Не думай о секундах свысока

Июль 2018 года в Москве выдался особенно жарким – днём температура частенько пересекала отметку в тридцать пять градусов в тени, ветер дул горячим воздухом, словно из фена, а асфальт к полудню становился мягким и податливым, как пластилин. С обеда и до пяти вечера улицы города пустели и вновь наполнялись людским потоком уже ближе к закату. Мне повезло в то лето работать в одной из фирм, расположенной в квартале Москва-Сити. Повезло не оттого, что я не мог найти работу по специальности – с этим как раз всё было в порядке, – а из-за офиса, который оказался хоть и не новым, но с хорошим кондиционером. Работа, которую я выполнял, была одновременно и интересной, и кропотливой - я изучал запросы на кредит, собирал и анализировал информацию заявителях, и выносил своё предварительное заключение. Диплом кредитного аналитика и имевшийся опыт позволяли мне уверенно справляться с этой непростой работой.
В один из дней, справившись с рутиной, я просматривал новости в сети, когда мне в телеграмм упало сообщение от Мишки Синицына – старого школьного приятеля, с которым мы сидели бок о бок за одной партой аж с пятого класса. Он приглашал на встречу одноклассников. Оказалось, что прошло уже двадцать лет с окончания школы! Я тут же подтвердил своё участие в ней. Мишку и остальных школьных товарищей я не видел более десяти лет и успел сильно по ним соскучиться.

Неделя пролетела незаметно, и вот настал час Х. Ровно в девятнадцать часов я вошёл в кафе «Фортуна». Собрался почти весь мой бывший класс. Радостные обнимашки, крепкие рукопожатия, расспросы, случаи из жизни, обмены визитками, показ фотографий – всё это промелькнуло передо мной, словно в калейдоскопе. Как это обычно бывает, все старались казаться лучше и успешнее, чем на самом деле. А я ждал удобного момента, чтобы поближе пообщаться с Мишей Синицыным. Этот хитрюга почти ничего о себе не рассказал, отделавшись несколькими банальными фразами: «Женат, один ребёнок, квартира, дача, интересная работа».
Наконец, когда народ частично разъехался, я подсел к своему приятелю:
– А ты, я смотрю, Миша, разважничался, нос воротишь от старого друга, который не раз и не два давал тебе списывать на контрольных по математике, – шутливо наехал я на него. – Рассказывай давай, что за интересная такая работа у тебя?
Миша сперва слегка насупился, но затем, глядя на меня, всё же не выдержал и заулыбался.
– Вот умеешь ты, Денис, разговорить человека. В школе ещё заметил это качество за тобой. Чуток наглости и напора, немного юмора, немного обаяния – и всё, собеседник плывёт и выкладывает тебе всё то, что ты хочешь знать о нём. Нам бы такого человека в контору, – последнее слово Миша выделил голосом.
– А я что-то такое предположил про тебя с самого начала, – я давно отметил про себя суровое выражение лица Миши, немногословность и какую-то особую стать военного. – Надеюсь, ты уже прошёл этап бегания по улицам с «пестиком» и занимаешься более интересной работой?
– Ага, этап, как ты выразился, «бегания с пестиком» у меня закончился лет десять назад, – хохотнул Миша. – Сейчас у меня проходит этап наращивания «мозговой мозоли» в комфортабельных кабинетных условиях. Если коротко – занимаюсь всякими странными и необычными случаями. К сожалению, большего тебе сказать не могу, – с некоторым сожалением закончил одноклассник.
– Ух ты, интересненько, – протянул я. Во мне разгорался огонь любопытства, и я сделал ещё одну попытку разговорить приятеля: – Ты же знаешь, что я жутко любопытный. Может, расскажешь хотя бы один случай из своей практики – самый малозначительный и самый несекретный, если так можно выразиться?
– Нет, ну наглость, как говорится, второе счастье, – пристально глядя на меня, ответил Мишка и ненадолго задумался. Повисла пауза. Я видел, что ему хочется поделиться историями со своей особой работы хоть с кем-то, но не торопил. Наконец, Миша решился:
– Хотя ладно, один случай, так и быть, думаю, могу тебе рассказать. При условии того, что это, разумеется, останется между нами.
– Клянусь, – рявкнул я немного показушно, ударив себя в грудь кулаком правой руки.
– Вот не можешь ты без этого солдафонства, – улыбнулся Миша. – Но, хорошо, принимается.
Я весь обратился во внимание.
– Помнишь заметку об аварии грузовика, перевозившего замороженных лягушек из Франции для ресторанов в России?
– Да, прекрасно помню, – я частенько читал криминальные новости в перерывах между рабочими задачами. – Два месяца назад, в мае это вроде было. Писали, что грузовик съехал с дороги и перевернулся. Обшивка кузова в результате аварии лопнула, и все лягушки оттаяли и разбежались, или точнее, «распрыгались» по всей округе.
– Всё верно, – бывший одноклассник с интересом посмотрел на меня. – Только нигде не написали, что водителя грузовика найти так и не удалось, так же как не удалось установить его личность. Компания-перевозчик оказалась «однодневкой», была куплена на подставных лиц. Но самое интересное то, что разбежавшиеся лягушки были не того вида.
– В смысле, «не того вида»? – спросил я.
