Чистосердечное признание гл. 9

Глава 9

Лес – самый изобретательный парфюмер. Никакие самые дорогие духи не могут сравниться с лесным ароматом. Композиции, которые он создаёт, заставляют остановиться сразу при входе в его вотчину. Зимой, вбирая в себя всей грудью чистый холодный воздух, насыщенный запахом хвои, улыбаешься снежинкам, которые распыляет украшенная снегом ёлка. Весной, лес вносит в свою композицию запах талой воды, которая струится тонкими ручейками между кустов, покрытых молодой, ещё липкой зеленью. Запах весны неповторим своей новизной и лёгкостью. Летом состав лесного воздуха разнообразен.
 Лес добавит в него тонкий аромат цветов, трав. И осенью воздух в лесу особенный. В нём витает аромат последних сочных лесных ягод, различных грибов. Он смешивается с запахом осеннего дождя, опавших листьев. И, кажется, ручей уже не так звонко журчит по камням. И птицы уже не щебечут под окном. И только белки с шумом носятся с ветки на ветку орешника, торопясь сделать последние зимние запасы. Да журавли, курлыча, прощаясь с родными местами, выравнивают свой клин и уносятся в ещё синюю небесную даль.
Ранним утром, когда на тропинке ещё лежит роса, не успевшая испариться от последних тёплых солнечных лучей при входе в лес, грибной аромат завлекает всё дальше и дальше в лесную гущу. Только и успевай кланяться каждому кустику, находя под ним тот или иной гриб. Но вот вы ловите сладкий, с детства знакомый аромат последних перезрелых ягод малины. Тонкие её стебельки не выдерживают наполненных соком ягод и падают на землю, на радость трудолюбивым муравьям, жучкам, лесным птицам.
– Малина! Дима, смотри, здесь её просто заросли, – Нина аккуратно срывала сочные ягоды и улыбалась, проглатывая вкусный сок.
– Лесная малина отличается от садовых ягод. Вроде никто за ней не ухаживает, а вкус лучше. Совсем другой. Ароматней, – улыбаясь, говорил Дима, наполняя ладонь ягодами.
– Это точно. Как в детстве. У нас на участке много было малины, а я в лес убегала и там наслаждалась дикой ягодой.
Дима, приобнял Нину и приложил свою ладонь с ягодами к её губам.
– Вкусно, – проглотив, прошептала она.
Дима крепко обнял её и поцеловал. Они сидели у прозрачного ручья, наблюдая за полётом стрекозы, удивляясь её большим размером и совсем прозрачным крыльям. Целовались. И молчали.
Когда они вошли в дом с полупустыми корзинками, но с сияющими улыбками на лицах, Тамара Васильевна и Нина Ильинична многозначительно переглянулись.
– Наш план сработал, – тихо сказала Нина Ильинична.
День пролетел быстро, весело и непринуждённо. За вечерним чаем, шумно играя в подкидного дурака, Дима вспомнил разговор в машине.
– Нина Ильинична, вы обещали рассказать, какая у вас история была с чистосердечным признанием.
– Была, Димочка, была у меня такая история. Расскажу. Была и явка с повинной и чистосердечное. Только ты сначала спроси Нину, за что она получила внеочередное звание и наградной от министра.
– Ничего себе. О звании я стеснялся спросить. Но наградной…
– Бабушка! – Нина бросила карты на стол и вышла на террасу.
Следом за ней, прихватив тёплый плед, вышел Дмитрий. Накрыв пледом себя и её, он обнял Нину и прижал к себе.
– Интересно, почему за городом небо кажется ниже. А звёзды! Смотри, Венера преследует меня. Она мне и в Москве в окно светит, как фонарик, – положив голову на плечо Дмитрия, сказала Нина.
– Поэтому ты такая красивая, что тебя Венера не преследует, а любит. Ты не заметила, что даже в таком лирическом настроении ты применяешь наши словечки.
– Не поняла…
– Если бы у тебя была другая профессия, ты бы сказала: Венера светит или улыбается. А тебя она преследует.
