Доктор Виктор

1

Нет повести печальнее на свете, чем повесть о докторе Викторе!

Прожив короткую жизнь, ближе к её внезапному трагичному обрыву, пребывал он на вершине человеческого счастья. Казалось, все мечты его сбывались, как в волшебном сне. Доктор встретил женщину, которую полюбил всем сердцем. Она согласилась стать его женой. Влюблённый муж с энтузиазмом начал вить семейное гнездо: пробрёл просторную квартиру в хорошем квартале для небедных ребят, и сделал там дизайнерский ремонт. Жена его сама была дизайнером жилища. Доктор Виктор положился на её изысканный вкус, как и во всём остальном надеясь на продвинутую умную супругу. Вскоре у самой жены внешний дизайн стал меняться на глазах –молодожёны ждали ребёнка!

Работа приносила доктору Виктору хорошие деньги – он специализировался на спортивной медицине, был мастером профессионального массажа. Запись к нему порой была на месяцы вперёд. Футболисты, хоккеисты, самбисты, регбисты, представители иных видов спорта, которыми так переполнена спортивная Казань, а также их жёны, тёщи и подруги, терпеливо ждали очереди на приём к известному специалисту.
 Наш доктор не ленился, блистал умением, и зарабатывал всё больше!

Он обставлял своё жилище от и до – всё в дом, всё в дом! Ведь надобно по максимуму облегчить домашний труд непраздной супруге. Стиральные и посудомоечные машины, сушилки, отпариватели, утюги, что сами гладят, двустворчатые холодильные шкафы до потолка, с дверями, становившимися прозрачными от прикосновения к ним, морозильные камеры, варочные плиты, скороварки с тысячью функций, в том числе с возможностью приготовлять банановое мороженное, миксеры, блендеры, мясорубки, кофемолки, кофемашины, соковыжималки и, наконец, мечта любой хозяйки – всё это содержащая, потрясающе красивая суперсовременного дизайна кухня от знаменитого итальянского производителя!

Затем последовательно обставлялись гостиная, спальни, детская, холл и остальные помещения. Супруге нравилась мебель из дуба. Доктору Виктору нравилось всё, что нравится супруге.

Чтобы любимой легче было ездить по салонам, доктор купил ей удобную в управлении безопасную симпатичную машинку. По совпадению землячку кухни.  И тоже красного, представьте, цвета!

- Ах, как я счастлив! – говорил мне доктор Виктор, когда я заходил к нему занять деньжат. – Вся это праздничная суета, как перед Рождеством!  У нас ведь скоро рождество в семье, ты знаешь!

- Конечно знаю! И молчу о том, как рыба, – отвечал я. – Поздравляю от души! Давай, за счастье, доктор! – предлагал я, пользуясь моментом.

- Нет, Домский! – отвечал мне доктор Виктор. – Мне не до этого сейчас. Столько забот!  И то надо купить, и это – вот целый список.

Обычно беременность стараются не афишировать, хотя бы в первые месяцы. Мало ли что? Но доктор Виктор, переполняемый счастьем, не мог молчать. Как только открывал он рот, то счастье, словно птица, вырывалось из него наружу!  Не удержавшись, он поведал мне о скором пополнении в семействе. Просил об этом никому не говорить. Я обещал и не трепался. Однако доктор сам растрезвонил по секрету всему свету. Каждому знакомому по отдельности. Так что беременность его супруги скоро стала секретом Полишинеля. 

- Ладно, пойдём, мой страждущий друг, - Виктор заводил меня в приёмную, открывал ключом стеклянный матовый шкаф с подсветкой и моему взору представала захватывающая панорама из сверкающих разноформенных бутылок с дорогим заморским содержанием. Подношения благодарных клиентов. – Выбирай, что будешь пить?

Я выбирал всегда что-нибудь новенькое. Доктор доставал тонкостенный стакан, наливал половину и с удовольствием наблюдал, как я пью предложенный напиток. Во взгляде доктора мелькала тень зависти человека, который когда-то крепко выпивал, а теперь не пьёт, согласно обстоятельствам.  Но тень самая лёгкая, ибо доктору Виктору очень нравилось, как складываются обстоятельства.

Я выпивал, закусывая предложенной конфеткой или мандарином. Затем начинал описывать свои ощущения, обходясь без дегустаторских шпаргалок-дескрипторов. Доктор Виктор слушал с услаждением. Потом наливал мне ещё порцию, подносил стакан к носу, втягивал запах и говорил,

- Всё правильно сказал! Так оно и пахнет!

Я возвращался от доктора Виктора в приподнятом расположении духа. Вот ведь, рассуждал я сам с собою, какие чудесные перемены может семейное счастье сделать с человеком.

А изменился доктор Виктор кардинально.

Никогда не слышал я от доктора Виктора таких возвышенных речей! Никогда прежде не видел его таким счастливым! А то, что он был счастлив не требовало доказательств. Достаточно было взглянуть на него, послушать его речи. Вот уж воистину, подумал я, прав был Сократ, говоря: «В любом случае женись. Если у тебя будет хорошая жена, ты станешь счастливым; если у тебя будет плохая жена, ты станешь философом».

