Чистосердечное признание гл. 6

Глава 6

Бабье лето – последний подарок молодой осени перед приходом старшей её подруги – осени зануды. Этой слезливой долгими дождями злобной дамы. Это она от зависти превращает красоту разноцветного листопада в мерзкое грязное месиво. От её злобы лужи, отражающие последние улыбки солнца, покрываются тонкой ледяной плёнкой. Она сначала обсыпает людей мелкими каплями холодного дождя, раздражая их своим занудством, а потом с наслаждением наблюдает, как с их лиц исчезают улыбки. Как они, забывая о кратковременной красоте бабьего лета, становятся всё больше похожими на неё. Недовольными всем, что их окружает, с хлюпающими носами, простудами и никогда не знающими, что на себя одеть в эту ужасную, тёмную, съедающее настроение погоду.
Нина стояла у открытого шкафа со сложенными стопочкой кофтами, свитерами и никак не могла выбрать, в чём пойти на службу.
– Нина, ты завтракать собираешься? – в комнату вошла Нина Ильинична.
– Ба, ты меня откормила, что я не могу ни во что порядочное влезть, – пробурчала она ей в ответ.
– Нет, милая, причина не во мне. Просто вещизм всегда создаёт проблему выбора.
– Ну да. Теперь ты скажи, что вот в наше время…
– Скажу. В наше время по внутренним правилам не разрешалось женщинам появляться на службе в брюках, мини юбках, в ярком макияже. Да, да…
– Бабушка! Я и так на нервах…
– А чего ты нервничаешь? Осень, зябко. И сейчас не наше время. Брюки позволительны. А у тебя висит шикарный брючный костюм, почти как Шанель. И прилично, и тепло, и главное, ты в нём просто сама Ко-Ко Шанель.
  – Ты так думаешь? Да… Только ростом и килограммами мне до Ко-Ко далеко.  Ладно, будет к чему стремиться.
Нина сняла с вешалки элегантный костюм с чёрными брюками, белой блузкой и плотным удлинённым твидовым пиджаком. Осмотрев себя в зеркало со всех сторон, она себе понравилась.
– Конечно, мне до Ко-Ко, как до самого Парижа, но ты, бабуля, как всегда, зришь в корень. Ну что? Даже пару твоих оладушек могу себе позволить, – сказала Нина, обнаружив свободное пространство между телом и брючным поясом.
– Королевна подиума, а не опер на задании, – смеясь, заметила Нина Ильинична, протягивая внучке свёрток с приготовленными гостинцами для её группы, – шарф накинь и стопроцентное попадание.
Пока она была в метро, до неё несколько раз пытался дозвониться Дима. Позвонил он и во время совещания, которое она проводила в своём кабинете.
– Дима, я перезвоню позже. Я сейчас очень занята, – сказала она сразу, не дав ему возможности высказаться.
– Понял, – ответил он, но больше в течение дня она так и не смогла ему дозвониться. Мобильный Димы был отключён.
***
Настя подтвердила подозрения Нины о заболевании Марины.
– Нина Константиновна, во-первых, вам очень идёт этот брючный костюм, – сказала Настя, вызвав у всей группы улыбки и одобрительные восклицания.
– Спасибо, – ответила Нина, – а что во-вторых?
– Ваши опасения подтвердились. У Марины аневризма на сонной артерии. К сожалению, не операбельная.
– Почему не операбельная? Очень поздно обратилась к врачам?
– И поздно обратилась, и поэтому поздно её обнаружили. Но даже не в этом дело. У нас в России пока нет аппаратуры для таких операций. Обидно, что аневризмы удаляются. Но у неё она на таком месте и такой величины, что врачи только разводят руками. Операцию можно сделать. Но стопроцентная вероятность, что после неё она ослепнет. И нет уверенности, что такую большую аневризму, и именно на сонной артерии, они успеют удалить на их аппаратуре и мозг останется живым. Если сердце не подведёт, что для неё совершенно невероятно, лучший исход такого вмешательства: слепота. Худший: будет, как слепой овощ лежать в постели. В общем, они сами не понимают, как она ещё может вообще жить. Никаких гарантий на улучшение. В любую минуту аневризма может разорваться и всё…
– Так. Понятно, – с сочувствием в голосе задумчиво произнесла Нина,  – Николая надо отпустить.
