Братья Вуичи - уланы Его Высочества полка

В 1803 году цесаревич Константин, как страстный кавалерист, увлёкся мыслью создание нового рода конного войска.
Пользуясь своим положением и званием генерал – инспектора кавалерии, свою идею изложил императору Александру Павловичу.
Цесаревич просил разрешить ему создать кавалерийский полк по образцу австрийских улан.
Государь с такой идеей согласился.

С 11 сентября 1803 года в рядах русской армии появился первый уланский полк.
Из Киевской инспекции прибыли по одному дивизиону из Сумского, Ахтырского и Изюмского полков, а из Украинской один дивизион Мариупольского полка.

В 1804 году в уланский полк прибыли братья Вуич: штабс-ротмистр Василий Афанасьевич из Сумского гусарского полка и портупей - прапорщик Иван Афанасьевич из Суздальского пехотного полка. При переводе Иван Вуич получил звание корнета.

Братья являлись сыновьями полковника Афанасия Мануйловича Вуича и внуками Мануйло Вуича – основателя села Мануйловка в Екатеринославской губернии, прибывшего с командой переселенцев-сербов Шевича из Цесарской области.

Шефом только созданного полка в тот же день, высочайше, назначен был цесаревич, и полку велено было именоваться «Уланским Его Императорского Высочества Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича»

Слово «улан» - азиатского происхождения и по-татарски означает молодец.

По выбору цесаревича командиром полка был выбран один из лучших кавалеристов русской армии, шеф Тверского драгунского полка, генерал – майор барон Егор Иванович Меллер – Закомельский.
Человек с большим боевым опытом, который уже в штаб-офицерских чинах принимал участие в турецкой и польской войнах под началом Суворова, и в персидской с Валерианом Зубовым.
Атаман Войска Донского граф Матвей Иванович Платов прислал в полк лучших донских лошадей.

В начале весны 1804 года полк был окончательно сформирован.

Его Высочество потребовал в Петербург пятерых офицеров и пятерых унтер-офицеров (преимущественно из дворян), для усовершенствования их в кавалерийской службе под его личным надзором.
Меллер выбрал из полка самых что ни на есть молодцов, из которых штабс-ротмистр Василий Вуич, и поручик Фащ могли в полном смысле называться красавцами.

На вахтпарадах всеобщее внимание было обращено только на этих красавцев улан, а народ толпился вокруг них на петербургских улицах.

Столичные дамы не могли оторвать восторженных взглядов от кавалеристов, которые отличались от обычных военных Петербурга.

Обмундирование улан отличалось щегольством и красотой: шапки с широким галуном, которые шили «галлицийские мастера», эполеты и этишкеты из чистого серебра, серебряная ладунка с перевязью, шарф, высокий султан из перьев, носимый только при уланской шапке, полусапожки со шпорами, которые выписывались от Брейтигама, на тот момент первого сапожника в Петербурге, мундир с чакчирами.
Некоторые портные и закройщики для пошива обмундирования были выписаны из самой Австрии.
Таким образом всё это убранство уланского офицера стоило 495 рублей ассигнациями.
Всё это не продавалось в магазинах, а эполет в то время ещё не было в русской армии.
Их носили только уланы.

(примечание автора, - ладунка — это патронташ, сумка для зарядов, используемая в коннице; чакчиры - кавалерийские брюки на кожаной подкладке, расшитые галуном, позументом)   

Цесаревич Константин зачастую возил офицеров в частные дома, которые он удостаивал своим посещением, и таким образом уланский мундир вошёл в большую моду, так как поражал глаз своим приятным эффектом.
Многие гвардейские офицеры высказали желание перевестись или поступить на службу в полк Великого Князя, но получали категорический отказ.

Новый уланский полк расположился лагерем у Махновки, другая часть полка находилась в Сквире.
Но не долго довелось уланам заниматься военной службой мирного времени.

В Европе французские войска Бонапарта Наполеона одерживали невероятные успехи, за которыми ревниво следили в военных кругах России.
Иные жаждали отомстить Наполеону за неудачи своих собратьев с Римским – Корсаковым в Швейцарии, и с Германом в Голландии.

