Мистика в обыденной речи

Книга в стадии написания.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение
Со-настройка личности и слова
Мистика и речь
Существенные существительные
Колокола глагола
Трансформация смыслов
Стихии планеты и мира
Огненная природа человека
Управление телом, душой, духом
Физиологические термины и мистика
Трансцедентальная природа человека
Трансперсонализация и трансцедентность в обыденной речи
Пространства речи и спектр состояний
Просторы и глубины знакомых слов

ВВЕДЕНИЕ
                Душа не мыслит вне образа
                Аристотель

                Смерть и жизнь во власти языка...
                Притчи, гл. 18 ст.  21

                Говорящий – не знает, знающий – не говорит
                Лао-Цзы
Представьте себе…

Стоп!
Это уже мистика, потому что представить – это значит поставить перед собой. А кто способен поставить перед собой не существующее, сказочное или, по крайней мере, прошлое-будущее, что, впрочем, тоже неоспоримо относится канувшему в лету (не путать с летом!) или пока к не появившемуся на свет?

Так можно увязнуть основательно, стоит только вдуматься, что на свету, как правило, оказывается лишь то, что до этого пребывало во мраке, во тьме. Да еще и говорят: ученье – свет! Значит ли это, что, появившись на свет, то есть, попросту говоря, родившись, мы обречены учиться?

Вот и приговор прорисовался: обречены. В этом слове корень -реч-. И встает вопрос (который до этого лежал?): кто своей речью, словом своим предрек нам судьбу учиться, родившись на земле?

Полная мистика.
Однако мы пока не выяснили, что означает это слово. А сделать это крайне необходимо, чтобы начать нашу совместную работу над книгой, которую каждый из нас создает ежедневно – собственной речью, отдельными словами, кого-то другого тоже обрекая на непрерывную учебу. Или этот кто-то – он сам?

Итак, мистика.
В переводе с греческого слово означает таинство. «Нечто загадочное, непонятное, необъяснимое», – как пытается пояснить словарь иностранных слов.

А непонятное и необъяснимое пугает, потому что наш мозг пока не имеет в памяти знакомых образов, паттернов поведения, в которые мы, как в форму, могли бы вместить новое. Мы не знаем, что с ним делать, до тех пор, пока со временем оно не станет узнаваемым.

Но узнаваемое бывает разным: одно – притягивает, другое – отталкивает. И не потому, что плохое или хорошее. А потому, что большинство людей не привыкли напрягаться и думать самостоятельно, поэтому они так легко поглощают чужие готовые программы. Это я об отношении к мистике в нашем обществе. С одной стороны, многие ее сторонятся, чураются (кстати, слово чур тоже имеет мистическое наполнение), а, с другой стороны, не просто используют на каждом шагу каждый день своей жизни, но и жить без нее не могут.

Сказать, что мистика – чужеродна, не нужна, не присуща человеческой природе, означает только одно: перечеркнуть и человека, и саму природу.

Мистика – это тот фундамент общечеловеческой культуры, на котором песчинка за песчинкой возводилось все здание и мифологии, и философии, и религии, и науки, и искусства, и общественных отношений.

Корни мистики восходят к тем временам, когда человек еще не мог говорить, не пользовался в полную силу разумом (да и теперь этого не происходит), но уже поклонялся предкам, наблюдая тайну собственного появления на свет и тайну ухода на фоне неисчислимых тайн окружающего мира. И окружившего тоже.

Мистика соединяет внутренний мир человека и его внешний мир, которые подобны друг другу. Как на небе, так и на земле; как в большом, так и в малом; как снаружи, так и внутри – вот мистические истины, которые наблюдательный человек подтверждает на каждом шагу, даже еще не сделав шага.

