Ошибка Раскольникова

          Всем знакома теория Родиона Раскольникова о делении людей на обыкновенных и необыкновенных, описанная им в статье, а потом озвученная Порфирию Петровичу: «…люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово». Людям, которые способны сказать новое слово и «двигать мир вперед» позволено, по мысли Раскольникова, совершить преступление ради идеи. «Преступления этих людей, разумеется, относительны и многоразличны; большею частью они требуют, в весьма разнообразных заявлениях, разрушения настоящего во имя лучшего. Но если ему надо, для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может, по-моему, дать себе разрешение перешагнуть через кровь, – смотря, впрочем, по идее и по размерам ее, – это заметьте», - объясняет Родион суть своей теории Порфирию. Он уверен, что многие выдающиеся люди есть преступники, ради продвижения своих идей перешагнувшие через нравственный закон, разрешившие себе это сделать, поскольку они – некие избранники, люди с большой буквы, которым можно для спасения человечества совершить жертву.

          «Я просто-запросто намекнул, что «необыкновенный» человек имеет право… то есть не официальное право, а сам имеет право разрешить своей совести перешагнуть… через иные препятствия, и единственно в том только случае, если исполнение его идеи (иногда спасительной, может быть, для всего человечества) того потребует», - утверждает Раскольников.
 
          Свою теорию он решил обосновать для себя на практике, выяснить, тварь ли он дрожащая или может отнести себя к имеющим право на преступление. Можно сказать, что Раскольников возомнил себя «Наполеоном», способным перешагнуть через внутренний закон, через свою совесть, подумал, что сможет совершить преступление и «переболев» после, продолжить жить, доказав свою принадлежность к тем Людям, что имеют право. Но не вышло.
 
          Следуя, будто бы, знакам судьбы или ведомый бесами (как позже утверждал герой), Раскольников по стечению обстоятельств смог совершить преступление, но вот преодолеть голос совести не смог. Сам Родион счел себя человеком обыкновенным, «вошью», одним тех, кто, совершив преступление по убеждениям, ошибся насчет голоса совести, тем, которые «…сами себя посекут, потому что очень благонравны; иные друг дружке эту услугу оказывают, а другие сами себя собственноручно… Покаяния разные публичные при сем на себя налагают…»
Почему же Раскольников ошибся? Ошибся в теории? С себе самом? В «Наполеонах»? Полагаю возможным утверждать, что тут участвует сразу несколько факторов.
Раскольников, следуя своей теории, вовсе никого не спасал, кроме себя самого, голодного и нищего, но для себя лично он мог бы и уроками заработать; разумеется, он хотел спасти сестру и мать, изменить их жизнь. Но разве этот мотив вел его в дом старухи-процентщицы? Вовсе нет, он и деньги-то не пересчитал, потому что не деньги, но самоутверждение было нужно Родиону. Только ведь он не спасал все человечество, не двигал планету вперед, не продвигал никакое особое изобретение, кроме пустой теории-рассуждения. Он не менял устройство жизни каким-нибудь ноу-хау, даже уклад жизни окружающих людей со смертью старухи если и изменился бы, то надолго ли? И сколько таких вот «процентщиц» проживает в каждом городе всего мира? Очевидно, что тут Раскольников не совсем следует своей теории или даже совсем ей не следует: в чем же его-то «особенность» и «необыкновенность», кроме того, что он догадался о возможном существовании таковой у некоторых людей? Сам-то он что сделал, какое открытие совершил, что нового создал, сотворил? Конечно, тут ошибка или, можно сказать, подмена одного другим: Раскольников выясняет является ли он особенным вместо того, чтобы в действительности обладать чем-либо выдающимся.

          При этом Раскольников действовал собственными руками непосредственно и натуралистично, замарав эти самые руки, да и всего себя в реальной крови двух жертв. Не на бумаге он строил планы, не на словах отдавал команды другим идти на смерть в бою, например, он совершил сам низкое и гадкое физическое убийство, проверяя будет ли кричать и протестовать его совесть. Разумеется, совесть закричала, а Раскольников не смог принять в себе своего преступления потому, что по натуре своей был человеком добрым, не жадным и не эгоистичным, а скорее отзывчивым и впечатлительным. Потому и заговорила в нем совесть, что она у него была. И кто знает, есть ли она у тех, «особенных», к числу которых думал причислить себя Родион? Может быть, еще одна ошибка была в том, что «особенным» не нужно разрешать своей совести переступать что-либо в силу элементарного отсутствия последней?