Последняя встреча

 
  Пётр помнил до мелочей тот день с разбросанными по небу лоскутами облаков, обласканных грустным теплом бабьего лета. Тёплый осенний день завораживал юношу. Он снимал на купленный недавно фотоаппарат неповторимые пейзажи. И на фоне листопада – её, Анечку, самую лучшую девушку на свете. Очарованный её чистотой и светом, Пётр хотел запечатлеть каждое мгновение: её улыбку, смех, прищур глаз. Осень, как талантливый живописец, небрежными мазками украсила полянку с улыбающимися солнечными берёзами. Анечка смеялась, стряхивая золотистые листочки с озорных хвостиков. А Петя щёлкал и щёлкал, то присаживаясь на корточки, то забираясь на изогнутый ствол дерева, то ложась на разноцветный осенний ковёр, пока не закончилась плёнка в фотоаппарате.

– О, да ты снимаешь как профессиональный фотограф. Буду ждать от тебя портрет или хотя бы фотографии, – говорила, улыбаясь, Анечка.

– Что ты смеёшься? – сделав вид обиженного, с трудом сдерживая улыбку, спросил счастливый юноша.

– А я заразилась от солнечных зайчиков твоего фотоаппарата, – сказала Анечка, бросив в него охапку опавших листьев.

  Пётр любил Аню. Со школьной скамьи. Но так получилось, что они расстались. Поступив на экономфак, она на первом же курсе вышла замуж. А Пётр после двухлетней службы в армии женился вскоре после демобилизации почти на первой встречной. В отместку той, которую не переставал любить. Глупо, конечно! Но что случилось, то случилось.

   После женитьбы на него навалилась тоска. Отчаяние. Безысходность. Был бы он собакой, выл бы с утра до ночи, может, тогда полегчало бы. Сообщение жены Лиды о беременности ничего не поменяло в его отношении к ней. А вот появившиеся близнецы внесли свежие нотки в симфонию их семейной жизни. Сам себя Пётр называл ненормальным отцом, потому что он не просто любил – обожал своих мальчишек. У него кружилась голова от их запаха, от выражения милых мордашек. Дети подрастали. Он баловал своих сыновей, прощал им шалости, многое позволял, кроме одного: никто не мог прикасаться к многочисленным фотографиям, на которых была запечатлена Анечка, его первая любовь.
 
   В минуты душевного шторма он раскрывал альбом и, нежно поглаживая каждую фотографию, всматривался в любимые черты на подёрнутых временем пожелтевших фотографиях. Корил себя за то, что не освоил в своё время нехитрую науку фотопечати. То ли денег не хватало на реактивы, то ли недоставало усидчивости. Родители вообще считали это занятие баловством. И теперь, спустя годы, за едва различимыми образами Пётр явно представлял ту, что являлась ему во снах и мечтах… Воспоминания будоражили душу и накрывали тёплой волной юношеских желаний.

   Пётр всегда любил осень. Потому что в ней была она, его Аня. Вот Аня в осеннем лесу. Она горстями подбрасывает подёрнутую первыми утренниками листву. Пётр даже спустя годы ощущает прелый, с лёгкой горчинкой, запах сентябрьского воздуха. Он помнил, с каким удовольствием брал в ладони пахучие осенние листья, которых касались её руки. Хрустальный воздух с летящими паутинками медленно переливался из прозрачного небесного сосуда в чистоту обнажающихся берёз. И счастье вселялось в него незаметно и прочно, как в тот чудесный день… Пётр вспоминал, как хотелось ему подняться в небо и парить над облаками, над берёзами, сбрасывающими нежные одежды, прикрывающимися остатками осеннего наряда. И смотреть, смотреть на улыбающуюся Анечку…

– Было это или не было? – спрашивал себя Пётр, отводя взгляд от фотографий.
Долго молчал, оглядывая комнату, оклеенную обоями с абстрактным рисунком, потом, невольно встряхивая воспоминания, подытоживал:

– Хорошо, что было…

    Приезжая в родные места, Пётр видел Анну издалека, расспрашивал о ней, делал, по словам тёти, проминад по улице, на которой она жила, в надежде перекинуться с одноклассницей словом-другим.