Мы в этом мире, что кругом,
Живем, творим один в другом
Гёте

Мистическая доктрина своим основанием имеет три момента – мистическое единство, мистическую интуицию, мистическую любовь. Знание, пришедшее, казалось бы, ниоткуда – просто знаю и все тут! Слияние, единение не только в разлуке, но и после смерти – это ли не тайна? И одна из самых таинственных, необъяснимых, непостижимых составляющих этого мира – любовь.

В качестве примера можно привести основные десять заповедей суфизма – мистического направления в исламе:

1.есть только один Бог – Вечный, Едино Сущий, и никого выше него
2.есть только один Учитель – Дух, проводник всех душ, ведущий их к Свету
3.есть только одна Святая Книга – Священная Рукопись Природы, единственное Писание, просвещающее читателя
4.есть только одна Религия – неуклонное движение в направлении к Идеалу, который отвечает жизненной цели всякой души
5.есть только один Закон – Закон Взаимности, который соблюдается бескорыстной совестью в единстве с чувством разбуженной справедливости
6.есть только одна Семья – Семья Человечества, объединяющая Детей Земли вне зависимости от того, какому Богу они поклоняются
7.есть только один Моральный Принцип – Любовь, исходящая из доброго сердца, отдающего себя служению Богу и Человечеству и цветущего делами милосердными
8.есть только одна Тема для Молитвы – Красота, которая возносит сердце того, кто ей поклоняется, от зримого к незримому
9.есть только одна Истина – правдивое знание о нашем бытие как внешнем, так и внутреннем, что является существом Мудрости
10.есть только один Путь – в Беспредельном отказаться от собственной ограниченности, и это приведет от смерти к бессмертию, и в котором обитает Совершенство

Как и в заповедях Моисея, и в Нагорной проповеди Христа, в этих строчках вы обнаружите многие из своих мыслей, потому что они отвечают природе мира, природе человека. И природа его мистична по определению.

Главная формула мистики звучит следующим образом: все вещи имеют невидимое существование в такой же мере, как и видимое. Не просто там, за гранью, в потустороннем мире (а сколько их, сторон?), но и рядом с нами, в данный момент.

Утверждать, что мы видим, слышим, понимаем все – значит опровергать факты и плотно прирасти к гордыне, смертному греху, как утверждает православие. «И если я вам говорю о земном, а вы не верите, как поверите, когда скажу о небесном?» – вопрошает измученный ограниченностью спутников Христос.
И если все вокруг нас есть тайна, а мир зеркален, то все внутри нас не менее таинственно. Иначе бы, зачем древние говорили:

                Искать мудрость вне себя – вот верх глупости
                Чаньское изречение

                Исследуй себя внимательно
                Пророк Софония

                Обрати мысли внутрь
                Тот Гермес Трисмегист
Итак, все есть тайна.

Но, поскольку нельзя объять необъятное, мы обратимся к началу. А «вначале было Слово». Работа со словом поможет увидеть, почувствовать, ощутить и приблизиться к пониманию того, что за очень многими словами, произносимыми нами бездумно, стоит мистический смысл – суть, которая делает свое дело, производит воздействие. Даже если говорящий об этом не знает. Как говорится, незнание законов не освобождает от ответственности.

Законами в Древней Греции называли Богов. Значит, мы можем выяснить основные законы нашего мира, сравнив определения Бога, которые он дает самому себе (культурологическое сравнение потребовало бы объема еще одной книги, поэтому мы пока ограничимся христианской составляющей культуры).

Христос утверждал, что он есть слово, начало и конец, жизнь, путь, свет, любовь. Получается, что по правилу эквивалента, если а=в, а в=с, то а=с, тогда следует, что слово есть путь, жизнь, свет, начало и конец, любовь, Бог. А, значит, и главный закон, который есть тайна.

Слово тайна по происхождению связано с глаголом таить, что означает прятать, и с существительным тать, которое в старом языке имело значение вор. «Он придет, как тать в нощи», – это о Христе, о Законе и всех его составляющих.

Что же ворует тайна? Чего она нас лишает?

Она лишает нас пассивности.
 