– В том смысле, что не подходили для ресторанов, – пояснил Миша. – Это был не мясной вид. Более того, этот вид оказался гибридным, то есть полученным скрещиванием двух разных видов лягушек. И самое интересное то, что после их заселения в местном пруду вся прочая живность, обитавшая там, начала гибнуть или мигрировать. Мы заинтересовались этим случаем и стали исследовать лягушек-переселенцев.
– И что же? – спросил я, заинтригованный.
– В крови этих гибридов обнаружен некий ядовитый токсин, и у них сильно увеличена печень. Сейчас этими пришельцами занимаются наши биологи.
 – Интересно, – задумчиво проговорил я. – А вы не выяснили, каким образом новые лягушки вытеснили или погубили всю живность из пруда?
– Пока это не ясно. У тебя появились какие-то предположения?
Я задумался ненадолго, а затем произнёс уверенным голосом: – Во-первых, если токсин есть в крови лягушек, то наверняка он содержится и в их фекалиях. Скорее всего, это и есть причина того, что гибнет и мигрирует прочая живность в пруду. Во-вторых, вполне возможно, что на коже гибридов нет токсина, как у обычных лягушек, а это делает их беззащитными перед кровососущими насекомыми.
– А это знание нам зачем? – спросил Михаил.
– А затем, – наставительным тоном продолжил я. – Если гибриды заражены какой-то инфекцией, то она может быстро распространиться среди людей через комаров, слепней или оводов. Ведь теперь ничто не будет мешать им сперва насосаться крови у лягушки, а затем укусить уже и человека.
Миша вдруг помрачнел и быстро засобирался домой. По лицу одноклассника было видно, что мыслями он уже находится далеко отсюда. Скомканно попрощавшись и поблагодарив меня, он быстро выбежал из кафе. Я же, удивившись такой резкой смене настроения приятеля, ещё немного поразмыслил о рассказанном Мишей случае и тоже вскоре засобирался домой.

Прошёл примерно месяц после той памятной встречи с одноклассниками. Я уже и не надеялся, что наше общение с Михаилом продолжится, когда он вновь позвонил мне.
– Привет, – услышал я в трубке голос приятеля. – Извини, что сразу беру быка за рога, но хотелось бы встретиться с тобой сегодня. Надеюсь, ты не против?
– Привет, – ответил я. – С чего такая срочность?
– Есть вопросы, которые хотелось бы обсудить с тобой. Уверен, тебе будет интересно, – заинтриговал меня Миша.
– Ну нужно, значит, встретимся, – я старался отвечать спокойно, но внутри ликовал от предвкушения новых тайн. Определенно, решение поехать на встречу одноклассников было одним из лучших за последний год. – Сможешь подъехать на Большую Лубянку к восьми вечера? – спросил Мишка. – Пропуск я тебе заказал.
– Да без проблем.
– Отлично. Тебя встретят у пункта пропуска и проведут в мой кабинет.
И мой приятель уточнил номер дома, и подъезд.
Примерно через час я вошёл в здание ФСБ на Лубянке и сунул паспорт в окошко на входе. Вскоре мне его вернули, и молодой лейтенант, незаметно материализовавшийся за моей спиной, проводил меня до нужной двери, на которой ни оказалось ни вывесок, ни табличек.
При моём появлении Михаил поднялся из-за солидного прямоугольного стола, и мы обменялись крепким рукопожатием. Военная форма сидела на нём как влитая. Я разглядел звёздочки полковника на погонах моего приятеля.
Миша с немного виноватым видом пододвинул ко мне какой-то документ.
– Извини, но тебе всё же придётся сперва дать мне подписку о неразглашении любой информации, которую мы будем здесь с тобой обсуждать.
Вздохнув, я поставил свою подпись на бумаге.
– Хорошо, – проговорил Михаил, пряча бумагу в ящик стола. – Теперь я могу быть с тобой откровенным.
Я подался вперед, предвкушая интересную историю.
– Для начала расскажу о том происшествии с лягушками. Ты дважды оказался прав. Во-первых, биологи провели опыты и установили, что в фекалиях гибридов действительно присутствует токсин и, вероятнее всего, он и стал причиной гибели прочей живности в пруду. Во-вторых, биологи проверили твоё предположение об отсутствии токсинов на коже пришлых лягушек, отпугивающих насекомых, и полностью подтвердили его. Слава богу, что никаких опасных инфекций в этих гибридах не обнаружили! Но, в любом случае, оба твоих предположения попали в яблочко! Как ты догадался?
– Случайно, – хохотнул я.
– Ну ты силён, дружище! – хлопнул меня по плечу Мишка.
– Из небольшого количества разрозненных фактов сходу смог выявить причины и следствия.
– Да ладно уж, чего там, не перехваливай меня! – ответил я смущённо. – Биологи и сами пришли бы к таким же выводам, только, возможно, чуть позже.
– Вот именно, что позже! А в нашем деле главное везде успеть, а ещё лучше – опередить злоумышленников. Поверь, что каждая мелочь и каждая минута ценится у нас на вес золота. Так что не скромничай, а прими благодарность от всего нашего департамента! – Миша привстал с кресла и обозначил полупоклон, приложив правую руку к груди.
– И если уж быть до конца откровенным, –мой приятель задумчиво постучал пальцами по столу, – то сообщаю тебе по большому секрету, что наше подразделение образовано совсем недавно и мы до сих пор ищем подходящую кандидатуру на вакансию штатного аналитика. Нам как раз не хватает такого человека, как ты, умеющего работать с информацией и делать быстрые и правильные выводы.
