Читальня25 -Люди

Любовь в эпоху ненависти. 1929-1939
Флориан Иллиес

Читать было интересно, но неприятно. Как и в другой своей книжке про лето 1913 года, немецкий галерейщик использует прием монтажа.  Выбираются наиболее интересные фрагменты из биографий известных личностей и располагаются в хронологическом порядке. В книге 3 части: в центре 1933 года, то есть известные события в Германии, а также до и после. Ради коммерческого успеха фактики подобраны пикантные, которые могут заинтересовать информационно перекормленную аудиторию. В советский период о таком нашим читателям знать было не положено. Но странным образом, у автора наблюдается схожий с социалистическими издателями подход, то есть большинство его героев принадлежит к числу «прогрессивных», а по контрасту берется несколько злодеев, типа Геббельса и Джугашвили, а также реакционеров-консерваторов, вроде Бенна и Юнгера. Оценки не прямолинейные, но отношение понятное.
Но можно ли однозначно хвалить тех, кто был как бы «за нас»? Персонажи книги представляют собой разительную галерею всевозможных типов извращенцев. Тут блистают лесбиянки и нимфоманки, алкоголики и сатиры, геи и наркоманы, инфантилы и нарциссы, прожигатели жизни и мизантропы, ну и т.д. Можно сказать, ну, мол, что взять с киношников и писак, лицедействующих и малюющих -  богема она такая – творчески раскованная. Что представляют собой их творения? Наряду с восхваляемыми талантами там очень наглядно видны следы психопатологии и социальной аномии. Про мораль («общечеловеческую») здесь лучше не надо, но от политических оценок никуда не денешься. Вот Готфрида Бенна можно упрекнуть за любовниц и первоначальные симпатии к нацистам, но что сказать о Лионе Фейхтвангере, который не только трахал, все, что движется, но и и написал мерзкую книжонку с апологетикой Сталина?  Нацизм – это конечно, страшное зло, а коммунизм, который способствовал его возникновению – это что?
А может быть, стоит вернуться на эпоху назад и вспомнить про автора с арийским псевдонимом «Макс Нордау», раз уж слово «дегенераты» использовано и скомпрометировано национал-социалистами? Или другие синонимы поискать?
Процесс шел разными путями, но вырождение было общим. Некоторые из персонажей книги дожили до социалистического рая (в ГДР), но что-то морды у них от этой версии опыта «народного государства» были не совсем радостные…
Про книжку в целом можно сказать, что написана «Любовь в эпоху ненависти» неплохо и похвалить иронию автора. Она (наряду с черным юмором) у немцев ещё осталась.



Евгений Мравинский
Записки на память 1918-1987

Давно хотел почитать записи великого дирижера, но ждало разочарование. На удивление мало информативный дневник. Сотни страниц однообразно заполнены сведениями об исполняемых произведениях (причем без особых характеристик), описаний отдыха на природе рыбалке, гостям и пр. Что-нибудь интересное, личное, находишь крайне редко. Начинается интересно – с описания влюбленности 14-летнего гимназиста в учительницу музыки, потом длительные пропуски. Записи или уничтоженвы или просто не сохранились.  В «человеческом измерении» описан, к примеру, санаторий – с меню и отзывами о фильмах, рассказам о коте и прогулках, пометки о встречах и звонках, но почти ничего не развернуто.
Мравинский как бы прячется в футляр музыкального инструмента (весь в дирижировании) или в «пришвинскую» природу. Тогда многие «уходили в лес», стремясь найти на природе душевное успокоение. Даже по детским впечатлениям я помню эти настроения. Может быть, эта скрытность и помогла ему выжить и даже преуспеть, будучи вознесенным и награжденным «классовым врагом». Как все-таки культура совка зависела от сталинской эпохи, которая ее сформировала и направила.
В общем, о размышлениях и оценках музыканта его записки говорят очень мало (в отличие, например, от записей Свиридова; а уж с дневниками С.Прокофьева, который все подробно описывал и комментировал, и сравнивать не стоит). Заметки о книгах очень краткие, круг чтения  - довольно банален, постная советская диета с вкраплением дореволюционных «блюд». Интеллектуально Мравниский не очень-то выражает себя в записках. Прорыв откровенности случился только в 1964 году, когда умерла жена Инна,  и ЕАМ находился в страшном горе. Потом нашлась женщина, которая заботилась о нем в старости (Аля), но описания опять носят поверхностно-конспективный, описательно-бытовой характер.  Последнее лето 1987 года – последние радости жизни, соседи, кошка, «Аля пошла мыться», болезни и дневной сон..
Комментарии в конце книги также не всегда информативны, часто натыкаешься на умолчания. В общем, субъективный портрет недостаточно вырисовывается, а объективного анализа тоже ждать не приходится, как и в случае других музыкальных деятелей ССССР, к примеру, Шостаковича, Рихтера, Улановой и пр. Диапазон оценок - от «партийной критики» (то есть подзаборной хулы) до совершенно неумеренных восхвалений. «Золотой середины» в оценках в местной культуре не наблюдается.
Эти замечания нисколько не ставят целью умалить заслуги Мравинского на музыкальной поприще. Помню, первым  CD-диском, который я приобрел, когда начался переход с пластинок на другие носители, были концертные записи оркестра Е.Мравинского симфонических фрагментов Вагнера – с шумами и покашливанием из зала. И – с аплодисментами.