Из писем родным

Усачёв Марк Николаевич родился в 1915 году в селе Зилово Сычёвского уезда Смоленской губернии в семье крестьянина. В 1934 году поступил в Вяземское педучилище, после окончания которого работал директором школы в Калужской области. Перед войной окончил Ленинградский педагогический институт. С первых дней Великой Отечественной войны находился в народном ополчении. Затем воевал в составе действующей армии на Ленинградском фронте. 24 февраля 1942 года погиб на станции Понтонная.

09.07.41г. 18-й день Великой Отечественной войны. Как видите, у меня своё летосчисление. Такое огромное значение я придаю результатом этой войны. Я в народном ополчении. Из кого состоит народное ополчение? Из лучших патриотов страны. Здесь сотни лиц с высшим образованием: учителя, врачи, инженеры, геологи, крупные учёные, работники учреждений, здесь и безусые юноши и убеленные сидиной 60-летние старики. При нормальной организации - это будет железное ополчение. «Непобедимые легионы» фашистских полчищ будут растворены в великой борьбе с народами в оккупированной зоне. Я не ручаюсь за Смоленск, но Зилово не будет подвергнуто разгрому. С приветом Марк.

30.10.41 Добрый день. В виде исключения я продолжаю по-прежнему жить и здравствовать, вот уже почти 2 месяца в рядах действующей армии в нескольких стах метрах от переднего края немецкой обороны. Пока всё идёт без резких изменений и крутых поворотов. Немцы из дня в день постреливают, задают нам 2-х часовые психические канонады, злятся и нервничают, постукивают ногами о мороженную землю, дуют себе в кулак и проклинают русских. Мы чувствуем себя хорошо, ибо русская зима - это наша зима. Всё думаю о матери. Сотни раз прослушал пластинку в исполнении Шульженко «Мама», и столько же раз у меня вновь и вновь навёртывались слёзы. С приветом Марк.

06.11.41 Землянка вздрагивает от падающих снарядов. Жалкий огарок свечи догорает. Спешу сейчас: понесёт почту. После светлых морозных ночей - тёмная ночь, потеплело. Письмо от 22 октября получил, за 10 дней с ним - ещё три. Пишет от второго ноября Мария Семёновна. Грустное письмо. От Миши ничего. Знакомый рассказывал, что район, где жил брат, выжжен. Пожары видим и посей день. Пока в первом эшелоне обороны. Наступаем сегодня не мы. Присылать ничего не нужно. Одет я тепло, сыт, обут. Мне больше ничего не нужно. Ваша посылка доставит вам хлопоты и ничего не даст мне. Как поступить вам? Куда собственно ехать? Вспоминаю слова Дантона: «Разве на подошвах башмаков можно унести своё отечество? Страна наша велика, но ведь она не беспредельна». Марк.

12.12.41. Бои на всём Ленинградском фронте разыгрываются с интенсивной силой. Взрывы снарядов, лязг железа, дикое зрелище бесконечных пожаров, пулемётная трескотня и пронзительный свист пуль, мощные крики «ура» и сдавленные стоны раненых делают зрелище ещё более ужасным, чем все 9 ярусов дантовского ада, взятых вместе. Как видишь, как я в этом огненном котле подвергаются методическому истреблению тысячи людей, многие из которых достойны жизни, взгляд на жизнь становится проще. И у меня всё чаще и чаще появляется неразумное желание не пригибаться от пуль, не падать на землю при взрыве снарядов. Впрочем "кто смотрел смерти в глаза, тот свободный человек», - говорил Шиллер. Ваш Марк.

13.02.42. Добрый день. Люди нашего фронта пытаются ещё разок разорвать кольцо блокады, кольцо, которое может стать в случае наших неудач петлёй висельника для 3-миллионного населения. Я не знаю, каковы будут плоды наших усилий и адского напряжения. Твёрдо уверен и убеждён в одном - пройдём. Продовольственное положение гражданского населения немного стало сноснее. Они получают приблизительно то, что мы получали в январе. С приветом Марк.