Миша с сожалением вздохнул, глядя на меня и продолжил:
– Но не идут сюда грамотные специалисты. Зарплата у нас так себе… Плюс ограничения, связанные с гостайной, запрет на поездки зарубеж, ненормированный рабочий день. Короче, обходимся мы пока без аналитика. И поэтому я действительно очень рад тому, что ты решил немного нам помочь, так сказать, на добровольных началах. Вот тебе за это презент лично от меня.
И Миша достал из ящика стола бутылку виски «Гленливет» пятнадцатилетней выдержки.
– Ничего себе! – ахнул я. – А с бюджетом у вас, похоже, не всё так плохо, как ты говорил. Этот вискарь стоит никак не меньше десятки!
– Бери, не стесняйся, – улыбнулся мой приятель. – Эта бутылка проходит по статье «представительские расходы», которая щедро пополняется нашим руководством.
– Ну тогда ладно. Большое спасибо, —я положил бутылку в портфель.
– Ладно уж, не томи, давай рассказывай новые гостайны, зря я, что ли, подпись о неразглашении поставил, – шутливо попытался направить я разговор в нужное русло.

Миша помолчал с полминуты, о чём-то думая, и наконец произнёс:
– Ладно, будет тебе гостайна. Я пригласил тебя сюда, чтобы услышать твоё мнение ещё по одному очень странному делу.
– Что за дело? – оживился я.
– Есть одно происшествие, к которому даже не знаю, с какой стороны подступиться. Миша уселся поудобнее в кресле и продолжил: – Пять дней назад к нам из морга поступила информация об одном необычном трупе. Это был труп женщины тридцати – тридцати пяти лет. Обнаружил её дворник рано утром двадцатого июля на скамеечке в Царицынском парке. Женщина не подавала признаков жизни, и дворник вызвал ей скорую помощь. Приехавшие медики констатировали смерть незнакомки и вызвали полицию. Вместе с нарядом полиции прибыла и следственно-оперативная группа. Судмедэксперт констатировал смерть женщины примерно пять – шесть часов назад. Поверхностных повреждений обнаружено не было, и труп отправили в морг.
– Хм, странно, – отреагировал я.
– Что странно? – переспросил Михаил.
– Странно, что информация об этой покойнице была направлена в ваш департамент. Вы же вроде бы занимаетесь только странными и необычными случаями?
– Так ты дослушай сперва до конца. Я тебе ещё не всё рассказал, – отреагировал мой приятель. – Нам это дело передали уже после получения крайне необычной информации от патологоанатома.
– Поясни, – потребовал я.
– Когда патологоанатом освободил труп от одежды, чтобы провести вскрытие, он обнаружил удивительную вещь – тело женщины как будто бы состояло из фрагментов двух разных тел. Туловище, ноги от колен и выше, руки от плеч до локтевого сустава, судя по старой, дряблой и сморщенной коже, должны были принадлежать пожилому человеку в возрасте семидесяти пяти – восьмидесяти лет, а лицо, шея, небольшой участок кожи под шеей, а также кисти и запястья рук и нижние части ног говорили о том, что возраст их владелицы не превышает тридцати пяти лет. И ещё. Волосы на голове у неё были сбриты, и на женщине был модный парик с красивыми темными волосами. Одета она была в строгий деловой костюм с юбкой до колен и блузкой по локоть, поэтому все участки со старой кожей были скрыты под одеждой и этого кожного диссонанса никто видеть не мог.
– Интересно, – задумчиво произнёс я, ослабляя галстук. – А какие-то следы операций или шрамы в местах, так сказать, соединения старой и молодой кожи вы не обнаружили?
– В том-то и дело, что нет, – отозвался Михаил, закуривая сигарету. – Если фрагменты молодого тела действительно были пересажены на дряблое старушечье, скажем так, «основание», то сделано это было настолько искусно, что не осталось даже и малейших шрамов. Да и какой вообще смысл пришивать молодую голову, части рук и ног к телу старушки? Если бы такие пересадки были возможны, скорее уж богатая старушка попросила бы пришить свою старую голову к телу молодой девушки, чтобы омолодиться за счёт тела, но никак не наоборот. Помнишь, как было в «Голове профессора Доуэля» Беляева?
– Да, прекрасно помню, – ответил я. – Логика в твоих словах есть. Действительно, всё это выглядит странно и непонятно. Может, у женщины просто какая-то мутация и никаких пересадок не было?
– Я тоже сперва так подумал, – произнёс мой приятель. – И мы проконсультировались со специализированной клиникой, занимающейся кожными заболеваниями. Так вот, согласно их заключению, такого «разнокожия» на одном теле просто быть не может. Могут быть разные ненормальности и отклонения, не буду вдаваться в подробности какие, но только не такие, как в нашем случае. Ну не может быть такого, чтобы старая и молодая кожа чередовались такими аккуратными участками.
– Понятно, – ответил я в задумчивости, хотя понятно не было ни черта. – Даже не знаю, что тебе сказать на это. Хотя нет, знаю! Вы же наверняка обнаружили при трупе какие-то личные вещи?
