Глава 23. В башне

Той ночью Клару разбудили стенания в камине, сопровождаемые уже привычным звуком осыпающегося песка. Она поняла, что грянула весенняя буря. Её первая мысль была: «Надеюсь, это продлится до четверга». 
Она не знала, что именно планировалось на четверг, но что-то явно затевалось, как ей стало ясно из прощального замечания миссис Грант.
К четвергу буря улеглась, хотя волны всё ещё были высоки и всё в доме покрывал налёт песка, словно мельчайшая жёлтая пыль.
«Если планировалась лодочная прогулка, то теперь это исключено, - думала Клара, окидывая небосвод критическим взглядом. – Но вдруг это крокет или просто чаепитие. Он не любитель таких развлечений, но кто знает…?»
Она настороженно прислушивалась в течение нескольких часов. Ведь если б у мистера Эйкмана были планы на сегодняшний день, он поставил бы её в известность. Прошло время ланча, но ничего так и не было сказано.
Вскоре она услышала, как мистер Лэйнг  поднимается по лестнице, а кто-то спускается. Шаги встретились перед дверью.
- Итак, вы здесь! – послышался голос Эйкмана, очевидно, встреча была заранее условлена.
«Значит, вот кто сменит меня!» Ей показалось, что она поняла, как обстоит дело.
Мужчины вошли вместе.
- Прекрасный день! – произнёс мистер Лэйнг, медленно стягивая перчатки. – В своём роде, конечно! Как я наслаждался видом этого буйства! До полудня я пробыл на пирсе.  Волны надвигались, подобно табунам диких лошадей, их гривы задевали меня! Ну, вы и сами видите.
И он провёл рукой по своему промокшему пальто.   
- Сегодня нельзя сидеть взаперти, особенно после этих двух дней! Уже выходили?
Он взглянул на Клару.
- Собираюсь. Могу я уже идти? – спросила она с быстрым взглядом на мистера Эйкмана.
- Конечно, вы должны выйти. Вы взаперти уже два дня.
Она сделала шаг к двери, но остановилась и обернулась к мистеру Лэйнгу.
- Значит, на пирсе высокие волны?
- Выше некуда.
- Вам туда нельзя, - быстро сказал Эйкман.
- Почему?
- Едва ли это безопасно, нужно, чтобы ветер ослаб. На камнях там может быть скользко.
- Я не боюсь! – возразила Клара с игривым смехом. Неизвестно, провоцировала ли она его намеренно, но цели достигла.  Его лицо изменилось.
- Я запрещаю вам идти! – воскликнул он. – Что за безумие!
Клара застыла, и глаза её сверкнули в ответ на безапелляционность его тона.
Она уже хотела что-то возразить, но тут встрял мистер Лэйнг.
- Безумие, конечно, идти туда одной, – сказал он с нарочитым равнодушием. – Вам следует приглядеть за ней, - а, Эйкман? Не вижу ни одной причины для вас торчать здесь. Я в настроении поиграть на пианино, ваша матушка в настроении послушать, и мы прекрасно проведём время вдвоём.
Слова прозвучали непринуждённо, но в тоне его голоса Кларе послышался тайный умысел. Её охватила волна непонятного ей самой возбуждения. Она всё стояла у двери, опустив глаза, страстно ожидая ответа Эйкмана.
- Что ж. Вы не против, мисс Вуд?
Итак, вот нежданный выход! Если ей удастся увести его из дома, тогда все другие планы наверняка не свершатся! И пусть тогда Этель ждёт, пусть надеется, пусть даже придёт в поисках его, всё будет тщетно!   На этот день, по крайней мере, он будет принадлежать не Этель, а ей!
Минуту назад она не смела поднять глаз, теперь же её взгляд отважно устремился на него.
- Нет, - сказала она тоном, в котором гордость уступила место мягкости. И быстро добавила:
- Только если вам не нужно куда-то ещё…
Он не ответил и повернулся к своему другу:
- Так вы согласны побыть до нашего возвращения?
- Положитесь на меня.
Когда они шли рядом по улице впервые за эти месяцы, Клара ощущала себя так, словно ступает по облакам, а не по неровной мостовой Ратбеджи. Ужаленная неразумной, ничем не обоснованной ревностью, она позабыла все свои угрызения совести. Она была в том особом состоянии духа, в котором нет места мыслям о завтрашнем дне. Сейчас имело значение только это мгновенье, в котором она одержала верх над Этель. Она была рада тому, что сильные порывы ветра заставляют её придерживать шляпу, что давало ей возможность заслонить лицо, на котором слишком явно было написано ликование.  Рада была она и тому, что не может видеть его лица и прочесть то, что, возможно, написано на нём.