Поэтому и офицеры, и солдаты ждали неминуемой войны, которая в любой момент могла вспыхнуть.
И вскоре война была объявлена.

3 августа 1805 года уланы цесаревича, оставив в Сквире запасной эскадрон, выдвинулись в Брест – Литовск, а далее их путь лежал через Краков к Ольмюцу.

15 ноября русские, совместно со своими союзниками австрийцами, выдвинулись в наступление на неприятеля пятью колоннами.
Уланы Цесаревича находились в пятой колонне под начальством князя Лихтенштейна.

20 ноября в окрестностях Аустерлица, около восьми часов утра, раздался первый выстрел.
Наполеон Бонапарт, зная более выгодную позицию русских на местности у Ольшан, не спешил нападать на неприятеля.
Но уже твёрдо решил выбить русских с очень удобных и преобладающих над местностью Праценских высот.

Позиция русских была идеальной для обороны: с высоты открывалось пространство на семь вёрст, впереди протекала река, и были болота.
Позади, в широких и глубоких лощинах, с удобством могли скрываться резервы.
Батареи, поставленные на возвышенностях, имели между собою круговую оборону. В боевых линиях находились русские, в резерве находились австрийцы.

Михаил Илларионович Кутузов считал, что нужно отступить и соединиться с подходившим корпусом Эссена 1-го.
Битву же с Наполеоном считал преждевременной.
Но мнение опытного полководца не встретило поддержки.

Император Александр полностью доверился австрийским генералам, а главным распорядителем военными действиями был назначен генерал-квартирмейстер Вейротер.
Вейротером был же составлен и план будущего сражения у Аустерлица.

Но Кутузов снова высказал своё мнение о том, что позиции французов не достаточно изучены и обследованы.
Кутузов, являясь практически главнокомандующим без власти, оставаясь простым зрителем грядущих событий.

Наполеону нужно было выманить и заставить атаковать первыми союзные войска русских и австрийцев его победоносную армию.
Русские войска были уверены в своих силах и победе над французами.

Войска Наполеона двинулись к Праценским высотам, понимая значения этих высот в предстоящем сражении.
Французы поднимались лавиной на высоты. Завязался жестокий бой.
Кутузов, примчавшийся к Праценским высотам, был ранен пулей в щеку.

После кровопролитного боя союзные войска вынуждены были оставить высоты под нарастающим давлением французов.
В 11 часов утра французы заняли полностью Праценские высоты.

Колонна Лихтенштейна подошла позже назначенного времени к полю боя и застала не приятную картину.
Наши гвардейские полки отступали, неся большие потери.
Против них французы выставили своих стрелков и несколько батарей, которые вели жестокий огонь по отступающим.
Впереди отряда Лихтенштейна двигался полк улан цесаревича.

Цесаревич обрадовался такому подкреплению и на полном скаку подлетел к своим уланам.
Поздоровался с людьми, обнял и поцеловал командира полка Меллера – Закомельского и, обратясь к фронту, сказал:

- Ребята! Помните, чьё имя вы носите! Не выдавай!
- Рады умереть! - воскликнули все в один голос.

Против русских двигалась целая конная дивизия французского генерала Франсуа Келлермана, поддерживаемая с флангов сильной пехотой и артиллерией.

За этой конницей были несколько батальонов лёгкой пехоты со своими батареями.
Но это не смутило командира улан Меллера.
Не дожидаясь построения к бою союзной австрийской кавалерии, состоящей из 18 эскадронов, и Санкт-Петербургского драгунского полка, Меллер первым кинулся на неприятеля в атаку.
Уланы с криком «ура» последовали за своим командиром.

Казалось бы, что целая французская дивизия дрогнула и попятилась.
Но так думали русские уланы.
На самом деле егеря и гусары Келлермана не стали ввязываться в бой, а повернули назад и, проскакав по коридору между пехотой, построилась за своими батареями.

Это была одна из военных уловок Бонапарта.

Уланы кинулись рубить пехоту и, несмотря на ожесточённый ружейный огонь, пробились сквозь неё и напоролись на батарею, которая встретила русских залпом картечи.
Но и это не остановило геройского порыва полка.
Завязалась рубка с артиллерийской прислугой. Дело доходило до рукопашной схватки.
Некоторые уланы, лишившись своих лошадей, бросались с саблей на артиллеристов с саблей в руках. Те же оборонялись тесаками и банниками.
Свои и чужие смешались в одну кучу.
Донские лошади, закусив удила, заносили своих всадников в самую середину неприятеля.

