Глава 21. Матвей. Друзья, коллеги и недопонимание

Сидя в гостях у друзей, я всё никак не мог вклиниться в разговор. Мысли уносили меня далеко от их дел, радостей и печалей. Сложно прийти в себя, когда днём внезапно предлагаешь девушке стать парой. Да и поделиться новостью не мог, я же прославился среди парней из нашей компании как главный одиночка, цепляющий девочек только на ночь. Если войти в суть моих переживай, то они могут быть не такими поверхностными, как я сам себя убеждаю.

Я не плохой парень, с которым любовь будет запретной и страстной, как например Руслан, сидящий справа от меня и постоянно отвечающий на сообщение своей жены. Помню, когда я впервые её увидел, подумал, что Крамской свихнулся, раз его привлекла настолько простая девчонка. В его вкусе были острые на язычок сучки. Хотя, возможно Наташа (так зовут его нынешнюю жену) такая и есть, я плохо узнал её. Она никогда меня не интересовала.

Я не знойный красавчик, как напротив меня Денис. По крайней мере, он им был когда-то, шрамы всё ещё видны, пусть он их и удалил с лица. Когда ты знаешь человека наизусть, тебе не нужно их видеть на чужом лице глазами.

Я даже не опасный авторитет как Романов, которого нет в компании, по причине отъезда, но больше из-за вражды остальных к нему. Боже, да из меня даже бабник никакущий. Я не имею тёлок каждый день как Петька. И приличным мальчиком как его брат близнец Костя меня трудно назвать. Быть бы хотя бы клоуном как тот же щенок Бекетов, которого я не выношу из-за вечных глупостей не по делу. Ничего привлекательного для продолжительных отношений во мне нет, разве что кроме стабильно высокого заработка. Но на одном бабле далеко не уедешь. Понимаешь это когда сидишь среди друзей давно имеющих девушек.

— Может, панихиду закажем? — отвлёкся от переписочек со своей женой Руслан и стал помешивать трубочкой свой коктейль.

Денис поперхнулся, и виски прилетело прямо на Петьку.

— Эй, осторожнее, шмотка дорогая, — разнылся он.

— Я не намерено, — вытер Денис рот. — Просто кое-кто говорит вещи, над которыми не шутят.

— Какой нежный, посмотрите на него, — не боялся грубить Руслан. В юности мы по друрости соперничали друг с другом, и часто дрались, чтобы выяснить кто сильнее. Он всех нас уделывал. Поодиночке само собой.

— Что-то имеешь против меня? — вспылил и Ковалев.

— Что-то не имею. Просто кто-то не понимает прикола, — не прекращал отвечать ему Крамской.

— Йоу, парни замяли, — встрял между ними Петька. — Что началось-то? Шутканул он, ну прости его. Мы же отдыхаем.

— Отдыхаем, — сверлил взглядом Ковалева Руслан. — Не умеешь принимать поражение, так хотя бы не переноси его в неформальную обстановку. Сам говорил: мы друзья, и не станем ссориться, если кто-то кого-то уделает.

— Что вообще на хрен тут происходит? — буквально влез я в диалог, которого не понимал. — Чего я не знаю?

Руслан довольно злобно улыбнулся, смотря на Дениса.

— Я отцапал половину у Ковалевых. Но кто виноват Матвей? Рассуди. Я честно играл по правилам, а он теперь дуется на меня, — поднял руки Крамской, не умеющий в понимание.

— А, всего лишь, — не оценил и я страданий друга. — Ну, тут нет ничего криминально Дэн. Крамских даже я разорить не могу.

— Ты пытался? — удивился с довольной ухмылкой на лице Крамской, переведя на меня всё внимание. — Ах, ты сволочь. Готовься к реваншу. Я разую тебя до нитки.

— Я итак гол как сокол. Куда ещё ты меня собрался грабить? — откинулся я на спинку кресла и осушил стакан с коньяком.

— Ой, да не гони, — не поверил мне Крамской. — Не верю, что ты всё ещё не вернул себе власть над компанией. Всего-то какую-то подпись. Твоему отцу до тебя в коварстве далеко.

— Мог бы, и посочувствовать другу, — не собирался вести себя дружелюбно Денис.