Мистер Лэйнг был прав, день действительно был прекрасен. В сердитом бризе, что рвался в лицо на каждом углу, ощущалась весна. Дыхание пресекалось от неистовых порывов, хотя местным жителям такой ветер был привычен. Клочья белых облаков неслись по пронзительно голубому небу, слепящие солнечные блики падали дождём на всё ещё взволнованное море.
- Почему вы сказали, что мне нужно куда-то ещё? – после долгого молчания спросил Эйкман.
Её сердце подпрыгнуло при звуке его голоса. Нервы были так натянуты, что она не смогла уклониться от ответа.
- Так, показалось, - сказала она с небольшим смешком. – Я что-то слышала об условленной встрече в четверг.
- Четверг? Чёрт, а ведь  и правда!
- Значит, я права?
Она снова засмеялась, на этот раз более весело.
- Неужели все мужчины так забывчивы? Как может художник позабыть о такой великолепной модели, которую можно сравнить с королевой Джиневрой? 
- Вы говорите о мисс Грант?
- О ком же ещё? Джиневры не ходят по улицам дюжинами.
Он ничего не сказал, но, сквозь пальцы, что удерживали край шляпы, она разглядела, что он бросил на неё острый косвенный взгляд, даже отступил на полшага назад, чтобы лучше видеть её лицо. 
- Не подвергаю сомнению её красоту.
Что-то в его тоне подсказало ей, что он улыбается. Что могло его развеселить? Её бросило в жар. Неужели она себя выдала?
- Она не просто красива, она – прекрасна, - упрямо сказала Клара. С напускным безразличием она добавила:
- И почему вы не напишите её портрет!
- Да может быть она не захочет, чтоб я писал её.
- Уверена, что захочет! – сказала Клара ещё более небрежно.
- В самом деле? Что ж, стоит подумать об этом! У вас такие прекрасные идеи, мисс Вуд!
Неужто он дразнит её? И почему у него такой довольный вид? Была ли то уверенность в том, что он любим, или же то была бессердечная забава за счёт слишком много вообразившей себе подчинённой? Вопрос сводил с ума, но как на него ответить? Лучше покинуть эту зыбкую почву.
- Великолепно! – неожиданно воскликнула она. – Просто великолепно!
- О чём вы? О ваших идеях?
- Нет, об этом виде. Взгляните на эти буруны!
Они были у каменной стены, разделявшей воду и землю. Отсюда выдавался первый участок пирса. Во внутренней гавани здесь теснились рыбацкие суда в воде гладкой, как в пруду. Их ряд – накренённый к пляжу, с опущенными мачтами -  застыл, образуя целую улицу. Было безлюдно, если не считать полудюжины краснолицых и седобородых «морских волков», восседавших на заброшенных мачтах, с трубкой во рту и руками в карманах. Некоторые из этих бород повернулись в сторону Эйкмана, и прокуренные указательные пальцы притронулись к засаленным синим шапкам, ведь пирс служил излюбленным местом для вылазок художника на природу в поисках источника вдохновения.
Время от времени необычно высокая волна  доставала до края пирса, окатывая каменные плиты дождём брызг, подобная хищнику, неожиданно выскакивающему из укрытия.
Так, без особого труда, они добрались до того места гавани, где начинался второй пирс, и тогда картина изменилась, так как здесь волны свободно перекатывались над его более узкой и дальше выступающей оконечностью.
- Дальше нам не пройти, - сказал Эйкман, останавливаясь.
- Но ведь здесь-то и начинается всё самое интересное. Пройдём еще немного. Вон, там на краю кто-то стоит.
- Это явно «морской волк». Полюбуйтесь на буруны отсюда. Они прекрасны, но рисковать из-за них незачем.
И правда, вид был прекрасен. Вдали, где волнорез замыкал гавань, брызги и облака слились в дрожащий туман, из которого порой выступал стройный силуэт дальнего маяка. Каждые несколько минут серая каменная стена обращалась в ревущий каскад.
- Как прекрасен этот прибой! – закричала взволнованная Клара. – А вот другая волна идёт, ещё выше!
Несмотря на сумбур в мыслях, она была очарована непрерывным мощным прибоем, волнами, соперничающими друг с другом в высоте. Солёный воздух, крики чаек, кругами носившихся над головой, грозный грохот прибоя – всё усиливало очарование момента. Несколько плоских уступов, выдававшихся в море, словно играли с волнами, дробя их на части, вода взмывала вверх кристальным покровом, потом оседала, змеясь зелёной бахромой.