Там, где присутствует тайна, отсутствует спокойствие, потому что природная любознательность не даст человеку расслабиться до тех пор, пока он не найдет ответ на загадку. В психологии это связано с так называемым эффектом Зейгарник: нерешенная задача помнится намного дольше, чем та, решение которой уже найдено.

Наверное, именно по этой причине тысячелетия и тысячелетия мы обращаемся к миру и самим себе с одними и теми же вопросами: кто мы? Откуда? Куда идем? Что такое жизнь? Что такое смерть? Что есть любовь? И так далее.

И, не находя ответа, фантазируем, воображаем, представляем себе, то есть ставим образ перед собой. А потом снова воображаем, то есть входим в образ.

За каждым словом, даже простым сочетанием звуков стоит свой образ, который считывается нашим мозгом (для материалистов), сердцем (для романтиков и христиан, которым Христос сказал, что «все помыслы исходят из сердца»), какой-либо из двенадцати чакр (для последователей восточных учений), или всем этим вместе взятым понемножку (для склонных к эклектике).

Почему так важен образ и почему в этой книге мы очень часто будем к нему обращаться? Потому что он – основа понимания.

Чтобы установить контакт с себе подобными, мы должны находить за словами образы.
Возможность создать образ, а затем отложить его исполнение или совсем отказаться от него – основа воображения и интеллектуальности
                М. Фельденкрайз

Образ гармонизирует работу правого, образно-ассоциативного, и левого, рационально-логического, полушарий. Левое полушарие сворачивает образ до схемы, абстракции, а правое разворачивает ее обратно до размеров вселенной.

Мы даже в одиночестве, даже во сне полны образов и слов. Оставаясь с ними наедине, мы и не задумываемся, что начинается наше взаимопроникновение. Потому что раньше слово наединЕ произносилось иначе: наедИне. Это означает, быть в единстве, в соединении, неразрывно связанными.

Не потому ли пророки всех времен, всех культур, да и более или менее мыслящие люди часто уходят в себя или призывают уединяться, чтобы в полной мере ощутить единство всего в этом мире. «Все во всем» – гласит один из законов мистики, который подтверждается каждым словом даже обыденной речи человека, который при слове мистика вздрагивает и нервно оглядывается.

Так пусть сами слова поведают, расскажут о том, почему мы с вами перестаем замечать тайны и чудеса вокруг и внутри нас самих: потому что их слишком много. Как воздуха, которым мы дышим. Вот сейчас вы вдохнули. Разве вы его увидели?

Так и с чудесами. Их изобилие, их повсеместность стали привычными. И мы сами эти чудеса и тайны производим на свет, потому что привыкли разговаривать, даже когда никто не слушает.

Остается прислушаться к собственным словам. По крайней мере, будем знать, как на нас действует стоящий за ними образ и скрытый смысл. Недаром Сократ говорил: «Открой рот, чтобы я тебя увидел».

Скажи что-либо.
А ведь слова сказать, сказывать, сказка, наказ, приказ – все в основе имеют общий корень -каз-, тот самый, что и в слове казаться, то есть, благодаря возвратной частице –ся, казать себя. Мне показалось… да, мне показалось, то есть показало мне себя, одно из важных слов, с которого и начинается эта книга, – слово сказать.

И к нему, словно одна жемчужная бусина по нити ожерелья к другой скользнет, прильнет старославянское слово баять. И читатель, который уже ощутил тонкий и сладкий аромат осознания, приходящего через слова, уже почувствовал, вспомнил, что однокоренным этому слову будет напрямую связанное с мистикой слово обаять. Обаять значит околдовать.

- Ах, он такой обаятельный! – восклицает она, поднимая очи горе и не отдавая себе отчета, что не она его полюбила, а она околдована им, очарована. – Он просто очаровашка!

Очарование, если следовать этимологии слов, результат работы чародея, то есть деятеля по производству чар. В авестийском языке слово ;ara переводится как средство. То есть для обольщения (о, это не менее мистическое слово!) используется средство, связанное с практической частью мистики, с магией, – чары.