— Ну, пацаны, жизнь у вас конечно атас, — хихикнул пьяный Петька. — За вас крошки, — и опрокинул очередную порцию вискаря в себя.

— Я бы сказал точнее, где и у кого находится крошка, но мы же воспитанные, и не будем намекать на человека с постоянным недотрахом, — умел разжигать конфликты Крамской.

— И зачем я тебя пригласил. Ты же не умеешь сострадать, — надоело мне, что этой тухлой мужской тусовкой рулит Руслан.

— Ты скотина кого недотраханным назвал? — подскочил пьяный Петька. — Да я в отличие от тебя, очень даже того…. Боюсь даже вообразить, каково это спать лишь с одной девушкой. У тебя ещё встаёт?

Крамской тихо посмеивался.

— Будем обсуждать, какой я крутой? Или докажешь и покажешь что сам хорош? — провоцировал он пьяного друга. Знал как того завести до такой степени что он начнёт творить дичь, а потом об этом все начнут судачить.

— Руслан, — повысил я голос на него, — довольно. Ты можешь хоть раз не привлекать к себе отрицательного внимания?

— Переживаешь за близняшку? Матвей ну смотри, я пытался довести Дэна, не вышло, переключился на крошку, похоже будет бой, — подмигнул он.

— Я тебе сейчас за крошку сука удушу, — полез через стол Петька, благо Денис вовремя перехватил его, потому что Крамской защищаться не торопился.

— Уведи Петю, пока он не натворил того за что завтра ему станет стыдно, — отдал я команду Дэну, — а мы поговорим о манерах с господином Крамским.

Ковалеву удалось вывести Петьку из комнаты, которую мы сняли для посиделок. Пусть остынет. Музыка его точно отрезвит, когда он её слышит становиться спокойнее.

— Вот и кончилось веселье, — поджал губы Руслан, и отпил ещё безалкогольного коктейля.

— Зачем ты так? — не смотрел я на него, потому что стало неприятно. — Сам разозлил их, а теперь сидишь в позе победителя. Я начинаю думать, что Петька прав, и недотрах тут не у него.

— Не начинай а! Твоя терапия мне не помогает, — занервничал он.

— Я вообще не лез, вмешался только потому, что ты стал перебарщивать.

— Молодец. Вы все молодцы.

— Я думал проблемы это моя стихия. Что же случилось Руслан? Что могло вывести тебя? — И добавил, — с другой стороны, всё что угодно.

— Будто бы сам весь светишься, — не собирался он делиться подробностями.

— Тоже верно.

— Так что там? — всё же проявил Руслан желание выслушать.

— Как обычно, бизнес, семья и девушка, — последнее сорвалось с губ случайно.

— Такова наша участь. Всегда беды с семьёй, но погоди-ка, девушка? — удивился он, — по такому поводу грех стаканчик не опрокинуть.

Подняв на него тяжёлый взгляд, друг сразу слился с темы. В отличие от остальных Крамской тонко чувствовал, когда кому-то что-то не нравится обсуждать, и не влезал в душу, кроме случаев, когда намерено, хотел поскандалить. Я благодарен ему за то что меня друг драконил крайне редко.

— Что с бизнесом? — ушёл он в стезю, в которой я обычно ощущал себя как рыба в воде. — До меня доходили новости, что Юрий Аркадьевич от балды приобрёл убыточную сеть магазинов, но я до последнего не верил, однако.… Хочется мне верить или нет, сути это не поменяет.

— И всё? — покрутил я стакан в руке. — Больше ничего до тебя не доходило?

— Нет. Есть что-то ещё?

— Он лишил меня права подписи в компании. Считай я его подчиненный, не имеющий никаких прав.

— Досадно. Не ожидал я от Юрия Аркадьевича подобной подножки. Всегда казался скромным мужиком, а вышло совсем наоборот. Даже мой отец не решался на такие отчаянные попытки «утопить» меня, а ненавидели мы друг друга куда больше вашего, — задумался друг, явно придавшись воспоминаниям.

