43 Арм дневник срочника СССР 4 часть 3 гл

Глава третья

За нами следует котёнок  —  ночёвка на речке Птичьей (Сонье)

1. За нами следует котёнок

Рассматривая засаленную  карту проводника, я нашёл нашу телефонную линию и вдоль неё многочисленные значки в виде сараев, избушек и каких-то жирных точек. Были так же нарисованы и скалы. У мелких притоков рек имелись названия типа Прозрачный, Мрачный, Горелый, Жёлтый и так далее. Карта была очень подробная и, судя по внешнему виду, велась не один год, постоянно пополняясь новыми сведениями.
— Какая у вас интересная карта, всё есть, сложно потеряться, — сказал я.
— Вот тут ты неправ, даже с такой картой можно блудить, это по внешнему виду всё просто, а только шагни в лес да ещё в туман и всё пропал, — сказал Василий Николаевич.
Коля, склонившись в стороне от тропы на каком-то раскопе что-то рассматривал, пощёлкивая языком. 
— Василий Николаевич идите сюда здесь следы вашего котёнка, — сказал Коля, показывая палкой на отпечатки молодого тигра встреченные нами ещё раньше.
Проводник встрепенулся и, взведя курок, сказал нам не делать резких движений и не кричать. Он осмотрел следы тигра и приказал отходить вниз по тропе в сторону реки Буй куда мы и направлялись.
— Потом ребятки поедим, нам бы до экспедиции добраться там легче будет, — сказал Василий Николаевич, пропуская нас вперёд себя. — Я же говорил этот котёнок молодой, его мамка прогнала на взрослую жизнь вот он и ищет на свою башку приключений, пока его браконьеры не завалят или сам не прыгнет на бывалого охотника. Хотя и бывалый, может дать промашку.
— А может костёр разжечь, он подумает, что пожар и уйдёт, — предложил Коля.
— Ага, как Маугли Шерхану по морде горящей веткой, — поддакнул я.
— Нет, сегодня мы идём к лагерю экспедиции нечего нам ночи ждать, ни к чему рисковать, — сказал Василий Николаевич, поглядывая по сторонам.

Изумрудная зелень высокой травы вдоль телефонной линии, переплетённые лианами заросли черёмухи с поспевшими ягодами, от которых мы сразу отказались. А вот когда Василий Николаевич показал нам берёзу с опутавшей её лианой с круглыми плодами и зелёно-розовыми листьями, мы были в полном восхищении.
Плоды оказались вполне съедобными с намёком на ананас и оттенком лимона. 
— Это наш дальневосточный киви, полезная ягода, есть и сладкие виды, — сказал Василий Николаевич.
— Я когда бродил в окрестностях Луговой встречал такую лиану, плети все кустарники собой покрыли, правда, без плодов, — сказал я.
— А разве Назаров не запрещает туда ходить, — удивился Василий Николаевич.
— Ругается, мол, там медведей много. Он меня застукал, когда я свою пилотку на камне оставил, а так бы сошло с рук.
Проводник осуждающе покачал головой.
— Там же край непуганых медведей. Я раз там с товарищем зубаток обрабатывал, чтобы не везти домой в целом виде. Там же мариновали в банках. Палатку поставили, а сами наладились опять на рыбалку с лодки. Работаем на спиннингах, зубатка буквально сама лезет на борт вероятно под нами целая стая засела. И тут Тимоша мне говорит, гляди, что у нас у палатки делается. Я глянул так и обмер. Вокруг палатки ходит высокий поджарый медведь, а лапы как у баскетболиста. А палатку не полез,  стал ворошить костёр. Ударил лапой по кострищу, разворошил его на части и закопал головёшки в песок. Много чего я видел, но такого ни разу. Потом на  нас посмотрел и к берегу зашёл по колено в море и давай грести лапами по воде. И понимаешь, рычит, зубища скалит в общем, нагоняет страху. Нас-то он достать не может, боится к нам плыть что ли. Ну, мы его начали освистывать и уговаривать уйти. Так этот чёрт сел на задницу и глаза прикрыл. Ну, тогда делать нечего пришлось стрелять в воздух. Как он подскочит! Сначала кинулся в воду, потом отработал назад и заметался по пляжу. Потом остановился да как кинется на палатку, за секунды от неё ничего не осталось. Отомстил, значит. Всё наше барахло вывалил и лапами растерзал...
 — А дальше? — спросил Коля.
— Дальше… так вот я о чём, даже при наличии костра медведь может подойти к вам и тут же развалится как бы за компанию. И стрелять, пугая, опасно может тут же кинулся, и рвать налево и направо. Вспышка гнева и опять он спокоен.
— Вот сами говорите, что бы я там не шлялся, а сами на такого наглеца нарвались, — сказал Коля.
— Так это давно было я, и тот командировочный не знали что так медведи такие наглючие.

