит королевич её желания, красавица сразу в слёзы и ну плакать, и ну бранить мужа. До того надоели королевичу прихоти жадной красавицы, что выгнал он её из дому...
     Только тогда понял королевич, что он наделал. Горюет он, вздыхает по маленькой виле. И снова, лишь выплывет месяц на небе, идёт королевич в рощу, где растут старые липы, и зовёт свою милую, добрую вилу. Искал её королевич, искал, звал свою вилу, звал и уж состариться успел, ожидая её. Да только маленькая вила так и не вернулась к нему...
     ++++++++++++++++++++++
------
     Мальчик с девятью подсвечниками. Боснийские сказки!!
========
     Так вот, жил на свете мастер, и был у него в ученье мальчик. Хозяин и подмастерье часто ходили в лес за дровами. Однажды бродили они по лесу, и вдруг хозяин видит дверь, — вела она, знать, прямо под землю. Сам мастер побоялся войти в эту дверь и крикнул:
     — Эй, подмастерье, слазь-ка туда! Добычу поделим поровну!
     Ну что с мальчишки возьмёшь: молодо-зелено, велели ему, он и рад стараться, полез под землю и пошёл шагать в кромешной тьме, пока не очутился в огромном подземелье. А в том подземелье три груды сокровищ сверкают ярче солнца красного. На одной груде сидел могучий сизый орел, на второй пёстрая змея о трёх головах в кольца свивалась, а на третьей — чёрт притаился, скалил зубы на мальчика. Но мальчик не робкого десятка: подлетел к первой груде — не поддается она, подлетел ко второй — не сдвинуть с места, подлетел к третьей — и ту не под силу своротить. Только и мог мальчик взять что маленькую коробочку. Сунул он ту коробочку за пазуху, и вдруг подул страшный ветер и унёс мальчика в каменистый пустынный край, в дремучий лес, где нет ни птиц, ни людей, ни жилья человечьего. Уж он плутал по лесу, плутал, всё искал дорогу, совсем из сил выбился, да чудом выбрался из чащобы. Вышел мальчик на берег морской, а за морем город виднеется. Да как ему, бедному парнишке, туда переправиться? Долго ломал он голову, пока не придумал. Набрал толстых жердей, связал их, и вышел у него плот, сел он на него и поплыл. Плыл, плыл и добрался до другого берега, где стоял тот самый город.
     Крепко задумался мальчик. «Куда мне теперь деться, горемычному, никого я здесь не знаю, никого у меня здесь нет!» И решил он пойти на постоялый двор. Нанялся мальчик колоть дрова, и хозяин накормил его обедом и ужином. На следующий день хозяин сказал мальчику:
     — Вот что! Я тебя накормил-напоил, а теперь ступай, ищи себе новое место, потому что ты мне больше не нужен!
     Мальчик поплёлся на базарную площадь и остановился возле одной лавки, а торговец спрашивает:
     — Что тебе тут нужно, малый?
     Отвечает мальчик торговцу:
     — Не дашь ли ты мне, хозяин, немного денег на ужин, очень я проголодался!
     Торговец был человек сердобольный и отсыпал мальчику монет на целых два ужина:
     — Пойди поешь!
     Мальчик убежал, а когда истратил все деньги, снова пришёл к лавке, и так три раза подряд. На третий вечер торговец сказал мальчику:
     — Пойди, сынок, попроси у кого-нибудь другого, я тебе ничего больше дать не могу.
     Выслушал его мальчик и повернул обратно на постоялый двор. Шагает по комнате из угла в угол, а кошки на сердце скребут — как бы ему обед да ужин раздобыть? И вдруг нащупал мальчик у себя за пазухой коробочку, открыл — а там девять подсвечников лежат. «Вот бы мне девять свечек купить, да вставить в подсвечники, да зажечь — пусть горят!» Надумал мальчик пойти к одному господину, попроситься к нему в услужение.
     — Заплати мне, господин, девять грошей, и я прослужу тебе девять дней!
     На том и поладили. Через девять дней получил мальчик девять грошей и купил на них девять свечек. Вставил в подсвечники, зажёг, и — что бы вы думали? — откуда ни возьмись прилетели девять девушек и до самой полуночи пели, плясали и на тамбуре играли. Когда же часы пробили двенадцать, девушки протянули мальчику девять тугих кошельков и сказали на прощание:
     — Вот тебе, голубчик, на расходы! — и улетели.
     На следующий день под вечер мальчик велел хозяину постоялого двора подать богатый ужин. Хозяин засмеялся и говорит:
     — Где тебе за такой ужин расплатиться!
     А мальчик в ответ:
     — У меня столько денег, что я мог бы купить весь твой дом, — и показал девять кошельков с золотом.
     Удивился хозяин — этакое чудо!
     — Боже милостивый, откуда у тебя взялось столько денег, ведь у тебя гроша ломаного за душой не водилось! Уж не украл ли ты их где-нибудь на мою беду?
     А мальчик ему в ответ:
     — Клянусь тебе именем отца — не крал я этих денег, мне их бог послал. Приходи вечером да захвати с собой девять свечек — увидишь такое, чего вовек не видывал!
     Хозяина любопытство разбирает, словно старую бабку, охотницу посудачить. Взял он девять свечек, захватил с собой обильный ужин, пошёл к мальчику и сел возле него, ждёт, что будет дальше. А малый съел ужин, потом зажёг девять свечек, что были в подсвечники вставлены, — и тотчас же прилетели девять девушек, стали петь, плясать, на тамбуре играть, а ровно в полночь одарили мальчика кошельками с золотом и улетели. Так было каждую ночь. Мальчик стал несметно богат и скупил половину города.
     Разнеслась об этом чуде весть по белу свету, и дошла она до самого султана и его дочери. Призвали они к себе мальчика и спрашивают:
     — Говорят, прилетают к тебе девять девушек и одаривают золотом? Верно это или нет?
     А мальчик отвечает:
     — Подожди, султан, покуда стемнеет, тогда сам убедишься!
     В сумерки султан и его дочка, а с ней все знатные женщины Стамбула собрались посмотреть на чудо невиданное. Расселись они по местам, мальчик зажёг свечи, вставленные в подсвечники, и тотчас явились девушки, стали петь, плясать, на тамбуре играть. А едва часы пробили полночь, девушки улетели, одарив на прощанье мальчика кошельками, набитыми золотом. Очень понравилось всё это султану, и задумал он отнять у мальчика коробку с подсвечниками.
     На следующий вечер созвал султан стамбульских вельмож и отправился с ними в дом, где жил мальчик с девятью подсвечниками. Султан и его приближенные уселись на подушки, мальчик зажёг свечи — вдруг поднялся свист, шум, и вместо девушек влетели девять арапов с толстыми палицами и накинулись на султана и его вельмож. Господа стамбульские кричат, орут, а когда сам султан палицы отведал, взмолился он, запросил у мальчика пощады:
     — Избавь меня от арапов, я оставлю тебе коробку с девятью подсвечниками!
     Дунул мальчик на свечки, свечки погасли — и арапы вмиг исчезли.
     А мальчик вернулся в город, что стоит на берегу моря, и до сей поры там живёт, если только не умер.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Насреддин-ходжа и француз. Боснийские сказки!!
========
     Однажды в Стамбул приехал француз и явился во дворец султана. Султан радушно встретил его, а француз заявил, что с удовольствием принял бы мусульманскую веру, если бы кто-нибудь разгадал его мысли. Султан искал и там и сям подходящего человека, но никого не нашёл, кто мог бы побеседовать с учёным господином, а тем более отгадать его мысли. Тогда кто-то назвал султану Насреддина-ходжу и добавил:
     — Если уж Насреддин не угадает, значит, никто не угадает!
     Султан немедленно послал своих слуг за Насреддином. Искали они, искали Насреддина-ходжу — всё напрасно. Насреддин каждый день поутру садился на своего осла и гнал его по Стамбулу, куда вздумается, а в тот день дал ослу волю, — пусть везёт куда хочет. Не скоро удалось слугам разыскать Насреддина и передать ему приказание султана тотчас же явиться во дворец. Но вот Насреддин повернул осла и погнал его ко дворцу. Целый день Насреддин не ел ничего и был голоден как волк, а всё потому, что положился на ослиный ум. А тут ещё новая беда свалилась: раз султан зовёт — хорошего не жди. Угрюмый, слез он с осла, привязал его у ворот и пошёл к султану. Султан объяснил Насреддину, что от него требуется, Насреддин клянется и божится: не умею, дескать, по-французски балакать. Но приспешники султана не отступаются, уговаривают хотя бы знаками объясниться с французом, и Насреддин наконец сдался. Пошёл Насреддин в отдельную комнату и сел на диван.
     А тут и француз пожаловал и сел подле Насреддина. Взглянул француз на своего собеседника и начертил на полу рукой круг, а Насреддин взял да и рассек ладонью круг пополам. Тогда француз помахал пальцами, показывая, как из середины круга что-то вверх поднимается, а Насреддин — будто посыпал чем-то сверху на круг. Француз изумился и вытащил из кармана яйцо, а Насреддин — кусочек сыра и протянул французу. Иноземный гость вскочил и бросился к султану.
     — Угадал! — закричал он. — Угадал все мои мысли! Теперь, если угодно, можешь обратить меня в мусульманство!
     — Да как же это так вышло? — удивился султан.
     — А вот как: я утверждаю, что земля круглая, и потому начертил рукой круг на полу. А Насреддин разделил мой круг на две равные части, — половину, мол, занимает вода. Я показываю рукой снизу вверх: на земле, мол, произрастают всякие растения, а Насреддин дождь изобразил, — дескать, с неба он идёт и ни одно растение без дождя не обходится. Я вытащил яйцо, разумея при этом, что земля напоминает его по форме, а Насреддин протянул мне кусок сыра, — земля, мол, одетая снегом, на сыр похожа.
     Француз ушёл, а султан позвал Насреддина-ходжу к себе, похвалил его и попросил рассказать, как ему удалось распознать мысли француза.
     — Нет ничего проще, — ответил Насреддин. — Француз начертил перед собой круг, — хвастается, значит, какая у него вкусная погача, а я, конечно, разделил круг пополам — дай, мол, мне половину, я тоже голоден. Тут француз руками замахал — смотри, мол, как булькает в моем котле отличный плов! А я вроде бы подлил в котёл масла, — мол, масла не забудь подбавить, да побольше! Француз протянул мне яйцо — полюбуйся, какой мы с тобой яичницей полакомимся, а я вытащил кусок сыра, словно говорю — и закусить чем найдётся!
     Султан посмеялся над мудростью Насреддина-ходжи, наделил его богатыми подарками и отпустил, но с тех пор так и сложилась присказка: поняли, мол, друг друга, как Насреддин француза!
     ++++++++++++++++++++++
------
     Носильщик и ходжа. Боснийские сказки!!
========
     Одного бедняка нужда довела до крайности, и пошёл он в носильщики. Как-то раз услышал он, что в Стамбуле не хватает носильщиков и зарабатывают они неплохо. Решил бедняк перебраться в Стамбул, посёлился там и без устали таскал тяжести. За услуги ему платили щедро, и у него скопилось сто дукатов.
     Стал носильщик раздумывать: «У себя на родине на сто дукатов я наверняка смогу завести торговлю. С какой стати надрываться, таскать тяжести, если можно и полегче жить? Вот только заработаю себе на обратную дорогу, а те деньги, что скопил, отдам пока на сохранение какому-нибудь почтенному человеку».
     Долго носильщик присматривал подходящего человека и наконец приметил старого ходжу, хозяина богатой лавки.
     «Вот надёжный человек, — подумал носильщик. — Уж в таких руках можно оставить деньги». Подумал и вошёл в лавку. А хозяин спрашивает:
     — Что тебе нужно?
     Носильщик попросил ходжу взять на сохранение до его отъезда сто дукатов:
     — Деньги достались мне тяжким трудом, а за сохранение заплачу, что положено.
     Ходжа с охотой согласился принять деньги, сказав, что не возьмёт за хранение ни гроша, и ещё добавил, что очень многие доверяют ему свои деньги. Носильщик вытащил из кармана сто дукатов и отдал их ходже, а сам отправился зарабатывать деньги на обратный путь.
     И ещё некоторое время таскал носильщик тяжести по Стамбулу и прикопил денег. Теперь ему с лихвой хватало на дорожные расходы. Тогда он пошёл к ходже за своими деньгами. Вошёл в лавку, поздоровался и просит вернуть ему сто дукатов.
     — Какие ещё сто дукатов? — набросился на него ходжа и, обругав по-всякому, вытолкал вон.
     Запечалился носильщик, побрёл прочь и в раздумье остановился на углу улицы. Заметила его из окна некая госпожа и послала за ним служанку. Служанка и позвала его к своей ханум. Носильщик подумал, что его пошлют снести что-нибудь, и пошёл за служанкой. Приходит, а ханум ему и говорит:
     — Мне показалось, что ты чем-то огорчен, вот я и решила узнать, что с тобой стряслось?
     Рассердился носильщик.
     — Отвяжись от меня, женщина, со своими расспросами, всё равно ты мне не поможешь!
     — А может быть, и помогу. Только объясни мне, в чём дело.
     Носильщик рассказал ханум всё по порядку: как приехал в Стамбул, как отдал дукаты ходже на сохранение и что из этого получилось. Выслушала носильщика женщина и говорит:
     — Помочь твоему горю очень просто! Я догадываюсь, о каком человеке идёт речь. Подожди немного, я сейчас оденусь, и мы вместе выйдем на улицу. Ты пойдёшь впереди, а я за тобою. Как только увидишь лавку ходжи, укажи на неё пальцем, я войду туда, а немного погодя — и ты следом за мной и попроси вернуть сто дукатов. Вот увидишь, ходжа тотчас отдаст тебе твои деньги.
     Госпожа оделась, и они пошли, как условились. Подошли к лавке, носильщик подал знак и стал ждать.
     Ханум вошла в лавку и прежде всего поздоровалась с хозяином.
     — Селям алейкум! — отвечает ей ходжа и подаёт стул. — Изволь, ханум, присядь!
     Когда ханум передохнула с дороги, ходжа спросил, что ей угодно.
     — Хочу попросить тебя об одолжении, — отвечает ханум, — только поклянись, что ни словом никому не обмолвишься о нашем разговоре.
     Ходжа пообещал соблюсти тайну и заверил, что с радостью сделает для ханум всё, что возможно.
     — Я была замужем за одним именитым сановником, — сказала ханум. — Муж мой умер и оставил после себя много драгоценностей и денег, — всего на четыре или на пять тысяч дукатов. Но после его смерти объявилась тьма наследников. А я делить с ними наследство не желаю, вот и решилась попросить тебя спрятать драгоценности и деньги до тех пор, пока власти не сделают опись имущества моего покойного мужа. За хранение я тебе заплачу, что положено, когда приду забирать свои вещи обратно.
     Ходжа понял всё с первого слова и, едва дослушав ханум, воскликнул, что с превеликим удовольствием окажет ей эту услугу, а за хранение ничего с неё не возьмёт. Тут в лавку явился носильщик и потребовал свои деньги.
     — Сию минутку, сынок, — говорит ходжа. — А сколько ты мне давал?
     — Сто дукатов! — ответил носильщик.
     Ходжа открыл сундук и отсчитал носильщику сто дукатов. Носильщик зажал свои деньги в кулак и спрашивает:
     — Сколько я тебе должен за хранение?
     Но ходжа ничего с него не взял, и носильщик ушёл со своими деньгами из лавки. Ханум, пообещав прислать деньги и драгоценности со служанкой, тоже удалилась. Ходжа, очень довольный оборотом дела, ждёт-поджидает служанку. Ждал, ждал, — ни служанки не видать, ни драгоценностей. Прошёл полдень, миновал час третьей послеполуденной молитвы, понял ходжа, что его обманули, и стал себя клясть, зачем отдал носильщику сто дукатов.