— Руслан мы с тобой находимся в разных ситуациях, где ты просто от глупой обиды на отца боролся с ним, как когда Макар Владимирович всегда стоял у тебя за спиной и мог выручить, если ты облажаешься. У нас же совершенно другая история. Папа всегда презирал деда, а тот в свою очередь отвечал ему взаимностью. А я, пытаясь всем угодить, в итоге выбрал сильнейшего из них. Моей вины, что отец оказался слабым, нет, — выдал я свою непоколебимую точку зрения. Её я придерживался уже лет десять.

— Ты всегда прав, как ни крути, — Крамскому не нравилась моя точка зрения, однако оспаривать её он не торопился. — Но Матвей, есть малюсенькое замечание: твой дед помер. К сожалению, ты всё ещё не сдвинулся с места. Привык, что он тобой управлял, а после его смерти ты автоматически продолжаешь жить как тот человек, которым тебя видел дед.

— Выдал базу, — коротко посмеялся я. Его слова не стали для меня чем-то новым, я итак знал, как живу и чем, проблема тут крылась в другом. Тяжело перестроиться, когда вся твоя осознанная жизнь была строгим распорядком, в которой дед играл не последнюю роль.

— Я помогу вернуть компанию. Просто тебе придётся изображать из себя занятого сетью бестолковых магазинов, пока я тихо решаю дела. Но ясен пень без тебя у меня ничего не получится. Я понятия не имею, как работает система в твоей компании. Будешь серым кардиналом, пока я развлекаюсь с Юрием Аркадьевичем. Пусть он считает, что я посягаю на ваше добро, — проявил он любезность, и сам изволил сделать предложение о помощи. На моём веку Руслан занимается подобными вещами впервые.

— Неужели? — не поверил я. — А потом мне придётся забирать то, что забрал ты?

— Не льсти себе, мне не нужна компания Мацкевичей. Да и не настолько уж я и ужасный друг. Хоть раз кого подводил? — обиделся Руслан.

— Это ты сейчас так говоришь, а увидишь, какой у меня капитал, обзавидуешься и забудешь что мы не чужие люди, — сейчас я откровенно издевался над ним, однако Крамской не купился.

— Обдеру до нитки, — кивнул друг, — ну так что порукам? — протянул он мне ладонь.

— А что я теряю? У самого не получается. Я понятия не имею, что за люди стоят за делами, которые проворачивает мой отец.

— Значит, серьёзные.

— По рукам, — пожал я его ладонь, — размажем их вместе.

— Я скучал, — улыбнулся Руслан, — по чувству, когда ты держишь в руках ситуацию, а человек, против которого ты играешь, живёт в неведении. Пора поменять ход событий, и пусть каждый получит то, что заслуживает.



***

Следующее утро обязалось быть веселым. Я собирался выслушать бунтовщиков и показать им кто владелец и с кем следует молчать. Когда Алёна предупредила меня о заговоре идиотки Насти, администратора магазина я не воспринял её в серьёз. Сотрудники часто высказывают недовольство в адрес начальства, и обычно всё решается в один разговор. В моём случае, по крайней мере. Я всегда даю выбор: если вам что-то не нравится в моём управлении — пошли вон; либо — оставайтесь и работайте молча. Собственно третьего пути нет либо так, либо никак. Строго? Жестоко? Такова политика моего управления. Зато за спиной точно никто не будет строить козни, одновременно живя за твой счёт.

Со дня ужина и соответственно дня, когда Катя в очередной раз угрожала всех искромсать, я не появлялся в доме родителей. Даже забыл извиниться перед отцом, как всегда делал после ссор. Кто бы не был зачинщиком, я приходил и протягивал руку примирения, к чести отца он мне тоже никогда не отказывал. Все сказанные им в тот вечер слова, все оскорбления семьи Мацкевич, все унизительные пророчества задели меня само собой. А кого бы на моём месте они могли оставить равнодушным? Вряд ли нашёлся такой человек. Однако я привык. Всегда до конца выслушиваю каждое обвинение в свой адрес, а потом ухожу. Обычно делаю это молча без драк и ответов с упрёками. В вечер ужина в голове что-то щёлкнуло. Связываю это с тем, что монолог отца произошёл не в кругу семьи, как часто бывало, а при свидетеле.

