Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Книга 4. Гл 20

Глава 20. Новое испытание для друзей.


                Заканчивался январь. Наше последнее недельное заточение близилось к завершению, и всё благородное сообщество готовилось к выходу в свет. Почти сразу же после наступления нового года на долгие дни явились лютые холода, а следом за ними и снежные метели. Я всего пару раз за последние дни выглядывал во двор, чтобы избавиться от накопленных отходов, да набрать побольше снега, а уж сколько дел мы за это время переделали, то и не счесть. Но самое невероятное: у Юрки открылась тяга к чтению, и он по полдня пропадал наверху в своем уголке, где разложил по стопкам все найденные нами книги, и что стало удивительным, как прочитает чуть, так и сразу зарисует карандашом. Да похоже! Ну, прям я в былые времена! Нашелся бы какой-никакой транспорт, то давно уже свез его обратно в интернат, где и покормят вовремя, и уму-разуму научат. Да и наукам заодно. А чем я ему в этом деле помощник? Разве что прикрикну иногда, да порадуюсь за его творчество. Хорошо ему здесь, спокойно, да и он сам преобразился, как будто бы семью себе подыскал. Так и заявил вчера:
                - Дядя Егор, а что надо для усыновления меня?
                Я выпучил на него глаза и задумался. Но Юрка не унимался:
                - У нас в интернате много усыновляли. Я знаю, самое главное – это квадратные метры, а еще, чтобы родители были непьющие. Ты же не много пьешь?
                - Совсем не пью…
                - Ну вот, значит мне подходишь, и дом у тебя большой!

               А я и не думал перепираться, ведь у него к этому делу свой подход, а у меня, выходит, что свой, но видно не правильный. Да и времени на раздумья особо то нет. Погода, вон, с милостью к нам явилась, и что – зря я Юрке лыжи мастерил, да собак командам всяким обучал целый месяц? Мальцу намедни строго-настрого наобещал при первом же нашем хождении в лес нести за плечами вертикалку, мою любимицу, доставшуюся от Владимира Ивановича при последней встрече. Вот только патронов к ней будет маловато, а куда деваться то? Пусть обвыкается, а стрельнуть можно и из карабина. Но вот двустволку шестнадцатого калибра ему тащить пока не по силам, а потому место ей в санях будет, ибо туда, куда я собрался, без этой штуковины ну никак не обойтись.
                В будке на берегу еще летом заприметил рулон жести, раскрутил, пообстучал, и на дверь снаружи прилепил мишкам на удивление, если опять заявятся. А вместо замка соорудил из старых ржавых труб два засова – один сверху, другой понизу. Еще затемно растопил печь, чтобы к нашему отбытию не пугала меня своим жаром, ибо как-то среди ночи пришлось заливать её, да разгонять дым от начинающей тлеть перегородки на второй уровень. 

                Вышли еще до полудня. Час хода туда, да столько же в обратную. И там долго задерживаться не собирался, ибо сумерки являются уже во время обеденного перерыва, а двигать такой сомнительной компанией домой по темну казалось столь несвоевременным. Еще в прошлом хождении на поиски к летчикам заприметил на пригорке, метрах в двухстах от реки, буйный расцвет местной живности, и каков же был тогда соблазн пострелять, но поспешал домой, да и силы были на исходе.
                Еще с утра попытался внести ясность в причины нашего хождения:
                - Юрок, тебе сегодня приглядывать за собаками, чтобы не потерялись.
                - А давай Алтая к саням сзади привяжем, не хочу я за ним смотреть.
                - В том и дело, что нужно проверить их на выдержку и сноровку шастать по снегу, - был ему на то мой ответ, хотя уже думал, что все равно придется его либо цеплять за сани, либо самому тащить за веревку. Упертый он, еще сбежит домой по дороге.  И Альма ему не указ в этом деле. Вот с ней – то как раз у мальца дела налажены, и не отстает от него последнее время, даже пару раз ночевали наверху вместе, и к тому ж едят из одной миски. Ну, дела, да это и к лучшему, должна быть у человечка родственная душа.
                - Лыжи у меня сами катятся, - в первых же метрах хода донес до меня малец, да и как им не катиться, ведь самое то получилось: короткие, да широкие, отполированные до блеска, и крепление прям уж по ноге вышло. Вот и испытаю пацана на хождение за пять верст, а пока пусть похорохорится.
                Так мы и вышли в строгом порядке: я в голове с санями, а Юрка следом с палками, да ружьишком за плечами. Альма в свободном поиске по сторонам, а Алтай позади плетется. Вот бы Владимир Иванович углядел такую процессию, то, наверное, со смеху помер. Впереди дед с бородой по грудь, сзади мелкий упирается, а посреди сани с поклажей. Не иначе, как ценный груз куда доставляют.

                - Альма, а ну ко мне, - попытался было испытать попутчицу, да куда там – будто и не слышит, а вот её сородич тут как тут, уже тыкается мне в коленки.
                - Ой, молодец, а ну-ка лови! – я снял рукавицу и запустил её в сторону подальше.   
                А Алтаю того и надобно: в три прыжка подобрал, и тащит ко мне, помахивая своим обрубком. Теперь ни на шаг не отойдет, будет плестись рядышком, да вот и Юрка сзади что-то доносит:
               - Дядя Егор, а когда отдохнем?
               - Скоро прибудем, вот и отдохнем, ты больше не кричи только.
              Я подхватил Алтая за ошейник и прицепил накоротко к саням. Еще бы Альму достать, да себе к поясу приторочить. Уж больно не хотелось её лишать удовольствия поохотиться вместе с нами, ведь за тем и организовал сюда экспедицию.  На мой голос она вдруг надумала объявиться, вся запыхавшаяся, и с пеной на губах. Вот и нужно теперь поговорить с ней по душам:
               - Альмочка, набегалась…Как же зверя теперь будешь распугивать?
               А в ответ лишь облизывает мне ладошки, да поскуливает. Ну, дела, неведомо ей еще, что я уготовил, да лишь бы все вышло, а то и понапраслину потом доносить друзьям придется. Юрка, казалось, что уловил надвигающиеся перемены, и, обогнав сани, чуть крадется ко мне:
              - Мы приехали?
              - Вон под тем леском станем, давай иди передком, топчи след!
              Выставив сани, и покрепче привязав Алтая, я еще раз указал Юрке держать голос во рту, а сам зарядил двустволку патронами с мелкой дробью. Карабин приторочил за спиной, а ружье взял на изготовку:
              - Ну, вперед! – и направился по прогалине вверх, удерживая Альму накоротке, и изредка оглядываясь на мальца. Через пару минут мы вышли на край небольшого обрыва, под которым просматривалась полянка, вся изрытая норками, и украшенная многими земляными пятнышками.
              - Дядя Егор, смотри, птички, - из-под левого локтя вдруг донесся Юркин шепот.
              - Вижу, ну что, отпустим Альму?
              И не дожидаясь ответа, да отцепив поводок, отправил Альму в свободный поиск, а сам потихонечку взвёл курки.