Так в одном слове сходятся и намерения, и устремления, и действие, и результат, и количество света. Так это слово и вмещает в себя весь мир человека, и несет на себе печать его присутствия и созидания.

Христос есть Слово. Мы сотворены по образу и подобию Божию, значит, человек – тоже Слово. А слово, как и человек, рождается и умирает, но остается бессмертным; действует, воздействует и взаимодействует.

Не стоит только забывать, что слово (Христос) вторично, а молчание (Бог) – первично. «Слово – серебро, молчание – золото» – так в народе определены эти отношения. Но потрясает другое: в словах молчание и молвить (говорить) – один корень!

Не этого ли мистического единства нам не хватает? Не это ли монета с одной стороной, целостный, не разъятый на дуализм мир? Это – тайна.

И в книге, которую вы читаете, мы попытаемся к ней приблизиться. Тихонько, по асимптоте, опустив глаза, чтобы не опалить очи сиянием славы Слова.

Ученые утверждают, что, сколько языков знает человек, во столько раз умножается объем и богатство его внутреннего мира и жизни.

Но, по большому счету, открыть незапертую дверь и войти в пространства хотя бы своего родного языка, увидеть его, словно впервые, оказывает не менее сильное воздействие. Это пробуждает осознанность или обостряет, утончает до филигранности ту, которой человек уже располагает.

Работа со словом – отдельная сакральная техника просветления, успешно применяемая во многих культурах и религиях.

Задача данной книги – не погрузиться в мистические состояния, а осознать, что мистика повсюду, снаружи и внутри самого человека – почти в каждом, даже самом простом слове, произносимом часто без должного почтения к его глубине и содержанию. К тайне его смысла.

Слышите? С-мысл! Соединиться с мыслью, ощутить себя самого мыслью, замыслом, то есть тем, что стоит за той мыслью, с помощью которой каждый день творятся миры и миры нами самими. Проникая за этот занавес, снимая вуали со слов, мы расширяем свое сознание до размеров Начала, которым и было Слово.

                Автор

СО-НАСТРОЙКА ЛИЧНОСТИ И СЛОВА

                Человек в действительности – это личное разумение
                Никола Кузанский

                И слово плотью стало, и вселилось в нас
                Библия

М.М. Бахтин, философ, к мыслям которого все чаще обращаются во всем мире, сказал, что человек есть самоинтерпретирующийся текст. Мы состоим из слов. Строим собственный образ из движений, чувств, ощущений и мышления, которые выразимы в словах, составляют единый текст, который наше сознание интерпретирует так или иначе. В результате человек, наполнив образ словами, что-то о себе самом понимает, разумеет свою личность.

Личностью Карл Юнг называл «идеальное состояние интеграции». Но, если человек способен интерпретировать самого себя, листая, словно книгу, значит, он находится и вне этой книги. И тогда, естественно, под интеграцией будет пониматься единство внешнего и внутреннего, субъекта и объекта – то, о чем рассуждают философы и психологи, но что тысячи лет до них было известно мистическим учениям.

Таким образом, заглядывая в глубины слова, мы смотрим в самих себя.
И сводится все к тому, как различить внешнее и внутреннее, то есть к различению. Стоит заглянуть в это слово, как внутри него обнаружится личность. Что это? Личность присуща как внешнему миру, так и внутреннему? Или же личность определяет, что есть мир внешний, а что – внутренний?

Определять – значит устанавливать пределы. А в приставке пре- имеется чередование –ере-, -ре-, что подводит нас к тому, что предел есть передел. С одной стороны, предел – это граница, черта разделительная, а с другой, – плавающая линия, которая непрерывно переделывается или все переделывает.
 