Судя по всему, жена доктору Виктору попалась хорошая. 
И это была вершина благоприятных перемен, произошедших в жизни нашего доктора за те несколько лет, что мы были знакомы!

2

А начиналось всё на очень низком старте!
 Мы познакомились с доктором Виктором на Светлой поляне. Там был медпункт, в котором много лет практиковал пожилой, обременённый семейством фельдшер. По-моему, он был еврей. Носатый, с густыми бровями. А может и какой кавказец. Бывают же фельдшеры кавказцы? Впрочем, Бог с ним! Я к нему никогда не обращался, не было повода. Для борьбы с похмельным синдромом всегда имелись средства под рукою. Синяки и шишки я замазывал бадягой. В начале девяностых с зарплатами бюджетников совсем уж плохо стало, и фельдшер не заступил в очередной сезон на вахту. Зато приехал целый доктор! Это и был Виктор. К нему я и обратился в первый раз. И вот по какому поводу.

Был конец мая. Всё вокруг цвело и пахло. К привычным запахам добавился резкий запах краски. Такой вонючей, что несло на много метров от медпункта. Мы подходили к медпункту с подружкой. Вернее, я подходил нетвёрдым шагом, неся подружку на руках. Не потому, что так был ею вдохновлён, а оттого, что она не могла идти, наступив ногой на раскалённую электрическую плитку.

- Заткни мне нос, - сказал я ей. – Да не так сильно, дура! – подружка, по разным причинам, ещё не до конца пришла в себя.

- Ты что, не чувствуешь эту вонь? – спросил я у девушки.

- Я ничего не чувствую! Нога болит ужасно! – захныкала она.

- Прекрати хныкать! – сказал я. – Мы уже у цели. Сейчас тебе окажут квалифицированную помощь.

- Дружище, - спросил я у маляра красившего медпункт при помощи валика, насаженного на длинную сосновую палку. – Что не нашлось у тебя менее вонючей краски? Эта дешёвка будет только неделю высыхать, воняя. А к концу лета облупиться и опадёт, как листья с окружающих деревьев.

- Да похрен мне! - пробурчал чувак в спецовке. – Осенью меня здесь уже не будет.
 
- Тебе - то похрен. А каково будет фельдшеру вдыхать эту гадость?

- Я и есть новый фельдшер, - ответил парень, повернувшись к нам. – Вернее доктор! – уточнил он звание, приставив палку с валиком к стене.
 
- Доктор, помогите! – простонала бедняжка у меня на руках.

- Что случилось? – спросил неожиданный доктор.

- Я обожгла ногу!

Увидев стоящую у медпункта пожарную бочку, я опустил босую обожжённую ногу девушки в тёмную воду.

- Что вы делаете? – запротестовал доктор. – Это может быть чревато заражением!
 
- Ой! Боль, зато прошла! – выдохнула подружка.

- Заходите! – пригласил нас доктор, поднявшись на крыльцо, и открывая дверь медпункта. Поменяв спецовку на белый халат, он тщательно вымыл руки и приступил к осмотру пострадавшей.

 - Ожог не сильный. Где-то между первой и второй степенью, - констатировал он наблюдения.

- А жжёт, как будто десятая степень! – пожаловалась подружка.

- Степеней ожогов всего четыре! – просветил нас доктор.

Я враз проникся уважением к его знаниям.

- Давайте поместим место ожога под проточную воду, - предложил доктор. – Это уменьшит отёк и снимет боль.

 Он открыл кран над раковиной.  Я подошёл, и пострадавшая сунула ногу под струю.
 
- Какой кайф! – резко изменилось у неё настроение.

- И сколько так держать? – спросил я у доктора.

- Минут пятнадцать – двадцать.

- У меня сейчас спина сломается! Как бы её так приспособить, чтобы не держать на руках.

- Давайте подтащим кушетку, - сказал доктор, осмотрев приёмную.

Я усадил подружку на кушетку, и мы вместе с доктором поднесли её к раковине.

- Попробуйте сунуть ногу по струю.

- Ой, высоко!

-  Сейчас подложим подушки, - сообразил доктор.

Мы подсунули под обожжённую девушку две подушки, предварительно сняв с них наволочки.

- Как сейчас?

- Отлично! – захихикала подружка, устраиваясь на подушках.

Зрелище было занимательное. Девушка лежала на кушетке, задрав ноги на раковину. Одна нога омывалось проточной водой из-под крана, другую ногу она то сгибала в колене, опуская на кушетку, то поднимала на край раковины. Руками она придерживала края сползающего платья.

Мы с доктором сидели на другой кушетке, у противоположной стены.
Доктор выглядел простовато. Не по-докторски. Он был немного рассеян, углублён в себя. Солидности не добавлял скошенный в сторону, под действием неведомой силы, боксёрский нос. Редеющие волосы взъерошены.
Вдруг я осознал, что мы уже несколько минут сидя бок о бок с доктором пялимся на задранные стройные ножки пациентки.

- Вы не засекли время? – спросил я у доктора. 

- Да, всё уже, я думаю достаточно, - доктор тоже словно пришёл в себя.

Он выключил воду, затем сказав пациентке, чтобы продолжала лежать на спине, перебинтовал ей место ожога.

