Почём ёлки?

                ***

     Не думал не гадал Антон Павлович Тучкин, что ему так подфартит за неделю до нового 199* года. Бежал из магазина и носом к носу столкнулся с куролесовским участковым Петром Никеевым.

— Здорово, дядь Антон! — бойко поприветствовал старший лейтенант милиции односельчанина.

— И тебе не хворать, Петька! Как служба? Гуси-куры-комбикорм — всё на месте? — весело поинтересовался Антон Павлович.

— Хорошо, что напомнили! Ёлки не нужны? Целых десять штук ладненьких, пушистых ёлочек.

— Я, это, не понял… А что, при твоей должности разрешили коммерцией заниматься?
 
— Да нет, не разрешили! Я бы тогда не предлагал тебе. У браконьера Тихосапского конфисковали. А сейчас смотрю на отобранные деревья и думаю: жалко ведь, если пропадут. Праздники всё же на носу.  Может, Павлович, оформим сделку: ты государству поможешь копейку в казну бросить, а всё, что сверху накинешь — твоё. Это только, между нами.

— Ты предлагаешь мне везти их на базар и продавать?

— Ну картошкой и дарами леса ты же торгуешь! Поставь рядом ёлки, разберут и не заметишь!

— Так то же своя картоха, в которую душу с весны по осень вкладываешь! А тут — ворованные Тихосапским ёлки! Боязно как-то брать такой грех на душу перед вступлением в новый год. С картошкой уже вся маркетинговая стратегия отработана и выверена: знаю, что всё сумею продать. А тут?

— Да какой там грех, Павлович?! Деревья уже срублены, назад их к пенькам не приклеишь. Пусть какая-нибудь ребятня порадуется. До рынка служебной машиной подкинут товар. Короче, оформляем?

— И когда это ты успел таким настырным стать?! Ладно, оформляй!

                ***

     Через день куролесовские ёлки уже красиво в ряд стояли у стены городского рынка, прекрасно соседствуя с тучкинскими разносолами и картошкой. Антон Павлович в добротном кожухе и норковой шапке стоял рядом, нахваливая свой товар.

     Внук Мишка с классом в тот день отправился на балет «Щелкунчик».  За день до этого мальчик пообещал деду по телефону, что после окончания представления сразу приедет на рынок и поможет дедуле допродать ёлочки.

     Главное, дедушка Антон должен не забыть одну ель оставить для семьи своего сына. Поэтому самое пушистое, с симметрично расположенными ярко-зелёными лапками деревце дед сразу отставил в сторону.

     Сын Дмитрий весь день был занят на работе и обещал вернуться только к ужину.

     А вот Ольга Анатольевна, драгоценная невестка Антона Павловича, запланировала и сама в этот день пробежаться по рынку: школьники накануне вышли на зимние каникулы, и учителя с радостью вспомнили про свои методические дни. Женщина решила использовать полулегальный выходной для покупок, а заодно подсобить чем-нибудь свёкру.

     Служебная куролесовская машина выгрузила ёлки и была такова. Прибывший за Газелью на своем частном автомобиле Антон Павлович даже не успел спросить, что делать с вечнозелёными, если на них вдруг не окажется спроса.  Выбросить?Бесплатно раздать? Себе взять?.. Транспорт УВД быстро скрылся за ближайшим поворотом.

     Антон Павлович попросил невестку красивым почерком нарисовать ценник и к нему прописать небольшой рекламный слоган: «ЁЛКИ С ИСТОРИЕЙ! ПОКУПАЕМ НАШИ ЁЛКИ, ЧТО ОТОБРАНЫ У ВОЛКА!».

     Сам же в это время купец отвинтил крышку термоса и налил себе чая с чабрецом, заботливо приготовленного ещё дома супругой Марией Ильиничной.

     Не успел Антон Павлович и чашку чая проглотить, как вдруг откуда ни возьмись на горизонте нарисовалась старая знакомая. Настолько старая, что торговец Тучкин в ней не признал Таисью Блинкову, первую попрыгунью танцпола 60-х по прозвищу «Почём брал?».

— Антон Тучкин, почём ёлки? — дожёвывая беляш, обратилась к продавцу знакомая. — Я гляжу, ты барином заделался: одет хорошо, одеколоном приятно пахнешь, щёки не впалые, розовые… Да и на рынке стоишь, пузо почёсываешь. Сейчас вся элита здесь ошивается! — эмоционально затараторила женщина в китайском пуховике и полинявшей песцовой шапке. — Стало быть — живёшь кучеряво! Нужно было за тебя замуж идти! А я, дура, за охламоном Юрой Шопиным побежала, пыль столбом до небес поднимая… Думала, раз модные джинсы и водолазка имеются, стихи Евтушенко знает наизусть, то счастья будет полный воз. А тебя, Антоша, колхозником считала, который ртом на свет божий смотрит. А жизнь вон как повернула: мой бутылки собирает с томиком Евтушенко под мышкой, а ты на своей машине и в шапке норковой. Небось и не пьёшь?