Алёна стояла рядом и смотрела на нас такими глазами, что я описать толком не могу, какие чувства её обуревали. Презрение, грусть, печаль, разочарование, страх, боль. Одно я мог трактовать однозначно — она мечтала в тот момент убраться подальше от нашей чокнутой семейки. А я не мог допустить, чтобы она бросила меня одного после гадостей отца. Вообще я всегда оставался наедине, переживая события снова и снова. Они крутились в голове как мысль, которая обычно ускользает, но ты ощущаешь, что она совсем близко. Так и со мной. Как бы я не уважал деда, и делал вид, что презираю отца, я любил и люблю его. Он не понимает этого, а я не могу доступно объяснить. Для меня любовь это вообще роскошь, красивая сказка. Я не различаю понятия мимолётная симпатия и чувство любви. Для меня они серые, не вижу разницы, и, наверное, поэтому никогда ни с кем не встречался. Отец любит попрекать меня выдумкой: «Мацкевичи не умеют любить, им это в голову с раннего детва впихнули». Я готов поспорить. Что значит, не умеют любить? Мой дед обожал бабушку, и когда та скончалась, месяц не выходил из дома, закрывшись и не впуская никого. Мне пришлось ломать дверь, потому что так дальше продолжаться не могло. Я боялся за его здоровье. По итогу умер он через пару лет после неё. Перед смертью мне сказал:

— Наконец-то я встречусь со своей Людой. Как же я рад, что мы расстались ненадолго.

В тот день я плакал. Дед, мой суровый дед ушёл из жизни с улыбкой на лице. А вот смог бы так отец, я до конца не уверен.

Короче, обдумывая все обвинения отца, я не готов признавать его правоту на счёт «умеют — не умеют». Все умеют, только каждый по-разному. Не в плюс мне сказано: но я никогда не попрекал папу в измене моей матери. Даже Катю я принял, пусть и стал общаться меньше.

Вот так сутки я не мог прекратить переваривать мысли о сказанном мне отцом. Но это было не единственным, о чём я размышлял. В голову незаметно подкралась и Алёна. Обо всех её взглядах во время ругани я забыл, когда мы поцеловались в моей спальне. Признаться, я первый затеял эту игру. Есть вероятность, если бы я не проявлял желания, ничего в ту ночь не произошло бы. От досады, я обнял её, наделся так заглушить боль от сказанных слов, но этого оказалось недостаточно. Мы поцеловались, и не невинно как я изначально планировал. Да иногда я думаю даже во время процесса, и тогда я не собирался переходить тонкую грань. Перешёл. Клянусь, она хотела меня, не могло быть иначе. Отношений я не заводил, но в девушках и их желаниях разбирался отлично. Алёна мечтала о продолжении, но я не мог с ней так чудовищно поступить. Не та она девушка, не шлюха с которой можно переспать, а на утро забыть. Поступи я опрометчиво, потом, корил бы себя ещё очень долго. А про мою панику, когда она не отвечала на звонки и сообщения я промолчу. Мозги напрочь отключились, и я не соображал, как поступить логичнее и проще. Если дело касается работы, разбуди меня в три часа ночи, я объясню что к чему и потоплю несколько бизнесов конкурентов, но стоило в жизни появиться обычной ничем не примечательной девушке, как то, что находится в черепной коробке, сказало: пока, тут я тебе не помощник.

Что насчёт спонтанного предложения быть вместе? Я просто не смог найти другого выхода. Как ещё я могу находиться рядом. Это странно, необычно и глупо, скорее всего, но так я поступил ради своего спокойствия. Не отрицаю, у меня что-то ёкает в груди, когда она рядом, а уж когда целует, происходит настоящий шторм, однако как я уже говорил: отличить чувства это или просто симпатия я не могу, и приходится выкручиваться из-за серости происходящего урагана. Сейчас мне нужно чтобы Алёна находилась рядом как можно чаще, возможно через некоторое время я успокоюсь, и мы мирно разойдемся, не причиняя вреда друг другу. Если же я ошибаюсь и то, что твориться во мне — эта та самая любовь, постараюсь стать тем, кто будет с ней до последнего вздоха, как было это у моих деда и бабушки. Жаль я не успел спросить у него, что чувствовал он, когда влюбился.