     — И надо же мне было выпустить из рук верную сотню дукатов. А всё оттого, что позарился я на больший куш.
     Ходжа так убивался из-за ста дукатов, что со злости сразу же после часа третьей молитвы закрыл лавку, чего с ним раньше никогда не случалось, и вместо того, чтобы пойти в мечеть помолиться аллаху, расстроенный, поплёлся домой. А дома сам не свой стал метаться из угла в угол и всё расшвыривать. Увидела жена, что муж не в духе, и спрашивает его:
     — Что с тобою, почему ты такой злой?
     Тогда ходжа рассказал своей жене про ханум, про носильщика и дукаты. Женщина выслушала мужа и говорит:
     — А по-моему, дело легко поправить! Обещай только, что не станешь потом попрекать меня, и я завтра же отберу у носильщика сто дукатов.
     Ходжа поклялся, что ни в чём не упрекнёт жену, лишь бы она выручила сто дукатов.
     Утром, чуть свет, ходжа пошёл на базарную площадь, а жена за ним. Ходжа увидел носильщика, показал его своей жене и притаился в сторонке; женщина, словно безумная, подлетела к носильщику, кинулась к нему на шею и завопила:
     — Вот он, мой муж! Два года назад он бросил меня с двумя сыновьями на руках, без гроша в кармане!
     — Откуда у меня взялись жена и дети, если я никогда не был женат? — воскликнул носильщик.
     Но женщина всё не унималась и осыпала его упреками:
     — Раз ты не хочешь меня содержать, давай развод! Пойдём на суд к кадию!
     — Я тебе не муж, — стало быть, и развод не могу дать, — отвечал носильщик. — Ты, наверное, обозналась?
     — Ты мой муж! — твердила женщина. — Я тебя разыскиваю бог знает сколько времени!
     На шум сбежалась стража, носильщика связали и отвёли к кадию. Кадий расспросил женщину, чего она добивается от своего мужа.
     — Дорогой эфенди, — взмолилась жена ходжи, — пусть он содержит меня и моих детей или даёт развод!
     Стал кадий носильщика допрашивать. Бедняга носильщик, как ни старался, не мог доказать, что он вовсе не муж этой женщины. И кадий присудил обманщице получить с носильщика сто дукатов отступного, ведь, по мусульманскому обычаю, муж должен заплатить жене при разводе. Носильщик и так и этак противился, отговаривался, что нет у него денег, — ничего не помогло. Бедняк между тем и вправду весь свой капитал у ханум оставил. Упросил он кадия отпустить его за деньгами. Кадий приставил к нему стражника и разрешил покинуть зал суда.
     Приходит носильщик к ханум, а она его спрашивает, почему он опять невесел: носильщик рассказал ей все по порядку и признался, что пришёл за деньгами, — потому как должен заплатить мнимой жене, чтобы с ней развестись. Выслушала ханум носильщика и говорит ему:
     — Тут всё жена ходжи хитрит, да тебе её проделки только на руку. Вот тебе сто дукатов, ступай заплати отступного, получи у кадия судебную грамоту, что дети действительно твои, а потом приведи их ко мне.
     Носильщик сделал всё так, как наказала ханум: заплатил сто дукатов отступного, получил грамоту, взял детей и повёл их к ханум.
     Уж и голосила жена ходжи, требовала, чтобы носильщик оставил в покое её детей. Но кадий заявил, что носильщик имеет полное право поступать с ними по своему усмотрению. Носильщик привёл детей к ханум, она их покормила, а бедняку велела на следующий день с утра зайти за детьми и отвести к глашатаю, чтобы тот продал их с торгов.
     Не успела жена ходжи переступить порог своего дома, а он уже бежит ей навстречу:
     — Ну как, выручила дукаты?
     — Дукаты выручила, зато детей потеряла!
     Закручинился ходжа, как услышал этакую весть, но ничего изменить уже был не в силах.
     А носильщик в положенный час пришёл к ханум. Она его напутствовала такими словами:
     — Возьми детей, отведи их на базарную площадь и вели глашатаю назначить для начала за обоих мальчиков сто дукатов. А я тоже приду на площадь и буду набивать цену и не уступлю детей их отцу. Когда же наступит пора прекратить торги, я подам тебе знак.
     Носильщик забрал детей, отвёл их на базарную площадь глашатаю и велел продать мальчиков с торгов за сто дукатов. Глашатай повёл детей по Стамбулу, на ходу выкрикивая цену. Вот проходит он мимо лавки ходжи. Отец сразу узнал своих детей, выскочил на улицу и закричал:
     — Накидываю ещё один дукат!
     — Сто один дукат! — закричал глашатай и повернул обратно на базарную площадь, где его поджидала ханум.
     — Кто позволяет себе над детьми насмехаться? — воскликнула она. — Даю пятьсот дукатов!
     Глашатай выкрикивает цену, предложенную ханум, и спешит к лавке ходжи.
     — Накидываю ещё один дукат! — перебил его ходжа-паломник.
     Глашатай крикнул во весь голос:
     — Пятьсот один дукат! — и зашагал к ханум.
     — Тысячу дукатов! — сказала она.
     Глашатай кинулся к лавке объявить последнюю цену, а ходжа снова прибавляет один дукат.
     — Тысячу один дукат стоят эти два мальчика! — заорал во все горло глашатай.
     Слышит ханум, что ходжа снова прибавил всего только один дукат, и так ему ответила:
     — Полторы тысячи дукатов!
     — Полторы тысячи дукатов! — отозвался глашатай, и голос его дошёл до ушей ходжи, и по-прежнему отец набавил один дукат. Глашатай объявил:
     — Тысяча пятьсот один дукат!
     — Кто это позволяет себе над малыми детьми насмехаться? — снова послышался голос ханум. — Даю две тысячи дукатов!
     Глашатай выкрикнул новую цену, и старик ходжа изумился:
     — Любопытно знать, до каких пор будет продолжаться это соперничество?
     Но от своих детей не отступишься, и ходжа поднял цену ещё на один дукат. Глашатай повернул назад, оповещая о новой цене.
     — Две тысячи пятьсот дукатов, — выкрикнула ханум.
     Глашатай провозгласил её цену и побежал к лавке. Узнал ходжа, как подскочила цена, и ужаснулся, но отступиться от своих детей не мог и снова прибавил один дукат.
     Тут ханум подозвала к себе носильщика и велела уступить детей тому, чье слово было последним. Носильщик так и сказал глашатаю, а тот отвёл детей к ходже и, получив за них две с половиной тысячи и один дукат, вручил деньги носильщику. Носильщик пошёл к ханум, бросил деньги к её ногам и сказал:
     — Вот всё, что у меня есть! Возьми деньги себе, а мне дай из них сто дукатов!
     Удивилась ханум и говорит:
     — Деньги принадлежат тебе, я ничего не возьму. Бери дукаты да немедленно покинь Стамбул, а то не выберешься отсюда живым.
     Носильщик от всего сердца поблагодарил ханум, в тот же час выехал на родину и прожил там в довольстве и счастье до самой смерти.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Нужда и врать заставит. Боснийские сказки!!
========
     Жил один человек по имени Мия, и был он неисправимый лгун, да такой искусный, что, если бы дня через два довелось ему услышать от кого-нибудь своё собственное враньё, он бы наверняка принял его за чистую правду.
     Как-то утром встал Мия с постели и вспомнил, что в кармане у него ни гроша. Стал он размышлять, как бы день перебиться. Жена и дети есть просят — хоть иди воруй. Уж он и так и этак в уме вертел и наконец надумал наплести каких-нибудь небылиц да с помощью своих выдумок и добыть денег. Вскочил Мия, схватил свой чубук и кисет и полетел прямиком в кофейню. А там все соседи в сборе. Вот входит Мия в кофейню, ни с кем не здоровается и «бог в помощь» не говорит, а сам такой печальный, унылый — ну, брат, не иначе как у него вся родня померла, и уже на кладбище её свезли. Сел Мия, чубуком об пол постукивает и никому ни слова, понатужился и уронил на грудь несколько слезинок. Другие аги вокруг сидят и молча курят. Наконец один ага говорит:
     — Слушай, Мия, что-то ты нам давненько ничего не врал. А ну-ка соври что-нибудь, ты ведь мастак по этой части!
     Но Мия и глазом не повел. Уставился в одну точку и постукивает об пол пустым чубуком — где ему табака-то взять, если в кисете ни щепотки, а в кармане гроша ломаного нет. Тут другой ага окликнул Мию и просит соврать позанятнее, а Мия словно воды в рот набрал. Повскакали соседи с лавок:
     — Что это ты в молчанку играешь, когда нам охота твоё враньё послушать!
     — Молю вас богом, добрые люди! Оставьте меня в покое! Великое горе свалилось на мою несчастную голову, такое горе, что я с трудом и языком-то ворочаю.
     Всполошились соседи:
     — Что с тобой стряслось? Скажи, Мия!
     — Ах, лучше и не спрашивайте! Сегодня утром умерла у меня жена! Бедняжка должна была разрешиться от бремени, но во время родов скончалась. Осталось у меня шестеро ребят, мал мала меньше; дома визг стоит и плач. Куда мне податься, страдальцу, ума не приложу, вот и кинулся я сюда со всех ног! В кошельке у меня ни гроша, не на что покойницу похоронить, не на что детям хлеба купить!
     Выслушали аги рассказ, и лица их омрачила печаль.
     — Несчастный Мия! И надо же было такой беде обрушиться на его плечи! — жалели они своего соседа.
     Стали аги деньги собирать — кто грош пожертвует, кто два, и вскоре набралась у Мии полная пригоршня монет.
     — Эй, Мия! — воскликнули тогда аги. — Благодари бога, что у тебя кобыла жива, а жена умерла! Аллах рахметиле, упокой бог её душу! Жену человеку найти проще простого. «У везучего жена умирает, а у невезучего — кобыла», — говорит старинная поговорка.
     — Когда ты покойницу хоронить собираешься? — спросил вдруг один из соседей.
     А Мия притворился, будто не слышал. Тот переспросил раз, второй, потом потряс Мию за плечо:
     — Да отвечай же наконец, когда ты будешь покойницу хоронить?
     — Хорошо бы в полдень снести её в мечеть, — сквозь слёзы пробормотал Мия, — а потом похоронить на кладбище Вакие, потому что такова была воля покойной.
     — Не плачь, Мия, — утешает его сердобольный ага. — И у меня жена умерла, а я, видишь, жив-здоров. Знаю я, как больно потерять жену, но, благодарение богу, боль эта быстро проходит! Точно так же бывает, когда нечаянно ударишься локтём или коленкой — сначала очень больно, а потом всё заживёт, словно ничего и не было. Благодари бога, что твоя кобыла жива и ты можешь свезти на базар вязанку дров да купить детям хлеба.
     — Слава аллаху, добрые люди! — закричал тут Мия и, не простившись, побежал на базар. На базаре купил мяса и отнёс домой, чтобы к обеду поспел слоёный чурек с мясом. Взял плетёную сумку — и снова на базар; накупил всего, что ему требовалось, да ещё не все деньги потратил! Бодро зашагал он домой. Время близилось к полудню, но развесёлый Мия и думать позабыл про своё враньё. Вот подходит Мия к дому — и что же он видит! Собралось у его ворот человек сто народу, ждут полудня, чтобы нести покойницу в мечеть. Мия так и обомлел от страха: что теперь делать? Но тотчас сообразил, как ему вывернуться. Снова притворился печальным и пробирается сквозь толпу.
     — Дай бог тебе доброго здоровья, Мия!
     — Будьте здоровы, друзья! — а самого смех разбирает. Наконец протиснулся Мия к калитке, отворил её и к людям повернулся.
     — Вы что это перед моими воротами собрались? По какому такому поводу?
     — Чтобы покойницу в мечеть снести, — отвечают ему хором соседи.
     — Да в своем ли вы уме, люди? — воскликнул Мия. — Или, может, спятили? Не вы ли сами утром в кофейне просили меня соврать вам что-нибудь несусветное, — вот я и наврал. А больше никогда врать не стану, и если по воле аллаха у меня жена помрёт, я вам так по совести и скажу, не буду больше лгать. Да и нынче-то нужда меня врать заставила!
     Тут Мия калитку захлопнул — и в дом.
     А толпа не расходится — люди кричат, ругают Мию на чем свет стоит. А Мие и дела до этого нет — сегодня у него по усам потечёт масло из жирного чурека.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Откуда у королевы английской столько денег. Боснийские сказки!!
========
     Как-то совещался султан со своим великим визирем и задал ему такой вопрос:
     — Скажи, есть ли кто-нибудь на свете богаче меня? Я даю каждому, кто приходит под мои окна милостыню просить, золотой дукат!
     — Есть и богаче, — ответил великий визирь. — Королева английская богаче тебя, потому что каждому, кто подходит к её окнам и просит подаяния, она даёт сто дукатов!
     Удивился султан и говорит:
     — Откуда у королевы английской столько денег?
     Визирь сказал откровенно, что не знает.
     — Изволь выяснить и мне доложить, — воскликнул султан, — иначе не сносить тебе головы!
     Великий визирь немедленно собрался в путь искать ответ на вопрос своего повелителя. Первым делом прибыл он ко дворцу английской королевы, встал под её окном и заорал, что было мочи:
     — Подайте Христа ради!
     Королева выбросила ему из окна сто дукатов. За день великий визирь девяносто девять раз являлся под окна королевы просить милостыню и получил девять тысяч девятьсот дукатов. Королева приметила визиря, позвала к себе и спросила, зачем ему понадобилось столько денег, а он ей и говорит:
     — На бедность!
     — Ты на нищего не похож, и нечего тебе милостыню просить.
     — Ты права, королева, — молвил великий визирь, — но вот в чём дело. Однажды держал со мной совет султан, мой повелитель, и спрашивает: «Есть ли кто-нибудь на свете богаче меня? Ведь я каждому нищему подаю дукат!» Я ответил моему повелителю, что королева английская богаче, потому что она подаёт Христа ради сто дукатов. Удивился султан и спрашивает меня: «Откуда у королевы английской столько денег?» Я не знал, что ответить. «Изволь разузнать и мне доложить, — воскликнул султан, — иначе не сносить тебе головы!» Я и решил дознаться, откуда у тебя столько денег.»
     — В сорока; днях пути отсюда, — молвила в ответ королева английская, — в пустой лавчонке сидит парень. Перед ним стоит ступа, и в той ступе он толчёт алмазы. Истолчёт, высыплет порошок на ладонь, дунет — и нет ничего. Ступай туда, пусть этот парень растолкует тебе, зачем он это делает, тогда и я скажу тебе, откуда у меня столько денег берётся.
     Великий визирь немедленно отправился в дорогу. Шёл он сорок дней и наконец нашёл в пустой лавчонке того самого парня, что сидел перед ступой. И как раз тут глашатай объявил, что продаётся алмаз; парень дал за алмаз тысячу дукатов, и камень достался ему. Получил он алмаз, бросил его в ступу, истолок в порошок, высыпал порошок на ладонь, дунул — и порошка не стало.
     Великий визирь подошёл к парню и воскликнул:
     — Откуда у тебя столько денег, что ты их на ветер бросаешь?
     Отвечает ему парень:
     — В сорока; днях ходьбы отсюда на перепутье всех дорог сидит слепой и дряхлый старик и безутешно плачет. Каждый, кто мимо проходит, даёт деду две оплеухи, а взамен получает два гроша. Ступай к старику, пусть он тебе объяснит, что все это значит, тогда и я отвечу тебе на твой вопрос.
     Через сорок дней пути великий визирь вышел на перекрёсток и увидел слепого старика.
     — Дай мне две затрещины! — попросил его дед.
     — Я пришёл сюда не для того, чтобы тебя бить, — говорит ему на то великий визирь. — Я пришёл узнать, с какой это стати ты платишь деньги за колотушки?