- А мазью какой-нибудь разве не надо намазать? – поинтересовался я.

- Ни в коем случае, - ответил доктор. – К тому же сейчас никаких мазей у меня нет. Пустая аптечка досталась в наследство.  Поеду в управление, в понедельник. Попробую выбить лекарств.

- Большое спасибо, доктор! – поблагодарили мы с подружкой новоявленного эскулапа.

- Заходите, если что, - ответил доктор, вновь сменяя белый халат на спецовку.

- Как вас зовут? - спросил я.

- Виктор! – представился доктор, впервые улыбнувшись. – Вы у меня первые пациенты.

- Чем можем вас отблагодарить?

- Не надо ничего, это моя работа! – ответил доктор Виктор благородно.

- Я не подмазываю! Это вам на мазь! – сказал я, сунув деньги в карман висящего на вешалке белого халата.

- Как складно у вас получилось! – отреагировал доктор на мой каламбур.

- Это он может - языком работать! – засмеялась ветреная подружка.

Так мы познакомились с доктором Виктором.

3

К концу лета наше знакомство переросло в дружбу. У нас нашлись общие знакомые. Из тех, с кем мы бухали по ночам на пляжах. Доктор, правда, не пил. До времени. Потом внезапно уходил в короткое пике! Долго пить ему не позволяли те самые знакомые, закрывая Виктора под домашний арест в его каморке над медпунктом. Тот, впрочем, быстро приходил в себя и возвращался к повседневной практике.
О, пьянство! Бич людей, рождённых при советской власти! Ты в генах в разной степени у нас! Мы им заражены и оставаться долго трезвыми не можем.
В остальное же время доктор держался огурцом. Вывешивая на двери медпункта табличку с номером своего телефона, на случай посещения пациентов, он играл на пляже в волейбол, или вечерами с нами на площадке в баскетбол. Был он поджар, спортивен, плотно сбит.

Характер был у Виктора покладистый, отзывчивый.
Над шутками он смеялся от души. В нём не было ни злости, ни двойного дна.
Мы с ним сошлись.
По окончанию летнего сезона, мы стали видеться с Виктором в городе всё чаще. Созваниваясь, посещали вместе баскетбольные или хоккейные матчи. Больше ходили на баскетбол.  Я познакомил доктора со своими друзьями – фанатами баскетбольного клуба УНИКС. Вскоре Виктор, натянув зелёную майку, весело зажигал вместе с остальными в фан-секторе.

Доктор Виктор тоже сделал мне открытие.  Он пригласил меня искупаться на Крещение в иордани Раифского монастыря, что под Казанью. Я не мог представить, что решусь на этот безумный шаг! Однако взял с собою всё, что посоветовал взять доктор: два полотенца, теплое бельё, термос с горячим чаем. 
В тот год стояли настоящие крещенские морозы.  Народа у проруби было немного. Перед нами подъехала компания спортивных ребят и пара бородатых мужичков профессорского вида. Замерзший эмчеесовец, притоптывая валенками по настилу в брезентовой раздевалке, приветствовал нас радостно.

Никто, однако раздеваться не спешил, исподволь поглядывая друг на друга. Нарочито долго выкладывая вещи из рюкзаков. Возвращаясь за чем-то забытым к машинам.
Я лично для себя решил, что не полезу в ледяную воду ни за что.

Вдруг случилось потрясающее явление, заставившее наше мужское общество враз забыть о морозе. К берегу подкатил джип. Из него вышла стройная красавица в ярком сплошном купальнике, тапочках на босу ногу, и перекинутым через плечо махровым банным полотенцем.

Гвалт враз затих. Лишь пар струился из открытых ртов. Красавица, поскрипывая снегом, не глядя в нашу сторону, эффектно прошагала мимо. Вынув у края проруби ножку из тапки, потрогала кончиками пальцев воду. Грациозным движением передала полотенце замолкшему, как и все, эмчеесовцу.  Затем, взявшись за поручни, красиво выгнувшись, трижды окунулась в дымящуюся на морозе иордань. Выйдя из воды, приняв обратно полотенце, она не торопясь принялась обтираться. И лишь потом, взглянув на нас, сказала,

- Отличная водичка, мужики!

Это прозвучало словно призыв к атаке! Все стали быстро раздеваться. В том числе и ваш рассказчик, за компанию!

- Не лезьте разом все на лёд! - замахал огромными рукавицами страж проруби на заведённых купальщиков. – Иначе купание превратится в массовое!

Быстрый доктор обогнал всех. Я встал в очередь вслед за ним.

- Делай как я! – сказал мне доктор и, ухватившись за деревянные поручни, трижды окунулся с головой.

Я, в ужасе от того, что творю, опустился спиной вперёд по пояс в воду и окунулся с головою в прорубь!

Доктор Виктор рассказывал мне, что я окунулся, как положено, ещё два раза. Что потом послушно подставлял под полотенце то голову, то грудь, то спину. Что, одевшись наспех, поспешил вслед за ним в монастырскую трапезную. И что сижу на этом старинном стуле с высокою резною спинкой вот уже четверть часа. О чём свидетельствуют дважды отбившие четверть монастырские часы.