– Надо же…
– Ладно, ты давай, колись, кого ты преследовала, что аж наградное получила? Да ещё из рук самого министра.
– Было дело. Ты правильно сказал, что профессия откладывает на нас свой след. Идёшь, едешь, смотришь на лица людей, увидишь знакомое лицо и сразу думаешь, что оно с ориентировок. Я однажды чуть не попала впросак. Представляешь, в метро сидит женщина напротив меня. Книгу читает. Я смотрю знакомое лицо. И сразу в уме всплывают ориентировки. Думаю, сейчас буду выходить, попрошу её выйти со мной и пробью у метрополинтеновских. А она книгу закрыла, на меня посмотрела, заулыбалась. Оказалась моя сокурсница.
– Понятно. Но ты мне зубы не заговаривай. Я сам это умею делать, – Дима сильнее прижал к себе Нину и поцеловал в висок.
– Помнишь, в Москве и области орудовала такая банда Карнаухова?
– Так она с середины девяностых много чего натворила. Слышал, – грустно заметил Дима.
– Вот и я слышала. Что они полнейшие беспредельщики. А взять их никак не могли.
– Слышал я, что они не оставляли свидетелей, но если такие оставались, то  отказывались писать заявления на них. Его даже посадили за какую-то мелочёвку, больше доказухи не было. Одно время затих, потом вышел и вообще озверел. Сволочь.
– Да. На нём и убийство председателя областного колхозного комплекса, и его всей семьи. Даже детей не пощадили. И он, как ты говоришь, эта сволочь, убил друга бабушки. А тут пришла опять на него ориентировка. Оказалось, что на рэкет переключился. Ввалились вчетвером к одной семье, ограбили, но в живых оставили. Хозяин грузовыми перевозками занимался, так они поставили его на деньги. Побрякали перед глазами оружием, жене по голове дали, наверное, для острастки. Но хозяин не побоялся. Написал заявление на него. Наши очень просили не забирать заявление. Крепкий мужик оказался. Не испугался.
– Да, сдал Карнаухов.
– Так его время уже прошло. Беспредельничал, как мог. Он и на зону боялся возвращаться. Кому-то там насолил. Потом признался, что его заказали и на воле, и на зоне. Когда освободился, молодняк сколотил, а они уже не те «быки», которые в былые годы были. Просто так под «вышку» не полезут. И вот еду я на дачу. При выезде на Кольцевую дорогу смотрю, голосует мужчина. Впереди водитель притормозил машину, но видно оказалось не по дороге. А я ближе подъехала, смотрю, а это Карнаухов собственной персоной!
– Ничего себе. И тормознула?
– А что, проехать должна была? Пока позвонила бы, пока, то, сё и всё. А у меня в голове ориентировка!
– Ну, ты мать даёшь! Так у него наверняка оружие было с собой.
– Было.
Дима с удивлением посмотрел на Нину.
– Но у меня было оружие грознее его ТТ. Сзади, на заднем сидении лежал мой пёс.
Ротвейлер Джек. Я потом покажу его фото. Он в прошлом году умер от старости. Но порода собаки сама говорит за себя. Когда Карнаухов сел рядом со мной, я дала команду Джеку: охранять. Карнаухов от неожиданности повернул голову назад и матюгнулся. Джек встал на задние лапы, а передние положил ему на плечи. И как только Карнаухов хотел повернуться или просто пошевелиться, Джек начинал рычать. Так, пока Джек, обнимая, дышал ему в затылок, я развернула автомобиль и привезла его в наше отделение, в котором я тогда служила. Так что особой своей заслуги я не вижу. Герой – мой пёс. А повышение звания мне и так светило. Там и выслуга, и несколько раскрытий благополучных. А награда от министра, скорее всего с учётом бывшей успешной службы моей бабушки. Да, скорее всего, и перевод меня на Петровку, благодарность ей и Метелину, он раньше служил под её началом.
***

После того, как Дима вышел из комнаты, Нина Ильинична положила свою ладонь на руку Тамары Васильевны.