     — Стукни и ты меня два раза, тогда я всё расскажу.
     Что делать — влепил великий визирь две затрещины деду, а дед протянул ему два гроша с такими словами:
     — В сорока; днях пути отсюда ты найдёшь муэдзина. Он стирает своё бельё и сто раз на дню взбегает на минарет и снова сбегает вниз. Пойди выведай у муэдзина, зачем он это делает, тогда и я отвечу тебе на твой вопрос.
     Великий визирь пустился в дорогу и через сорок дней нашёл того самого муэдзина. Спрашивает великий визирь муэдзина, зачем ему понадобилось взбегать столько раз в день на минарет, а муэдзин ему и отвечает:
     — В сорока; днях ходьбы отсюда живёт старик сапожник. Когда наступает положенный срок, он два часа подряд плачет, а потом четыре часа подряд сме`тся. Пойди узнай, что с ним такое, тогда и я скажу, зачем мне нужно взбегать по сто раз в день на минарет.
     Сорок дней шёл великий визирь и наконец добрался до старика сапожника. А тут как раз настал срок, и сапожник проплакал два часа кряду, а потом стал смеяться и хохотал ровно четыре часа. Спрашивает его великий визирь, по какой причине он плакал два часа подряд, а потом четыре часа подряд хохотал, а старик сапожник ему и отвечает:
     — Будешь ты идти сорок дней и придёшь в пустыню, а в той пустыне обитает отшельник. Ему на плечи насели два льва, но отшельник и не думает от них избавляться. Ступай, пусть отшельник скажет тебе, что это значит, тогда и я тебе всё объясню.
     Великий визирь двинулся в путь и скоро очутился в пустыне, нашёл того отшельника, про которого рассказывал ему старик сапожник. Стал великий визирь расспрашивать отшельника, что он делает в пустыне, а тот и говорит:
     — И не спрашивай... Был я у одного ходжи в услужении. Тот ходжа отправился на поклонение святым местам. Меня оставил дом караулить и наказал: «Ни в чём ты, сынок, не будешь нуждаться, дом у меня — полная чаша. Пользуйся любой комнатой, но одну дверь не открывай ни в коем случае!» Ходжа — за порог, а в меня словно бес вселился и не даёт покою: не устоял я и отпер запретную дверь; вошёл в комнату — а там вода! Скинул я с себя одежду и выкупался в той воде. И что ж, братец мой, стоило мне окунуться, как перенёсся я в пустыню, и вот уже сорок лет как живу я здесь, и, кроме тебя, ни единого человека я тут до сих пор не видал. Передай мою историю тому, кто тебя сюда послал, а теперь ступай с богом!
     Великий визирь простился с отшельником и заторопился обратно. Вернулся он к старику сапожнику, к тому самому, что два часа подряд плачет, а потом четыре часа хохочет. Рассказал ему, какая беда приключилась с отшельником, а сапожник и говорит:
     — В таком случае, и я тебе откроюсь. Однажды, когда я был молод, поехал я в Стамбул, влюбился в дочку султана, и султан обвенчал меня с ней. Жена заботливо ухаживала за мной, была смирна и покорна. Ни за что, бывало, не сядет вместе со мной за стол, а если я позову её, молвит только: «Недостойна я с тобой за одним столом есть!» Через год родила она мне ребёнка, а ещё через год — второго. Вот как-то раз зашёл я в кофейню и увидел там старца с белой бородой до самого пояса. Рассказал я ему про свою жену, а старец дал мне такой совет: «Проследи хорошенько, не отлучается ли она куда-нибудь ночью — утром всё мне расскажешь!» С тем я и ушёл домой. Наступил вечер, я поужинал и лёг спать. Среди ночи поднялась моя жена и кольнула меня шилом в бедро, хотела, видишь ли, проверить, крепко ли я сплю. Я притворился спящим и ничем себя не выдал. Тогда жена встала с постели, отворила дверь и выскользнула вон из комнаты. Я тоже потихоньку поднялся и незаметно пошёл за нею. Привела она меня на могилу. В ней был похоронен один юноша. Разрыла моя жена могилу, вытащила из мертвеца печёнку, съела её и снова его закопала. А я поскорее домой воротился и лёг спать. Через некоторое время явилась моя жена и легла подле меня. Утром отправился я в трактир поговорить с белобородым старцем, но напрасно искал я его — старца и след простыл. Близился полдень, и я пошёл домой обедать. Пригласил жену разделить со мной трапезу, но она отказалась: недостойна, мол, есть со мной за одним столом. Говорю я ей: «Ты сыта, — знать, наелась ночью печёнки того самого юноши, который недавно погиб!» Братцы мои, посмотрели бы вы, что тут с ней сделалось — вскочила она и кинулась на меня! Ногти у неё сделались словно крючья от безмена. Я бросился наутёк, она — за мной. Бежал я сорок дней и сорок ночей, и вот теперь чиню здесь обувь. Только стоит мне вспомнить двух моих детишек, как заливаюсь я слезами два часа подряд, а придёт на ум, как я от жены удирал, — смеюсь без устали четыре часа. А теперь ступай с богом и передай всё это тому, кто прислал тебя ко мне.
     Через сорок дней великий визирь пришёл к муэдзину и поведал ему всё, что узнал от сапожника.
     — В таком случае, и я тебе расскажу про себя, — сказал муэдзин и вот что ему поведал: — Однажды в полдень поднялся я на минарет сзывать верующих к молитве, как вдруг откуда ни возьмись прилетела громадная птица, схватила меня, унесла на неведомый остров, да там и оставила. «В какую сторону пойти?» — думаю я. Тут взгляд мой упал на какой-то дом. Вошёл я в дом и увидел двух девушек.
     — Вот радость-то! — вскричала одна из них, кинулась ко мне и взяла за руку. — Теперь у меня будет муж! Смотри только, — обратилась она ко мне, — не вспоминай никогда про свою родную сторону, и тогда заживёшь здесь на славу!
     Прожил я с этой девушкой год на далёком острове и был несказанно счастлив. Но вот как-то раз сидели мы с ней у окна, а я и вздохнул: «Эх, кабы мне сейчас очутиться в родных краях, да сзывать правоверных к молитве с нашего минарета!» Едва сорвались с моих уст эти слова, как снова прилетела громадная птица, схватила меня и перенесла на наш минарет. С той поры взбегаю я на него по сто раз на день, всё жду, не прилетит ли громадная птица, не отнесёт ли на остров к прекрасной девушке, что одарила меня таким блаженством. А теперь ступай и передай всё это тому, кто тебя послал сюда!
     Великий визирь припустил со всех ног к перекрёстку, где сидел слепой старик, и пересказал ему всё, что услышал от муэдзина.
     — Ладно, — воскликнул слепой, — коли он тебе открылся, откроюсь и я. Занимался я перепродажей скота, и было у меня двадцать четыре коня. Однажды повстречался мне в пути дервиш и спрашивает: «Эй, торговец! Не возьмёшься ли перевезти кой-какую поклажу?» Я согласился и повернул за ним. Подъехали мы к пещере, а в неё ворота ведут. Дервиш вытащил из кармана книгу и читал её до тех пор, пока ворота не распахнулись сами собой. «Давай сюда мешки!» — крикнул тогда дервиш. Я принёс сорок восемь мешков, и мы наполнили их деньгами, а ещё дервиш прихватил в пещере маленькое зеркальце. Навьючили мы мешки на коней и двинулись дальше. Выбрались на дорогу, и тут я потребовал от дервиша два мешка денег, и он мне отдал их с большой охотой. Но мне такой платы показалось мало, и я стал просить ещё один вьюк с деньгами — дервиш и тут уступил. А мне всё мало, и я всё тянул и тянул у дервиша деньги, пока наконец все двадцать четыре тюка, навьюченные на лошадей, не отошли ко мне.
     Тут мне взбрела в голову мысль, зачем дервиш прихватил с собой маленькое зеркальце? Наверно, оно стоит дороже, чем двадцать четыре тюка денег, и я сказал дервишу, что хочу получить в придачу и зеркальце. Дервиш ответил, что с удовольствием подарит мне зеркальце, но только я пожалею об этом. «Пусть я тотчас же раскаюсь в том, что принял от тебя в дар зеркальце, а всё-таки отдай мне его, дервиш!» — попросил я. Дервиш протянул мне зеркальце. Глянул я в него — ослеп на правый глаз, глянул ещё разок — ослеп на левый глаз. Вдруг какая-то неведомая сила подняла меня и вместе со всеми вьюками перенесла вот сюда на перекрёсток дорог. А теперь я даю по два гроша каждому, кто мимо меня проходит и награждает двумя оплеухами. И буду давать до тех пор, пока не иссякнут деньги, потому что раньше не умел я обуздать свою жадность, а потребовал ещё и зеркальце у дервиша. Так и передай тому, кто тебя послал, а теперь ступай с богом!
     Великий визирь заторопился дальше и скоро добрался до того парня, что толок в ступе алмазы, и передал ему рассказ слепого старика.
     — Ну, коли старик рассказал тебе свою историю, отчего бы и мне не рассказать! — воскликнул парень. — Мой отец был дервиш. Однажды он тяжко разболелся и, почуяв близость смерти, позвал меня к себе и промолвил: «Сынок, оставляю я тебе вдосталь всякого добра, будь же рачительным хозяином. А если промотаешь всё богатство, мною накопленное, — лучше тебе повеситься, лишить себя жизни. Я тебе и петлю приготовил в старом доме». Потом отец простился со мной и испустил дух. Отнёс я его на кладбище и похоронил. Жаль мне было отца, и я заливался слезами, а когда посмотрел вокруг, увидел, что двадцать моих друзей тоже рыдают. «Бог мой! Неужели нет никакого средства забыться и осушить мои слёзы?» — воскликнул я. «Есть! Бутыль с той водичкой, что хмельной ракией зовётся. Утешает она страждущих, хоть и стоит пятьдесят один дукат».
     Я тотчас же вытащил кошелёк, отсчитал пятьдесят один дукат, и бутыль с ракией была немедленно доставлена. Выцедили мы её всю до последней капли. Печаль сразу как рукой сняло, и слёз как не бывало. Позабыли мы обо всём на свете. Стали песни орать тут же на могиле моего отца. Велел я принести нам ещё по бутыли на брата. Каждый опорожнил свою бутыль, и веселье закипело. Вызвали музыкантов с тамбурами, скрипками, зурной и барабаном. И до той поры плясали и пели на могиле моего отца, пока ночь не разогнала нас по домам. Утром я снова встретился с друзьями, снова пил ракию. Так и повелось изо дня в день, я всё пил с друзьями, веселился, не работал и спустил всё своё состояние. Тут, к великому удивлению своему, я обнаружил, что мои друзья пооткрывали собственные лавки, занялись торговлей, а от меня отвернулись.
     Загрустил я и часто повторял про себя: «Пропали деньги, пропали и друзья!» А знаешь, каким путём разбогатели мои приятели? Они покупали бутыль с огненной ракией за тридцать дукатов, а мне говорили, что заплатили пятьдесят один, — стало быть, на каждой бутылке наживали по двадцать одному дукату.
     Опостылела мне жизнь, и пошёл я в старый дом, чтобы повеситься, как приказал мне покойный отец. Вошёл в дом, отворил дверь в одну комнату и вижу — со стропил свисает верёвочная петля. Подтянулся я, петлю на шею надел и повис. Вдруг стропила обломились, я полетел на пол, а со стропил посыпались алмазы. Взял я один алмаз, понёс в город и продал. Накупил себе разной одежды, а в кармане у меня снова деньги завелись. Увидели мои друзья, что я разбогател, стали приглашать к себе в гости, но я на них даже и смотреть не захотел. А теперь что ни день я зову глашатая и даю ему алмаз на продажу. Стоит цене подскочить до тысячи, я забираю камень себе и толку его в порошок. Потом высыплю порошок на ладонь, дуну — и порошок разлетится. Так я буду делать до тех пор, пока двое последних моих приятелей не подохнут от зависти и мучений по примеру остальных. А сейчас ступай с богом и передай всё это тому, кто тебя ко мне послал.
     Великий визирь с парнем простился и вскоре достиг дворца английской королевы. Рассказал он ей всё, что услышал от парня. Тогда королева английская сказала великому визирю:
     — Ступай к своему султану и передай ему, что я обладаю тайной Соломона, и в ней источник моего богатства!
     И великий визирь, после долгого отсутствия, вернулся к султану и принёс ответ, за который едва не поплатился головой.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Перчик. Боснийские сказки!!
========
     Жили некогда со своими родителями три брата и три сестры. Когда дети подросли, отец вдруг тяжело заболел и, почувствовав приближение смерти, позвал свою жену, сыновей и дочерей, чтобы проститься с ними. Отец поручил дочерей заботам братьев и наказал, не откладывая дела в долгий ящик, выдать их замуж за первого, кто придёт свататься. И, сказав это, скончался.
     Прошёл год после смерти отца, и вот однажды вечером кто-то постучался в дверь к сиротам. Братья отворили дверь, в дом вошёл незнакомец — никто его до тех пор и в глаза не видел — и попросил отдать ему в жёны старшую сестру. Братья вспомнили приказ покойного отца и, не прекословя, согласились. Пришелец сразу же увёл старшую сестру, а куда, в какую сторону, — неизвестно. На следующий вечер снова явился человек и посватался к средней сестре. Братья отдали и эту сестру, хоть и не знали, кто их зять и откуда. На третий вечер пришёл жених и за младшей сестрой. Братья и её отдали в жёны чужому человеку.
     Проходит год, про сестёр ни слуху ни духу. И вот снарядились братья в дорогу на поиски пропавших сестёр. Долго блуждали они по свету и очутились наконец на пустынном холме, — видят, на нём замок стоит. Братья — туда, а навстречу им — кто бы вы думали? — три сестры. Обнялись они, поцеловались и, спросив друг друга про здоровье, сели отдохнуть. Стали братья расспрашивать сестёр, как очутились они в замке, и сёстры признались, что вышли замуж за великанов-волшебников. Только проговорили они эти слова, как вдруг кто-то ударил палицей в дверь — бух!
     — Что там такое? — испугались братья.
     — Да ничего, не бойтесь. Просто великан возвратился.
     В тот же миг в комнату вошёл великан и, увидев трёх братьев, страшно удивился. Но женщины объяснили ему, что братья пришли-де проведать их: ведь не видались они со дня свадьбы.
     — Ну, ладно. Кто же разведёт огонь в очаге, а кто на охоту пойдёт? — спрашивает великан братьев.
     Братья и говорят, мы, мол, огонь в очаге разведём. Великан отвечает:
     — Если я возвращусь с охоты раньше, чем вы огонь разведёте, — знайте, прикую вас вот к этому столбу. Если же к моему приходу в очаге будет пылать огонь — вы меня прикуёте!
     Великан оставил братьям свинцовую палицу, стальное огниво и свинцовый кремень и отправился охотиться.
     Бились бедные братья, бились, — всё понапрасну! Разве из свинца высечешь искру? А тут и великан из лесу подоспел. Увидел, что в очаге нет огня, швырнул добычу на пол, схватил братьев и всех троих приковал к столбу. Сидят братья, к столбу прикованные, с места двинуться не могут, сёстры их кормят, поят, обшивают да обмывают.
     Так пролетело три года. Несчастная мать всё ждёт своих сыновей, уж и надежду потеряла увидеть их — исчезли сыновья, не подают о себе весточки. Старой женщине тяжко в одиночестве жить. Вот как-то раз попалось ей на глаза зёрнышко перца, и она, вздохнув, промолвила:
     — Ах, кабы господь послал мне дитя, пусть хоть с это малюсенькое зёрнышко, всё было бы мне с кем словом перемолвиться!