— Василий Николаевич, а как она называется? — спросил Коля меня тему разговора и показывая на лиану.
— Не помню что-то морское, — сказал Василий Николаевич.
— Актинидия, — сказал я.
— Нет не так. Актиния кажется.
— Актиния это морская гадина, а Актинидия вот эта самая ягода и есть. Просто похожие названия, — поправляю я его.
— Ну-ка я запишу, а то, как ни спросят так у меня на языке та самая гадина.
Проводник отметил на карте место, где обнаружил лиану.
— Сейчас лиану выбирают из тайги на плантации. Сюда даже японцы забираются ну те, что на своих судах на нерест едут за икрой ну и за лимонником. Всё выбирают из нашей тайги. Охотники их тайком от инспекторов отстреливают, чем тащить на берег да сдавать в милицию. Ведь пока тащишь, они самого охотника зарежут. Проще пулю в затылок и вся не долга.
— А вы сами их убивали? — спросил Коля.
— Дурак ты Коля рази, про такое говорят! — отмахнулся от него проводник.

— А вот смотрите редкое сейчас у нас растение заманиха, не туда глядите да вот же она у вас под ногами. Смотрите листья у неё как кленовые. Корневища ароматные. Я её накопаю на обратном пути, посажу в огороде, — сказал Василий Николаевич.
— И чем она полезна? — спросил Коля.
— Природный тоник, как женьшень, золотой корень и другие тонизирующие активные растения. Попил после банного дня субботы и опять мужик!
— А почему после субботы? — спросил я.
— В субботу в бане сильный жар, яички перегреваются, после этого к бабе никак не подойдёшь, а к воскресению всё налаживается. А если принять настоечку так можно и в субботу ей присунуть, — прищурился в усмешке проводник. — Можете накопать да домой послать, а то где вы её у себя найдёте.
Коля подумал и, достав нож, стал выкапывать корневище. Я тоже решил себе накопать, а то по своему самочувствию думаю скоро скисну до того я устал ходить по здешним сопкам. Икры ног распухли от таких трудов и накачались как у штангиста.

Спустившись до реки Буй, мы увидели её в широком разливе до пятнадцати метров и с сильным течением. Вероятно, предположил Василий Николаевич, накануне прошла сильная гроза, и дождевая вода, наполнив ручьи, продолжает сходить в Буй.
— И как скоро она сойдёт? — спросил я.
— А бес его знает, бывает, столько воды прольёт затяжная гроза, что неделю будет сливаться, пока не покажутся со дна камни. А мы переправимся, не замочив штанов, и я покажу вам, как это делается. Смотрите и запоминайте, может пригодиться. Он показал нам как, втыкая топоры в столб забираться на провода и так же по топорам спускаться. И ещё привязал к топорищам верёвки для снимания инструмента наверх. Под охраной проводника мы устроили небольшую тренировку, схватив всё учение буквально на лету. Сам я до этого похода ни разу с помощью топором по столбам не лазил и вот только сейчас понял, почему у Василия Николаевича с собой два топора. Он на собственном примере показал, как можно подниматься по топорам как по ступеням на вершину столба.
— Если вас донимает медведь можно подняться и валить его сверху это работает безотказно. Правда нужно выбирать участок с распадком, чтобы не смог подпрыгнуть и не схватить за ногу. Если река так это ещё лучше, — объяснил он всю стратегию вынужденной охотничьей засидки на проводах.

По очереди мы переправились по проводам биметалла на другую сторону реки, залюбовавшись по пути далёким синеющим морем, куда уходил ревущим потоком Буй.  Мы с Колей уже не опасались, что провода под нами порвутся, и мы свалимся в реку. Наоборот стало даже интересно так переправляться. Мы так же как поднимались по топорам, так и спустились только уже на другой стороне. Последним спускался Василий Николаевич. Он, находясь ногой на среднем топоре, вдруг шикнул нам и показал на вышедшего из зарослей кипрея  тигра.
— Какой же он молодой! Морда как у кабана! — вырвалось у Коли.
— Василий Николаевич, что нам делать, — тихо спросил я, не спуская с тигра глаз.
— А ничего не делайте, стойте, как стояли в воду он сразу не полезет, будет изучать течение.