Кстати, философ и психолог Вильям Штерн определил личность как «мультиформное динамическое единство». Множество форм, множество компонент, миллиарды составляющих личности не должны ни удивлять, ни пугать ее владельца (хотя еще неизвестно, кто кем владеет), потому что они подобны словам единого текста. Научимся различать эти слова, проникнем в их смысл – познаем самих себя. Это и есть обучение.

                Чтобы учиться, нужно время, внимание и различение;
                различение нуждается в ощущениях.
                Человеческие ощущения связаны
                с порождающими их раздражителями
                таким образом, что, чем слабее раздражители,
                тем сильнее различение.
                М. Фельденкрайз

Таковы законы нашего восприятия. Может, с их учетом становится понятна фраза о том, что меньше всего будят мысль громкие фразы. И по той же причине имеет смысл искать глубины на мелководье, а древние тайны в самом, на первый взгляд, простом – в обыденной речи.

В этом случае нам предстоит произвести определенную настройку своего восприятия. Собственно, такая настройка уже осуществляется, если вы прочли введение и добрались до этих строк. Основа настройки, как и полагается для Homo ludus, Человека играющего, есть игра.

Настройка

Можно было бы сказать, что нас – двойка: автор и читатель. Но нас – тройка: автор – читатель – текст. Этакая святая троица, которая составляет уникальное единство, поскольку и автор сам по себе, и читатель, как мы уже выяснили, тоже являются текстом.

Но что же такое текст? В переводе с латыни, textus есть связь, строение, переплетение, ткань. Вы заметили? В слове настройка тоже присутствует строение?

Итак, мы все переплетены, составляя единую ткань повествования, всеобщий Мировой Текст. Так что прав был Луис Борхес, представляя вселенную в образе библиотеки.

Представьте себе тренинг, на котором среди прочих участников вам предстоит закончить фразу «Если бы книгой был я, я был бы книгой о…». Пред-ставили? Поставили эту картинку перед собой?

И вот люди, выполняя это упражнение, говорят о самом разном: кто-то был бы книгой о полетах во сне, а кто-то – о судьбах; кто-то – о понимании, а кто-то – о танках; один – это книга о счастье, а другой – о танцах или цветах. Но рано или поздно мы понимаем, что каждый из нас является всеми книгами одновременно, и они стоят на общей полке, которую невозможно охватить взором.

Настолько необъятна наша личность.
Поскольку, по утверждению классика психологии Гордона Олпорта, «только расширение «я» является признаком зрелой личности», библиотеке нашей предстоит еще преумножаться.

Возникает вопрос: что есть расширенное «я»? Если это – данное от природы умение соединяться с любой ее частью, переносить свое сознание и в травинку, и в котенка, и в облако, и в другого человека, то самая зрелая личность – это ребенок. Потом его старательно закрывают от таких спонтанных актов, ограничивают рамками социальных норм, чтобы затем начать развивать.

Слово "развивать" идет от средневековых представлений о том, что в утробе матери человечек существует уже со всеми своими качествами, практически взрослый, но все его стороны как бы скручены, завиты, и их потом предстоит развить. Или они развиваются сами. Между прочим, исходя из утверждения психологов о том, что любое нормальное развитие всегда гармонично, можно сделать вывод, что, если мы упорно стремимся к гармонии, то развиваемся мы ненормально. Впрочем, и понятие нормы весьма относительно.

Мы же предлагаем раздвигать горизонты видения мира, а, следовательно, самопознания, расширяя свое «я» с помощью работы со словом. Таинственной, мистической работы с таинственной, совершенно мистической структурой – Словом.

Прежде чем мы перейдем непосредственно к упражнению, вспомним, что сказано о нашем мире в различных мистических учениях и философских школах.

«Мир – это огонь, мерами вспыхивающий и мерами угасающий», – сказал Гераклит. Мир возникает и исчезает, минимум разворачивается до максимума и возвращается обратно к исходному положению.