– Вот! Правильно мыслишь! – с каким-то азартом произнёс Михаил, затушив окурок в пепельнице. – При трупе была обнаружена сумочка, в которой находился паспорт на имя Лукиной Марии Сергеевны, тысяча девятьсот тридцать восьмого года рождения. То есть владелице паспорта должно было быть восемьдесят лет, а никак не тридцать. При этом лицо на фотографии странным образом походило на лицо покойницы, только в документе оно выглядело старше. Кроме паспорта в сумочке был обнаружен смартфон, который, как мы установили, также принадлежал Марии Лукиной. Мы стали прозванивать номера родственников. Ну знаешь, практически у каждого в телефоне есть такие контакты, как «папа», мама», «брат», «сестра» и т.д. У неё из этого списка была только одна запись: «дочь». Я набрал этот номер. Практически сразу трубку взяла женщина, судя по голосу, в годах. Не успел я промолвить ни слова, как услышал в трубке упрёки: «Мама, это ты? Где ты была все эти дни? Почему не звонила?» Я перебил её, сообщив, что звонят из полиции. Что этот телефон был обнаружен в сумочке, найденной при трупе тридцатилетней женщины. Собеседница подтвердила, что номер, с которого мы звоним, был номером её мамы, и с облегчением выдохнула, услышав о возрасте трупа. Оказалось, что её мать, которой восемьдесят лет, пропала примерно пять дней назад. Она не отвечала на звонки и не появлялась у себя дома последние несколько дней. Людмила Геннадьевна, как звали дочь, объявила свою мать в розыск ещё трое суток назад. Я предположил ей подъехать к нам и осмотреть вещи в сумочке, найденной при трупе. Было понятно, что это сумочка её матери, которая, видимо, была украдена у старушки.
– И что было дальше? – в нетерпении спросил я.
– Примерно через полтора часа после того разговора Людмила Геннадьевна была у нас. На вид ей было около пятидесяти пяти лет. Я показал ей содержимое сумочки, и она подтвердила, что паспорт, телефон и прочие вещи из сумочки принадлежали её пожилой матери. И тут мне пришла в голову одна идея. Я решил использовать визит этой женщины для идентификации того странного трупа – вдруг она опознает в нём какую-то свою близкую или дальнюю родственницу. Людмила Геннадьевна согласилась помочь нам, когда узнала, что лицо мёртвой женщины похоже на лицо на фотографии в паспорте её матери. Вскоре мы были в морге. Когда женщина увидела лицо покойницы, то впала в какой-то ступор. С полминуты она не могла произнести ни слова, лишь удивлённо хлопая ресницами и беззвучно открывая и закрывая рот. И знаешь, что она заявила? Что это её мать, но такой Людмила Геннадьевна помнила её, будучи ребёнком. У неё чуть истерика не приключилась, ведь ещё неделю назад она общалась со своей восьмидесятилетней мамой.
Приятель с улыбкой посмотрел на меня, оценивая произведённый эффект. Думаю, лицо у меня в этот момент было такое же ошарашенное, как у Людмилы Геннадьевны.
– На это я ей ответил, – продолжал Миша, что и для нас это тоже загадка, и что мы надеемся на генетическую экспертизу, которая даст всем нам точный ответ. Я не стал посвящать Людмилу Геннадьевну в проблему кожной аномалии трупа, а лишь попросил у неё несколько фотографий мамы, которые имелись у неё в смартфоне.
Михаил достал свой смартфон и продемонстрировал мне эти фотографии. На них была запечатлена самая обычная старушка с доброй улыбкой, вполне соответствующая своим восьмидесяти годам.
– Я также записал Людмилу Геннадьевну на генетическую экспертизу. Даже если мёртвая женщина не её мама, мы установим кем они являются по отношению друг к другу.
Я задумчиво почесал переносицу.
– Да уж, странная ситуация. Пропавшая старушка и одновременно неизвестная женщина средних лет с непонятными кожными аномалиями, напоминающая лицом эту старушку в молодости. К тому же, у этой женщине найдены документы и смартфон пропавшей старушки… Что-то говорит мне о том, что Марию Сергеевну искать бесполезно.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Михаил.
– Мне кажется, что всё становится на свои места, если предположить, что мёртвая женщина и есть та самая старушка, только с омоложённым лицом и конечностями.
– Хм, – Михаил нервно забарабанил пальцами по столу. – Эта версия, хоть и звучит логично, но больше похожа на фантастику.
Мы ещё минут двадцать обсуждали подробности этого необычного дела, а затем я засобирался домой. Приятель пообещал держать меня в курсе событий и проводил до выхода из здания.

В следующие несколько дней я постоянно мысленно возвращался к этому необычному происшествию, но для полноценного анализа не хватало информации. Работу я делал на автомате, без энтузиазма. Наконец, на четвёртый день мне позвонил Михаил и предложил встретиться тем же вечером у него в конторе. Ровно в семь я был у здания ФСБ на Лубянке, а ещё через пять минут входил в кабинет моего приятеля. Выглядел он неважно: красные от недосыпа глаза, взъерошенные волосы, накурено так, что хоть топор вешай. Михаил, обменявшись со мной крепким рукопожатием, тут же открыл посильнее окно, проветривая помещение, и заказал по внутренней связи два крепких кофе. Я же, усевшись за стол напротив него, тут же потребовал от приятеля посвятить меня во все свежие новости. И Михаил с готовностью начал рассказывать. Оказалось, что он в срочном порядке организовал генетическую экспертизу и параллельно дал добро патологоанатому на вскрытие тела Марии Сергеевны для установления причины её смерти. По результатам генетической экспертизы было подтверждено, что найденный труп женщины и есть та самая пропавшая восьмидесятилетняя Мария Сергеевна. Таким образом, были закрыты сразу два вопроса – опознан найденный труп и найдена пропавшая старушка. Установлена и причина смерти Марии Сергеевны: банальная остановка сердца. Правда, чем вызвана эта остановка, пока неизвестно, так как усопшая ничем серьёзным не болела. Её внутренние органы выглядели вполне здоровыми. Поэтому у трупа взяли кровь на дополнительный анализ, который завершится через несколько дней.