     Бог услышал её молитву, и скоро женщина почувствовала у себя под сердцем ребёнка, хоть и была она немолода и давно уже без мужа жила. В положенный срок родилось у неё дитя величиной с зёрнышко перца. Не успел ребёнок на свет появиться — говорит не наговорится, а проглотил кусочек — вскочил на ноги. Назвала мать своего малютку Перчик, не нарадуется на него, а уж бережёт как зеницу ока.
     Вырос Перчик, совсем взрослым стал, и вот однажды спрашивает он свою мать:
     — Скажи мне, милая матушка, неужели у тебя и всего-то родных что я один?
     — Было у меня раньше три дочери и три сына, а теперь только ты один остался!
     И мать рассказала Перчику, как его сёстры вышли замуж, да и сгинули, как братья отправились в долгий путь разыскивать их. Выслушал Перчик старушку и объявил ей, что хоть полмира обойдёт, а непременно их отыщет. Уж как отговаривала его мать, как молила не покидать её — ничего не помогло!
     Собрался Перчик в дорогу. Долго скитался он по свету. И вот однажды повстречалась ему упряжка из двадцати волов, волокли они в гору огромную железную болванку. Запуталась болванка в древесных корнях, никак люди не могут сдвинуть с места волов. Подскочил к ним Перчик, взвалил болванку себе на плечи, втащил её в гору, оглянулся назад — ни людей нет, ни волов: исчезли бесследно! Перчик отнёс железную болванку кузнецу и велел выковать из неё палицу. Кузнец сделал ему громадную палицу. Перчик закинул её за облака и подставил спину, ожидая, когда она упадёт обратно. Палица шлёпнулась ему на спину — Перчику показалось, будто блоха его укусила. «Не годится! Больно уж легка», — подумал он.
     Решил он вернуться домой и узнать у матери, не осталось ли в доме после отца какого-нибудь железа. Мать сказала, что на чердаке валяется какой-то лом. Перчик полез на чердак и разом притащил оттуда триста килограммов железной рухляди. Принёс он кузнецу всю эту груду железа и велел смастерить ему палицу. Удивился кузнец и спрашивает Перчика:
     — Неужели всё это железо на палицу пустить? Может, тебе из него и саблю выковать?
     — Нет, сабля мне не нужна, была бы только палица подходящая! — возразил Перчик.
     Вот закончил кузнец свою работу. Перчик схватил палицу, закинул её под облака и снова подставил спину. Палица шмякнулась ему на спину, и Перчик упал на колени. «Вот эта палица будет хороша!» — подумал он и пошёл своей дорогой.
     Долго бродил он по свету и зашёл далеко в горы. Среди гор стоял замок, и Перчик завернул туда. И каково же было его удивление, когда он узнал, что в замке заточены трое юношей, — прикованы цепями к столбу, а три женщины за узниками ходят да кормят их. Перчик присел у них отдохнуть, а палицу свою бросил у входа. Тут вернулся великан и — бах, швырнул палицу в открытую дверь. Перчик поймал её на лету и запустил обратно, великан размахнулся и снова метнул Перчику, — трижды перекинулись они палицей. Великан смекнул, что в дом к нему забрёл кто-то чужой и, как видно, сильнее хозяина, а уж это вовсе ему не понравилось. Но ничего не поделаешь, пришлось взвалить палицу на плечо и порог переступить. Как увидел он незваного гостя, заорал:
     — Эй, Перчик, да, никак, это ты?
     — Угадал, красавец, я самый! — ответил Перчик.
     — Слушай, Перчик, если я первый справлюсь со своим делом — я тебя прикую к столбу точно так же, как и трёх братьев, если же ты управишься раньше — ты меня прикуёшь.
     На том и порешили. Перчик остался дома разводить огонь, а великан отправился на охоту, оставив Перчику палицу, огниво и кремень — всё из свинца. Попробовал было Перчик высечь искру, да скоро понял, что пустое это занятие. Мигом выхватил из-за широкого кожаного пояса свой кремень и огниво и быстро развёл огонь. А великан всё не идёт. Огонь в очаге уже вовсю пылает, а хозяина нет. Наконец явился он с тремя сернами за плечами. Замер великан, увидев огонь в очаге, и только было открыл рот, хотел слово молвить, как Перчик хвать его палицей по голове!
     — Помилуй! — взревел великан. — Не губи меня, а уж я буду твоим рабом до гробовой доски!
     Перчик даровал ему жизнь, и стал великан его рабом.
     На следующий день утром отправились они вдвоём на охоту. Только в лес зашли, как Перчик увидел великана с двумя головами — бежит куда-то, а на каждой ноге у него насажено по жернову. Перчик спрашивает двухголового великана, куда он так торопится, а тот ему и говорит:
     — Да вот, дошёл до меня слух, что объявился какой-то Перчик и сделал тот Перчик моего брата своим рабом! Я и бегу расправиться с ним. В порошок сотру!
     Отвечает Перчик:
     — Ну, вот он я. Что же дальше?
     Великан ринулся на него, словно баран, Перчик треснул его палицей по обеим головам, и великан взмолился:
     — Пощади, Перчик, смилуйся надо мной, а уж я буду твоим рабом до гробовой доски!
     Перчик даровал великану жизнь и взял его с собой охотиться. Только успели они разбрестись в разные стороны, как Перчик завидел великана с тремя головами. Великан несётся куда-то, и в руках у него копье величиной с вековую сосну. Перчик и спрашивает трёхголового великана, куда, мол, бежишь, а тот отвечает:
     — Слышал я, будто в наш замок проник некий Перчик и захватил в плен обоих моих братьев. Вот я и кинулся со всех ног — хочу искрошить его на мелкие куски!
     Говорит ему Перчик:
     — Это я и есть. Что тебе от меня надо?
     Великан рванулся к нему, точно баран, а Перчик саданул его по головам палицей, и страшилище запросило пощады:
     — Смилуйся надо мной, Перчик, а уж я буду твоим рабом до гробовой доски!
     Перчик пощадил великана и взял его с собой в горы за добычей. Стали они охотиться вчетвером. Поймали четырёх серн, развели костёр и нарядили одного из великанов жарить их на вертеле, а сами снова на промысел отправились. Великан смастерил вертел и принялся переворачивать на нём туши. Мало-помалу зажарил всех четырёх серн и прислонил их к сосне. Вдруг откуда ни возьмись карлик — и прямо к великану.
     — Дай отведать мясца, по всему видать, что оно у тебя прекрасно зажарилось!
     — Проваливай к дьяволу, и без тебя едоки найдутся! — отмахнулся великан.
     Тут карлик подскочил к великану и закатил ему такую оплеуху, что тот кубарем покатился на землю. Карлик в один присест умял все четыре туши и — давай бог ноги.
     Едва великан очнулся после затрещины, как из лесу показались трое охотников. Они принесли ещё четырёх серн.
     — А где же твоё жаркое, горе-повар? — удивились охотники.
     Великан рассказал, как маленький карлик уничтожил все их припасы. Тогда двухголовый великан вызвался зажарить принесённую добычу, а остальные снова пошли на охоту. Едва успел двухголовый великан снять с огня четвёртую тушу, как является тот самый карлик.
     — Дай отведать мясца, по всему видно, что ты его славно приготовил!
     — Проваливай к дьяволу, и без тебя едоки найдутся! — отрезал великан.
     Подскочил карлик к великану и закатил ему такую затрещину, что тот покатился кубарем на землю. А карлик накинулся на мясо и мигом расправился со всеми четырьмя тушами.
     Едва двухголовый великан очнулся после затрещины, как из лесу показались охотники. Они несли ещё четырёх серн и были голодны как волки.
     — Где же твоё жаркое, горе-повар? Может, и у тебя карлик его языком слизнул? — воскликнули охотники.
     Великан рассказал им, как было дело. Остался тогда у костра трёхголовый великан, но и у него карлик съел всё мясо. Возвратились охотники из лесу и сразу догадались, что случилось. А есть им до смерти хочется, от голода уж еле ноги переставляют. Настала очередь Перчику с мясом возиться, а великаны снова отправились за добычей. Зажарил Перчик все четыре туши, но не успел прислонить к сосне последнюю, как перед ним очутился карлик.
     — Дай отведать мясца, по всему видать, очень уж оно вкусное!
     — Проваливай к дьяволу, ты уж и так наелся до отвала, ничего больше не получишь!
     Карлик бросился на Перчика, но тот сгрёб его в охапку и понёс. Нёс, нёс и принёс к большущему буку. Расщепил Перчик дерево, зажал в расщепке бороду карлика и бросил его возле бука, а сам вернулся к своему жаркому. Тут подоспели и великаны с добычей — каждый тащил по серне. Как увидели голодные великаны, что жаркое целёхонько, обрадовались, им уже не до расспросов: сразу засели за еду. Заморили они червячка, и Перчик рассказал им, как расправился с карликом. Кинулись они к буку. А карлика словно и не бывало, исчез карлик, — только борода в расщепке торчит да дерево всё искорежено. Тут заметили они кровавый след и пошли по нему. Шли, шли и очутились у края пропасти. Здесь кровавый след обрывался.
     — Стало быть, карлик в пропасть спустился, — решили они и стали договариваться, кому в пропасть лезть. Великаны оробели, а Перчик и говорит:
     — Я бы и полез, да боюсь, как бы вы меня не надули!
     — Мы тебя никогда не подведём, ей-богу! — побожились великаны и спустили Перчика в пропасть.
     Очутился Перчик в поле, — тянется оно далеко, далеко, конца ему не видать. А в поле стоит дом, Перчик пошёл прямо к нему. Вошёл, а в доме четыре комнаты. Открыл он дверь в первую комнату — и увидел девушку, да такую красавицу, что век бы глядел — не нагляделся! Девушка сидела за ткацким станком из чистого золота и ткала золотое полотно. Отворил Перчик дверь во вторую комнату — и увидел девушку ещё краше первой, а подле неё золотая наседка квохчет над цыплятами. Распахнул дверь в третью комнату — и увидел девушку ещё моложе и краше второй, а рядом с ней золотое стадо. Отворил Перчик дверь в четвертую комнату — и что же? Увидел он девушку раскрасавицу — и молодостью и прелестью невиданной затмила она всех трёх красавиц. Она сидела за пяльцами чистого золота и выводила узор золотыми нитками.
     «Эге! — подумал Перчик про себя. — Вот кого я возьму себе в жёны, а тех трёх прихвачу для моих рабов!»
     Стала Перчика расспрашивать юная красавица, кто он и откуда. Перчик объяснил ей, что ищет здесь карлика и спустился за ним с верхнего света.
     — Это наш брат. Если ты хочешь убить его — возьми вот эту деревянную саблю, она рассечёт карлика пополам, да ещё на семь пядей в землю войдёт. А теперь ступай в сад, он там под кустами спит.
     Взглянул Перчик на деревянную сабельку я не знает, как быть — стоит ли брать её с собой. Всё-таки смеха ради снял деревянную сабельку со стены и вышел в сад. Нашёл Перчик спящего карлика. Занёс было над ним сразу две сабли — деревянную и свою, хотел зарубить карлика прямо во сне. А потом передумал — стыдно нападать на спящего, надо разбудить его, чтобы он знал, от чьей руки погибает. Растолкал Перчик карлика и, не дав ему опомниться, выхватил оружие и обрушил на голову карлика удар и саблей и своей палицей. И вот чудо — палица даже царапины на карлике не оставила, а деревянная сабля рассекла пополам, да ещё и в землю на семь пядей вошла. Перчик вернулся в дом, взял четырёх сестёр и повёл их к тому месту, где наверху поджидали его великаны. Приказал Перчик своим рабам вытащить наверх сначала девушек, а потом и его самого. Великаны подняли одну за другой трёх сестёр. Наступила очередь четвёртой сестры, и говорит она Перчику:
     — Вперёд ты поднимайся, а не то великаны оставят тебя здесь.
     Да куда там! Перчик не послушался девушку, — раз великаны дали ему клятву, значит, не подведут. Великаны между тем подняли младшую сестру и отправились с девушками домой, а верёвку бросили Перчику в пропасть — выбирайся как знаешь!
     Растерялся Перчик от такой измены, а потом стал раздумывать, как ему дальше быть. Очень раскаивался он, что не послушался девушку, но от судьбы, видать, не уйдёшь. И зашагал Перчик через поле, и до тех пор шагал, пока вдали не показался город. Пошёл он к нему. Неподалёку от города возвышалась гора, а на горе что-то чернело. Подошёл Перчик ближе, и что же он видит? — сидит на вершине горы девушка, завернулась в чёрную шаль, а платок от слёз мокрый. Под горой народу собралось видимо-невидимо, кто с баклагой, кто с большим кувшином, кто с медным жбаном.
     Перчик взобрался на вершину горы к девушке. Поздоровался и спросил, отчего она плачет.
     — Беги отсюда, незнакомый юнак, — сквозь слёзы проговорила девушка, — пока и ты не сложил свою голову вместе со мною, бедной, обречённой во цвете лет погибнуть. Беги, юнак, а я все равно должна смерть принять!
     Перчик в изумлении уставился на девушку. И давай её расспрашивать, почему да отчего должна она умереть. Поведала она ему своё горе:
     — Живёт здесь поблизости дракон. Наложил дракон запрет на воду и никому ни капли не даёт, пока не получит дань — каждый день по девушке. Проглотит девушку, тогда пускает воду. Потому-то и собралась под горой такая уйма народу, — держат люди сосуды и ждут, когда смогут воды набрать. Жители города установили, кто когда должен дань дракону платить. Сегодня настал черёд царской дочери. Вот я и ожидаю здесь свой смертный час! Сейчас прилетит дракон и проглотит меня. Скорей беги отсюда, пока и тебя не постигла та же участь!
     Расхохотался Перчик в ответ и сказал, что страшит его не лихая смерть, а худая жизнь, и, пододвинув к себе палицу, присел подле девушки. А там приник Перчик к её коленям и попросил поискать у него в голове. Царская дочка стала искать в голове у Перчика, и вскоре юнак захрапел богатырским храпом. А царская дочка вплела ему в волосы перстень со своей печаткой. Вдруг гора ходуном заходила. Девушка вспомнила о своём несчастье и заплакала в три ручья, слёзы закапали Перчику на лицо. Он разом проснулся и закричал:
     — Что такое?
     — Не видишь, что ли, — проронила девушка, и Перчик в мгновение ока схватился за свою палицу. Дракон хотел проглотить их обоих, уже обдал их своим дыханием, но не тут-то было. Раскрыл дракон вторую пасть, раскрыл третью, а Перчик всадил свою палицу прямо в глотку чудовищу, потом выхватил саблю и отсёк ему все три головы. Затем отрубил уши и сунул их в карман.
     В тот же миг откуда ни возьмись примчался на гору арап, подобрал три отрубленные головы дракона и помчался к царю получать награду за то, что дракона убил и царскую дочку от смерти спас. Возликовал царь от такого известия и велел немедленно устроить пир на весь город, арапу же обещал отдать свою дочь в жёны.
     Перчик между тем затерялся в толпе и побрёл в город, а придя туда, направился в корчму. Бросил палицу у входа и зашёл передохнуть. Из корчмы Перчик зашагал прямиком во дворец и доложил царю, что разделался с драконом и вызволил его дочь из беды. Царь вперил в Перчика глаза и воскликнул:
     — Вот избавитель моей дочери, он первый принёс мне добрую весть! — и указал на арапа.
     — Где уж такому Перчику с драконом справиться? — вскинулся тут арап. — Да у него и оружия-то нет!
     — Моё оружие осталось в корчме, — говорит Перчик. — Если не веришь, сходи принеси его сюда!
     Арап вскочил и помчался в корчму. Обшарил все углы — никакого оружия нет, а на палицу, что у дверей валялась, и внимания не обратил. Не помня себя от радости, прибежал арап к царю и сообщил, что оружия в корчме не нашлось, а без оружия человек всё равно что без рук.
