Спиной к спине

    С раннего детства у нас всё было общим - игрушки, развлечения, даже предпочтения в еде. А вкусняшки, коих было мало, мы всегда делили поровну.   Несмотря на два года разницы мы были одного телосложения и одежду носили одну и ту же, по очереди.
     Не стану врать, что мы так уж ничего не делили и потому не дрались. И делили и дрались. Когда мы дрались, что было естественным в подобных обстоятельствах, мама не выясняла кто прав, а просто отправляла нас на улицу. Там происходило всё одинаково: обязательно встречался кто-то из наших “врагов” и мы становились спиной к спине, продолжая драться вдвоем против всех.
     Но однажды, когда мама ненадолго отлучилась, случилось то, что помню, словно было вчера, вижу все детали, помню каждое ощущение. На мне белое платье снежинки для первой в жизни новогодней школьной ёлки. Что мы тогда не поделили, долго рассказывать, но сестра меня так разозлила, что я помчалась за ней, а когда она закрылась в комнате, я со  злости ударила дверь, в которой был стеклянный проем. Стекло разбилось порезав руку и кровь хлынула на мое платье снежинки. Сестра выскочила из комнаты, стала обнимать меня и просить прощения.
     Вошедшая в ту минуту мама застала нас обоих в крови. Не сразу поняла что случилось, почему сестра плачет, а я с ужасом молча  смотрю на свое платье. Мама стащила с меня это платье, всучила его сестре, велев бросить в ванную и залить холодной водой, а сама начала обрабатывать мои раны, поясняя что холодной водой кровь с платья легко смоется, и я успокоилась. Потом мама взяла нас за руки и сказала: “ Кроме меня и папы у вас родных только вы двое. Нас с папой когда-то не станет и вы останетесь вдвоем в целом мире.  В жизни случается всякое, но вы навсегда останетесь родными,  и когда -то это будет самым важным.”.
    Прошли годы и нам стало нечего делить потому что мы пошли разными дорогами.
     Я полностью погрузилась в учебники и книги, писала в дневнике, короче была “домашним ребенком”, “синим чулком”, “книжным червем” и прочими атрибутами становления личности.
     Сестра ушла в спорт, добиваясь отличных результатов и накачивая мышцы, но не запуская учебу, а потому была одной из лидеров школы.
     Круг общения у нас был соответствующий нашим интересам и занятиям.
     В те времена компании подростков и молодежи были разделены сугубо по районам и враждовали за “место под солнцем”, часто очень жестоко.   В каждой “стае” был свой лидер, чей авторитет был непререкаемым и всеобъемлющим. Девушкой такого лидера нашего района и была моя сестра, которая к тому времени превратилась в независимую, сильную телом и духом красавицу.   
     Одежду мы уже не делили.  Не потому, что фигуры стали значительно отличаться. Я носила то, что покупала мама на скудные средства нашего бюджета, и , стараясь не огорчать маму,  я носила эти “сиротские” одёжки. Но зато научилась шить и вязать, сама придумывать модели, экономить материалы. Если сейчас закрыть глаза, могу вспомнить расцветку и фасон зелезного сарафана с пелериной, малинового платья с юбкой “годе”, джемпер  из шерсти купленной у цыган, бирюзового, до сих пор любимого мною цвета.   
     Сестра тоже имела всего несколько вещей, но купленных у “фарцовщиков” . И даже первые в жизни джинсы мне достались от неё.
     Сегодня наши дороги разошлись настолько, что живем в разных странах, у нас разные вкусы в одежде и еде, разные жизненные принципы и приоритеты, разные интересы   и предпочтения. Мы общаемся очень редко, но я твердо знаю,   если случится беда, мы станем спиной к спине вдвоем против всех. И это греет меня в любые холода.
( Фото "Рука мамы" Антанас Суткус, 1966 год.)