   Возвращаясь домой, всегда заезжал к её маме, жившей в районном центре. Там смотрел-перелистывал фотографии, спал на том диване, где они нежно касались губами друг друга, обнимались-целовались. Но всегда сохраняли целомудренность отношений – время было такое. Позднее он говорил другу, что берёг любимую: хотел на ней жениться, но она сделала свой выбор не в его пользу.
***
   Прошло много лет. Пролетели десятилетия. Он после инсульта долго восстанавливался. Приходили грустные мысли об уходе в мир иной. Находясь далеко от малой родины, где были похоронены его родители, где жила его первая любовь, он отправился, как сказал жене, в заключительное турне. Посетил могилы родственников, встретился с одноклассниками. Насмелился прийти на работу к «любимой девочке», так он мысленно называл Аню, теперь все её величали Анной Сергеевной.

  Она слышала краем уха от кого-то из сотрудников о приезде её одноклассника. Спеша на совещание в районный центр, боковым зрением заметила бородатого пожилого мужчину с папкой в руках, узнала.

– Как постарел! А я совсем не хочу встречаться с ним. Чужой человек. Чужой. Совсем, – подумала Анна и хотела быстро прошмыгнуть на лестничную площадку.
Анна к Петру давно ничего не испытывала. Всё безвозвратно погасло, да и не было пылкости и страсти в её отношении к нему даже в юношескую пору. Ей с ним было спокойно и комфортно. И всё. Кто знает, может, это и было, как говорила мама Анны, простое человеческое счастье, а не то, что она пережила за эти годы. Конечно, она узнала своего одноклассника, некогда влюблённого в неё, но не подала вида. Ничего у неё внутри не ёкнуло, не вздрогнуло, не заставило сердце беспокойно биться. Просто захотелось пройти мимо. Сделать вид, что не узнала. Но этот маневр не удался, её окликнули.

– Анна Сергеевна, что же вы проходите мимо своего одноклассника? – остановил её возглас сотрудницы.

   А он стоял поодаль какой-то потерянный и несчастный, по-собачьи преданно глядел на неё. Она повернула гордо поставленную голову, посмотрела снисходительно на шагнувшего к ней мужчину, и ни один мускул не дрогнул на её лице. Через секунду улыбнулась, словно делая одолжение, проговорила спокойным голосом, как будто видела его вчера:

– Привет.

 Раскинув руки-крылья, кинулся он с объятьями. Притянул Анну к себе и нежно поцеловал в щёку. Она в ответ, не ожидая сама от себя такого шага, тоже слегка прикоснулась губами к его щеке, ощутив колючесть бороды.

– Прощальный холодный поцелуй, – криво усмехнувшись, подумала Анна.

Он задохнулся от нахлынувших чувств, потерял дар речи, не ожидая даже такого скромного ответного знака внимания с её стороны.

– Как дела? –бросила дежурную фразу Анна, чтобы выйти из неловкого молчания.

– Вот выгнали меня из дома. Приехал к тебе. Примешь? – вдруг выдал он совсем не подготовленную, совсем неожиданную фразу.

Она фыркнула, как недовольная кошка, интуитивно отодвинувшись от него:

– С какой это радости?

Он горько усмехнулся:

– Именно такую реакцию я и ожидал.

Метнула недовольный взгляд. После неловкого молчания проговорила:

– Извини. Я спешу, правда. Всего тебе доброго. Пока!

  Эту встречу Анна вспомнила через год, когда случайно узнала о его уходе из жизни. Как ни странно, испытала горькое чувство потери чего-то важного, что составляло часть и её жизни. Анна Сергеевна достала толстый альбом с пожелтевшими школьными фотографиями, которые в большом количестве дарил ей Петя. Вот она заразительно смеётся, прикрыв от солнца глаза. А на этом снимке явно позирует, подперев рукой подбородок, задумчиво глядит вдаль. Анна даже вспомнила, о чём она тогда думала… Мечтала стать артисткой, а стала экономистом.
 
   Анна задумчиво перебирала фотографии, как будто перелистывала книгу жизни. Знакомые и забытые лица на пожелтевшей от времени фотобумаге. Много фотографий Петра. Он всегда дарил ей их в конверте, подписывал красивым чертёжным почерком: «Любимой девочке».

   Анна вспомнила их последнюю встречу. А ведь он, наверное, хотел ей сказать что-то важное – она не пожелала его выслушать. А теперь уже никогда он не скажет, а она не услышит…