Тигр попробовал лапой воду и, отскочив, попробовал войти в реку в другом месте, но его чуть не снесло с ног и он, выбравшись из воды, отряхнулся и стал подниматься обратно на сопку, мелькая своей красивой шкурой среди изумрудной поросли кипрея с розовыми столбиками лепестков. И как бы прощаясь с нами, раскатисто заурчал, отчего голосистые птички замолкли, а после первых разведчиков снова залились своим пением.
— Ну, слава те господи, отвалил, а то мог бы и перемахнуть. Ну, ничего научится, — повеселел Василий Николаевич.
Мы тоже отошли от напряжения от преследования тигром пусть хоть и котёнком, но всё же опасным зверем. Был бы он величиной с кошку, тогда ещё можно ему было поддать под зад. А тут при наличии загребущих когтей и приличного вида клыков остаётся только выражать своё почтение и то с другого берега.

2. Ночёвка на речке Птичьей (Сонье)

Заниматься забивкой собственных кишок  мы не стали и заторопились дальше.
— Следующая река Птичья она же Сонье, — сказал Василий Николаевич.
— А как далека до неё? — спросил я.
— Близко километра четыре. Это ведь не по лесу идти, где только повороты наматывать, а тут по набитой тропе шик, блеск, красота! Там есть избушка там и поедим в своё удовольствие. Осталось только пройти километровую шляпу перевала, а потом спуск к реке.

Сам подъём на эту шляпу занял у нас порядка тридцати минут. Я весь упился водой при невыносимой жаре и скоро почти опорожнил всю свою флягу. Чем больше пьёшь, тем больше устаёшь, слышал я постоянно от Василия Николаевича, но жажда брала своё.
— Не пей, тебе говорят, пусть пот выгонит лишнюю воду, дальше только легче будет, откроется второе дыхание и попрёшь как танк без остановки, — сказал мне Василий Николаевич.

Я решил последовать совету нашего проводника и попробовать не пить воду часто, хотя всё равно она у меня почти закончилась. Пройдя всю так называемую шляпу до конца, я почувствовал, что жажда постепенно уходит на задний план и стал чувствовать себя легче.
Скоро я почувствовал, что мы начинаем идти на спуск.
— Внизу ручей там и обмоемся, постираемся, а то я как Сергей весь уже взмок, что скоро мухи не смогут отличить по запашку от медвежьего дерьма, — сказал Василий Николаевич.
Я на каждой короткой остановке зарисовывал в тетрадь окрестности, делая это всё больше схемой и делая попутные письменные пометки с привязками к местности. Василий Николаевич поинтересовался, что это я пишу в тетради.
— Путевые заметки, — ответил я.
— А зачем тебе это надо, возьми книги Арсеньева там у него всё это описано.
— Ну, так это у него написано и когда он тут ходил, я думаю, этой телефонки тут не было. И время сейчас другое. А вы у нас как его друг Дерсу Узала.
— Ага, мне бы его одежонку, и внешность гольда, сошёл бы за настоящего проводника.
— А разве вы непроводник, да самый настоящий много чего знаете.

Мы спустились по крутому склону хребта к реке и поснимали с себя одежду. Василий Николаевич показал нам яму для купания. Коля долго заходил в воду, клацая зубами.
— Ну как водичка солдатик? — спросил, посмеиваясь, Василий Николаевич.
— Оччень ттёплая ппарное моллоко, — ответил Коля и собравшись с духом, погрузился в яму.
— Смотри паря, как это делается, — сказал ему Василий Николаевич и, набрав в горсть воды, облился ею потом ещё и ещё.

После этой процедуры, он сделал глубокий вдох, и прыгнул в речную яму, обхватывая в прыжке руками согнутые ноги.
Вынырнул он с шумом и давай плескаться, хлопая руками по воде.
— Страсть как я люблю такие ванны, закаляют!
Я, поддавшись искушению, проделал всё так же, но когда прыгал в воду, нечаянно раскрылся и шлёпнулся боком отбив всю правую сторону. Всплывал я медленно.
— Знатно, знатно, приземлился, — сказал с усмешкой Коля.