— Не пью, Таисья: денег жалко! Лучше детям помогу. Но, если редкая халява предоставляется, то могу и не устоять, клюкнуть. Правда, самую малость.

— Слушай, Антоша… Мне тебя сам бог послал! Тут на рядах тряпьём торгует моя бывшая коллега. В молодости мы в одном ателье вместе халаты шили. Она в том гадюшнике и сегодня через день пальцы колет. Три дня в неделю в ателье кряхтит, а на выходных спортивными штанами трясёт на рынке. Сплетница ужасная! Не мог бы ты свои ёлки бросить на время и со мной под ручку пройтись перед этой завистливой рожицей? Пройдёмся, остановимся, я скажу кое-что, а тебе только слушать меня внимательно и подыграть нужно! Пусть разнесёт слухи, что я удачно замужем закрепилась за коммерсантом средней руки. Своего помятого обормота стыдно людям показывать. Выручи, старина, не откажи! А потом сразу же куплю у тебя ёлку! Тем более, что есть на кого оставить. У помещика Тучкина, я вижу, и наёмная работница имеется! — Блинкова кивнула в сторону разрисовывающей ценник и не особо вслушивающейся в содержание разговора невестки.
 
— Тише ты! Это невестушка моя любимая. Учительницей работает в школе, — почти шёпотом произнес Антон Павлович. — Ладно, Тася, выручу тебя. Только туда и обратно! Надолго Ольгу оставлять не смею: у неё свои дела есть. Пошли, аферистка!

                ***

     К прилавку бывшей коллеги Таисья подошла, крепко держа Антона Тучкина под руку. Блинкова слегка кашлянула, обратив на себя внимание торгашей, после чего обладательница песца на голове принялась усердно изображать удивление.

— Ой, Груня, ты ли это? — искусственно поразилась «неожиданной» встрече Тася. — Всё стоишь и мёрзнешь? Небось, на кого-то работаешь? Ну и какой процент нынче наёмной рабсиле платят? — бывшая швея задавала один за другим вопросы, не дожидаясь ответа продавщицы.

     Агриппина уставилась на Антона Павловича с открытым ртом.

— Чего вытаращилась на моего мужа? — грубо продолжила Таисья. — Своего похоронила, так сейчас подыскиваешь на старости новый провиант? Покажи, что есть приличного из ширпотреба для солидного мужчины. Антон мой, между прочим, бизнесмен. И не мелкий! Сам на себя работает! Так можешь бригаде змей и передать.

     С лица Антона Павловича исчез румянец. Мужчина попытался вырваться из цепких объятий Блинковой, но Таисья держала добычу хваткой голодного бультерьера.

— И давно, уважаемый коммерсант, вы со своей Марией разошлись? — наконец, Груня обратилась к хозяину норковой шапки.

     Антон Павлович хотел было что-то сказать, но предусмотрительная Таисья его опередила:

— Да, давно! — отчеканила Блинкова, не особо вникая в суть заданного ей Груней вопроса. — У нас уже с Антоном в этом году двадцать пять лет совместной жизни! Вот по этому поводу и привела его купить какие-нибудь рейтузы в подарок! Чтобы не отмёрзло ничего. Сама понимаешь, своего мужика беречь нужно и его «младшего брата» тоже. Ну, ладно… Коль ничего приличного предложить не можешь, то мы пошли! Передавай привет своей псарне, — вывалив кучу словесного салата на голову ничего не понимающей бывшей коллеге, Таисья уволокла Антона Тучкина подальше от места встречи.
     После этого почти сразу Блинкова бросила «мужа» посреди рынка, напрочь позабыв про своё обещание купить ёлку.

                ***

     Как только Груня пришла в себя, тут же обратилась к продавщице по соседству:

— Галка, пригляни за товаром. Мне нужно срочно сбегать на переговорный пункт и родственнице звякнуть. Это надо же: двоеженца пригрела внучатая племянница моего покойного мужа у себя на груди! Вот же старый кобелина: получается, жил на две семьи! Лет пять назад мы ещё все вместе ездили в лес за черникой. Такого заботливого мужа изображал из себя! А сам, получается, думал, как бы побыстрее попасть к этой дурочке из переулочка под одеяло. И когда Блинкова успела с алкашом своим разойтись?! Недавно же видела, как он рубли сшибал под гастрономом, а она его авоськой отлупила и погнала домой! Ладно, Галюня, не стану время терять, скоро буду!