– Товарищ майор, пока он единственный наш…, – возмутился Григорий.
– Григорий, ну перестаньте. Вы же понимаете, что это не серьёзно, – остановила его Нина.
– А отпечатки?
– Господи, Григорий Алексеевич, отпечатки. Мне что вам объяснить? Откуда они могли там появиться? Всё! Абы кого, лишь бы прикрыть свою несостоятельность, мы держать не будем. Знаете, давайте работать. Вы читали послание, которое получил полковник? Вот. Не на какие мысли оно вас не натолкнуло?
– Удар ножом?  – спросила Настя.
– Именно. Схожесть убийства Романа  Колюжного и Королёвой … Григорий  Алексеевич, ну, как-то надо анализировать новые полученные сведения.
– Но первый удар был нанесён не этим неизвестным? – настаивал Григорий.
– Естественно, не им. Вы забываете, какие версии сами выдвигали? По вашей предыдущей версии, получается, что женщина нанесла удар по затылку, а нож воткнул …
Правильно, незнакомец, который потом и убил Строеву.
– Как же незнакомец, если она спокойно открыла ему дверь. Так, возможно, Строева ударила Стеллу, а потом и её замочили?
– Настя, по поводу замочили… Ну, слушайте, давайте придерживаться стандартных выражений. Что вы, в самом деле?
– Так может, Марина постаралась сама разобраться с сестрой? – вставил своё предположение Шурик.
– Вот чего я и боюсь. Знаете, обиженная женщина на грани ухода из жизни. Оставлять детей с отцом алкоголиком. Да плюс ещё разного рода обиды… Не хотелось бы видеть её подозреваемой в покушении на родную сестру.
– Ну да. Дети тогда останутся без родителей, но с большим наследством?
– Пока, Настя, вопрос наследства меня интересует меньше всего. А вот кто может быть опекуном, если что случится с родителями? Да, Настя, а родственники у Николая имеются?
Нина замолчала, услышав звонок своего мобильного телефона и одновременно громкий зумер служебного аппарата, трубку которого поднял Григорий. Отключив мобильный, она вопросительно смотрела на капитана.
– Пропустите, – ответил Григорий кому-то, – придётся послушать её объяснения ещё раз. Из Бюро пропусков звонили, – сказал Григорий, положив трубку.
– Чьё объяснение? – спросила задержавшаяся в дверях Настя.
– Марине пропуск выписывают. Сейчас она подойдёт к нам.
– Неужели, сама пришла? Интересно. Неужели чистуха? – но посмотрев на Нину, Настя поправила себя, – чистосердечное признание? Да, дела.
– Настя, садись за протокол, – Нина села за свой стол, – так, остальные работать. Григорий, Шура, обеспечьте появление у нас этого Жана, надо всё же ещё раз с ним поговорить. И пусть он распишет по минутам своё местоположение в день и ночь убийства Королёвой и Строевой.
Нина успела подогреть электрочайник и заварить чай, когда в кабинет вошла Марина. Вид женщины говорил о том, что болезнь её измучила. Нина подумала, как она выдерживает такую явно невыносимую боль. Жить и знать, что у тебя нет будущего. Что возможно, ты в любую минуту можешь покинуть этот мир. Нине стало искренне жаль её.
Изменения во внешности Марины были заметны. Серые мешки под глазами стали темнее. Она ещё больше похудела, осунулась. Поёжившись, Марина села напротив Нины, поставив около себя объёмную сумку. Было видно, что её бьёт озноб.
– Марина, вам нехорошо? Хотите горячего чая?