– Тамарочка, ты ещё не знаешь, за что моя Нина получила наградной.
– Неужели это она?
– Да. Она исполнила то, что должна была сделать я. Валерка Метелин после этого её к себе забрал. Ты же знаешь, мы из одной команды были. И он с ребятами, как Валера сказал, потребовали её награждения. Но министр сказал, что она награду ещё заслужит, а вот наградной… Собака не вечная. Так пусть, сказал, всегда рядом будет оружие.
– Носит?
– Дома лежит. У неё есть табельный. На работе в сейфе. Только она берёт его редко.
– Когда Карнаухова брала, он был с ней?
– Что ты! Она же ко мне на дачу Джека везла.
– Ты ей рассказывала, кого она тогда задержала?
– Да. Только, мне кажется, она не догадалась ещё, убийцу, какого Сергея она задержала. А Дима в курсе?
– Если ему расскажет, догадается. Потому что тогда он, окрылённый, прилетел ко мне. Такие новости быстро разлетаются. Рассказал, что весь отдел смеялся над этим упырём. Кроме него. Говорил, что это он должен был его задержать. Но ты же понимаешь, он его живым не оставил бы. Так что Ниночке двойное спасибо.
– И мне было не до смеха, Тамарочка. Он же пытался достать пистолет, Так Джек ему чуть скальп не снял. А когда он вышел из машины, Джек повалил его наземь и на спину лапы положил. А Карнаухов только с оружием смелый. Испугался. Испугаешься тут, когда с него кровь с головы течёт. Да ещё отбитые почки не выдержали. Вокруг автоматчики, а его девчонка молодая в машине ещё обезоружила с помощью пса. Опозорился. Орал: пристрелите меня! Жаль, до суда не дожил. Вскрылся. А может, помогли. Он своими же был приговорён. Начудил и на воле, и на зоне.
– Туда ему и дорога. Вот и я говорю, что всё-таки существует закон бумеранга. Всё зло, которое вылил на людей вернётся вдвойне. Столько жизней отнял. Сволочь. А ваш Джек каким умным псом оказался.
– Он же вырос на Нининых руках. Она его из соски молоком кормила. Она и надрессировала. Умная собака была. После него Нина больше не хочет заводить собак. Да и куда ей с её работой.
– С вашей работой. Тем более женщина оперативник. С огнём играете, девоньки. Ей бы деток растить.
– Не говори, кума. Но что поделать? Тамарочка, ты сама жена и мать опера. Знаешь, что наша работа заразна. Втянешься всё, не вылезешь. Я с Ниной на эту тему даже начинать разговор боюсь. А о правнуках мечтаю. Ты ещё молодая, внуков понянчишь, воспитаешь. Куда без помощи бабушки с такими родителями? А мне бы хоть дождаться маленького, – у Нины Ильиничны появились слёзы на глазах.
– Ниночка, ну что вы. Видите, они уже по грибы ходят, вон за звёздами наблюдают, – улыбаясь, сказала Тамара, – Димка весь в отца. Вцепился, всё! Не отпустит. По себе знаю.
В эту ночь Нина вспоминала день задержания Карнаухова.
– Странно. Почему меня не взял испуг, когда он потянулся за стволом? Джек мой был, конечно, грозной защитой, но был бы преступник проворней, так изловчился бы. Пули и мне, и Джеку хватило бы. Постарел, не той хватки стал безжалостный Карнаухов.
И как всё взаимосвязано. Мне бабушка рассказывала тогда, что я отомстила за её друга Серёгу. А я даже представить не могла, что это отец Димы. Может, Дима прав. Нас Бог свёл. Поживём, конечно, увидим. Но мне кажется, что Дима, это серьёзно. Я хочу, чтобы наши отношения остались серьёзными.
***

Понедельник Нина встретила в хорошем настроении. Прекрасное настроение было и у полковника Метелина.
– Молодцы. Что сказать, если уложились в сроки по двойному убийству. Но не забывайте о других делах, – закончил он совещание.
