Эхо далёкой войны

Это письмо, адресованное совету ветеранов войны и труда посёлка Красноармейского Ростовской области, пришло из Сибири в 2007 году. Прислала его Зоя Яковлевна Карнаухова, в девичестве Кутько. Она поделилась своими детскими воспоминаниями.
Родилась Зоя Яковлевна в 1930 году в Куберле. В 1942 году, когда посёлок и ближайшие хутора были оккупированы немцами, она участвовала в захоронении одного солдата у железнодорожного моста.
«Хоронили мы его втроём: я, моя старшая сестра Марфа Яковлевна Бузоверова (сейчас ей 87 лет) и Дмитрий Лисовой. Это случилось летом, вскоре после начала оккупации. Когда наши войска отступали, мост заминировали. Был приказ о том, чтобы взорвать мост после того, как пройдёт наш последний эшелон. Это должны были сделать солдаты, которые в то время жили в казарме рядом с мостом. Их вместе с офицером было одиннадцать человек. Почему мост так и не взорвали, осталось неясным.
Когда пришли фашисты, они сразу поставили там охрану. Но на посту стояли не немцы, а предатели из украинцев. Ночью, когда наш солдат шёл в сторону моста с хутора Токмацкого, охранники застрелили его.
Три дня оккупанты не давали хоронить солдата, хотя все старушки и я просили об этом каждый день, уговаривали: «Для вас он – враг, но он же человек, и надо похоронить его по-человечески». Потом они разрешили. Когда мы подошли к телу, возле него не было никакого котелка. В правой руке зажата обрезанная верёвочка. Очень хорошо запомнилось: молоденький солдат, рыжий, лицо в веснушках. Могилку ему копал Дмитрий Лисовой. Мы с сестрой принесли крест. Нашли его в металлоломе напротив элеватора. Во время бомбёжек вагоны поезда опрокинулись, и выпало много крестов, их, наверное, сняли с какой-то церкви и везли в переплавку.
Дядя Митя выкопал неглубокую могилку. Мы положили туда солдата, закрыли ему личико то ли пилоткой со звёздочкой, то ли шинель натянули, быстро засыпали землёй и ушли. Долго плакали и всё думали: как он мог там оказаться? Люди говорили, что он шёл по заданию взорвать мост».
Когда Зоя Яковлевна повзрослела, вышла замуж за сибиряка, участника Великой Отечественной войны. Приезжая в посёлок навестить родителей, всегда приходила к могиле солдата, погибшего у железнодорожного моста.
Со временем это место стало трудно узнаваемым. Осталось мало людей их тех, кто помнит могилу. К тому же, в настоящий момент идёт строительство второй железнодорожной магистрали в сторону Волгограда. Могилу могли потревожить строители. Именно поэтому было принято решение перезахоронить останки солдата со всеми воинскими почестями на кладбище хутора Нижнетавричанского, рядом с братскими захоронениями. Инициатором выступил староста хутора А.Г. Минько.
24 октября состоялось перезахоронение. Проводить солдата к последнему приюту пришли жители хутора Нижнетавричанского, посёлка Красноармейского, школьники поселения.
Выступивший глава поселения В.А. Воевода сказал, что уже сегодня идёт подготовка к празднованию 65-й годовщины победы в Великой Отечественной войне. И надо сделать всё для того, чтобы не осталось безвестных, забытых могил, необходимо воздать последние почести отстоявшим мир на планете. Это перезахоронение – один из эпизодов теперь уже далёкой поры. Замечательно, что людская память сохранила место, что люди заботились о временном пристанище у железнодорожного полотна.
– Для того, чтобы крест не затерялся в траве, место вокруг него выложили камнями, -- продолжил А.Г. Минько. – История солдата обросла легендами. Говорили, что при нём нашли много монет различного достоинства. Издревле на Руси была такая традиция: родственники и соседи давали уходившему на войну монеты для того, чтобы он обязательно вернулся и раздал деньги. Зажатая в руке верёвочка – вероятно, обрывок бикфордова шнура. Немцы его оборвали, чтобы не взорвался мост. Он был заминирован, но взрыва не последовало. Железнодорожникам приказали уходить в тыл.
Что известно точно, паренёк был убит двумя выстрелами в голову, остались следы от пуль в черепе. Произошло это жарким летом 1942 года.
– Мы обращаемся к праху неизвестного нам солдата, – сказал ветеран войны Иван Леонтьевич Скок, – Наконец-то ты нашёл успокоение. Поклониться тебе пришли наши внуки и правнуки. Вечная память тебе.
Хранить память хуторяне умеют. Наталья Николаевна Матяшова показала рукой на обелиск солдатам, погибшим при освобождении хутора, и рассказала:
– Здесь похоронены четырнадцать солдат. Помню, как раз пшеница поспела, время убирать её, а тут бои. Немцы не давали погибших хоронить. От жары смрад стоял. Бойцы умирали и от ран в госпитале, который размещался по хатам. Мы тогда на быках привезли тела и похоронили. Позднее женщины молоко по четверти продали, да по рублю добавили и поставили погибшим памятник от вдов, чьи мужья погибли на фронте далеко от дома. Потом Александр Бондаренко заказал надпись в типографии, чтобы всё по чести было, и звёздочку красили всегда.
– Немцы зверствовали здесь, особенно когда отступали, – рассказала Любовь Филипповна Прищепа. – Мы прятали солдат с офицерами, они у нас в погребе скрывались. Фашисты расстреливали всех, и молодых, и старых. Как-то Шура Семиклетова бежала с одного конца хутора на другой, немец всю дорогу целился в неё, обстреливал. Пуля прошла на вылет через рот, но девушка осталась жива.
Женщины и девушки носили в госпиталь молоко, и солдаты называли их ласково кто сестрёнкой, кто – невестой. Долго переписывались потом. В хутор приходили благодарности от командования за то, что спасли жизнь отважным бойцам. И как было больно получать похоронки!
Всё это до сих пор живёт в человеческой памяти.
У хуторян сохранилась ещё одна традиция – молиться за тех, кто погиб на поле брани, «Душу отдал за други своя». Панихиду отслужил священник храма в честь иконы Успенья Пресвятой Богородицы отец Виталий. Затем казаки бережно опустили урну с останками в могилу. Все присутствующие бросили горсти земли.
Жители хутора долго стояли у плиты с выбитыми именами погибших в годы войны. Это отцы, деды, прадеды, дяди, братья ныне живущих. Никто не забыт! Теперь рядом с воинами будет покоиться и рыжеволосый паренёк, чьего имени мы не узнаем. Не было у него посмертного медальона. Крест установили тот же самый, что был на могиле у моста. Только подправили немного.
А ещё здесь, на кладбище, вблизи свежей могилы, хранится крест, уцелевший при разрушении храма в начале шестидесятых. Он был, как и принято на Руси, рядом с кладбищем. Совсем скоро на месте храма будет установлен новый крест, место уже намоленное. Живы старые традиции – жива и память людская.