Селёдка под шубой

Думаю, что рассказывать про этот салат смысла нет, его не ел разве что марсианин, и сейчас его можно купить в любом магазине, а вот в моём детстве его готовили по праздникам. По большим праздникам.
В обычной жизни мы просто отваривали картошку и облизывались на селедочку, разложенную на блюде, политую маслицем и посыпанную колечками зелёного лука в ожидании, когда уже можно будет наколоть всю эту вкуснятину на вилку и отправить в рот. Селёдка плавала в ржаво-рыжем рассоле, и нам, детям, казалось, что нет ничего вкуснее. А потом наступал новый год.

Прабабушка жила в доме с печью, настоящей, топящейся дровами и сосновыми шишками, от которых в доме пахло смолой и лесом. А какие пироги в ней пеклись! Но, про них потом, сейчас про селёдку. Нет, в печи она не водилась, бабуля ходила за ней в крохотный деревенский магазинчик, в котором продавалась жирнющая сельдь. В городе такую «поймать» было невозможно.

Стол, застеленный белоснежной скатертью, покрывался писчей бумагой и прабабушка, нацепив на нос очки разбирала рыбу на маленькие кусочки, освобождая от костей, головы, плавников и хвоста. Разбирала руками, чтоб не пропустить ни одной, даже самой маленькой косточки. Потом эти кусочки складывались в миску, и относились в холод (в сени). Расправившись с селедкой, бабушка начинала готовить для шубы овощи. Для этого она брала два чугунка. В одном ставила вариться нечищенными одну большую морковку, две большие картошки, и два яйца, во втором чугунке варились тоже неочищенные две свёклины.

И пока все это томилось в печи, бабуля принималась за приготовление заправки. Одно яйцо разбивалось в миску и взбивалось венчиком до однородной массы, после, потихонечку, вливалось в него подсолнечное масло. После каждой порции масла бабуля вновь взбивала смесь. И так проделывала она, пока целый стакан масла не перекочевывал в миску. Добавляла в соус щепотку соли, щепотку сахара и две столовые ложки уксуса. И все это еще долго взбивала венчиком, пока не получалась густая, желтовато-белая заправка. Сделав заправку, бабуля переливала его в банку, и она так же отправлялась в холод.

К этому времени в печке уже были готовы овощи и яйца. Прабабушка вынимала их из чугунков, мыла в холодной воде, чистила, и натирала на терке в разные тарелки. Овощи бабушка натирала на крупной терке, а яйца на мелкой. После этого она мелко нарезала две луковицы. Распределившись по разным тарелкам, все сверкало на столе желтыми, оранжевыми, белыми пятнами, как палитра художника.
Из холода возвращались селёдка и заправка. На стол ставилось большое блюдо, и начиналось строительство.

На дно блюда бабушка первым выкладывала слой селедки, на неё слой лука и промазывала заправкой. Дальше выкладывался слой картошки, затем морковки, на них яйца. И каждый слой получал свой тонкий слой заправки. Последним слоем всё укрывала свёкла. Прабабушка обильно смазывала её заправкой и выравнивала бока ложкой. Свёкла закрывала селедку не только сверху, но и по бокам, образуя купол. И вся эта пирамида вновь отправлялась в «холод», на пропитку.

А на следующий день наступал новый год. Во дворе наряжалась живая ель, лепились снеговики и Дед Мороз со Снегурочкой, и каждые полчаса, кто ни будь забегал в дом и спрашивал: — когда уже можно будет кушать салат.
Конечно, готовилась и другая еда, и всяких разных вкусностей было достаточно, но вот селёдку под шубой больше никто так не готовил.

Бабуля задумчиво оглядывала снежного человека, и мокрые следы, оставленные на полу галошами, потом на часы, и невозмутимо отвечала
— Нет еще.
— А когда? — вытирая с носа капающий с шапки снег, спрашивал гонец.
— Когда, когда… когда морковка прорастёт! — усмехалась бабуля и доставала из печи пироги. И все смеялись. А позже, когда темнело и всё небо усыпало звёздами, все садились за стол и в комнату вносили блюдо с селёдкой под шубой. По чёрно-белому телевизору показывали бьющие полночь куранты, и казалось, что так будет всегда: тепло, уютно с бабушкиным салатом, пирогами, потрескивающими в печи поленьями и мурлыкающей на коленях кошкой…