Обняв руками поданную Ниной горячую чашку, немного пригубив сладкого напитка, Марина посмотрела на неё полными слёз глазами.
– Возьмите, – Нина протянула ей бумажную салфетку, успокойтесь, согрейтесь. Потом всё по порядку мне расскажите.
Чашка опустела, а Марина сидела и, видно, не знала, с чего начать свой рассказ.
– Вы, наверное, вещи привезли, чтобы передать Николаю? – спросила её Нина.
– Нет. Это мои вещи. Я пришла, как это? Сдаться вам.
– Вы хотите сказать, что вы хотите, чтобы мы оформили вам явку с повинной?
– Да, – тихо ответила Марина.
– И в чём вы хотите повиниться?
– Это я убила Стеллу. Понимаете, этот мальчик электрик и Коля, они ни в чём не виноваты, – было видно сильное волнение Марины.
– Так. Давайте не переживать так. Вам вообще волноваться нельзя. Не дай Бог в вашем положении давление поднимется.
– Вы уже знаете о моей беде.
– Марина, мы обязаны всё знать. Так что эту часть мы пропустим, а начнём со дня убийства вашей сестры. Вернее, с вечера, с ночи.
– Да. Я приехала к ней уже ночью. Привезла сшитое платье для показа.
***
Как устроена природа? Казалось, два родных человека, рождённые от одних и тех же родителей, прожившие и пережившие одни и те же жизненные ситуации, перенёсшие одни и те же потери, должны быть похожими друг на друга. Пусть не внешне, но хотя бы характерами, привычками, своими взглядами на мир, на происходящие события вокруг. Наверное, так и бывает. Но в других семьях, у других сестёр.
Сёстры Королёвы были разными, и не только внешне. Скромная Марина и по внешности, и по характеру всегда мечтала иметь крепкую семью. Пусть не с большим достатком, но чтобы работящий муж был всегда трезвым и любил её и детей. Чтобы их дом был наполнен общей любовью, заботой друг о друге. А уж она, Марина, всё сделает для этого. Нет таких дел, которые она не могла бы сделать. Картинка жизни, придуманная ею ещё там, в Камышевске, всегда стояла перед её глазами. Большой сад с осыпающимися, как тёплый летний дождь, лепестками цветущих деревьев. Под ними длинный стол, покрытый красивой скатертью, вышитой её руками. На столе пироги, которыми все, кто пробует, восторгается. Вазы с садовыми цветами. А вокруг её дети. Стелла со своей семьёй. И все они пьют из большого самовара душистый чай на смородиновом листе.
Трудолюбивая Марина с покладистым характером верила, что всего добьётся сама. Своим трудом и умением экономить, выполнять любую женскую работу, она станет для своего любимого верной женой и помощницей.
В Романа она влюбилась ещё в своём родном городе. Сначала и он скромно отвечал на её влюблённость. Но до тех пор, пока не повзрослела и не расцвела Стелла. Когда сестре исполнилось шестнадцать, Роман отдалился от Марины. А Стелла, в сравнении с сестрой, стала быстро распускать свои соблазнительные чары. Она росла симпатичным, забавным ребёнком. Сначала родители не могли нарадоваться на рождённую с каштановыми кудрями дочку. Весь медперсонал местного роддома приходил смотреть на куколку с большими глазами, длинными ресницами и милой мимикой. Марина так и росла с внушёнными родителями в её сознание установками: ты сестре должна быть заменой матери, если что, ты обязана ей помогать, ты старшая.
Так они и росли. Стелла красивой, эгоистичной, прихоти которой выполняли родители до той поры, пока ими не овладел алкогольный синдром. Никогда и никак не задумывающейся над тем, что будет с ними, с ней потом. И практичная, экономная, но любящая сестру Марина.
Стелла постоянно требовала к себе внимания, ей нравились брошенные на неё восторженные взгляды  мужчин. Она привыкла использовать сестру для своего благополучия. А Марина после смерти родителей так втянулась в заботу о ней, что совсем забыла и о своей мечте. Да и вообще о своей жизни.                               