Я, наконец, придя в себя, сорвал с шеи шарф, скинул пуховик, и жилетку, и свитер, и даже в белье мне было жарко. Огонь горящий изнутри разогревал меня.

- Это невероятно! – произнёс я, ели шевеля губами.

- Ну, наконец, заговорил! – перекрестился доктор Виктор. – Молчащий Домский или умер, или спит. Но ты сейчас был в третьем, неизвестном медицине состоянии.

– Ещё два дня окунаться можно! Ты как? – спросил он у меня, смеясь.

- Завтра повторим! – ответил я, вытирая потный лоб.

К моему огромному удивлению, я не заболел. И на следующий день мы с доктором уже купались на Казанке. Второе и третье купания прошли намного проще. И навык был, и потеплело.

С тех пор, пока наш герой здравствовал, мы каждое Крещение направлялись с ним купаться в иордани по рекам и озёрам вблизи Казани. 

4

Человек раскрывается не сразу. Доктор Виктор оказался глубоко верующим православным христианином. Веру свою он не афишировал. Жил с ней. Жил в ней. И подтверждал её делами.

Однажды доктор Виктор предложил принять участие в богоугодном деле – восстановлении старинной церкви. Храм находился на противоположном берегу Волги, ниже Светлой Поляны. Было интересно наблюдать знакомые места с борта несущегося по фарватеру «Метеора». Я пригласил в душеполезную поездку закадычного дружка Рустика.

Молодой настоятель храма, с опилками в всклокоченной бородке, устанавливающий вместе с рабочими оконные рамы, с ходу поручил нам ответственное творческое задание – очистить колокольню от птичьего помёта. Мы с энтузиазмом принялись исполнять поручение. Помёта за безбожные десятилетия, что не звонили над селом колокола, скопилось выше колен. По то самое место, о котором благочестиво промолчу.  Доктор Виктор накладывал слежавшийся помёт лопатой. Мы с Рустиком, спускаясь с вёдрами в руках по узкой винтовой лестнице, вываливали содержимое в яму. Стоял безветренный июльский жаркий день. Ни ветерка. Как будто рядом не великая река проистекала, а зноем пышила безводная пустыня. Мы сделали из маек тюрбаны и полуголые сновали вверх и вниз. Подъём на колокольню был крут и очень узок. Мы постоянно чиркали плечами о сколы красных двухсотлетних кирпичей.

Проработав несколько часов, и справившись с заданием блестяще, - блестело всё – и наши потные тела и вычищенная до блеска колокольня – мы, попрощавшись с благодарно издали кивнувшим батюшкой, пошли на реку. «Метеор» возвращался в Казань лишь вечером. Ближайшим транспортом по расписанию был «Омик». Примерно через полтора часа он должен был приплыть. Пристань была неподалёку. Хватало времени с запасом, чтобы, не спеша искупаться и подкрепиться.

Когда мы, искупавшись, готовились к трапезе, расположившись у воды, между торчащих из земли корней высоких сосен, каждый выложил на общий стол свои припасы. Тут были курица, и рыба, и варёная картошка, салаты, зелень, овощи и хлеб. Была бутыль колодезной воды. Чего-то, впрочем, не хватало!

И это что-то находилось у меня рюкзаке. Ещё с вечера я положил бутылку водки в морозильник. Утром, завернув родимую в два полотенца, засунул в середину рюкзака. Водка называлась «Калинка». Красивая такая бутылка под хохлому. Потрогав бутыль, я ощутил приятный холод запотевшего стекла.

Неожиданно для друзей я громко запел,

- Калинка – калинка – калинка моя! В саду ягода малинка, малинка моя!

 Оба моих товарища, не переставая работать челюстями, смотрели на меня без удивления, ибо привыкли к разным моим выкрутасам. Однако, когда я со словами:

- Ах, под сосною, под зеленою, спать положите вы меня! – извлёк, словно факир запотевшую бутылку, работа челюстей синхронно прервалась и брови сотрапезников моих полезли вверх!

- Что бы вы без меня делали? – невозмутимо поинтересовался я.

Доктор закашлялся и Рустик начал бить его ладонью по спине.

- Ну, удивил! – выдавил из себя наконец Виктор.

Рустик, казалось, лишился дара речи, глазам не веря!

Бывают вещи своевременные в жизни. Эта «Калинка» была из таких.

Обед враз приобрёл наполненность и новый смысл. Еда из просто пищи сделалась изысканной закуской. Никто уже не торопился насыщаться. Настроилась беседа. Усталость испарилась, словно не было часов работы на жаре.

Однако всё кончается в сем мире! Закончилась, довольно быстро, и «Калинка». Что там бутылка на троих здоровых мужиков?

До подхода «Омика» оставалось минут двадцать. Он уже появился в поле зрения, выплыв белым лебедем из-за зелёного мыса.

- Сколько на этом медленном корыте плюхать до Казани? – спросил я у доктора.

- Около двух часов.

- Намного дольше, чем на «Метеоре», - справедливо заметил Рустик.

- Вот ведь скука какая на нём тащиться!

- Других вариантов нет, - ответил доктор.

- Я не про то!

- Что ты задумал? – Виктор посмотрел внимательно.

- А нет ли тут, скажем, сельмага какого?