– Осталась мелочёвка, мы сделаем всё в срок и как надо, – сказал воодушевлённый похвалой начальства Шурик.
– У нас, лейтенант, мелочёвки не бывает, – посерьёзнев, ответил ему полковник, –
Не соблюдёте сроки, накажу, – добавил он, глядя на стажёра.
Нина дождалась, когда все покинут кабинет полковника и передала ему приглашение на юбилей Нины Ильиничны.
– Обязательно с моей Верой Петровной придём. Не секрет, кто ещё будет? – спросил он Нину.
– Самые близкие. Мои родители приедут, конечно. Ваши с бабушкой друзья. Будет  Тамара Васильевна Серова.
– Тамара? Серова? Как здорово! Они с Ниной Ильиничной поддерживают отношения?
– Да. И её сын будет, – сказала Нина и смутилась.
– Да ты что? Димка? Наслышан о его подвигах. А что это ты засмущалась? Щёчки порозовели? А?
– Выходные на даче провела, вот и порозовела от чистого воздуха.
– На даче, говоришь? Надеюсь, не одна? Всё, всё, молчу. Но пора уже и на твоей свадьбе погулять. А Нине Ильиничне передай, что обязательно будем в следующую субботу на её юбилее.
Вся рабочая неделя прошла в хлопотах и переживаниях о предстоящем торжестве.
Главная проблема для Нины была в том, как заставить бабушку надеть нарядное платье. Которое надо было ещё и приобрести. В выборе наряда согласилась помочь мама, которая вместе с отцом приехала из Ростова-на-Дону. Она же в субботу вместе с бабушкой посетила парикмахерский салон. Казалось, всё хорошо. Только во время торжества Тамара Васильевна часто прикладывала руку к сердцу.
– Вам плохо? Сердце болит? – спрашивала её Нина.
– Всё хорошо. Но только что-то тревожно на сердце. Димы что-то нет и мобильный его отключён.
Волнение за Диму передалось и ей. Уже все собрались за столом, закончились долгие поздравительные речи и вручение подарков, а Димы всё не было. У Нины совсем испортилось настроение, когда в банкетном зале появился Олег. Этого она никак не ожидала.
– Извини, возможно, тебе неприятен мой визит. Но я не мог не поздравить Нину Ильиничну, – сказал он и преподнёс юбилярше большой букет цветов и коробку с подарком.
Нина Ильинична удивилась приходу Олега, но ей ничего не оставалось, как вежливо предложить ему пройти к столу. Он сел рядом с Ниной.
– Ну вот. А говорила, что у тебя новые отношения. Лукавишь, дорогая, – с улыбкой сказал он.
– Я совсем не обязана ставить тебя в известность о моих отношениях. Но если ты так хочешь, могу познакомить тебя с моей будущей свекровью. Она сидит рядом с бабушкой.
– Они что, подруги? – спросил Олег, выпив коньяк и поедая салат.
– Подруги.
– Свекровь есть. А где же сам будущий муж?
– Слушай, какое тебе дело? Тебя вообще никто не приглашал. К бабушке пришёл? Вот иди и с ней беседуй, – нервно ответила ему Нина.
– Грубо. Но я всё равно тебя люблю.
– Шёл бы ты со своей любовью.
– Ниночка, я так полагаю, что женишок тоже из вашего ведомства. Так какая может быть семейная жизнь, если работа и на службе, и дома? А дети? Я хоть не сторонник увеличения демографии страны, но даже я приветствую наличие хотя бы одного ребёнка в семье. Может, ты пересмотришь своё решение?
– Олег, давай я тебя провожу. Мне кажется, тебя ждёт интересная, насыщенная жизнь за порогом этого заведения. Но только без меня. Пошли, – Нина настойчиво потянула его из-за стола.
– Вот напоследок голодному и в хлебе отказала. Жестокая ты женщина, Нинок.