Так и получилось, что Стелла не замечала, как сестра давно мучается от головной боли. Как от спазм головного мозга, она не могла переносить дневной свет. Как вставала с постели после жутких приступов, вся разбитая, без сил, но ни разу не подвела ни её,
ни клиентов. Стеллу не интересовало, откуда сестра берёт деньги.
– Мне нужно, а зачем, не твоё дело, – могла заявить она.
И если Марина ей отказывала по каким-то причинам, а никакие причины Стеллу не интересовали, она отвечала сестре так, – хорошо, у Романа для меня всегда всё есть.
Так Марина сама не заметила, как стала для Стеллы просто прислугой, выдающей своей хозяйке наличность, которую зарабатывала своими руками. Своим талантом и мастерством.
С взрослением Стелла стала ещё стервознее. Участие в её жизни Романа и его потакание всем её прихотям сделало своё дело. Она превратилась в капризную, не очень умную женщину, лишённую сострадания к близким людям.
После своего решения осчастливить Романа ребёнком от Жана, они договорились зарегистрировать свой брак в России.
***

Нина не прерывала рассказ Марины. Было заметно, что вспоминать всё, что произошло с ней, приносило ей душевную боль. Она обеими руками сжимала уже холодную чашку с чаем и ёжилась от охватившего её озноба.
– Марина, хотите ещё горячего чая? С мёдом. У меня есть прекрасный мёд. Бабушка всё переживает за всю нашу команду, – участливо говорила Нина, пытаясь успокоить Марину.
– Мёд? У вас, наверное, хорошая бабушка. А у нас с бабушками не случилось. Они были, конечно, но мы их совсем не помним. Одни мы остались со Стеллой. Да… оставались, – грустно сказала она.
Пока закипал чайник, Настя подошла к шкафу и вынула из него лёгкий плед. Нина одобрительно посмотрела на неё.
– Иногда приходится задерживаться на работе. Тоже озноб берёт. Вы так быстрее согреетесь, – накинув его на плечи Марины, сказала Настя.
Плед, горячий чай, мёд сделали своё дело. На щеках Марины появился небольшой румянец.
– Знаете, – продолжила она свой рассказ, – после аварии характер Стеллы изменился ещё больше. Мне казалось, она меня возненавидела. Всё правильно.   Понимаете, – тихо сказала Марина и подняла глаза на Нину, – я виновна в этом наезде. Я хотела её убить.
Марина замолчала. Нина подумала, что нечто подобное она и предполагала.
– Марина, успокойтесь. Наверное, это решение появилось у вас спонтанно, заранее вы ничего не обдумывали, – утвердительно настаивая на этой мысли, сказала Нина и посмотрела на Настю, которая прервала запись и понимающе смотрела на майора.
– Вы правы. Я не хотела того, что произошло. Просто её предложение… Нет, её отношение ко мне, к моей семье, к моей жизни. Понимаете, по дороге на озеро, вы не подумайте, это было её предложение выехать на природу и поговорить со мной.
Марина осеклась, услышав стук в дверь кабинета. Нина подошла к двери. Шурик с любопытством пытался заглянуть в кабинет. Он сообщил, что они с Григорием не могут найти Жана.
– Молодцы. Работайте. Ищите. Всё. Выполнять. Да меня ни для кого нет, телефон отключаю, – тихо дала распоряжения Нина и, закрыв дверь на ключ, поднесла Марине горячую чашку с чаем. Марина не стала пить чай. Она грела об неё свои тонкие, дрожащие толи от волнения, толи от болезни пальцы.
– По дороге я напомнила Стелле, что этот год у нас юбилейный. Мне сорок стукнуло, ей тридцать пять, а Коле пятьдесят. Я ей сказала, что не мешало бы нам всем собраться вместе, как раз Рома приедет и пусть не отметить эти даты, просто встретиться, пообщаться душевно. Вспомнить родителей.