     — Подожди же, сейчас я тебе покажу своё оружие, — крикнул Перчик, мигом слетал в корчму, схватил палицу — и к царю. Удивился царь, увидев такую огромную палицу, но всё на своем стоит:
     — Палицей дракона не зарубишь! Да и чем ты докажешь, что зарубил дракона? Арап вот принёс мне кое-что...
     — Что же он принёс? — вскричал Перчик.
     Показали ему головы, а Перчик сунул руку в карман, вытащил оттуда драконовы уши и бросил все шесть штук к ногам царя.
     — У арапа головы, у меня уши — решай теперь, кто из нас дракона убил?
     В тот же миг в комнату вошла царская дочь, перебрала волосы Перчика, отыскала перстень со своей печаткой и объявила царю, что это и есть тот самый юнак, который её от гибели спас. Тут уж царю нельзя не поверить, велел он арапа казнить, а Перчика обнял и поцеловал, словно сына родного. Стал царь сватать свою дочку Перчику в жёны, но юнак поблагодарил царя и сказал, что никакой ему награды не нужно — пусть только поднимет его на верхний свет. Изумился царь, глянул на Перчика и говорит ему:
     — Проси у меня что угодно, а это не в моей власти!
     Но Перчик заявил, что не желает ничего другого. Задумался тогда царь и сказал:
     — В двух часах ходьбы отсюда живёт громадная птица, величиной с дракона: она каждый год высиживает двух птенчиков — крошки, что буйволы, но птице ни разу не удалось выкормить своих детей. Какой-то дьявол уничтожает их, а кто и как — птица сама не ведает. Ступай, сбереги потомство птицы; и уж если она не вынесет тебя на верхний свет, — значит, никто не вынесет. Поторопись же. А как только условишься с птицей, возвращайся ко мне, я дам тебе всё, что она потребует.
     Перчик вскинул свою палицу на плечо и двинулся в путь. Вот приходит он к необъятной вербе, а на вербе гнездо висит, величиной с два больших гумна; в гнезде два птенца, словно два буйвола. Мать их куда-то улетела, и птенцы остались одни. Увидели Перчика птенцы, запищали, будто их что-то кольнуло, и метнулись к другому краю гнезда. Верба закачалась, птенцы к Перчику слетели. Огляделся он вокруг: вот так чудо — огромный дракон выгнул голову, ещё минута — и он сожрёт птенцов. Раскрыл дракон одну пасть — не проглотить, раскрыл вторую — опять не смог захватить птенцов. Вытянул тогда дракон третью голову, развёрз пасть — вот-вот в ней исчезнут и верба, и птенцы, и смелый юнак. Но Перчик всадил свою палицу дракону в челюсть, выхватил саблю и отсёк чудовищу все три головы. Хлынула из дракона кровь рекою, небо нахмурилось. Но птенцы прикрыли Перчика своими крыльями. А тут и птица вернулась. Подлетела птица к своему гнезду, защебетала, призывая своих птенцов, но птенцы не тронулись с места. Защебетала мать второй раз и третий — птенцы вспорхнули на её зов. Увидела птица Перчика и воскликнула:
     — Эге, лиса, добрехалась наконец! Так вот кто душит моих птенцов!
     Тут птенцы рассказали матери всё, как было. Обрадовалась птица и говорит Перчику:
     — Ты спас моих детей! Проси теперь у меня любую награду!
     Перчик ответил птице, что есть у него одно заветное желание — выбраться на верхний свет. Глянула на него птица с любопытством и говорит:
     — Тебя ещё, может быть, я бы и попробовала поднять на верхний свет, но твою палицу — ни за что!
     — А я без палицы — ни на шаг! — возразил Перчик.
     Тогда птица молвила:
     — Корми меня сорок дней до отвала. Каждый день приноси по барану — всего, стало быть, потребуется мне сорок баранов. Да в дорогу с собой приготовь сорок баранов, сорок лепёшек и сорок бурдюков с водой. Сначала погрузишь мне на спину свою палицу, потом садись и сам, и двинемся мы с божьей помощью в путь. В полёте следи за мной: как поверну я голову вправо — скорми мне барана и лепёшку, налево поверну голову — водой из бурдюка напои. Если удастся тебе собрать столько припасов, сколько я сказала, — может быть, и выберемся мы с тобой на верхний свет.
     Перчик пообещал птице достать всё, что она сказала, немедленно возвратился к царю и передал ему, о чём с птицей договорился. Царь подарил Перчику сорок баранов, и юнак пошёл откармливать птицу. На исходе сорокового дня Перчик получил от царя ещё сорок баранов, сорок лепёшек и сорок бурдюков с водой. Погрузил он все припасы на птицу, сверху палицу положил, вскочил и сам ей на спину, и птица взлетела. Обернёт птица голову через правое плечо — Перчик подаёт ей барана и лепёшку, обернёт через левое — бурдюк с водой. Мало-помалу всё ей скормил — ещё немного, и они окажутся на верхнем свете. Оглянулась птица в последний раз, а у Перчика все запасы вышли, отхватил он тогда кусок от своего бедра и протянул птице. Зажала она в клюве тот кусок, догадалась, что получила она от Перчика не простое мясо, и не стала его есть, а под язык положила. Потом рванулась из последних сил и взлетела ввысь.
     Понял Перчик, что перед ними верхний свет, и уж как он обрадовался! Птица села на землю, но Перчик не мог на ноги встать, потому что отрезал от своего бедра немалый кусок. Пролежал он семь дней, и птица рядом с ним отдыхала. Потом птица ему и говорит:
     — Пришла пора нам расставаться, но перед тем как проститься, напиши, пожалуйста, царю нашему фирман, что я тебя живым-здоровым на верхний свет доставила. Без фирмана не смею я царю на глаза показаться.
     Перчик дал птице письмо. А она велела ему домой идти.
     — До того я устал, что не могу подняться на ноги! — ответил Перчик.
     Птица и давай допытываться, чем он её в последний раз накормил. Уж Перчик и так и этак отговаривался, а потом сознался, что он наделал.
     — Так вот почему не можешь ты на ноги подняться! — воскликнула птица, выплюнула тот кусок мяса, что под языком держала, и прилепила его к бедру юнака. В тот же миг Перчик, словно олень, вскочил на резвые ноги, попрощался с птицей и зашагал через леса к замку великанов. Едва завидели Перчика великаны, бросились к нему навстречу и все, как один, попадали на землю мёртвыми.
     А Перчик освободил закованных юношей и, прихватив с собой жён великанов да красавиц из нижнего света, двинулся домой. Увидела своих детей мать, и себя не помнит от счастья, кинулась обнимать старших сыновей. Перчик удивился и говорит ей:
     — Бог с тобой, матушка, что это ты бросилась обнимать чужих, а родного сына будто и не замечаешь!
     — Так ведь это же мои старшие сыновья, а с ними мои дочери! — воскликнула старушка. — Ты привёл своих кровных братьев и сестёр. Ведь ты же их и разыскивал по всему свету! Неужели ты до сих пор их не узнал?
     Обрадовался Перчик и уж не жалел, что пришлось ему испытать столько всяких невзгод. Рассказал он матери, где странствовал и какие дела совершил. Не забыл про великанов помянуть, да и про карлика тоже, — трёх сестёр его Перчик отдал в жены своим братьям, а на младшей сам женился. И стали они все вместе жить да поживать в довольстве и счастье.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Петух и лиса. Боснийские сказки!!
========
     Однажды на пригорке за селом лисица застала врасплох петуха. Взгромоздился петух на дерево и песни распевает.
     — Что это ты здесь делаешь? — спрашивает лиса.
     — Да пою, — отвечает петух.
     — А ну, кончай петь, — говорит лиса. — Спускайся ко мне, давай аллаху помолимся вместе!
     Понял петух, что задумала лиса неладное, и закричал:
     — Подожди! Пока я пою, другие правоверные подоспеют, вот тогда и помолимся!
     — А что, разве ещё кто должен сюда прийти? — спрашивает лиса.
     — Да вон уж, смотри-ка, идут! — И петух махнул крылом в сторону села.
     Глянула туда лиса и видит — поднимается на пригорок охотник с двумя здоровенными псами.
     Лиса обомлела от страха и крикнула петуху:
     — Вы начинайте без меня молиться, а я быстрёхонько к вам подоспею. Позабыла я, видишь ли, свой тазик для омовения. А ведь перед молитвой омыться надо, — и стремглав кинулась в лес.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Принц Чистозолото. Боснийские сказки!!
========
     Жил на свете бедняк, голь перекатная, кое-как перебивался он в хибарке, из худых досок сколоченной, смерти своей каждый день дожидался. Хранился у бедняка в сенях бурдюк с мукой. Да, на беду, повадилась к нему лиса муку таскать. Выследил бедняк лису и стал умом раскидывать, как бы её поймать. Нищета проклятая до того горемыку довела, что не мог он и плохонького замочка себе купить. А лиса меж тем что ни ночь, то в сени заглядывает, и мука в бурдюке всё тает да тает. Решил тогда бедняк на дверь щеколду навесить — авось да и попадётся лисица. Так оно и вышло.
     Однажды утром просыпается бедняк, глядь, а лиса по сеням прогуливается, — значит, попалась, воровка. Вышел бедняк в сени, изловил лису, связал её, выволок во двор и притащил заостренный кол, хочет её убить. (Топора и того не было у бедняка.)
     Видит лиса, что не сносить ей головы, и ну человека упрашивать:
     — Пощади меня, выпусти! Я тебя за это на царской дочери женю.
     «Вот ещё глупости какие! — подумал было бедняк. — Знать, решила лиса меня облапошить!» А потом так рассудил: «Ладно. Ну убью я её, а какая мне от того корысть? Если же выпустить лису на волю, небось не посмеет она больше и носа сюда сунуть. Отпущу-ка я её на все четыре стороны».
     Так и сделал. Только развязал лису, а она давай бог ноги и в лес удрала. «Ну, видно, не дождаться благодарности от воровки», — подумал бедняк и закричал вдогонку:
     — Куда это ты, тётушка, кинулась?
     А лиса ему в ответ:
     — Иду сватать царскую дочь.
     — Брось ты свою затею! — говорит бедняк. — Если бы тебе и удалось высватать царскую дочку, всё равно мне её привести некуда.
     Но лиса лишь хвостом махнула:
     — Не твоя забота!
     Сказала и скрылась в лесу.
     Лиса от своего слова не отступилась. Побежала она прямиком к царскому дворцу и вскоре благополучно добралась до места. Осмотрелась и без дальних околичностей к страже.
     — Бог в помощь!
     А стража отвечает:
     — Спасибо, тётушка.
     — Нельзя ли мне повидать высокочтимого царя? — спрашивает лисица.
     — Подожди немного, сперва узнать надо, пожелает ли царь принять тебя.
     Пошли стражники к царю и говорят, так, мол, и так, пожаловала ко дворцу тётушка-лиса и просит допустить её к вашему величеству по какому-то делу. Царь велел привести к себе лису. Слуги передали лисе приглашение, и лиса вмиг предстала перед царскими очами:
     — Бог в помощь, высокочтимый царь!
     — Спасибо, тётушка, — отвечает царь. — Какое несчастье привело тебя ко мне?
     Говорит лиса:
     — Высокочтимый царь! Не случилось со мной ничего худого, а если дозволишь, я тебе скажу кое-что...
     Отвечает царь лисице:
     — Перед моим троном каждый волен говорить и просить, о чём пожелает. Или тебе, лиса, сие неведомо? Ежели есть у тебя что-нибудь на душе, сказывай без стеснения!
     А лиса, что баба, — ей только дай языком почесать, — и пошла и пошла.
     — Высокочтимый царь! Слышала я, что у тебя есть дочь, красой своей прославленная на весь белый свет. А у меня есть принц — не принц, а чистое золото. Люди про него говорят, да и я скажу — не совру, что он в сто девять раз прекрасней твоей дочери. Теперь скажи — не хочешь ли ты отдать свою дочь за моё Чистозолото?
     — Да как же я её отдам! А ну как дитятко не согласно за твоё Чистозолото замуж идти! Ведь кровь не вода, девке не прикажешь!
     — Давай тогда спросим царевну, — говорит лиса, — посмотрим, что она ответит.
     Тотчас царь приказал позвать к нему дочку. Не успела царевна порог переступить, как царь рассказал ей всё напрямик и закончил так:
     — Так-то вот, милое моё дитятко! Если хочешь за лисицыного принца идти, откройся нам, а нет — пусть тётка убирается восвояси!
     Выслушала его царевна, очи потупила и молчит. А лису будто ветром подхватило — подлетела к царевне и давай божиться:
     — Клянусь, царевна, куриным насестом, мой принц — чистое золото! Прекраснее тебя в сто девять раз и в десять раз богаче отца твоего! Тут и раздумывать нечего — соглашайся сразу, не пожалеешь!
     Видит царевна, что отец тоже не противится, дала своё согласие и вышла вон. Тут и говорит царь лисице:
     — Ну, тётка! Теперь ты ответ наш знаешь, и ничего тебе другого не остаётся, как забирать мою дочь к себе. Только раньше чем через полгода ты за ней и не думай являться, — до тех пор приданое не будет готово. Да смотри приводи не меньше чем пятьсот человек сватов, а ежели больше наберёшь, и того лучше.
     Лисица тут же покинула царский дворец и единым духом махнула к своему Чистозолоту. Увидел бедняк тётушку, и повеселело на душе — он ведь и не чаял повстречаться с лисою. А как узнал, что лиса высватала за него царскую дочку и через полгода должен он ехать за царевной со сватами, — затосковал пуще прежнего. Взмолился принц Чистозолото:
     — Скажи, ради бога, что же нам делать? Гол я как сокол. Сама видишь, негде мне гостей принять, некуда царскую дочку привезти!
     — Ничего, не бойся! — утешает его лиса. — Ни о чём не беспокойся! Положись на меня.
     День за днём проходит, пора уж за невестой ехать. Лиса между тем и знать не знает, где сватов достать. А принц Чистозолото и совсем закручинился, всё думает, что с ним станется.
     Наконец настал день отъезда. Говорит лиса своему принцу:
     — Пора в путь!
     Запричитал бедняк:
     — Откуда нам сватов взять? Где платье нарядное для меня раздобыть?
     А лиса своё твердит:
     — Твоё дело маленькое — знай за мной поспешай!
     Видит принц Чистозолото, что так и этак пропадать, и очертя голову бросился вслед за лисой. Вот вдали показался царский дворец, и принц Чистозолото снова лису тормошит:
     — Что же нам делать, тётка, говори, ради бога!
     А лиса своё заладила:
     — Ни о чём, сынок, не беспокойся.
     Возле самого царского дворца набрели они на большущую лужу. Увидела лужу лиса и давай по воде с боку на бок перекатываться. И принцу своему велела то же самое делать. «Ну, — думает бедняк, — раз я её до сих пор слушался, и теперь послушаюсь». И вывалялся в грязи. Посмотрели бы вы, что за славная парочка вылезла из лужи! Лисица еле хвост волочит, а принц Чистозолото бредёт по дороге да комья грязи с себя стряхивает, чтобы от тяжёлого груза немного избавиться. А тут и пора наступила во дворец идти — ждут уж там жениха.
     Лиса без промедления — к страже, давно уж ей дворцовые ворота не преграда. И велит доложить царю, что к нему пожаловала лиса с принцем Чистозолото. Стража побежала к начальнику узнать, кто из них самый расторопный, кто мигом слетает к царю с лисицыным поручением. Лиса то, видишь ли, велела страже поторопиться. Понял тут начальник, что дело спешное, снял своего деда с караула и послал к царю. Старикашка приналёг на свою палку и со всех ног припустился. Прибежал во дворец и говорит:
     — Так, мол, и так, высокочтимый царь, у ворот дожидается лиса и принц Чистозолото. Спрашивает лиса, можно ли к тебе войти.
