Сладкий яд твоей души. Глава 25

Всю прошлую ночь Лера так и не смогла заснуть, вспоминая её с ужасом и содроганием. Успокоилась она лишь тогда, как только получила от Лобова-старшего уведомление о том, что состояние Глеба вне опасности и ему больше ничего не угрожает.

Не в состоянии и дальше изводить себя муками совести, она была вынуждена во всем ему признаться, всхлипывая и запинаясь через слово, когда он вызвал её на следующий день к себе в кабинет, немного освободившись от своих дел.

Врать о том, что она понятия не имела, чем отравился его сын, было бессмысленно, и поведав Олегу Викторовичу о совершенной ею глупости, Лера решила, что будет лучше, если он все узнает от неё самой, нежели правда всплывет когда-нибудь через третьих лиц.

Немного позже ей позвонила Алькович и заявив печальным голосом о том, что она прекрасно понимает, зачем она это сделала, предпочла поговорить с ней с глазу на глазу после того, как утрясутся все проблемы.

Внимательно выслушав её рассказ, мужчина отказывался комментировать услышанное, словно не веря собственным ушам. А когда первое наваждение ушло и к нему вернулась способность вполне сносно осмысливать происходящее, спустя время он донес до её сведения, что ей крупно повезло, что Глеб вообще выжил, иначе он бы не ручался за последствия.

Когда все произошло, Лера вызвала скорую, паникуя, что может не успеть, и переживая, как бы на неё не пали первые подозрения, она тут же заперлась в своей комнате, просидев там до самого утра в ожидании звонка Лобова-старшего.

В тот момент для неё имели значение только жизнь и самочувствие Глеба. И моля Провидение, чтобы он остался в живых, она металась по своей спальне, не решаясь выйти из дома и навестить объект своей странной ненависти в больнице.

Да, она чуть не убила человека, который доставил ей боль, тем не менее ей было безумно стыдно перед Олегом Викторовичем за то, что добавила ему новых хлопот, когда у него их и так хватало. А ведь она могла просто поговорить с Глебом и получив ответы на свои вопросы, постараться найти другой выход из ситуации, нежели мстить ему подобным образом.

А так, выбрав  более легкий и в то же время более глупый путь, она только все усугубила, в очередной раз поддавшись собственным эмоциям. Так что если бы не своевременный приезд скорой, не умелость врачей и крепкое здоровье самого Глеба, на её совести возможно оказалось бы еще одно убийство, только в этот раз более продуманное и в то же время невероятно бессмысленное…

Неизвестность сводила Чехову с ума не хуже, чем мысль о том, как смотреть теперь своему приемному отцу в глаза. И самое главное, как посмотреть в глаза Глебу, если она когда-нибудь все же решиться заглянуть к нему в палату, чтобы извиниться за все.

Если бы у неё была возможность промотать время обратно, чтобы все исправить, она, несомненно, воспользовалась бы этой функцией, но жизнь, к сожалению, не всегда предоставляла шанс сделать черновую запись своих поступков, чтобы иметь возможность заранее проанализировать его целесообразность и не делать лишних телодвижений.

И впервые столкнувшись с неприглядными последствиями сделанного ею изначально неправильного выбора, Лера, наконец, осознала, как сильно увязла в бегства от самой себя, едва не убив близкого ей человека. А ведь ей пора было бы уже начать нести ответственность за совершенные поступки…

И испытывая в тот день почти болезненное осознание собственной беспомощности, никчемности и беззащитности, она даже представить не могла, что в один прекрасный момент окажется зависимой от своего так называемого «брата», которого рискнула так недостойно предать, подмешав ему в кофе снотворное…

А все потому, что однажды он тоже её предал, когда она меньше всего была к этому готова. Что ни говори, но они стоили друг друга, изначально выбирая неверные варианты, а потом жестко расплачиваясь за последствия своих импульсивных решений…

И испытывая теперь странную тоску по Глебу, Лера не перестала удивляться тому, когда именно успела привязаться к этому человеку, будучи рада вновь с ним встретиться и пообщаться как раньше.

Останавливаясь накануне напротив дверей хорошо знакомого кабинета Лобова-старшего, она боялась предстоящего с ним разговора.

Боялась того, что он мог сказать ей после всего, по своему отреагировав на её причастность к попытке убийства его единственного сына. И это когда ранее он умудрился потерять свою жену…

Лера боялась, что Олег Викторович попросту выгонит их с Денисом на улицу, указав обоим на дверь, а то вовсе пойдет на принцип и сдаст её с потрохами полиции, от которой до этого её всегда ограждал Глеб, скрывая улики. И если бы не кудахтанье секретарши Зои, тщетно надеявшейся узнать, что же все-таки произошло, она бы так и не рискнула переступить порог этого кабинета, не в состоянии больше слушать бессмысленную болтовню этой любопытной женщины. 

Но оказываясь с Лобоым-старшим наедине, она не знала, что сказать в свое оправдание. Да, она хотела отомстить Глебу, но, как бы хорошо не относился к ней Олег Викторович, но даже он был не в состоянии закрыть глаза на совершенное ею покушение.

