Взгляд в спину

ВЗГЛЯД В СПИНУ

Сценарий короткометражного фильма

Логлайн
Старуха, ожидающая смерти, пугает семью соседа, выходящего курить на лестничную площадку.

ПЕРСОНАЖИ

ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ, 40 лет
Его ЖЕНА, 30 лет
Его СЫН, 5 лет
Его ДОЧЬ, 2 года
СТАРУХА, 88 лет
СЕМЕЙНАЯ ПАРА, лет 70-75
СЛЕСАРЬ-САНТЕХНИК, 48 лет
БОМЖ, неопределенного возраста
АНГЕЛ


Представьте себе Ангела, который оглядывает двор довольно непримечательного дома сталинской архитектуры. Представьте себе не самого Ангела (это сложно; к тому же, для этого надобно обладать особыми способностями, вроде тех, что отличали Сведенборга), — а то, что открывается его взгляду:
Вот семейная пара преклонного возраста, вернувшаяся с вечернего моциона. Старик небольшого роста стоит на крыльце. В одной руке авоська, другую он протягивает тяжело поднимающейся по ступенькам жене.
На скамейке возле детской площадки, обхватив руками огромную грязную сумку, дремлет Бомж.
Слесарь-сантехник, в комбинезоне и бейсболке, с трубой на плече, изогнутой буквой «П», седлает свой велосипед и, виляя и с трудом удерживая трубу, проезжает по двору и скрывается в арке.
Внимание Ангела всё больше занимает ничем не примечательное темное окно. Если допустить, что скорость полета Ангела может быть очень малой, то это окно будет медленно приближаться, едва заметно увеличиваясь в размерах…

I

…Вдруг окно освещается. Словно испугавшись этого, Ангел замирает на месте. Вспыхивает зажигалка, на секунду отразившись в стеклах очков и осветив лицо мужчины лет сорока. Назовем его Игорем Дмитриевичем.
Голая спина Игоря Дмитриевича. В шортах и шлепанцах, он курит у окна между этажами, направляя струю дыма в открытую форточку. На подоконнике — горшки с цветами (герань, анютины глазки, «декабрист» и прочая комнатная растительность). Из-за одного из горшков Игорь Дмитриевич заученным движением извлекает стеклянную баночку из-под детского питания, полную окурков, отворачивает крышку и сбрасывает пепел.

ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ (декламирует, бормоча).
Кто, когда б я воззвал, услышал бы разве
из ангелов? Я был бы подавлен
его бытием. Всякий ангел страшен.

Свет на лестничной площадке автоматически гаснет.

ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ (в темноте; полушепотом). Каждый ангел страшен…

Слышно, как этажом выше отворяется дверь. Площадка вновь освещается. В дверном проеме появляется Старуха в темном халате до пят, поверх которого надета кофта. Сделав пару шагов к лестнице, Старуха останавливается и смотрит в спину мужчины, курящего у окна.

ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ (словно не услышав звуков сверху и не заметив изменившегося освещения).
Ведь что же и есть красота,
как не зачатие страха…

Старуха глядит герою в спину.

ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ.
Его мы покуда выносим,
очарованы странным покоем, с каким
отвергают нас, разрушая…[1]

Свет автоматически гаснет, чтобы через секунду зажечься вновь: с шумом отворяется дверь этажом ниже. Выбегает пятилетний мальчик с телефоном в руке.

МАЛЬЧИК. Пап, пап, у тебя телефон!..

Мужчина быстро бросает сигарету в банку, заворачивает крышку, прячет импровизированную пепельницу за цветочный горшок и через ступеньку, как страус, бежит навстречу сыну.

ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ (берет телефон). Да, могу говорить, здравствуйте… (Сыну.) Спасибо, дружок!.. (В трубку.) У меня, как вы, наверное, догадываетесь, возник целый ряд вопросов… (Сыну.) Заходи скорей, сквозняк… (В трубку.) Вопрос первый: насколько всё это срочно?..

Мужчина и мальчик скрываются за дверью.
Старуха молча стоит, прислушиваясь. Свет на площадке гаснет.
По шороху домашних тапок можно догадаться, что она поворачивается и входит в квартиру. Хлопок двери вновь зажигает свет на лестнице, которая теперь совершенно пуста.

II

День. В арку въезжает легковой автомобиль и останавливается возле подъезда. Один за другим появляются Игорь Дмитриевич, его жена и сын. Сын бежит к качелям. Игорь Дмитриевич обходит автомобиль, открывает правую переднюю дверь, вынимает большой пакет с покупками; открывает заднюю дверь, ставит пакет на асфальт, берет на руки двухлетнюю девочку, которая извивается как змея, хныча в его руках. Вывернувшись, она бьет отца по лицу. Очки Игоря Дмитриевича летят на асфальт, жена поднимает их, осматривает и водружает ему на нос.

ЖЕНА. Целы. Тебе везет.

Игорь Дмитриевич извлекает из кармана связку ключей и подает дочери.
Та успокаивается, играя с ключами.

ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ (жене). Спасибо!  (Держа девочку одной рукой, свободной подбирает пакет; зовет.) Лева, домой!

СЫН (раскачивая качели). Пап, покатай меня!
ДЕВОЧКА (в тон ему). Катай-катай!
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Уже поздно, а нам еще ужинать, мыться и спать…
СЫН (капризно). Не-е-ет!..

Жена подходит к качелям, берет мальчика за руку и ведет к крыльцу.
Девочка на руках Игоря Дмитриевича прилагает электронный ключ к замку входной двери. После нескольких неудачных попыток замок наконец срабатывает. Игорь Дмитриевич с девочкой стоят в дверном проеме, поджидая жену и сына. Те входят в подъезд.

СЫН. Ката-а-аться хочу-у-у…
ЖЕНА (внезапно отпустив руку сына). Иди катайся!
СЫН (ревет). Не-е-е-ет!..

Девочка тоже начинает реветь.
Вдруг сверху раздается визгливый рявк.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Тихо!..

Девочка, вывернувшись в руке Игоря Дмитриевича, едва не падает, но отец успевает благополучно поставить ее на ноги. Занятая восхождением по высоким ступеням, она успокаивается.

СЫН. Мам, дай мне ручку…
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ (держа девочку за руку, в такт шагам девочки).
Возвращаемся с прогулки,
И шаги у нас так гулки,
Раз-два-три-четыре,
Мы почти в своей квартире…
СЫН. А что такое «гулки»?
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Это когда шаги порождают эхо.
СЫН. А что такое «эхо»?
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Трудный вопрос…
ЖЕНА. Отраженный звук.
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Гениальный ответ!
ГОЛОС СТАРУХИ. Тихо!..

Пауза.

СЫН. Пап, это кто кричит?
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Кто-то из соседей.
СЫН. А зачем?
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Вот и я думаю: зачем же так кричать?
СЫН. Пап, ты не волнуйся: может, это только игра...

Жена отворяет входную дверь. После манипуляций с вещами и со звонком (сначала звонит дочка, потом сын, каждого из них надо поднять на руки, чтобы могли дотянуться до звонка) члены семьи один за другим исчезают за дверью.

III

Лестница. Поздний вечер.
Отворяется дверь квартиры. Вспыхивает свет. В халате, с голыми ногами и мокрой головой, появляется Игорь Дмитриевич. Стараясь не шуметь, аккуратно затворяет за собой дверь.

ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ (говорит по телефону; негромко, но достаточно членораздельно). … прежде чем что-то реформировать, надо осознавать, что после реформы вернуться к прежнему положению дел будет невозможно…

Во время этого небольшого монолога из двери этажом выше выходит Старуха. Она замирает в проеме двери, внимательно слушая.

ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Называйте меня как хотите: консерватором, мракобесом, мне всё равно! Любая реформа есть не шаг в будущее, а отскок в сторону. Да, представьте себе! Не за что. Спокойной ночи.

Игорь Дмитриевич подходит к окну, достает банку-пепельницу, закуривает. В стекле — его смутное отражение. Свет гаснет. Появляется освещенные квадратики окон дома напротив, над которыми стоит звезда (Арктур, если интересно).

ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ (не оборачиваясь). Что вам нужно?

От звука его голоса загорается свет.

СТАРУХА. Ничего.
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Тогда зачем целых полгода вы сверлите взглядом мою спину?
СТАРУХА. Я не сверлю… взглядом…
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. А детей зачем напугали?
СТАРУХА. Это не я.
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. А кто?
СТАРУХА. Я жду…

Пауза. Свет гаснет.
Дальнейший диалог происходит в полумраке, при легком шевелении теней растений, стоящих в горшках на подоконнике, при путешествующем огоньке сигареты и его отражении в оконном стекле.

ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Ждете — чего?
СТАРУХА. А меня нет…
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Если вас нет, кто тогда со мной сейчас говорит?
СТАРУХА. Тебя тоже нет.
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. А кто есть? Смерть?
СТАРУХА. И смерти нет.
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Ничего нет?
СТАРУХА. Ничего. Кроме…
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Кроме — чего?
СТАРУХА. Кроме… кроме ожидания…
ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Ожидания чего?

Стук хлопнувшей двери. Вспыхивает свет. Никакой Старухи нет.

ИГОРЬ ДМИТРИЕВИЧ. Сумасшедшая!..

Он тушит сигарету. Спускается по ступеням, исчезает за дверью.
К окну, возле которого только что стоял Игорь Дмитриевич, прильнуло лицо. Оно едва различимо в свете лестничной лампы.
Но свет гаснет. Остается лицо Ангела. Оно медленно отдаляется, сливаясь с заоконным мраком.

_________

[1] Герой читает начальные строки из Первой Дуинской элегии Р.М. Рильке. Перевод автора.

Есть книга: Кранк Э. Город на другом берегу: киносценарии. Можно заказать, связавшись со мной: krank1@mail.ru.