                ***

     Пока Антон Павлович оттачивал актёрское мастерство под руку со старой знакомой, не скучала и невестка. Не успела Ольга Анатольевна приступить к торговле, как тут же материализовалось возле неё плохо бритое лицо неизвестной национальности и сиплым голосом с акцентом пропело: «Поехали, красивая, кататься!».

— Мужчина, не загораживайте товар! — строго произнесла невестка Тучкиных. — И не дымите здесь! Для отравления собственного организма имеется специально отведённое место.

— Училка что ли? — резко отрезвев, изумился пикапер.

— Училкой меня обычно называют те, кому перепадало указкой по лбу в своё время. Постарайтесь простить свою Марьванну, отпустить и не заслонять мой товар.

                ***

     Не успел прилипала сделать два шага в сторону, как перед педагогом с ёлками возникла завуч их школы Мордыга Ираида Петровна.

— Твою дивизию! Ольга Анатольевна, что вы здесь делаете? Торгуете?

— Ага, торгую… Извините, так получилось, — покраснев, произнесла Тучкина. — Может, ёлочку купите?

— Охренеть — не встать! — неожиданно грубо выплеснула эмоции завуч. — А чего же сам умник Тучкин не стал торговать, а жену отправил в тоненьких колготках и в пальтишке на рыбьем меху позориться?!

— Знаете, что я вам скажу, уважаемая Ираида Петровна, не смейте о моём муже так высказываться! Он здесь абсолютно не причём! Не он меня сюда отправил, а определённые обстоятельства!

— Оленька, милая, я понимаю тебя, как никто другой! А ты правильно делаешь, что козлину своего выгораживаешь! Но…

— Уважаемая Ираида Петровна, вы, наверное, хотели сказать не козлину, а козерога! У Дмитрия Антоновича через пару дней день рождения!

— Господи, ты боже мой! Он ещё и козерог? Как ты с ним вообще уживаешься?

— Прекрасно уживаемся: мы все с рожками. Я — телец, Мишутка — овен, супруг — уже знаете кто. Просто мы с детства любовью обезроженные, — принялась шутить Ольга Анатольевна.

— Так вот, юмористка! Сама бегу в ломбард выкупать утюг! Небось заметила, что я часто в помятых вещах бегала по школе! Сейчас вот, наконец, Игнату моему за три месяца зарплату выдали! А то уже надоело котлеты из лебеды вертеть и четырёх мужиков этим суррогатом кормить! Значит так, завтра подойдёшь в профком и напишешь заявление на матпомощь. А я словечко за тебя замолвлю. И часов накинем: отберём кружковую работу у Куркулёвой. Она и так бочком в дверной проём заходит от перееденного. А сейчас обзвоню наших, чтоб прибежали и раскупили твои ёлки. А то ещё, чего доброго, окочуришься тут на морозе, и 3 «Г» останется без пастуха. А мне, пожалуйста, ёлочку со скидкой сделай. Самую ровную, пушистую и пахучую! Как себе!

— Как скажете, Ираида Петровна! Только у Куркулёвой ничего не отбирайте: мне всего хватает!

                ***

     Через час были раскуплены учителями все ёлки. Из-за скидки пришлось отдавать товар почти без навара. Ничего Антон Павлович себе не заработал, кроме геморроя, который ожидал его дома после дневного спектакля «Муж года».

     Мишка прибежал на рынок, когда оставалось продать парочку ёлок. Мальчик с энтузиазмом реализовал предпоследнюю ель, а припрятанную Антоном Павловичем, самую красивую, водрузил рядом с собой на заднем сидении в дедовском автомобиле.
 
     Ольга Анатольевна шопинг решила перенести на следующий раз: уж слишком много за день выпало различных потрясений.

                ***

     За ужином, как обычно, Тучкины много шутили и смеялись. Длилось это до тех пор, пока не зазвонил телефон.

— Пап, мама звонила, — со свойственной иронией в голосе отчитался Дмитрий Антонович. — Сказала, что допоздна задержится у председателя кооператива Степана Лазарева. Вроде как будут бухгалтерский баланс подбивать. Просила передать, чтобы ты сам себе разогрел еду и её не ждал.

— Ладно, дома поем, — потемнел в лице Антон Павлович. — Поеду, а то у этого Лазарева бес в ребре прямо поселился! Как овдовел, всё не перестаёт отираться возле моей Маруси.

— Деда, ты же собирался у нас ночевать! — огорчился Мишка.

— Внук, нужно мчаться и бабку спасать из лап опасного дракона, чтобы и в этот Новый год мы были все вместе за одним столом!