И, поскольку наше левое полушарие отвечает за речь, за Слово, а правое – за образ, то их единство будет установлено и подтверждено в том случае, когда образ будет содержаться в слове и разворачиваться с помощью слов, а слово будет выражать образ и умножаться за его счет.

Итак, вам предстоит по доброй (именно – доброй) воле сотворить образ из слов и слова из образа, развернуть вселенную из точки до бесконечности, а потом – свернуть ее обратно.

в этом и заключается работа по расширению пределов собственной личности, со-настройки личности и слова, личности и мира.

Упражнение 1.

Берём любое простое предложение (при хорошем уровне освоения упражнения достаточно бывает и слова или звука) и пытаемся заглянуть на кулисы, ощутить, «увидеть» тот образ, который может стоять за короткой фразой. Например, «Лежит ковер». Выполнять упражнение мы будем с помощью техники «веера», хотя в средней школе вам скажут еще проще: распространите предложение.

Веера – это вероятные вопросы и ответы, которые, подобно основе и утку, ткут полотно образа с помощью слов. К каждому из слов ставятся вопросы, которые в виде схемы и образуют подобие веера.

Итак, вы вспоминаете вопросительные слова и создаете начальную схему. Можно на бумаге. Впоследствии она легко удерживается в голове.  В данном случае эти вопросы будут связаны с глаголом "лежит" и существительным "ковер".

Лежит: где лежит; на чем лежит; как лежит; почему лежит; рядом с чем лежит; под чем лежит; лежит и что еще делает; когда лежит; у кого лежит; как давно лежит и так далее.

Ковер: какой; каковы размеры, материал, цвет, украшения, возраст ковра; чей ковер; какое он производит впечатление; каково его прошлое и будущее; с чьими судьбами он связан и так далее.

И еще важно (и это тоже определенно мистическая составляющая нашего мышления) одухотворить все, что возникает перед взором. Живое все. Ковер тоже думает, грезит, надеется, печалится, предвкушает. В мистике подобное называется анимизмом от латинского anima, душа. На не избежать и антропоморфизма (от греческого антропос – человек и морфос – форма): мы придаем всему окружающему миру черты человека и его поведения. Придаем или они ему присущи? Как утверждают мистические учения, скорее второе. Но мы, следуя закону мистического единства, склонны соединить оба мнения.

Ковер или какие-то сопутствующие образу элементы можно также наделить особой силой, и тогда вы воспользуетесь такой мистической составляющей, как фетишизм (от португальского фетиш – предмет, наделенный магической силой).

К мистике в качестве компонента ранних верований относится и тотемизм – поклонение животному или растению как предку рода. Возможно, вы воспользуетесь и этим богатейшим источником образов.

И даже в последней фразе – источник образов – таится сила, предшествующая возникновению мира. Источник – это выход из точки, практически из ничего.

На самом деле при раскручивании, разворачивании образа, стоящего за схемой, мы проецируем на него богатство собственной личности, поскольку в действие идёт и лексический объем, и пластичность мышления, и образно-ассоциативные ходы, и навык фантазирования, представления, и т.д., и т.п.. Как и полагается при раскручивании диска или тарелки с лежащими на ней горошинами, мы наблюдаем, что возникают силы: центростремительная, вокруг слова или образа, и центробежная, устремленная наружу, расширяющая пространства нашего видения, разворачивающая мир.

От каждого возникшего в предложении нового слова, в свою очередь, выстраиваются веера мысленных вопросов, ответы на которые тоже формируют новые веера, и так до бесконечности, потому что бесконечен и мир, и человек. Ибо неисчерпаемо слово.
И тогда схема условно и весьма неполно может выглядеть, напоминая ветвящиеся деревья(смотрите схему в начале публикации).

Все творят миры по-разному, по-своему: кто-то отталкивается от того, что заранее увидел на ментальном экране и теперь только оформляет словами. А другому человеку проще начать движение от слова к слову и по ходу удивляться тому, какой образ предстает перед его взором. Если вы владеете и тем, и другим приемом, то гармония уже где-то рядом, близко.