Я вышел на берег и стал сдирать с валунов красный мох, для помывки видя, как проводник уже намыливается с ног до головы. Получив из его рук кусок мыла, я намылился и стал растираться до красноты. После постирал труселя и форму и повесил на просушку. Коля стираться не стал, пояснив, что он вообще никогда не потеет.
— Ты что покойник? — спросил Василий Николаевич. — Так ты что так и будешь ходить в нестиранных трусах. Муди ведь тоже требуют чистоплотности.
— А у Коли нет мудей, у него там кедровые шишки без орешков… — пошутил я.

Коля, видимо, от нечего делать, взял в руки ружьё проводника и встал в позу караульного. Василий Николаевич посмотрел на него, но ничего не сказал и, пряча усмешку, прыгнул в речную яму смывать мыло.
— Коля, а ты пулемётную ленту проверил? — спросил я.
Тот осмотрел ружьё и спросил и барахтающегося Василия Николаевича про ленту.
— Дома забыл.
— А как же без ленты, — затупил Коля.
Потом посмотрел на нас смеющихся над ним, положил ружьё и прыгнул в яму.
Накупавшись и привыкнув к холодной воде, мы уселись на береговые голыши принять солнечные ванны. Василий Николаевич одел на себя отжатую одежду, пояснив, что так она быстрее просохнет и кожа не сгорит на солнце.
— Однако уже шесть вечера, поспешать надо, но сначала зайдём в одно место. Избушку проведать надо для порядка. Может дровишек напилить согласно плану. Василий Николаевич, так же как и в прошлый раз на горе Мохнатой заговорщицки подмигнул мне.
— Конечно, надо заготовить дрова, — тут же вызвался я.
Коля посмотрел на свои руки и, отметив появившиеся мозоли, только недовольно хмыкнул, мол, и там, наверное, тоже нет рукавиц.
— Найдём, — заверил его Василий Николаевич.

Я надел трусы, а форму надевать не стал, она всё ещё капала водой, и я не хотел  мочить сапоги, чтобы не прели ноги.
— Форму не оставляй мало ли тут народа ходит как появишься перед майором один стыд будет, — сказал Василий Николаевич.
— Какой майор? — спросил я.
— Триполко, есть  тут такой майор, и характером получше, чем ваш проходимец Назаров. Я майора того давно знаю.

По тропе буквально след в след мы прошли метров триста и поднялись к невысокой плоской горке забитой высокими чёрными от старости елями. Внутри елового царства оказался высокий забор из вертикально поставленных толстых брёвен с острозаточенными верхами. Такие же ограждения используются при возведении монашеских и прочих острогов, а так же  крепостей и укреплений. В заборе была установлена дверь не выше человеческого роста с окошком. Но больше всего удивила  висящая на двери железная решётка с длинными пиками.
— Это наш форт Нокс, — сказал Василий Николаевич
отпирая тяжёлый амбарный замок.

Внутри двора стояла приземистая изба, сложенная из толстенных брёвен и сбитая по углам многочисленными пятигранными скобами. На окнах висели прибитые на толстенные гвозди решётки с длинными пиками. Дверь избы была оборудована так же с острыми шипами.

— Заходите осторожно да смотрите не наткнитесь, я решётку с двери снимать пока не буду для разового посещения, но гайки смажу и прокручу на болтах, чтобы не прикипели, — пояснил Василий Николаевич.
— Я понял, это чтобы медведь дверь не выломал, — сказал Коля.
— Молодец соображаешь, — похвалил его Василий Николаевич.
— А зачем забор, если тут такая защита? — спросил я.
— А чтобы можно без боязни выйти на двор, если приспичит, а не ходить на вонючее ведро. Это от медвежьих посягательств, — объяснил Василий Николаевич.
— Ну, на двери в заборе понятно, а здесь-то зачем.
— А это вторая защита на всякий случай. Тут своя стратегия. Враг не только за воротами не дремлет. Вон видишь, меж брёвен видны узкие гляделки, это чтобы значит посмотреть, кто нас за забором караулит. Прежние хозяева не дураки были, раз так всё тут обустроили. У нас тут и родник свой имеется.

