Девять миниатюр из прошлого. Номер Восемь

«над головою солнце
похожее на солнце
и точно месяц
на ведёрке дужкой
на дне колодца
в сожженной памяти
по щиколотку пепел

(Андрей Костинский)


Я стоял в арке – там было сухо, водовороты воды несли по улице ворохи мокрых листьев, ветки, целлофановые пакеты, какое-то тряпье, зазевавшихся кошек, а заодно и мои страсти и переживания.

В арку забежал человек.  На нем была светлая кепка из серии «Привет, Анапа». На ногах – что-то вроде санаторных шлепанцев. Они не держались на ногах.  Он тщетно пытался приклеиться к своей обуви, то и дело сбивал воду, пританцовывал и вообще вел себя очень дергано.
Вода прибывала. Было нечто апокалиптическое в ее стремительном беге.
«Бедствуете?» спросил я.
Он подпрыгнул на одной ноге, будто бы стряхивая мой вопрос, тяжело взглянул на свои грязные ноги и произнес: "Увы, протекаю.» Потом он медленно переступил с ноги на ногу и добавил: «Надеюсь, что не в канализацию».
Было в нем что-то от мелкого демона, проклятого родными и демоническим сообществом. Мне захотелось поучавствовать в его судьбе.
«Как насчет того, чтобы стать джином, спрятаться в кувшине и там закупориться?» - «У меня клаустрофобия». Он говорил серьезно. В его словах была некая тяжесть существа, которое было обречено на долгое существование в замкнутом пространстве – кувшина? тюрьмы? могилы? У меня возникло желание покинуть арку.

Странное чувство – мне было жаль его, но при все при этом, при определенных обстоятельствах я, наверное, смог бы воткнуть в него осиновый кол.
Он вышел из арки и подошел вплотную к бушующему потоку. Упал на колени. Опустил руку по локоть в бурлящую жижу. Мне показалось, что вокруг руки образовался настоящий водоворот – вся накипь дождя, все листья, весь мусор вертящийся вокруг руки, устроили настоящий бесовской танец.

Я смотрел на него с другой стороны арки. Я шел по колено в воде, жиже, по лицу текли слезы. Дождь облепил меня со всех сторон. Я оглянулся. Там, с другой стороны арки сидел он. У края смерти, дикой воды, дикой судьбы. Воронка вокруг его руки поднималась все выше, но он не шевелился. Я тоже.