- Сельмаг-то есть, там на верху. Но до него и обратно бегом лишь можно успеть!

- Давай, Виктор, выручай! Ведь ты у нас спортивный доктор! Вся надежда только на тебя!

- Держите рюкзак! Держите вещи! – поджарый доктор, враз поймав посыл, раздевшись и оставшись в шортах-плавах выглядел настоящим спортсменом. 

Перед стартом он, обернувшись к нам произнёс самое главное «держите»,

- Держите «Омик»!

- Доктор, что бы не случилось, «Омик» без тебя не уплывёт! – заверил я Виктора, приложив руку к груди.

Доктор, шустро вскарабкавшись по склону, скрылся из виду.

«Омик» приближался быстрее обычного. Хотя, возможно, это только нам казалось. Скоро можно было рассмотреть людей на палубе – большей частью садоводов – дачников. Открытая палуба была заставлена корзинами, тележками и рюкзаками.

Сбавив ход, «Омик» подплыл к плавучей пристани – дебаркадеру и начал швартоваться левым бортом.  Береговой матрос, приняв швартовый трос, привычным движением накинул его на металлическую тумбу. Опустились сходни. По ним пошёл народ.

Мы с Рустиком смотрели то на «Омик» то на склон, на вершине которого скрылся доктор Виктор.

- Сейчас он уплывёт! Что будем делать? – спросил Рустик с тревогой в голосе.
 
Идея в голове моей хмельной сверкнула, словно молния в ночи! И она была безумна! Идея, а не голова! Хотя и голова безумна, что скрывать!

- Сейчас я упаду на сходнях и буду изображать эпилептический припадок! - сказал я Рустику. – А ты, кричи: «Доктора!» Кричи без остановки. Понял?

Рустик лишь кивнул в ответ. Что ему оставалось? Он про себя переживал, то что ему не нравилось.

Мы встали в конец очереди. Загорелый матрос продавал билеты при посадке. Очередь двигалась быстро. Ещё раз я взглянул на дорожку на склоне крутого берега. Она была пуста.

Тянуть дольше было нельзя. Тогда я, рухнув на живот на сходи, неестественно вывернув руку и дрыгаясь, как от удара током, принялся биться в конвульсиях. Такой припадок наблюдал я как-то у товарища Ренатика. И он врезался в память во всех подробностях!

- Что с ним случилось? – закричал матрос.

- Доктора! – закричал Рустик, как был научен.

- Ой, батюшки! Да что это творится?! Помогите! – закричали бабки – пассажирки.

В общем закричали все и продолжали это дело без умолка!

Вдруг сверху, словно глас с небес раздался самый главный крик,

- Здесь доктор! Подождите! Я спешу на помощь!

Я вывернулся так, чтоб стало видно спуск.

По склону, поднявши кучу пыли, сбегал доктор Виктор. И это был бег с отягощениями.  В каждой руке держал он по баллону пива. Ещё две полиэтиленовых бомбы удерживал, как эквилибрист, подмышками.

- Что случилось? – спросил доктор, подбегая.

- Лекарства! – прохрипел я.

- Переверните больного на спину! – скомандовал доктор.

Рустик перевернул меня. Доктор, опустив ношу на сходни, отвернул пробку у одного из объемных флаконов и влил мне в рот грамм двести пенного лекарства.

Я, благодарно улыбаясь, поднялся и поклонившись Виктору, сказал,

- Спасибо, доктор вы спасли мне жизнь!

- Ну, что вы! Это моя профессиональная обязанность! – ответил мой спаситель. - Професьон де фуа! – добавил он на языке Бельмондо цитату из советского кино. 

Рустик, не теряя времени даром, распихал баллоны по рюкзакам.

Он тоже приложился с жадностью к открытому баллону.

- Выпью и я несколько капель успокоительного! – произнёс доктор и долго пил свои капли, припавши к горлышку.

Мы, враз повеселев, двинулись на ожидающее нас судно.

Всё удалось! Было исполнено блестяще!
Но, жизнь устроена так, что постоянно приходится преодолевать препятствия.

На этот раз препятствием была взбунтовавшаяся команда судна! Матрос на входе встал широкой полосатой грудью на нашем пути! Он наотрез отказывался нас пускать. При этом трясся весь от гнева и говорил обидные слова.

- Сбрось в воду этого смутьяна! – предложил я Рустику. Но Рустик лишь смутился. Несмотря на внушительный вид и габариты он был самою добротой.

- Я сам сейчас вас сброшу за борт! - раздался сверху усиленный громкоговорителем голос. – Мы из-за вас отклонились от графика! Нам не нужны такие пассажиры на борту! Убирайтесь подобру-поздорову!

Подняв головы, мы увидели разгневанного капитана, высунувшегося из окошка рубки, в съехавшей на лоб белой фуражке.
 
- Посмотрим, кто кого?! – закричал я. – На абордаж! Сарынь на кичку!
 
- Постой-ка! Посмотри-ка на меня! – сказал мне капитан в свой микрофон.      
 
Задрав голову я, приглядевшись, узнал в капитане своего одноклассника Павлова!   
          
- Павлов - ты?! – воскликнул я.      
               
Голова капитана исчезла и вскоре сам он появился перед нами в красивой капитанской форме.         
 
