Жи-Рок

Задумал я как-то в рамках своей рубрики «Rock & Pop» маленькую подрубрику «ПолитбюРок». Любопытно же, что думают о рок-музыке политики и обществен
ные деятели. Время, когда её притесняли и пытались ставить вне закона прошло. Рок стал настоящим мощным мейнстримом. О своих музыкальных предпочтениях можно было высказываться, не опасаясь осуждения. Вот выяснится, например, что Черномырдин слушает в свободное от премьерства время «Коррозию металла», а Ельцин после очередного стакана пускает слезу под Юру Шатунова, а потом танцует у себя в кабинете под Элвиса Пресли и огибает державный стол для подписи документов по продаже страны иноземцам так же лихо, как Чак Берри скачет на одной ноге с гитарой по сцене любой уездной концертной площадки... Короче, надо было разведать. Народу-то интересно!

Раздал задание сотрудникам. Наташа Щенникова, дочь известного политического обозревателя и редактора программы «Время» Виктора Любовцева, появлявшаяся в редакции, как всегда пустой - без единого материала и только в день зарплаты, тут же зафонтанировала громкими фамилиями.

- Да, я тебя завалю этими заметками. Хочешь у Гайдара, хочешь у Руцкого спрошу. Могу у Чубайса, Хасбулатова, у Лужкова. А когда ты мне поможешь оформиться от газеты собкором в Прагу, там я вообще развернусь по-взрослому и у тебя будет столько интересных материалов.

- Спасибо, у меня уже есть в Германии Клаудиа Эрнхардт. Она по теме и не плохо справляется.

- А я могу у Примакова, у Шеварнадзе, да хоть у Гамсахурдия - подхватил присутствовавший при разговоре Кушанашвили.

- Не забудь съездить в село Дзвели Хибула, тебе там покажут, где он живёт, - съёрничал я, намекая на манию величия самого Кушанашвили.

Только мой заместитель Александр Кушнир, которого волновало исключительно продвижение своих ставленников из глубокого андерграунда, хранил гробовое молчание и что-то сосредоточенно рассматривал у себя на столе, делая вид, что он очень занят и ему нет дела до всякой там ерунды. Каждый раз он с боем выбивал место на полосе для публикаций о никому неведомых музыкальных лузерах и иногда дело доходило до настоящих скандалов, а однажды чуть не дошло до драки, и даже хуже, я попытался вытолкнуть его из моей машины прямо на ходу.

- И откуда он это всё берет? - удивился Кушанашвили.

- Александр Кушнир, - диггер русского рока, - ответил я. Он, иногда вместе с Сергеем Гурьевым (культовая личность, редактор самиздатовских журналов «КонтрКультур'а» и "Урлайт") спускается в сточные канавы Москвы, Питера, Екатеринбурга и других городов, ловит там длинной палкой всякое вонючее и склизкое дерьмо. Потом бережно поднимается с ним наверх. Берет табуретку, встаёт на неё, поднимает руку с палкой экскрементов высоко над головой и гордо так произносит: «Ребята, смотрите! Мы вам тут настоящего искусства добыли! Не то что эти с нотами и консерваториями».

Кушанашвили прыснул от смеха в свою волосатую грудь, Щенникова, как всегда, мило улыбнулась, секретарша Люба покрылась слабым вегетарианским румянцем, Кушнир сделал вид, что это вообще не про него.

Шло время, а в рубрике «ПолитбюРок» так и не появилось ни одной заметки. На вопрос где они, Щенникова и Кушанашвили говорили о трудностях доступа к персоналиям, но вот ещё немного, ещё чуть-чуть и...

- Ждите меня здесь. Сейчас я вам покажу как надо работать. Никто никуда не уходит! Я поехал к Жириновскому, - сказал я и вышел из редакционной комнаты, хлопнув дверью так, что у спортсменов, с которыми мы делили помещение, с полок посыпались кубки и прочая мишура, а Алексей Перфильеф очнулся от алкогольного сна и даже что-то сказал Павлу Васильеву, который спал таким же крепким спортивным сном, склонив голову над электрической машинкой «Ятрань», где на чистом листе было написано всего три слова: «Мадрид - город туманов». Такова была его трансформация поездки со «Спартаком» в Испанию, после того, как он вышел пописать после пивной под соседним кустом и был препровожден стражами порядка в вытрезвитель.   