     Молвил царь:
     — Пусть войдут!
     Дед затрусил к воротам, передал лисе, что может она пройти к царю. Взяла лиса своего принца за руку, привела в царские покои и промолвила такие слова:
     — Бог в помощь, царь!
     — Спасибо, тётка! — ответил царь.
     — Вот я пришла к тебе! — говорит лиса.
     — А где же твой принц? — спрашивает царь.
     — Да вот он, рядом со мной стоит, — отвечает лиса.
     Удивился царь:
     — Что же это вы оба такие грязные?
     — Уж и не спрашивай, высокочтимый царь! — затараторила лиса. — Стряслась с нами в пути беда. Пришлось нам по мосту болото переходить, только вступили мы на мост — я, да мой принц, да свита, — как вдруг, на наше несчастье, мост обрушился и все утонули. Только нам с принцем удалось из трясины выкарабкаться, поэтому-то мы к тебе и явились такие чумазые. У принца нет с собой перемены. Не можешь ли ты по такому случаю дать ему платье, если не насовсем, так хоть взаймы?
     — Не печалься, лиса, будет твоему принцу платье, — ответил царь и тут же приказал слугам принести самые красивые наряды, какие только найдутся в его сундуках.
     А лиса не унимается:
     — Сам посуди, высокочтимый царь, какая беда ужасная потерять разом всех сватов. Стыдно нам вернуться домой в одиночку и снова тратить деньги на снаряжение свиты. Не можешь ли ты дать нам пять сотен сватов и всё, что в дорогу потребуется.
     — Будь по-вашему, любезные мои детки, — отвечает царь, — с каждым может такое несчастье приключиться, и со мной тоже! Ни о чём не беспокойтесь.
     Кликнул тут царь своих слуг и повелел им сзывать всех вельмож — царь, мол, приглашает их сватами к своей дочери, и если вельможи согласны, пусть явятся ко дворцу.
     Скоро и вечер наступил. Царь с принцем отправились ужинать в трапезную, а лиса осталась у очага обгладывать куриные косточки. Поужинав, принц пошёл спать в свою комнату, а с ним и тётушка-лиса. Принц улёгся в кровать на перину, а тётка за печкой примостилась.
     Утром поднялся с постели царь и все домочадцы. Проснулся и принц Чистозолото, оделся и крикнул лисе, чтобы и она вставала. К обеду собрались во дворец все сваты и, перед тем как отправиться в путь, сели за стол вместе с царём и принцем Чистозолото. В середине обеда позвал царь свою дочь, дал наставление:
     — Вот тебе, дочь дорогая, суженый твой, будь с ним счастлива до гробовой доски. А тебе, зять, отдаю свою дочку, единственное моё дитя! Никому другому я бы её не отдал, а тебе вот отдаю! Береги её хорошенько и будь с ней счастлив!
     — Аминь! — закричали сваты.
     Тут и обед кончился, грянули пушки, сваты песню затянули, а у принца кошки чёрные на сердце скребутся. Что-то с бедной его головушкой станется? Ведь сватов-то некуда вести! Стоит ему остаться наедине с лисою, всплеснёт он руками и давай вздыхать:
     — Скажи, ради бога, как же мне теперь быть?
     А лиса твердит:
     — Твоё дело — сторона.
     Расселись гости в повозки — по двое, а то и по трое; в одну повозку усадили царевну со свахою, а в другую — принца с тётушкой-лисой. Повозка катит по дороге, принц покоя себе не находит, вертится, словно грешник на сковородке, лиса же знай приговаривает — не бойся да не бойся.
     Проехали половину пути, тут лиса и говорит принцу:
     — Я напрямик через поле побегу, а ты езжай по дороге. Да только смотри — в свою лачугу гостей не зови, а как будешь от неё неподалеку, прислушайся внимательно — я тебе голос подам. Вот на мой голос ты сватов и веди.
     С этими словами выскочила лиса из повозки и — в лес. Вскоре перед ней выросли стены огромного дворца. В нём жили великаны. Лиса — во дворец, а великаны её спрашивают:
     — Что там такое на дороге грохочет, тётушка?
     — Братцы мои! Голубчики! — заохала лиса. — Весь божий свет на вас ополчился, хотят перебить! А я прибежала упредить: убирайтесь скорее, а не то не сносить вам головы.
     — Милая тётушка, куда же нам бежать теперь? — перепугались великаны.
     — Полезайте вот туда, под солому, — отвечает лиса.
     Великаны и рады стараться — забились в солому, а лиса подожгла омет, и все великаны сгорели. То-то счастье лисе привалило!
     Тем временем принц Чистозолото едет дорогой и сам себя ругает: «Дурак я, дурак! И зачем только я тут остался! Надо было и мне убежать с лисою!» За этими думами не заметил, как очутился возле своей хибарки. Прислушался принц, слышит — тётка из лесу голос ему подаёт. Принц повернул в ту сторону, откуда голос доносился. Приезжают — и что же перед ними! Поднялись дворцы под самые облака, лестницы к ним ведут из белого мрамора. Сваты любуются не налюбуются на такую красоту! А у принца одно на уме: кто хозяин этих прекрасных дворцов? Будь у него такие хоромы, не совестно было бы в них сватов принять. Вдруг на крыльцо выходит лиса и говорит:
     — Ну, вот и приехали! Вылезайте из карет!
     А принц со страха дрожит, словно лист на ветру, всё думает, как-то их встретит хозяин прекрасного дворца. Но тётушка-лиса улучила минутку и рассказала ему, как было дело. Принц от радости прямо голову потерял!
     Вскоре подали ужин, гости ели, гости пили — всех на славу накормили! Сваты выпивали за здоровье друг друга и радовались счастью царской дочери, — никто ведь не ожидал, что лисицын принц окажется таким богатым. Сваты пировали ровно три недели, а на четвёртой с песнями и ружейной пальбой отправились домой. Доложили они царю, как свадьбу молодые справили, и царь остался доволен.
     А принц Чистозолото со своей красавицей и до сих пор живёт себе счастливо во дворце, если только не умер
     ++++++++++++++++++++++
------
     Сын визиря. Боснийские сказки!!
========
     У богатого визиря был единственный сын, юноша скромный и поведения примерного. Но вот однажды старика визиря поразил смертельный недуг. Ничего не поделаешь — старость не радость. Понимал визирь, что пробил его последний час, позвал к себе жену и обратился к ней с такими словами:
     — Чувствую, мне уж не подняться с постели. Ещё немного — и я переселюсь в иной мир. Слава богу, сын у нас хороший, да кто его знает, каким он станет, ведь человек — загадка неразгаданная, а тем более юноша с горячей головой. Мало ли что ему на ум взбрести может, ещё промотает наследство, и не сладко тогда тебе придётся на старости лет. Потому-то я и хочу, чтобы ты взяла вот эти три ключа от потайных комнат и хранила их, как святыню. Держи у себя, и ты ни в чём не будешь знать нужды.
     Жена визиря приняла ключи, а через несколько дней старый визирь скончался.
     Сын, как того требовал обычай, устроил отцу пышные похороны. Каждый день он посещал отцовскую могилу и каждый день читал там новую молитву.
     Визирь держал троих слуг; все трое получали большое жалованье, но на смертном одре визирь позабыл про них и не оставил никакого распоряжения. Обеспокоились слуги: а ну как молодой хозяин не захочет платить им жалованье, какое положил старый визирь? Стали они гадать, как бы похитрее выманить деньги у юноши и убраться с этими деньгами подобру-поздорову. Тут самого молодого из слуг осенила хитрая мысль, и он сказал:
     — Успокойтесь! Я подпою визирева сына, и он нам выплатит жалованье сполна. Эге! Не отвертится, голубчик, мы выудим по меньшей мере половину его состояния!
     На следующий день сын визиря отправился, как обычно, читать молитвы на отцовскую могилу, а слуга с кувшином ракии в узелке прокрался на кладбище следом за ним. Юноша принялся за молитвы, а слуга уселся неподалеку на чье-то надгробие, ногу на ногу закинул, осторожно развязал шаль, в которой был кувшин, и стал ракию прихлебывать. Сын визиря заметил слугу, но не хотел прерывать молитву, а когда закончил её, спрашивает:
     — Что ты здесь делаешь?
     — Да вот, — отвечает ему слуга, — в этой могиле похоронен мой батюшка, а я сижу и смотрю, как ему там хорошо в раю среди божьих угодников.
     — Послушай, как же это тебе удается отца своего видеть, когда он на том свете? Я вот каждый день прихожу на кладбище и читаю молитвы, а отца своего всё равно не вижу!
     — Дорогой наследничек! Вот бы ты отхлебнул чудесной водицы — и увидал бы своего батюшку!
     Юноша полюбопытствовал, что это за чудесная вода, и попросил у слуги глоточек, но слуга ответил:
     — Э-э, нет, не могу! Водица очень дорогая!
     — Ну и что ж из того! Я заплачу! Батюшка, слава богу, оставил мне довольно денег и добра всякого. Мне, слава богу, скупиться не приходится!
     — Ну, коли так, я согласен. Плати десять дукатов и единым духом осуши кувшин — вот и увидишь своего отца!
     — Держи деньги! — воскликнул юноша и отсчитал слуге десять дукатов, а потом поднёс кувшин к губам и осушил его до дна.
     Выпита ракия. Позабыл визирев сын про батюшку и про святых угодников. В мгновение ока захмелел. Пил он до вечера, на следующий день с утра опять взялся за выпивку и скоро превратился в горького пьяницу, — хуже его во всём городе не было. Настоящий пропойца! Продаст, бывало, клочок земли — и прямиком в корчму, и не вылезает оттуда, пока не спустит всё до последнего гроша. Так и шли дни за днями, а сын визиря знай себе землю разбазаривает. За несколько лет промотал он всё отцовское наследство и впал в крайнюю нужду. Не зная, куда податься, нанялся он с отчаяния в пекарню. Но и здесь пришёлся не ко двору, не вышло из него путного пекаря, и хозяин поставил его за прилавок продавать хлеб. Между тем в городе каким-то образом проведали, что у вдовы визиря есть потайные комнаты; стал народ о них шептаться, и докатилась молва до визирева сына. Вот как-то раз пришёл он к матери и попросил дать ему ключ хотя бы от одной потайной комнаты. Ну, мать — как все матери, пожалела сына и дала ему ключ. Отпер юноша дверь, и что ж он видит! Стоит посреди комнаты сундук — не сундук, а жалкая развалюха — и цыган за него ломаного гроша не дал бы! В сундуке пусто; лишь в одном отделенье завалялся какой-то кошелёк.
     «Вот так штука! — подумал юноша. — Значит, и отец мой был когда-то таким же бедняком, как и я. Ну да ладно. Возьму кошелёк. Буду в нём держать хозяйские деньги!» И сунул кошелёк в карман.
     Вернулся он в лавку, стал деньги в кошелёк опускать, — что за диво! Бросает гроши, а они превращаются в золотые дукаты.
     — Аллах рахметиле! Упокой бог его душу! — ликуя, сказал себе юноша. — Отец оставил мне такое богатство, что и вовек его не потратить!
     На следующий день утром глашатай объявил народу, что султан выдаёт замуж свою дочь и потому разрешает горожанам пройти перед невестой — кто её рассмешит, тому она и достанется в жёны. За право переступить порог её покоя каждый должен заплатить десять кошельков денег. Сын визиря едва дослушал глашатая, побежал во дворец, отсчитал десять кошельков и прошёл перед дочерью султана; но она и глазом не повела, а уж про улыбку и говорить не приходится. Сын визиря снова вернулся к дверям её комнаты, отсчитал ещё десять кошельков, но и на этот раз его постигла неудача. Он и в третий раз явился к дочери султана. Увидела она его и говорит:
     — Эх, парень, парень! И не жаль тебе швырять такие деньги на ветер?
     — Ничуть! — возразил он. — Покойный батюшка оставил мне чудесный кошелёк, — в нём деньги не переводятся.
     — А где же тот кошелёк?
     — Вот он! — ответил юноша и, достав кошелёк из кармана, протянул его дочери султана. Стоило кошельку перейти в руки султанской дочери, как она тут же выгнала юношу вон.
     Не было теперь человека на свете несчастней его! Вернулся бедняга к своему хозяину, снова стал в пекарне хлебом торговать. На следующий день пошёл он к матери и попросил отдать ему ключ от второй комнаты. Ну, мать — как все матери! — отдала ему ключ. Отомкнул сын визиря комнату; а там сундук стоит, а в сундуке шаровары валяются, да такие рваные, что и цыган бы ломаного гроша за них не дал!
     «Боже мой, что теперь будет!» — в растерянности подумал юноша, надел шаровары и зашагал к своей лавке. Пришёл и спрашивает хозяина:
     — Ну, что мне делать?
     Хозяин огляделся по сторонам, потому что голос-то он слышит, а работника своего не видит, и закричал:
     — Да где ты? Я тебя не вижу!
     Тут догадался визирев сын, что шаровары на нем не простые, а волшебные — невидим он в них для чужих глаз. Отошёл он в сторонку, снял шаровары, а потом явился к хозяину, и тот поставил его хлебом торговать.
     Когда стемнело, визирев сын надел чудесные шаровары и — прямиком во дворец султана. Миновал невидимкой грозную стражу и пробрался в покои к дочери султана. Стал её юноша ласкать да целовать. Красавица ничего понять не может, — ведь она никого не видит, стала она молить и заклинать, чтобы незримый гость назвался и объяснил ей, кто он.
     — Я — тот самый юноша, — ответил визирев сын, — у кого ты отняла кошелёк, и не отпущу тебя до тех пор, пока ты мне кошелёк не отдашь и не пообещаешь выйти за меня замуж.
     — А разве ты не получил моё письмо? — тут же нашлась девушка. — Я тебе сразу написала, чтобы ты возвращался и женился на мне. Просто мне захотелось испытать тебя. А теперь сознайся, что за новое волшебство у тебя завелось и почему я тебя не вижу?
     — Э-э, моя милая! Есть у меня чудесные шаровары, — стоит мне их надеть, и я становлюсь невидимкой.
     — Сними их, — попросила дочь султана, — давай с тобой посидим да потолкуем в своё удовольствие. Ты мне с первого взгляда понравился, и я сразу решила, что мы с тобой поженимся!
     Визирев сын снова попался на хитрость, снял чудесные шаровары и отдал их девушке. Тут она закричала, зашумела — накинулись на юношу слуги, и он едва ноги унёс.
     На следующий день отправился он к своей матери и попросил последний ключ — от третьей потайной комнаты. Мать рассудила про себя так:
     — Раз от первых двух комнат никакого проку не было, не будет и от этой! — и отдала ключ сыну.
     Отпер юноша дверь, видит — стоит в комнате старый сундук, а в сундуке свирель. Дунул в неё визирев сын — что-то сейчас будет? — и к нему выскочили два арапа.
     — Приказывай, господин! — закричали они.
     Сын визиря привык ко всяким чудесам и потому, нимало не смутившись, заявил:
     — Повелеваю вам собрать такое войско, какого от века не запомнила султанская земля, и выстроить его завтра спозаранку на холмах против Стамбула!
     — Будет исполнено! — молвили арапы с поклоном и пропали.
     На заре гонцы доложили султану, что какой-то великий шах подошёл к Стамбулу с огромным войском и грозит разорить весь город. Проверил султан донесения гонцов — видит, верная весть, и перепугался до смерти. Созвал он большой совет: решать, мол, надо, что делать, как быть?
     А дочка султана сразу догадалась, что всё это проделки сына визиря, потихоньку выбралась она из дворца, переоделась в мужской наряд, вскочила на арабского коня и понеслась в неприятельский лагерь. Стража схватила её и привёла к визиреву сыну, девушка открылась ему и стала осыпать упрёками за то, что он так поспешно бежал в прошлый раз.
     — Я ведь пошутила! — уверяла она юношу. — А потом не могла тебя разыскать.