- А я-то думаю, - сказал он, распахивая объятья. – Что-то голос мне знаком до боли. 

- По голосу узнал меня? – спросил я.

- По голосу и по повадкам! – смеясь ответил Павлов. - Со школы ты не изменился в поведении!
               
Братку-матросу, чтобы не ругался, мы вручили баллон пива.    

Обратное путешествие в Казань мы совершили в капитанской рубке, потягивая пиво. Опущу сцены воспоминаний, к главному герою отношения не имеющие. Но, не упущу случая ещё раз возблагодарить Бога, вытаскивающего меня из разных передряг!

Выйдя сухими из воды, поблагодарив капитана - одноклассника, мы двинулись с Виктором в портовый бар. Рустик нас оставил. Ему хватило впечатлений! Мы же с доктором сидели на веранде, наблюдая как заходит над рекою солнце, и как сменяются у пирса теплоходы.

Совместных интересных приключений и приятных времяпровождений много было у нас с доктором Виктором. Однако тут у нас рассказ, а не роман.

5

Перелом в жизни доктора Виктора произошёл после встречи с этой женщиной. Тогда уже открыл он свой массажный кабинет. Она записалась к нему на предварительный осмотр. Доктор ей назначил курс лечебного массажа. Чего-то требовалось в ней поправить. Доктор поправлял – поправлял. И как-то так они сошлись. И как-то всё у них внезапно завертелось. По молодости лет Виктор был женат непродолжительное время. После неудачного опыта зарёкся он жениться впредь. На недостаток женского внимания доктор не жаловался. Все потуги его заарканить пресекал решительно.

 Но тут содеялся волшебный случай, что чудаки зовут любовью!  Ведь если любит хоть один из двух – то это полноценная любовь!

- Ты представляешь, - откровенничал со мною Виктор. – Она совсем не похожа на остальных! Я чувствую к ней необычное влечение. Не такое, как к другим.

- То есть, не тащишь её в койку?

- Прекрати! Но, если хочешь знать, ни одна женщина до неё не была мне так желанна!

- Так ты и жил весь год последний, как монах! Пашешь с утра до вечера! Гнёшь спину над чужими спинами!

- Есть такой момент! Но, не в этом дело. Вернее, не совсем в этом.

- В чём же?

- Это не описать словами! Ну, что ты ржёшь, как идиот? Я тебе, как другу душу изливаю!

- Прости, не удержался!

- А сейчас?!

- Дай успокоится! Ты меня знаешь. Я тебе добра желаю! Просто, никогда тебя таким не видел. Значит действительно с тобою происходит что-то необычное!

- Да, необычное! И даже с точки зрения медицины!

- Боюсь представить! – снова глупо пошутил я.

- Ты опять не о том думаешь! Хотя и здесь прилив сил необыкновенный. Мы поначалу посещали каждый вечер кафе и рестораны.  Как-то она спросила у меня, почему я не пью. Ну, ты же знаешь – это для меня больная тема. К тому же я боялся очень, что могу сорваться. Совсем мне этого не хотелось. Отнекивался поначалу. Но она всё поняла. И совершила чудо!  Когда мы завалились в очередное заведение, и я собирался сделать заказ, она, пробежав меню, взяла меня за руку, посмотрела в глаза и сказала: «Заказывай смело вот это вино! Выпьем его с тобой на брудершафт!» Я выпил, закусил её губами, и так мне стало хорошо!

- Лучше, чем «Калинка» и пиво на «Омике»? Помнишь?

- Как не помнить! В миллион раз лучше! – не задумываясь ответил Виктор.

Тут я, не ожидавший столь уничижительного сравнения с одной из самых памятных и весёлых пьянок, слегка, даже, обиделся.

- Прямо – таки в миллион?

- Тут дело вот в чём, Домский. После той памятной поездки, я ещё пару дней бухал и три дня поправлялся. А в этот раз мы выпили с ней две бутылки вина и так я окрылился, что всё у нас прошло великолепно. И потанцевали от души! И дома было все по-новому, потрясающе! Нет, не то слово! Я словно побывал на небесах!

- Эко ты взлетел!

- Не перебивай! Я не сказал о самом главном. На следующее утро у меня даже намёка не было на похмелье. И даже сушняка! Всё было так, как будто бы я пил весь вечер минералку. И это не единственный был случай. Сейчас я пью только тогда, когда она об этом говорит мне!

«Ведьма!» - неожиданно подумал я про себя.

 Предчувствия меня не обманули!


6

Всё реже виделись мы с доктором Виктором. Потом он сообщил мне о готовящейся свадьбе. Сейчас уже не вспомню почему, но на свадьбе доктора я не гулял. Вроде он провёл её в узком кругу родственников и друзей жены, по её просьбе. Если бы хотел, то я бы, конечно, напросился. Но, что-то помешало, отвлекло. И слава Богу!

Чему я радуюсь, любитель накатить и хорошенько закусить?

Сейчас поведаю.

Как-то позвонил мне доктор Виктор ближе к ночи. По голосу определяю - выпил слегонца. Я вспомнил, что мы не созванивались и не виделись больше месяца.

- Приезжай, Домский! - говорит. – Ты мне нужен.