– Так что, – подвёл итог Михаил, – у нас имеются два вопроса: понять, каким чудодейственным образом восьмидесятилетняя старушка смогла превратиться в молодую женщину, и выяснить причину её смерти.
Он отхлебнул пару больших глотков кофе и продолжил:
– Я также организовал сбор записей с камер видеонаблюдения и направил людей для опроса соседей, дворников и прочих обитателей двора дома, где жила Мария Сергеевна. С позволения Людмилы Геннадьевны в квартире покойной был произведён осмотр её вещей. К сожалению, ничего существенного обнаружить, или узнать не удалось. Только то, что Мария Сергеевна частенько ходила в ближайший сетевой супермаркет за продуктами, примерно два-три раза в неделю совершала пешие прогулки по округе и иногда захаживала в салон красоты. Время от времени старушка также ездила к себе на дачу, расположенную в двадцати километрах от её квартиры. Причём добиралась туда на такси.
Мы некоторое время молча пили кофе, когда у меня созрело ещё несколько вопросов к Мише:
– Послушай, а помимо смартфона и паспорта вы больше ничего не нашли в сумочке старушки?
– Как же, кое-что нашли, – мой приятель достал блокнот, пролистал несколько страничек и зачитал:
– «Смартфон Samsung Galaxy S8, паспорт гражданки РФ, кошелёк с наличными и кредиткой Сбербанка, пачка влажных салфеток, пудра, губная помада, крем для рук и ключи от квартиры». Это всё.
Увидев, что я вновь собираюсь что-то спросить у него, Михаил тут же торопливо добавил:
– Естественно, мы проверили найденный крем, если ты это хочешь уточнить у меня.
Я молча кивнул.
– Оказалось, что это самый обычный недорогой омолаживающий крем без каких-либо чудодейственных свойств. Пробили также расходы по её кредитке и телефонные разговоры в последние две недели, – продолжал мой приятель, отхлёбывая кофе. – Но, как ты, наверное, и сам уже догадался, никаких зацепок обнаружить не удалось.
– Понятно, – с некоторым разочарованием произнёс я. – То есть вопросов всего четыре: кто, где и как помог старушке омолодиться, и причина её смерти. Начать и кончить, как говорится.
– Так и есть, – вздохнул мой приятель. – Чем больше мы углубляемся в это дело, тем больше возникает новых вопросов. Надеюсь, анализ крови старушки даст хоть что-то.
Мы помолчали. Я одним глотком допил остывший кофе.
– Ну, если у тебя нет каких-то идей, предложений и предположений, то можно закончить на этом сегодня, – произнёс Михаил и посмотрел на меня с надеждой.
– Пожалуй, что нет, – ответил я, немного досадуя на то, что не могу посоветовать что-то дельное приятелю.
– По-моему, вы сделали всё возможное.
На этом мы расстались.

Как обычно, я зашел к маме в пятницу вечером. Она жила в отдельной однокомнатной квартире в пятнадцати минутах ходьбы от меня. После того, как три года назад умер отец и мама осталась одна, я регулярно наведывался к ней, пытаясь хоть немного скрасить её одинокое существование. Обычно мы общались полчаса-час, затем составляли список продуктов на следующую неделю, а утром следующего дня я закупался в ближайшем сетевом супермаркете и завозил покупки маме. Время от времени моя престарелая родительница заявляла, что справится с походами в магазин сама, но совесть не позволяла мне согласиться с тем, что она будет носить тяжёлые сумки в восемьдесят один год. Тем более что год назад маме диагностировали раннюю стадию деменции. Слава богу, что у неё эта болезнь проявлялась только лишь в виде повышенной забывчивости. В этот раз мама была несколько взволнованна. Я почувствовал это, как только вошёл в квартиру. Мы поздоровались, обнялись, и я, как обычно, поцеловал ее в щеку.
– Что-то случилось? —спросил я у неё, снимая туфли в прихожей.
– Нет, всё хорошо, – ответила мама с загадочной улыбкой. Я не стал надоедать ей расспросами, хотя видел, что настроение у неё приподнятое. Мама стала рассказывать про каких-то своих соседок. Кто-то из них, по её словам, «совсем сдал» – сидит дома и выходит только в магазин. А кто-то, как и моя мама, ходит по пять километров в день, следит за здоровьем и внешностью. Я похвалил маму за её активный образ жизни. Сказал, что она лучшая, постаравшись, чтобы мои слова звучали максимально искренне. И это возымело действие – от моих слов моя родительница ещё больше заулыбалась и принялась угощать меня домашней выпечкой. Уходил я от неё несколько озадаченный, но довольный тем, что у мамы вновь появился вкус к жизни.

На следующий день мы пообщались с Михаилом по телефону. Он позвонил мне в обеденный перерыв, и я вышел на улицу, чтобы никто не помешал нашему разговору. Новости были следующие: анализ крови Марии Сергеевны показал наличие в ней некоторого количества какого-то незнакомого алкалоида. Лаборатория сможет точно идентифицировать его в течение двух-трёх дней. Я, в свою очередь, посоветовал Михаилу проверить вариант с салоном красоты. Ведь должна же была Мария Сергеевна где-то раздобыть таинственную омолаживающую мазь, жидкость, ну или таблетки.