     Сын визиря и на этот раз поверил ей; девушка же, смекнув, что он у неё в руках, принялась выспрашивать, каким новым волшебством он завладел. Юноша вытащил из кармана свирель, но в руки дать отказался. Султанская дочь, не дав юноше опомниться, выхватила свирель и стукнула его по голове. Зашатался парень и рухнул на землю без чувств. А султанская дочь дунула в свирель, перед ней в тот же миг предстали арапы и спросили, что ей угодно.
     — Повелеваю вам, — ответила девушка, — распустить всё это войско. Какая в нём нужда?
     Не успела дочь султана и в ладоши хлопнуть, как уж войско исчезло, словно его никогда и не бывало; вскочила она на коня и умчалась в Стамбул, захватив с собой свирель. А бедный простофиля, обобранный до нитки, остался лежать на бугре. Придя в себя, стал юноша гадать, куда ему податься, и решил попроситься к своему старому хозяину. Изругал его пекарь, выбранил последними словами да — с паршивой овцы хоть шерсти клок — снова поставил хлебом торговать.
     Как-то раз зимним утром сын визиря отправился навестить свою старую мать, но не застал её дома. Вышел юноша в сад погулять. Вдруг в одном укромном уголке видит чудо из чудес: обвилась виноградная лоза вокруг черешни, и обе прямо ломятся от плодов.
     — Благодарение богу! — воскликнул визирев сын. — Чего только не было у моего отца. Шуточное ли дело — среди зимы на черешне ягоды уродились! — И с этими словами поражённый юноша сорвал одну ягодку, потом другую и отправил в рот.
     Не успел он их проглотить, как на голове у него проклюнулись рожки и, прежде чем он успел сосчитать до десяти, выросли на целый аршин.
     — Этого мне ещё недоставало! — вздохнул юноша, проклиная черешню на чём свет стоит, но, взглянув на ягоды, подумал: «А, куда ни шло, всё равно пропадать, съем ещё две виноградинки. У кого завелась пара рожек, тому и четыре рога не повредят!» И что бы вы думали?! Стоило юноше проглотить виноградины, как рога исчезли, будто кто их смахнул рукой.
     — О, великий боже! — воскликнул юноша. — Помоги мне, великий боже! Если будет на то милость твоя, верну я себе и кошелёк, и шаровары, и свирель!
     Набрал визирев сын полную корзинку черешен и пошёл во дворец. Тут столкнулся он с шустрым мальчишкой. Юноша велел мальчику снести корзинку с ягодами султану и никому другому её не отдавать. Получишь, мол, от султана щедрую награду, — сказал юноша. Ребёнок поручение выполнил. Султан страшно удивился, что ему среди зимы принесли черешни, и, даже не спросив мальчишку, откуда они взялись, отсы;пал ему кучу денег и отпустил домой.
     Султану захотелось удивить своих домочадцев, и до ужина он припрятал черешню. Вот отужинало семейство, и султан выставил корзинку на стол — все только диву даются да ягодами угощаются. Но скоро пришлось им ещё больше изумиться, потому что у каждого на голове выросло ровно столько рогов, сколько он ягод съел. Султан впал в отчаяние. Экая напасть! И его самого и всё семейство обезобразили рога, особенно же досталось его дочери — она до черешен была великой охотницей и отправляла ягоды в рот полной пригоршней. Ну и красавцы — один страшнее другого! От стыда не смеют глаз поднять; послал султан несколько ягод верховному муфтию — и у муфтия выросли рога. Ума не приложит султан, как ему из беды выбраться, как от диковинной болезни излечиться, чтоб никто о том не узнал.
     Для сына визиря настал заветный час. Облачился он в одеяние шейха и отправился во дворец. Просит слуг допустить его к султану. Да куда там! Слуги и слышать о том не хотят — им самим запрещено переступать порог его покоев. Видеть повелителя разрешалось лишь одному прислужнику, и тот заявил, что султан никого не принимает.
     — Ступай к своему господину и передай ему, что мне явился во сне посланец божий и сказал, чтобы я исцелил нашего повелителя от болезни, которой он страдает!
     Повеселел слуга, кинулся с таким приятным известием к своему господину, и султан приказал впустить шейха. Шейх велел султану закрыть глаза. Султан закрыл глаза, а юноша сунул ему в рот две виноградинки — рога в миг отвалились, словно их и не бывало. Точно таким же способом вылечил шейх всех домочадцев, и осталось ему исцелить только дочь султана. Подошёл он к девушке и говорит:
     — О нет, её я лечить не берусь, слишком она большая грешница!
     Султан давай молить шейха, давай улещать его на все лады: шутка ли сказать, единственная дочь у султана, да кто её замуж возьмёт теперь с такими рогами?
     — Хорошо, вылечу я её, — согласился визирев сын. — Пусть только сознается, не присвоила ли она себе чужое добро?
     Девушка долго отпиралась, но сын визиря сказал, что не исцелит её до тех пор, пока она не вернет кошелёк, шаровары и свирель. Пришлось дочери султана во всём признаться, и юноша снова стал обладателем своих волшебных вещей. Визирев сын себя не помнил от счастья! Рассказал он султану, что произошло между ним и его дочерью, и воскликнул:
     — О великий султан! Если ты не отдашь мне в жёны свою дочь, я её не стану лечить!
     «Если я не отдам её замуж за этого юношу, другие-то её не возьмут — ведь рогатая жена никому не нужна», — рассудил про себя султан, а вслух воскликнул:
     — О лучшем зяте я и не мечтал! Будьте, дети, счастливы!
     Сын визиря велел девушке съесть столько виноградин, сколько было у неё рогов, а потом обвенчался с ней. И если только не умерли они, то и до сей поры живут в добром согласии.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Три брата — смекалистые ребята. Боснийские сказки!!
========
     В давние времена жили три брата, и была у них прекрасная кобыла. Однажды у братьев выкрали её. Обнаружили они пропажу и стали гадать, кто кобылу увёл.
     Старший брат, как самый умный, говорит:
     — Я полагаю, что вор был высокого роста.
     Средний старшего поддержал:
     — Коли он был высокий, значит, русый.
     А младший добавил:
     — Ежели русый, значит, с огромными усами. Пошли вора искать!
     Сказано — сделано. Бросились братья прямиком через поле на дорогу и налетели на человека, как две капли воды похожего на ихнего вора — и ростом высок, и волосы русые, и усы огромные. Только кобылы при нём не видать. Окружили его братья, словно разъярённые шершни, и ну донимать:
     — Куда дел нашу кобылу? Одно из двух выбирай — либо деньги плати, не сходя с места, либо кобылу верни!
     Видит бедняга, что попался он, словно кур в ощип, стал вырываться, божиться, что видом не видывал их кобылы, а уж красть и подавно не собирался. Но братья нипочем не отступаются.
     — Отдавай нашу кобылу, и всё тут! Ты украл!
     Человек стоит на своём, тогда братья схватили его и поволокли в травник к кадию на суд. Спрашивает их кадий:
     — С чем пришли?
     А братья в один голос:
     — Милостивый кадий! Этот человек украл нашу кобылу, и пришли мы просить, чтобы ты заставил его нам заплатить.
     Стал кадий расспрашивать:
     — А почему вы знаете, что именно он украл вашу кобылу?
     Отвечают братья:
     — Милостивый эфенди, дошли мы до этого, изволишь ли видеть, своим умом, и теперь нам доподлинно известно, что украл именно он и никто другой!
     Услышав такой ответ, кадий вышел в соседнюю комнату, взял лимон, завернул его в тряпку и сунул в мешок. Выносит мешок к братьям и говорит:
     — Если догадаетесь, что в этом мешке лежит, решу дело в вашу пользу; если не угадаете — каждый получит по сто ударов по пяткам.
     Старший брат заявил:
     — Что там у тебя в мешке лежит — не знаю, а только спрятано там что-то круглое.
     Средний старшего поддержал:
     — Ежели круглое — значит, жёлтое!
     — Ежели жёлтое — значит, в мешке лимон, — сказал напоследок младший.
     Размотали тряпку, а там и впрямь лимон. Но кадий всё ещё не верит братьям. Оставил он их у себя ночевать. Вот настал вечер, кадий приказал зарезать щенка и зажарить его братьям на ужин. Подошло время за стол садиться, братья принялись за еду, а кадий им и говорит:
     — Если угадаете, чьё это мясо, — заставлю вора возместить вам убытки, если не угадаете — каждый получит по сто ударов по пяткам.
     Старший брат заявил:
     — Как бы эта животина ни звалась, а только она день-деньской по двору рыскала.
     — Ежели эта животина день-деньской по двору шаталась, значит, она во всё свой нос совала, — добавил средний.
     — Ежели она во всё свой нос совала, — значит, это щенок, — заключил младший.
     Вскочил кадий со скамьи и крикнул:
     — Угадали! Ваша взяла!
     И присудил возместить братьям убытки.
     ++++++++++++++++++++++
------
     Цыган и великан. Боснийские сказки!!
========
     В чаще леса стояла заброшенная мельница. С давних пор никто на той мельнице не жил и зёрна не молол, потому что ходили слухи, будто там водятся привидения.
     Однажды цыган добыл где-то мешок кукурузы и стал раздумывать, где бы ему зерно смолоть, чтобы никто не застал его за этим делом. Вспомнил он про лесную мельницу и говорит жене:
     — Положи-ка мне в торбу хлеба да кусок сыра, я пойду ночью на мельницу кукурузу молоть.
     Пробрался цыган на мельницу, засветил лучину, запер дверь и принялся за работу. Как раз в эту пору возвращался откуда-то домой великан и услышал стук мельничного колеса. Разобрало великана любопытство, подошёл он к мельнице и постучался в дверь.
     — Отвори!
     — Не отворю, — отвечает цыган.
     — Отвори! — кричит великан. — А не то крышу на тебя свалю!
     Цыган мигом вытащил из торбы сыр, сунул руку в дыру, что зияла в стене, и стал сыр в кулаке сжимать, пока из него сок не закапал.
     — Эй ты, буян! — крикнул цыган, насмехаясь. — Видишь, как из этого камня вода капает? Хочешь, чтобы я из тебя тоже все кишки выпустил?!
     Такие слова пришлись великану не по душе, и проговорил он ласковым голосом:
     — Да что ж ты зря разошёлся? Мы с тобой можем и поладить, ведь я и сам не робкого десятка!
     Цыган отпер дверь, и они с великаном просидели до самого утра, всё рассказывали друг другу про свои молодецкие подвиги. Наконец великан проголодался и говорит:
     — Эй, цыган, чем бы нам с тобой позавтракать?
     — Для себя я припас всё, что нужно, а ты уж сам о себе позаботься, — отвечает цыган.
     — Ладно, я пойду попробую раздобыть вола. Вола и на двоих хватит. А ты тем временем дров припаси, чтоб мясо зажарить.
     Великан пригнал вола с ближнего пастбища, зарезал его, освежевал и хотел было на вертел насадить, а цыгана с дровами всё нет да нет — великану не из чего вертел сделать. Отправился он в лес и вдруг видит: цыган как ни в чём не бывало копает яму под большущим буком. Удивился великан, закричал:
     — Что это ты делаешь?
     — Подождёшь — увидишь! Не стану же я бегать взад-вперед с дровами! Уж лучше я выкопаю этот бук и приволоку сразу целое дерево к мельнице!
     — Да зачем нам целое дерево? — разозлился великан, обломил несколько огромных ветвей, взвалил их на плечи и зашагал к мельнице.
     — Что ты хочешь — пойти по воду или вола на вертеле вертеть? — спрашивает великан. А цыган отвечает:
     — Лучше уж я буду вола вертеть!
     Великан схватил воловью шкуру и отправился за водой. Вот вернулся он, глядит: один бок у вола зажарился, а второй ещё совсем сырой.
     — Что же ты вола не перевернёшь? Пусть он со всех сторон хорошенько обжарится, — укоризненно сказал великан.
     — С меня и одного бока достаточно, — сквозь зубы процедил цыган, — а если тебе мало, сам и переворачивай!
     Великан зажарил вола и говорит:
     — Ну вот сейчас за едой и узнаем, кто из нас двоих настоящий удалец!
     Великан пристроился к волу с одной стороны, цыган — с другой, и принялись они уписывать за обе щеки. Цыган, пока ел, набил жареным мясом полные карманы и торбу. Наконец насытился великан, еле дышит, отвалился от еды. И тут-то увидел, что цыган вырыл в воловьей туше пещеру поглубже, чем он. Растрогался великан, обнял цыгана и говорит:
     — Дорогой брат, пойдём со мной. Хочу показать своим товарищам настоящего удальца!
     Цыгану польстила такая честь, и они двинулись в путь. Вскоре пришли они к жилищу великанов. Хозяева на ту пору собирали в саду черешню. Согнёт великан дерево, одной рукой держит за макушку, а другой ягоды обирает. Цыгану работа понравилась. Подошёл он к одному великану и будто бы помогает дерево наклонять, а сам знай себе свободной рукой ягоду за ягодой в рот отправляет. Вдруг великан отпустил макушку, дерево разогнулось, цыган взлетел в воздух и — бах! — шлёпнулся прямо в кусты, где сидела в гнезде галка с птенцами. Цыган сунул галку в карман и как ни в чём не бывало вылез из кустов.
     — Зачем же ты дерево отпустил? — спрашивает великан.
     — Отпустил?! Да я птицу увидел в небе и прыгнул за ней. Вот она — гляди! — И с этими словами цыган вытащил галку из кармана.
     Вдруг откуда ни возьмись заяц бежит. Цыган как закричит:
     — Держи его! Держи!
     Бросился великан зайца догонять, бегал за ним, бегал, да так и не поймал.
     — Эх ты! — смеётся над ним цыган. — Куда уж тебе за птицами в небе гоняться, коли не сумел поймать зверушку, что по земле бегает!
     Великаны диву даются, верят мошеннику. Повели они цыгана в горницу к своему старейшине, рассказали про молодецкие подвиги цыгана, которым сами они свидетелями были, и старейшина предложил цыгану остаться у них насовсем.
     Утром послал старейшина по воду двух великанов и цыгана и каждому из них дал скатанный бурдюк из воловьей шкуры. Бедняга цыган и пустой-то бурдюк из последних сил волочит. То по земле тащит, то на спину взвалит, и всё думает, как бы ему из этой передряги выкрутиться. Пришли к источнику. Великаны наполнили все бурдюки водой, а цыган взял лопату и принялся рыть канавку от источника к дому.
     — Что ты такое затеял? — спрашивают великаны.
     — А вы разве не видите? — отвечает цыган. — С какой же стати каждый день воду таскать, когда можно подвести её к самому дому. Вот и будет вдоволь свежей воды!
     Взмолились великаны:
     — Не рой канаву, ради бога! Ещё затопит водой наше жильё.
     — Нет, буду рыть! — заупрямился цыган. — А не то и вовсе по воду никогда не пойду!
     — Не надо, не рой, пожалуйста, канаву, а уж мы и тебя, и твой бурдюк с водой донесём до самого дома!
     Рассказали великаны своему старейшине, какую беду удалось им от дома отвести, а он и говорит:
     — Коли так, я теперь цыгана буду в лес наряжать за дровами.
     Утром посылает старейшина великанов в лес за дровами, а с ними и цыгана. Вот пришли они в лес, каждый великан облюбовал себе по буковому дереву, спилил его и на плечо взвалил. А цыган распутал длинную-предлинную верёвку, что из дома с собой прихватил, и заарканил чуть не пол-леса.
     — Что ты такое затеял? — удивились великаны.
     — Да ничего особенного. Зачем бегать каждое утро в лес по дрова? Лучше уж я сразу приволоку запас дней на десять — пятнадцать.
     Взмолились великаны:
     — Дорогой, не надо! Ты дровами весь двор завалишь, и придётся нам тогда перелезать через поленницы в дом!