***

– Ну да! Коле твоему обязательно отметить юбилей надо. А что? Созвать алкашей со всей округи. Пригласить старых дружбанов. Они, кстати, с утра до опохмелья ждут его у нашего подъезда. Ты не заметила? Конечно, когда тебе замечать. Ты у нас вся в работе! Вот ему подарок будет! А вообще, Марин, чтобы ты знала, свой юбилей я уже отметила, между прочим, в Ницце. А сорок лет не отмечают. Говорят, примета плохая.
– Так уже…
– Что, уже? – спросила Марина сестру.
– Примета в действии.
– И что это значит? Ты чем-то заболела? Надеюсь, не рак?
– Нет, Стеллочка. Голова…– Марина не успела договорить, как сестра прервала её.
– Ну, знаешь, как в народе говорят? Голова не попа. Завяжи да лежи!
– Стелла! Это ты мне?
– Чего ты сразу обижаешься? И вообще, сестра, у меня к тебе разговор. Даже не разговор, просто я хочу тебя предупредить, чтобы потом между нами никакого недопонимания не вышло.
– Что ещё ты придумала?
– Я тебе уже говорила, что у меня будет ребёнок.
– Роман рад?
– Рома здесь ни при чём. Это ребёнок от Жана. Я сейчас в ужасном положении нахожусь. Возможно, Рома и догадывается, что ребёнок не его. Но, как ты понимаешь, он на всё согласен, только чтобы я жила с ним в Германии. А Жан мне предъявил ультиматум.
– И что это значит?
– То и значит, что он хочет зацепить меня ребёнком и постоянно тянуть с меня деньги. Его условие квартира в Москве.
– И что?
– А то, что у меня сейчас у самой финансы, ты сама понимаешь. В общем, я решила оформить на него нашу квартиру.
– В смысле? Как оформить? А я? А мои дети? Мы что, должны жить с твоим Жаном в одной квартире? – Марина остановила машину.
– За кого ты меня держишь? Конечно, нет. Я продам квартиру в Париже, и мы по деньгам подберём тебе квартирку. Просто мне не хочется сейчас обращаться с такой просьбой к Роме. Начнутся вопросы: зачем, почему? А мне это надо? Чего ты встала? Поехали. Жара такая. Я помню, на озере пляж есть. Дети поплаваем?
Марина сама не поняла, почему остановила машину на дороге  не параллейно, а передним бампером к плавному спуску к берегу озера.
– Ура! Мы приехали! – воскликнула Стелла и, взяв дочку Марины, вышла из автомобиля.
– Мам, я в кустики сбегаю, – бросил сын Марины и исчез в придорожных кустах.
Марина смотрела вслед удаляющейся сестре и вдруг почувствовала ненависть к Стелле. Ей хотелось догнать её, излупить, обвалять в этом грязном песке. Она вышла из машины, забыв, поставить её на ручной тормоз. Сначала она пошла шагом вслед за младшей сестрой. Но, обернувшись на непонятный шум и на предостерегающий крик сына, она увидела, как автомобиль, скатившись с места стоянки, несётся на них. Марина рванула вперёд и только успела схватить свою дочь, которая держалась за руку Стеллы, и отпрянуть в сторону, как махина, набравшая скорость, сбила сестру и, подмяв  её под себя, стала притормаживать.               
От всего произошедшего Марина окаменела. Она, крепко обняв дочь, растерянно смотрела на то, как подбежали люди, как мужчины, приподняв автомобиль, дали возможность медикам вызволить Стеллу, которая была без сознания. Она не реагировала на плач напуганной дочери, на теребившего её сына. На медиков другой скорой бригады, которая нашатырём привела её в чувства.
– Как же так? Эх, женщины, – сочувственно говорил человек в форме ДПС, заполняющий какие-то бумаги, – вот и я своей постоянно талдычу, чтобы не забывала ставить машину на ручник.