Позади избы находился небольшой огород с картофелем морковью и луком. Василий Николаевич пояснил, что у них один геодезист им занимается. Одно время и помидоры были, но это же постоянный полив, а картошку посадил и ничего ей не надо само растёт.
— А вы что же сами её построили? — спросил я.
— Да куда мне такие брёвна ворочать, этой избе лет за сто будет.
— А кто тут был за хозяина? — спросил Коля.
— Да говорят какая-то местная барыня жила, бежавшая от Советской власти. Тут ведь монахи одно время жили, приглядывали за золотыми приисками на речках. А заправляла на всём Сихотэ Алине, какая-то таёжная царица Куифен из китайских хунхузов-бандюганов. Одного одиозного бандита звали Четырнадцатым Владыкой Ада, что уже вселяло ужас на жителей Дальнего Востока. Хунхузы в переводе с китайского — «краснобородые» по одной версии надевали рыжие бороды для маскировки, чтобы сойти за русских, идиоты, а узкоглазые глаза, куда девать не подумали. И банды у них имели соответствующие названия, Волки, Сердитые собаки, Голова змеи, хвост Дракона, и тому подобное в восточном стиле. Ну, в общем, значит с приходом Советской власти, всех бандитов ликвидировали отрядами ГПУ только к концу 1926 года, а окрестные золотые прииски национализировали.

Частокол частично ставили новый в семидесятых, заменив несколько попорченных брёвен, а изба старая вон из каких брёвен сложена, три века пройдёт не развалиться. А изба бы была с секретом, правда жилу золотую под ней всю выработали подчистую. Выскребли так, что и золотника не сыщешь. Я пробовал покопаться да без толку ничего нет, а вот подозрительное ощущение, что сижу на жиле осталось. Бывало, спущусь и посмотрю, не показалось ли барского золото, поплююсь и обратно на боковую.

Избушка внутри имела две лавки, но при размещении большего числа людей можно было застелить их поперечными досками на пятерых. В углу находилась небольшая кирпичная печь с плитой для готовки. Перед окном длинный стол. Доски для нар и, как и весь шмурдяк хранились на верхнем этаже под крышей и на распиловку не шли.
Чтобы не терять время мы завалили поблизости две высокие сухары и, распилив их на месте на трёх метровые отрезки, перенесли к избе и поставили к стене. Дальше было всё, так же как и везде распиловка на чурки и колка на поленья.
За два часа мы сделали заготовку на всю зиму к уже имеющимся дровам.

— Вот что ребята я тут подумал, а может, мы здесь заночуем, — предложил Василий Николаевич.
— Нет, надо идти, а вдруг нас хватятся и будут нас всю ночь караулить, а потом на работу,— возразил я.
Коля тоже был за то чтобы идти, тем более что тут уже рядом было.
— А я подумал, что вы умаялись, тут ведь у меня ошибочка вышла, нам надо на китайскую Лудзу то есть Тохтинку по-русски, а Неми не конечная цель, — сказал Василий Николаевич.
— А карта? — спросил я.
— Врёт моя карта, масштаб не тот, что я наметил. Я-то сначала промерил на двадцать километров, а нужно на двадцать восемь ну почти тридцать. Бес попутал, да и Назаров ваш мне такого наплёл я и сбился на Неми и не пойму где искать экспедицию как бы не проскочить. Вот я и решил, что будет лучше, если мы заночуем, а завтра на свежую голову разберёмся что к чему.  Да и Триполко не дурак поймёт, что не управимся и заночуем в какой-нибудь избе.

Василий Николаевич попросил помочь снять с двери решётку из боязни напороться на пики. Раскрутив гайки, мы вынули болты и сняли колючую защиту.
— На ночь поставим обратно, а то это мохнатые парни постоянно пробуют её на крепость, так что расслабятся нам никак нельзя, — сказал Василий Николаевич.
— А если тигр запрыгнет? — спросил Коля.
— Так сначала надо посмотреть, а кто там по крыше ходит. Там на коньке колокольчики имеются, ни одна зверюга не усидит на крыше от такого трезвона.
— Понятно, стратегия! — нараспев сказал Коля.
— А давайте-ка сварим грибницу, Коля ты грибочки собирал, давай займись ими, Сергей почистит картошку она на огороде, а я похлопочу с печкой. Проставив на печную плиту котелок с водой, Василий Николаевич принёс дрова и затопил печь. Я отправился на огород, где накопал картошки с морковью, почистил их и настрогал брусочками. Коля почистил собранные по дороге грибы и пошинковал в труху. 
Скоро появилась сковородка, и запахло жаренным репчатым луком. Василий Николаевич слез в подполье за припрятанной для такого случая настойкой на лимоннике.
Как только грибной суп сварился, мы вывалили всё остальное съестное из своих сидоров и закатили маленький пир. Настойка на лимоннике под это дело пошла очень даже хорошо, что потянуло что-то спеть.
.
Продолжение следует…

Имеются существенные добавления к главам в скобках в Содержании рОмана "Арм дневник срочника СССР"
.
Фото: хребет Сихотэ Алинь