Сестрёнка...

 Сестрёнка!
( В. Исаков)

    Утром  солнышко заглянуло в спальню. Лучами - руками нежно коснулась моих век. Приоткрыл глаза, а посмотрел в окно через тюль, небо  было голубым и без единого облачка… С кухни предательски для моей диеты заползал запах вкусноты. Вчера засиделся над заготовками ножа, лёг поздно и поэтому  сегодня  проснулся  поздно почти в десять дня, ужас….Телевизор  на кухне, что – то бормотал о моде. До слуха донеслось о  мужских белых колготках и только в них надо выходить на улицу: вот же педерасты нашли себе убежище.  Вскипел, как чайник со свистком на плите у жены. Они что, там на  федеральном, совсем позабыли о русских нравах, обычаях?!  Вчера случайно был свидетелем,  передачи тети Малышевой: в мастерской...есть телевизор. Она рассказывала о лобковых  вшах в русских банях….Оба на!.... Меня  так  и подмывало позвонить тете докторше,  и спросить: « А  в какие бани её водили  и второй вопрос, борьбу с вшами она из личного опыта в передачу запулила?!»...Кинул тело  в тапки, шаркая задниками поплелся в ванну за контрастным душем, надо было просыпаться... Пил чёрный байховый, как раздался звонок входной, удивило, как это домофон – то наш ограничитель пропустил....Пошел открывать дверь, на всякий случай  передернул затвор любимого уравнителя, всегда лежит в маленьком сейфе в прихожей: столько ценных специалистов появилось в стране, отбоя нет.  Открыл дверь, жена  подошла и встала за спину. Сердце упало на пол лестничной площадки. В глазах помутнело. Предо мной стоял, жив и невредим, покойник Серега. Мы на него получили три с  гербовыми  печатями  на официальном бланке « похоронки».  Я даже могилу сделал на кладбище с крестом и фотографиями. Услышал звук падающего тела за собой.  Жена лежала в обмороке  на полу...Метнулся к  любимой, Серёга воскресший из мертвых, стрелой за мной, подхватили на руки нежность мою и мигом на диван. Кинулся в ванну за водой,  успел схватить  сердце с площадки и закинул на место, оно ровно порой со всхлипами  застучало.  Приподнял голову любимой и напоил, протер виски, и поцеловал... Она хватала воздух, как рыба на берегу,  и тут  запричитала.
_ Сереженька, мальчик наш, мы же тебя....всхлип.... похоронили. Сереженька,....всхлип.... разве так можно с нами?! ...всхлип....У твоего  крестного...всхлип.... сердце же изношено, чай не каменное....всхлип.... Миленькай...я же не верила.....всхлип....как и Володя.... я же не верила....всхлип....что ты ...погиб...сердце  же не обманешь....чуяло....всхлип....а  в храме сколько  свечек  ставили за упокой, а они...всхлип....сразу же  тухли....всхлип.... .Миленький наш мальчик...
И тут она завыла, как все  русские бабы от беды.... Не отпускала от себя Серегу, держала его двумя руками за голову, всё гладила плечи и волосы.  А Сережа стоял на коленях и, что – то бубнил в свое оправдание. Плачь  жены, заглушал его бормотание,  слёзы лились не градом, а водопадом. Мы  же его знали с детства...  тут она спохватилась, с нашей помощью  встала, на минутку закрыла глаза ладошками. Собралась. Вытерла  слёзы, будто ничего не было. Жена  у мня  сильная,  умеет собраться, но и у сильных, « вумэн»  бывают секунды слабости. Приказала идти  к обеденному  столу.  Быстро достала самую красивую скатерть. Прабабушкину с кистями для самых почетных гостей, разгладила ее ладошками, вытащила на свет старинный  китайский  сервиз из «хранилища» и быстро, как только она умеет, накрыла на стол. На центр стола поставила бутылку водки, даже не взглянув на нас. Удивила!