А в голове Марины крутилась только одна мысль: – Что я наделала? А если бы я не успела схватить дочь?
***

Марина закрыла лицо руками.
– Я не хотела, чтобы так. Понимаете, я не хотела, чтобы она так покалечилась. Чтобы лишилась ребёнка.
– Успокойтесь. Бог вас уберёг. Понятно, что после такого разговора вы забыли о ручнике. Хорошо, что Стелла выжила. Что дальше было? – тихо спросила её Нина.
– Дальше. Я сообщила Роману. Вернее, он позвонил мне, я ему рассказала, что случилось. Он приехал сразу. Не отходил от Стеллы, пока ей не стало настолько лучше, чтобы зарегистрировать с ним брак. Пока она была без сознания, я подменяла Рому. Потом, меня Стелла не хотела видеть.
 Потом Роман сказал, что после произошедшего Стелла со мной жить не хочет и в Германию пока возвращаться тоже не хочет. В общем, это Рома купил нам с Колей квартиру, в которой мы теперь живём. Мы к её выписке из больницы переехали. А потом Рома уехал. Через некоторое время пришло сообщение о его убийстве. Стелла, когда ей стало лучше, поехала в Германию. Позвонила мне и сказал, что она теперь вдова и чтобы я ателье переписала на неё. Говорит: ты убила моего ребёнка и лишила меня возможности иметь своих детей. Так что потеря ателье, это мелочь по сравнению с её потерей. Что же, она права. Была права. Потом она открыла своё модельное агентство. А я у неё была бесплатной швеёй. Вы понимаете, она ни разу не поинтересовалась моим здоровьем. А у меня от стрессов головные боли не прекращались. Мысли о том, что будет с моими детьми, просто мучали меня. Я в любой момент могу умереть. Что потом? А Стелла просто издевалась надо мной.
Как-то я решила отказать ей в пошиве очередного платья для показа. Так она мне заявила, что, оказывается, оставила на меня, такую неблагодарную, завещание, а я, такая вот бессовестная, не думаю о ней. Я ей ответила, что смерть пока за мной ходит. Что я в любой момент могу уйти. Оставить своих детей. И для меня важен вопрос, что будет с ними. Сшила я ей это платье. Его должен был Коля привезти к Стелле. Но он, как всегда напился до чёртиков. Еле его угомонила. Детей спать уложила и поехала к ней сама.
На такси денег жалко. Оставила деньги на обратное такси. Поехала своим ходом. Пока доехала… В общем, добралась где-то к полуночи. Она дверь открыла и опять на меня с упрёками. Говорит:
– Всё своей болезнью прикрываешься. Бедненькая. А меня калекой сделала, а я нормальная, здоровая, да?  Только вот такие, как ты, всех переживут. А вот я всё из-за тебя потеряла. И профессию, и любимого, и ребёнка. Ещё раз откажешься, твои дети после твоей смерти в детский дом пойдут, потому что с папочкой алкашом их никто не оставит. И никакого завещания не будет. На Жана всё перепишу. Мне всё равно в Германию надо возвращаться.
На меня как туман спустился. Понимаете, я не из-за денег. Обида. За что она со мной так? На самом деле моя жизнь не так сложилась из-за неё. Я ей всегда и во всём помогала. Она же для меня как первый ребёнок, я любила и люблю её всё равно. А она своими словами, как хлыстом по сердцу. Зачем я эту статуэтку схватила? Ударила бы так. Но я не помню, не понимаю, как всё произошло. Не помню, как я схватила эту статуэтку, как ударила её по затылку, не помню. Очнулась, когда увидела кровь на полу. Выскочила. Стою у подъезда, спазмы, горло сжали, воздух не могу вобрать в себя. Постояла немного. Потом такси остановила. Так еле живая домой и доехала.
– Марина, как получилось, что на статуэтке остались отпечатки только вашего мужа и Стеллы.