– Ты будто читаешь мои мысли, Денис, – услышал я в ответ, – я уже подрядил для визита в салон нашу бывшую сотрудницу. Она хоть и находится на заслуженном отдыхе, но время от времени выполняет наши разовые поручения.
– Отлично! И когда будут результаты?
– Наша пенсионерка записана на приём на завтрашнее утро. Её задача – разговорить косметолога на тему новинок среди кремов, гелей и масок для омоложения. Ну и, конечно, попытаться заказать такой крем.
– Надеюсь, мы тянем за нужную ниточку, – я постарался придать голосу уверенность.
– Я тоже на это надеюсь, – в ответе Михаила мне послышались нотки сомнения.

Проверка салона красоты ничего не дала. Михаил сообщил мне об этом на другой день. Пенсионерка справилась со своим заданием на отлично. Но крема и маски, которые ей порекомендовала косметолог – симпатичная девушка примерно тридцати лет, оказались самыми банальными, которые можно было без проблем приобрести в свободной продаже. На все намёки бывшей сотрудницы о каких-то новых, эксклюзивных или более эффективных кремах, масках, таблетках косметолог лишь отрицательно качала головой и уверяла, что те средства, которые она порекомендовала, и есть самое лучшее, что разработано в мире на сегодняшний день.
Как говорится, следствие зашло в тупик. В голосе Михаила чувствовалось уныние. Ни он, ни я не могли найти никакую зацепку. Переговорив с бывшим одноклассником, я вернулся на своё рабочее место. Дело не шло – мысленно я постоянно возвращался к загадочному омоложению Марии Сергеевны и обстоятельствам её смерти, а также к недавнему общению с мамой и её необычному приподнятому настроению. Интуиция настойчиво подсказывала мне, что я что-то упустил, но как я не напрягал мозг, так и не мог понять, что именно. Я так задумался, что плеснул кипятком себе на руку, наливая чай в кружку. Дойдя до туалета, я сунул ошпаренную руку под холодную воду, гадая, появится ли на ней волдыри, или нет. И вдруг в этот момент мне вспомнились кисти рук моей матери, которые она словно напоказ держала на столе во время нашего последнего разговора. На них не было ни морщинки! Это были руки молодой женщины! Меня охватила тревога. Сказавшись больным, я выбежал из офиса и запрыгнул в свой верный «Ниссан». Через полчаса я уже вбегал в мамин подъезд.

Разговор с родительницей дал мне ту самую зацепку! Сперва мама горделиво призналась, что да, действительно опробовала крем «молодости», как она его называла, на своих руках и не понимает, почему я так взбудоражен этим. Ведь каждая женщина даже в преклонных годах хочет выглядеть молодой. Не вдаваясь в подробности, я тут же стал выяснять у неё, кто ей его дал и где она его хранит. Но здесь, как говорится, «нашла коса на камень». Мама лишь твердила, что это подарок её хорошей знакомой, с которой она училась в одном классе и которой она пообещала ничего никому не рассказывать ни о креме, ни о самой знакомой. Вдруг в моей голове словно что-то щёлкнуло и пазл встал в нужное место. Я вспомнил, что погибшей Марии Сергеевне было как раз восемьдесят лет, она вполне могла быть одноклассницей моей мамы. Когда я упомянул имя и фамилию погибшей, глаза мамы округлились:
– Откуда ты её знаешь?
Не вдаваясь в подробности, я сообщил ей, что случайно от знакомых узнал о таинственной смерти Марии Сергеевны. Поэтому данное мамой обещание утратило силу. Более того, любые сведения об этой женщине и обо всём, что с ней связано, помогут следствию установить причину её гибели. Маму проняло. Когда она услышала о смерти своей одноклассницы, слёзы сами брызнули из её глаз.
– Как же так? Почему она погибла? – причитала моя родительница.
Она рассказала, как случайно встретила Марию Сергеевну во время пешей прогулки, как они обрадовались увидеть друг друга после многих лет, прошедших с момента их последней встречи.
– Во время разговора я обратила внимание на то, что кожа на руках Маши выглядит молодой и упругой и спросила её о креме, которым она пользуется, – вспоминала их встречу мама. – Маша загадочно улыбнулась и протянула мне тюбик с кремом: «Вот, возьми. Это поистине чудодейственный крем. «Ты сама видишь мои руки», —сказала она. – Только в продаже его не найдёшь, это экспериментальная разработка. Закончится, звони мне, – и Маша написала мне свой номер телефона на клочке бумаги. – Только пусть это будет нашей маленькой тайной. Никому не рассказывай об этом креме и о том, от кого ты его получила. Обещаешь?»
– И я ей это пообещала. Ради такого крема я готова была отдать всё, что у меня есть, – с грустью проговорила мама. – Маша ещё сказала, что этот крем удлиняет какие-то там участки стволовых клеток организма. Тулобарные… нет, толомарные… нет. Вспомнила – теломерные участки! А они якобы отвечают за регенерацию и старение.
– Ого, какие глубокие познания в медицине у твоей знакомой! – отреагировал я. – Этот крем нужно обязательно сдать на анализ. Ты же понимаешь, ведётся следствие и причина смерти Марии Сергеевны до сих пор не вполне ясна. Где ты его хранишь? – спросил я. Мама ненадолго задумалась и, кинув на меня какой-то отчаянный взгляд, призналась:
– Извини, сынок. Ты не поверишь, но я правда забыла… Не помню, как он выглядит и куда я его дела. Проклятая болезнь!