Припарковавшись, я вышел из машины, и уставился на уже ненавистный мне магазин. Почему с ним так много хлопот? Остальные тоже проблемные, но чтоб настолько. Пришлось отмахнуться от всех мыслей, чтобы войти внутрь и наконец, встретиться с теми самыми противниками моей системы.

Выглядело всё как цирк с конями. Они ждали меня на складе. Почти всей командой сотрудники магазина собрались, чтобы отчитать меня и изменить мои решения. Так же там уже присутствовал Антон. Он выглядел бледным, я понимал как ему непросто. Я старался обучить его, и кое-где старания не прошли даром, однако времени прошло мало, и он как директор делал незначительные ошибки. Выбирал работу на дому, что злило обитателей, то бишь сотрудников супермаркета. Им он нужен был как дополнительная рабочая сила.

— Доброе утро Матвей Юрьевич, — поприветствовала меня первая Настя. Вид у неё был решительный и надменный. — А мы с вами хотели поговорить. Дело касается нашего директора.

Антон смотрел на неё, прожигая взглядом, девчонка не пугала его, а забавляла. Я заранее предупредил друга о том, что готовиться «восстание женщин против его директорской неприкосновенности». Он посмеялся и выдал что-то вроде этого: «не в первый раз, женщины всегда хотели меня в личное пользование». Я был спокоен за него, а вот Настя, видя уверенность в его движениях, злилась сильнее.

— Выслушайте Матвей Юрьевич, а то она смотрите, как напряглась, — не сдерживался Антон, — ещё немного и лопнет от яда переполняющего её тело.

В немногочисленной толпе коллектива, я встретился взглядами с Алёной, которая сразу же смутившись, стала смотреть себе в ноги.

— Ну, раз у вас есть время для собраний, которые не приведут ни к чему что могло бы вас утешить и его не жалко, прошу, извольте дамы, говорите, — с барского плеча разрешил я. Скинул с себя пальто, повесив его на спинку стула, и уселся в него. Начальник не обязан стоять, ему можно и присесть. Я себе многое позволяю. Многие думают, что я та ещё сволочь, раз считаю себя выше обычных людей, и они правы, тут даже спорить не стану.

— Мне кажется, вы пересмотрите свои взгляды, когда я начну перечислять все минусы Антона Леонидовича, — упиралась Настя, не приводя доводов.

Я посмотрел на наручные часы, и снова на администратора.

— Сколько ещё ты будешь лить воду? По-твоему я могу тут сидеть целый день? — изменил я тембр голоса, которым обычно отчитывал подчинённых. — Если тебе заняться нечем, то это не значит, что работа других должна встать.

Уверенность Насти пошатнулась. Она явно не ожидала, что я начну топить ей с порога.

Алёна изредка поднимала глаза на меня, я чувствовал, что она хочет смотреть смело в мою сторону, но коллеги окружающие её, мешались. И не в плане: закрывали спинами, а в плане моральном. Она панически боялась, что они догадаются, что между нами не только рабочие отношения. С одной стороны конечно интересный опыт. Девушка хочет скрыть, что ей понравился я, но с другой я не видел смысла прятаться. Тайна всегда становиться явной, от этого не убежать.

— Я готова привести много примеров, где Антон Леонидович был неправ, — и полилось. Администратор не замолкала. Льдов и на работу не приходит, и заказы не делает, и товар не проверяет, не считает, инкассацию не сдаёт, часто отлучается, не интересуется проблемами магазина и не пытается их решить, чтобы улучшить качество. Короче я прикинул, что всю ночь она наверняка писала список с тридцатью пунктами, почему она против Льдова. Некоторые из них натянутые, и это видно, даже она сама проговаривала их неуверенно.

Когда администратор затихла, на складе воцарилось гробовое молчание.

— Что вы скажите на этот счёт? — прервала она же тишину. — Отреагируете как-нибудь. Вы привели этого парня к нам. Возможно, лучше вернуть Жуйкову, она справлялось гораздо эффективнее.

— Советы мне будешь раздавать? — одарил я её своим презрительным ледяным взглядом. Обожаю его, всегда работает действенно, оппонент цепенеет. — Может, ты сядешь в это кресло? — поднялся я и уступая Насте.