- Нельзя ли подойти поближе? – спросила Клара почти смиренно.
- Я уже сказал вам, что нельзя.
Она осмотрелась.  Рядом две ступени, вырубленные в камне, вели на площадку, огороженную перилами, где возвышался флагшток.
- Тогда я взберусь туда и полюбуюсь видом.
- Это не безопасно, - настаивал он.
- Я буду осторожна.
И не успел он возразить, как она уже легко взбежала по ступеням.
На самом деле она не думала о красоте вида. Она снова хотела провести эксперимент. «Что он сделает, если я буду в опасности?», была её коварная мысль. 
На площадке оказалось довольно мало места, и обрыв в воду был отвесный и крутой. Она на мгновенье закрыла глаза, чтобы успокоить нервы, и тут же ощутила, что её поддерживают.
- Я…я могу и одна стоять, у меня голова не кружится, - пробормотала она, открыв глаза. 
- Не на таком ветру. Не в головокружении дело, а в том, что здесь надо иметь опору. Я за вас отвечаю. Любуйтесь вашим видом, раз вам так надо.
Клара взглянула перед собой, почти не различая ни волнорезов, ни маяка. Всё плыло у неё перед глазами. Она чувствовала его руку, легко лежавшую у неё на талии. Отчего он дышал так, словно ему трудно сделать вдох? Из-за ветра?
Некоторое время никто не говорил ни слова.
- Вам было страшно? – наконец тихо спросил он.
- Да…на мгновенье.
- Но теперь уже нет?
- Нет, - прошептала она.
- Потому что я рядом с вами?
- Я… да…я хочу спуститься.
С усилием она вырвала себя из сладостного дурмана, высвободилась и, с риском упасть, спрыгнула вниз. Медлить было опасно, в этом она была уверена. Могли прозвучать такие слова, на которые у неё не было готового ответа. Все её сомнения опять пробудились, подстёгнутые критическим моментом.
- Клара! Подождите, Клара! – услышала она и быстрее побежала прочь.
Она приостановилась только у группы рыбаков. Ей всё казалось, что он преследует её. И только когда она миновала рыбаков, она перестала слышать его шаги. Она не осмелилась оглянуться, но предположила, что рыбаки вступили с художником в разговор.
Главной целью теперь было добраться до дома и привести мысли в порядок, прежде чем грянет неизбежное объяснение. Поэтому она бежала так быстро, как могла, и ворвалась в «Замок» с пылающими щеками и ярко сверкающими глазами, что не укрылось от мистера Лэйнга, которому случилось приоткрыть дверь как раз в ту минуту, когда она оказалась на лестничной площадке. Здесь она постояла в нерешительности, не замечая устремлённого на неё взгляда, и повернула в другую сторону.
Комната в башне! Вот что пришло ей на ум как самое безопасное убежище. Там она укроется от всех и будет наедине лишь с морем и небом. Всегда, когда ей надо было распутать клубок мыслей, она пряталась в комнатке наверху, где уединение было почти осязаемым, и где линия горизонта помогала ей дышать свободнее.
Взлетев по винтовой лесенке, она распахнула дверь, устремилась к окну и распахнула его настежь, подставив разгорячённое лицо прохладному ветру.
В маленькой круглой комнате было почти пусто, если не считать столика, на котором стоял стеклянный сосуд, полный водорослей, нескольких полок с раковинами на них, камина, наполовину засыпанного песком миновавшего шторма. Всё это напоминало музей моря в миниатюре.
Стоя у окна, Клара всей грудью вдыхала воздух, стараясь ни о чём не думать. Оставалось только ждать, пока утихнет прибой крови в её висках, горле, запястьях. Она стояла, глядя перед собой, и не слышала, как отворилась и затворилась входная дверь.
Первое, что увидел Эйкман, поднявшийся по лестнице с нахмуренными бровями и руками, глубоко засунутыми в карманы, была фигура мистера Лэйнга в дверном проёме.
- Загляните в комнату в башне, - спокойно произнёс он, бросив острый взгляд на лицо своего друга. Потом он проворчал что-то похожее на «я так и знал!».
Не ответив, Эйкман проследовал наверх. Мистер Лэйнг, проводив его взглядом, вернулся в комнату, сел за пианино и тихонько заиграл что-то триумфальное.