– Вот тебе хлеб, – Нина протянула захмелевшему Олегу кусок хлеба, – и давай на этом закончим наше общение навсегда, – сказала она и пошла к выходу из ресторана.
– Ну, на свадьбу хотя бы пригласи. Очень хочется посмотреть на свою замену.
Посадив Олега в такси, Нина с облегчением вздохнула. Но Олега заменила мама.
Еле объяснив ей, кто это был и почему, она его выпроводила, Нина подошла к полковнику.
– Валерий Михайлович, вы не в курсе, почему Димы нет? – спросила она его.
– В курсе. Меня уже попросила Тамара разузнать, что с ним. Он, Ниночка, на задержании. Так получилось. Сама понимаешь. Наша работа непредсказуема. Позвонит, как освободится, – Нине показалось, что полковник что-то недоговаривает.
– Конечно. Позвонит. Хорошо, если завтра. Ладно, пойду Тамару Васильевну попробую успокоить.
***

Две тысячи девятый год отмечен в криминальной истории Москвы большим числом убийств. Сотрудники милиции ещё не отошли от громкого дела начальника районного ОВД Царицыно майора  милиции Дениса Евсюкова, который устроил массовый расстрел людей в супермаркете «Остров» как вскоре  произошло возвращение и смертельное ранение Япончика. Много чего произошло до осени этого года. Много дел находилось в разделе «висяков». Но Дмитрия на протяжении последних двух лет интересовала империя «Черкизон». У него находилось несколько дел о пропаже на территории рынка молодых девчонок. И это не давало ему покоя. Но, наконец, эту «выгребную яму преступности» решили закрыть. С закрытием Черкизона появилась возможность закрыть и некоторые дела.
 В конце июня две тысячи девятого года снесли этот «рассадник преступности». Это своё громкое название рынок оправдал с лихвой. Задолго до этого события на стройке, которая находилась недалеко от Черкизона, были найдены трупы трёх девушек, которые, по показаниям родителей, весной две тысячи седьмого года, будучи подружками, пошли на этот рынок за приобретением вещей. Никто из них домой не вернулся.
Странным было то, что нашли их трупы не сразу и не вместе, а каждую в разных концах стройки с недельным интервалом. Трупы девушек были обезображены. В промежность был залит электролит. На шее у обоих след от удавки. Способ убийства и то, как и в чём доставили трупы на стройку, указывали на то, что совершил их один и тот же человек.
– Девчонки пошли на рынок вместе. Потом где-то их прятали. Убили по очереди и спрятали трупы на одной стройке, но в разных местах. Если бы совершала насилие и убийство группа, то хоть какие-то следы остались бы. А здесь, всё тщательно скрыто. Ни волосинки, ни ниточки. Электролит. Только он указывает, что преступник возможно владелец автомобиля. Ни отпечатков, ни свидетелей, – размышлял Дмитрий.
Через месяц поступило заявление от родителей ещё двух пропавших девочек,  четырнадцати и пятнадцати лет. Тела задушенных подростков нашли в заброшенном коллекторе. Он находился в двухстах метрах от рынка.
– Способ убийства прежний, – доложил криминалист, – и опять никаких следов.
– Серийник? – предположил Дмитрий.
– Выходит так. Всё указывает на то. Но где следы самого убийцы? – спросил криминалист.
– Всё крутится вокруг рынка. Я предполагаю, что там орудует убийца – серийник. Он не остановится, – пытался доказать начальству Дмитрий.
В две тысячи восьмом году на самой территории пропала девочка одиннадцати лет, пришедшая вместе с матерью на рынок. Прокуратура по этому факту возбудила уголовное дело. Но вскоре управление Следственного комитета приостановило его с формулировкой «за отсутствием лица, подлежащего к привлечению в качестве обвиняемого». Тело девочки так и не было найдено. А значит: нет тела, нет дела.
Усложняло раскрытие таких дел то, что на территории этого рынка работали выходцы из Ближнего и Дальнего Зарубежья. Большинство из них были нелегалами, которые скрывались от проверок документов, чтобы их не выслали из России. Поэтому многие из них годами не покидали подземелья под торговыми рядами. Там жили, там же работали. Там же и находили свою смерть. 