На маму было больно смотреть, так сильно она расстроилась.
– Не переживай, мама, сейчас всё найдём, – приободрил её я. Мы вытряхнули все вещи из её сумки. В ней оказались телефон, клочок бумаги с номером Марии Сергеевны, бумажник, два тюбика губной помады, старые чеки из магазина, несколько заколок для волос, ручка, несколько конфет.
– Всё не то, – озадаченно пробормотал я. Вместе мы планомерно обыскали всю квартиру, заглянули во все ящики, проверили все полочки и шкафы. Ничего. У меня возникла мысль, что мама, скорее всего, истратила весь крем и выбросила упаковку из-под него. Проверив на всякий случай мусорное ведро и, убедившись, что и там тоже нет ничего похожего на упаковку из-под крема, я прекратил бесполезные поиски и засобирался домой. На улице уже темнело.
– Подожди секунду, проводишь меня до соседки, – сказала мама и принялась прихорашивалась у зеркала. Оказывается, её ещё утром пригласила на чай бабушка-соседка тремя этажами ниже. Проводив родительницу до соседки и вернувшись домой, я тут же позвонил Михаилу и пересказал ему весь наш разговор с мамой, не забыв упомянуть о таинственной фразе Марии Сергеевны об удлинении теломерных участков стволовых клеток.
– Не кажется ли тебе, что мы копаем не там? – спросил я у приятеля.
– В смысле? – удивился он.
– В коромысле! – не удержался я от подколки. – Мы ищем поставщика загадочного крема, но не проверили досконально саму Марию Сергеевну. Чем она всю жизнь занималась, какие должности занимала. Её фраза о «теломерных участках» указывает на то, что она была явно не кассиршей в магазине. Нужно подробно изучить её биографию. Вдруг она и есть тот гений, кто изобрёл крем молодости?
Мой приятель был вынужден признать свой промах и пообещал начать рыть в этом направлении.

Следующий день начался с раннего подъёма. Я решил взять отгул на работе, чтобы спокойно пообщаться с Михаилом, если вдруг появятся какие-то новости. А у меня было предчувствие, что появятся. И они действительно не заставили себя долго ждать. Мой бывший одноклассник позвонил уже в десять утра и сообщил мне много чего интересного. Во-первых, Мария Сергеевна всю жизнь проработала в известном научно-исследовательском геронтологическом центре, была кандидатом наук и занимала должность заместителя директора. Она многие годы вела там направление по разработке геропротекторов, то есть веществ, оказывающих положительное влияние на качество и продолжительность жизни. Михаил также выяснил, что на пенсию она ушла со скандалом из-за нарушений, с которыми под руководством Марии Сергеевны осуществлялась клиническая апробация её методов лечения. Руководители центра вынудили её написать заявление о досрочном выходе на пенсию. На мой вопрос, что это были за нарушения, Михаил ответил так:
– Она пыталась ускорить создание и выпуск лекарств, не проведя достаточного количества испытаний на животных, а сразу передавая их на клинические испытания, то есть на людях. Из-за такой спешки или некомпетентности во время клинических испытаний было зафиксировано несколько случаев гибели добровольцев. Правда, прямой связи между принятием новых лекарств и смертью людей установлено не было, поэтому Марии Сергеевне эти случаи сошли с рук. Тем не менее руководство института помнило об этих случаях и когда возраст позволил отправить такого авантюрного заместителя директора на пенсию, они воспользовались этой возможностью.
– Ну что ж, картина в целом начинает складываться, – в задумчивости произнёс я.
– Предлагаю наведаться на дачу Марии Сергеевны. Похоже, что именно там у неё находится кустарная лаборатория. Что скажешь?
– Похоже, наши мысли сходятся, – с энтузиазмом отозвался Михаил. – Могу заехать за тобой, если ты готов поехать с нами.
– Всегда готов! – по-пионерски отрапортовал я.
– Заезжай прямо ко мне домой, адрес…
– Не надо адрес, ты всё время забываешь, с какой могущественной службой имеешь дело! – хохотнул Михаил. – Буду у тебя через тридцать минут.

Во время поездки на дачу мы продолжали обсуждать с моим приятелем все свежие новости. Наше общение прервал звонок на мобильник Михаила. Он ответил и, достав карандаш и блокнот, стал что-то быстро записывать. Примерно через минуту, отключив смартфон, Михаил ознакомил меня с новой информацией:
– Это был звонок из лаборатории. Завершён анализ крови Марии Сергеевны. Найденный в крови алкалоид оказался «ба-тра-хо-токсин», – по слогам прочитал Михаил. – Это стероидный алкалоид, содержащийся в яде некоторых видов южноамериканских лягушек из рода листолазов. Со слов эксперта, это один из наиболее сильных природных небелковых токсинов. Летальная доза для человека очень маленькая. Этот токсин блокирует процесс нервно-мышечной передачи. Попадание его в кровь приводит к аритмии, фибрилляции и остановке сердца. Ещё один пазл встал на своё место, – сказал Михаил, захлопнув блокнот. – Теперь понятно, что привело к остановке сердца Марии Сергеевны. Скорее всего либо она нанесла крем по неосторожности на ранку, либо он попал на слизистую.