Ветер на крыше стенал так громко, что Клара не услышала отворившейся двери. Он оказался уже совсем рядом с ней, когда она поняла, что то был скрип половиц под его шагами, а не вечное потрескиванье ветхой деревянной комнаты.
Между ними не было и ярда, когда она обернулась. Пути спасения не было, дверь располагалась за ним. Итак, надо открыто встретить то, что приближалось. Она не придумала ничего лучше, как закрыть лицо руками.
Он придвинулся вплотную и не очень бережно отвел её руки.
- Клара, - сказал он почти сурово. – Что это значит? Зачем вы играете со мной? 
Она растерянно взглянула в его лицо, он не выпускал её рук. Её губы дрожали, волосы под шляпкой растрепалась от ветра, который задувал из окна позади неё.
- Почему вы убежали? Чтобы заставить меня побегать за вами? Разве это достойно вас или меня? Вы знаете, что я хочу вам сказать, не так ли?
В его тоне не было нежности, лишь раздражение гордого человека, который боится быть униженным, но в его глазах было нечто, что заставило её склонить голову и опустить ресницы.
- Отвечайте же, Клара! Знаете или нет? – он слегка встряхнул её руки.
Она вдруг вырвала руки и, отвернувшись, бурно зарыдала. В то же мгновение он обнял её. Она снова отпрянула и, повернув к нему залитое слезами лицо, горячо заговорила:
- Нет, нет, - она отталкивала его. – Не прикасайтесь ко мне! Да, я знаю, что вы хотите сказать. Но этого не может быть! Нет! Никогда! Пустите!
Она говорила с такой страстной силой, что, поражённый, он отпустил её.
- Почему не может быть?
- Я не могу сказать, вы не должны спрашивать! Я никогда не стану вашей женой!
- Вы уже замужем?
- Замужем? Ох, нет!
Несмотря на всё своё волнение, она чуть не засмеялась.
- Так, значит, обручены?
- Нет!
- Вы поклянётесь, что свободны?
- Свободна, конечно, свободна!
Он мгновение смотрел на неё, его взгляд стал жёстким.
- Это значит, что вы не любите меня.
Её взгляд заметался.
- Можете думать, что хотите. Я вам ничего не могу сказать.
- Вы со мной играете, Клара, - сказал он жёстко. – Со мной уже один раз играли, во второй раз этот номер не пройдёт.
- Но я не играю! Не играю! Не спрашивайте меня ни о чём! Просто поверьте мне, когда я говорю, что это невозможно!
Он снова взял её руки.
- Поверю, если ответите мне на один вопрос. Посмотрите мне в глаза и скажите, что вы меня не любите. Если скажете, я оставлю вас с миром, но не раньше.
Она тщетно пыталась вырваться из его рук и краснела до корней волос.
- Это ни к чему. Ничего я не скажу. Этого просто не может быть! Вы бы и сами согласились со мной, если б знали всё!
- Тогда скажите мне это всё.
- Не могу! – закричала она в панике. – Вы не представляете себе, что я такое!
Он медленно выпустил её руки. Тревога в её голосе, казалось, озадачила его,  он испытующе смотрел на неё, словно пытаясь проникнуть в её мысли.
- Ох, уж эти тайны! – нетерпеливо воскликнул он. – Я уже говорил вам, что ненавижу тайны, и всё на самом деле очень просто. Или вы свободны, или нет. Или вы любите меня, или нет. Если нет, тогда я – глупец. Если да, то что может встать между нами, коль скоро мы оба свободны?
- Но между нами есть барьер. Я его сама возвела, и ничего с этим поделать не могу.
- Всё таинственнее и таинственнее! – сказал он, горько смеясь. – Не могли бы вы рассказать мне об этом барьере? Может, он не так уж непреодолим?
Она в отчаянии покачала головой.
- Если б я могла!
- А кто-то ещё знает ваш секрет?
- Только один человек в целом мире.
- Мужчина или женщина? – спросил он ревниво.
- Женщина.
- Не миссис Грант?
- О боже, нет!
И она опять чуть не засмеялась, второй раз за время этой беседы.
Он сунул руки в карманы и, задумавшись, сделал несколько шагов к камину и обратно. Она сразу увидела путь к бегству и скользнула к двери. Уже схватившись за ручку двери, она обернулась.
- Не сердитесь слишком сильно на меня, - сказала она робко. – Это не моя вина, то есть … вина, конечно, моя.  Но все-таки меня надо пожалеть, - закончила она непоследовательно.
Он угрюмо молчал, и она тихонько вышла из комнаты.