Не секрет для органов был и тот факт, что в комнатушках под землёй были организованы бордели, в которых силой удерживали девушек. Эти публичные дома были только для своих. Услугами девушек пользовались как продавцы рынка, так и сотрудники ЧОПа, находившегося под началом Тельмана Исмаилова. Один из чоповцев был человеком Дмитрия. От него он узнавал много чего интересного. Только сделать ничего не мог. Потому что милиция в дела рынка не могла вмешиваться. Милиционеры почти не заходили на территорию рынка. А всё потому, что был прямой приказ от высших милицейских чинов, подкупленных Исмаиловым. И это давало возможность проворачивать на рынке самые разные преступные дела.
Черкизон был так же и оптовой базой для распространителей наркотиков. По большому счёту рынок был похож на космическую «Чёрную дыру», которая поглощала в себя всё, что в неё поступало, но что творилось внутри этой системы, было тайной.
Самое неприятное в работе оперативника, вычислить преступника и не иметь возможности взять его без риска, что он может или ему помогут избежать наказания. Дима пытался узнать, кто виноват в исчезновении и убийстве детей.
– Преступник обязан ответить по закону. И всё равно, кого он убил дешёвую проститутку или старика. Тем более похититель, садист, педофил, убийца. Но когда он похищает для исполнения своих похотливых целей детей, он должен ответить своей поганой жизнью, – так считал и говорил своим сослуживцам Дмитрий.
И хотя дела о найденных трупах и пропаже детей на Черкизовском рынке были для майора Серова под запретом начальства, он не мог смириться с таким положением дел.
Дмитрий был уверен, что к этим исчезновениям причастен серийный убийца. Но высшее руководство настаивало на версии о похищении девушек и последующем убийстве и сокрытии трупов девушек силами бандитской группировки, контролирующей бордели на территории рынка. Но Дима был уверен в своей версии. После закрытия рынка эта вера утвердилась в нём ещё больше.
– Понимаешь, у рыночных борделей свои кладбища на территории рынка. Эти отморозки надеялись, что империя Черкизона будет вечной. Зачем им было заморачиваться с вывозом тел, когда на территории труппы так можно спрятать, что концов никогда не найдёшь. И не придерёшься, – говорил он своему доверенному, который работал в ЧОПе Черкизона.
Була Терлоев, с которым Дмитрий познакомился ещё в начале девяностых, вернулся в Москву из-за бегства из родительского дома своей младшей сестры.
– Убежала. У нас так не принято, понимаешь. Отец проклял, а у самого сердце болит. Я же вижу. А за мать и говорить не приходится. Любовь у девчонки случилась. Он другой веры, – смущаясь, говорил Була. У нас с этим строго. Все дороги привели сюда. Но не жениха, ни сестры я здесь не обнаружил. А без неё вернуться не могу. Поэтому и устроился в охрану. Может, что разузнаю. Теперь вот думаю, лишь бы живая была. А там разберёмся.
Була по кличке Зубр, хотя так переводится его имя с чеченского, был старше Дмитрия на пять лет. Они случайно встретились на рынке.
Их познакомил отец Димы, который помог молодому чеченцу выйти из-под контроля одной банды, орудовавшей в своё время в Москве. Сергею Серому стало жалко не успевшего замазать себя кровью, не приспособленного к бандитским отношениям парня.
– Ни за что сядешь за компанию, а там всё! Пойдёшь по бандитской наклонной. Уезжай отсюда. Делом займись. Он помог Буле перебраться домой.
– Я когда тебя увидел, сначала растерялся. Подумал, что Сергей Дмитриевич так и остался молодым. Ты копия своего отца.
Була и окликнул его именем отца. Дмитрий тоже не узнал в этом рослом чеченце того юного Зубра.
– Отца убили, – тогда сообщил он ему.