– Токсин южноамериканских лягушек? Чудны дела твои, господи, – только и смог вымолвить я.
В этот момент водитель притормозил у дачи Марии Сергеевны.
Дом погибшей выглядел солидно. Он был сложен из красного кирпича и занимал не меньше ста квадратных метров. Лабораторию мы обнаружили в подвале. Когда мы вошли туда, у меня от ужаса едва не встали волосы дыбом – на тоненьких проволочках к потолку были подвешены за передние лапки не менее пятидесяти лягушек. Некоторые из них были явно сдохшими, а бо;льшая часть подёргивалась и издавала какие-то утробные квакающие звуки. Вонь стояла ужасная – запах тухлятины и гнили перемешивался с запахом фекалий и ещё чем-то кислым, вызывая рвотные рефлексы. Все лягушки были очень больших размеров – примерно с цыплёнка. В рот каждой из них была вставлена пластиковая трубка, по которой в лягушек подавался жёлтый желеобразный раствор. Михаил тут же принялся куда-то звонить, водитель начал фотографировать эту адскую картину и заполнять протокол осмотра, я же бочком по стеночке приблизился к большому письменному столу, заставленному колбами и ретортами. На краю стола лежала старая тетрадь. Я взял её, поднялся наверх и принялся листать. Как следовало из надписи на тетради, эта была та самая тетрадь, в которой хранилась рецептура крема «молодости». Впрочем, разобрать научную тарабарщину мне было не по силам – тетрадь в основном содержала химические формулы, сдобренные краткими ремарками, расшифровать которые мог только специалист – химик или биолог.
Хотя кое-что из ремарок я всё же понял. Лягушек подвешивали и кормили питательной смесью для получения огромной гипертрофированной печени, которая, как я понял, являлась основным компонентом крема «молодости». Получался своеобразный аналог фуа-гра, только из лягушачьей печени.
Вскоре из подвала поднялся Михаил.
– Смотри что я нашёл, – сказал он мне, высыпая из пакета на диван с десяток тюбиков с губной помадой. – Интересно, для чего Марии Сергеевне понадобилось красить губы перед лягушками? – хохотнул он. – Или, может, она оттуда выковыривала ингредиенты для своего крема?
В глазах у меня потемнело, и я медленно осел на диван.
– Я понял! Это не сырьё для крема, это и есть сам крем!
Я сразу же узнал эту неброскую светло-зелёную окраску тюбика. Именно такой тюбик лежал в сумке моей матери. Михаил осёкся и уставился на меня.
– А ведь точно! Такой же тюбик был в сумке у Марии Сергеевны, а мы даже не подумали, что это может быть крем в виде помады…
Я быстро достал смартфон, нашёл номер мамы и отправил вызов. Длинные гудки казались бесконечными.
– Проклятая мамина деменция! – воскликнул я, бросая телефон на пол. Я присел на корточки и заплакал. В памяти всплыла мама, подкрашивающая губы помадой из светло-зелёного тюбика перед вчерашним чаепитием с соседкой. Но почему она вытащила из сумки именно светло-зелёный тюбик, а не другой, с обычной помадой?! Проклятая деменция!

Маму похоронили через 3 дня. Яд через губы просачивается в организм не так быстро, как через открытую ранку. Она вернулась домой после чаепития, прилегла на кровать и умерла во сне. На похоронах помимо нескольких маминых приятельниц присутствовал и Михаил, который пришёл поддержать меня. Он довёл дело о креме «молодости» до логического завершения. Выяснилось, что лягушки, найденные в лаборатории Марии Сергеевны, были теми самыми гибридами, которые разбежались после аварии грузовика в мае этого года. Она и была их заказчицей, организовав их ввоз в страну контрабандой, по документам, оформленным на лягушек для ресторана. Во Франции на неё работал некий учёный-авантюрист, который по указанию Марии Сергеевны скрестил южноамериканских листолазов с французскими «мясными» лягушками. Француз безоговорочно доверял нашей учёной, надеясь на долю прибыли от продаж крема «молодости». Однако их план чуть было не сорвался – машина по случайности съехала в кювет и перевернулась, не доехав буквально три километра до дачи пожилой учёной. После этого Мария Сергеевна вынуждена была подрядить местных ребятишек собирать разбежавшихся гибридов, оплачивая им по сто рублей за каждую лягушку. Именно гибриды являлись ключом к изготовлению крема «молодости», основу которого составлял батрахотоксин, плюс сама лягушачья печень, изменённая под его воздействием. Скрещивание листолаза с французской мясной лягушкой давало двойную выгоду. Во-первых, яд теперь скапливался не на коже гибрида, а в его печени, а во-вторых, эта печень была значительно крупнее печени листолаза. Но изготовить удалось только пробную партию крема. Спешка и излишняя самоуверенность сыграли злую шутку над пожилой учёной. Крем сохранил свою токсичность для человека. Но поняла это Мария Сергеевна уже перед самой смертью, когда сделать что-то было уже поздно.

Эпилог

В процессе расследования дела о креме «молодости» мы сильно сдружились с Михаилом, и я многое понял. Понял, что мелочей в жизни не бывает – каждая мелочь может быть ключом или зацепкой в цепочке логических умозаключений. Понял, что моё место не в аморфно-офисном «аквариуме» по выдаче кредитов, а рядом с Михаилом и его единомышленниками. В месте, где жизнь бьёт ключом и дорога каждая секунда, и где каждая светлая мысль ценятся на вес золота.