На беду, уланская отчаянная и лихая атака не была поддержана остальной кавалерией Лихтенштейна.

Генерал Келлерман видя, что русские уланы уже не могут сопротивляться фронтом, бросился на них со всех сторон со своими тремя конно-егерскими полками.

Неравный бой был коротким – уланы стали отступать под натиском французов.
И тут-то взялась за улан пехота, сквозь которую они проскакали ранее.

Раздался ружейный залп с обеих флангов.

«… они погрешили в этом деле от избытка храбрости и от незнания военного дела»

Таков был отзыв самих французов об русских уланах. И они были правы.

Вся беда не только Уланского Его Высочества полка, но и всей русской армии от избытка храбрости и неопытности.
Сами русскими обвиняли в бездарности австрийских теоретиков среди командования.
Но факт был на лицо – русская армия потерпела поражение в окрестностях Аустерлица.

Понимая, что император Александр решил сражаться с Наполеоном против всех правил военного искусства, Кутузов пришел накануне ночью к обер-гофмейстеру графу Толстому и сказал:

«Граф, вы близки к государю, прошу вас, помешайте ему дать сражение, мы непременно будем биты».

Но обер-гофмейстер в резкой форме ответил Кутузову, что его дело заниматься продовольствием, а не войной. 
Оба так и не посмели открыть глаза государю, не смея нарушать субординацию.

Покинуть поле боя смогла лишь половина Уланского полка, которая разрозненными группами примкнула к войскам князя Багратиона. 
Остальные остались лежать сражёнными или же были рассеяны на местности, не зная, как примкнуть к своим.

Французы же преследовали улан с ожесточением: во след им летела со свистом артиллерийская картечь, а пехота посылала целый рой пуль в отступающих русских.

Возможно, всё пошло бы по другому сценарию, если бы в первые минуты боя генерал Меллер-Закомельский не получил ранение.

Командир полка первым вломился в ряды французом, окрасив свою саблю кровью врага. Но вдруг пуля ударила храбреца в грудь, скользнув по Владимирскому кресту.
Удар отозвался спазмом в груди и захватил дыхания.
Французы сразу бросились в сторону Меллера-Закомельского.
Несколько уланских офицеров защищали до последнего своего командира.
Но французов было на порядок больше.

В итоге, Меллер был захвачен в плен с оставшимися в живых офицерами.
Место Меллера занял полковник, граф Мантейфель.

В этот трагический день полк потерял 680 солдат и столько же лошадей, потери офицерского составили 28 человек.

Цесаревич Константин был свидетелем безумной атаки храбрецов полка.
После боя он подъехал к своим уланам и поблагодарил их за беззаветный, самоотверженный подвиг.
Его Высочество приказал остальным полкам салютовать в честь мужества улан, а пехоте «взять на караул».
Многие уланы, захваченные в плен, под покровом ночи сбежали из французского плена, пытаясь присоединиться к своим, пробирались лесными чащами.

Войскам дан был приказ возвращаться в Санкт-Петербург.

Ноябрьской ночью русские войска, отступая, выдвинулись в сторону Венгрии.

Переход до Петербурга занял почти три месяца.

Во время этого похода домой русские войска вынуждены были по пути своего следования оставлять в лазаретах своих раненых, некоторые этот поход не пережили из-за полученных при сражении ранах.

Великий Князь Константин Павлович в своём рапорте о сражении у Аустерлица, донося об отличившихся офицерах писал, что он не может отдать предпочтение «одному перед другими», так как все они одинаково исполнили свой долг.

В другом рапорте, составленном на основании донесения полковника, графа Мантейфеля, Цесаревич представил к наградам штаб- и обер-офицеров, проявивших личную храбрость.
В список вошли как старшие и низшие чины.

Сам полковник граф Мантейфель был удостоен награждения орденом святого Георгия 4-й степени.

Орденом святого Владимира 4-й степени с бантом награждены полковники Чаликов и Гудович.