– Я ему своей жизнью обязан. Говори, чем тебе помочь. Всё сделаю, – сказал Була, когда они встретились с Димой в кафе и делились своим наболевшим.
Вскоре «негласная опергруппа», как называл себя и Булу Дмитрий, пополнилась ещё одним молодым парнем. Дмитрий собирал материал о других пропавших девочках. И в этом ему помогал молодой парень Славик Томилин, хорошо разбирающийся в компьютерных делах. Молодого хакера взял под опеку Була. Помог ему не потеряться в этой жизни, как когда-то самому Буле помог отец Дмитрия.
С появлением Славика пошла подвижка в деле серийного убийцы. Он определил ареал маньяка. После закрытия рынка, произошло три похищения девочек. И  произошли они  на улицах района Измайлова. А трупы детей находили в разных частях Измайловского парка.
– Дима, три найденных трупа детей за четыре месяца и два пропавших без вести, – говорил Була, – всё крутится около него.
Дима с Булой ещё в две тысячи седьмом году, когда на рынке пропали две подружки, заподозрили в похищении одного сотрудника ЧОПа. Була видел, как тот сначала шёл с девочками к выходу из рынка, потом услужливо посадил их в свой автомобиль. Була попросил частника, подрабатывающего у рынка, проследовать за машиной. Он видел, что этот сотрудник довёз девочек до метро, а сам уехал. Он убедился, что девочки сами вошли в здание метро. Через месяц после этого их нашли в коллекторе на пустыре недалеко от рынка.
– Возможно и такое, что он засёк твою слежку, – тогда сделал вывод Дмитрий, – и договорился о встрече с ними в удобном ему месте.
– Скользкий он тип, не верю я ему, – ответил Була.
– Но нам ему нечего предъявить. Но помнить о нём мы будем,  – заключил Дмитрий.
И вот рынок закрыли. Но дети не перестали пропадать. Розыскные дела закрывались или откладывались по разным причинам. На обезображенных трупах, которые находили, так и не было никаких следов убийцы.
С подключением в группу Славика нашлась и сестра Булы. Она жила в зарегистрированном браке с русским парнем и вела светский образ жизни. Они с мужем растили двоих детей. Була срочно выехал в Краснодарский край, где они проживали. Обещал переговорить с сестрой и вернуться обратно в Москву. Дмитрий со Славиком остались одни.
Дмитрию, конечно, было тяжело совмещать свою основную работу с поиском никому не нужного маньяка. Длительные перерывы между пропажей детей и подростков, и отсутствие явных доказательств против подозреваемого не давали возможность составить полную доказательную базу. Тем более что у тех, кого они могли подозревать в данных преступлениях, было алиби по всем случаям выявленных убийств. Проверяли они и Котова, бывшего охранника на Черкизовском рынке, который теперь устроился охранником в больницу на Соколиной горе. Он проживал на одной из Парковых улиц, а это совсем рядом с Измайловским парком. И это делало его, с учётом того, что он подвозил девочек в две тысячи седьмом году, самым первым в списке подозреваемых.
В день юбилея Нины Ильиничны Дмитрий ехал на дачу, чтобы забрать свою мать с подарком и вместе с ней купить цветы для Нины Константиновны и Нины. Но на Кольцевой дороге ему позвонил Славик.
– Дмитрий Сергеевич. Кажется, есть совпадение. Була был прав. Пришла сводка о нахождении трупа девушки в парке.
– Славик, а маячок? Как же твой маячок в машине Котова? – спросил Дмитрий.
– Не знаю. Скорее всего, он его засёк.
– Ладно. Не суетись. Разберёмся.
Перезвонив матери, он попросил её заказать такси и самой добраться до ресторана.
– Мама, Нине я сам куплю букет. Не обижайся, я быстро вернусь. Встречусь с человеком и сразу к вам.
Дима позвонил и Буле. Узнав, что он уладил свои дела и утром будет в Москве, назначил ему встречу в квартире Славика.
Но в этот вечер Дима не появился ни на торжестве, ни у Славика, ни у себя дома. Не появился он и в воскресенье.