     — А я всё-таки по-своему сделаю, а иначе и вовсе дрова не понесу!
     — Уж ты только послушайся нас, а мы и тебя, и твою вязанку сами домой дотащим!
     До тех пор великаны уговаривали цыгана, пока тот не согласился.
     Дома рассказали они о новой проделке цыгана. Встревожились великаны. И старейшина, посоветовавшись со всей общиной, говорит цыгану:
     — Тесновато наше жильё для такой оравы. Вот тебе пятьдесят дукатов и ступай поищи себе другое пристанище!
     — И не подумаю! — отвечает пройдоха. — Мне и здесь хорошо! Я с вами, как нитка с иголкой, — куда вы, туда и я!
     Цыган спал на кухне, возле очага, там было тепло и удобно. Вечером слышит цыган, как великаны в комнате между собой шепчутся:
     — Надо его прикончить, а то от него не избавишься!
     Выведав замысел великанов, цыган достал из чулана седло, положил его перед очагом вместо себя, прикрыл, а сам ушёл спать в чулан. Через некоторое время крадётся в кухню великан с огромным железным молотком в руках. Как трахнет: трах! трах! трах!
     — Готов! — пробормотал великан и отправился спать.
     Цыган отнёс седло обратно в чулан, лёг на своё место и заснул. Проснулся ещё до восхода солнца, раздул огонь в очаге и давай песни распевать. Прибежали великаны и диву дались: видят, цыган жив и здоров.
     — Как ты спал? — закричали они.
     — Отлично! Вот только блохи кусали.
     Великаны в недоумении подтолкнули друг друга локтями и замолчали. А старейшина снова принялся цыгану говорить:
     — Нет, право, тесновато наше жильё. Да к тому же, честно признаюсь, не пристало тебе с нами якшаться, потому что ты из героев герой. Вот тебе сто дукатов, и ступай откуда пришёл!
     — Да я и за тысячу дукатов не уйду! — отвечает цыган. — Мне и здесь хорошо. Да и зачем мне уходить отсюда? Небось дома у меня ни старый, ни малый не плачет и есть не просит!
     Был праздничный день, и потому великаны не стали работать, а пошли в поле состязаться, кто дальше всех камень бросит. Ведь и мы с вами, хоть и не великаны, а тоже любим эту игру...
     Возьмёт великан целую глыбу себе на ладонь, поднимет на высоту плеча, да как швырнёт её... Пришёл черед и цыгану камень бросать. Тут он и спрашивает:
     — Что это за крепость с башней вдали виднеется?
     — А почему это тебе любопытно?
     — Помолчите немного, сейчас увидите, как башня на землю полетит! — со злостью ответил цыган.
     — Ой-ой! Не кидай туда камень, — закричали хором великаны. — Кидай в другую сторону. В той крепости живёт наш царь, и если ты попадёшь в его башню, он снимет нам головы с плеч!
     — А мне-то что! — отмахнулся цыган. — Не боюсь я ни вас, ни вашего царя! — и стал рукава засучивать. Окружили его великаны:
     — Дорогой, милый наш брат! Выслушай нас! Мы тебе подарим бурдюк, доверху набитый золотом, только уходи ты от нас, ради бога! Мы и тебя, и ношу твою до самого дома доставим, чтоб тебе не пришлось надсаживаться!
     Лягушка без принуждения в воду прыгает, цыгана тоже долго уговаривать не пришлось.
     Взобрался он на плечи к великану, два других схватили бурдюк, полный дукатов, и пошли. Вдруг слышит цыган, как старейшина носильщикам шепчет:
     — Хотелось бы мне, чтобы вы принесли дукаты обратно!
     Цыган притворился, будто ничего не слыхал. Вот пришли они к дому цыгана, протиснулись в низкую дверь. Нагнулся тот великан, что бурдюк с золотом тащил, и протяжно вздохнул: «Уффф!» А цыгана точно ветром сдуло — вскочил и кинулся на крышу.
     — Что такое? — всполошились великаны.
     — Подождите, сейчас моя дымовая труба даст вам ответ, а вы передадите его своему старейшине, если только живыми до дому доберётесь!
     Великаны бросились бежать со всех ног, а бурдюк, набитый золотыми дукатами, достался цыгану. Дукатов было в нём столько, что всем бы нам хватило с лихвой!
     ++++++++++++++++++++++
------
     Яйцо-атаман. Боснийские сказки!!
========
     В одном селе водилось с полдюжины кур, и снесли они десяток яиц. А тут, как на грех, одна женщина говорит:
     — Дай-ка я угощу наших кур солью, чтобы лучше неслись!
     Набрала пригоршню соли и посыпала курам. Куры наклевались соли и в тот же час передохли, и во всём селе только и осталось что десяток яиц.
     Как раз об эту пору нагрянули в село жандармы и вот сговариваются:
     — Что будем на ужин есть?
     — Яичницу!
     Разбили для них все яйца, только одно уцелело.
     — Что же мне одному во всём селе делать? — воскликнуло уцелевшее яйцо. — Убегу-ка я отсюда!
     И единственное яйцо убежало из села в лес.
     А в лесу встретился яйцу петух. Завидел он яйцо и кричит:
     — Куда путь держишь, дорогое яичко?
     А яйцо в ответ:
     — И не спрашивай, дорогой петух! Доняла меня лихая беда! Кто бы в нашем селе ни остановился на ночлег, первым делом сговариваются, чем бы с дороги подкрепиться. «Яйцами!» Было нас десять штук, девять яиц уничтожили. Только я в том побоище уцелело. Ну, думаю, надо спасаться, взяло да и укатило в лес!
     Говорит ему петух:
     — И со мной в точности такая же история приключилась: кто ни остановится в нашем селе, первым делом сговариваются: «Что будем за ужином есть?» И, не долго думая, решают закусить жареным петухом. Было нас пятнадцать товарищей, четырнадцати головы долой, только я один из побоища живым выбрался. Ну, думаю, нет мне спасения и решил, пока не поздно, в лес податься.
     Подружились яйцо с петухом, и пошли они дальше вдвоём. Набрели яйцо и петух на валун-камень, а на нём кошка сидит. Спрашивает кошка:
     — Куда, милое яичко, путь держишь? А ты, дружище петух, куда бредёшь?
     Отвечает яйцо:
     — И не спрашивай, кошка! Лихая беда нас допекла.
     А кошка допытывается:
     — Да что такое с вами случилось?
     — Ах, кошка дорогая, неслыханное несчастье! Злые люди перебили всех наших товарищей, только мы с моим другом-петухом в живых остались. Но и нам гибель грозила, вот мы и решили в лес убежать. Авось, думаем, поживём ещё немножко!
     — Ах, милые вы мои! — говорит им кошка. — И я всяких обид натерпелась, потому что в нашем селе живут ужасно злые люди. Как чуть у них мясо выйдет, тотчас на кошку вину сваливают — кошка, мол, мясо слопала! Поймают бедняжечку и прибьют до полусмерти. Кончится пшеница, а они, злодеи, снова за свое: «Мыши пшеницу потравили, а кошка и не думает их ловить!» И опять несчастная кошка страдает. А то ещё бывает, оцарапается ребёнок или просто ушибётся где-нибудь — а кто виноват? Опять-таки кошка. «Посмотрите — кошка отнимала у нашего ребёнка мясо из рук и оцарапала его». И давай кошку лупить. Мочи нет, до чего мне это битьё надоело, и сбежала я в лес. А теперь вот прошу вас — примите меня в товарищи.
     Подружились яйцо, петух и кошка и отправились дальше втроём. Шли они лесом, шли и вышли на поляну, а на поляне пасётся осёл. Увидел осёл петуха, яйцо и кошку, приветствовал их своей прекрасной песней, а потом спросил:
     — Куда идёте, дружная команда?
     Отвечает ему яйцо:
     — Натерпелись мы бед, ослик дорогой! Бессовестные люди из нашего села совсем нас замучили, просто сил наших больше не стало, и убежали мы от них в лес.
     — И я настрадался досыта, — откликнулся осёл. — Сами посудите. Если надо горшки на базар везти — грузят на осла. Дрова из леса на осле тащат. Глину для горшков — тоже на осле. Воду возят на осле; соль — на осле; навоз в поле — и то на осле! Надоела мне такая жизнь, поднял я свои уши и рысью в лес припустился. Милое яичко, и ты, петух, и ты, кошка, — примите меня в товарищи! Позвольте, и я пойду вместе с вами!
     — Ну что ж, пожалуй! — ответило яйцо, и осёл пошёл с ними вместе.
     Вот выходят они к ручью, а в ручье баран воду пьёт. Спрашивает их баран:
     — Куда направляетесь, дружная команда?
     — Гонит нас беда, приятель! — отвечает барану яйцо.
     — Что за беда вас гонит?
     — Страшная беда, друг дорогой! А ты почему в лесу бродишь?
     — Ах, и не спрашивай, белое яичко! Хозяин мой — сущий злыдень! Он продал всех моих товарищей-баранов, меня одного пощадил. Навязал мне на шею огромный колокол и поставил вожаком овечьего стада. Теперь я за всех в ответе. Потравит какая-нибудь овца зеленя в поле или в огород заберётся, а я своими боками отдувайся. Не стало больше моей моченьки сносить такие мучения, и решил я укрыться в лесу. Скажите, дружная команда, не примете ли вы меня к себе в товарищи?
     — Отчего же, понятно, примем! — согласилось яичко.
     Пошли дальше все вместе — яйцо, петух, кошка, осёл и баран. Бредут они лесом и вдруг выходят на лужайку. А на лужайке волк лежит. Увидел их волк и спрашивает:
     — Куда идёте, дружная команда?
     Отвечает яйцо:
     — Ах, друг мой серый волк! Выгнала нас из дома беда!
     — Что за беда, белое яичко?
     — Ужас какая беда! Злые люди из нашего села со свету нас сживали, вот мы и убежали в лес!
     Говорит им волк:
     — Ах, я тоже немало горя хлебнул. Какая живность ни пропадет у людей, они все на волка валят: «Волк, мол, съел!» И давай меня травить. Разобиделся я на такое обращение, ушёл в лес и вот встретился с вами.
     Пошли дальше вместе. Выходит компания на лужок, сели отдохнуть. Тут волк и говорит:
     — Ну, что теперь делать будем? Проголодался я что-то! Кого бы мне съесть?
     — Я для тебя не гожусь, очень уж я маленькое! Одно яйцо для волка — что слону дробинка! — откликнулось яичко.
     — А у меня больно перьев много, — поспешил заметить петух, — ощиплешь меня — ничего и не останется.
     — А у меня когти длинные, ещё поцарапаю тебе нутро, — вставила кошка.
     Говорит осёл:
     — А я хоть и большой, да что толку, — гляди, какой я тощий! Кожа да кости, а мяса совсем нет!
     — Зато я и большой и жирный, — сказал баран. — Мной ты досыта наешься! Раскрой пасть пошире, а я разбегусь и вскочу тебе в глотку живьём.
     Волк встал и раскрыл пасть. А баран разбежался, да как хватил волка рогами по лбу. Свалился волк и подох.
     — Ого! — воскликнуло яйцо. — А ведь баран-то волка убил! Кто теперь тушу понесёт?
     — Я не могу, — откликнулся петух.
     — И я не могу, — говорит кошка.
     — А я привык тяжести таскать, — сказал осёл, — грузите волка на меня.
     Взвалили они волчью тушу на осла и пошли дальше. Вдруг видят — перед ними дом. И решили в том доме заночевать. Стали через забор перебираться. Яйцо кое-как перекатилось, петух раскрыл свои крылья и перелетел, кошка вскарабкалась на забор, а оттуда соскочила вниз. Баран с разбегу перемахнул. А ослу нипочём не одолеть этакую высоту, потому что у него на спине груз лежит тяжёлый. Наконец разбежался осёл что есть силы и перепрыгнул с грехом пополам, а волчья туша свалилась у него со спины и упала под забор. Вот входят яйцо, петух, кошка, баран и осёл в дом, глядь, а в доме полным-полно волков! Сели ужинать, стали пить за здоровье друг друга. Подняли здравицу и в честь атамана, а яйцо и говорит:
     — Будьте и вы здоровы, как тот, кто лежит под забором!
     — А кто там под забором лежит? — спрашивают волки. — Давайте-ка сходим посмотрим!
     Подошли и видят — под забором дохлый волк валяется! Струсили волки — и наутёк в лес. Забились в самую чащу, тут один волк и спохватился:
     — Ну, не дурацкое ли это дело — сами в лес удрали, а яичную команду в доме оставили! Давайте вернёмся и посмотрим, что они там делают!
     А волки ни в какую не соглашаются.
     — Не бойтесь, дурачьё несчастное! Ничего с вами худого не случится!
     — Что же ты нам велишь делать?
     — Давайте вернёмся обратно. Вы подождёте меня за забором, а я войду в дом: не боюсь я команды яичной. Я сильнее их всех! Что против меня белое яичко, да пушистый серый зверёк, да задира на ходулях, да дохлятина на четырёх ногах? Как раскрою я пасть — так и кинется дохлятина бежать, а жирного да белого я схвачу и проглочу!
     Повернули волки обратно к дому. Подошли к забору и остановились, а храбрый волк прямо к двери направился. Увидела его яичная команда, встревожилась:
     — Куда нам деться? Сейчас они всех нас сожрут до единого!
     А яйцо-атаман и говорит:
     — Я зароюсь в золу, петух пусть на потолочную балку взлетит, кошка под лавкой притаится, осёл — за дверью, а баран пусть в закутке спрячется. Как только волк войдёт в дом, я начну попыхивать под золой, волк подойдёт к очагу и станет огонь раздувать, а я вспыхну под золой и обдам волчью пасть пламенем. Кошка в тот же миг из-под лавки пусть выскочит и полосёт его когтями по глазам, баран боднёт рогами из своего закутка, осёл за дверью копытами застучит и затрубит во весь голос, а петух пусть скачет с балки на балку и кричит «кукареку!».
     Глядь, уж волк на пороге. Вошёл, а в доме пусто! Лишь жар в очаге теплится. Вздумал волк огонь разжечь да осмотреться как следует. Стал на угли дуть, а яйцо вспыхнуло под золой и опалило пламенем волчью пасть. А тут кошка из-под лавки выскочила и полоснула его когтями по глазам, баран прыгнул из закутка и боднул волка рогами, петух заметался с балки на балку и закукарекал, а осёл затрубил и копытами за дверью застучал.
     Выскочил волк из дому и со всех ног к своим кинулся. Прибежал, а волки и давай выпытывать — что там да как там.
     Огрызнулся волк:
     — Отвяжитесь от меня! Мне и вспоминать противно! Подумайте только — круглый белячок зарылся в золу, пушистый зверь под лавкой схоронился, задира на ходулях взлетел на балку, жирный да белый в закутке спрятался, а дохлятина на четырёх ногах за дверью притаилась. Вхожу я в дом — пусто! В очаге жар теплится. Я и решил огонька развести да оглядеться как следует. Подул на угли, а маленький белячок как вспыхнет под золой, да как обдаст меня пламенем, пушистый зверь из-под лавки выскочил, да как полоснёт по морде когтями, жирный да белый выпрыгнул из своего закутка, как боднёт меня рогами, а дохлятина на четырёх ногах за дверью трубит: «Пода-ать его сюда-а-а!» Задира на ходулях мечется с балки на балку, заливается: «Подать его сюда! Кукарекуу!» Ну, думаю, ещё не хватало мне в лапы к дохлятине попасться! Не хватало, чтобы вздёрнули меня под потолок к задире на ходулях! Этак, пожалуй, к своим не вернёшься!
     Выслушали волки своего товарища и сломя голову в лес бросились. А яйцо-атаман со своей командой и по нынешний день хозяйничает в волчьем доме.
     ++++++++++++++++++++++
------