— Вы не так меня поняли, — искала она оправдания, на которые мне уже было фиолетово.

— А как мне позволь узнать, тебя понять? Ты стоишь тут передо мной и Антоном Леонидовичем и отчитываешь нас как школьников. Мне всё равно на ваши перипетии, но дай донести до тебя важную мысль, — подошёл я к подчинённой и положил ей руку на плечо. — За тебя тут никто не держится. Незаменимых людей нет. Ты кому условия ставить вздумала? Ты кого напугать хочешь? Вы всей честной компанией читали обо мне в интернете. Не надо стыдиться, я в курсе. Тут к гадалке не ходи…. Так вот почему до тебя наш дорогой администратор не дошло: я не даю вторых шансов. А тех, кто сомневается во мне, в моих людях я вообще слушать, не намерен. Не нравится, как директор выполняет обязанности, ищи другую работу, где понравится.

— Всё и так скоро рухнет, как вы не понимаете? — отчаялась девушка.

— Мне всё равно, — выдал я то, что изначально во мне сидело. — Рухнет, так я потопчусь на руинах. Потому что вас невозможно спасти. Тот, кто тонет намерено, не выберется и не схватит поданную руку.

— Вы не правы Матвей Юрьевич. Мы стараемся изо всех сил. Если капитану плевать, зачем тогда команде продолжать плаванье? — вышла она вперёд, явно собираясь мне показать кто, тут метит в капитаны.

Решила воевать со мной на моём поле. Зря она так, это её погубит.

— Я понял тебя, — кивнул я, в знак согласия. — Твои требования таковы: уволить Антона Леонидовича, поставить на его место обратно Жуйкову.

— Не обязательно её, просто, если выбора не будет.

— Тебя может поставить? — не выдержал Льдов, и усмехнулся. — Корону сними. Девушка видимо не понимает, с кем разговаривает.

— А что будем хамить друг другу и угрожать Антон Леонидович? — вскипела Настя и, подойдя к нему, толкнула в плечо.

— Послушайте это уже не в какие рамки ни укладывается. Давайте не будем нагнетать ситуацию, — влезла второй администратор Даша.

— Подружке своей наглой скажи, а то красотка метит выше, чем ей положено взлетать, — продолжал давить Антон.

— Заткнись, — снова толкнула Настя Льдова, только теперь в грудь.

Остальные сотрудники стояли и наблюдали за представлением, о котором явно не просили. Им становилось всё неудобнее и неудобнее. Алёна так вообще ушла в самый конец, чтобы её не видели.

— Настюш, — обратилась к ней невысокая лет сорока кассир, — может не надо. Пусть остаётся как есть. Всё наладится. Давай уже вернёмся к работе.

— Таня ты что, сдашься на милость этого безграмотного мажора? — возмутилась она, и посмотрела на Антона.

— Говорит мне нищебродка, — рассмеялся он, что не совсем правильно.

— Антон, — прервал я его поток слов и смех, — держи язык за зубами. Не опускайся до её уровня. «Нищебродка, мажор», что за детский сад? Вы так ругаетесь будто бы сорок лет в браке.

Что один, что вторая сразу затихли. Им стало неприятно, что я сравнил их с пожилой парочкой.

— В общем, мне всё это надоело — это, во-первых; во-вторых, Настя, я скотина — это признанный факт, — перевёл я взгляд снова на администратора. — Словом: ты либо смиришься с новым директором, либо попрощаемся. Я не даю промежуточных решений. Не угождаю, понимаешь? Такая у меня стратегия в работе.

— Простите, — опустила она глазки, — тогда, наверное, мне остается лишь принять ваше предложение и выбрать одно.

— Быстро учишься, — подмигнул ей Льдов, зная, на чьей я стороне.

— Если Антон Леонидович попросит извинений, то я сделаю, то же самое. И мы постараемся сработаться, — не теряла самоуважения к себе девчонка.

Как же она мне надоела.

— Решайте сами, — забрал я пальто, и, накинув, пошёл к выходу.

Стало жарко, и я захотел поскорее покинуть место стычки.