- Может перенесём на завтра нашу встречу, - отвечаю. На мой взгляд было поздновато стартовать.

- Не могу до завтра ждать! – заявляет Виктор серьезно. – Дело касается жизни и смерти. Бери мотор. Я в ресторане «Лето».

- Мне до «Лета» пешком минут пятнадцать.
 
- Бери мотор! Такси и пиво оплачу тебе!

Ничего себе, думаю! Тут разве откажешься?

Посетителей было немного. Доктор сидел за столиком в центре открытой веранды, чем дополнительно удивил меня. Я знал его привычки - он обожал местечки по углам. Да и к вечеру заметно посвежело.

- Садись, мой друг! -  указал мне доктор на место, напротив.
Сразу принесли пиво.

- Выпей для начала кружку, и держись покрепче! Иначе упадёшь.

Я выпил. Тут меня уговаривать не надо.

- Месяц назад на этом самом месте, где ты сидишь сейчас, сидела моя супруга.

- Какая честь! – привстал я.

- Слушай и не перебивай. Я был на работе, когда она позвонила мне и сказала, что хочет встретится со мною в этом ресторане. Я пришёл в указанное время. Жена и говорит мне, ты мол, извини, но этот ребёнок не твой. А мы ждём девочку. Ждали девочку. Она ждёт девочку.

Доктор, откинувшись на стуле, проглотил комок. Затем взял себя в руки и продолжил, немного, правда, сбивчиво.

- Она мне сообщает, что любит другого человека. Они знакомы уже много лет. И она встречалась с ним всё это время, что мы вместе. Что ребёнок этот, дочка наша, от него. И жена уходит к тому, другому. Он был женат. Но, сейчас он ушёл из семьи, поняв, что жить без неё не может! Я в шоке был, но взял себя в руки. Врёт, - думаю, - ребёнок всё равно мой. Ведь я так ждал его рождения! Готовился, одёжки покупал! Она попросила пожить пока отдельно. Мол, с ней пока мама поживёт. А я вернулся в свою старую квартиру. Это был тяжёлый момент. Жена рожает через две недели! Через две недели она родила. Девочку, как мы и ждали. Рожала в лучшем роддоме Казани, у лучших акушеров. Тут уж я все свои связи медицинские задействовал. Друзья ребята – одногруппники подсуетили! Она и полежала подольше и уход был королевский. Но, сомнения меня уже вовсю терзали. Я обратился к друзьям с просьбой сделать анализ ДНК на отцовство. Так, чтобы не знала супруга. Они, хоть и говорили, что это незаконно, но анализ сделали!

Виктор замолчал надолго.

- И? – спросил я, сам в волнении.

- Нет там ничего моего! – ответил Виктор. – Официант, неси бутылку водки! Любой!
 
- Вот, сука! – я не удержался.

Виктор криво ухмыльнулся.
      
- Более того, она выписалась из роддома без меня! Приехали её мамаша с этим человеком и её забрали. Когда мне сообщили, я примчался тут же. Но их и след простыл! Я ринулся домой, вернее в наш бывший дом. А там такое: дверь опечатана, замки поменяны, и дома нету никого!

- Обалдеть! Ну, замки-то можно взломать!
 
- Я так и хотел! Вызвал мастеров из специальной службы. Они первым делом просят документы подтверждающие, что квартира моя. Достаточно прописки, говорят! А я, представляешь, там даже не прописан!
 
- Как так?! – воскликнул я.      
 
- Да, так! – угрюмо засмеялся доктор Виктор. – Более того! Ты не поверишь! И вся квартира на неё записана! Она одна владелица!

- Но, почему?!
            
- Она мне говорила, что будет лучше, если я останусь прописан на старой своей квартире, что это лишь формальность и чего-то в этом роде. В подробности я не вдавался. Она в таких делах лучше разбирается.      

Виктор разлил по рюмкам водку. Мы выпили. Но хмель не шёл! Вернее, это не был радостный обычный хмель, когда ты хочешь мир обнять! Это было состояние больного принявшего анестезию, но сознающего на краешке сознания, что это лишь отсрочка от боли!   

- В общем, друг мой, теперь нет у меня ни семьи, ни нового дома. Я снова вернулся в свою старую конуру, как побитый пёс!
               
Теперь разливал уже я.   
 
Мы молча выпили, не чокаясь.

В голове моей, хранящей миллион мелодий, заиграла песня «Наутилуса»:

 «Прямо вниз! Туда, откуда мы вышли, в надежде на лучшую жизнь!»

Так мы и сидели молча. Я слушал песню ветра в голове. Доктор курил. Лето кончилось и на веранде кафе «Лето» похолодало. Идти внутрь всё равно не хотелось. Официант принёс нам пледы и зажёг светильник. Никто не летел на огонёк нашей одинокой свечи.

- Кто этот тип, на которого она тебя променяла?

- Директор её фирмы! Они занимаются дизайном, проектами разными нестандартными.
 
- Да уж, нестандартные проекты! И что ты собираешься делать теперь?

- Кое-какой план у меня есть! – мне показалось, что доктор несколько оживился. Наклонившись над столом, так что на лице его отражался свет от пламени свечи, он произнёс зловеще.