Он дал ей время, чтобы она помирились с Глебом, а она, поддавшись своим эмоциям, так глупо потратила все на бесполезную попытку отомстить…

На миг перед её глазами пронесся весь ужас, испытанный ею прошлой ночью. Глеб умирал, а она, являясь причиной его такого состояния, ничего не могла с этим поделать. И пока она металась за дверью собственной комнаты, мучаясь от угрызений совести, этот парень медленно погибал от яда, борясь в больнице за собственную жизнь под бдительным присмотром врачей.

Его шансы выжить были минимальным, поэтому им с Олегом Викторовичем и Дениской приходилось уповать лишь на чудо. 

Разговор с Лобовым-старшим начался ожидаемо плохо. Да и вообще никогда еще беседы с ним не казались Чеховой настолько тяжелыми, как в тот день, а сам он никогда не смотрел на неё с таким разочарованием и неприкрытым недовольством, что она была готова провалиться сквозь землю от мучавших её угрызений совести.

Обнаружив её присутствие у себя в кабинете, отложив в сторону какие-то бумаги, Олег Викторович кивком головы указал ей сесть за стол, и дождавшись, когда Лера сядет напротив него, уставился на неё осуждающим взглядом.

— И как это понимать? — осведомился он, не спуская с неё глаз.

Сжав край толстовки в подрагивающих пальцах, Чехова уткнулась взглядом в поверхность стола, не в силах смотреть этому мужчине в глаза.

— Я частично догадываюсь, почему ты это сделала, но я не могу понять одного… Зачем, Лера? Что тебе это в результате дало? — продолжил он таким холодным тоном, что Чехова в одночасье почувствовала себя перед ним совсем жалкой и разбитой. — Ты, наконец, почувствовала облегчение? Тебе стало легче?

— Не знаю… — отрицательно кивнув, прошептала она. — Я уже ничего не знаю, Олег Викторович…

До её слуха донесся тяжкий вздох. Подняв голову, она исподтишка глянула на Лобова-старшего, чей взгляд был полон жалости и сострадания, странным образом сочетаясь с блеском отражения жестокой реальности.

— Ты хоть понимаешь, что ты натворила? — бросил он, поджимая губы. — Это было покушение… Самое настоящее покушение!… Ты чуть не убила Глеба! Моего, между прочим, сына…

Невольно вздрогнув, Чехова выпалила на ходу:

— Есть хоть какой-нибудь выход? — спросила она, судорожно при этом впиваясь ногтями в белую кожу внутренней поверхности своих ладоней.

Легкая боль её немного отрезвила. Это было именно то, в чем она нуждалась. То, что могло бы помочь ей мыслить ясно и трезво, избавив от необходимости выдавать вслух необдуманные фразы.

— Есть. — Глухо ответил Лобов-старший, перехватывая её настороженный взгляд. — Если Глеб откажется давать против тебя показания следователю и засвидетельствует, что отравление оказалось чистой случайностью. Разумеется, все его слова должен подтвердить лечащий врач, придумав что-то более подходящее конкретно под его ситуацию, иначе не видеть тебе, Лера, свободы как собственных ушей.

После этих слов Чехову захлестнула новая волна паники. Нет, Глеб никогда на такое не пойдет. Он не опустится до подобного. Это было не в его правилах сдавать кого-то полиции. С трудом подавив свое волнение, она горько усмехнулась:

— Значит, меня ждет арест и длительный процесс суда…

Как-то странно на неё покосившись, Олег Викторович глухо добавил:

— Я был недавно в его палате, разговаривал с ним. — Наткнувшись на её ошарашенный взгляд, мужчина едва заметно кивнул, — Он согласился не свидетельствовать против тебя. Только с одним условием.

— Каким? — судорожно сглотнув, поинтересовалась Лера, инстинктивно предчувствуя смысл того, что могла сейчас услышать. — Ты съезжаешь на свою квартиру и никогда больше не появляешься у нас. Глеб не хочет тебя видеть и иметь с тобой каких-либо дел.

Но судя по тем интонациям, которые прозвучали в голосе Лобова-старшего, она сделала вывод, что сам Глеб очевидно выразился перед ним в палате не так мягко и культурно, как могло показаться на первый взгляд. Впрочем, ничего другого услышать она от него и не собиралась. 

Справившись наконец с собой и обуревавшим её непонятным даже ей самой чувством всепоглощающего сожаления, Чехова еле слышно выдавила:

— Что ж, я весьма рада, что он принял такое решение. 

— Хорошо, что ты это понимаешь, — согласился Олег Викторович, поставив локти на стол. — Твоя глупая затея, как видишь, не принесла ничего хорошего. Ни нам, ни тебе. Наоборот, появились только новые проблемы, которые придется снова решать, поэтому ты должна понять, что больше так продолжаться не может.

Незаметно кивнув, Лера сделала вид, будто прекрасно поняла, что он имеет виду. И почувствовав интуитивно, что ей надо прийти к какому-то решению, чтобы перестать приносить окружающим неприятности, заявила вслух следующее:

— Хорошо, я подумаю над вашими словами и… Попрошу у Глеба прощения, — после чего вздрогнув, поспешила от него отвернуться, будучи не в состоянии справиться с собственными эмоциями.

— Только запомни — это твой последний проступок, — услышала она уже за своей спиной предупреждение, готовясь покинуть кабинет главврача, — проступок, за который имеешь шанс остаться относительно безнаказанной…

Глава 26

http://proza.ru/2025/01/04/712