Когда я подъехал в Луков переулок, то пожалел о сказанных словах. И дело было не в том, что некуда было поставить машину, которую удалось приткнуть только у Сретенского монастыря. Толпы народа во дворе с микрофонами и телекамерами словно намекали: миссия не выполнима! На дворе был 1994-й год. Жириновский бешено популярен. Все хотели взять у него интервью. Особенно иностранные журналисты, которые буквально дневали и ночевали рядом со старым московским особняком в переулке имени домовладельца "артиллерии подлекаря" Михаила Луковникова.

Делать было нечего: назвался груздем - полезай в кузов! Я обречённо поднялся по лестнице, на ступеньках которой тоже сидели люди, вошёл в переполненную народом приёмную. У окна за столом сидел помощник главного либерала страны и главный редактор газеты «Правда Жириновского» Виктор Балаховский, которому я изложил свою печаль и сказал, что отступать некуда: за мной я сам и никто другой!

- Да ты что, тут люди костры жгут по ночам, - сказал Виктор Николаевич и покачал головой. - Хотя... Вставай вот сюда!

Балаховский поставил меня прямо перед дверью кабинета Жириновского.

- Да не сойти тебе с этого места! - почти приказал он, и очень скоро я понял смысл этого призыва.

Как только дверь кабинета отворилась, и из неё вышел очередной посетитель, Балаховский толкнул меня в спину рукой и я буквально чуть не налетел на Владимира Вольфовича и не разбил свои колокольца об его стол.

- Здравствуйте, Владимир Вольфович! Я, Вадим Пересветов, специальный корреспондент газеты «Московская правда». Хочу побеседовать с вами о рок-музыке.

- Ну, что я могу тебе сказать, конечно рок-музыка, это...

- Владимир Вольфович, - оборвал его на полуслове Балаховский, там к вам оренбургские казаки приехали.

- Пускай заходят, - сказал Жириновский.

В кабинете появились три статных человека с лихо закрученными усами, в форме с красными, почти генеральскими лампасами на темно синем фоне галифе, в фуражках с изогнутыми тульями и серьгами а ля Патнтелей Прокофьевич в левом ухе.

Казаки заполняли собой всё свободное пространство. Начищенные до блеска сапоги слепили глаза и отключали разум.

- Владимир Вольфович, - мы оренбургские казаки приехали к вам, чтобы рассказать о том беспределе, который творится в нашей области, и мы просим вас...

- Владимир Вольфович, - стремглав встревает Балаховский, - вас срочно вызывают в Думу.

- Так, - говорит Вольфович мне и казакам, - договорим по дороге.

Мы бежим по лестнице. Я с диктофоном в руке, Вольфович что-то говорит в него, но мне не очень понятно о чем, обрывки ценных сведений перебивает топот сапог оренбургских казаков. Я теряюсь в пространстве и выкатываюсь обратно на площадь перед особняком и в полной прострации иду к машине.

Когда я вернулся в редакцию, и попытался прослушать записанное на диктофон, меня охватила паника: что можно сделать из этого потока сознания?.. Но отступать снова было некуда и я выкинул плёнку с записью  в мусорное ведро, сел за компьютер и написал: Владимир Жириновский. К рок-музыке я отношусь спокойно. Это молодёжь, это её увлечение. Ей хочется чего-то быстрого, динамичного, поэтому мне кажется, что увлечение роком - временное явление. Потом, с возрастом, они, наверное, начнут увлекаться другой музыкой. Надо уважать, так сказать, увлечение молодёжи, но только не надо ничего ей навязывать специально. И если молодым действительно нравится рок, то в этом нет ничего плохого, но если им навязывать только рок и больше ничего другого, то это тоже нежелательно. Из отечественных рок-исполнителей мне нравится группа «ДК» Сергея Жарикова, а из рок-н-рольных клубов «Sexton». В основном, мне нравятся наши отечественные исполнители, а из зарубежных мало кто». За скобками остались «Ночные Волки», с которыми я был знаком не по наслышке, но они, не были рок-коллективом, которым их именовал Жириновский.

- Понятно, как надо работать?! - спросил я у сотрудников, которые, всё-таки, решили отсидеться в окопе и коротали своё время в редакции за чаем и игрой в карты.

- Не, ну можем так же, - сказал Кушанашвили, только не так быстро, как ты.

P.S. А Наталья Щенникова, которую я всё-таки отправил спецкором газеты в Прагу, за несколько лет так и не написала мне ни одной заметки. Ни сама, ни с помощью своего папы. Лишь однажды поздравила меня с Днём печати. Ну, что тут сказать, был счастлив неимоверно! Пошёл к главному с просьбой отозвать её аккредитацию, на что услышал: «ты хочешь меня поссорить с генералом СВР?»

- Да, даже не думаю, мать твою! Просто как-то обидно. 




-