Присела жалким воробушком в кресле и слушала  наш разговор, кутаясь в серую шаль: ей было страшно от таких прямых мужских разговорах. А я не замечал, мне все было интересно. На мою просьбу, после получения похоронки, военком сказал.
- Валентиныч, куда я тебя в таком возрасте?! Какой фронт?!
Огорчил меня Михайлыч, как у меня на севере из трясины тянуть его, так Валентиныч не старый. Огорчил.
  Любимая, нет и нет, когда меняла тарелки, как бы  ненароком, касалась плеча крестника своей маленькой  ладошкой и опять на свой стул, зябко кутаясь в свою шаль, хотя дома было очень тепло. Старалась незаметно промокнуть  глаза белоснежным платочком.  Я слушал крестника  внимательно и молча.  Он  у нас  комбат и носил погоны майора войск дяди Васи. Красавец! Вот только черные смоляные волосы, как у  погибшего папы,  стали седыми  и это – то в тридцать три года. Досталось по ходу  парню.... Мы сидели молча, початая бутылка водки возмущалась нашим поведением.  Мальчик был живой, а значит, моё воспитание  не прошло даром. Он прошел хорошую школу воспитания, ножевой бой, тактика, обкатка танком и это начиная с десяти лет. А еще научил тайным знаниям, взять ночную силу, телепатический контакт с опасностью, называемый в народе чуйкой и так по мелочам....работа с огнем, с ветром...
   Тут Сережа,  посмотрев с опаской на жену, взял бутылку и сам разлил водку по  граненым. Было-было...! Один раз она его отхлестала  моим ремнем, за то, что пришел с запахом домой: так было смешно. Лет ....цать назад, захожу домой,  а жена охаживает его моим ремнем: достала таки из шкафа. Так было смешно, мальчик бегает по квартире и закрывает попу своими громадными « лопатами».  Моя, как  фурия за ним, где только силы взяла и кричит.
- Я вот тебе покажу: « Он, видите ли, только пробку понюхал!».
А мой крестник под два метра в ответ благим голосом на всю квартиру.
- Тётя  Лариса, пожалуйста, не надо! Больше не буду....
Я тогда прислонился к стенке и наслаждался  процессом воспитания. Но потом прекратил  «бабовщину»  и провел разъяснительную работу для обоих. Вот же, вырос, людей в бой ведет,  а до сих пор помнит....
Мы пошли кухню покурить, жена сославшись на усталость, ушла к себе в комнату, предварительно накрыв  стол на кухне. Даже поставила  бутылочку коньяка, она его хранила для самого торжественного дня, ему  же  аш пятнадцать лет. Сели за стол. Сережа попросил помянуть своего друга. Достал свечу, зажег, на граненый с прозрачной положил с солью осьмушку чёрного. Замолчали. Свечка трепетала желтым пламенем. И тут неожиданно, Сережа стал говорить шепотом.  Я даже подвинул к нему стул поближе. Дядя Володя никому не рассказывал.
- Встречный бой. Хохлы теряют людей,  раненных, не забирают от слова совсем, бросают просто так. И тут  их минометы стали работать.
Он перевел дух.
- Представляете, и меня цепануло. Аж взвыл от боли, а что делать надо вести бой. Вкололся и дальше. Успел передать командование, и погнал своих вперед, мол, потом заберете, обожду.
Видимо, ему этот разговор давался с трудом. Заметил, как жилка на виске стала пульсировать и нижняя  губа поджалась. Справился с собой.  Продолжил.
- Тут  у меня голова полетела, видимо, крови много потерял.  Глаза открыл, а меня тащит, как на волокуше девочка. Глаза скосил вниз, перебинтован. Подпруга ослаблена на разгрузке.
- Дядя Володя!
Он кинул рюмку коньяка в себя, как воду, не заметив вкуса. И опять шепотом.