Золотою саблею с надписью «за храбрость» были награждены офицеры, среди которых значился и Вуич 1-й (Василий Афанасьевич).

(примечание автора, - во всех наградных списках того времени, а также в книгах описывающих текущие события, дабы не было путаницы, все родственники или однофамильцы значились под номерами. Вуич 1-й – так был обозначен поручик Василий Афанасьевич, Вуич 2-й – его младший брат корнет Иван Афанасьевич)

Добавочным рапортом были позже награждены, вместе с другими офицерами, поручик Фащ, корнеты Рибасов и Вуич 2-й (Иван Афанасьевич) за то, что во время отхода полка, находясь при своих эскадронах, храбро прикрывали отход разрозненных частей полка.

В поражении у Аустерлица союзные армии обвиняли одна другую, хотя руководило сражением австрийское командование. Тем более, что сражение происходило на их местности, которая была им очень хорошо знакома.

Через шесть недель после Аустерлицкой битвы император Франц говорил нашему послу графу Разумовскому:

«Конечно, вас удивит, что до сегодняшнего дня я еще не знаю плана Аустерлицкому сражению».

Были и неприятные моменты в разборе сражения такие, как донесение генерала армии, графа Буксевдена князю Кутузову об упадке дисциплины:

«Известно Вашему Высокопревосходительству, что к несчастию, до которого мы дожили, многие чиновники бежали с места сражения легко раненые, а ещё хуже всего, получив лёгкие контузии, или совсем здоровые.
Служив прежде мы не имели таких низких поступков. Не только по окончанию, но и в начале сражения, многие от прочих, кроме 1-й колонны, удаляясь от сражения, бежали в Вишау, а оттуда в вагенбург…»

(примечание автора, - вагенбург (нем. wagenburg) — передвижное полевое укрепление из повозок в XV—XVIII веках)

Граф Буксевден несправедливо обвинял поголовно все русские войска в упадке дисциплины и субординации.

В сражении под Аустерлицем русские офицеры и солдаты показали примеры храбрости и мужества.
Некоторые полки, в том числе и Уланский Цесаревича полк, в котором имели честь служить братья Вуич, вели себя в бою с неподражаемым геройством.

Мнение, подобное высказанному графом Буксевденом, разделяли, вероятно, и начальники других войск.

Император Александр Первый, потрясённый несчастным исходом Аустерлицкого сражения, в котором армия лишилась более четверти сражавшихся, повелел обнародовать в печати список офицеров и солдат, найденных в вагенбургах, - первых не производить в следующий чин и не увольнять со службы, пока они не заслужат своего проступка, а нижним чинам, отделившихся от полков, прибавить к сроку службы по пять лет и лишить их права на получение знака отличия ордена Святой Анны.

В последствии, когда истинная причина поражения союзников в этом сражении была точно определена и получила надлежащее освещение, к участникам Аустерлицкого сражения – офицерам и солдатам – относились с полным почтением и уважением.

Один из храбрейших генералов нашей армии Милорадович сказал императору
Александру Первому: «русские солдаты и офицеры дрались, как львы».

Всемилостивейшее пожалованные Уланскому Цесаревича Константина полку, немедленно по возвращению из похода «серебряные трубы с орлами» (числом 24) в награду за храбрость в сражении под Аустерлицом.

На площади у Зимнего дворца генералам и офицерам были вручены ордена, кроме того им не в зачёт пожаловано третное жалование, а нижним чинам по рублю на человека.

(примечание автора, - «третное жалование» — это жалование за треть года, то есть за 4 месяца).

Получая награды из рук командования, уланы братья Вуичи Василий и Иван находились в одном строю.
На мгновенье их взгляды встретились.
Иван боготворил своего старшего брата, а Василия в этот торжественный момент распирала гордость за младшего.
Прикрыв глаза Василий Афанасьевич дал понять, что он доволен братом…
Слегка дрогнул высокий султан из перьев на шапке корнета, выдавая волнение Ивана.
Еле заметный кивок в ответ брату означал понятные  лишь им двоим слова - «честь имею…».

Братья прекрасно понимали, что это лишь пауза, взятая русской армией, а впереди их ждёт следующая кампания и новая война с Наполеоном.