– Не знаю. Так я в перчатках была. У меня руки постоянно мёрзнут. Она от вредности, наверное, а может, и правда родителей вспомнила, позвонила и сказала, чтобы я ей отдала эту собачку. Я вымыла её. Щёточкой. Вытерла насухо так и положила в пакет. А Коля отдал ей. Из пакета, наверное, достал и отдал ей. Она у Стеллы в прихожей на тумбочке стояла.
– Марина, а вы, когда выбежали из квартиры, никого не заметили? Может, мужчину? Автомобиль на улице, например, подъехал?
– Пока я в себя приходила, видела, около подъезда импортный какой-то автомобиль стоял. Я в них не разбираюсь. Но номер запомнила. Он мне таким странным показался. Один, два, три. А буквы? Первая А, а потом Б и В. Регион не помню. Просто удивили порядковые цифры и буквы. Случайно посмотрела и запомнила.
– А почему вы решили, что сестра мертва?
– Так пульс на руке не ощущался.
– А вы снимали перчатку, когда проверяли пульс?
– Нет… О Господи! Я как в тумане была…
– Марина, поймите меня правильно. Ваши действия квалифицируются как покушение на убийство. К сожалению, нам придётся задержать вас. Но ваши действия можно квалифицировать как содеянные в состоянии аффекта. Понимаете? Но вы должны знать, что ваша сестра умерла от проникающего ранения в сердце, а не от вашего удара.
– Я решила, что удар ножом ей нанесли уже после смерти. Но это не Коля.
– Да, завтра будет ваш Коля дома, – слегка раздражённо ответила Нина.
– А мальчик этот электрик?
– Его отпустили. А вот с вами, конечно, сложнее. Мы со своей стороны, сделаем всё возможное, чтобы вас подвести под домашний арест, но дело за следствием, – задумчиво произнесла Нина, – да, хорошего адвоката я вам гарантирую. Только и вы, пожалуйста, подумайте о себе, о детях. Впрочем, адвокат вам подскажет и что говорить, и как сделать.
– Спасибо вам.
– Да и что делать с наследством вам адвокат подскажет, если оно, конечно, не досталось этому Жану. Да и с мужем вам надо срочно что-то решать. Извините, если с вами случись что, он же останется с детьми? Но если он такой… пьющий? Вы, знаете ли… я всё понимаю, но разговор с мужем у вас должен быть серьёзным. У мужа, кстати, родственники имеются?
– Свекровь. Она в Калуге живёт.
– А она-то как? У вас с ней какие отношения?
– Пока она ничего о моей болезни не знает. Хорошая, добрая женщина. Ругает его.
– Положиться на неё можно? В плане детей?
– Думаю, что да.
– Хотя бы в этом плане что-то положительное. Ладно, распишитесь под протоколом. И подписка о невыезде за пределы города. Ладно, держитесь.
Позвонив следователю, Нина вышла из кабинета и позвонила Григорию, попросила ускорить поиски Жана и разыскать автомобиль номер которого вспомнила Марина. Потом набрала номер мобильного Димы.
– Дима, прости. Я никак не могла тебе ответить. У меня тут чистосердечное образовалось.
– Интересно. И что, признались? Нашла убийцу?
– Что ты! Доведённая до отчаяния женщина с повышенной ответственностью за близких людей. Такие, как она, убийства не совершают.
– А что же они делают?
– Промахиваются. Ладно, сейчас ещё одного деятеля должны  привевезти. У меня времени в обрез. Ты что, звонил? Что-то срочное?
– Да, срочное. Ты в курсе, что завтра суббота? Надеюсь, ты сможешь сделать себе выходной?
– То, что суббота, я в курсе. Но что она принесёт, не знаю. Самой хотелось бы отдохнуть и желательно вдали от городской суеты. А у тебя есть предложение?
– Ещё какое! У меня страстное желание провести выходные в кругу прекрасных и любимых мною дам. Ты как на это смотришь?
– Как на это можно смотреть? Категорически положительно.