- Дядя Володя!  Во мне сто десять килограмм. А она шнур к разгрузке пристегнула и тащит меня, в  ней самой – то всего килограмм сорок  вместе с мабутой от силы. А она меня борова целого тянет. Заметила, что я открыл глаза. Ужалила шприц тюбиком. Вытерла лицо салфеткой и улыбнулась.
Он затих. Я открыл окно, мы закурили. _ ля! Почему не я вел  в атаку, у меня и опыта больше и жизнь пожил. Думаю все бы «старики» так сказали. Пошли за своих сыновей и внуков с падлами воевать.  Смотрел на Сережу. А он курил уже вторую.
Потом не глядя на меня продолжил, уткнувшись в пол взглядом.
- Дядя Володя Ё! Я эти глаза на всю жизнь запомнил: столько было в них нежности не по возрасту  же... такой же материнской, как у моей покойных  бабушки и мамы.
Серега замолчал, кадык прогнал слюну по сухой гортани. И опять.
- Я старался ей помогать здоровой ногой и головой. Блин весь в грязи. А она,  мне с улыбкой и спокойным голосом, мол, потерпи солдатик, справимся. А у самой две косички аж трясутся от натуги, а все равно тащит. Потом ничего не помню, всё в черноту.
 Очухался только уже в зеленой зоне в госпитале.  Сказал себе, что найду ту...девочку- сестреночку.  Поклонюсь  ей  в ноги за себя. Приехал, а мне в лицо прямо в глаза, дядя Володя,  мол, оглашенный, с дуба рухнул? Какая сестренка?! Ты сам до «располаги»  почти дополз!   
 Мы опять налили по чуть- чуть. Сережа задумался. Видимо, прокручивал  заново все события. Потом монотонно и от этого  стало, как –то не по себе. Продолжил.
- дядя Володя! А первую медицинскую помощь с наложением турникета, тоже сам сделал себе? И карамультук  тащил, также без сознания?!
Короче! Не нашел я эту девочку. Поехал к Вам, да вот решил помолиться и заехал в Дивеево. Вы сами рассказывали про монастырь и тамошние чудеса.
Я повернулся к образам, тяжело встал, ноги болели, перекрестился. А Серёжа продолжил  свой рассказ  дальше.
- Захожу я в храм с под зеленой крышей. Поставил свечи за здравие, за упокой отца и мамы. И тут подошел к иконе « Умиление».
Он перекрестился.
- И тут не поверите, колени сами подкосились. Я узнал свою сестренку, тащившую меня, как кабана на шнуре.  У меня перехватило дыхание. Сердце чуть не выскочило из груди. Стало жарко. Крест стал жечь грудь. И ...
Тут он замолчал, и я первый раз увидел, как он волнуется. Руки чуть задрожали.
Совсем, шёпотом, прислонившись к моему  уху.
- Дядя Володя, я же ЕЁ узнал. Вы не поверите, увидел, как губы  БОГОРОДИЦЫ улыбнулись, самыми уголками и она приподняла веки. Дядя Володя! Я не сошел с ума. Это были те карие глаза, и ее губы, она также мне улыбнулась кончиками. Всё, это длилось какие – то доли секунд, но я узнал свою сестрёночку с косичками....
  Оба замолчали. Больше он не проронил ни слова. Мы просто пили коньяк, из заначки я достал свою изумрудную,  настоянной на перечной мяте. Но странное дело, мы были трезвыми, как стекло. Я поверил Сереже, потому что самому врачи отмерили срок жизни в полтора месяца. Я также стоял в том же храме на коленях и просил. Из отъявленного атеиста я вдруг стал верующим.  А  врачей  уже давно нет в живых, тех,  кто отмерил мою жизнь сорока пятью сутками.
 Спать положил крестника в своем кабинете.  Закурил на кухне. Потом услышал через дверь какой- то разговор в спальне. Чуть приоткрыл дверь, а жена  благодарила ГОСПОДА и БОГОРОДИЦУ за подаренную жизнь Сереже и мне била поклоны. Я тихонько прикрыл дверь и  прилёг в большой комнате. Не спалось....