- Я думаю убить их обоих!

- А как же заповедь: «Не убий!» Ведь ты же православный христианин!

- Это меня и сдерживает! Я подумывал о самоубийстве. Но, это будет ещё хуже! Тут уже не отвертишься на Страшном суде! А так, будут у меня смягчающие обстоятельства! Господь знает мои мучения!

- С ума не сходи! Баб сам знаешь сколько вертится вокруг! Найдёшь себе другую, лучше этой и честнее.

- Лучше уже не найду! – огорошил меня Виктор.

- Так ты до сих пор её любишь?

- Да! – выдохнул несчастный и, опустив лицо на ладони, беззвучно заплакал. Лишь с сотрясающихся плеч на спинку кресла съехал плед.

- Так и прости!
 
- Простил бы, если бы она вернулась! 

- Ну, вот! Надо подождать! Мало что в жизни бывает? – нёс я конкретную чушь, лишь бы не молчать!  - Повторяю, не сходи с ума!

Тут доктор оторвал от рук лицо, поднял голову и посмотрел мне в глаза. Была в этом взгляде какая-то жуть!

- Я не схожу с ума! Я совершенно спокоен! Месть – это блюдо, которое подают холодным.

- Графа Монте – Кристо из себя не строй!

- Так это же вроде из «Крёстного отца» цитата?

- Совершенно верно! Но Марио Пьюзо, позаимствовал её у Дюма.

- Кто этот Пьюзо?

- Автор «Крёстного отца». Я имею в виду книгу, по которой Коппола снял свою трилогию!

- Учёный сукин сын! – впервые улыбнулся доктор.

Мы словно вернулись в беззаботное прошлое, когда частенько спорили на разные темы!

Я разлил ещё. Мы выпили, закусив холодной рыбой и солёными грибами. Доктор, вроде, ненадолго оттаял.

- Люблю тебя, Домский! – сказал мне Виктор.

- Какой ты ветреный, однако! Но, я не могу выйти за тебя замуж, извини! Убеждения не позволяют!

Тут доктор рассмеялся от души! Мы продолжали в том же духе до закрытия.


7

После этой встречи я звонил доктору Виктору каждый день. Заходил к нему на работу. Он перестал бухать и стал сосредоточен. Он мне рассказывал, что по, совету друзей, затеял судебную тяжбу. Но она всё длится и всё безрезультатно.

- Зачем тяжба? Насчёт квартиры?

- Просто хотел её увидеть! Хотя бы в зале суда. Но, она не приходит. Лишь адвокат её. А так, по делу шансов никаких. Даже на технику и мебель. Все чеки на её имя!

- Забей! – посоветовал я, искренне. – Отпусти всё это! И начни новую жизнь!

- Пожалуй, так и сделаю! Нашлись бы только силы.

Я был у доктора, как психотерапевт! Психи ко мне тянутся! Я заходил к нему на работу, он угощал меня. А я его психотерапировал!

Всё было, почти, как в старые добрые времена.

Доктор стал спокоен, как покойник! Я самоуверенно отнёс эту перемену на свой счёт. Но, доктор мне признался, что начал принимать сильнодействующие успокоительные средства, которые ему добыли друзья медики. Эти средства оказывают потрясающий успокоительный эффект, совершенно не отнимая работоспособность и не замутняя сознание. Вот только с алкоголем они совершенно несовместимы! Совместное их принятие с выпивкой может привести к сбою в психике. И даже к приступам безумия!

Как-то мы вместе с фанатами УНИКСа отправились на выезд в Самару. Доктор позвонил мне и просил приехать. Я ответил, что нахожусь в другом городе, и что по возвращению мы обязательно встретимся.

Встретится теперь нам только предстоит!

Печальная новость застала меня на обратном пути. Сразу несколько знакомых позвонили, сообщая, что доктор Виктор умер. Его нашли в его каморке. Он выпил полбутылки виски. Соседи слышали какой-то шум из его квартиры. Позвонили сестре. Та, приехав утром, нашла труп брата без признаков жизни. Экспертиза показала, что он упал с высоты своего роста и разбил голову о стену!

Я не верю, что это было самоубийство!

Доктор Виктор не нашёл в себе сил идти дальше. Удар судьбы был слишком силен для него. Он продолжал любить изменщицу – супругу и всё бы ей простил, реши она вернуться к прежней жизни. Какое – то время он жил надеждою на это возвращение. Потом надежда умерла. И следом умер доктор.

Можем ли мы осуждать эту женщину? Конечно, нет!

Платон (философ, а не певчий в нашем храме) нам передал, что говорил Сократ на эту тему – слабые умы обсуждают людей, средние умы обсуждают события, а сильные умы обсуждают идеи. 

Мы силою ума похвастаться не можем. И, как ни силились, никакой идеи, из вышеописанных событий выжать не смогли. Всё что нам удалось – передать наиболее яркие из известных нам событий из жизни доктора Виктора.

 Людей же как судить? Кто, вообще, нас судьями поставил?

Вот и рассказ мой строго не судите. Как мог, так написал! Хотел трагичности добавить, но не выходит у меня, как ни старался.


 
В Рождественский сочельник 2025 года,


Москва