Последняя ремарка перед работой.
Во время работы разворачивается сюжет, увлекающий нас в иные пространства, но следует помнить два правила:
1) два слова разворачиваются в одном предложении (не в рассказе, состоящим из множества отдельных фраз);
2) форма заданных слов и их последовательность не меняется.
В остальном – свободные полёт!

Итак, пора перейти к практике.

Лежит ковер.

Пишем.

"В старом заброшенном особняке, в огромном зале с разбитыми стёклами, на отполированном временем и тысячами ног узорном, наполовину потрескавшемся паркетном полу, за когда-то розовой мраморной колонной, с которой пыльцой легкой белой бабочки осыпается прежняя радость, тоскуя по маленьким быстрым ножкам своей некогда юной хозяйки и вздыхая от избытка воспоминаний, пылью собравшихся в его потускневших складках, лежит всеми забытый потрёпанный и выцветший персидский ковер, свидетель страстей и веселья, слез и одиночества, встреч и разлук".

Да, по закону литературного изложения, предложение оказалось длинновато.
Однако задача была - создать образ, вытащить его из двух слов – "лежит ковер". На практике образов возникнет столько, сколько людей выполняет упражнение, и каждый образ будет сохранять неповторимость и окраску той личности, которая принесла его в жизнь, оперируя словами, пришедшими из глубин именно этого человеку.

Единство проступает в разнообразии: когда один человек читает свой текст, а другие слушают, оказывается, что все они «видят» описываемое и молчаливо соучаствуют в создании образа. Тем не менее, у каждого он будет своим, ибо «человек в действительности – это личное разумение».

Создан образ. Сотворен. Он живет своей жизнью, а мы, прикасаясь к ней, наполняемся идеями и чувствами, то есть становимся полнее в хорошем смысле этого слова, потому что слово худой означает дырявый. В нем ничего не задерживается, не находит отклика, не ассимилируется в собственной структуре. Недаром говорят о полноте жизни.

И для того, чтобы убедиться. Что образ работает, что слова, переплетаясь, создали такой тканый узор, что он становится отдельной книгой жизни - полной жизни - ответьте себе на такие вопросы:

1.видели ли вы ту залу заброшенного особняка, где, позабытый всеми, лежал за потрескавшейся и облупленной колонной старый персидский ковер?
2.пришло ли к вам ощущение ностальгии, прозрачной тоски о неизбежно уходящей юности, о временах, которые всегда представляются более радостными?
3.были ли вы в кружащейся и шумной толпе гостей, собравшихся на бал в круглой зале?
4.ощущали ли вы аромат духов и запах тающих свечей, прохладу от движений изысканного веера в тонкой дамской руке или прилив жара от близости желанной особы?
5.пытались ли вы отдышаться, весело смеясь, после завершения мазурки, продолжая мысленно все еще лететь по кругу?
6.возник ли мгновенной молнией в вашем мозгу рисунок внешности, характера и судьбы той юной хозяйки, о ножках которой так трогательно вздыхал явно влюбленный в нее ковер?
7.удалось ли вам за доли секунды поочередно побыть и ковром, и хозяйкой, и бравым драгуном, и молодым повесой, и еще не утратившей былой красоты напудренной дамой с усталым лицом пресытившейся любовницы?

Вопросов может быть много, и они проносятся в голове со скоростью мысли, быстрее которой нет ничего на свете. И под светом, и без света тоже. Ответы подобны мозаике. Они складываются в общую картину наших личных воспоминаний: мы уже были, были в том времени, в том месте, с теми людьми, в том особом состоянии, присущем моменту! А это означает только одно – нами прожита еще одна жизнь в рамках той, в которой мы находимся теперь, то есть мы стали богаче на целый век.

Разве такое путешествие во времени не настоящая мистика? Необъяснимое и необъясненное пока качество нашей психики.
Хотя у меня на этот счет имеются свои соображения.